Лиля тарасова пришла к нам из другой школы сочинение
Обновлено: 05.07.2024
КНИГИ 419186 АВТОРЫ 128103 СЕРИИ 43306 ЖАНРЫ 504 ГОРОДА 1139 ИЗДАТЕЛЬСТВА 16491 ТЕГИ 336272 СТАТЬИ 612
Папа и мама сидели по обе стороны телефона, бледные, измученные. И глядели друг другу в глаза… Они страдали вместе, вдвоем. Это было прекрасно!
Вдруг они вскочили… Стали целовать и обнимать меня, а потом уж друг друга.
Это и был самый счастливый день моих зимних каникул.
От сердца у меня отлегло, и назавтра я сел за домашнее сочинение. Я написал, что самым счастливым днем был тот, когда я ходил в Третьяковскую галерею. Хоть на самом деле я был там полтора года назад.
4. ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОЕ ФЕВРАЛЯ
Говорят, что любовь облагораживает человека. С того дня, как я полюбил, мне все время приходилось кому-нибудь врать. Я делал это не нарочно. Просто мне задавали вопросы, на которые я не мог отвечать честно.
– Почему ты столько времени уделяешь прическе? И рубашки стал менять чуть ли не каждый день?
– У нас в школе работает санитарная комиссия.
– О чем ты все время думаешь? У тебя отсутствующие глаза. Из-за чего ты вздыхаешь?
– Из-за отметок… У меня появились двойки.
– Их же не было! Откуда они?
– Вот об этом как раз я и думаю.
Но на самом деле я думал о Лиле Тарасовой.
Она пришла к нам из другой школы. Помню, на большой перемене подбежал ко мне Владик Бабкин и таким безразличным-безразличным голосом говорит:
– Да, кстати… Ты новенькую видел?
– Тут одна… ученица. Рядом с тобой есть свободное место. Если она захочет на него сесть, ты скажи, что оно уже занято. Ладно? И пошли ее ко мне. Я тоже один сижу… Ладно?
– Я не могу объяснить… Но поверь – это важно! Минут через пять новенькая подошла ко мне и сказала:
– Здесь свободное место?
Я посмотрел на нее – и на миг потерял сознание. По крайней мере, я совершенно забыл о Владике и о его просьбе.
– Можно, я сяду? – спросила она.
– Можно, – прошептал я. И на том же уроке схватил первую двойку. Я схватил ее потому, что очень хотел получить пятерку. Получить на глазах у Лили Тарасовой!
С тех пор я все время хотел, чтобы у нее на глазах со мной произошло что-нибудь необычайное или просто хорошее. Одним словом, хотел, как говорится, предстать перед ней в выгодном свете.
Но наконец я понял, что в таком свете я могу предстать перед ней только на катке. Потому что я хорошо катался! И я пригласил ее на каток.
Лиля ни в чем не была похожа на остальных! Портфель у нее был мягкий, вишневого цвета, с двумя золотыми замочками.
Тетрадки и книжки были обернуты в розовую бумагу с разводами, и не было на них ни одной кляксы и вообще ни одного пятнышка. Самописка была, как говорится, миниатюрная, карандаш с оранжевым ластиком на конце, блокнотик изящный, с календарем на обложке. А уж о глазах я и не говорю!
Лиля заглянула в этот самый блокнотик с календарем и сказала:
– Двадцать восьмое февраля – это суббота. Вот и прекрасно! Пойдем на каток в воскресенье – двадцать девятого.
– А почему так не скоро?
– Чтобы ты успел заслужить это право!
– Пойти со мной на каток! – Она взглянула мне прямо в глаза и спросила: – На что ты способен ради меня?
– Вот и прекрасно! Я буду тебя испытывать. Для начала выполни одну мою просьбу.
– Любую! – воскликнул я.
– Я раньше дружила с Валей. А потом мы поссорились. И у меня осталась Валина книжка. Я не хочу сама заходить…
– Понимаю! – воскликнул я. – Где живет Валя? Укажи только адрес. Я отнесу книгу, чего бы мне это ни стоило!
– Вот и прекрасно. Валя живет прямо подо мной, на втором этаже…
– А ты, значит, на третьем? – быстро сообразил я.
А еще я сразу сообразил, что увижу дом, в котором живет она, поднимусь по той самой лестнице, по которой каждый день ходит она… Все это имело для меня очень большое значение! Такое большое, что я сначала поднялся на седьмой этаж, потом спустился на третий, постоял немного возле ее квартиры, вздохнул и спустился еще на эдин этаж…
Дверь мне открыл парень лет тринадцати или четырнадцати. Я слышал, что внешность для мужчин не имеет большого значения. И все же сразу подумал о том, что парень этот выше меня и гораздо красивее. Мне стало грустно… Но я взял себя в руки и спросил:
– Валя дома? Мне нужно отдать ей книжку.
– Не ей, а ему! – сказал парень. И протянул руку. Так, значит, это с ним она раньше дружила? Мне стало совсем тяжело.
– Ты что, ее паж? – спросил Валя.
Высокие и красивые люди могут задавать любые вопросы.
Я молча удалился к себе домой…
Я знал, что дома уже обо всем догадались. Бабушка старалась повлиять на меня. Но, как всегда, необычно, по-своему.
– А сын моей соседки, который учится в седьмом классе, решил сначала закончить школу, потом институт, потом прочно встать на ноги и только после этого думать обо всем остальном! – сообщила бабушка.
Отсюда я должен был сделать, вывод, что и мне нужно пригласить Лилю Тарасову на каток после окончания института.
Маме бабушка в тот вечер сказала:
– Когда тебе в пятом классе понравился Сережа Потапов… это, я помню, помогло тебе стать отличницей. Это вдохновило тебя!
Я понял, что и мне не мешало бы стать круглым отличником.
На следующий день я получил по физике тройку с минусом.
– Не узнаю тебя! – сказала физичка.
Я и сам себя с трудом узнавал!
Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Я вспомнил о студенте-геологе Юре, который жил в соседнем подъезде. Его родители тоже были геологами и часто уезжали в командировку. Однажды, когда они уехали, Юра заболел чем-то серьезным.
Я, конечно, мог заразиться. Но, пренебрегая опасностью и возражениями бабушки, ухаживал за Юрой, бегал за лекарствами и даже один раз поставил ему горчичники.
– Если у тебя в жизни возникнет какая-нибудь трудность, приходи ко мне, – сказал Юра.
Я пришел и все ему рассказал. Он рассмеялся.
– Ну, брат, это не трудность! Ты в шестом классе? Помню, помню… Случалось! Но все это несерьезно. Ты же рисковал ради меня. И я хочу ответить тебе тем же самым! А тут и помогать
КНИГИ 419186 АВТОРЫ 128103 СЕРИИ 43306 ЖАНРЫ 504 ГОРОДА 1139 ИЗДАТЕЛЬСТВА 16491 ТЕГИ 336272 СТАТЬИ 612
Двадцать девятое февраля
Говорят, что любовь облагораживает человека. С того дня, как я полюбил, мне все время приходилось кому-нибудь врать. Я делал это не нарочно. Просто мне задавали вопросы, на которые я не мог ответить честно.
– Почему ты столько времени уделяешь прическе? И рубашки стал менять чуть ли не каждый день?
– У нас в школе работает санитарная комиссия.
– О чем ты все время думаешь? У тебя отсутствующие глаза. Из-за чего ты вздыхаешь?
– Из-за отметок… У меня появились двойки.
– Их же не было! Откуда они?
– Вот об этом как раз я и думаю.
Но на самом деле я думал о Лиле Тарасовой.
Она пришла к нам из другой школы. Помню, на большой перемене подбежал ко мне Владик Бабкин и таким безразличным-безразличным голосом говорит:
– Да, кстати… Ты новенькую видел?
– Тут одна… ученица. Рядом с тобой есть свободное место. Если она захочет на него сесть, ты скажи, что оно уже занято. Ладно? И пошли ее ко мне. Я тоже один сижу… Ладно?
– Я не могу объяснить… Но поверь – это важно!
Минут через пять новенькая подошла ко мне и сказала:
– Здесь свободное место?
Я посмотрел на нее – и на миг потерял сознание. По крайней мере я совершенно забыл о Владике и о его просьбе.
– Можно, я сяду? – спросила она.
– Можно, – прошептал я. И на том же уроке схватил первую двойку. Я схватил ее потому, что очень хотел получить пятерку. Получить на глазах у Лили Тарасовой!
С тех пор я все время хотел, чтобы у нее на глазах со мной произошло что-нибудь необычайное или просто хорошее. Одним словом, хотел, как говорится, предстать перед ней в выгодном свете.
Но наконец я понял, что в таком свете я могу предстать перед ней только на катке. Потому что я хорошо катался!
И я пригласил ее на каток.
Лиля ни в чем не была похожа на остальных! Портфель у нее был мягкий, вишневого цвета, с двумя золотыми замочками.
Тетради и книжки были обернуты в красивую розовую бумагу с разводами, и не было на них ни одной кляксы и вообще ни одного пятнышка. Самописка была, как говорится, миниатюрная, карандаш с оранжевым ластиком на конце, блокнотик изящный, с календарем на обложке. А уж о глазах я и не говорю.
Лиля заглянула в этот самый блокнотик с календарем и сказала:
– Двадцать восьмое февраля – это суббота. Вот и прекрасно! Пойдем на каток в воскресенье – двадцать девятого.
– А почему так не скоро?
– Чтобы ты успел заслужить это право!
– Пойти со мной на каток! – Она взглянула мне прямо в глаза и спросила: – На что ты способен ради меня?
– Вот и прекрасно! Я буду тебя испытывать. Для начала выполни одну мою просьбу.
– Любую! – воскликнул я.
– Я раньше дружила с Валей. А потом мы поссорились. И у меня осталась Валина книжка. Я не хочу сама заходить…
– Понимаю! – воскликнул я. – Где живет Валя? Укажи только адрес. Я отнесу книгу, чего бы мне это ни стоило!
– Вот и прекрасно. Валя живет прямо подо мной, на втором этаже…
– А ты, значит, на третьем? – быстро сообразил я.
А еще я сразу сообразил, что увижу дом, в котором живет она, поднимусь по той самой лестнице, по которой каждый день ходит она.
Все это имело для меня очень большое значение! Такое большое, что я сначала поднялся на седьмой этаж, потом спустился на третий, постоял немного возле ее квартиры, вздохнул и спустился еще на один этаж…
Дверь мне открыл парень лет тринадцати или четырнадцати. Я слышал, что внешность для мужчин не имеет большого значения. И все же сразу подумал о том, что парень этот выше меня и гораздо красивее. Мне стало грустно… Но я взял себя в руки и спросил:
– Валя дома? Мне нужно отдать ей книжку.
– Не ей, а ему! – сказал парень. И протянул руку.
Так, значит, это с ним она раньше дружила? Мне стало совсем тяжело.
– Ты что, ее паж? – спросил Валя.
Высокие и красивые люди могут задавать любые вопросы.
Я молча удалился к себе домой…
Я знал, что дома уже обо всем догадались. Бабушка старалась повлиять на меня. Но, как всегда, необычно, по-своему.
– А сын моей соседки, который учится в седьмом классе, решил сначала окончить школу, потом институт, потом прочно встать на ноги и только после этого думать обо всем остальном! – сообщила бабушка.
Отсюда я должен был сделать вывод, что и мне нужно пригласить Лилю Тарасову на каток после окончания института.
Слово … следует понимать как… Далее комментируем своё определение.
Яркий пример ( дружбы, добра, справедливости, мужества, самовоспитания и т.п.) представлен в тексте …(фамилия автора).
Кроме того, примером (дружбы, добра, справедливости, мужества, самовоспитания и т.п.) может служить герой произведения (книги, кинофильма)… Он…
В заключение хочется сказать, что…
Образцы сочинений ОГЭ
(1)В школе я дружила с Лялей Ивашовой и Машей Завьяловой.
(2)Маша умела всё: рисовать, петь, ходить на руках. (3)Соревноваться с ней было бессмысленно, как с Леонардо да Винчи. (4)Учителя могли бы ставить ей пятёрки, не вызывая к доске. (5)Она беспощадно экспериментировала на себе самой: то выдумывала причёску, которую вполне можно было выдвинуть на премию по разделу архитектурных сооружений, то изобретала юбку с таким количеством складок, что на ней хотелось сыграть, как на гармони.
(6)Маша сочиняла стихи и забывала их на тетрадных обложках, на промокашках. (7)Я собирала четверостишия, ставила внизу даты, прятала их, сберегая для потомства, а многие помнила наизусть.
(8)С моцартовской лёгкостью Маша перелагала свои стихи на музыку и исполняла их под гитару.
(9)Лицо её было подвижным, как у клоуна: она и им распоряжалась без натуги. (10)Разочарование, восторг, изумление — все эти чувства сменяли друг друга, не оставляя места неопределённости. (11)Отсутствие однообразия и было Машиным образом.
(13)Во всём, кроме женственности и красоты: тут первой считалась Ляля.
(14)Красивые женщины даже во сне не забывают, что они красивы. (15)Красавицы привыкают к жертвенному поклонению и уже не могут без него обходиться. (16)Ляля восхищённых взоров не замечала, и они от этого становились ещё восхищённее.
(17)Мне самой от поклонников не приходилось обороняться — и я обороняла от них Лялю.
- (18)Не живи чужой жизнью! — уговаривала меня мама, видя это.
(19)Маше сулили чин академика, Ляле — покорительницы сильного пола и создательницы счастливой семьи, а я просто была их подругой. (20)Мне ничего не сулили.
(21)Я гордилась Лялиной красотой и Машиными талантами более громко, чем собственными достоинствами, именно потому, что эти достоинства были всё-таки не моими: в нескромности меня обвинить не могли.
– (22)Ты продолжаешь жить чужой жизнью, восторгаешься не своими успехами, — констатировала мама.
– (24)Сиять отражённым светом? — (25)Она задумалась и повторила то, что я уже слышала от неё:
Примеры похожих учебных работ
Сочинение по произведению отрывки из журнала маши
. Отрывки из журнала Маши прерываются. Одоевский Отрывки из журнала Маши главные герои В произведении Одоевского Отрывки из журнала Маши главным героем, а вернее героиней является Маша, . в потертые башмаки. Уже по дороге домой Маша спросила маму о .
Размышления о дружбе на английском языке
Текст для сочинения 15.3 Дружба
. связывающая людей детской дружбой, не прерывается всю жизнь. (По Л.Е. Улицкой)* Улицкая Людмила Евгеньевна Текст 5.4 (1)В . 7)Всё вызывало у одноклассников зависть и отвращение: курточка на молнии, девичьи ресницы, раздражающая миловидность лица и .
Исследовательская работа по русскому языку «Диалектные ошибки в речи учащихся с. .
. в художественной литературе. Примеры Диалектные слова призваны сделать речь . языку. Это дает основание сгруппировать диалектизмы русского языка по их общим . предмет изучения лексической системы языка. Сочинение на тему почему диалектные слова .
Начит, любовь и забота не сделали тебя эгоистом, – заключила мама. – Мы очень рады
. ничего не умеют ценить. ОГЭ Сочинение 15.3 о дружбе по тексту Ю.Нагибина (ОБЗ ФИПИ) (1)И вот появился в моей жизни Пав . их проявлять в отношении к родным и близким. Вариант 3 Дружба – это такие близкие отношения, которые основаны исключительно на .
(1)Тамара Ивановна, наш классный руководитель, объявила: в последний учебный день четверти уроков не будет, класс соберётся на чаепитие и каждый расскажет о таланте одного из одноклассников. (2)Предполагалось, что это поможет нам лучше узнать друг друга и с хорошим настроением уйти на зимние каникулы. (З)Было решено разбиться на пары по принципу соседства по партам. (4)Без партнёра по заданию остался один Вовка Жуков, в одиночестве занимавший последнюю парту третьего ряда — он плохо успевал, заикался и, наверное, поэтому держался особняком. (5)Ни в нашем классе, ни вне его у Жука, похоже, не было друзей, а нас, честно говоря, не заботило его одиночество: подумаешь, в каждом классе есть такой странный тихоня-троечник.
— (6)Ну а тебе, Вова, — задумавшись на секунду, пожала плечами учительница, — даже не знаю, что и делать. (7)Расскажешь нам о каком-нибудь человеке, чьим талантом ты восхищаешься.
— (8)Жук?! (9)Восхищается?! (10)Да он и слова-то такого не знает! — усмехнулся Макс Смирнов, капитан школьной баскетбольной команды. (11)— Он может только на нашу Лебедеву глазеть, не отрываясь, да, Катька?
— (14)Ему же светло и хорошо от тебя становится, — не унимался Смирнов, — про тебя и напишет! (15)В стихах!
— (16)Да больно нужны мне его стихи, — скривилась Лебедева, — тоже мне, талант нашёлся!
— (17)Ну, раз талант, может, про него ты и поведаешь народу?
— (18)Только для этого Жуку придётся тебе про себя рассказать, а у него это не очень хорошо получается, п-п-правда, Ж-ж-жук?
(19)Вовка сдёрнул со спинки стула портфель и выбежал из класса, оглушительно хлопнув дверью.
— (20)Псих, — бросила ему вслед Лебедева.
(21)Никто из нас не сомневался — несмотря на издёвки Смирнова, Жук свой рассказ посвятит ей. (22)И дело было не только в Катиной красоте. (23)Она действительно была талантлива: прекрасно пела, рисовала, хорошо училась.
(24)А ещё Катя вышивала живописные букеты, которые в рамках дарила учителям и избранным подругам, предварительно подписывая с обратной стороны: Е.Н. Лебедева.
(28)В такой рекламе, впрочем, Катина вышивка не нуждалась: её сад был действительно прекрасным.
(29)Поэтому в день чаепития Катя справедливо ждала два рассказа, посвящённые себе.
— (36)О! (37)Читайте, читайте! — закричал Смирнов. (38)— Ода Лебедевой, часть вторая!
(39)Мы повернулись к учительнице, которая стояла у дверей. (40)Повернулись все, кроме Кати. (41)Она выглядела скучающей: класс уже удостоился чести увидеть её новую вышивку, иллюстрировавшую рассказ подруги о таланте красавицы.
— (49)Ну то-о-очно, про меня! — с притворным недовольством протянула Катя.
(53)Гробовую тишину, воцарившуюся в классе, нарушила учительница:
—(54) Молодец, Жуков! (55)Какой же ты, оказывается, молодец!
(По О. Павловой )
Эгоизм – это отрицательное качество, которое характеризуется стремлением человека поставить себя выше других. Эгоист влюблён в себя, окружающие для него неинтересны, он не понимает их и даже презирает. Ему нужно, чтобы все восхищались им.
Такая эгоистка – Катя из рассказа О.Павловой. Да, Катя красивая, она прекрасно поёт, хорошо учится, вышивает живописные букеты. Но при этом она из-за своего эгоизма надменная и даже грубая. Она хвастается своими вышивками. Её не интересует мнение других о её вышивках. Когда учительница предложила ребятам написать о талантах одноклассников, Катя не сомневалась, что один из учеников, которого считали странным и влюбленным в Катю, обязательно напишет о ней, о её талантах. Но Жук (так называли его одноклассники) оказался умным и проницательным мальчишкой. Он написал о таланте совсем другого человека, в котором талант сочетается с добротой, с заботой о других, чем не обладает Катя.
Тяжело будет Кате во взрослой жизни.
У меня небольшой жизненный опыт, но я уже поняла, что хорошо и комфортно жить в обществе, в коллективе, в котором каждый думает не только о себе, но и о других.
Звоните и приезжайте
Больше я не знал никаких подробностей о мамином прошлом. Но вот однажды бабушка, которая пришла помочь маме по хозяйству, сказала:
– А Сережа-то стал лауреатом Всероссийского конкурса!
– Какой Сережа? – спросил я.
– Сережа Потапов. Его знают все культурные люди!
– Первый раз слышу. А кто это? – сказал я. И вдруг заметил, что папа взглянул на меня с любовью. А верней сказать, с благодарностью. Я ничего не понял…
И только потом на кухне бабушка объяснила мне, что Сережа Потапов учился когда-то в школе для музыкально одаренных детей и мама любила его, когда была в пятом классе.
Музыкальная школа находится прямо напротив нашей, через дорогу. Если из нашей школы выходит ученик, трудно сразу определить, одаренный он или не одаренный. А если из дверей школы, которая через дорогу, тут уж сразу ясно: идет одаренный!
Мы выходим из своей школы с портфелями, а музыкально одаренные – с футлярами. Сначала Сережа Потапов привлек немало внимание тем, что его футляр был больше, чем у других, потому что он играл на виолончели. А потом, уже в пятом классе, она его полюбила. Мама, наверное, тоже была одаренной, потому что я вот хоть и учусь в шестом классе, но еще ни разу никого не любил.
– Да, Сережа далеко шагнул! – сказала за ужином бабушка.
И папа закурил в комнате, хотя обычно выходил для этого в коридор или на кухню.
– Ну что ты?! Это такое далекое прошлое… Это глупое детство! – сказала мама. И рассмеялась. Ей было весело. А папа за весь вечер ни разу не улыбнулся.
– Далеко шагнул! Далеко. – повторяла бабушка, убирая посуду.
Бабушка очень любила нас воспитывать. Но делала это как-то по-своему.
Папа делает операции почти каждый день. И может быть, каждый день кто-то смотрит на него так же. как я смотрел на того хирурга.
– Тебе когда-нибудь делали операцию? – спросил я у бабушки.
Оказалось, что ей за шестьдесят лет не сделали ни одной операции! Разве она могла как следует оценить папу?
– Добиваются же люди таких успехов, как Сережа Потапов! – причитала бабушка, уже натягивая пальто.
– Вот когда у тебя опять будет приступ мигрени, – сказал я, – вызывай не врача, а этого своего… виолончелиста! Пусть он тебе поможет!
Перед самым сном я чистил зубы в ванной комнате и вдруг услышал, как мама сказала папе:
– Это смешно… – Ей все еще, в отличие от папы, хотелось смеяться. – Ну несерьезно, честное слово. Это же было в пятом классе!
– Началось в пятом… – тихо сказал папа. И я почувствовал, что рука его снова полезла в карман за папиросами.
Я, как говорят, содрогнулся.
Значит, только началось в пятом классе? Интересно, а в каком кончилось? Хорошо, если в шестом. А если в седьмом или даже в девятом?
Надо было что-то предпринять. Но что? Разве я мог с кем-нибудь посоветоваться?
Может, это действительно было не мое дело? Может быть…
Через несколько дней, собираясь в школу, я услышат в программе передач, что Сергей Потапов будет выступать вечером по телевизору. К счастью, кроме меня, этого никто не услышал.
Вечером, за четверть часа до концерта лауреатов Всероссийского конкурса, я уселся делать уроки в той комнате, где стоит телевизор.
– Завтра контрольная! – сообщил я. И все стали передвигаться на цыпочках.
Еще через неделю я обнаружил, что Сергей Потапов собирается выступать по радио. За пятнадцать минут до его выступления я разложил тетради на кухне, где у нас стоит радиоприемник.
– Завтра снова контрольная! – сказал я.
И приемник молчал весь вечер.
Но Сергей Потапов продолжал преследовать нашу семью!
Как-то, возвращаясь из кино, я увидел афишу с его портретом на том самом месте, где мама и папа каждое утро садились на трамвай. Сперва я хотел сорвать афишу и уничтожить ее. Подходил, примерялся, прилаживался… Но все-таки не сорвал.
Вернувшись домой, я стал убеждать своих родителей, что ездить на троллейбусе гораздо удобнее, чем на трамвае.
– Но троллейбусная остановка так далеко, – возразил папа.
Ах, если б он знал!
– Я проведу вас проходными дворами, и вы увидите, как это близко.
– Совсем рядом! – сказал я.
– В проходных дворах всегда бывает темно и опасно, – вмешалась бабушка. Как будто она нарочно хотела столкнуть маму лицом к лицу с ее прошлым!
Утром я повел маму и папу проходными дворами.
– Вот видите, как удобно, – говорил я. – Совсем близко! И вы садитесь на современный вид транспорта… Правда, не на метро, но по крайней мере и не на трамвай! И еще одно преимущество. Мы вместе идем почти до самой моей школы!
Вообще-то мне не хотелось, чтобы мои родители каждое утро прямо у всех на глазах провожали меня, шестиклассника, в школу. Но теперь я был готов абсолютно на все! И я уводил их от афиши с портретом…
Конечно, мама могла увидеть эту афишу и где-нибудь в другом месте. Но тут уж я ничего поделать не мог!
Еще через несколько дней я сообщил:
Как-то в воскресенье я привел к нам домой своего приятеля Ваську-Паганини.
Паганини – это, конечно, прозвище. Васька играет на скрипке и учится в школе для одаренных.
– Ты любишь Сергея Прокофьева? – спросил я у Васьки, когда вся наша семья была в сборе.
– Еще бы! – ответил Васька.
– А Сергея Рахманинова?
– Кто же его не любит?
– А Сергея Потапова?
– Ни разу не слышал? Подумай как следует! Вспомни…
– Нет, о нем я не слышал. А почему ты интересуешься именно этим… как его фамилия? Почему? – удивлялся Васька так естественно, будто мы с ним не репетировали эту сцену в ванной комнате пятнадцать минут назад.
– Ну уж если Паганини его не знает! – воскликнул я и обвел взглядом всех членов нашей семьи.
Читайте также: