Утраченные историко культурные ценности беларуси реферат
Обновлено: 05.07.2024
Вопросы реституции — возвращения культурных ценностей для нашей страны имеют значение особое. Исторически сложилось так, что столетиями ее территория входила в состав других государственных образований со своими центрами, где концентрировались наши материальные и духовные ценности. Особенно большие траты белорусская культура понесла в результате многочисленных войн. В годы Второй мировой были разграблены большинство наших музеев, библиотек, архивов. Во многих зарубежных странах — близких и далеких — находится сегодня наше историко-культурное богатство. Как вернуть его на родину?
Валентин РЫБАКОВ.
Александр ЯЦКО.
Дмитрий ЯЦЕВИЧ.
Александр СУША.
Олег ЛУКАШЕВИЧ.
Расставим приоритеты
А. ЯЦКО: Кодекс подытожил уже имеющуюся нормативную базу, функционирующую с 2010 года в этой сфере, поэтому говорить о сверхновациях не приходится. Вместе с тем ряд позиций, которые регулируют деятельность по возврату культурных ценностей, были систематизированы, адаптированы под современную терминологию и стали более понятными для работы.
Созданная комиссия — орган не исполнительный. Основная ее функция — координация действий всех заинтересованных сторон для того, чтобы определять приоритетные направления работы в данной сфере. В составе комиссии — представители МИД, иных ведомств, учреждений культуры и образования, отдельные специалисты, научные работники, которые имеют практический опыт работы в этой отрасли. Основной принцип нашей работы основан на том, что историко-культурные ценности, которые были вывезены из Беларуси с нарушением актов законодательства, международных договоров, действующих в момент вывоза, либо эвакуированы во время вооруженных конфликтов и не возвращены, обязательно подлежат возврату независимо от времени, обстоятельств и места вывоза. Это — константа.
А. ЯЦКО: Создание фонда — хорошее дело, когда имеются соответствующие ресурсы. В стране есть, например, фонд Президента Республики Беларусь по поддержке культуры и искусства, который создан и для этих целей. Именно с его помощью был возвращен ряд книжных памятников. Но все вопросы возвращения комплексно через этот фонд мы не закроем.
А. СУША: Она совершенно разная. Где-то есть общественные и частные инициативы, но на уровень государства эта проблема не поднимается, научные структуры занимаются исследованием и поиском документов. В отдельных странах есть госструктуры, как, например, Фонд прусского культурного наследия в Германии, который ищет вывезенные из страны ценности после Второй мировой войны. В некоторых странах есть, как и у нас, государственные комиссии, они тоже выполняют в первую очередь координирующую и консультационную функции. К слову, наиболее эффективно переговоры осуществляются неформально. Если, например, государство в лице той же комиссии официально заявляет претензию — верните, скорее всего, вам ничего даже не покажут. Потому роль государства очень часто сводится именно к тому, чтобы собрать сведения, обобщить, предоставить заинтересованным, скоординировать действия.
Широкий виртуальный доступ
Д. ЯЦЕВИЧ: Наши архивисты постоянно проводят работу по выявлению документов по истории Беларуси за рубежом. В результате чего и формируется соответствующий перечень документов и фондов, и он постоянно пополняется. Что касается физического возврата архивных документов, то это было бы идеальным вариантом. Но поскольку в этом вопросе чаще всего речь идет о наших ближайших соседях, с которыми мы в разные периоды времени состояли в одних государственных образованиях, то говорить о том, что это только наше наследие, и то, что эти документы не могут храниться в этих странах, нельзя. Даже если эти документы касаются нашей нынешней территории либо личностей, имеющих к нам непосредственное отношение.
Многие документы, которые сейчас хранятся в зарубежных архивах, музеях, библиотеках, советскими архивистами, библиотекарями, а еще ранее — российскими архивариусами, по различным причинам передавались на хранение за пределы белорусских земель. В результате значительное количество документов и целых фондов, относящихся к территории современной Беларуси, находится на хранении в архивах и библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Вильнюса, Варшавы.
Например, наш фонд Литовской греко-униатской консистории, касающийся истории униатской церкви Беларуси, в середине прошлого века был передан на хранение в Литовский государственный исторический архив. В Российской национальной библиотеке хранится так называемый фонд Дубровского, который состоит из документов несвижского архива князей Радзивиллов. Огромная часть фонда архива князей Радзивиллов — около 30 тысяч дел — была вывезена прежними владельцами в 20-е годы прошлого века из Несвижа в Варшаву.
Понятно, что действующее законодательство ни нашей страны, ни соседей, как правило, не позволяет передавать оригиналы документов, даже при равнозначном обмене. Поэтому мы идем по пути создания цифровых копий и микрофотокопий и обмена ими. Также с нашими коллегами-архивистами готовим совместные выставочные и издательские проекты. НИА Беларуси активно сотрудничает с архивистами Польши, России, Литвы, и за последние несколько лет нами получено около 100 000 кадров копий документов по истории нашей страны. Основная цель — предоставить нашим исследователям возможность работы с этими документами и обеспечить их введение в научный оборот.
А. СУША: Наша ситуация — специфическая. Значительная часть культурного наследия нашей страны находится за ее пределами. А памятников книжной культуры, и в первую очередь памятников древности, — большинство. У нас нет ни одной, начиная с Туровского Евангелия, рукописной книги XI—XIV веков. У нас минимальный процент изданий Скорины и его последователей — ни одной книги Сымона Будного, Василия Тяпинского. Ни одного издания целых типографий, например, Любчанской или Лосской. У наших соседей — Польши, России, Литвы — ситуация обратная. Но мы не должны отчаиваться. Во-первых, даже то, что мы постоянно озвучиваем тему малочисленности тех же изданий Скорины, так или иначе обращает внимание на богатство нашего наследия. Во-вторых, показывает, насколько оно значимо и представляет интерес не только для нас самих, но и для наших соседей и коллег из далеких стран. В-третьих, важно, что подобная ситуация порождает необходимость сотрудничества с нашими партнерами за пределами страны, чтобы в том числе попытаться это наследие вернуть.
Крест Евфросинии Полоцкой, изготовленный полоцким мастером Лазарем Богшей в 1161 году, был утерян во время Великой Отечественной войны и до сих пор не найден. В 1997 году брестским ювелиром-эмалировщиком Николаем Кузьмичом была создана полноразмерная копия реликвии
Что касается возвращения книжного наследия, то практика последних лет показывает, что это абсолютно реально. И Национальной библиотекой, и иными библиотеками и музеями страны сделано много в этом плане. Можно вспомнить возвращение и Статута ВКЛ, и фрагментов Брестской Библии, и книг Казимира Семеновича. Причем очень важно, что к процессу возвращения активно присоединились коммерческие структуры. Это свидетельство чрезвычайной значимости для общества этой проблемы.
О. ЛУКАШЕВИЧ: Очень важно деятельность в этой сфере больше популяризировать, сместив акценты. Международная практика показывает, что сегодня вернуть национальные ценности из музеев других стран практически невозможно, а вот приобретать произведения искусства, которые нам интересны, вполне реально. Безусловно, хорошо, что коммерческие структуры вносят большой вклад в дело возвращения культурных ценностей. Но, может, со стороны государства надо больше внимания уделять таким меценатам, чтобы сделать эту сферу деятельности более привлекательной для коммерческих структур — облегчить налогообложение и т.д.
А. ЯЦКО: Это уже делается. Вот вам пример: Белгазпромбанк ввозит коллекцию картин. Эти произведения вносятся в Список историко-культурных ценностей. На основании этого по действующему законодательству банк освобождается от ряда налоговых платежей, в первую очередь таможенных.
Хорошо, что все же что-то возвращается, главное, чтобы государство шло навстречу. В мире есть еще много неизученных артефактов, которые имеют отношение к нашей территории. Например, мы делали фильм об Игнате Домейко. Были в Сантьяго, и оказалось, что там до сих пор хранится архив у родственников, который практически не изучен, — сотни документов, их при нас впервые за сто лет открывали и показывали. На это надо направлять свои взоры и действия. Может быть, Министерство культуры все же инициирует создание фонда, который будет не номинальным, а исполнительным органом, который будет выявлять и изучать возможность возвращения. Об этом стоит задуматься. Например, уйдет из жизни внук Домейко, и как будут далее распоряжаться этими документами родственники, неизвестно. Как показывает практика, дети даже не заинтересованы в получении таких богатств. Например, во Франции за это надо платить очень большой налог. Мы как-то встречались в Париже с дочерью одного известного художника, представителя Парижской школы. Предложили ей оцифровать коллекцию отца, но она боится это делать, потому что налоговые органы ей предъявят большущие счета за наследство. В этой области надо работать.
Долгая дорога домой
А. СУША: Эту книгу мы давно изучали, вели переговоры с коллекционерами, их сменилось несколько за последние годы. Многократно менялись и условия продажи. На самом деле для нас была очень высокая цена. К тому же владелец хотел остаться анонимным, что для отношений с государственной организацией невозможно — кому платить бюджетные деньги? Ситуация была проблемная, мы сами обратились к банку с информацией об этой книге, и очень хорошо, что он ее купил.
Вообще, бывают разные варианты взаимодействия. Многие госорганизации возвращают ценности при поддержке коммерческих структур. Например, Национальной библиотеке при покупке уникальных изданий Казимира Семеновича БПC-Сбербанк и БелАМ предоставили безвозмездную целевую спонсорскую помощь. При государственном финансировании через Президентский фонд были в свое время возвращены очень ценные карты, гравюры, изобразительные документы по истории Беларуси. Белгазпромбанк формирует собственную корпоративную коллекцию. Но самое важное — документ-памятник попадает в страну, регистрируется в Государственном списке историко-культурных ценностей Республики Беларусь, что накладывает определенные обязательства на владельца, в том числе о невывозе предмета за пределы страны навсегда.
В. РЫБАКОВ: К слову, о корпоративной коллекции Белгазпромбанка. Сегодня она насчитывает более 100 артефактов. И состоялось это в том числе благодаря активному участию наших дипломатов за рубежом.
Д. ЯЦЕВИЧ: Приглашать частных инвесторов, конечно, нужно. Госорганизации не так мобильны в финансовых операциях, которые связаны с приобретением ценности за рубежом. Зачастую привлечение мецената, спонсора — это единственная возможность поучаствовать в аукционе. Государство может даже иметь деньги, чтобы приобрести, но выполнить аукционные условия ему не всегда возможно: стукнул три раза молоток — в течение трех дней заплати. С бюджетными деньгами так быстро не выйдет.
А. СУША: Не буду раскрывать тайны, но есть надежды и конкретные планы. Издания Скорины появлялись в продаже в последние годы буквально несколько раз, на пальцах одной руки можно перечислить. Надежды, что они будут возвращаться каждый месяц, нет. Речь может идти прежде всего о временном экспонировании. Но есть иные памятники книжной культуры, в отношении которых можно говорить о возвращении.
А. ЯЦКО: Усилия по его возращению проводятся постоянно с меньшей или большей активностью. В предыдущем составе комиссии были даже представители Комитета госбезопасности, которые среди прочего целенаправленно занимались именно этим вопросом. То есть какой-то пласт работы проделан, хотя не могу сказать, что на государственном уровне ведутся активные поиски. Но есть энтузиасты этого дела, и, думаю, они не переведутся никогда. Может, и хорошо, что мы его еще не нашли. Зато есть мечта, стремление, которые двигают нас вперед и позволяют находить в том числе и другие раритеты. Но я считаю, что есть достойная копия креста, которая хранится в Полоцком Спасо-Евфросиниевском женском монастыре.
Д. ЯЦЕВИЧ: Чудеса случаются. В 2003 году нашлось долгие годы считавшееся утраченным уникальное рукописное Слуцкое Евангелие XVI века. Надежда есть, что так будет и с Крестом Евфросинии Полоцкой.
А. СУША: Здесь все не так просто. Даже если есть завещание или какой-то документ, крайне сложно противопоставить его нормативным актам иной страны — это реалии, с которыми приходится считаться. В данном случае вроде бы есть документ о необходимости вернуть библиотеку в университет, который появится на этих землях. На этих — не значит белорусских. Да, у нас вскоре после вывоза библиотеки появился БГУ. Но Виленский университет тоже может претендовать на эту библиотеку и хотел бы вернуть ее себе.
Но здесь очень важно сказать, что в большинстве своем эти издания ни разу не открывал ни один из белорусских исследователей. И толпы желающих нет, хотя до Киева из Минска не так далеко. Мало кто из обывателей представляет, что там за книги. А это в основном франкоязычные издания XVIII века, многие из них есть в нашей библиотеке. Сомневаюсь, что некоторые произведения далеко не самых известных французских авторов, да еще и на старом французском языке, могут быть многим интересны. Для нас библиотека Хрептовичей ценна как комплексное явление, но пока у нас нет шансов ее реально вернуть.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Читайте также: