Тема судьбы в творчестве набокова реферат

Такого русского поэта как Набоков никогда не существовало. Был русский писатель В.В. Сирин. Набоковым он стал только, когда начал писать на английском языке. При этом следует сказать, что о Сирине как о русском писателе говорят тоже условно, так как большую часть своей жизни он провел в эмиграции (с 20-ти лет). Но, несмотря на это, (судя по прозе английской и русской, а также по его стихам, написанным на этих языках), тема России остается одной из главных для Набокова. Россия является одной из самых интересных в творчестве Набокова. Если проанализировать ряд стихотворений, то можно уловить концепцию, которая, возможно, поможет лучше понять Набокова.

Стихотворение "Россия" Набоков написал в 1919 году, будучи в Крыму. Оно звучало как простое признание в любви:

Была ты и будешь… Таинственно созданная

Из блеска и дымки твоих облаков.

Когда надо мною ночь плещется звездная, Я слышу твой реющий зов!

Ты - в сердце, Россия! Ты цель и подножие,

ты в ропоте крови, в смятенье мечты!

И мне ли плутать в этот век бездорожья?

Мне светишь по-прежнему ты.

Крым для многих (в том числе и для Набокова) оказался черновым вариантом эмиграции, поэтому в прошедшем времени глаголов, входящих в следующие строки, чувствуются ностальгические нотки:

Ты в страсти моей и в страданьях торжественных,

и в женском медлительном взгляде была.

В полях озаренных, холодных и девственных,

цветком голубым ты цвела.

А ты все та же - лес, да поле,

Да плат узорный до бровей…

И невозможное возможно,

Дорога долгая легка,

Когда блеснет вдали дорожной

Мгновенный взор из-под платка.

Если говорить об идее стихотворения, то Набоков дает нам понять, что образ России всегда с ним. Где бы он ни был, что бы он ни делал, его мысли всегда в России, все напоминает ему о ней. И это естественно, так как он сам является частью ее - России:

Была ты и будешь. Таинственно создан я

Из блеска и дымки твоих облаков.

Эту тему он продолжает в стихотворении "К России"(1928). В нем он к тому, что написано выше, добавляет еще пару деталей, доказывавших его родство с Родиной:

Мою ладонь географ строгий

Разрисовал: тут все твои

Большие, малые дороги,

А жилы - реки и ручьи.

В стихотворении Набокова есть предложение, которое сразу же бросается в глаза: "Была ты и будешь". Эта фраза сильно выделяется, не вписывается в стихотворение и кажется лишним. Россия была дорога Набокову в таком виде, в каком она была на самом деле.

Да, и такой, моя Россия,

Ты всех краев дороже мне.

Это стихотворение Вьюга, как и предыдущее, было написано в 1919 году. В этот период Набоков пытался разобраться в себе, понять, дорога ли ему Россия. Но если в "России", поставив перед собой задачу, он не пытается решить ее, то в стихотворении "Вьюга" показан сам процесс поиска себя. Поэт борется сам с собой. Столкновение с самим собой происходит уже в первой строфе:

Тень за тенью бежит - не догонит,

вдоль по стенке… Лежи, не ворчи.

Стонет ветер? И пусть себе стонет…

Иль тебе не тепло на печи?

Автор как бы пытается поймать себя на чем-то. Но не все так просто, и этот вопрос, как и все последующие, остается без ответа. Кроме того, в глаза бросается еще одна деталь - ветер, который внезапно меняет свой характер, становясь вьюгой. Ветер - это традиционный образ Блока. То есть, в стихотворении "Вьюга" мы встречаем черты его творчества. Образ ветра проходит через всю лирику Блока, часто встречаясь в его произведениях, возьмем ли мы ранние стихи писателя или же те, которые были написаны позже, когда к нему уже пришла известность. В качестве примера можно привести такие стихотворения, как "Ветер принес издалека…" (1901) или "Утихает светлый ветер…" (1905), или одно из лучших его произведений - "Дикий ветер…" (1910). Завершающим же звеном в этой цепи является поэма "Двенадцать", написанная в январе 1918 года. В "Двенадцати" автор показывает нам мир, в котором господствует ветер. Если сравнить "Вьюгу" Набокова с поэмой Блока "Двенадцать", то можно заметить, что в обоих произведениях ветер является ключевым образом, к тому же характер его меняется, но по-разному.

Стонет ветер все тише и тише…

Да как взвизгнет! Ах, жутко в степи…

Завтра будут сугробы до крыши…

То-то вьюга! Да ну ее! Спи.

Ветер у Набокова, так же как и у Блока - это хаос, стихия, не знающая преград, движение, которое мы не в состоянии контролировать. Возможно, поэтому Набоков испытывает страх перед этим движением:

Что ж не спится? Иль ветра боюсь?

В "Двенадцати" ветер бушует: "Завивает ветер белый снежок", "Ветер хлесткий! ", "Ветер веселый и зол, и рад", "… свищет ветер…", "Гуляет ветер, порхает снег…". В поэме параллельно с изменением характера стихии изменяется и ее отношение к героям поэмы - красноармейцам. Стихия становится их врагом. Используя переход от ветра к вьюге, автор показывает, что стихия начинает сопротивляться красноармейцам, которые, в свою очередь, олицетворяют режим, сложившийся в стране в период гражданской войны. У Набокова ветер - это тоже стихия, но олицетворяющая Русь:

Это - Русь, а не вьюга степная!

Это корчится черная Русь!

Стихотворение "Вьюга" было написано в то время, когда уже началась гражданская война. Характер же стихии в нем изменяется столь часто в связи с тем, что автор находится в смятении, будучи неуверенным, хватит ли у Руси сил для сопротивления. Автор как бы спорит сам с собой, сам себя переубеждает. Набоков называет Россию "черной". Он представлял Русь порабощенной. Первая строфа из стихотворения "Россия":

Не все ли равно мне рабой ли, наемницей

иль просто безумной тебя назовут?

Русь для Набокова, уже повержена, и автору жаль ее:

Ах, как воет, как бьется - кликуша!

Но тут же он пресекает это чувство жалости, как бы спохватываясь и пытаясь вновь поймать себя на мысли:

А тебе-то что? Полно, не слушай -

Обойдемся и так, без Руси!

С одной стороны, он отказывается от нее, уже почти похоронив, но, с другой стороны, он верит, что в ней еще присутствует сила. Сила эта действительно существует и вскоре даст о себе знать так, что всем станет жутко:

Да как взвизгнет! Ах, жутко в степи…

Завтра будут сугробы до крыши…

То-то вьюга! Да ну ее! Спи.

Набоков все-таки приходит к выводу, что стихия, олицетворяющая собою Русь, обладает такой силой, которая сможет дать отпор любому врагу, поэтому-то стихотворение и названо "Вьюга".

Все ясно, ясно; мне открыты

все тайны счастья, вот оно:

сырой дороги блеск лиловый,

по сторонам то куст ольховый,

то ива, бледное пятно

усадьбы дальней, рощи, нивы,

среди колосьев васильки,

зеленый склон, изгиб ленивый

знакомой тинистой реки.

В звенящем небе, и велик,

И свеж, и светел мир, омытый

Недавним ливнем: благодать…

Набоков подробно описывает картины, встающие перед его глазами. Мимо него проносятся "рощи, нивы, среди колосьев васильки". Этот перечень прерывается лишь криком его души, которая рвется наружу, пытаясь ускорить движение лошадей:

Скорее, милые! Рокочет

Мост под копытами. Скорей!

И сердце бьется, сердце хочет

Взлететь и перегнать коней.

Но лошади продолжают свой прежний бег, картины сменяют одна другую, и Набоков вновь берется за перо. Чем ближе к дому, тем ощутимей комок в горле, пока дело не доходит до слез:

Мои деревья, ветер мой,

И слезы чудные, и слово

Для Набокова Россия - это и есть самое главное, чего ему так не хватало, и которое он так долго искал в своем сердце, что было причиной его бессонных ночей. Все его последующие стихотворения, адресованные России, пронизаны нежностью щемящей. При каждой творческой встрече с ней он вновь и вновь предается воспоминаниям, восстанавливая в памяти все воспоминания:

Облака восклицают невнятно.

Вся черемуха в звонких шмелях.

Тают бледно-лиловые пятна

На березовых светлых стволах.

Этот отрывок взят из о стихотворения "Родина", которое Набоков начинает восторженно, легко, будучи теперь уверенным в своих словах:

Как весною мой север призывен!

О, мятежная свежесть его!

Тема одиночества не раз встречается в произведениях Набокова. Например, в стихотворении "Россия есть такие слова: "Я дивно одинок". Но, говоря об одиночестве и о тех изменениях, которые произошли в России с начала эмиграции Набокова, следует отметить, что поэт прощает ей все, возможно, надеясь на перемены к лучшему: "Не предаюсь пустому гневу…" - или же вообще не веря слухам о событиях, происходящих в России в то время:

Я говорю: глаза такие

У грешницы не могут быть!

В 1919 году Набоков мог еще думать, что Россия справится со своими внутренними врагами - большевиками. К 1922 году его мнение полностью изменилось: то, что он любил, и то, что было дорого ему, он уже похоронил к тому времени, хоть и говорит он об этом в оптимистической ноте.

Родная, мертвая, я чаю воскресенья

И жизнь грядущую твою!

В 1923 году в стихотворении "Родине", он продолжает надеяться на возрождение России. В том же году, но уже в стихотворении "Родина" он, вероятно, потеряв всякую надежду, обращается за помощью к тому, кого до этого обвинял в ее смерти - к Богу:

Ты, отдыхающий в раю,

На смертном, на проклятом ложе

Тронь, воскреси - ее… мою

…как ветром, как морем, как тайной,

Россией всегда окружен.

Интересную картину мы наблюдаем в стихотворении "Раcстрел", когда Набоков сам себя представлял идущим на казнь:

Бывают ночи: только лягу,

в Россию поплывет кровать;

и вот ведут меня к оврагу,

ведут к оврагу убивать.

В нем мечта Набокова остается лишь мечтою, несмотря на тщетные попытки убедить себя в обратном. Даже проснувшись, поэт продолжает жить во сне, поэтому он со страхом и надеждой смотрит на "горящий циферблат", который ассоциируется у него с дулом пистолета. Не желая признавать, что все произошедшее с ним этой ночью всего лишь красивый сон, поэт обманывает сам себя, пытаясь удержать ощущения, которые переполняли его:

Закрыв руками грудь и шею, -

Вот-вот сейчас пальнет в меня…

Но сердце, как бы ты хотело,

Чтоб это вправду было так:

Россия, звезды, ночь расстрела

И весь в черемухе овраг.

Я думаю, что Россия часто приходила к нему во сне, и он был рад этим встречам. Поэт с охотой принимал все то, что напоминало ему о Родине: книги, сны, воспоминания, даже если они были причиной бессонниц. Чтобы не произошло по вине России, Набоков все принимал и со всем соглашался. Если ей надо было лишить его сна, он уверял себя, что так и должно быть:

Ночь дана, чтоб думать и курить

И сквозь дым с тобою говорить.

Набоков ценил каждую минуту, проведенную с Россией, сохраняя в памяти все ее напоминания о себе, которые, как ему казалось, олицетворяли победу над эмиграцией:

Но где бы стезя ни бежала,

нам русская снилась земля.

Изгнание, где твое жало,

Чужбина, где сила твоя?

Пройдут годы, прежде чем наступит тот день, когда Набоков, обращаясь "К России" (1939), скажет: "Отвяжись, я тебя умоляю! " Это был крик измученной души. "Я беспомощен", - признается он, хотя, если вспомнить, несколько лет он считал себя победителем:

Мы знаем молитвы такие,

Что сердцу легко по ночам.

Молитвы больше не спасают его. Набоков не находит в ночи утешения. Набоков понимает, что никогда больше не вернется в Россию, а вспоминать о своем "бессмертном счастие" он уже не в силах. Об этом поэт говорит уже в первой строфе своего произведения: "Я умираю". Набоков уходит со сцены, предоставляя возможность "выть" о России тем, кто "вольно отчизну покинул". Сам же он готов "затаиться и без имени жить", "отказаться от всяческих снов", только, чтобы "не сходиться" с Родиной. Но это кажется ему малой ценой за спокойствие, и поэтому он продолжает:

…обескровить себя, искалечить,

не касаться любимейших книг,

променять на любое наречье

все, что есть у меня, - мой язык.

Теперь он готов отказаться от всего, что так дорого ему и самое главное от своего языка, только, чтобы ничего не знать о России. Грубый тон в начале стихотворения сменяется тоской. "Отвяжись…" - говорит Набоков. В этих словах чувствуется сила, уверенность, но постепенно она пропадает ("Я беспомощен"). В пятой и шестой строфах поэт впервые за все стихотворение обращается к стране: "…Россия…". В этих строфах, которые являются половинками одного предложения, появляется прежний Набоков, который так долго искал свою "непостижимую":

Но зато, о Россия, сквозь слезы,

сквозь траву двух несмежных могил,

сквозь дрожащие пятна березы,

сквозь все то, чем я смолоду жил,

дорогими слепыми глазами

не смотри на меня, пожалей,

не ищи в этой угольной яме,

не нащупывай жизни моей!

Но Набоков остается непоколебимым в своем решении. Еще любя Россию, он отказывается от нее. Решение принято и уже поздно просить прощение:

…поздно, поздно! - никто не ответит,

и душа никому не простит.

С этого момента начинается новый период в творчестве Набокова. О России он прекращает писать, по крайней мере, по-русски. А несколько лет спустя, он вообще откажется от родного языка. Валентин Федоров в своей вступительной статье "О жизни и литературной судьбе Владимира Набокова" так определил этот период в творчестве писателя: "Война в Европе и отъезд в Америку, накануне гитлеровской оккупации Парижа, ускорили превращение Набокова не в американского, но в англоязычного писателя и положили начало новому витку его писательской судьбы". Еще несколько лет после стихотворения "К России" он все же пишет по-русски, но по прошествии этого времени Набоков-поэт отправляется вслед за Набоковым-прозаиком.

…но теперь я спустился в долину,

и теперь приближаться не смей, -

Проза Набокова