Дар нерукотворный людмила улицкая сочинение

Обновлено: 03.07.2024

Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.

Те, кто искали эту книгу – читают

Объем: 620 стр.
Жанр:п ьесы и драматургия, с овременная русская литература
Теги:а вторский сборник, п сихологическая проза, р едакция Елены Шубиной, с борник рассказов, с удьба человекаРедактировать

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 600 ₽ и две книги из персональной подборки.Узнать больше

В серой обыденности порой, будто волшебные искры, вспыхивают простые человеческие эмоции. Тот, кого все считали мелким и жалким, вдруг совершает большой и сильный поступок. Скряга удивляет великодушием и щедростью. Жестокий и черствый человек проявляет чудеса доброты и милосердия. Откуда что берется?

В обыденности жизни, в ее монотонности нет-нет, да и сверкнет вдруг чудо – великодушный жест у мелочного, казалось бы, человека, ошеломляющее милосердие у того, кто всегда проявлял себя жестким и даже жестоким, невероятная щедрость там, где вовсе не ожидаешь ее встретить.

В обыденности жизни, в ее монотонности нет-нет, да и сверкнет вдруг чудо – великодушный жест у мелочного, казалось бы, человека, ошеломляющее милосердие у того, кто всегда проявлял себя жестким и даже жестоким…" data-title="Дар нерукотворный (сборник) – Людмила Улицкая" data-url="https://www.litres.ru/ludmila-ulickaya/dar-nerukotvornyy-18535011/" data-type="book" >

Люди-то злы, им очень утешительно видеть, что другому еще хуже

Уважайте свое имя! Существа, которые уважают свое имя, не разбрасывают яблочную кожуру по полу, не швыряют окурки и пустые бутылки на землю, не гоняют на мотоцикле без глушителя, не обижают слабых и любят всех, даже тех, кто на них нисколько не похож, например, воробьев, кошек и столетников! А те, кто своего имени не уважают, составляют дикую толпу, которая разбрасывает яблочную кожуру и так далее и тому подобное отсюда и до самой Японии!

Она была гением по этой части: никогда никому она не говорила ничего неприятного, только комплименты, но все же они были какие-то подпорченные.

Исподнее девочек тех лет было придумано врагом рода человеческого в целях полного его вымирания. На короткие рубашечки надевался сиротский лифчик с большими, в данном случае желтыми, пуговицами. К лифчику крепились две ёрзающие резинки, которые пристегивались к чулкам, впивающимся в плотные Викины ноги уже под коленками. На все это надевали просторные штаны, именуемые не по чину "трико", и вся эта сбруя имела обыкновение впиваться, натирать красные отметины на нежных местах и лопаться при резком движении. Белье взрослых женщин в ту пору мало чем отличалось и должно было, вероятно, гарантировать целомудрие нации

. ему пришла в голову мысль, что хорошая книжка делает свое дело, даже если её некому прочитать.

(20)— Нет, мои! — врала Дина. (21)— Наш прадед был часовщиком, пока не ослеп. (22)У него таких сделанных часов — сто штук. (23) Он и мне подарил.

(24) Закатав рукава кофточки, она влезла на качели. (25)Когда она качнулась, часы сверкнули на весь двор. (26) Их видела и тётка, которая развешивала бельё, и кошка, которая грелась на солнце, и малыш, сидящий в куче песка. (27)Сам дворник спросил у неё, который час. (28)Дина смутилась: она ещё не умела различать время по часам. (29) Пришлось сделать вид, что спешит, и убежать на задний двор. (З0)Там ребята увлечённо играли в волейбол.

(31) Играть толком она не умела. (32) Мяч, направленный чьей-то завистливой рукой, с силой ударился о запястье, и часы брызнули в разные стороны — отдельно механизм, отдельно стёклышко. (33) На руке остался только ремешок с блестящим донышком.

(34) Колька Клюквин ехидно произнёс:

(35)— Ну, Алька тебе задаст! (36) Хотя часики вроде твои, да?

(37) Зажав в ладони то, что осталось от часов, Дина долго-долго поднималась на второй этаж, думая о том, что она натворила… (38) Дверь открыл дед.

. моему прадеду, это военная тайна. Но мы знаем наверняка, что в этом своем последнем походе он сделал все, что мог, все, на что хватило сил и мужества. . апостолов Петра и Павла, которые считаются символами третьего ратного поля России. Каждый час, в знак нашей памяти по погибшим, бьют колокола в этой часовне. Где-то .

(39) И слёзы наконец брызнули… (40)Она положила в маленькую сухую руку прадеда стёклышко и механизм, отцепила ремешок с донышком… (41)Когда все слёзы вылились, она крепко уснула. (42) Старичок держал разбитые часы и беззвучно шевелил губами…

(43) Когда Дина проснулась, прадед сидел за столом, а перед ним стояла деревянная коробочка с инструментами. (44) Он засовывал ремешок в ушки целых часов.

(45)— Деда, ты починил? — не веря своим глазам, ошеломленно спросила Дина.

(46)— Ну вот, а ты плакала. (47) Стёклышка нового у меня нет. (48) Здесь трещинка маленькая, — и он провёл твердым длинным ногтем по трещинке. (49)— Видишь?

(50) — Вижу, — шепотом ответила Дина. (51)— А ты? (52) Скажи, ты не слепой, да? (53) Ты видишь?

(54) Прадед повернулся к ней. (55) Глаза его были добрыми и блёклыми. (56) Он улыбнулся.

(57)— Пожалуй, кое-что вижу. (58)Но только самое главное, — ответил дед и зашептал, как всегда, что-то неслышное.

(59)Прошло очень много лет, и Дина мало что помнит из того времени. (60)Но то, что помнит, делается с годами всё ясней, и иногда ей кажется, что скоро она сможет различить, расслышать те слова, которые шептал её прадед.

Сочинение по данному тексту

В данном тексте Л. Улицкая поднимает проблему взаимосвязи между поколениями

Авторская точка зрения выражена довольно четко. Л. Улицкая считает, что поколения одной семьи, помимо родственных отношений, связывают прежде всего забота и доверие, умение прощать и понимать.

Нельзя не согласиться с позицией автора. Действительно, лишь только крепкая и любящая семья всегда поддержит в трудную минуту, простит твою ошибку и даст мудрый совет.

. Великая Отечественная война В связи с этим у него была бронь, которая позволяла ему работать в тылу. Но он не воспользовался этим, и ушел сражаться на . многих других солдат перезахоронили в городе Ржев. Письмо прадеду Здравствуй, дедушка. Сегодня мне . уходили на фронт, чтобы защищать нашу Родину. Вместе с ним ушел воевать и . принесла та война в нашу семью , да и не было, наверное, дома в которое тогда .

В заключение хочется еще раз сказать, что семья жива до тех пор , пока жива связь между поколениями , основа которой является любовь, милосердие и самопожертвование.

Петрова Анастасия 11 А класс МБОУ гимназия № 8

Примеры похожих учебных работ

Супружеское счастье в семье военнослужащего

. Я горжусь тем, что в моей семье есть настоящие Защитники Отечества! Понять, являются ли мужчины настоящими защитниками Отечества, помогают разные испытания, среди которых самым главным, пожалуй, является война. Ведь именно на войне человек .

Пасха. Праздник Пасха в моей семье

Великая Отечественная война в истории моей семьи

. звучало, но все же практически в каждой русской семье есть родственники, которые поучаствовали в той Великой Отечественной войне. По рассказам моих родителей, бабушек и дедушек в моей семье были прадедушки и прабабушки, .

. последнем походе он сделал все, что мог, все, на что хватило сил и мужества. А вскоре 12 июля 1943 г. состоялось великое . и Павла, которые считаются символами третьего ратного поля России. Каждый час, в знак нашей памяти по погибшим, бьют колокола в .

Здесь Вы можете ознакомиться и скачать Сочинение Что такое доброта? (По тексту Л. Улицкой).

Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились - поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!

Доброта - это такая черта личности человека, которая выражается в заботливом отношении к окружающему миру, людям, в стремлении сделать что-то хорошее беспричинно и безвозмездно. Как писал Виктор Гюго, "Во внутреннем мире человека доброта - это солнце". Если человек способен к сопереживанию и состраданию, и готов прийти на помощь не колеблясь ни минуты, согласен бескорыстно помогать близким и не очень людям, обычно считают, что это - добрый человек.

О доброте также пишет Людмила Евгеньевна Улицкая.

Дина, главная героиня рассказа, берет часы своего старшего брата, случайно забывшего их дома. Когда девочка играла в волейбол, она не смогла поймать мяч, и удар пришелся прямо на часы. Дина расстроилась, но ее прадед смог починить часы до прихода брата. Несмотря на то, что девочка взяла без спросу часы и сломала их, прадед все равно помог ей. Бескорыстная помощь правнучке - разве это не доброта?

Пример доброты можно отыскать на страницах книги Александра Исаевича Солженицына "Матрёнин двор". Жизнь и судьба Матрены - урок совести, человечности и доброты, в назидание следующим поколениям. Матрена всю свою жизнь потратила не для себя. Она постоянно занимается чужими делами, забывая о себе: на колхоз, безвозмездно помогает соседям и никогда не просит за это денег, отказываясь от подачек сердобольных. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.

Назвать Матрену недобрым человеком - просто невозможно.

Подводя итог вышесказанному, я могу утверждать, что доброта - одно из главных качеств человека, ведь она способна изменить мир в лучшую сторону. Совершая добрый поступок, мы приносим радость людям. Кроме этого, добротой определяется степень человечности в человеке.

От первого детства, едва выйдя из младенчества, Сонечка погрузилась в чтение. Старший брат Ефрем, домашний острослов, постоянно повторял одну и ту же шутку, старомодную уже при своем рождении:

– От бесконечного чтения у Сонечки зад принял форму стула, а нос – форму груши.

К сожалению, в шутке не было большого преувеличения: нос ее был действительно грушевидно-расплывчатым, а сама Сонечка, долговязая, широкоплечая, с сухими ногами и отсиделым тощим задом, имела лишь одну стать – большую бабью грудь, рано отросшую да как-то не к месту приставленную к худому телу. Сонечка сводила плечи, сутулилась, носила широкие балахоны, стесняясь своего никчемного богатства спереди и унылой плоскости сзади.

Сострадательная старшая сестра, давно замужняя, великодушно говорила что-то о красоте ее глаз. Но глаза были самые обыкновенные, небольшие, карие. Правда, редкостно обильные ресницы росли в три ряда, оттягивая припухший край века, но и в этом особенной красоты не было, скорее даже помеха, поскольку близорукая Сонечка с раннего возраста носила очки.

Целых двадцать лет, с семи до двадцати семи, Сонечка читала без перерыва. Она впадала в чтение как в обморок, оканчивавшийся с последней страницей книги.

Был у нее незаурядный читательский талант, а может, и своего рода гениальность. Отзывчивость ее к печатному слову была столь велика, что вымышленные герои стояли в одном ряду с живыми, близкими людьми, и светлые страдания Наташи Ростовой у постели умирающего князя Андрея по своей достоверности были совершенно равны жгучему горю сестры, потерявшей четырехлетнюю дочку по глупому недосмотру: заболтавшись с соседкой, она не заметила, как соскользнула в колодец толстая, неповоротливая девочка с медленными глазами.

Что это было – полное непонимание игры, заложенной в любом художестве, умопомрачительная доверчивость невыросшего ребенка, отсутствие воображения, приводящее к разрушению границы между вымышленным и реальным, или, напротив, столь самозабвенный уход в область фантастического, что все, остающееся вне его пределов, теряло смысл и содержание?

Сонечкино чтение, ставшее легкой формой помешательства, не оставляло ее и во сне: свои сны она тоже как бы читала. Ей снились увлекательные исторические романы, и по характеру действия она угадывала шрифт книги, чувствовала странным образом абзацы и отточия. Это внутреннее смещение, связанное с ее болезненной страстью, во сне даже усугублялось, и она выступала там полноправной героиней или героем, существуя на тонкой грани между ощутимой авторской волей, заведомо ей известной, и своим собственным стремлением к движению, действию, поступку…

Выдыхался нэп. Отец, потомок местечкового кузнеца из Белоруссии, самородный механик, не лишенный и практической сметки, свернул свою часовую мастерскую и, преодолевая врожденное отвращение к поточному изготовлению чего бы то ни было, поступил на часовой завод, отводя упрямую душу в вечерних починках уникальных механизмов, созданных мыслящими руками его разноплеменных предшественников.

Мать, до самой смерти носившая глупый паричок под чистой гороховой косынкой, тайно строчила на зингеровской машинке, обшивая соседок незамысловатой ситцевой одеждой, созвучной громкому и нищему времени, все страхи которого сводились для нее к грозному имени фининспектора.

А Сонечка, кое-как выучив уроки, каждодневно и ежеминутно увиливала от необходимости жить в патетических и крикливых тридцатых годах и пасла свою душу на просторах великой русской литературы, то опускаясь в тревожные бездны подозрительного Достоевского, то выныривая в тенистые аллеи Тургенева и провинциальные усадебки, согретые беспринципной и щедрой любовью почему-то второсортного Лескова.

Она окончила библиотечный техникум, стала работать в подвальном хранилище старой библиотеки и была одним из редких счастливцев, с легкой болью прерванного наслаждения покидающих в конце рабочего дня свой пыльный и душный подвал, не успев насытиться за день ни чередой каталожных карточек, ни белесыми листками требований, которые приходили к ней сверху, из читального зала, ни живой тяжестью томов, опускавшихся в ее худые руки.

Многие годы она рассматривала само писательство как священнодействие: второразрядного писателя Павлова, и Павсания, и Паламу считала в каком-то смысле равнодостойными авторами – на том основании, что они занимали в энциклопедическом словаре место на одной странице. С годами она научилась самостоятельно отличать в огромном книжном океане крупные волны от мелких, а мелкие – от прибрежной пены, заполнявшей почти сплошь аскетические шкафы раздела современной литературы.

Прослужив отрешенно-монашески несколько лет в книгохранилище, Сонечка сдалась на уговоры своей начальницы, такой же одержимой чтицы, как и сама Сонечка, и решилась поступать в университет на отделение русской филологии. И стала готовиться по большой и нелепой программе и совсем уж было собралась сдавать экзамены, как вдруг все рухнуло, все в один момент изменилось: началась война.

Возможно, это было первое событие за всю ее молодую жизнь, которое вытолкнуло ее из туманного состояния непрестанного чтения, в котором она пребывала. Вместе с отцом, работавшим в те годы в инструментальной мастерской, она была эвакуирована в Свердловск, где очень скоро оказалась в единственном надежном местообитании – в библиотеке, в подвале…

Неясно, была ли это традиция, угнездившаяся с давних пор в нашем отечестве – помещать драгоценные плоды духа, как и плоды земли, непременно в холодное подполье, – или предохранительная прививка для будущего десятилетия Сонечкиной жизни, которое ей предстояло провести именно с человеком из подполья, будущим ее мужем, который появился в этот беспросветно тяжкий первый год эвакуации.

Роберт Викторович пришел в библиотеку в тот день, когда Сонечка заменяла заболевшую заведующую на выдаче книг. Он был ростом мал, остро-худ и серо-сед и не привлек бы внимания Сони, если бы не спросил ее, где находится каталог книг на французском языке. Книги-то французские были, но вот каталог на них давно затерялся за ненадобностью. Посетителей в этот вечерний час, перед закрытием, не было, и Сонечка повела необычного читателя в свой подвал, в дальний западноевропейский угол.

Долго и ошеломленно стоял он перед шкафом, склонив голову набок, с голодным и изумленным лицом ребенка, увидевшего блюдо пирожных. Сонечка стояла за его спиной, возвышаясь над ним на полголовы, и сама замирала от передававшегося ей волнения.

Он обернулся к ней, поцеловал неожиданно ее худую руку и голосом низким и богатым мерцаниями, как свет синей лампы из простуженного детства, сказал:

– Чудо какое… Какая роскошь… Монтень… Паскаль… – И, все еще не отпуская ее руки, со вздохом добавил: – И даже в эльзевировских изданиях…

– Здесь девять Эльзевиров, – с гордостью кивнула растроганная Сонечка, отлично усвоившая книговедение, и он посмотрел на нее странным взглядом снизу вверх, но как бы сверху вниз, улыбнулся тонкими губами, показал щербатый рот, помедлил, как будто собираясь сказать что-то важное, но, передумав, сказал другое:

– Выпишите мне, пожалуйста, читательскую карточку, или как это у вас называется?

Читайте также: