Лик мира сего мне самому даже очень не нравится сочинение
Обновлено: 05.07.2024
Мы с величайшим удовольствием помещаем в "Гражданине" это письмо слушательницы московских курсов. Не будем очень противоречить некоторым особым убеждениям автора, например о "здоровом воздухе" Москвы. Сам же автор свидетельствует, что в Москве нельзя без сплетней, — а уж это одно не совсем здоровая черта московского воздуха. Мы всегда готовы согласиться, что Москва лучше, чем Петербург, но что она хороша абсолютно — это уже совсем другой вопрос.
Во всяком случае благодарим прежде всего за некоторое сочувствие, выказанное многоуважаемой корреспонденткой нашему изданию. Несмотря, однако, на сочувствие, цель ее письма — опровергнуть на факте наше заявление в 22 № "Гражданина" о "неудачных" доселе опытах допущения у нас женщин к университетскому и медицинскому образованию in corpore. Автор является теперь с частным случаем основания высших женских курсов в Москве и, выражая прекрасные и благородные чувства, радуется успешному началу дела. Мы, пожалуй, пойдем еще далее в вере: мы верим и убеждены заранее, что большинство московских слушательниц доведут свои занятия до конца с полным успехом. Свидетельствуем громко, что никто более нас не уверен в чистоте чувств и в искренности жажды образования наших стремящихся к образованию женщин. Мы только думаем, что эта искренность и чистота доброго намерения могут быть, и весьма часто, дурно направлены, подпасть влиянию иной предвзятой мысли, имеющей мало общего с настоящим просвещением. Если в Москве случилось не то, если от слушательниц до профессоров, — все служили единственно одним только целям просвещения, то мы первые этому радуемся и приветствуем прекрасное событие. Уверяем вас, г-н автор письма, что радуемся еще больше других, ибо случилось только то, чего мы сами желали, что призывали, о чем сами заявили.
Припомним же, чего мы пожелали и о чем заявили в 22 № "Гражданина".
"I) Строгая учебная дисциплина может быть введена и иметь целью требовать от женщин непременно учения, безо всяких послаблений в их пользу, и немедленно исключать тех из них, которые не учатся или учатся дурно.
2) Малейшее нарушение правил нравственности должно повлечь за собою немедленное исключение женщины из числа учащихся.
3) Ежегодные экзамены должны быть безусловно строги".
И вот за такие желания, или подобные им, нас обыкновенно объявляют в печати и обществе — ретроградами. По крайней мере теперь, после вашего заявления о московских курсах, мы уже не одни будем ретроградами, а, во-первых, вместе с профессорами московских женских курсов, исполнившими свое дело точь-в-точь, как мы того пожелали; во-вторых, вместе с слушательницами, приходившими единственно для своего образования и ни для чего более, и, наконец, с вами самими, радующейся в своем письме и на профессоров и на слушательниц.
Правда, мы еще написали в статье 22 № "Гражданина", что у нас "нравственная фальшь поражает всякого, кто имеет случай ближе присматриваться к миру женщин, выделяющихся из общей массы для получения высшего образования", и что "женщины эти получают какую-то уверенность в том, что, обучаясь высшему курсу наук или медицине, они в то же время и по тому самому являются деятельницами в разрешении какого-то современного женского вопроса".
Ну вот в том-то и вся беда, что мы это написали. К этому и придрались; да и как было не придраться: сущность дела пока еще такова, что ее можно понять как угодно, придраться к чему угодно и выставить в свете каком угодно. Произнесено самое неопределенное и спорное современное слово, "женский вопрос", и как же было не выйти путанице?
Об этой беде мы не будем теперь говорить; заявим лишь одно нашей корреспондентке: вы именно хотели доказать вашим письмом, что на московских женских курсах таких слушательниц не было, что ни одна из них не задавалась задачею "явиться деятельницею в разрешении какого-то современного женского вопроса", а все просто учились; что, стало быть, могут быть слушательницы и без "фальши" и что, наконец, может быть, и очень большое число русских слушательниц окажутся "без фальши" и что мы, стало быть, преувеличили.
Если мы преувеличили — мы опять-таки первые тому обрадуемся. В том, что у нас явятся слушательницы безо всякой "фальши" в самом ближайшем будущем, мы и сами уверены; но что доселе было довольно фальши — можете ли вы отрицать? Если мы про это сказали открыто, не прикрашивая дела, то сказали именно потому, что от всей души желаем нашим женщинам настоящего, а не фальшивого образования. Что же касается до мечты "явиться деятельницею в разрешении какого-то женского вопроса", то мы на это заметим вот что: явиться слушательницею высших курсов с мыслию и надеждой образовать себя, приобресть тем высшие духовные силы, приобресть средства быть через образование более обеспеченною и вооруженною в несчастных случаях жизни; кроме того, вознестись до благородного понятия, что всеобщее образование женщины внесет новую, великую интеллигентную и нравственную силу в судьбы общества и человечества, — эта мысль, заявляем мы, эта надежда не только возвышенна, прекрасна и желательна в душе каждой слушательницы будущих высших курсов в России, но именно и есть начало единственного и настоящего разрешения "женского вопроса" и у нас, и в Европе, и везде, начало настоящей правильной постановки его! В этом смысле пусть всякая слушательница мечтает о будущей своей деятельности в разрешении женского вопроса, садясь на студентскую скамейку. Но уверены ли вы, спрашиваем опять, что все слушательницы женских курсов садятся теперь, хотя бы даже и у вас в Москве, на студентскую скамью с ясным сознанием того, чего хотят, и не путаются в пустопорожних теориях? И вот единственно потому мы и желали, в трех нами выписанных из нашей статьи пунктах, чтоб женщины являлись прежде всего учиться и чтобы требовать от них непременно учения, самым строжайшим образом. В этом случае мы много надеемся на науку. Настоящая, строгая наука изгонит всякую фальшь, всякую постороннюю и ложную идею, засевшую в иную еще не привыкшую к идеям женскую голову и навеянную каким-нибудь посторонним, обыкновенно мужским влиянием. Чего же мы хотим, стало быть, как не женской самостоятельности, самостоятельности ума и сердца женщины прежде всего? Противники мы женского образования, как нас окричали, да или нет?
Вы говорите в одном месте вашего письма, что мы решились высказать свою мысль, "не боясь потерять популярность". Увы, мы в высшей степени сознаем, что ее потеряли! Мы дорожим лишь тем, что пользуемся некоторой симпатией нескольких толковых людей, которые в наше время всеобщего лакейства мысли решились сметь
Свое суждение иметь.
А надежды наши лишь в том, что крут этих людей несомненно и заметно увеличивается. Еще раз вас благодарим за письмо и просим и на будущее время известий о судьбе московских высших женских курсов. Мы слишком неравнодушны к их успехам.
Кстати, теперь ровно полугодие нашему изданию за нынешний год. Можно бы, воспользовавшись случаем, кое-что сказать о нашей деятельности и о наших редакторских усилиях; помечтать и пооткровенничать, спросить вслух: что мы сделали и чего не сделали, что высказали и чего не могли высказать? и проч. и проч. — как всегда делают, когда пишут объявления об издании журнала на будущий год. Но мы всё это отложим и ответим только на несколько раз предлагавшийся нам со стороны вопрос: почему мы так мало или совсем даже не отвечаем на критики, нападения и ругательства, которые сыплются на нас беспрерывно; которые особенно сыпались в начале года и наверно будут сыпаться в конце его, перед началом подписки на будущий год? Теперь дошло до того, что мы стали выручкой для всех фельетонистов: не об чем писать — а, ну есть "Гражданин", обругать его; к тому же либеральная тема! — и ругают.
Почему же не отвечаем? Во-первых и главное: не отвечать же всякому шуту?
О, без сомнения, есть и не шуты; есть люди умные, а иногда и остроумные, есть и литературно образованные, что так редко теперь и что ценишь. Но иным из них совершенно нельзя отвечать, хотя бы иногда и хотелось, — нельзя, потому что в конце концов не знаешь, чего сами они хотят. Не понимаешь, из-за чего они так кривят душой, так сами себе противуречат, какая их цель, что они преследуют, где их предания, в чем их будущее? Пишут они весело, а иногда действительно дельно, и вот на той же странице он же сам вдруг и опровергает себя, и опровергает с знанием дела, зная, что сам противуречит себе. Для чего это? Какие тут цели? Неужели всё это из одного литературного искусства? В конце концов и не знаешь, на что отвечать и — зачем отвечать.
Такие есть; я собственно про летучую литературу нашу говорю. Но есть и не из летучих; есть, напротив, очень искренние. В этом случае я не мог забыть г-на H. M. из "Отечественных записок" и о "долгах" моих ему. Я не имею чести знать его лично и ровно ничего не имел удовольствия слышать о нем как о частном человеке. Но я всею душою убежден, что это один из самых искренних публицистов, какие только могут быть в Петербурге. Не мое совсем дело, но я никак не понимаю вражды к нему почтенного г-на Z. из "С.-Петербургских ведомостей", столь упорной и безостановочной. Много раз и искренно сожалел о сем обстоятельстве. Уверен, что оба эти деятеля могли бы совершенно сойтись, если бы не так враждовали друг с другом. Но не мое дело. Г-н Н. M. в первый раз поразил мое внимание своим отзывом о моих отзывах о Белинском, социализме и атеизме, а потом о моем романе "Бесы". Отвечать ему по поводу моего романа я немного упустил время, хотя и хотел было; но о социализме непременно отвечу. И вообще о социализме буду писать во второе полугодие моего редакторства. Главное, никак не могу понять, что хотел мне сказать г-н Н. M., уверяя меня, что социализм в России был бы непременно консервативен? Не думал ли он меня этим как-нибудь утешить, предположив, что я консерватор во что бы ни стало. Смею уверить г-на Н. M., что "лик мира сего" мне самому даже очень не нравится. Но писать и доказывать, что социализм не атеистичен, что социализм вовсе не формула атеизма, а атеизм вовсе не главная, не основная сущность его, — это чрезвычайно поразило меня в писателе, который, по-видимому, так много занимается этими темами. Пишу теперь обо всем этом к слову, именно чтоб показать на примере, как трудно теперь у нас в литературе рассуждать или спорить с кем-нибудь и о чем-нибудь, даже с непритворяющимися и простодушнейшими людьми. (NВ. Простодушие вовсе не исключает ни ума, ни таланта.) Об г-не же Н. M. я именно вспомнил потому, что всё хочу ему ответить, но никак не удается.
Но зато есть такие, которым отвечать уже никак невозможно. Я не за брань их сержусь — а уж как они ругались! Но иная брань приносит только честь и ничего дурного. Я сержусь. впрочем, нет, не сержусь: и сердиться на них нельзя. Это целая толпа пишущей братии, когда-то, от предков наследовавшая несколько либеральных мыслей, но в совершенной их наготе и наивности, безо всякого их развития и толку. Что у Белинского и Добролюбова предлагалось всё же с некоторою последовательностию, то утратило у них все концы и начала. Я уверен, что явись теперь опять Белинский и если им не скажут, указывая перстом, что вот это сам Белинский, то они тотчас же бросятся ругать его. Впрочем, если и укажут, то разве только подождут немного, а через месяц какой-нибудь все вдруг бросятся и начнут ругать. Толку никакого. Первая их забота, разумеется, чтоб было либерально. Но как написать либерально? — он уже и не знает, забыл; потому что никогда не имел ни одной своей мысли и совершенно не знает, что в сущности должно оказываться либеральным. Большая часть из них пишут наудачу, на всякий случай. Девочка воткнула булавку в голову другого ребенка, и вот они находят, что это хорошо, потому что либерально: она протестовала против деспотизма. С фактами участившихся самоубийств или ужасного теперешнего пьянства они решительно не знают, что делать. Написать о них с отвращением и ужасом он не смеет рискнуть: а ну как выйдет нелиберально, и вот он передает на всякий случай зубоскаля. Для этого выработался у них отвратительнейший и глупейший тон. Взяли Хиву, и он тотчас же теряется: он не знает, либерально это или нет? Хвалить, — пожалуй, выйдет нелиберально. Восторгаться — непременно нелиберально! Хулить? Пожалуй, тоже нелиберально: Вамбери похвалил. И вот он мечется туда и сюда: "Я радуюсь. а впрочем, пожалуй, не радуюсь. впрочем, пожалуй, отчего же не радоваться, а впрочем, пожалуй, и нечему радоваться" и т. д. и т. д. — три столбца. Позубоскалить на всякий случай все-таки как будто либеральнее.
Всего забавнее, что у них в подобных затруднительных случаях проглядывает уловка показать, что он что-то знает: "Вот только бы дали нам написать, дали б высказать; эва, что бы мы тогда насказали! А теперь вот поневоле зубоскалим! Но зато сколько мы знаем. И-и-и, сказать нельзя, сколько знаем!"
Неужели же отвечать таким, пускаться с ними в полемику? Только развороти муравейник — беда! Впрочем, им, видимо, приятно бы было связаться, я замечал это по многим признакам. И уж как задирали! Они объявляли меня "сыскно-полицейским писателем", в другой раз объявили крепостником, вздыхающим по "крепостному состоянию". Ну что же я стал бы им отвечать?
Вот очень недавний анекдот, довольно характерно рисующий эту среду.
Недавно в нашей газете передавалась всем теперь известная история монаха отца Нила и упоминалось о некоторых секретных похождениях его.
При этом мы заявили, что у нас есть особенный тип таких барынь, которые хоть и очень богомольны, но вместе с тем и наклонны к некоторым уже непозволительным снисхождениям к служителям церкви. Приведем, впрочем, наши слова; тут дело именно в том, как он их понял: ". вернее сказать, пламень набожности принимает в высшей степени неестественную потребность, так сказать, усластить, заласкать, залюбить, лично и даже по-земному, самого уважаемого и чтимого ими служителя божия. Мы заметили, что в католицизме эти случаи повторяются чаще, чем у нас, у нас же совсем даже редки. Вначале, например, из самой горячей набожности посылают служителям божиим конфеты, сласти, не рассуждая, что, как ни невинны эти посылки, всё же они дьявольский соблазн; и затем постепенно расширяют идею о конфетах до пределов совсем непозволительных. Всего любопытнее, повторяем это, что вся эта неестественность рождается почти из похвального чувства и до того обманывает природу, что в моменты сильнейшего грехопадения уживается с молитвами, молебнами, постами и проч. Прибавим, что народу такие утонченности совсем не знакомы; они только у барынь, да еще у редких. Если же и происходят у монастырских грехи с женщинами из народа, то уже совсем как грехи — вполне откровенно и безо всякого ложного оттенка святости".
Тип отвратительный, но весьма любопытный и стоящий внимания, как болезненный нарост нашей цивилизации. Верно обрисованный художником, например, в романе, он дал бы художнику славу. И что же? фельетонист не понял ни типа, ни иронии нашего изложения. Он вообразил, что мы хвалим этих барынь! Ну и тотчас же разругал: либеральная тема!
— Уверяю вас, — сказал мне один мой знакомый, которому я с удивлением сообщил листок, — уверяю вас, что он совершенно так понял, как написал, безо всякого коварства. Напротив, это естественное, так сказать, фельетонное отупение чувств, мыслей и всякого соображения — десятилетнее отупение от десятилетнего либерализма с чужого голоса и несвойственного его голове. Тут окончательная утрата понимания всего, что вне их приемов, привычек и ихнего казенного и вымученного фельетонного слога. утрата почти языка человеческого.
Пример сочинения 1
В своем произведении Преступление и наказание Достоевский проверяет теорию Раскольникова на практике. Эта участь досталась самому Родиону. Молодой человек был чрезмерно горд и именно поэтому отнес себя к группе избранных. Совершенное им преступление, убийство старой женщины, является проверкой описанной в произведении Достоевского теории Раскольникова.
Молодой человек убежден, что избранные с легкостью смогут переступить через кровь. Ведь в дальнейшем они смогут изменить жизнь всего человечества. Таким людям чужды угрызения совести, они не сожалеют о совершенных поступках. Именно так считает главный персонаж. Правда, жизнь в дальнейшем все сама расставит по местам.
После того, как Раскольников совершает убийство, ему приходится оказаться в изоляции, которая для него мучительна. После того, как Родион переступил черту нравственности, он становится несчастным. Он обречен на постоянное одиночество и уже не может общаться с близкими ему людьми. Как говорит сам главный герой, он убил не старуху, а самого себя.
После совершения данного преступления ранее благородный, добрый парень становится на одной черте с Лужиным и Свидригайловым. Он уже ничем не лучше, чем эти порочные особы. Эти люди также, как и Родион, не взирали на нравственные принципы и делали все для того, чтобы достичь благополучия. Свидригайлов сам говорит Раскольникову, что тот с ним одного поля ягода.
Наказаниям для главного героя стали именно его душевные переживания. Они также доказывали, что ранее он глубоко заблуждался. Собрать свою расколотую душу и обрести наконец-то покой Родиону удается только после того, как он раскаивается и обращается к Всевышнему. Возродиться и заставить себя жить дальше, забыть о ранее преследовавших идеях ему удается только благодаря искренней любви и преданности Сони Мармеладовой.
Не удивительно, что в данном произведении разработанная главным героем теория терпит крушение. Таким образом писатель показывает, что ни одного человека нельзя назвать дрожащей тварью. Каждый человек является личностью и имеет полное право на то, чтобы жить.
Автор указывает на то, что для обретения собственного счастья нельзя делать других людей несчастными. Отношения в обществе нужно строить на милосердии и доброте. Только в этом случае, как утверждает автор, будет царить мир и согласие. В процессе написания сочинения на тему Теория Раскольникова можно сказать, что выдвинутые Родионом предположения изначально были обречены на провал. Система разделения людей на отдельные виды по своей природе была ошибочной.
Во-первых, перед совершением убийства главному герою пригрезилась гибель кобылы. Он вспомнил, что мог быть свидетелем того, как избивали лошадь кнутом. При продумывании плана преступления перед его глазами нередко предстает жалкое животное, которое погибает в результате нанесения сильных ударов.
Во-вторых, теория нелепа, и потому к избранным Родион относит Свидригайлова и Лужина. Первый из них убежден, что человек может совершать абсолютно все, что ему захочется. Он совершает многочисленные преступления, но несмотря на это никаких проблем с законом у него не наблюдается. Говоря же о Лужине, то это также весьма неприятная личность. Он любит исключительно самого себя, может с легкостью оболгать любого человека, лишь бы получить выгоду. Естественно, что относить таких особ к избранным – явная нелепость.
Пример сочинения 2
Но ведь Свидригайлов не сумел существовать, совершив свои преступления, именно поэтому Раскольникова тянуло к нему, он хотел узнать: как можно жить после греха. Казалось бы, он убил и по его теории можно жить дальше, но он не может жить дальше спокойно. Он не выдерживает. Не только потому, что нервы сдали, а, наверное, потому, что сама душа его восстаёт против железной логики его теории. По теории, он должен жить для себя, а отдаёт деньги последние на похороны, помогает Мармеладовым, расстраивает свадьбу сестры.
Таким образом, писатель в своём романе проводит мысль, что преступление, какую бы благородную цель оно не преследовало, недопустимо, что теория, направленная на уничтожение даже одного человека, не имеет права на существование.
Пример сочинения 3
За убийство Родион получает заслуженное наказание. Но даже в тюрьме он продолжает верить в свою теорию. Только доброта Сонечки влияет на него так, что он истинно кается и отказывается от убеждений. Полное отречение от теории происходит после сна, в котором люди убивают друг друга ради мирового благополучия. Итогом является истребление всего живого. Только после этих сновидений герой полностью убеждается в бессмысленности им придуманного. Он понимает, что каждый достоин жить, имеет право на счастье, но благополучия нужно достигать, делая добро, а не истребляя неугодных. Жизнь показывает Родиону Раскольникову, насколько несправедливы были его убеждения, и он начинает ставить во главу всего христианские ценности.
Через покаяние Раскольникова Достоевский хочет донести до каждого, что преступление не может быть оправдано никакими целями, что оно никогда не приведет к счастью. Человек получает то, что отдает. К благополучию нужно идти тропой добра.
Урок по литературе при изучении произведения Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" 10 класс.
| Вложение | Размер |
|---|---|
| Урок по произведению Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание" | 32 КБ |
Предварительный просмотр:
2. Развивать умение анализировать текст, быстро и грамотно отвечать на вопросы, связно излагать свои мысли.
3. Воспитывать нравственность у учащихся, умение самостоятельно оценивать поступки героев
Тип урока: обобщение и систематизация знаний
Вид урока: урок-беседа
Все мы с вами городские жители Наш родной город – город Улан-Удэ.
1. Скажите, пожалуйста, с чем он у вас ассоциируется?
2. Какими эпитетами вы наградили наш город?
3. В какой цвет вы окрасите наш город?
Надо сказать, что тема города – это традиционная тема в русской литературе.
А. С. Пушкин – Петербург город Петра, проникнутый его духом. Город-символ России, гимн Петербургу.
Н. В. Гоголь – Петербург враждебен и равнодушен человеку, за парадной красотой скрыта бедная и убогая жизнь.
А. Блок – Петербург призрачный и великолепный.
Мы сегодня попробуем войти в Петербург Достоевского и ответить на вопрос: Каким видит город Достоевский?
Вид из окна комнаты Раскольникова.
Вывод: Пейзаж оставляет двойственное ощущение с одной стороны грязные душные улицы, пыльные и вонючие площади, с другой стороны величественная и прохладная Нева, хотя от них веет холодом.
Вывод: От такой жизни люди отупели, смотрят друг на друга враждебно и с недоверчивостью. Между ними не может быть иных отношений, кроме безразличия, звериного любопытства, злорадной насмешки.
Впечатление неправильного, неустроенного, безобразного.
- Как живется человеку в таком Петербурге? Как он влияет на жизнь главных героев?
- Какой цвет преобладает в описаниях Петербурга?
Общий вывод: Общее впечатление, которое создают описания улиц, площадей, людей на улицах и в распивочных – это ощущение враждебности, атмосфера безысходности. Город как бы теснит, давит людей, подталкивает их к скандалам и даже на преступления.
С первых страниц романа мы попадаем в мир неправды, несправедливости, несчастья, мук людских, мир ненависти и вражды, распада моральных устоев. Потрясающие своей правдой картины нищеты и страданий проникнуты болью автора о человеке.
Написать мини-сочинение, ответив на вопрос: Так каков он Петербург Достоевского?
4 этап Домашнее задание
Город настолько сильно давит на человека, душит его, влияет даже на его подсознание, так как он видит очень страшные сны.
Третий сон Раскольникова. Сон о трихинах. В чем прозорливость Достоевского? Какое событие или события предвидел и предсказал писатель?
Мы - одиннадцатиклассники, живём на зарайской земле, через несколько месяцев закончим школу, встанем на дорогу самостоятельной жизни. Нас, молодых, интересуют вопросы: что дурно, что хорошо, что надо любить, что надо ненавидеть, для чего жить, что такое я?
Человеку всегда было свойственно стремиться к познанию будущего.
Какое оно? Какой ценой будет обретено?
Сложная штука-жизнь. Странные вещи она делает с человеком: постоянно ставит ему какие-то преграды на пути к цели, роняет лицом о землю, мы спотыкаемся, падаем, а после кто-то изо всех сил старается подняться и пойти дальше, а кто-то бессильно остаётся лежать на земле: первых мы называем сильными, последних - слабыми. Она дарит нам минуты счастья и минуты горя, которые мы помним всю жизнь. Она учит нас, как её прожить, только кто-то учится, а кто-то игнорирует её уроки. Жизнь предоставляет нам на выбор несколько путей, а по которому из них идти, мы выбираем сами.
Она знакомит нас с людьми: одних мы пытаемся забыть и забываем, другие становятся нам дороги, третьих мы запоминаем навсегда.
Люди, которых мы помним на протяжении всей своей жизни, - это писатели и поэты, создавшие нашу великую русскую литературу.
Писатели, поэты, о которых мы многое узнали, своей жизнью, творчеством показали нам, читателям, как прожить жизнь честно, достойно, всегда и везде оставаясь человеком, не следуя сомнительным веяниям времени, оставляя за собой право сомневаться.
Но книги обязательно возьму, в подтверждение наших слов сказала одна выпускница школы.
Наша малая родина, Зарайский край, издавна славилась людьми, вписавшими в историю его особые страницы.
Имя великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского стоит в ряду выдающихся имен не только русской, но и всей мировой литературы. Он мой любимый писатель.
Его имя тесно связано с нашими местами. Будучи ребенком, летние месяцы Ф. М. Достоевский со своими братьями проводил в селе Даровом под Зарайском, в маленьком бедном имении, купленном отцом писателя в 1831 году. Ныне в Даровом музей Ф. М. Достоевского – филиал Зарайского краеведческого музея.
Достоевский — писатель во многих отношениях необычный и своеобразный. Он умел увлечь читателей, захватить нас, сделать свидетелями и сопереживателями изображаемых событий, идеологических споров, острых психологических столкновений.
Я хочу подарить писателю гладиолусы за то, что он в своих произведениях даёт ответы на многие вопросы, интересующие меня.
Наши места, как выяснилось, тесно связаны с именем Михаила Александровича Шолохова, родословная которого уходит в даль веков и теряется в дымке легенд и полудостоверных сказаний.
Предки Михаила Шолохова были уроженцами Зарайского уезда Воронежской губернии — древней земли русской, от которой торилась тропинка к Дону. Тут связи глубокие, исторические. Отсюда, из Воронежского края, текли на вольный тихий Дон ручейки люда предприимчивого и вольнолюбивого. Такого, каким он запечатлён в исторических хрониках, в устном народном творчестве
Здесь корни фамильного древа писателя.
В Пушкарской слободе насчитывалось 12 дворов. Если стать лицом на север, можно определить расположение жительства предков Михаила Александровича. Итак, прямо перед нами будет лестница на крепостную стену, слева Стрелецкая слобода ( место проживания стрельцов), справа – слобода Пушкарская. Здесь в самом крайнем доме жили пушкари Сергей Фирсович и Василий Фирсович Шолоховы, прапрадеды Михаила Александровича. Напротив и чуть налево — роща Свинушка со Святым Колодцем. А рядом — единоверческая церковь, к которой примыкает старообрядческое кладбище, где покоится прах зарайских Шолоховых. Так было когда-то. Время стремит свой бег, и все меняется до неузнаваемости: даже некогда цветущие города являют собой ныне жалкое зрелище, а могущественные и гордые государства близятся к упадку. Что уж говорить о метаморфозах рода людского, и тем более, человеческих судеб.
Изменился и Зарайск вместе со своими обитателями. Род пушкарей Шолоховых пополнился купцами, прасолами, бедными мещанами, средней руки предпринимателями. Разбрелись по земле русской потомки доблестных пушкарей, среди которых были и ратоборцы, и горькие неудачники, и умельцы, и буйные головы, и талантливые мечтатели. Прадед писателя Михаил Иванович не отличался ни здоровьем, ни удачей, и его единственный сын Михаил Михайлович метался в поисках заработка. Так он попал на Дон, а вскоре переехал сюда с женой и сыновьями — Николаем и Александром. Поселился дед писателя на хуторе Кружилине, здесь же открыл торговую лавку, в которой поставил приказчиком сына Александра. Первое упоминание о Шолоховых в документах Вешенской станицы относится к 1890 году.
Шолохов же связывает свою жизнь со станицей Вешенской прочно и навсегда.
Отсюда начнут своё повествование его произведения.
Русская литература всегда считалась одной из самых прекрасных литератур мира. У создателей её есть, чему поучиться.
Прекрасный поэт и великолепный прозаик, Бунин, обладал очень тонкой и удивительной душой, каким-то иным, неземным восприятием мира. Его стихи покоряют своей изящностью, цветом, богатством мысли и истиной русского слова:
Как близко, как понятно! Как будто сам пробежал ранним летним утром по росе. Как тонко подобраны эпитеты. И видишь, и чувству-ешь, и осязаешь!
Бунин считал, что настоящий русский человек должен в совершенстве владеть прекрасной, народной речью. Любовь к своему отчему дому, русскому языку, родной природе является основной темой бунинского творчества. Образ родной земли Бунин пронёс через всю свою жизнь. Позже, в эмиграции, он говорил, что ничто не вдохновляет его на чужбине. Он так и не прижился на чужой земле. До конца своей жизни Бунин не мог найти себе пристанища.
Я хотела бы подарить И. А. Бунину простые луговые ромашки, за исследование в своих произведениях русского характера, основ души и поведения человека; трудных, до конца не познанных тайн российского бытия.
Кого из нас не волновали эти знаменитые строки Александра Блока? Блок был одним из поэтов, воспевающих красоту любви. В его творчестве не было разрыва между личным и общим, а в эпоху бурь и тревог нежнейшие струны души поэта звучат грозно и тревожно.
Представить себе Блока старым так же трудно, как Льва Толстого молодым.
В моем представлении Блок навсегда останется молодым, поэтом-романтиком, поэтом большого сердца и страстных исканий, твердо верящим в завтрашний день.
Блок горячо, всем сердцем принял Октябрьскую революцию. Красный цвет тюльпанов очень точно выражает революционную лирику поэта. Внутри тюльпана словно горит огонь. Этот огонь жизни, который никогда не погаснет, мы видим и в сердце поэта.
Блок учит нас бороться с трудностями и преодолевать их: как бы ни велики были трудности и беды, а жизнь, в сущности, прекрасна
Анна АхматоваА. А. Ахматова – мой любимый поэт, потому что по силе своего дарования, таланта стоит рядом с гениальным Пушкиным, которого она так ревниво любила, понимала и чувствовала.
Первые стихи Ахматовой – это любовная лирика, в них любовь всегда светлая, зачастую она несет горе. Лирическая героиня ранней Ахматовой отвергнута, разлюблена, но переживает это достойно, с гордым смирением, не унижая ни себя, ни возлюбленного. Каждое ее стихотворение – маленький роман. Но самой главной любовью в жизни Ахматовой была любовь к Родине, родной земле.
В трудные годы революции многие поэты эмигрировали из России. Как ни тяжело было Ахматовой, она не покинула свою страну, потому что не мыслила своей жизни без России.
Эти стихи были написаны во времена сталинизма. И хотя Ахматова не была подвергнута репрессиям, для нее это было тяжелое время.
Это было произведение такой обвинительной и обличающей силы, что, создав, его можно было только сохранить в памяти, напечатать его в то время было невозможно – это было равносильно собственному приговору.
Я вручаю Ахматовой лилию, потому что ни в одной из ее книг, несмотря на всю тяжелую и трагическую жизнь, на весь ужас и унижения, пережитые ею, не было отчаянности и растерянности. Никто и никогда не видел ее с поникшей головой. Всегда прямая и строгая, она была человеком, отличающимся большим мужеством.
Свежи розовые тона красок, живость молодого восприятия мира - это чудо! Это голос просыпающейся, трепещущей весны.
Потом была революция, потрясшая мир и тонкую душу молодой девушки. Грязь. Убогость. Мерзость. Топот бесчисленных ног по слякотным мостовым. Стрельба в подворотнях. Ругань. Паровозные гудки. Марина с семьей покидает Россию. Их ждет бедственное положение в Париже: нет работы, нет нормального дома, нет людей, с которыми можно пообщаться. Особенно мучила ностальгия, невозможность связи с русскими людьми.
В 30-х годах мужа Марины Цветаевой арестовывают в СССР. Связь с ним теряется. После долгих бесплодных попыток Цветаева все же возвращается на родину. Несчастье, кажется, просто рука об руку с поэтессой. Её, конечно же, не печатают, более того, подвергают различным нападкам, гонениям. Бесчеловечная травля преследует Цветаеву.
Она не выдержала ужасного напряжения, не смогла перенести навалившейся тяжести, терпела, сколько могла.
В сентябре 1941года Марина покончила с собой. Это случилось в далекой Елабуге.
Я бы хотела подарить Марине Цветаевой веточку рябины, очень символичную её творчеству. Она учит меня жить, преодолевая трудности.
Стихи М. Цветаевой очень лиричны, задушевны, легко ложатся на музыку.
Борис Пастернак, пожалуй, один из самых талантливых поэтов 20 века, лауреат Нобелевской премии.
Прекрасной характеристикой его поэтического феномена могут служить слова его современницы, поэтессы А. Ахматовой.
Б. Пастернак развивался в благополучной семье, художественной атмосфере; его отец- академик живописи, мать - известная пианистка. На формирование взглядов повлияло изучение философии в Марбургском университете, увлечение историей, литературой, музыкой. Именно поэтому его творчество отличается изяществом и музыкальностью стиха, глубиной философской мысли, психологизмом. Его произведения как нельзя лучше раскрывают его творческую личность. Поэзия Б. Пастернака призывает вслушаться, всмотреться, вчувствоваться в мир, но ни в коем случае не вторгаться в него, дабы не нарушить существующую гармонию. Поэзия Б. Пастернака сложна.
М. Горький связывал это с особенностями миросозерцания и образного мышления поэта.
В своих стихах Пастернак размышляет о времени, о жизни и смерти, о природе искусства, о тайне его рождения, о чуде человеческого существования, о вере в жизнь, в будущее. Стихотворения поэта о природе свидетельствуют о глубоком понимании её, стремлении слиться с нею.
Поэт предпочитает, чтобы природа говорила о себе сама, он одухотворяет её. Но, пожалуй, главное, что сохранил и развил Б. Пастернак в своём творчестве - это целостность взгляда на жизнь, мир с общечеловеческих позиций.
Уже с первых шагов Пастернак обнаружил свой почерк, особый строй выразительных приёмов, художественных средств. К его стихам читателю необходимо было привыкнуть; многое в них ошеломляло, ставило в тупик. Поэт находил едва заметные связи между далёкими друг от друга понятиями и явлениями, сближая их самым неожиданным образом. В этом притягательность и необычность его произведений.
Я подарю Б. Пастернаку хризантемы, потому что он учит меня самоотверженности, всегда говорил то, что думал, ничего не боялся, не скрывал своих политических взглядов.
С его творчеством я познакомилась сравнительно недавно.
А если говорить о цветах, то я подарила бы М. Зощенко веточку шиповника: она прекрасна, как его новеллы, колюча, как его сатира, целебна, как творчество поэта, высмеивающего то, что мешало нашему продвижению вперед.
По-моему, нет в России человека, который был бы равнодушен к поэзии Сергея Есенина.
Читая стихи поэта, я вспоминаю душистый запах сена, тихие заводи с белыми лилиями и желтыми кувшинками. Но особенно дорога была Есенину белая береза. Этот образ неотделим от русского пейзажа, русской песни.
В ранних стихах поэта березы – лишь часть пейзажа: они стоят, как большие свечки, отражаясь в воде, “в лунных перьях серебра”. В стихотворении “С добрым утром” Есенин создал новый образ березки – девушки, юной, прекрасной, целомудренной.
В поэзии Есенина мы видим березу во все времена года: зимой в пушистом серебряном убранстве; весной и летом “в зеленой прическе”; осенью в золоте опадающих листьев.
Как символ жизни, красоты, девичьей чистоты и непорочности останется в нашей памяти березка в стихотворении “Ты запой мне ту песню, что прежде”, посвященном сестре Шуре. Образы сестры и березы сливаются в нем.
Такие стихи учат видеть прекрасное, доставляют эстетическое наслаждение, пробуждают чувство любви к родине.
Вот почему я дарю Сергею Есенину веточку русской березки, которую так любил поэт.
Мне бы хотелось выразить своё признание поэту Н. А. Заболоцкому, потому что в его стихах постоянно звучит мысль о внутренней культуре человека. Что истинно, а что ложно?
Настоящий человек - это труженик души, неспокойный, неравнодушный, И чтобы быть им, надо жить, мучая себя, борясь с самим собой, не давая совести спать, и только в этом случае жизнь пройдёт действительно не зря
Мне очень хочется подарить Николаю Заболоцкому пионы за его не дающие мне покоя стихотворения.
Творчество современных нам поэтов и писателей даёт возможность молодым размышлять, анализировать, думать.
Белла Ахмадулина В газетных статьях и телевизионных выступлениях друзья и окружавшие ее мужчины до сих пор наперебой признаются ей в любви – и нынешней, и той, давней. Белла Ахмадулина с юности была заметным, ярким человеком. И таким же было все, что она делала или к чему прикасалась - стихи, рассказы, роли в кино. Ей повезло, что она родилась в шестидесятые годы – особые годы в истории ХХ века России, они были временем ее рассвета. Из Литературного института Ахмадулину исключили за подпись под письмом в защиту Бориса Пастернака. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь после такого поступка в 70-е годы И позже она участвовала во многих рискованных затеях, – от “Синтаксиса” до “Метрополя”.
Я хочу подарить Белле Ахмадулиной розы, яркие, красные.
Мне очень хочется рассказать об одном интересном человеке, музыканте, спортсмене, поэте. Зовут его Вопияков Борис Афанасьевич.
Родился он в трудном 1938 году в Ставрополе. Рос без отца. Его отец, как и многие в то время, был подвержен репрессии.
Борис Афанасьевич закончил школу в Грозном, куда переехал с матерью, нефтяной техникум, по той же специальности нефтяной институт.
Начинал в НИИ г. Грозного инженером, дошёл до должности старшего научного сотрудника, затем перешёл на завод в конструкторское бюро. Через несколько лет занял должность начальника конструкторского бюро.
Всё хорошо: любимая семья, хорошая работа, благоустроенная квартира.
Но! Политическая обстановка в Чечне начала 90-х не позволяла там жить дальше. Срочно нужно было уезжать оттуда. Куда? В никуда. В Россию, в село, потому что только там возможна хоть какая-нибудь работа, хоть какое-то жильё.
Вот так появился Борис Афанасьевич в Авдееве. Из республиканского центра, из руководителей.
Он нашёл в себе силы смириться и начать всё заново: помощник оператора котельной, простой рабочий на севе, сортировке картофеля, аккумуляторщик
Мне хочется подарить Борису Афанасьевичу в знак признательности его творчества красные гвоздики.
Мы заканчиваем школу. Многие из нас после её окончания никогда не соприкоснутся с литературой как учебным предметом, но нам хочется всегда помнить своих духовных учителей – писателей и поэтов и с любовью читать их, учить наизусть полюбившиеся строки.
Читайте также: