Письмо режиссеру фильма сочинение
Обновлено: 05.07.2024
Заранее благодарю. :friends:
__________________
- На небе только и разговоров, что о море…
(Тиль Швайгер - Knockin' on heaven's door)
Я пишу кратко. Все остальное они найдут в сценарии.
Посылаю вам на рассмотрение сценарий *столько-то серий* *такого-то* жанра* *название*. Надеюсь, что он вам понравится.
С уважением, *такая-то"
Нора, а вы до этого не уточняете, куда посоылать и нужно ли? Или вы посылаете с запросом о получении, или просите сообщить?
Или как вы проверяете, что вашу работу получили?
__________________
"Скоро - только кошки родятся".
Если бы мы могли надавать под зад тому, кто виноват во всех наших бедах, то мы бы неделю не смогли сидеть.
Еще я знаю, что у каждой кинокомпании на официальном сайте, есть мыло, но как многие говорят отправлять по указанным эл. адресам гиблое дело. Ребят, есть ли у кого мыло (киностудий или компаний) выходящее непосредственно на редакторский отдел или где реально вступают в переписку, а не хранят полное молчание.
__________________
- На небе только и разговоров, что о море…
(Тиль Швайгер - Knockin' on heaven's door)
Если у меня есть телефон этой кинокомпании, то на следующий день звоню и спрашиваю, получили ли он *такой-то* сценарий? И потом спрашиваю о времени рассморения сценария. Допустим, месяц. Через месяц перезваниваю и спрашиваю о решении.
__________________
Величайшие истины — самые простые. Великие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем.
(Л.Толстой)
Если очень нужно что-то сказать хорошее о просмотренном фильме, но сказать нечего, не отчаивайся, говори: "Смотрел на одном дыхании. Этот фильм заставляет задуматься!" ;)
Кто проинформирует: Какова на настоящий день реальная цена сценария (на полный метр)?
__________________
- На небе только и разговоров, что о море…
(Тиль Швайгер - Knockin' on heaven's door)
Везде разная. Но если сценарий хорош и бюджет не более 2 млн. долларов, то, говорят, больше 30 000 долларов не дадут. 30 это предел для новичков и середнячков. Для мэтров бывают исключения.
Пишет тебе баба Марфа с подругами из расейской провинции. Из под Пензенской губернии мы, село наше Волокуево.
Телевизор мы смотрим исправно, ежечасно, можно сказать. Ходим к друг дружке в гости и наблюдаем за миром с экрана. Стараемся не скучать.
Дети и внуки ездят редко. Пенсионеры мы давно. Ой, про пенсию лучше молчать, больная тема у нас. Внучок Витька мой правда часто приезжает. Не забывает свою бабку. Вырастила его. С дедом Иваном. Да помер, дорогой мой муж, три года как. Родители в Америке. Раз в полгода наведывались. Да Витенька ездил туда с ними. Погостить. Мы с дедом так и не побывали. Дед болел. Америку люто ненавидел.
Ненаглядный мой внук, отличник, закончил Аэрокосмический факультет у Баумана. Еще молод, но уже большой человек в Звездном. Инженерит там. Какая ему Америка теперь?! Вот периодически бабке помогает приобщиться к прогрессу 21 века. Недавно подарил мне ЛСД иль ЛЦД телевизор!
Пожалуйста, не умирай,
Или мне придётся тоже.
Ты на что их толкаешь? На самоубийство! И так много смерти от жизни у наших людей. А ты намерено их такими песнями научвоваешь. Закончить по – скорее их хрупкие жизни. Ихнею неокрепшую психику. Ой, да что сказать, мало слов. Мало!
Море обнимет, закопает в пески
Закинут рыболовы лески
Поймают в сети наши души
А это? Ты сам читал? Слушал главную песню твоего фильма, о чем там? Я не понимаю. Как расейская цензура это пустила на экраны? Хорошо проплатили тебя. Стоящие вещи не могут попасть на всеобщее смотрение. А вот такое, ешьте ложками мы нальем еще! Всегда пожалуйсто. Все направлено на разрушение страны и молодежи. Сталина не хватает на вас.
Или этот, Мумия Троллей, чё несет он, почитай. Но за одно его уважаю все-таки. Мозги покрутил он этой лесбиянке, шлендре, а так и не женился. Молодец.
Дальше скажу по фильму. Высмотреть весь мы не смогли. Люди старой закалки.
Одна из двух главных героинь учительница музыки. Которая почти полфильма как обкуренная или в наркотическом трансе. Ничего не понимает. Потом вдруг она очнулась. Вторая проститутка-неформалка. Живет в какой - то норе-дыре. На женщину не похожая. Ты хотел показать контраст этим? Зачем ты показываешь учительницу тупой? А курву подкаблучную выставляешь четкой?
Во главе сюжета лежит любовный треугольник. Сейчас и так в каждой второй семье треугольник или четырехугольник. И ты туда же со своим пропиаренным кином. По что бл*дство откровенное снимаешь?
Теперь скажу о главном герое. Умершем и вещающем с того света смсками. Ты хочешь сказать это герой нашего времени? За которым девки пятки обсцыкают? Слабовольный пацан. Размазня можно сказать. Не мог разобраться в своей жизни ни с одной из двух женщин. Да упокоился. Наши мальчики и так слабенькие сейчас от компьютеров, телефонов, алкоголя, табака и тд и тп. И ты им показываешь, чё так и надо? Надо быть таким сопливым пупсиком?
Кто тебя учил создавать кино? Поучись у Шварца американского прежде чем рекламировать свое мыло, называя его драмой.
Попросила я внучка своего почитать отзывы о твоем фильме. Дуют в опу тебе все. Никак подговорил своих писать отзывы.
Мы своей маленькой деревней разочарованы. Как такое может нравится? Ты зачем угнетаешь и так угнетенный веками народ?
Я все сказала. Жду ответа, как соловей лето.
Ждем всем Волокуевым. Надежда, что ты не забудешь про нас и почта не подведет.
Наталья Ивачева
«Люди, работающие в искусстве, могут знать друг друга, даже не будучи лично знакомыми. Я не верю, что существуют произведения, в которых не отразились бы мысли и взгляды, чувства и намерения их создателей, в которых не ощущалось бы биение сердца художника. Мне кажется, что возможность самовыражения является одним из тех свойств искусства, которые привлекают человека к этой области деятельности.
Конечно, ценность того или иного произведения определяется не только достигнутой в нем степенью самовыражения художника. Однако я думаю, что даже самые благородные идеи будут звучать фальшиво, если они не станут глубоко личными мыслями художника, мыслями, которые волнуют его, побуждают к творчеству.
Все это я пишу для того, чтобы объяснить, почему мне кажется, что я уже давно знаком с Вами: я видел Ваши фильмы. По мере того как я узнавал Вас, мне все больше и больше хотелось понять Вас, поговорить с Вами, поспорить.
Хочу надеяться, что это письмо не будет безразлично Вам, может быть, вызовет желание ответить, и я еще лучше узнаю Вас как человека и как художника, лучше пойму Ваши картины.
Мне хотелось бы отложить сейчас в сторону профессиональные (в лучшем смысле этого слова) достоинства картины: поразительную легкость построения мизансцен при всей их сложности; ни на секунду не нарушенную и совершенно особую ритмику. фильма, его внутрикадрового и междукадрового монтажа; отличную игру актеров и т. п.
Мне хотелось бы поговорить о самом главном: о смысле картины.
О чем я думал, что чувствовал, когда смотрел Ваш фильм? Для меня это взволнованный поэтический рассказ о чистоте и цинизме, о большой человеческой любви и о животной похоти, о простодушии и коварстве, о добре и жестокости.
Я навсегда запомнил глаза героев фильма. Теплые и какие-то пушистые, как губы теленка, глаза Шарля. Холодные и острые, как выстрел, глаза Поля. Я радовался и огорчался, любил и ненавидел, сочувствовал и негодовал. И при всем этом я ощущал еще радость оттого, что человек, сделавший фильм, борется, как мне казалось, за чистоту, за истинную любовь, за добро и человечность.
И мне уже не хотелось придираться к отдельным сценам, включающим в себя некоторый элемент эро(..)ки,— это ведь норой зависит от обычаев и привычек.
Мне не хотелось даже допускать мысли, что автор где-то оправдывает и цинизм и неверие в жизнь напоминанием о войне прошлой или угрозой войны будущей.
Мне просто было радостно, что в Вас, человеке мне до той поры незнакомом, я обнаружил большого художника, любящего людей, страдающего страданиями своего общества, пытающегося заглянуть в душу своего молодого современника, понять, чем взволновано его сердце.
Но ни досада на слишком уж явную попытку заинтересовать зрителя таинственной фигурой в кожаном, ни внутренний протест, вызываемый финалом, не могли заглушить потребность понять если не замысел автора, то хотя бы причины, заставившие человека, художника потратить на этот фильм силы своей души.
И я жду. Я ищу ответа в порождаемых фильмом мыслях и чувствах. Потому что своей предыдущей картиной Вы заставили с нетерпением ждать Ваших новых размышлений о жизни, Вашего нового страстного художнического выражения. Ибо, раз назвав Вас в своей душе художником, не хочется даже допускать мысли о коммерческой стороне дела, хоть я и прекрасно понимаю, как трудно Вам сохранить независимость суждений и собственную убежденность.
Чувство глубокой тревоги за Вас, за Ваш талант, возникшее после этой картины, заставляло с еще большим нетерпением ждать новых Ваших работ. Ждать с глубокой верой в Ваши силы, в Ваше мужество.
В этом фильме я не увидел ни одного нормального человеческого лица. Я даже не могу назвать всех действующих на экране животные. Ибо это будет оскорбительно для животных. Мне не хочется вспоминать этот фильм, я только попытаюсь объяснить, почему не покидало меня во время просмотра чувство почти физической тошноты. Почему хочется спорить, спорить и спорить с Вами.
Во-первых, мне думается, что все, чему Вы сделали меня свидетелем, — неправда. Мне могут сказать, что я не судья в этом вопросе, ибо мне довелось быть в Париже всего несколько дней, и этот срок не дает мне нрава судить о жизни Ваших людей и Вашей страны.
Но Ваш фильм претендует на всечеловечность, на доказательство извечного и всесильного зова плоти, присущего человеку вообще, независимо от возраста и условий общественной морали. И тут уже любой зритель имеет право сказать: правда это пли неправда.
Мне думается, что это неправда. Меня убеждает в этом окружающее, история, искусство, созданное людьми. Мне думается, что если бы все было так, как в фильме, и люди были бы такими, какими Вы их изображаете, не было бы ни Венеры Милосской, ни Джоконды, которых так бережно хранит Ваш народ в Лувре, не было бы Ромео и Джульетты, не было бы музыки Бетховена и Шопена, не было бы Вашей прекрасной литературы, не было бы Бальзака и Мопассана.
Мне кажется, что Вы в своем фильме осуждаете не определенный слой общества, не определенные корни общественного бытия, превращающие человека в зверя, а вообще человека, вообще человечество, пришедшее, по Вашему разумению, к моральному и физическому вырождению.
А с этим уже невозможно согласиться. Порой начинает казаться, что Вы даже сочувствуете всем этим людям, хрипящим и гнусавящим в грязи в буквальном и переносном смысле этих слов; Вы любуетесь тем, как они жрут, трясут грудями и бедрами, душат друг друга под изысканную музыку, страдают от импотенции и по(.)оти.
Хочется еще раз сказать — все это неправда!
Становится так обидно, что в Вашей изумительно красивой стране, давшей миру столько ценного в искусстве, подарившей человечеству благороднейшие революционные традиции и грандиозные образцы величия человеческого духа, Вы — талантливый и умный художник — не находите другого материала для изображения. Я оставляю сейчас в стороне возможность осуществления Ваших истинных замыслов.
Я прекрасно понимаю, что жизнь художника, стремящегося к правде,— всегда борьба. И только сильные духом добиваются победы. Но вне правды — искусства нет!
Мне хочется спорить с Вами еще и потому, что я глубочайшим образом убежден: люди, ставящие перед собой целью доказать человечеству, что жить не стоит, что в жизни все ложь, что человек одинок и беспомощен и т.д., — играют на руку (хотят они того или не хотят) могильщикам жизни и человечества, могильщикам искусства.
Мы живем в трудное и суровое время. Мне думается, что в условиях существования тех средств уничтожения, которые уже имеются в мире, нетрудно пытаться убедить человека в нелепости его бытия, в бренности всего сущего. Но мне также кажется, что именно в такие времена человек и ощущает чрезвычайную ценность жизни и, если помочь ему ощутить это, он станет борцом за жизнь. Мне думается, что, как это ни странно, люди, мало пережившие, чаще склонны к пессимизму, чем люди, познавшие истинное горе.
Вы в своих картинах рассказываете о современной молодежи. И если начать судить о ней по Вашим последним фильмам, то действительно можно усомниться и в ее будущем и в будущем всего человечества. Мне кажется, что очень многие художники «сейчас ведут себя по отношению к молодежи неблагородно. Они напоминают мне брюзжащих стариков, которые всегда считают, что во времена их молодости все было лучше.
Нет, человек—Человек. У него есть сердце, мозг, тело. Мы не исключаем из понятия Человек ни одну из этих категорий. Мы за людей, которые любят и ненавидят, страдают и радуются, потому что у них есть сердце; мы за людей, которые думают о будущем, о своей стране, своем народе, о жизни, потому что у них есть мозг; мы за людей, которые отнюдь не собираются жить в монастырях на хлебе и на воде, которые прекрасно понимают, что дети родятся не от молитв и воздыханий; за людей, у которых есть красивое тело с живой и теплой кожей, чувствующей порыв свежего ветра, нежность воды в реке, прикосновение любимой.
Всегда ли мы сами в своих картинах следуем тому, о чем я пишу сейчас?
К сожалению, нет. И высокое звание художника в нашей стране отнюдь не является чудодейственным словом, которое уже заранее предопределяет результат нашего творчества.
Мы еще слишком часто делаем картины поверхностные, неправдивые и попросту нехудожественные. Но мы все сообща ведем с этим борьбу. Нам хочется вести эту борьбу вместе со всеми подлинными художниками мира.
СТАНИСЛАВ РОСТОЦКИЙ, Москва, режиссер
Ростоцкий С. Режиссеру Клоду Шабролю. Франция, Париж // Искусство кино. 1961. № 8. С. 91-93.
Режиссер и глава Союза кинематографистов Никита Михалков решил обсудить с коллегами нашумевшее письмо, адресованное ему молодыми кинематографистами. Собравшихся режиссеров, кинокритиков и продюсеров интересовало только одно: почему их фильмы авторы письма назвали безнравственными и зачем объявили им прямой вызов.
"Давайте спокойно разберемся, братцы, за что их так мочат?" - призывал Никита Михалков на "круглом столе" в Доме кино. Говоря о "них", председатель Союза кинематографистов России имел в виду своих молодых коллег, которые несколько дней назад обратились к нему с открытым письмом. Это обращение известные режиссеры и кинокритики в блогах и СМИ уже успели назвать "срамным текстом" и "анонимным доносом".
Никите Михалкову молодые кинематографисты (именно так было подписано открытое письмо) жаловались на режиссеров, фильмы которых "несут безнравственность и пошлость, вызывают отвращение к нашему народу и всему Отечеству". По словам авторов письма, ленты, главные герои которых - алкоголики и бомжи, считаются арт-хаусом, поэтому на фестивалях молодежного кино им дают престижные площадки и раздают призы. Картины же, "несущие нравственные ценности и положительные эмоции, дающие свет и надежду, убираются организаторами на задворки фестивалей". Авторы попросили Михалкова заняться молодежным кино и создать при Союзе кинематографистов специальное молодежное отделение.
Режиссеры Андрей Звягинцев и Георгий Молодцов, успевшие прокомментировать в прессе это выступление, посчитали, что письмо студенты (выпускники и студенты ВГИКа, Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения и других вузов - всего под обращением подписался 61 человек) сочиняли "под диктовку взрослых". А блогеры стали живо обсуждать, что это инициатива самого Михалкова и что он таким образом хочет подмять под себя молодежную киноиндустрию. Чтобы внести ясность, Союз кинематографистов пригласил всех участников дискуссии на "круглый стол".
Беседу Михалков начал с того, что с выражением зачитал текст письма, делая акценты на словах "безнравственный", "чернуха", "пошлость". Закончил он заявлением, что готов взять под свою защиту обратившихся к нему режиссеров и что обязательно создаст молодежное отделение в Союзе кинематографистов. Своего главу "молодые кинематографисты", по словам Михалкова, выберут сами. Но кто войдет в отделение и чем оно будет заниматься, собравшиеся режиссеры и кинокритики обсудить не успели: они были слишком заняты друг другом.
Михалков назвал всех критиков письма "планктонами", а выступления в блогах и прессе - "истерической диктатурой либерализма". Создатели письма удостоились от него звания смельчаков, которые "в условиях либеральной диктатуры и тоталитарной демократии хотят делать что-то здоровое". "Стоит отвернуть пятачок от корытца, в котором кормят помоями, - сразу получаешь по затылку", - подытожил он.
Вопросов у собравшихся к Михалкову не было, а вот к авторам письма, часть которых присутствовала здесь же, их накопилось немало. Подписавшие обращение "молодые кинематографисты" обвиняли жюри студенческих кинофестивалей в ангажированности - мол, они судят своих же учеников. Организаторов кинофестивалей - в "низком нравственном и эстетическом уровне понимания киноискусства". Создателей "безнравственных лент" - в отсутствии таланта. Ни одного имени в письме названо не было, но многие режиссеры и кураторы фестивалей приняли критику на свой счет. Теперь они пришли на "круглый стол" и ждали объяснений.
Особенно воинственно была настроена режиссер Марина Разбежкина. Дело в том, что именно на фильмы учеников ее мастерской (среди которых, например, была Валерия Гай Германика) могли обрушиться авторы письма - об этом, в частности, в интервью "Афише" заявил кинопродюсер и член Союза кинематографистов Филипп Кудряшов. Продюсер при этом и сам уколол Разбежкину, заметив, что она "не скрывает своей нелюбви к России". Теперь Разбежкина села за стол напротив Кудряшова и инициатора письма Дмитрия Боголюбова. Первому она заявила, что он дал "лакейский комментарий" и больше на "вы" Кудряшова она никогда не назовет. У Боголюбова режиссер в лоб спросила, какие именно фильмы он считает недостойными.
Выпускник ВГИКа фактически ушел от ответа, ограничившись словами о том, что есть талантливые картины про плохую жизнь, а есть те, кто таким лентам "бездарно подражает". На вопрос о том, о каких конкретных действиях просят Михалкова в своем письме молодые режиссеры, Боголюбов также ответил неуверенно. Сначала он заявил, что создателей "позитивного кино" не пускают на фестивали. Потом признался, что сам участвовал во многих фестивалях и даже был их лауреатом. Но кино "о светлом", по его мнению, ставят в программе, как правило, в 9 утра, и смотреть его никто не приходит. "Хотим, чтобы фестивальная публика видела нас. Чтобы вводили номинации для нас", - пояснил Боголюбов. Подписавшая письмо выпускница ВГИКа Рита обозначила проблему еще шире: "Мы просто хотим, чтобы снимали фильмы, которые помогают формировать здоровую личность". Зал посмотрел на Никиту Михалкова.
"Но я не понимаю вашу страшную драму. Снимайте, кто вам не дает снимать?" - не отставала Разбежкина. По мнению директора русских программ ММКФ Ирины Павловой, не мешает никто. На Московский фестиваль она вообще не отбирает фильмы по критерию "позитив" или "не позитив". "Я, конечно, не видела их фильмов (подписавших письмо - прим. "Ленты.ру"). Может, они плохие, - аккуратно предположила Павлова причину, по которой фильмы "молодых кинематографистов" не попадают на фестивали. - Но, может, и хорошие". Обиженно в адрес Никиты Михалкова и авторов письма высказался отборщик документальной программы "Свободная мысль" в рамках ММКФ Георгий Молодцов. В 2009 году он организовывал фестиваль студенческих фильмов "Святая Анна": "Не видел, чтобы программы были сделаны однобоко. А тот, кто видит "чернуху", просто хочет ее увидеть".
"Важно, как сегодня снимать фильмы. В вузах просто не хватает для этого технических средств. У нас вообще нет индустрии кино - может, про это поговорим?" - не удержался генеральный директор "Свердловской киностудии", продюсер Михаил Чурбанов. Идею не поддержала ни одна из ссорящихся сторон. А Боголюбов продолжил свою мысль словами о том, что "позитивное кино стало снимать немодно". "Основная цель нашего письма, чтобы это стало престижным. Надо стимулировать коллег для создания такого кино", - объяснил он.
Ждать конца "круглого стола" Михалков не стал. Он заверил "молодых режиссеров", что Союз кинематографистов их поддержит, - и уехал на "официальные государственные встречи". Дискуссию же закончил Станислав Говорухин, который пообещал собравшимся, что ограничения в молодежном кино, о которых все сразу же с тревогой заговорили после появления письма, "непременно будут". Не глядя на лица собравшихся за "круглым столом", председатель думского комитета по культуре и бывший глава предвыборного штаба Владимира Путина завершил свою мысль: "Без нравственных ограничений не живет ни одна страна. Только в России все разрешено. Но мне было очень интересно вас слушать".
Читайте также: