Чем является произведение домашнее сочинение
Обновлено: 02.07.2024
Домашнее сочинение Алексин
Почему-то Дима сразу заинтересовался Энциклопедией. Ему казалось, если он изучит все тома, то станет очень умным и начитанным. И вот он уже изучил первый том, а далее приступил ко второму, но его знакомство было приостановлено тетрадным листом, что выпал было из книги.
Однако не суждено было сбыться желаниям Володи. Как оказалось, Володя — это сын бабушки Димы. Его убили на войне в 1945 году. Как пришло известие о смерти сына, жизнь женщины оборвалась, мир был не мил и она просто существовала. Только с рождением внука она немного ожила. Бабушка рассказала, что Валя это соседка сверху и замужем она за Алексеем. Есть у них и взрослый сын, которого они назвали Володей.
Дима подкараулил соседку Валентину, которая работала в больнице, и передал письмо, которое он нашел.
В работе Домашнее сочинение Алексина главными героями являются: Дима — паренек, которому тринадцать лет. Он был любознательным и очень любил книги, поэтому и читал без остановок, даже перешел на взрослую литературу, где и попалось ему письмо.
Бабушка Димы — умная, добрая женщина, которой пришлось пережить потерю своего сына Володи. Ее сына забрала война.
Володя Платов — дядя Димы, которого забрала война. Это его письмо попало к Диме. Тогда Володя был девятилетним мальчиком и, по заданию учительницы, писал якобы своей будущей жене в 1972 год.
Валя — та самая соседка, что жила этажом выше и нравилась Володе. Именно ей мальчик и писал письмо, мечтая о совместной жизни. И, как ни странно, большая часть письма сбылась. Валя стала доктором, вот только не судьба была быть вместе Володе и Вале. Валя была очень благодарна Диме, который подарил ей воспоминания.
Сохрани себе на стену чтобы не потерять!
Анатолий Алексин — Домашний совет
Это заседание нашего семейного совета можно было назвать чрезвычайным. В прошлом не могло быть такого заседания. Не могло оно состояться и в будущем, потому что совет, учрежденный мамой, прекращал свое существование.
А все прояснилось в тот день, когда меня укусила ее собака по кличке Лучший друг человека. Черный пудель приревновал Ирину ко мне. Лучший друг человека обладал уникальным нюхом. К тому же у него была золотая медаль. И он имел основание поглядывать на меня свысока, поскольку я, в ту пору девятиклассник, на золотую медаль не рассчитывал.
Кличка у пуделя была чересчур длинной и потому имела сокращенный вариант: ЛДЧ. Уже при упоминании первой буквы своего имени медаленосец пружинисто делал стойку, будто перед ним возникала кошка. Такая у него была сила предвидения!
Затем Ирину приревновал я сам. К своему брату Владику… Правда, лишь ненадолго.
Мы были близнецами, но Владик появился на свет двумя минутами раньше и потому считал себя старшим братом. Я не возражал: ощущать себя старшим, или, точнее сказать, главным, было его постоянной потребностью.
Мой брат Ирину хронически раздражал:
– Он хочет соответствовать имени Владик: завладеть всем. И даже, представь себе, сердцем. К примеру, моим.
– Твоим? – растерянно переспросил я.
– Пытается завоевать… Но я презираю завоевателей. Передай ему!
Ирина, мне казалось, раз и навсегда определяла для себя, что она любит, а что или кого презирает. В этом я видел не только цельность характера, но и его опасность: безнадежно было подавать апелляцию и надеяться на пересмотр приговора.
– Передай ему: завоевателей презираю! – повторила она.
– Он со мной на эту тему не разговаривает.
– И со мной он формально беседует на другие темы. но фактически…
– А где он с тобой… беседует?
Я всегда старался защищать своего старшего брата. Но тут впервые не нашел оправдательных слов.
– Ты ревнуешь? – спросила она так прямо и просто, что я ответил:
И даже расстегнул ворот рубашки, потому что трудно стало дышать.
– Так запомни! Если бы мне, Саня, предложили выбор: остаться навсегда одинокой или быть с твоим братом, я бы, не задумываясь, предпочла судьбу старой девы.
Я снова принялся защищать Владика.
После нашего почти совместного появления на свет мы с братом сразу же ощутили, что такое полное равноправие. Мама нас одинаково одевала и обувала, в одни и те же часы кормила нас и поила, мы спали в одинаковых кроватках и садились на одинаковые горшки. Но оказалось, что все это еще не делает людей одинаковыми.
Я ненавидел эти восклицания и вопросы. А Владик ненавидел меня.
Точнее было бы называть нас двойняшками, поскольку мы и правда были непохожи друг на друга. Но все называли близнецами…
– Он создан для этой роли, – тихо сказала музыкальная руководительница.
Но я услышал и возмутился:
– Откуда вы знаете?!
– Заботой, Санечка, можно осчастливить человека, а можно обидеть, – сказала мама, когда мы с ней оказались вдвоем. – Громкое самопожертвование – не добро, а реклама добра!
Она разговаривала с нами как со взрослыми. И мы, стремясь оправдать доверие, должны были понимать.
Мама обожала нас купать. Она намыливала своих близнецов без мочалки, рукой, будто ласкала нас. Заодно она использовала уединение с каждым из сыновей в ванной комнате для индивидуального госпитания. Потом отец бережно, будто в простыню была завернута ценная, легко бьющаяся посуда, относил нас в наши одинаковые кроватки.
– Зачем ты это сделал? – спросила Владика мама.
– Я не сделал… Это нечаянно получилось.
– Но зачем тебе понадобилось наполнять чернильницу прямо над стулом, где висел Санин костюм?
– Пусть вешает в шкаф.
Я не знал, да и сейчас не припомню ни единого случая, когда бы Владик признал себя виноватым. Он всегда и во всем был прав. В этом тоже состоял один из е г о приемов битвы за равенство.
– Его не надо гримировать, наряжать! – произнесла Свою очередную речь музыкальная руководительница. – он может играть самого себя. Потому что он добрый и потому что он молодец!
Зрители осыпали нас серпантином и аплодисментами. Не хлопал только мой старший брат. Мама наклонилась к нему и что-то сказала. Но Владик все равно не захлопал: он боролся за равенство.
Вечером наш семейный совет собрался на первое организационное заседание. Мама сообщила, что отныне мы будем все сложные вопросы решать сообща.
– Мы будем добиваться душевного единогласия.
– Необходимо единогласие? – переспросил отец. И с грустной улыбкой добавил: – Почти как в Совете Безопасности.
– Это и будет совет безопасности… нашей семьи, – вменила мама. – Семейный или домашний. Можно и так и так…
Родители ни словом не обмолвились о причине рождения нового органа власти: ничего не сказали о моем костюме, облитом чернилами. Им не хотелось, чтобы совет начинал свою жизнь с конфликта. Деликатность в общении друг с другом и со всеми остальными людьми давно уже стала для них законом, который, как всякий настоящий закон, не был подвластен обстоятельствам.
Через десятилетие, покидая наш последний домашни и совет, я думал о том. что родители мои, по привычке мысленно сговорившись, долго проводили некий эксперимент, хотели доказать, что можно, не напрягаясь, прожить под одной крышей без ссор и скандалов.
Ко всякому дерзкому эксперименту вначале относятся подозрительно. Даже близкие друзья дома настаивали:
– Должны же вы хоть когда-нибудь хлопать дверью, обижаться, не разговаривать!
Это было похоже на утверждение, что человек непременно должен болеть. Хоть изредка, но обязан.
– Одноименные нравственные заряды – и ни милейших отталкиваний! – изумился кто-то из наших соседей.
– Зачем делать правила физики правилами семьи? – с грустной улыбкой ответил отец.
Один из рассказов, с которым вошел в литературу и школьную программу Анатолий Алексин – “Домашнее сочинение”. Краткое содержание его не позволит по-настоящему проникнуться переживаниями героев и понять смысл произведения, поэтому лучше прочесть полный текст. Который, кстати, совсем небольшой этому произведению. А уже потом можно писать свой отзыв.
Итак, Анатолий Алексин: “Домашнее сочинение”. Письменная работа ученицы 7 класса.
Нужно быть настоящим мастером слова, чтобы уметь создавать коротенькие, но очень яркие произведения.
Анатолий Алексин – как раз из таких. Недавно я прочитала его рассказ “Домашнее сочинение”, который довел меня до слез. Герои произведения – как живые.
Мне казалось, что я общаюсь с хорошим другом, который рассказывает мне трогательную историю о своей семье.
Главных героев в рассказе два. Это мальчики Дима и Володя. Они почти ровесники. Только Дима жив, а Володя погиб на войне больше тридцати лет назад.
В самом начале рассказа советский школьник Дима, который очень любил читать, добрался до библиотеки родителей и стал брать взрослые книги. Мама была против, а вот бабушка поддерживала
Он не удержался и стал его читать. И оказалось, что это было домашнее сочинение, которое писал ученик 9 класса Володя. В нем он обращался к своей знакомой девочке Вале и хотел, чтобы она прочитала это письмо через тридцать лет.
Как раз почти столько же времени и прошло, когда Дима обнаружил письмо. В сочинении Володя выразил свои мечты. О том, как они с Валей поженятся, заведут детей, будут вместе работать в больнице…
Еще он говорил своей однокласснице спасибо за то, что она выбрала его, а не Лешку, который как и Володя влюбился в эту девочку.
И вот, читая это письмо, отправленное в будущее, Дима вдруг понял, что автор послания – его дядя, бабушкин сын Володя, погибший на войне в 45-м году. То есть, все мечты, которые описаны в сочинении, не сбылись. Война разрушила их и отняла жизнь у молодого парня.
Он так и не женился на Вале и так и не стал врачом. А бабушка после его смерти стала говорить очень тихим голосом…
Дима отнес письмо тете Вале. Оказалось, что она живет в том же подъезде, что и он. Возлюбленная Володи стала доктором, как он и мечтал.
Но замуж вышла за того самого Лешку. Когда Валентина прочитала письмо, то сильно побледнела. Было видно, что она очень переживает. Женщина призналась мальчику, что любила его дядю Володю.
И что за все ему благодарна.
Эта трогательная история о двух мальчиках запомнится мне на всю жизнь. Очень жаль, что мечты Володи не сбылись. Он ушел защищать свою Родину и погиб.
И вместе с ним как будто умерла его мама. Так не должно происходить в мире. Молодые люди должны жить, а не погибать.
Я ненавижу войну и надеюсь, что она больше никогда не придет на нашу землю!
О пользе чтения
Дима и письмо из прошлого
В томе энциклопедии мальчик случайно нашел тетрадный лист, исписанный незнакомым почерком. Это было письмо. И написано оно было за много лет до того, как попало в руки мальчика.
Сочинение школьника
Письмо Вале
В этом произведении присутствуют тепло и грусть, как, впрочем, и во многих рассказах, которые написал А. Г. Алексин. Домашнее сочинение больше напоминало письмо, поскольку было адресовано девочке Вале. К ней обращался автор, и казалось невозможным, что кто-нибудь еще сможет когда-либо прочитать эти строки.
Мечты, которые не сбылись
Это письмо было адресовано Вале Филипповой, женщине, проживающей этажом выше. Она все-таки вышла замуж не за Володю, а за Алексея. Но сына назвала в честь автора этого письма. И Дима вспомнил соседскую женщину с добрыми глазами. И Владимира, высокого и неуклюжего молодого человека. И Алексея Петровича Филиппова.
Бабушка рассказала Диме о том, кто такая Валя. И мальчик на следующий же день отправился караулить Валентину Филиппову возле подъезда. Ему непременно нужно было передать письмо…
Изменить размер шрифта:
Это заседание нашего семейного совета можно было назвать чрезвычайным. В прошлом не могло быть такого заседания. Не могло оно состояться и в будущем, потому что совет, учрежденный мамой, прекращал свое существование.
А все прояснилось в тот день, когда меня укусила ее собака по кличке Лучший друг человека. Черный пудель приревновал Ирину ко мне. Лучший друг человека обладал уникальным нюхом. К тому же у него была золотая медаль. И он имел основание поглядывать на меня свысока, поскольку я, в ту пору девятиклассник, на золотую медаль не рассчитывал.
Кличка у пуделя была чересчур длинной и потому имела сокращенный вариант: ЛДЧ. Уже при упоминании первой буквы своего имени медаленосец пружинисто делал стойку, будто перед ним возникала кошка. Такая у него была сила предвидения!
Затем Ирину приревновал я сам. К своему брату Владику… Правда, лишь ненадолго.
Мы были близнецами, но Владик появился на свет двумя минутами раньше и потому считал себя старшим братом. Я не возражал: ощущать себя старшим, или, точнее сказать, главным, было его постоянной потребностью.
Мой брат Ирину хронически раздражал:
– Он хочет соответствовать имени Владик: завладеть всем. И даже, представь себе, сердцем. К примеру, моим.
– Твоим? – растерянно переспросил я.
– Пытается завоевать… Но я презираю завоевателей. Передай ему!
Ирина, мне казалось, раз и навсегда определяла для себя, что она любит, а что или кого презирает. В этом я видел не только цельность характера, но и его опасность: безнадежно было подавать апелляцию и надеяться на пересмотр приговора.
– Передай ему: завоевателей презираю! – повторила она.
– Он со мной на эту тему не разговаривает.
– И со мной он формально беседует на другие темы. но фактически…
– А где он с тобой… беседует?
Я всегда старался защищать своего старшего брата. Но тут впервые не нашел оправдательных слов.
– Ты ревнуешь? – спросила она так прямо и просто, что я ответил:
И даже расстегнул ворот рубашки, потому что трудно стало дышать.
– Так запомни! Если бы мне, Саня, предложили выбор: остаться навсегда одинокой или быть с твоим братом, я бы, не задумываясь, предпочла судьбу старой девы.
Я снова принялся защищать Владика.
После нашего почти совместного появления на свет мы с братом сразу же ощутили, что такое полное равноправие. Мама нас одинаково одевала и обувала, в одни и те же часы кормила нас и поила, мы спали в одинаковых кроватках и садились на одинаковые горшки. Но оказалось, что все это еще не делает людей одинаковыми.
Я ненавидел эти восклицания и вопросы. А Владик ненавидел меня.
Точнее было бы называть нас двойняшками, поскольку мы и правда были непохожи друг на друга. Но все называли близнецами…
. И, руководствуясь именно этой целью, учредила семейный совет.
– Он создан для этой роли, – тихо сказала музыкальная руководительница.
Но я услышал и возмутился:
– Откуда вы знаете?!
– Заботой, Санечка, можно осчастливить человека, а можно обидеть, – сказала мама, когда мы с ней оказались вдвоем. – Громкое самопожертвование – не добро, а реклама добра!
Она разговаривала с нами как со взрослыми. И мы, стремясь оправдать доверие, должны были понимать.
Мама обожала нас купать. Она намыливала своих близнецов без мочалки, рукой, будто ласкала нас. Заодно она использовала уединение с каждым из сыновей в ванной комнате для индивидуального госпитания. Потом отец бережно, будто в простыню была завернута ценная, легко бьющаяся посуда, относил нас в наши одинаковые кроватки.
– Зачем ты это сделал? – спросила Владика мама.
– Я не сделал… Это нечаянно получилось.
– Но зачем тебе понадобилось наполнять чернильницу прямо над стулом, где висел Санин костюм?
– Пусть вешает в шкаф.
Я не знал, да и сейчас не припомню ни единого случая, когда бы Владик признал себя виноватым. Он всегда и во всем был прав. В этом тоже состоял один из е г о приемов битвы за равенство.
– Его не надо гримировать, наряжать! – произнесла Свою очередную речь музыкальная руководительница. – он может играть самого себя. Потому что он добрый и потому что он молодец!
Зрители осыпали нас серпантином и аплодисментами. Не хлопал только мой старший брат. Мама наклонилась к нему и что-то сказала. Но Владик все равно не захлопал: он боролся за равенство.
Вечером наш семейный совет собрался на первое организационное заседание. Мама сообщила, что отныне мы будем все сложные вопросы решать сообща.
– Мы будем добиваться душевного единогласия.
– Необходимо единогласие? – переспросил отец. И с грустной улыбкой добавил: – Почти как в Совете Безопасности.
– Это и будет совет безопасности… нашей семьи, – вменила мама. – Семейный или домашний. Можно и так и так…
Родители ни словом не обмолвились о причине рождения нового органа власти: ничего не сказали о моем костюме, облитом чернилами. Им не хотелось, чтобы совет начинал свою жизнь с конфликта. Деликатность в общении друг с другом и со всеми остальными людьми давно уже стала для них законом, который, как всякий настоящий закон, не был подвластен обстоятельствам.
Дима и письмо из прошлого
В томе энциклопедии мальчик случайно нашел тетрадный лист, исписанный незнакомым почерком. Это было письмо. И написано оно было за много лет до того, как попало в руки мальчика.
Сочинение школьника
Сочинения
Домашнее сочинение Алексин
Почему-то Дима сразу заинтересовался Энциклопедией. Ему казалось, если он изучит все тома, то станет очень умным и начитанным. И вот он уже изучил первый том, а далее приступил ко второму, но его знакомство было приостановлено тетрадным листом, что выпал было из книги.
Однако не суждено было сбыться желаниям Володи. Как оказалось, Володя — это сын бабушки Димы. Его убили на войне в 1945 году. Как пришло известие о смерти сына, жизнь женщины оборвалась, мир был не мил и она просто существовала. Только с рождением внука она немного ожила. Бабушка рассказала, что Валя это соседка сверху и замужем она за Алексеем. Есть у них и взрослый сын, которого они назвали Володей.
Дима подкараулил соседку Валентину, которая работала в больнице, и передал письмо, которое он нашел.
В работе Домашнее сочинение Алексина главными героями являются: Дима — паренек, которому тринадцать лет. Он был любознательным и очень любил книги, поэтому и читал без остановок, даже перешел на взрослую литературу, где и попалось ему письмо.
Бабушка Димы — умная, добрая женщина, которой пришлось пережить потерю своего сына Володи. Ее сына забрала война.
Володя Платов — дядя Димы, которого забрала война. Это его письмо попало к Диме. Тогда Володя был девятилетним мальчиком и, по заданию учительницы, писал якобы своей будущей жене в 1972 год.
Валя — та самая соседка, что жила этажом выше и нравилась Володе. Именно ей мальчик и писал письмо, мечтая о совместной жизни. И, как ни странно, большая часть письма сбылась. Валя стала доктором, вот только не судьба была быть вместе Володе и Вале. Валя была очень благодарна Диме, который подарил ей воспоминания.
Письмо Вале
В этом произведении присутствуют тепло и грусть, как, впрочем, и во многих рассказах, которые написал А. Г. Алексин. Домашнее сочинение больше напоминало письмо, поскольку было адресовано девочке Вале. К ней обращался автор, и казалось невозможным, что кто-нибудь еще сможет когда-либо прочитать эти строки.
Когда Дима прочитал все, что создано в мировой литературе для его возраста, он принялся за книги, написанные для других возрастов.
— Почему ты не запираешь свой книжный шкаф? — спросила мама у папы.
— Запирать книги — это кощунство! — ответил папа. — Они еще никому не приносили вреда.
За справедливостью Дима всегда обращался к бабушке.
И спор немедленно обрывался: бабушка говорила так неторопливо и тихо, что к ее голосу надо было прислушиваться.
Вступая в дискуссию, она чаще всего задавала вопрос, ответ на который таил в себе решение спора.
— А я помню. В шестом…
— Вот видите! Видите. — воскликнул Дима. — А я еще не читал…
— Дети не обязаны повторять ошибки родителей, — отважилась возразить мама. — Книга, прочитанная не вовремя, может навсегда отбить вкус к самой себе.
— Это бывает, — согласилась бабушка. — Но ты не волнуйся… Я присмотрю.
Письмо 1972-му году.
Домашнее сочинение ученика 9-го класса „Б“ Владимира Платова.
— Бабушка! — от неожиданности вскрикнул Дима.
— Что тебе? — раздался из другой комнаты бабушкин голос.
— Ничего… Я так просто. Хотел проверить, ты спишь или нет.
— К счастью, не сплю. А то бы ты меня разбудил.
«Дорогая Валя! Мария Никитична хочет, чтобы мы обращались к году, а я обращаюсь к тебе. К тебе, живущей в том самом году!
Прошло тридцать лет, как я написал это письмо. И вот ты его читаешь… Представь себе, что я стою рядом (вот здорово!) и разговариваю с тобой.
За это время произошло главное: я получил ответ на вопрос, который мучил меня в школьные годы. Дома, на уроках и переменах я думал: „Кого же она все-таки любит — Лешку Филиппова или меня?!“ Теперь я уже давно знаю, что ты любишь меня. А с Лешкой разговаривала на переменках просто для того, чтобы я немного поволновался.
И еще потому, что вы оба занимались в литературном кружке. Это было единственное, что вас объединяло в ту далекую пору. Теперь уж я точно знаю…
Все эти тридцать лет я был ужасно счастлив из-за того, что ты любила меня, а не Лешку Филиппова! Хотя он хороший парень. (Теперь-то уж хороший пожилой человек!)
Я сочувствовал ему все эти тридцать лет. Но что поделаешь, Валечка?! Раз ты любишь меня… Тут уж ничего не поделаешь!
Никогда не думал, что мечты могут сбываться с такой математической точностью! Мы работаем с тобой в одной больнице — ты на одиннадцатом этаже, а я на десятом…
Сегодня мы с тобой вместе оперировали больного. Я позвал тебя на помощь, и ты спустилась ко мне. А потом мы оба спустились вниз, где ждала нас его мать, и сказали ей:
„Все в порядке!“ Она не поверила, зарыдала… А мы стали уверять ее: „Опасности нет. Опасности больше нет. “ Чтобы иметь возможность хоть раз сказать это, стоит жить на земле! Ты согласна?
Потом мы вернулись домой… Валя-маленькая, наша дочь, готовится к последним экзаменам в институте. Не знаю, в каком… Но это не имеет значения! А сын Сережа ушел на футбольный матч. Он вообще увлекается спортом.
Мечты, которые не сбылись
Это письмо было адресовано Вале Филипповой, женщине, проживающей этажом выше. Она все-таки вышла замуж не за Володю, а за Алексея. Но сына назвала в честь автора этого письма. И Дима вспомнил соседскую женщину с добрыми глазами. И Владимира, высокого и неуклюжего молодого человека. И Алексея Петровича Филиппова.
Бабушка рассказала Диме о том, кто такая Валя. И мальчик на следующий же день отправился караулить Валентину Филиппову возле подъезда. Ему непременно нужно было передать письмо…
Читайте также: