Самир амин вирус либерализма реферат

Обновлено: 04.07.2024

Умер Самир Амин. По нему сейчас куча людей убивается. На самом деле даже неприятно, что в моем окружении такое большое количество тех, кто считает его гуру политэкономического анализа.

Амин очень крупно ошибался в так называемом "неолиберализме", его исторические рассуждения не выдерживают какой-либо серьезной критики. Вообще говоря, банальность + странные для человека его уровня заблуждения видны в его книжке "Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира " . Впрочем, будучи идеологом "зависимого развития" и мир-системного анализа, по-другому Амин вряд ли мог рассуждать.

Собственно, его проблема, как и многих других, - это понять почему же революции во второй половине 20 века в ведущих империалистических странах не произошли, а революции во всех остальных странах больше напоминают нечто среднее между буржуазной революцией и попыткой построить эдакий "левый фашизм", особенно для своих партайгенацвале. На исходе 20 века многие думали, что так получается потому, что, грубо говоря, "зависимое развитие" резко ограничивает возможности любой страны, не принадлежащей к развитому Западу (концепция "золотого миллиарда"), де-факто направляя её развитие по узкой колее . Эти рассуждения легко уложить в прокрустово ложе жесткой модели центр-периферия: периферия обречена постоянно жить "не по своим" экономическим законам, попытки вырваться оборачиваются растратой ресурсов и катастрофой .

На словах, тем не менее, мир-системщики признают возможность изменения отношений центр-периферия, возможности выйти за пределы так ими любимого "зависимого развития", а на деле - нет. Модель очень жёсткая, она фактически не предполагает такого рода перемен. Хорошим примером тут является анализ в рамках этой системы положения России, вначале как Империи и Царства, а потом и в качестве одной из частей СССР. Из него выходит, что Россия всегда была на положении, если не полуколонии, то максимум сырьевого придатка, который мало что определял в мировых отношениях.

Чем варварство американского империализма отличалось от японского или фарнцузского, Амин так и не смог пояснить.

В российских условиях мир-системный анализ фактически стал индульгенций для левых националистов или советских патриотов в условиях господства правых и националистических настроений. С его позиции было легко и академически модно обвинять Запад во всех бедах страны, говорить о коллективном угнетении, раздувать "антиимпериализм для идиотов" в виде неприятия любых исторически-прогрессивных веяний, которые привнес в Россию когда-то тот же капитализм. В едином хоре обвинявших "пендоссию" во всех смертных грехах, всегда был слышен писк и дребезжание мир-системного фальцета.

А ещё было модно плакаться в жилетку от того, что Россия, якобы, стала полуколонией Запада и "его сырьевым придатком". Хотя полуколония уже в 90-е годы строила в кредит бывшим союзникам СССР в "Холодной войне" заводы, АЭС и тому подобное, то есть, вывозила капитал за рубеж, а так же военным и политическим образом вмешивалась во внутренние дела бывших республик Союза и окружающих стран, попыток империалистического реванша за ней никто из плакальщиков не замечал. Да и сейчас не замечает, хотя РФ экспортирует десятки миллиардов долларов в Африку, Азию и Латинскую Америку, часто ведя как пусть и второразрядный, но все же империалист.

Впрочем, эволюция де-факто подпевал российского империализма мало относится к Амину. Формально, он даже не виноват, что благодаря его книгам в социалисты обратились люди глупые, интеллектуально ленивые и просто готовые принять любую теорию, которая бы их неясные социальные позывы направила бы в приемлемое для общества русло. Сейчас для таких людей есть масса более удобных и популярных идеологий: социальное христианство и шире - клерикализм, социал-консерватизм, социал-либерализм, правый социализм и просто - "левый фашизм".

Антиимпериалистов с фашистским душком и антиамериканизмом наперевес у нас сейчас столько, сколько не было в свое время членов КПСС. Все это на самом деле подпитывается банальной конкуренцией на "рынке империалистов" - кто быстрей из голодранцев второго ряда ограбит своих соседей и удержит добычу. Культ национального превосходства, по крайней мере на развалинах Союза, с культом национального унижения за то, что капиталистическая Россия не способна соревноваться за место "первой скрипки" с США в мировом концерте, приводят к повсеместно проникающему шовинизму. Мир-системный анализ позволял утилизировать, в прямом смысле, как мусор, такого рода настроения со стороны якобы-социалистов, пока они представляли собой значимое меньшинство. Сейчас в России нет даже этого, так что и сам "анализ" не нужен.

Когда-то давно, для меня Амин был оправдан хотя бы тем, что он своими произведениями привлекает к социализма, а там глядишь и к коммунизму и марксизму, кучу людей. Много лет назад я понял, что это очень наивно: овчинка не стоила выделки, Амин не стоил возни со своими произведениями и своими поклонниками.

Книгу Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира - Самир Амин читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира - Самир Амин краткое содержание

Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира - Самир Амин читать онлайн бесплатно

Вирус либерализма. Перманентная война и американизация мира - Самир Амин - читать книгу онлайн бесплатно, автор Самир Амин

Этот вирус вновь объявился в Европе ближе к концу XX века, вернувшись из Америки, где он подвергся мутации. Окрепнув, он сумел одолеть множество антител, выработавшихся у европейцев на протяжении трех предыдущих столетий. Вирус вызвал эпидемию, которая могла стать смертельной для всего человечества, если бы не самые крепкие из обитателей Старого Света, которым удалось пережить эпидемию и, в конце концов, победить болезнь.

Кризисы конца XX и начала XXI столетий, которые сейчас благополучно и окончательно остались позади, были следствием неразберихи и тупиковых ситуаций, порожденных этой шизофренией. Разум — настоящий, а не по американскому образцу — в конечном счете поборол заболевание. Все выжили: европейцы, азиаты, африканцы, американцы и даже техасцы, которые с тех пор сильно изменились и стали походить па нормальных людей.

Я нарисовал этот счастливый конец не потому, что являюсь неисправимым оптимистом, а потому, что если следовать иному сценарию, писать историю будет просто некому. Другой вариант развития событий предполагает правоту Фукуямы — либерализм возвестил о конце истории. Все человечество погибло в Холокосте. Последние оставшиеся в живых техасцы сплотились в банды бродяг, которые, в свою очередь, также были принесены в жертву по приказу предводителя их секты, которого они считали харизматической фигурой. Его гоже звали Бушем.

По моему представлению, история нашей эпохи когда-нибудь будет описана именно таким образом. В любом случае, с помощью этих понятий я и предлагаю проанализировать вышеупомянутые кризисы.

Основополагающие идеи, на которых основывается господствующее либеральное видение мира, просты и могут быть вкратце изложены следующим образом.

Развитие общих законов рынка (тех, в которые по возможности меньше вмешиваются) и демократии объявлены взаимодополняющими. А вопрос о конфликте между общественными интересами, выраженными вмешательством в рынок, и общественными интересами, предающими смысл и являющимися сутью политической демократии, даже не поднимается. Экономика и политика не образуют два измерения социальной реальности, которые, будучи автономны сами по себе, взаимодействуют в рамках диалектических отношений; фактически капиталистическая экономика управляет политикой, созидательный потенциал которой она уничтожает.

3. Последствия — фактически существующий глобализированный либерализм

Псевдотеория либерализма и сопутствующий ей идеологический дискурс сулят спасение всему человечеству. Это обещание игнорирует все уроки истории. Реально существующий глобализированный либерализм не может породить ничего, кроме усугубления неравенства между народами (глобальной поляризации) и внутри самих народов (глобального Юга и Севера). Это обнищание, непременно сопровождающее накопление капитала, в свою очередь делает невозможной демократию, ликвидируя творческий потенциал в развитых центрах (путем подмены демократией низкой интенсивности новых шагов в социальном управлении процессом перемен) и упрощая до уровня фарса возможное внедрение на перифериях очевидных демократических политических реформ.

Поляризация занимает центральное место в истории глобальной экспансии реально существующего капитализма. Под этим я понимаю постоянно растущий разрыв между центрами глобальной капиталистической системы и ее перифериями. Это новое явление в истории человечества. Разрыв увеличился за последние два века до такой степени, что с тем опытом, которым обладало человечество в прошлом, уже ничего общего не осталось. Бороться с этим явлением можно только путем постепенного строительства посткапиталистического общества, жизнь в котором действительно будет лучше для всех.

Построение гражданской демократии предполагает, что общественный прогресс должен быть основан на внедрении демократии, а не зависеть исключительно от рынка, который никогда не приносил ожидаемых выгод.

Первое последствие: игнорируемые об нищание и поляризация мира

Является ли нищета или обнищание прямым последствием процесса накопления? Сегодня модно рассуждать о нищете и о необходимости ее если не искоренения, то по крайней мере сокращения. Это все рассуждения о благотворительности в стиле XIX века, в которых почти нет места анализу экономических и социальных механизмов, порождающих нищету, а ведь мы живем в эпоху, когда у человечества достаточно научных и технологических возможностей, чтобы ее полностью искоренить.

Капитализм и новый аграрный вопрос

Все предшествовавшие капитализму общества были крестьянскими, пусть методы ведения сельского хозяйства были различными. При этом определяющая стратегия капитализма (максимальная рентабельность капитала) была им чужда. Капиталистическое сельское хозяйство, представленное классом новых богатых крестьян и даже хозяев модернизированных латифундий или большими владениями, которые эксплуатировались транснациональными агропромышленными корпорациями, подготовило наступление на крестьянское сельское хозяйство. Зеленый свет этому наступлению был дан на встрече ВТО в Дохе в ноябре 2001 года. Однако в настоящее время сельскохозяйственный и крестьянский мир все еще составляет по крайней мере половину человечества. Но этот мир разделен на две части, которые полностью отличаются как экономически, так и социально.

Соотношение между производительностью хорошо оборудованного земледелия и крестьянского земледелия, которое до 1940 года составляло 10:1, сегодня составляет 2000:1. Другими словами, темпы роста производительности сельского хозяйства в значительной степени превзошли темпы роста в других сферах деятельности, что привело к сокращению действительной цены в пропорции 5:1.

Апологеты капитализма утверждают, что аграрный вопрос в Европе был решен вместе с исходом населения из деревень. Так почему бы странам Юга два столетия спустя не повторить ту же модель? Но они забывают, что сосредоточенные в европейских городах XIX века промышленные предприятия и сфера обслуживания нуждались в обширных трудовых ресурсах, а также что излишки аграрного населения в массовом порядке эмигрировали в Новый Свет.

Так что же делать?

Новый рабочий вопрос

Городское население планеты составляет приблизительно половину человечества, как минимум три миллиарда человек, вторая половина — крестьяне. Статистическая информация дает возможность разделить население на тех, кого можно назвать средними классами, и народными классами. (Так у автора! — Прим, ред.)

Однако подавляющее большинство рабочих в современных сегментах производства работает за зарплату, они составляют 4/5 городского населения развитых центров. Эта группа подразделяется как минимум на две категории. Разделительная черта между ними видна и стороннему наблюдателю, и осознается теми, кто к этим категориям принадлежит.

К первой категории можно отнести тех, кто считает свое положение надежным: они уверены в перспективах своей занятости благодаря, помимо прочего, профессиональным навыкам, которые дают им возможность разговаривать с работодателями с позиции силы. В результате такие группы часто организуются — по крайней мере в некоторых странах — в мощные союзы. Во всяком случае эти группы обладают большим политическим весом, который укрепляет их позиции.

Расположив в таблице доступную информацию о развитых странах и о некоторых странах Юга (данные о которых экстраполируются), получаем итоговые значения пропорционального представительства обозначенных выше категорий урбанизированного населении планеты.

Процентное соотношение городского населения

Несмотря на то, что в центрах проживает лишь 18 % населения планеты, 90 % из них — урбанизированы, что составляет 1/3 урбанизированного населения планеты.

Если общее число масс трудящихся составляет 3/4 городских жителей планеты, подсумма тех, кто находится в опасном положении, сегодня составляет 40 % масс трудящихся в центрах и 80 % на перифериях, то есть 2/3 масс трудящихся в мировых масштабах. Другими словами, находящиеся в опасной ситуации массы составляют не менее половины городского населения планеты, из них 80 % живет на перифериях, то есть 2/3 городского населения на перифериях и 1/4 — в центрах.

Взглянув на состав городских масс трудящихся, который существовал полвека назад, в конце Второй мировой войны, мы видим, что он существенно отличался от современного. Доля городского населения третьего мира не превышала половины городского населения планеты (в то время оно составляло около миллиарда человек), в отличие от двух третьих в наши дни. В то время еще не существовало ни одного из тех мегаполисов, которые сегодня имеются практически в любой стране Юга — всего несколько больших городов, в частности в Китае, Индии и Латинской Америке.

После Второй мировой войны массы трудящихся в центрах извлекли выгоду из экстраординарной ситуации, создавшейся в результате исторического компромисса, к которому рабочие классы принудили капитал. Этот компромисс гарантировал безопасность большинству трудящихся на больших заводах, организованных по принципу Форда. На перифериях доля тех, кто находился в рискованном положении, всегда была гораздо больше, чем в центрах, однако не превышала половины всей массы трудящихся, в то время как сегодня она равна 70 процентам.

Вторая половина состояла, с одной стороны, из тех, кто, работая за зарплату, чувствовал себя безопасно в новой колониальной экономике и модернизированном обществе, а с другой — из работающих в старых ремесленных отраслях экономики.

Главная общественная трансформация, характерная для продолжительного периода во второй половине XX века, может быть описана следующим наводящим на размышления показателем: пропорция масс трудящихся, находящихся в рискованной ситуации, выросла с показателя менее 1/4 до более чем 1/2 глобального городского населения; этот феномен об пищания проявился в значительных масштабах и в самих развитых центрах. Общее число людей, составляющих дестабилизированное городское население, за полвека увеличилось с 250 миллионов до полутора миллиардов человек, что свидетельствует о более стремительном темпе роста, чем темп роста экономической или демографической экспансии, или даже самого движения к урбанизации.

Обнищание, будучи естественным результатом экспансии реально существующего капитализма, который по своей природе является империалистическим, неотделимо от поляризации в глобальных масштабах. Обнищание городских масс трудящихся тесно связано с теми процессами, жертвами которых являются крестьянские общества третьего мира. Подчинение последних требованиям экспансии капиталистических рынков утверждает новые формы социальной поляризации, которая лишает растущую часть крестьянства доступа к земле. Бывшие в недавнем прошлом бедными и безземельными, эти люди вливаются в поток мигрантов, увеличивающих распространение трущоб в большей мере, чем какой-то демографический рост. Все эти явления будут усугубляться до тех пор, пока не будут оспорены либеральные догмы, пока эта тенденция не будет остановлена в рамках корректирующего политического курса.

Изложенный выше краткий анализ мог бы поспособствовать началу такой дискуссии. Это попытка восстановить тесную взаимосвязь между накоплением капитала, с одной стороны, и феноменом социального обнищания — с другой. Сто пятьдесят лет назад Маркс положил начало анализу находящихся в основе этой связи механизмов, но с тех пор по пути, проложенному этим анализом, решительных шагов так сделано и не было.

Второе последствие: демократия низкой интенсивности. Cоциализация через рынок или через демократию?

Теперь же, буквально в одночасье, все изменилось с точностью до наоборот. Отныне все твердят о том, как они озабочены демократией, а подкрепленные многочисленными свидетельствами заявления о переходе к демократическим нормам стали необходимым условием для обращения за помощью к демократиям богатым. Эту риторику трудно воспринимать всерьез, поскольку известно, что на практике принцип двойных стандартов, применяемый с полным цинизмом посредством откровенных и простейших манипуляций, выдает действительные приоритеты и совершенно иные, неназванные цели.

С самого начала разделение экономических и политических аспектов ставит вопрос о том, в каком отношении между собой находятся конкретные логики, управляющие экономической и политической жизнью, сходятся они или расходятся. Самоочевидный постулат в основе модного ныне дискурса утверждает, что между этими двумя аспектами конвергенция существует. Демократия и рынок порождают друг друга — демократии необходим рынок, и наоборот. Это совершенно ошибочное предположение, которое противоречит реальной истории.

Дальнейшее распространение демократических прав на других, не только граж-дан-бизнесменов, не было ни спонтанным продуктом капиталистического развития, ни требованием такового. Как раз напротив, распространение этих прав было постепенно завоевано жертвами системы — рабочим классом, а позднее женщинами. Это результат борьбы против системы.

В силу обстоятельств распространение прав могло выявлять возможные противоречия между волей большинства — жертв эксплуатации системой, выраженной в демократическом выборе, и судьбой, уготованной для них рынком. Система рискует стать нестабильной и даже взрывоопасной. Как минимум существует риск и вероятность того, что сам рынок станет ареной выражения интересов, которые не соответствуют приоритетам экономики максимальной рентабельности капитала. Другими словами, для одних (представителей капитала) существует риск, а для других (рабочие-граждане) — возможность того, что рынок будет регулироваться чуждыми развитию его узкой и однобокой логики методами. Такая возможность действительно существовала — при определенных условиях, например в послевоенном государстве благосостояния.

Такова наша сегодняшняя действительность. Эта ситуация опасна потому, что разрушение авторитета и легитимности демократических процедур может легко привести к яростной негативной реакции, которая и вовсе отменит эти процедуры, заменив их иллюзорным консенсусом, в основе которого может лежать, например, религиозный или этнический шовинизм. На перифериях системы демократия, лишенная силы под давлением жестких требований дикого капитализма, превратилась в трагический фарс, демократию без какого-либо смысла. На смену Мобуту пришли две сотни мобутистских партий!

Этот тезис предполагает в качестве предварительного условия наличие находящегося в состоянии внутреннего согласия общества, общества, свободного от конфликтов, такого, каким мы его видим в некоторых постмодернистских интерпретациях. Сближение превращается в догму, более не подвергающуюся сомнению. Таким образом, мы не видим попыток осмыслить в рамках научных методов политику реального мира — вместо этого нам предлагается теория вымышленной политики.

Напротив, человек сразу осознает скрытый в капитализме авторитарный потенциал. На самом деле этот опасный потенциал выражается в подходе капитализма к проблеме диалектической связи между индивидуальным и коллективным (общественным).

Идеология современного (капиталистического) мира перевернула эту формулу — современность утверждает приоритет права индивидуума над общественным правом.

Эта смена приоритетов является лишь предварительным условием потенциального освобождения, потому что она одновременно освобождает перманентную агрессию в отношениях между индивидуумами. Капиталистическая идеология выражает эту реальность в двусмысленной этике: да здравствует конкуренция, пусть побеждает сильнейший. Разрушительные последствия этой идеологии зачастую сдерживаются параллельным существованием других этических принципов, в основном религиозного характера или же унаследованных от других социальных устройств. По мере разрушения барьеров однобокая идеология прав индивидуума выливается в сущий кошмар.

Существует поразительный контраст между американской идеологией, признающей абсолютный приоритет индивидуальной свободы над социальным равенством (в результате чего оказывается приемлемой и крайняя степень неравенства), с одной стороны, а с другой — европейской идеологией, которая пытается примирить эти два подхода, но, как ни старается, не может в контексте капитализма разрешить данные противоречия. Привязанность граждан Соединенных Штатов к праву на ношение оружия — со всеми вытекающими из этого гибельными последствиями — крайняя форма этой концепции варварской свободы.

Каким образом может диалектический синтез за пределами капитализма дать возможность примирить права индивидуума с коллективными правами? Каким образом возможное примирение может сделать более прозрачными индивидуальную и общественную жизнь?

Коль скоро социализм — ассоциируемый с такой перспективой термин — не может быть реализован без демократии, то демократизация — в социалистической перспективе — подразумевает наличие некоторого прогресса в конфликте демократии с капиталистической логикой. Не существует социализма без демократии, не может быть и никакого демократического прогресса без социалистической перспективы.

Построение гражданского общества и способной придать истинный смысл демократии гражданской политики невозможно без разрыва с либеральной догмой.

Автор как бы не понимает, что будь то либерализм или фашизм, любая идеология, свойственная господству капитала присуща любой финансово господствующей группе капиталистов, независимо от национальности и территориального происхождения. И идеологическое влияние, основанное на экономическом превосходстве ограничивается конкуренцией или не ограничивается отсутствием этой конкуренции. Идеология в любом виде лишь надстройка сопутствующая базису. Почти в каждой стране идеология ( политика) служит экономике.

В истории развития капитализма ( и ранее ещё при феодализме) мы можем проследить, доминирование абсолютно разных экономически господствующих эксплуатарских, империалистических групп, по мере конкурентной борьбы сменяющих друг друга. И все они в той или иной мере ( вне зависимости от своей национальной принадлежности — нет добрых испанцев, англичан или немцев и тд) отличались своей жестокой сущностью, проявляемой ими при захвате новых ресурсов и рынков, как в подавлении коренных народов, проживающих ранее на захватываемых территориях, так и в войнах друг с другом.

Углубляясь в поток мыслей автора мы найдем довольно таки субъективную критику самого капитализма с некоторыми так скажем неточностями

Читаем далее и на этом моменте:

Проект гуманистического подхода к решению задачи противостояния глобальной экспансии капитализма — это ни в коем случае не утопия. Напротив, это единственно возможный реалистичный проект, поскольку уже первые шаги в этом направлении быстро привлекут могущественные общественные силы, способные придать ему определенную логику.

На самом деле требуется нечто иное: разработка политической практики, признание ее абсолютной важности и продвижение общественной и гражданской демократии, с предоставлением народам и нациям в условиях глобализации более широкого поля действия.

Что несколько туманно и непонятно, возможно я спишу это на непонимание мной излагаемого автором и заведомо свою личную ангажированность.

Продолжаем искать зерно истины, что именно в практическом направлении нам предлагает неомарксист. Для уточнения позиции автора необходимо вставить ещё одну цитату

Так что же делать?
Необходимо сохранить крестьянское сельское хозяйство на обозримое будущее XXI столетия. Сделать это надо не из романтической тоски по прошлому, а просто потому, что решение проблемы лежит вне плоскости логики капитализма, являясь частью долгосрочного перехода к миру социализма.

На данном этапе капиталистической эволюции господствующие классы — формальные владельцы основных средств производства и старшие должностные лица, ответственные за их управление, — составляют лишь малую долю мирового населения, хотя и присваивают себе большую долю доступных обществу доходов. Эта доля остается малой, даже если присовокупить к ним средние классы в исконном смысле этого понятия — тех, кто не работает за зарплату, хозяев малого бизнеса, менеджеров среднего звена, — то есть те группы, чей жизненный уровень достаточно высок.
Однако подавляющее большинство рабочих в современных сегментах производства работает за зарплату, они составляют 4/5 городского населения развитых центров. Эта группа подразделяется как минимум на две категории. Разделительная черта между ними видна и стороннему наблюдателю, и осознается теми, кто к этим категориям принадлежит.

Критика практики строительства социализма в СССР подаётся автором через призму буржуазного виденья, автор скатывается в исторический идеализм, его идеалистическая, гуманистическая концепция ( розовая) жёстко разбивается о непонимании им исторической эпохи и всех её особенностей,

Продолжаем разбирать поцитатно именитого теоретика мир- системного анализа.

Современность открывает возможность мощного социального движения вперед, к освобождению. Прогресс политической демократии, каким бы ограниченным он ни был, свидетельствует о такой возможности. Он даровал легитимность политическому действию угнетенных и эксплуатируемых классов, позволив им поступательно отвоевывать демократические права у власти господствующего капитала — права, которые, следуя логике капиталистической экспансии и накопления, не могли быть получены спонтанно.

И действительно, неужели именно так? В то время когда господствующий класс полностью формирует всё мировозрение общественности, всё инструменты пропаганды, все продажные историки, профессора, экономисты и идеологи уверенно стоят на позициях крупного капитала автор видит и уверен в этом, что вдруг за 100 лет со времён Ленина вдруг появилась она- настоящая демократия в условиях существующего базиса и в его, в первую очередь идеологических надстройках, это ли не чудо.

Несмотря на достаточно утонченный язык, высказывания американских идеологов либерализма отличаются наивностью и невежеством. Их самодовольные рассуждения признают только одну ценность — личную свободу.

Здесь автор ошибается два раза, а именно не личную, а экономическую свободу класса эксплуататоров, и это не невежество и наивность, а закономерная, преступная деятельность либеральных идеологов, для этого достаточно обратиться к моей предыдущей статье, где Хайек очень одобрял экономическую свободу в условиях диктаторского, фашистского подавления коммунистов в Чили. То есть напротив себя мы должны видеть не неких невеж, а прежде всего умных и расчётливых врагов, стоящих на абсолютно прозрачных позициях господствующего класса.

Чувствуете его? Настало время духов общества, так в Европе возникает некая проповедуемая исповедь равенства, и только американское общество подвержено и болеет либерализмом, презирающим равенство, автор от изначально от показа вполне объективной связи между капитализмом и его идеологическими надстройками видит в США несколько другую, более пагубную разновидность, далее автор на протяжении всей следующей главы ищет исторические особенности политического развития в США.

Через некоторое время автор возвращается, почти возвращается к материализму

Конечно же, империалистическая экспансия Соединенных Штатов зиждется не на американской идеологии, о которой здесь идет речь. Эта экспансия подчиняется логике накопления капитала, совершенно материалистичным интересам которого она служит. Но эта идеология идеально годится для того, чтобы скрыть истинные цели.
И по сей день американское общество пропитано этим сектантским протестантским фундаментализмом. Это общество, как отмечается всеми наблюдателями, очень религиозно, порой до наивности.

Канада, также молодая страна иммигрантов, не разделяет американской идеологии (или пока не разделяет?), потому что она не переживала наплыва последовательных волн иммигрантов, удушавших классовое сознание. А может быть, еще и потому, что противники независимости от Англии, которые не желали порывать со страной своего происхождения, не сопереживали фанатизму сектантов Новой Англии и их библейским толкованиям.

Из этих нескольких цитат можно понять насколько это отличается от трудов написанных Лениным

Религия есть один из видов духовного гнёта, лежащего везде и повсюду на народных массах, задавленных вечной работой на других, нуждою и одиночеством. Бессилие эксплуатируемых классов в борьбе с эксплуататорами так же неизбежно порождает веру в лучшую загробную жизнь, как бессилие дикаря в борьбе с природой порождает веру в богов, чертей, в чудеса и т. п. Того, кто всю жизнь работает и нуждается, религия учит смирению и терпению в земной жизни, утешая надеждой на небесную награду. А тех, кто живёт чужим трудом, религия учит благотворительности в земной жизни, предлагая им очень дешевое оправдание для всего их эксплуататорского существования и продавая по сходной цене билеты на небесное благополучие. Ленин

Автор утрируя реально существующие империалистические интересы США, не понимает, что конкуренция родит неизбежно нового империалистического лидера.

Но смогут ли народные массы где-либо в Европе преодолеть поразивший их серьезный кризис, характер которого мы попытались описать выше? Я считаю, что это весьма вероятно, именно по тем причинам, которые также уже упоминались и которые могли бы привести — по крайней мере в политической культуре европейских стран, отличающейся от политической культуры США, — к возрождению левого движения. Само собой разумеется, что необходимым условием этого является освобождение от вируса либерализма.

Вот почему важные сегменты политического класса, включая правых, хотя они в принципе и защищают интересы господствующего капитала, не хотят присоединяться к Соединенным Штатам, как прежде — к Гитлеру. Если в Европе возможен Черчилль, то им должен стать Ширак. Станет ли он им?

(Что блять?) Закрадывается ощущение присутствия на программе Соловьева, вокруг собрана клоунада покупных политологов, которые в рассказывают свои прогнозы, мечтания и тд.

Первое препятствие — либеральный вирус, от которого должны освободиться группы, представленные правительствами Франции, Германии и России. У них есть возможность наполнить свои национальные политэкономии приемлемым социальным содержанием. Франция и Германия могут принудить Европейский союз его принять: это позволяют существующие соглашения. Кроме того, твердая решимость этих двух стран добиться успеха могла бы изменить соотношение сил в их пользу во многих других странах.

Блять нормально же начиналось всё, че за хрень, где революция, для кого это бред пишится? В надежде, что его прочитает Путин, Ширак или ещё кто из глав государств и скажет всё, баста . да здравствует революция сверху, долой гегемония США, да здравствует левое движение, да здравствует коммунизм. ( и колоны людей с портретами Ленина вдоль кремля с оркестром и Путин машет приветственно проходящим колонам и вокруг УРА УРА )

Сил читать дальше нет, заканчиваем несколькими цитатами

В общем далее присутствие редакторов программы Соловьева не покидало, как вы понимаете решений нет, есть желания, есть мечтания, есть варианты предсказаний и надежд.

Смотри также

Андерсон Б., Лорд Актон, Бауэр О. и др. Нации и национализм

32,40 МБ
дата добавления неизвестна
изменен 05.11.2017 20:22

Сидорина Т.Ю., Полянников Т.Л. Национализм: теории и политическая история

М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006, 356 стр. (178 стр. в формате А4) Учебное пособие посвящено проблеме национализма как одного из важнейших явлений политической и социально-экономической жизни современного общества, его политической истории, теоретическому обоснованию и реальному воплощению в современном обществе. Авторы рассматривают национализм в ретроспективе его эволюции на.

23,78 МБ
дата добавления неизвестна
изменен 13.03.2011 01:38

Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Теория и методология измерения демократии

СПб.: "СПбУ", 1999. - 376 с. Описание Монография представляет собой обобщение теории и методологии сравнительных политических исследований в послевоенный период на Западе. В ней анализируется основные этапы истории сравнительной политологии сущность и проблемы сравнения содержания эмпирической теории и моделей демократии. Дается систематическое изложение индексов.

50,94 МБ
дата добавления неизвестна
изменен 19.12.2015 17:23

Харви Дэвид. Краткая история неолиберализма. Актуальное прочтение

4,48 МБ
дата добавления неизвестна
изменен 28.12.2021 17:15

Хелд Дэвид, Гольдблатт Дэвид, Макгрю Энтони, Перратон Джонатан. Глобальные трансформации. Политика, экономика, культура

Перевод с английского В.В. Сапова и др. — М.: Праксис, 2004. — 576 с. — ISBN: 5-901574-35-4 Книга представляет собой самое систематическое из существующих на сегодняшний день исследование процессов глобализации. Авторы рассматривают, как нынешняя фаза глобализации трансформирует современные общества в сферах политики, экономики, культуры и коммуникации, а также в областях.

Читайте также: