Если бы год назад наде сказали что она пойдет мыть лестницу сочинение

Обновлено: 02.07.2024

Пример сочинения 1

У меня есть друг - Вася. Он сын судьи, но это совершенно не мешает нам дружить. Он, также как и я лишён счастливого детства, у нас похожи мысли, чувства. Нас связывает желание посочувствовать другу в горестях несчастного детства. Ещё одна связующая ниточка- моя маленькая сестра Маруся. Вася любит почти как родную, беспокоится о ней, о её здоровье.Он постоянно пытается её развеселить.

Васю считают сорванцом, которому присущи все пороки, возможные для его возраста. Но не удивительно что он стал сорванцом. Отец не обращает на него внимания, занимаясь своими чувствами и маленькой сестрой Васи, Соней. Старая нянька не подпускает даже близко его к Соне. Что ему оствалось делать? Вот и стал сорванцом. Но хоть ему и приписывают дурные качества, на самом деле это не так. Он добр, смел, милосерден, великодушен и не гнушается дружбой с теми кто ниже его по положению. Он очень хороший- мой друг Вася.

Пример сочинения 2

Меня зовут Валек. У меня был друг по имени Вася. Я познакомился с ним в часовне города Княжье-Вено. Сейчас я расскажу, каким был этот парнишка, и как завязалась наша дружба. Когда я находился в часовне, неизвестный мне мальчик спускался на землю при помощи двух ремней. Через некоторое время огромная сова вылетела из тёмного угла, мелькнула на фоне голубого неба в пролёте и шарахнулась вон.

Юноша испугался и крикнул, чтобы его поднимали, но этого не произошло. Вскоре я вышел и лучше разглядел моего будущего друга. Это был девятилетний мальчишка, меньше меня, одет он был опрятно, но его розоватые губы дрожали, белые волосы взъерошились, кожаная обувь испачкалась, в его голубых глазах виднелся страх, но сам он немного отодвинулся от стены и положил свои белые руки в карманы. Это было признаком, что он не боится меня. После напряжённого момента я помог Васе выбраться из часовни. За это он наградил нас с Марусей большими сладкими яблоками.

После наших многочисленных встреч я понял, какой на самом деле этот мальчик. Он был смелым, великодушным, верным, решительным и понимающим другом. Даже мой отец доверял ему. Вася не любил воровство. Он думал, что я очень хороший и никогда не ворую. Но когда я рассказал ему, что я украл несколько булок, он сказал, что воровать нехорошо и ушёл. Также он ничего не жалел для меня и Маруси. Наш друг носил больной Марусе игрушки из дома. Этот юноша умел хранить секреты. Он никому не говорил про меня, мою сестру и моего отца.

Вот таким был мой лучший друг Вася. Этот мальчишка являлся самым добрым и верным другом в моей жизни. Я его никогда не забуду.

Пример сочинения 3

Мой друг Вася, мальчик из хорошей семьи - который очень помог мне и моей сестре, в самый тяжелый момент и даже принес Машеньке куклу, когда она сильно болела. Мы познакомились с ним в тот момент, когда мы жили в подвале старой часовни - он случайно туда забрел и после длительного разговора, мы подружились. Вася был очень трогательным и чувственным мальчиком, готовым всегда прийти на помощь - это качество очень помогало ему в жизни и в общении с родными. Лично меня дружба с Васей научила - никогда не опускать руки и оставаться честным до последнего вдоха.

Когда умерла мать Васи, ему было шесть лет. Отец совсем забыл о нем, весь отдавшись своему горю. Вася рос как дикое деревце в поле, - никто его не окружал заботой, но ни кто и не стеснял его свободы.

Шатаясь по улицам, он наблюдал за жизнью городка. Он узнал и увидел то, чего не видели дети значительно старше него.

Когда замок потерял для Васи привлекательность, тогда он стал заглядываться на часовню. Набравшись смелости, Вася заглянул внутрь часовни, и оттуда на него пахнуло торжественной тишиной. Там он увидел меня и девочку с голубыми глазками, мою сестру Марусю. С тех пор Вася часто приходил к нам в часовню. Маруся, при виде нового друга, всплескивала ручонками, и глаза ее загорались огоньком, бледное личико вспыхивало румянцем, она смеялась. Она была похожа на цветок, выросший без лучей солнца. Она напоминала Васе его мать в последние дни жизни.

От меня Вася узнал, что серый камень высасывает из Маруси жизнь. В этих словах заключалась горькая правда. Это была загадка для Васи, страшнее всех призраков старого замка. Что-то неведомое склонялось над маленькой головкой девочки, высасывая из нее румянец, блеск глаз и живость движения. Мы с Васей собирали для девочки цветы, разноцветные камешки, ловили бабочек, рассказывали сказки или беседовали друг с другом. Эти беседы с каждым днем все больше закрепляли нашу дружбу, которая росла, несмотря на резкую противоположность наших характеров.

Близилась осень. Маруся начала прихварывать. Грустная улыбка Маруси стала ему так же дорога, как улыбка сестры. Тут он был нужен, тут никто не ставил на вид его испорченность. Каждое его появление вызывало румянец, оживление на щеках девочки. Я обнимал его как брат.

Ясные дни проходили, и Марусе становилось хуже. Уже ничего не радовало ее, и давно не было слышно ее смеха. Тогда Вася решил обратиться к своей сестре Соне. У нее была большая кукла, подарок покойной матери. На эту куклу Вася возлагал большие надежды. Вася не ошибся. Маленькая кукла сделала чудо, но и доставила много тревожных минут. Вася сообщил мне о своих опасениях. Он знал, что будет обнаружена пропажа куклы и ему достанется от отца. Вася понял, что не может лишить своего маленького друга первой и последней радости в её недолгой жизни.

Васю ждал серьёзный разговор с отцом, но он не испугался. Вася-человек сильный и смелый, добрый, способный понимать людей. Он умеет сострадать и сочувствовать. Вот такой он, мой друг Вася. Он не боится жизни и не никогда не склонит голову перед трудностями.

– Ба, а при чем здесь мама? – стала закипать Люська. – Это твое дело: хочешь – уходи, хочешь – оставайся. Мы что, у тебя деньги берем? Мы, между прочим, не нищие!

Люська опять пододвинула банку с чайным грибом, бабушка отложила пальто, потянулась к розетке выключить грелку, ойкнула от боли. Она была очень старенькая, с темным изжитым лицом, и Надя терпеть не могла, когда Люська так разговаривала с ней.

– Бабуль, а хотите, я чайник поставлю? – спросила Надя, улыбаясь, чтоб хоть как-то разрядить обстановку.

Она уже открыла дверь, уже направилась в кухню…

И тут ее настигло! Деньги. Их можно попытаться добыть! А вдруг получится? Но было почему-то жутко возвращаться в комнату и предлагать такое Люськиной бабушке… Особенно при Люське.

Пока она топталась в коридоре с пустым чайником, шалея от обрушившейся на нее идеи, бабушка сама вышла из комнаты.

– Бабуль, – сказала ей Надя, словно срываясь в пропасть, – а можно мне вместо вас поработать… ну, в смысле как будто вы, а на самом деле я. Мне деньги нужны, очень!

Бабушка посмотрела на Надю, словно та обратилась к ней на марсианском языке. Потом молча прошла на кухню и стала что-то искать в шкафчике. Звякнула банками, уронила на стол пачку вермишели. Вермишелины – дружные ребята – деранули кто куда: на табуретку, на пол, в ящик с картошкой и луком…

– Мать знает, что ты работать-то собралася? – спросила бабушка. – У тебя ж экзамены!

– Сдам, я нормально учусь.

– Она нормально учится, ба, может дневник показать. – Руки в карманах, челка на отлете, появилась в дверях Люська. – Ну чего тебе, жалко книжку, что ль, свою трудовую оставить? Матери она хочет сапоги купить. Есть уже сапоги, деньги нужны. Сечешь?

– Ба, зайдем к тебе завтра, после уроков. Смотри не передумай! Привет Гоше!

Гоша был роскошным сибирским котом, потерявшим в кошачьих переделках половину правого уха. Являлся он домой два-три раза в неделю. В своих повадках был честен и открыт: сразу кидался к миске, сметал все – даже рассольник, даже творожную запеканку, сонно покачиваясь, умывался, располагался в углу под столом, гипнотизируя опустевшую миску и намекая ей на скорое свое возвращение.

– Я придумала одну штуку, – сказала Люська Наде, полубегом срезая газон к своему дому. – Жди у подъезда, я сейчас. Вот, – возвратилась она буквально через минуту с оранжевым полиэтиленовым пакетом, – иначе сапоги уйдут! Конечно, лучше бы подзанять… у меня двадцатка наберется – в кошке, юбилейными, а стольник где взять? Может, спросишь у своего Феди?

Но Надя и помыслить об этом не могла – это было не из области их отношений. Тем более что-то странное творилось в последнее время в их доме. Нина села на диету, не пила с ними больше чай, и двери комнат теперь плотно прикрывались, и мама старалась не встречаться с соседями ни в коридоре, ни в кухне…

– Ладно, – успокоила Люська, – прорвемся, не дрейфь! Только не вздумай эту Лизку умолять и делать такое лицо. – Люська скорчила гадкую улыбочку.

– Понятно, – ответила Надя, – лучше всего сразу дать ей по шее.

Люську, хотя бы в том, что касалось деловых отношений, стоило слушаться: у нее был коммерческий нюх и врожденная ловкость хватать быка за рога именно в нужный момент, а не минутой раньше или секундой безвозвратно позже.

Надина мама никогда не кричала на свою дочь, не требовала от нее пламенных обещаний и не приводила высокоморальных примеров из жизни других семей и их сознательных детей-подростков. Видимо, работая постоянно с людьми, она, как никто другой, ценила уникальность каждой отдельной судьбы. Рассердившись на Надю, она могла подолгу молчать, но не педагогически – специально, парализуя этим молчанием все дальнейшие проявления каких бы то ни было жизненных стихий. Наоборот, в своем молчании она становилась незаметной, как бы совсем маленькой даже физически, словно отдавая свое жизненное пространство другим. Это как раз больше всего пугало Надю: дополнительная свобода и простор вместо наказания и ограничения! Но что самое удивительное, чем больше возникало этой свободы, тем меньше хотелось ею пользоваться. Вернее, не хотелось пользоваться такой ценой – ценой маминого почти исчезновения. Это была свобода пустыни: хочешь – иди направо, хочешь – налево, везде песок и небо над головой. Это была свобода болезни: нет ни школы, ни обязанностей, а сколько угодно телевизора, книг, болтовни по телефону и… головной боли. Это была свобода человека, выскочившего из западни, но бросившего в ней друга. От такой свободы хотелось в конце концов взвыть и напялить на горло ошейник собственными руками! Но ошейник, даже добровольный, как метод воспитания был непопулярен в их семье. Оставалось одно: побыстрее вытаскивать маму из ее лилипутского молчания, делить свободу и пространство пополам и уж как-то постараться в будущем разворачиваться только в своей половине.

Но являлся Шошин и плотно прикрывал дверь. И научил это делать маму. А мама – Нину! Только Надя и Федор Иванович по-прежнему распахивали двери, как бы утверждая: ничего не изменилось, так будет всегда!

– Приходи, почитай! – предлагал Наде Федор Иванович, зная, что у них опять Шошин.

– Мам! – неожиданно для себя, помогая развешивать белье, почти взмолилась Надя. – Ну чего он все ходит? Жениться, что ли, хочет?

– Ну что за глупости, Надя, – невыносимо мучительно покраснела мама. – Он мой друг, хороший, между прочим, человек, не понимаю, почему ты так относишься к нему. А кстати – уроки ты сделала? Что у вас завтра – геометрия? Сядь поучи, у тебя ведь там тройка?

– Тройка у меня по физике. Была, я ее закрыла. И если хочешь знать, он не любит тебя! Не любит тебя! Не любит. Я вижу, от него пылью пахнет и касторкой.

Какой еще касторкой? Она и знать не знала, как пахнет эта касторка! Просто хотелось, чтоб побольнее, чтоб разбудить ее наконец. Если б она не покраснела так непоправимо! Зачем он ей – красивой, необыкновенной, с потрясающими синими глазами, ей, умеющей неповторимо ходить под дождем без зонта, передразнивать известного всей стране юмориста? Да мало ли чего еще умеет она!

– Мама, прости! – Надя поймала ее руку, мелькнувшую над простыней с прищепкой, но тут же отпустила. Это была чужая, холодная рука.

Утром Надя забежала домой – переодеться и взять школьную сумку. Мама ждала ее. Она не ушла, вопреки Надиным опасениям, в свое молчание, наоборот, подошла к ней, притянула к себе за пуговицу на кофте:

– Давай сегодня я прогуляю!

Уже опаздывая, Надя подошла к стене – как это ей раньше в голову не приходило! – и сняла с гвоздика картину с морем и баркасом. На обоях осталось темное квадратное пятно.

И мама ни о чем ее не спросила, даже не удивилась!

– Дай сюда, копуша! – Люська отобрала у Нади швабру с накрученной на нее тряпкой и широкими сильными движениями стала намывать лестничный пролет.

Швабра мокрым своим концом то взмывала в воздух, то вновь смачно шлепалась на кафель, покрывая все вокруг грязными брызгами. По светло-зеленой стене, которую Надя только вчера оттирала, ползли друг за дружкой тяжелые темные капли. Швабра металась, как зверь в засаде, громко, с вызовом ударяясь в чужие двери. Одна дверь приоткрылась, из нее высунулась удивленная детская голова… Собаки в недрах квартир подняли лай. Люська хохотала, ведро, подталкиваемое ногой, звенело и грохотало на выщербленном полу, и в конце концов это ведро, задетое в рвении шваброй, перевернулось и покатилось, отсчитывая ступеньки, выплескивая из себя коричневую жижу… Они не успели его словить, как оно победно влетело в только что раскрывшуюся дверь на третьем этаже, подскочило и аккуратненько стало у ног изумленной хозяйки.

Хозяйка запоздало отскочила в сторону, словно это было не ведро, а бомба, и ударилась ногой о галошницу.

– Девочки, что вы здесь хулиганите?

– Извините, мы не хулиганим. – Надя виновато подхватила ведро. – Нечаянно получилось.

– Чего ты оправдываешься? – перебила Люська. – Они дома сидят, кофий пьют, а ты подъезды драишь… Это они извиняться должны, что всю лестницу заплевали!

– Я ничего не заплевывала! – Женщина возмущенно пожала плечами.

– Ну там вы, или ваши дети, или соседи, не знаю. А на втором этаже… спуститесь, посмотрите, это тоже не вы? Пусть даже не вы… Но убирать-то вы тоже не спешите!

– Какие вы грубиянки, – сказала женщина. – И потише, ребенок спит! – Она ушла и хлопнула дверью так, что можно было разбудить всех детей в окрестных детских садах и яслях.

– Дура! – Люська пнула дверной коврик.

И Надя испугалась, что дверь вновь откроется и последует продолжение скандала. Наде такие стычки были ни к чему. Во-первых, она здесь работала на птичьих правах и кто-нибудь мог нажаловаться на нее в контору. А во-вторых, этим балаганом Люська лишь оттягивала время. Когда Надя только начинала здесь работать, она радовалась появлению Люськи, хотя на болтовню уходило времени больше, чем на саму работу. Но был рядом близкий человек, и становилось не так одиноко и не так противно. Зато домой она еле доползала к восьми, отчаянно завирала, что ходит теперь на аэробику, пряча при этом в карманы красные, распаренные руки. С уроками, конечно, приходилось туго. Если мама дежурила в больнице, то можно было, позвонив ей, чтоб не волновалась, тут же завалиться спать часов до трех-четырех утра. А утром самое главное – встать, вытащить себя из теплого уютного логова постели, но и это не все: даже встав, можно незаметно опять прилечь, якобы потянуться, и… всё! Самый сладкий сон, говорят, до обеда. Один раз проспала, но было всего два урока и поездка на ВВЦ, так что обошлось. Вообще утром заниматься неплохо: читаешь и запоминаешь почти с ходу. И потом, раньше это время суток было ей совсем незнакомо: она не знала этой удивительной тишины и теперь сделала для себя открытие – оказывается, шум мешает видеть. Она пятнадцать лет прожила в этом доме, пятнадцать лет каждый день смотрела в окно, но только сейчас, в ночной тишине, увидела, что одна из веток тополя, ее любимого тополя, растущего под окном, изогнута в виде лиры! Она ощутила, что такое одиноко идущий в ночи человек – о нем обязательно подумаешь, проследишь за его торопливыми шагами…

– Ладно, хрюкай дальше! Может, еще забегу. – Тяжело прыгая через две ступеньки, Люська побежала вниз. – Слушай, – крикнула она уже с первого этажа, – а пойдем сегодня к Зотову? Он видюшник починил.

– Ты что, Люсь, – отказалась Надя, но входная дверь, как ей показалось, захлопнулась до ее ответа.

Работать здесь ей оставалось около трех недель, а в школе предстояло подтянуть еще парочку хвостов. И потом, нельзя же было целыми днями не показываться дома!

Вообще-то у нее был момент, когда захотелось все бросить. В один из визитов Шошина. Надя сидела на диване, зашивала свою сумку, никому не мешала, они там смотрели телевизор, пили себе чаек.

Вдруг мама резко обернулась:

– Что, уже сумка у тебя порвалась? Потому что кидаешь ее везде как попало!

Если бы год назад Наде сказали, что она пойдет мыть лестницу, чтобы купить матери сапоги, она бы сильно удивилась. Ей, конечно, всегда хотелось видеть маму современно, красиво одетой, хотелось, чтоб она носила браслет, как Люськина мама, пользовалась дорогими духами… Ей хотелось выкинуть на помойку мамин доисторический бежевый сарафан, грустную серую кофту. Мама была совершенно не толстая, она еще вполне могла бы носить и джинсы, и легкие спортивные куртки! Но она как-то слишком поспешно согласилась с возрастом и даже перестала хной подкрашивать волосы. Иногда Наде становилось страшно: казалось, что мама начала как-то особенно быстро стареть. Ведь есть же люди, старящиеся очень быстро. Надя этого боялась, но еще больше боялась, что это заметят другие. И вот она здесь, моет лестницу, пережидает у батареи боль в спине… И никакой это не подвиг. На днях Люська ей сказала: мол, я тоже люблю свою мать и глотку за нее перегрызу кому угодно, но на такие подвиги ради пары каких бы то ни было сапог просто не способна!

Еще бы! Если у тебя отец каждый месяц приносит чистыми пять с половиной – шесть тысяч рублей, мытье подъездов можно считать подвигом, а можно и просто блажью. Но если у вас на двоих неполная тысяча, то тогда это просто необходимость, просто жизнь, просто работа. Конечно, одни, тем более осенние, сапоги – это слишком мало, когда нет многого другого, тоже крайне необходимого. И в то же время пусть хотя бы это появится у мамы сейчас, а не в каком-то неведомом будущем! Ради такого можно и потерпеть и хотя бы на время побороть свою брезгливость. Но долго заниматься этим – Надя чувствует – не смогла бы. Как же люди работают на таких местах годами, а некоторые – и всю жизнь? Как вообще случается, что люди становятся вдруг почтальонами, дежурными в метро, гардеробщиками, вахтерами, дворниками? Что, они все в свое время были круглыми двоечниками? Или ни у кого из них не было никогда хоть самых маленьких способностей, самой скромной мечты заняться чем-то не только ради зарплаты, но чтобы еще – интересно? Почему одним суждено ездить в экспедиции, ходить с караванами верблюдов, залезать в кратеры вулканов, выступать на сцене или вести дипломатические приемы, а другим – мыть грязные тарелки в столовой или до отупения глядеть на бесконечную вереницу людей на эскалаторе? Ведь для того чтоб так неумело распорядиться своей жизнью, так обделить себя, надо иметь очень веские причины. Или очень больных родственников, за которыми нужен постоянный уход, как это, например, у тети Кати, убирающей соседние подъезды. Или же это вполне понятно, когда человек на пенсии или учится и ему нужно просто подработать. Но чтобы, имея все же какой-никакой выбор, застрять на самом скучном, самом безрадостном и добровольно тянуть эту лямку всю жизнь? Немыслимо…

А может, люди такими становятся потому, что в них никто не верит? Получил человек, например, в первом классе двойку. Одну двойку, вторую, потом тройку, потом опять двойку. И пошло: ты и такой, ты и сякой, и оболтус, и лодырь, и дурачок! Это ведь тот же гипноз, только не лечебный, а разрушающий, и не на время, а на всю жизнь.

Но какое может быть удовлетворение, если нет результатов или же они слишком малы? Если нужно больного обследовать, а нет аппаратов, если нужно его лечить, а нет лекарства? Сама же сколько раз переживала, что люди уходят домой недолеченные или же с диагнозом, определенным на кофейной гуще. А в это же самое время из единственного, с трудом добытого, чуть ли не драгоценного японского прибора, месяц простоявшего под лестницей, украли какие-то блоки… Да и мало ей, медсестре, своей работы, еще и за нянечек вкалывай, потому что нянечки теперь в Красной книге и вряд ли оттуда вернутся…

А Федор Иванович? А Нина? А Люська? Хабаров, в конце концов, который только и делает, что рассказывает всем, какой он хороший и принципиальный, – верит ли он сам своим уверениям?

…Странно, сегодня первый день весны, а воздух еще такой зимний, бесцветный, непроснувшийся. И руки без варежек мерзнут. Люська обещала забежать – наверное, забыла. Или сидит смотрит видик у Зотова. Кстати, Люськины родители спокойно могли заиметь эту технику, но Люсина мама боится воров, поэтому не покупает.

Надина мама уже который день мучилась, не зная, как сказать обо всем Наде. Хорошо бы эта новость раскрылась сама собой – где-то в общем разговоре, на кухне например, как бы между прочим… Но и Федор Иванович, и Нина держались так, будто ничего не происходит, хотя ужинали они теперь отдельно в своей комнате, у телевизора.

Надина мама тянула, скрывая, сколько могла, а теперь справки уже были собраны, и, можно сказать, пора было упаковывать вещи.

Обмен затеяла Нина. У них с Федором Ивановичем нашлась престарелая родственница, живущая в однокомнатной квартире. Правда, далековато, в одном из новых районов на юге Москвы. Но там уже пустили метро – двадцать пять минут до центра. Нина поговорила с родственницей, и та согласилась перебраться в комнату Нади и ее мамы, а им уступить свою квартиру.

Практически для Нади и ее мамы это была единственная такая скорая возможность заиметь отдельную, пусть и однокомнатную, квартиру. Впрочем, Надина мама всегда жила со своими соседями в полной дружбе, и они ей, особенно пока Надя была маленькая, здорово помогали. Так что мыслей о каком-либо обмене у нее до этого не водилось. И даже когда Нина завела этот разговор, первой шевельнулась не радость, а обида: как так – столько лет прожили вместе, а теперь, выходит, надоели? Она, конечно, виду не показала, ответила, что подумает. Но когда она, съездив с Ниной, увидела эту квартиру и до нее дошло, что открылась реальная возможность в ней поселиться, став полной хозяйкой, она согласилась сразу, больше не раздумывая. Тем более Надя взрослела. А там в просторной кухне можно было поставить диван, да и вообще превратить ее в комнату, оклеив стены обоями, – благо плита электрическая и от нее никакой копоти.

Сказать Наде о переезде будет трудно. Здесь вся ее жизнь: школа, подруга, да и, пожалуй, не обрадует ее то, что они теперь будут жить только вдвоем. Если бы не Нина, Федор Иванович вряд ли сам согласился бы на этот обмен. Он привязан к Наде.

Татьяна Пономарева - Трудное время для попугаев [сборник litres] краткое содержание

Трудное время для попугаев [сборник litres] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Трудное время для попугаев [сборник litres] - читать книгу онлайн бесплатно, автор Татьяна Пономарева

– Давай сегодня я прогуляю!

И мама ни о чем ее не спросила, даже не удивилась!

Хозяйка запоздало отскочила в сторону, словно это было не ведро, а бомба, и ударилась ногой о галошницу.

– Девочки, что вы здесь хулиганите?

– Извините, мы не хулиганим. – Надя виновато подхватила ведро. – Нечаянно получилось.

– Я ничего не заплевывала! – Женщина возмущенно пожала плечами.

– Дура! – Люська пнула дверной коврик.

– Ты что, Люсь, – отказалась Надя, но входная дверь, как ей показалось, захлопнулась до ее ответа.

Вдруг мама резко обернулась:

– Что, уже сумка у тебя порвалась? Потому что кидаешь ее везде как попало!

ночёвка, корчёвка, тушёнка, сгущёнка, копчёность, размежёвка, напряжёнка, печёнка (картошка), напряжённость, протяжённость, обречённость, смущённость, упрощённость, раскрепощённость, завершённость, истощённость, отрешённость.

— Главная — Сочинение ЕГЭ

Можно ли врать, чтобы утешить человека? Над этим вопросом размышляет М. Глушко в предложенном для анализа тексте.
Автор раскрывает проблему, описывая попытку утешить человека в горе. Евгения Ивановна получила похоронку— её муж погиб, а сын пропал без вести. Чтобы утешить её , Ипполитовна рассказывает ей о случаях, когда похоронки были ошибкой писарей, просила не верить им и уверяла, что её муж и сын живы. Конечно, Евгения Ивановна понимала, что это неправда, но всей душой цеплялась за её слова. Писатель, как мне кажется, хочет сказать, что , когда у человека горе, ложь может стать утешением.
Далее автор противопоставляет Ипполитовну, которая своей сладкой ложью подарила надежду, Нине, которая предпочла не врать. Нина прочитала похоронку, но не стала говорить Евгении Ивановне, что весть получена по ошибке.Её молчание убедило героиню в страшной правде. По моему мнению , автор этим показывает , что если душу человека может сломить правда, то лучше утешить его ложью
Сравнивая действия этих героев по отношению к человеку, получившему горестное известие, мы можем увидеть, что именно ложь помогла утешить , "смирить горе".
Позиция автора ясна: "страшную правду надо впускать постепенно, придерживая её святой ложью, иначе душа не выдержит".
Я согласна с позицией автора, потому что ложь иногда единственное утешение, неправильно оставлять человека наедине с горькой правдой. Так, в произведении "На дне" М. Горького странник Лука лгал, чтобы у окружающих появилась надежда. Смертельно больную женщину Лука утешил, сказав, что после смерти её ждёт блаженство на том свете. Если ложь может стать утешением , гуманнее будет солгать.
Таким образом, сладкая ложь — временное утешение, но без неё будет тяжело принять правду, поэтому она необходима

В соответствии с критериями проверки сочинений формата ЕГЭ 2022 ваша работа оценивается следующим образом.

К1 - Формулировка проблем исходного текста: + 1 балл

Проблема определена верно, сформулирована корректно.

K2 - Комментарий + 5 баллов

Пример 1 в сочинении указан, пояснен.

Пример 2 в сочинении указан, пояснение дублирует первое.

Далее автор противопоставляет Ипполитовну, которая своей сладкой ложью подарила надежду, Нине, которая предпочла не врать. Нина прочитала похоронку, но не стала говорить Евгении Ивановне, что весть получена по ошибке.Её молчание убедило героиню в страшной правде. По моему мнению , автор этим показывает , что если душу человека может сломить правда, то лучше утешить его ложью .

Первое пояснение: Писатель, как мне кажется, хочет сказать, что , когда у человека горе, ложь может стать утешением.

Я не вижу, что автор этим примером показывает именно это. Скорее это видно из размышлений Нины. А главное — второе пояснение почти полностью дублирует первое, хотя, как вы говорите, они противопоставлены.

Взаимосвязь между примерами указана, проанализирована. Однако связь у вас сравнение, а до этого вы пишете о противопоставлении. Хотя при противопоставлении мы неизбежно сравниваем что-то, лучше придерживаться единой терминологии.

K3 - Отражение позиции автора исходного текста: + 1 балл

Позиция автора относительно поставленной проблемы определена корректно.

K4 - Отношение к позиции автора по проблеме исходного текста: + 1 балл

Отношение к позиции автора содержит согласие, тезис, обоснование тезиса.

K5 - Смысловая цельность, речевая связность и последовательность изложения: + 2 балла.

K6 - Точность и выразительность речи + 1 балл.

Баллы снижены из-за снижения по К10.

K7 - Соблюдение орфографических норм: + 2 балла.

Позиция автора ясна: " с трашную правду надо впускать постепенно, придерживая её святой ложью, иначе душа не выдержит".

Прямая речь в такой конструкции должна начинаться с большой буквы.

K8 - Соблюдение пунктуационных норм: + 3 балла.

K9 - Соблюдение грамматических норм: + 1 балл.

Чтобы утешить её , Ипполитовна рассказывает ей о случаях, когда похоронки были ошибкой писарей, просила не верить им и уверяла , что её муж и сын живы.

Нарушение временной соотнесенности.

Далее автор противопоставляет Ипполитовну , которая своей сладкой ложью подарила надежду, Нине, которая предпочла не врать.

При глаголе противопоставляет обязательно должно быть управляемое слово: кому противопоставляет.

K10 - Соблюдение речевых норм: + 1 балл.

Автор раскрывает проблему, описывая попытку утешить человека в горе. Евгения Ивановна получила похоронку— её муж погиб, а сын пропал без вести. Чтобы утешить её , Ипполитовна рассказывает ей о случаях, когда похоронки были ошибкой писарей, просила не верить им и уверяла , что её муж и сын живы.

Нина прочитала похоронку, но не стала говорить Евгении Ивановне, что весть получена по ошибке .

Неверный выбор слова, все же тут уместно говорить о документе, а не об абстрактной вести, коли речь идет об ошибке.

K11 - Соблюдение этических норм: + 1 балл.

За это не будет снижен балл, но согласитесь, что звучит несколько грубовато и резко, особенно учитывая трагический контекст.

Далее автор противопоставляет Ипполитовну, которая своей сладкой ложью подарила надежду, Нине, которая предпочла не врать.

Не могу согласиться, что этот эпитет тут уместен, опять же по этическим соображениям.

К12 - Соблюдение фактологической точности в фоновом материале: + 1 балл

Читайте также: