С ф платонов реферат

Обновлено: 02.07.2024

Как ни значительны были научные достижения С.Ф. Платонова, продемонстрированные им в магистерской диссертации, прочное положение в университете, впрочем, и имя в науке, ему могла обеспечить только докторская степень.

В 1912 г. исполнилось 30 лет преподавательской деятельности Платонова, в связи с чем он был утвержден в звании заслуженного профессора, после чего в январе 1913 г. вышел на пенсию, передав кафедру своему ученику С.В. Рождественскому. Передача эта носила, однако, чисто формальный характер, т.к., перейдя на ставку сверхштатного профессора, Платонов по – прежнему продолжал активную творческую и общественную жизнь.

В 1920 г., за большой вклад Платонова в развитие русской исторической науки, Общее собрание Академии наук избирает его в действительные члены. В 1922 г. Платонову было поручено после смерти А.С. Лаппо-Данилевского руководство работой Постоянной исторической комиссии Академии. В 1925 г., он становиться директором Пушкинского Дома и его избирают директором Библиотеки Академии наук СССР. На всех своих административных должностях Платонов трудился с полной отдачей сил, реализуя свои обширные знания и несомненный организаторский талант. Преподавательская работа в университете, в Петроградском и Археологическом институтах постепенно начинает в эти годы отходить на второй план. Правда, в университете, где он проработал 39 лет, вплоть до 1927г.

После возвращения из-за границы Платонов постепенно сокращает объем административной деятельности. Вершиной научной карьеры Платонова стало избрание его в 1929 г. общим собранием Академии наук академиком-секретарем Отделения гуманитарных наук (ОГН).

Местом ссылки Платонова и двух его дочерей – Марии и Нины, которые также были осуждены, стала провинциальная Самара (ул. Красинская, 21), где он умер 12 января 1932 г. в больнице от сердечной недостаточности. Здесь же на городском кладбище и похоронен. Так закончилась жизнь замечательного русского ученого и патриота, оставившего крупный след в нашей историографии.

Цель: Изучить деятельность и исторические концепции С.Ф Платонова.
Задачи:
1.Узнать о личности С.Ф Платонова.
2. Сделать анализ об исторических взглядах С.Ф Платонова.
3. Узнать, что значит история для С.Ф Платонова.

Содержание

Вложенные файлы: 1 файл

история реферат.docx

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

Институт социологии и права

Реферат на тему:

студентка гр. СЦ-102 С.М. Алексеевна

Руководитель: Т.Г. Мосунова

Цель: Изучить деятельность и исторические концепции С.Ф Платонова.

1.Узнать о личности С.Ф Платонова.

2. Сделать анализ об исторических взглядах С.Ф Платонова.

3. Узнать, что значит история для С.Ф Платонова.

Единственный ребёнок в семье коренных москвичей, заведующего Черниговской губернской типографией Фёдора Платоновича Платонова и его жены Клеопатры Александровны. В 1869 году они переехали в Санкт-Петербург, где отец будущего историка дослужился до управляющего типографией Министерства внутренних дел и получил дворянский титул.

В Петербурге Сергей Платонов учился в частной гимназии Ф. Ф. Бычкова. На семнадцатом году жизни долго и тяжело болел тифом.

Платонов был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Первоначально намеревался посвятить свою магистерскую диссертацию общественному движению, которое создало ополчение князя Дмитрия Пожарского, но лишний раз убедился в правильности мысли о том, что всякое серьёзное исследование в области древней русской истории невозможно без тщательной разработки источников. По этому пути и решил пойти, избрав в качестве объекта исследования историко-литературные памятники Смутного времени.

С 1900 по 1905 год был деканом историко- филологического факультета Петербургского университета.

В 1903 году возглавил только что организованный Женский педагогический институт (первый в России женский педагогический вуз), который привёл в образцовое состояние.

В 1912 году к 30-летию преподавательской деятельности был утверждён в звании заслуженного профессора, после чего в январе 1913 года вышел на пенсию, передав кафедру своему ученику С. В. Рождественскому и перейдя на ставку сверхштатного профессора.

В 1916 году ввиду начавших его тяготить административных обязанностей оставил директорство и в Женском педагогическом институте. В том же году переехал со всем семейством в просторную квартиру на Каменноостровском проспекте.

К Октябрьской революции отнёсся отрицательно, посчитав её случайной и ни с какой точки зрения не подготовленной, однако уже через несколько месяцев был вынужден пойти на сотрудничество с большевиками, помогая Д. Б. Рязанову налажив ать работу по спасению петроградских архивов и библиотек.

3 апреля 1920 года Общим собранием Российской Академии наук был избран (за большой вклад в развитие русской исторической науки) её действительным членом (что могло произойти и гораздо раньше, если бы не отрицательное отношение к его кандидатуре со стороны ряда влиятельных академиков кадетского толка, вроде А. С. Лаппо-Данилевского ).

На рубеже 1920-х годов задумывал большую работу о начале Русского государства, поговаривал и о необходимости пересмотра работ А. А. Шахматова, однако всем этим планам не было суждено осуществиться.

В 1922 году был назначен (после смерти А. С. Лаппо-Данилевского) руководить работой Постоянной исторической комиссии Академии.

1 августа 1925 года стал (после смерти академика Н. А. Котляревского) директором Пушкинского Дома, а 22 августа того же года был избран директором Библиотеки АН СССР (БАН).

В 1927 году завершил свою работу в ЛГУ.

В сентябре 1928 года отказался от директорства в БАН, а в марте 1929 года — и от директорства в Пушкинском Доме.

В 1929 году на мартовской сессии АН СССР был избран академиком-секретарём Отделения гуманитарных наук (ОГН) и членом Президиума АН.

2.Исторические взгляды С.Ф.Платонова

Характеризуя общеисторические взгляды Платонова авторы отмечали слияние в его трудах правого крыла либеральной (по методам) историографии с дворянско-монархической историографией. В конце 1980-начале 1990-х годов оживился интерес исследователей к советскому периоду жизни ученого, закончившемуся так трагически (А.Н.Горяинов, А.Е.Левин, Ф.Ф.Перченок, Б.А.Каганович, В.С.Брачев, В.А.Колобков, Ю.В.Кривошеев, А.Е.Дворниченко, С.О.Шмидт, Б.В.Ананьич, В.М.Панеях, М.А. Рахматуллин). Важным историографическим событием явилось опубликование следственного дела С.Ф.Платонова. В 1994 году издан первый выпуск архива академика С.Ф.Платонова.

В последнее время, в качестве самостоятельной темы широко обсуждается история петербургской школы русских историков и место в ней С.Ф.Платонова.

Несмотря на это спорными остаются в литературе методологические позиции С.Ф.Платонова, анализ общеисторической концепции историка по-прежнему сводится преимущественно к концепции Смуты.

Формирование взглядов С.Ф. Платонова происходило во время усиления влияния позитивистской парадигмы, сущность которой “можно определить как сугубо сциентистскую ориентацию на превращение истории в точную науку в соответствии с эпистемологическими идеалами определенного этапа и состояния научно-исследовательской практики”. Позитивистская парадигма привлекала историков своими идеями о закономерном прогрессивном характере исторического процесса … уверенностью, что в исторической науке можно достичь такой же объективности, как и в естественнонаучных дисциплинах путем внедрения в исследовательский арсенал исторической науки методов и процедур тех дисциплин, которые получили “в авторитетных кругах статус науки”. Представление же о научно-историческом знании на определенных этапах развития позитивизма было неодинаковым и находилось в тесной связи “с появлением новых научных дисциплин и расширением междисциплинарных научных исследований”. Современный исследователь О.Ф. Русакова, изучая ведущие концептуальные модели методологии истории, выделяет несколько форм исторического позитивизма. Позитивисты первой волны отнесены ей к так называемому “фактографическому позитивизму”. По мнению О.Ф. Русаковой, представители данного направления отождествляли историческую добросовестность с “максимальной скрупулезностью в исследовании любого фактического материала”, научность которого устанавливалась “посредством анализа источников (материальных и документальных). В этой связи важнейшим разделом методологии истории они” считали “критику источников”, а не построение “умозрительных схем” исторического процесса.

“Миросозерцание мое, - отмечал С.Ф.Платонов в обширной “Покаянной записке” в 1930 году, - сложившееся к исходу XIX века имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию… В сущности я остаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма. Позитивизм, мною рано усвоенный освободил меня от тех условностей и метафизики, которые владели умами историков - моих учителей - (Соловьев, Чичерин, Кавелин и др.), привил мне методы исследовательской работы, далекие от априорных умозрений. Наконец, эволюционная теория легла в основу моих представлений о сущности исторического процесса, обусловила весь строй моих университетских курсов. Так, определившаяся смолоду моя личность не изменилась, ни от появившейся в нашей литературе теории марксизма, ни от политического торжества этой теории в коммунистическом государстве”.

Жесткой позитивистской привязке к источнику следовал Платонов в своей конкретной историографической практике. Уже в ранний период творчества историк очерчивает свой интерес к проблемам Русской Смуты описанием и критикой источников.

С одной стороны Платонов считает необходимым изучение историко-социальных вопросов Смуты, но рано убеждается, в неподготовленности источниковой базы для осуществления подобного рода задачи.

Интересным в этом плане является письмо молодого Платонова к своему учителю Бестужеву-Рюмину. “Отчасти в беседах с ним [Е.Е. Замысловским], отчасти "собственным умом" дошел я до решения заняться обзором русских летописных повестей и сказаний о смутном времени со стороны их состава и исторической достоверности. Думаю, Константин Николаевич [Бестужев-Рюмин], что эта работа не будет безрезультативной и несвоевременной. Если хватит время и подготовки и если результаты моего обзора позволят, на базисе этих результатов представится возможность высказаться и о некоторых спорных и темных вопросах смутной эпохи … Для того, чтобы работать с полным счастьем, недостает мне только Вашей санкции. Бесконечно был бы я рад 2-3 Вашим строкам и о них осмеливаюсь Вас просить".

Представления молодого С.Ф. Платонова о модели исторического исследования основывались на его убеждении в том, что историческая наука в целом еще не готова к широким обобщениям, особенно относительно истории древней, допетровской России. Главную задачу историка на данном этапе ее развития он, как и К.Н. Бестужев-Рюмин, видел в подготовке источниковедческой базы науки, т.е. в открытии и введении в научный оборот новых ранее неизвестных исторических источников.

Ученый выработал такой порядок работы: выявление всех подлежавших исследованию сочинений, как изданных, так и находящихся в рукописях; выделение затем самостоятельных произведений “из массы компиляций и подражаний”; и изучение таких самостоятельных произведений в хронологическом порядке их написания, а потом и зависимых от них компиляций и подражаний. В предисловии к изданию своего труда “Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII в. как исторический источник” Платонов отмечает вопросы, которые ставит перед собой при изучении каждого памятника: “определить время его составления и указать личность составителя; выяснить цели, которым руководился составитель, и обстоятельства, при которых он писал; найти источники его сведений и, наконец, характеризовать приблизительно степень их общей достоверности или правдоподобности его рассказа”.

Для сбора сведений о неизданных текстах Платонов ездил в Москву и в некоторые монастыри. Но успешно завершить труд помогли ему в Археографической комиссии, обеспечив возможность получения рукописей из провинции,- так, например, ученый смог, не прерывая занятий в университете, изучить и ввести в научный обиход знаменитый нынче “Временник дьяка Ивана Тимофеева”. Работа велась таким образом сразу и в собственно историческом (а также и литературоведческом), и в источниковедчески- археографическом планах. Это было обусловлено и склонностью ученого к занятиям литературой (с чего он и начинал в университете) и строгой школой источниковедческих штудий, пройденной под руководством учителей. И предопределило дальнейший путь исследователя. Платонов, развивая вкус к описанию и публикации рукописных текстов и навыки в этих сферах деятельности, стал выдающимся археографом, участником начинаний Археографической комиссии, а позднее и возглавил ее.

3.История для Платонова

История для Платонова есть наука, “изучающая конкретные факты в условиях именно времени и места”, главной целью которых было систематическое изображение развития и изменения жизни отдельных исторических обществ и всего человечества. Он напоминает, что история стала наукой только к началу XIX века и ее стали понимать как науку о законах исторической жизни человеческих обществ. Историк отрицательно относится к попыткам ученых раскрыть общие законы общественной жизни, считает их ничем иным, чем присвоением истории задач социологии. Так же как и Ключевский, Платонов подразделяет историю на всеобщую и местную и реконструирует предметную область каждой из них, но при этом фиксирует особенность русской историографической традиции. По Платонову, русский историк не может руководствоваться широким идеалом обобщения - исторического синтеза, воссоздающего общий ход всемирной истории в ее целом, указать в ее течении законы последовательности развития, которые были бы оправданы не только в прошлом, но и в будущем человечества.

Но этим широким идеалам, по Платонову, не может непосредственно руководиться русский историк. Он изучает только один факт мировой исторической жизни - жизнь своей национальности и таким образом может положить и свой камень в основание общеисторического синтеза (как видим, перед нами иное понимание общеисторического или всемирно-исторического по сравнению с Лаппо-Данилевским). Оставаясь на позициях академического позитивизма, Платонов считает, что для того, чтобы показать обществу его прошлое в истинном свете . нет нужды вносить в историографию какие бы то ни было “предвзятые точки зрения”, “субъективная идея (считает он) не есть идея научная”, “а только научный труд может быть полезен общественному самосознанию”. Логическим завершением таких представлений является воспроизведение им позитивистского алгоритма исследования. Задача историка: 1) собрать исторические материалы; 2) исследовать их достоверность; 3) восстановить только отдельные исторические факты; 4) указать между ними прагматическую связь; 5) свести их в общий научный обзор или в художественную картину.

Сергей Фёдорович Платонов родился в 1860 году в Чернигове в семье коренных москвичей, предками которых были крестьяне из под Калуги. Среднее образование Платонов получил в одной из петербургских гимназий (его отец - типографский техник, был переведен на службу в Петербург в 1869 году).

Файлы: 1 файл

историография.doc

Интересным в этом плане является письмо молодого Платонова к своему учителю Бестужеву-Рюмину. «Отчасти в беседах с ним, отчасти "собственным умом" дошел я до решения заняться обзором русских летописных повестей и сказаний о смутном времени со стороны их состава и исторической достоверности. Думаю, Константин Николаевич [Бестужев-Рюмин], что эта работа не будет безрезультативной и несвоевременной. Если хватит время и подготовки и если результаты моего обзора позволят, на базисе этих результатов представится возможность высказаться и о некоторых спорных и темных вопросах смутной эпохи Для того, чтобы работать с полным счастьем, недостает мне только Вашей санкции. Бесконечно был бы я рад 2-3 Вашим строкам и о них осмеливаюсь Вас просить".

Для сбора сведений о неизданных текстах Платонов ездил в Москву и в некоторые монастыри. Но успешно завершить труд помогли ему в Археографической комиссии, обеспечив возможность получения рукописей из провинции,- так, например, ученый смог, не прерывая занятий в университете, изучить и ввести в научный обиход знаменитый нынче Временник дьяка Ивана Тимофеева. Работа велась сразу и в собственно историческом (а также и литературоведческом), и в источниковедчески- археографическом планах. Это было обусловлено и склонностью ученого к занятиям литературой и строгой школой источниковедческих студий, пройденной под руководством учителей. И предопределило дальнейший путь исследователя. Платонов, развивая вкус к описанию и публикации рукописных текстов и навыки в этих сферах деятельности, стал выдающимся археографом, участником начинаний Археографической комиссии, а позднее и возглавил ее.

Задача историка: 1) собрать исторические материалы; 2) исследовать их достоверность; 3) восстановить только отдельные исторические факты; 4) указать между ними прагматическую связь; 5) свести их в общий научный обзор или в художественную картину.

Итак, методологические воззрения Платонова, безусловно позитивистские. Методологические задачи эмпирического направления петербургской школы не выходили за пределы методических указаний и выработки правил работы с источниковым материалом. Методология исторического построения и синтеза выводилась за пределы теоретической регламентации и оставалась сферой индивидуального творчества исследователя.

Платонов, как и его предшественники, Соловьев и Ключевский существенным фактом русской истории считает колонизацию и фиксирует перемещение ядра государственности в Северо-Восточную Русь. По Платонову, отличительные черты истории каждого народа во многом предопределяются природой и географическими условиями страны, которые и определяют коренные начала русской истории. Таким "коренным началом", отправной точкой, определившей особенности русской истории на много столетий вперед, является у него военный характер Московского государства. Отметим, что эту мысль последовательно проводил Ключевский в своем курсе русской истории. Уже в XIII веке определились, по мнению С. Ф. Платонова. "те обстоятельства, которые направляли в течение многих веков и внешних стремления русского племени и его внутреннюю организацию". Обстоятельства эти - внешняя агрессия, когда почти одновременно с трех сторон, великорусское племя было окружено врагами, действовавшими наступательно: "Главной задачей племени стала поэтому самозащита, борьба не за свободу (она была отнята татарами), а за историческое существование, за целостность племени и религии. Эта борьба продолжалась сотни лет. Благодаря ей легче должно было принять чисто военную организацию и постоянно воевать на три фронта. ". С одной стороны эта борьба "направляла" всю внешнюю политику государства вплоть до Петра Великого, и закончилась уже при Екатерине II достижением "полной безопасности и естественных границ". С другой - чисто военная государственная организация", (закрепощение сословий), которую вынуждено было принять сформировавшееся во второй половине XV века национальное Великорусское государство" надолго, на много столетий вперед предопределила внутриполитическое развитие страны, в т.ч. и знаменитую Смуту начала XVII века.

"При полном отсутствии воинственных вкусов, - отмечает С. Ф. Платонов, - московское общество, тем не менее, усвоило себе воинскую организацию Высшие классы его представляли собою государственное ополчение; каждый дворянин был обязан участвовать в нем. Средние слои общества - посадские люди несли некоторые военные повинности, но главнее всего денежную повинность - "тягло". Низшие слои "крестьянство" - частью участвовали в тягле частью, личным трудом обеспечивали экономическое положение дворянства и тем давали ему возможность нести государственную службу. Каждое сословие, таким образом, определяло свое государственное положение тем или другим видом государственной повинности, а не размером прав". В целях исправного отбывания повинностей дворянство было прикреплено к службе, а по службе к тому городу, в уезде которого находилась земля дворянина. Посадское городское население было прикреплено к тяглу подати, а по тяглу к той общине, вместе с которой ему приходилось платить. Крестьяне были прикреплены к общине, с которой платили подать, и к лицу землевладельцу), которому "служили личным трудом". "Организация сословии" в Московском государстве, констатирует С. Ф. Платонов, была направлены в "государственных интересах".

В итоге, в канун царствования Петра I в стране, при первенствующем положении дворянства в качестве высшего класса "не было, - отмечает C. Ф Платонов, - самостоятельных общественных союзов, не обусловленных общественными повинностями". "Равновесие" в положении сословий существовавшее во всей силе при Петре I", когда было установлено крепостное право" государства "на жизнь и труд всех сословий одинаково", было нарушено, однако, при его преемниках. Постепенное раскрепощение дворянства в послепетровское время получило свое окончательное оформление Жалованной грамоте дворянству 1785 г., что закрепило "обращение" крепостного права "шляхетства" на крестьян в "сословное право помещиков на подданных". Изменения в положении сословий означали, но мнению С. Ф. Платонова, не что иное, как установление "шляхетского режима в стране", и превращение России "в односословную монархию", дворянскую империю, в которой дворянству и никому более принадлежало "исключительное господство в государстве". Последним актом "раскрепощения" сословий явилась Крестьянская реформа 1861 года.

Однако, получив в результате отмены крепостного права и других реформ 1860-х гг. свободы экономические и личные, "раскрепощенные" сословия так и не дождались политических свобод. "За дарованием новых учреждений, судебных и земских, в которых действовали выборные представители общества не последовало, - подчеркивает С. Ф. Платонов, -- политической реформы которая привлекла бы этих представителей общества, к высшему управлению государством". В этом как раз и заключалось, по С. Ф. Платонову, основною противоречие пореформенной эпохи, нашедшее свое выражение в "умственном брожении радикального политического характера", что привело к террору "Народной воли" и революционным потрясениям начала XX века.

В концептуальном плане "Лекции" С. Ф. Платонова вобрали в себя все лучшее, что могла дать русская историческая наука конца XIX - начала ХХ вв. Фактическая сторона этой работы С. Ф. Платонова основана, главным образом, на "Истории России с древнейших времен" С. М. Соловьева. Широко использованы автором "Курс русской истории" В. О. Ключевского, "История государства Российского" М. Н. Карамзина а также монографические труды историков и юристов второй половины ХХ- начала XX вв. (Б. Н. Чичерина, К. А. Неволина, К. Д. Кавелина, В.И. Сергеевича, В. И. Латкина, К. Н. Бестужева-Рюмина, А. Д. Градовского, и др.)

Безусловный интерес представляют лекции С.Ф.Платонова и в методическом плане. Читатель и слушатель должен был размышлять вместе с автором не только об исторических исследованиях, но и о путях признания этих явлений. На это работала структура и язык лекций. Введение к лекциям включало два раздела - Обзор русской историографии и обзор источников русской истории. Платонов, по определению С.О.Шмидта, был замечательным мастером приобщения к своей мысли.

Предварительная разработка в магистерской диссертации источниковой базы исследования позволила С.Ф.Платонову не только критически оценить достижения и промахи предшественников, но и сформулировать собственное понимание затронутых ими вопросов, вылившееся в конце концов в создание новой концепции Смуты. Уже в самой постановке главной проблемы "Очерков" - изучение общественного строя и сословных отношений в Смутное время сказалось влияние В.О.Ключевского.

Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. состоят из двух частей: Московское государство перед Смутою и Смута в Московском государстве. Первую часть исследования составляют две главы: Области московского государства и Кризис второй половины XVI века. Вторую - три, каждая из которых соответствует периоду Смуты:

4. Взаимоотношения Ивана Грозного с Андреем Курбским.

5. С.Ф. Платонов об опричнине.

7. Опричнина в оценке Р.Г. Скрынникова.

8. Опричнина глазами Н.М. Карамзина.

9. Заключение. Общая оценка.

10. Список использованной литературы.

Учреждение опричнины

Митрополит Филипп Колычев (миниатюра XVII века)

Во время Новгородского похода в декабре 1569 года Малюта Скуратов задушил в тверском Отроческом монастыре митрополита Филиппа (Колычева Федора Степановича). Однако факт низложения митрополитов и других церковников еще не свидетельствует об ослаблении позиции церкви в целом.
Еще с начала 50-х годов царь Иван повел линию па физическое уничтожение последнего удельного князя на Руси - Владимира Андреевича Старицкого, который, как показали события 1553 года, связанные с болезнью Ивана, мог реально претендовать на царствование. После ряда опал и унижений Владимир Андреевич в октябре 1569 года был отравлен.
В декабре 1569 года войско опричников, лично возглавлявшееся Иваном Грозным, выступило в поход на Новгород, , поводом к которому послужило подозрение в желании Новгорода перейти к Литве. Были разграблены все города по дороге от Москвы до Новгорода. Во время этого похода в декабре 1569 года Малюта Скуратов задушил в тверском Отроческом монастыре митрополита Филиппа (Колычев Федор Степанович) (1507-69х), публично выступавшего против опричнины и казней Ивана IV. Считается, что число жертв в Новгороде, где тогда проживало не более 30 тысяч человек, достигло 10-15 тысяч. Царь шел как по неприятельской стране. Опричники громили города (Тверь, Торжок), села и деревни, убивали и грабили население. В самом Новгороде разгром длился 6 недель. Подозреваемых тысячами пытали и топили в Волхове. Город был разграблен. Имущество церквей, монастырей и купцов было конфисковано. Избиение продолжалось и в Новгородских пятинах. Затем Грозный двинулся к Пскову, и лишь суеверность грозного царя позволила этому старинному городу избежать погрома.
Новгородский поход опричников позволяет сделать вывод, что Иван IV страшился отнюдь не только представителей аристократии (как препятствия на пути к неограниченной власти), но и в равной мере (а может быть в большей) городского и сельского населения, также представленного на Земских соборах - учреждении сословно-представительном.
После возвращения из Новгорода начинаются казни самих опричников, тех, которые стояли у ее истоков: на смену им приходят наиболее отличившиеся в погромах и казнях, среди них Малюта Скуратов и Василий Грязной. Опричный террор продолжался. На 1570 год приходятся последние массовые казни в Москве.
В 1572 году опричнина была отменена: "государь опричнину оставил". Свою роль сыграло нашествие на Москву в 1571 году крымского хана Девлет-Гирея, которого опричное войско не смогло остановить; были пожжены посады, огонь перекинулся в Китай-город и Кремль. Крымский хан, неожиданно появившись под Москвой со 120-тысячным войском, заставил Ивана Грозного бежать из Москвы в Александровскую слободу, оттуда - в Ростов. 24 мая 1571 года Москва была сожжена, за исключением Кремля. Количество погибших в огне составило несколько сот тысяч человек, до 150 тысяч татары увели в плен. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что изменена была лишь вывеска, а опричнина под именем "государева двора" продолжала существовать и далее. Другие историки считают, что Иван IV попытался вернуться к опричным порядкам в 1575 года, когда вновь получил во владение "удел", а остальной территорией поставил управлять крещеного татарского хана Симеона Бекбулатовича, который назывался "великим князем всея Руси", в отличие от просто "князя московского". Не пробыв и года на престоле, хан был сведен с великого княжения. Все вернулось на свои места.
Опричнина в целом не смогла усилить на более или менее продолжительное время самодержавное правление (после смерти Ивана IV мы видим деятельность не столько царя Федора Иоановича, сколько его окружения, из которого более других отличался Борис Федорович Годунов, который, достигнув трона, вынужден был утверждаться Земским собором), ни ликвидировать центральные сословно-представительные органы и местное самоуправление.

Списки опричников.

Рукопись Эрмитажного собрания Российской национальной библиотеки № 542, на 40 листах, представляет собой список XVIII в. с документа XVI в. Следует сразу же оговорить, что не может возникнуть никаких сомнений в подлинности и достоверности дошедшего до нас в списке XVIII в. документа. Само собой ясна невозможность да и бессмысленность подделки в XVIII в. документа XVI в., сухо перечисляющего 1849 имен и параллельные им ряды нескольких тысяч цифр, которые точно сосчитанными пропорциями и сочетаниями отмечают пожалования опричников деньгами, землей, рожью, овсом, сукном, мясом, солью, горохом. К тому же данные этого документа, например об отдельных лицах, всегда точно совпадают с теми данными, которые об этих лицах имеются в других источниках. Важным свидетельством в пользу достоверности нашего списка является точное соблюдение им орфографии XVI в. Если орфографию и особенности письма большого по объему древнего документа можно сохранить при внимательном переписывании, то ее навряд ли было возможно соблюсти при подделке, то есть при самостоятельном сочинении такого документа (тем более в XVIII в.). Список служилых людей, составлявших опричный двор, которым 20 марта 1573 г. царь "пометил" денежные и иные оклады. В Списке поименовано 1849 опричников, названы дворовые приказы, должности и профессии работающих в каждом из них приказных людей. Опричный двор Ивана Грозного предстает перед нами в наиболее полном составе; мы воочию видим организацию Двора, а изучив характер и сумму всех перечисленных пожалований, получаем определенное представление о его экономической базе. Список лиц, составлявших опричный двор Ивана Грозного в 1573 г., можно разделить на две, резко различающиеся между собой части. Характерной особенностью первой части, в которой перечислен 661 опричник, является то, что здесь, как правило, ничего не говорится о должностях или характере деятельности перечисляемых опричников. Только разница в окладах показывает разницу положений. Среди различных денежных окладов особо стоит категория наивысших - от 600 до 300 рублей, разнящихся один от другого на целую сотню рублей (2 оклада по 600 рублей, 1 - в 500 рублей, 2 - по 400 рублей и 1 - в 300 рублей). За ними следует категория окладов, которые могут быть условно названы персональными. Это также весьма высокие оклады - от 250 до 60 рублей, получаемые отдельными лицами - не более 5 человек против каждой суммы. Наконец, подавляющее большинство опричников получает более низкие оклады - от 50 до 3 рублей. Оклады от 5 рублей и ниже идут под рубрикой "Ниже всех статей". Опричная масса, согласно окладам, разделена на группы. Первая, наиболее высокооплачиваемая группа получает по 50 рублей годового жалования. Небезынтересно отметить, что в числе 14 человек, получающих этот оклад, находился в 1573 г. Борис Федоров сын Годунов. Далее идут такие группы: по 40 рублей - 15 человек, по 35 рублей - 1 человек, по 30 рублей - 15 человек, по 28 рублей - 1 человек, по 25 рублей - 13 человек, по 20 рублей - 10 человек, по 17 рублей - 8 человек, по 15 рублей - 2 группы: 42 и 59 человек, по 14 рублей - 26 человек, по 13 рублей - 2 группы: 16 и 63 человека, по 11 рублей - 2 группы: 6 и 54 человека, по 10 рублей - 2 группы: 25 и 14 человек, по 9 рублей - 2 группы: 6 и 47 человек, по 8 рублей - 2 группы: 8 и 16 человек, по 7 рублей - 2 группы: 5 и 14 человек, по 6 рублей - 22 человека, по 5(1/2) рублей - 3 человека, по 3 рубля - 2 группы: 7 и 11 человек, по 4(1/2) рубля - 11 человек, по 4 рубля - 1 человек, по 3(1/2) рубля - 7 человек, по 3 рубля - 3 человека. К этому надо прибавить группу детей боярских, которым государево денежное жалование идет "з городы", числом в 47 человек. Размер жалованья лицам, составляющим эту группу, не указан. Однако эта группа помещена еще до пометки "Ниже всех статей", после которой идут оклады ниже 5 рублей. Таким образом, сумму в 5 рублей можно считать минимумом оклада входящих в нее лиц. Интересно отметить, что один из наивысших окладов - 400 рублей - получает "Марья Малютина жена Белского". Надо полагать, что сумма в 400 рублей равна окладу, который получал в опричнине погибший за несколько месяцев до того Малюта Скуратов. Это единственный в пределах данного источника и, насколько мы можем судить, вообще известный для времени Ивана Грозного случай выплаты пенсии жене за погибшего мужа. Само собой понятно, что все перечисленные в первой части Списка лица являются землевладельцами. Ниже мы сделаем опыт определения минимума земельной территории, находящейся во владении этих опричников. Во второй части Списка перечислен персонал, обслуживавший опричный двор и царскую семью. При этом в большинстве случаев названы конкретные обязанности каждого дворового человека. Лица, перечисленные в этой части Списка, получали денежное пожалование, обычно небольшого размера, сопровождаемое, как правило, выдачей корма, так как подавляющее большинство приказных людей не являлось землевладельцами и не могло, следовательно, кормиться со своего хозяйства. Лишь несколько человек, стоявших во главе приказов, или иногда мастера большой квалификации, получали денежные оклады в размерах, указанных в первой части Списка. При этом указывается и размер земельного пожалования данного лица. Опричный двор 1573 г. включал в себя 4 приказа: Постельный, ведавший обслуживанием дворца, гардеробом и предметами обихода царской семьи; Бренный, производивший оружие для царской дружины; Конюший, ведавший огромным конским хозяйством царского двора; и Сытный, занимавшийся заготовками мяса и других продуктов питания, хлебопечением и приготовлением пищи.

Андрей Михайлович Курбский в своих сочинениях стремился не столько понять, сколько обличить царя в тиранстве и пролитии невинной крови.

Иностранные наблюдатели не могли постичь общий смысл событий в чуждой им Московии. Поэтому порой они сознательно преувеличивали хаос и беспорядки с целью спровоцировать своих государей к военному вторжению в Россию.

Историки XVII – первой половины XIXвв основывали свои исследования об опричнине на показаниях современников и летописей. В.Н.Татищев оправдывал деяния Ивана Грозного и осуждал измены бояр. Князь-аристократ М.М.Щербатов, напротив, видел в царе тирана, нарушившего вековой союз монархии с боярством.

Р.Г.Скрынников считает, что опричнина не была единой на всем протяжении своего существования и имела четко выраженную антикняжескую направленность лишь на начальном своем этапе.

Исследования последних десятилетий (работы В.Б.Кобрина и др.) критикуют традиционные представления о боярстве, как о реакционной силе. Процесс разрушения родового княжеско-боярского землевладения начался задолго до опричнины. Князья утрачивали княжеские права на свои земли и превращали их в вотчины, которые делились между сыновьями, что приводило к измельчанию и захуданию родов. Экономически слабое и находящееся в прямой служебной зависимости от царя боярство не могло, да и не стремилось противопоставить себя централизованной монархической власти.

Попытки объяснить опричнину характером Ивана Грозного предпринимались в дореволюционной и зарубежной литературе: психически неуравновешенный, мнительный, жестокий царь устроил расправы по своему нраву.

В.О.Ключевский и С.Б.Веселовский не видели в опричнине большого смысла и считали, что она, в конечном счете, свелась к истреблению лиц и не изменила общего порядка.

Взаимоотношения Ивана Грозного с Андреем Курбским.

Ведение политического института опричнины, как важного инструмента реформ в России времен Ивана Грозного, непосредственно связано с именем Андрея Курбского (1528 - 1583) .

Андрей Курбский был соратником Ивана Грозного в осуществлении реформ, но в определенный период он осознал губительность политического курса Грозного, стал к нему в оппозицию и в 1563 году был вынужден бежать за границу.

Литература об Андрее Курбском обширна, поскольку каждый историк, изучающий время правления Ивана Грозного не мог пройти мимо имени Андрея Курбского

Важным историографическим источником изучения взаимоотношений между Иваном Грозным и Андреем Курбским является их переписка, когда Курбский покинул Россию и уехал в Литву. Переписка продолжалась 15 лет с 1564 по 1579 гг.

Всего в переписке насчитывается пять писем и в ней затрагиваются широкий круг вопросов, связанных с реформированием России, по которым у Ивана Грозного и Курбского отсутствовала единая позиция.

Иван Грозный высказывался за неограниченную власть царя (самодержавия), в то время как Курбский выступал за повышение роли знати в управлении государством, говоря, таким образом, о принципах ограниченной монархии.

В историографии о деятельности Андрея Курбского единого мнению не сложилось, мнения об этом историческом деятеле прямо противоположны.

Таким образом, в историографии имеется ряд противоположных мнений относительно места Андрея Курбского в русской истории. Необходимо отметить, что отношение к Курбскому прежде всего зависит от позиции того или иного историка к государственной деятельности Ивана Грозного.

Когда государственная деятельность Ивана Грозного оценивается положительно, то Андрей Курбский выступает как изменник, если же деятельность Ивана Грозного оценивается отрицательно, то деятельность Андрея Курбского оценивается положительно, как выдающегося государственного деятеля, подлинного демократа.

На сегодня сложно оценить деятельность Курбского объективно, однако история не терпит только черных и белых томов, поэтому, безусловно, и в деятельности Ивана Грозного и в деятельности Андрея Курбского в процессе осуществления реформ, в период опричнины, были положительные и отрицательные моменты, которые необходимо учитывать, при анализе исторического портрета этих государственных деятелей.

С.Ф. Платонов об опричнине.

Итак, рассмотрим вначале основные положения Д. Н. Альшица. Анализируя предпосылки самодержавия, он исходит из того, что эта форма управления соответствовала уровню производительных сил России, а почва для перехода к единовластию была подготовлена как реформами А. Ф. Адашева, укрепившими централизованную монархию, так и историко-публицистическими выступлениями, обосновывавшими идею самодержавия. Д. Н. Альшиц отвергает концепцию опричнины, выдвинутую В. Б. Кобриным, считающим мифом борьбу боярства и дворянства в XVI в. Нет оснований, считает Д. Н. Альшиц, объявлять мифом как саму борьбу между боярством и дворянством во времена Ивана Грозного, так и существенные причины этой борьбы, однако борьба между аристократией и дворянством шла не за или против централизации, а за то, какой быть этой централизации, за то, кто и как будет управлять централизованным государством, интересы какой социальной группы класса феодалов оно будет преимущественно выражать.

Опричнина в оценке Р.Г. Скрынникова.

Н. М. Карамзин об опричнине.

После казней Иван занялся образованием своей новой дружины. В совете с ним сидели Алексей Басманов, Малюта Скуратов, Князь Афанасий Вяземский, и другие любимцы. К ним приводили молодых Детей Боярских, отличных не достоинствами, но так называемым удальством, распутством, готовностию на все. Иван предлагал им вопросы о роде их, о друзьях и покровителях: требовалось именно, чтобы они не имели никакой связи с знатными Боярами; неизвестность, самая низость происхождения вменялась им в достоинство. Вместо тысячи, Царь избрал 6000, и взял с них присягу служить ему верою и правдою, доносить на изменников, не дружиться с земскими (то есть, со всеми не записанными в опричнину), не водить с ними хлеба-соли, не знать ни отца, ни матери, знать единственно Государя. За то Государь дал им не только земли, но и домы и всю движимую собственность старых владельцев (числом 12000), высланных из пределов опричнины с голыми руками, так что многие из них, люди заслуженные, израненные в битвах, с женами и детьми шли зимою пешком в иные отдаленные, пустые поместья. Самые земледельцы были жертвою сего несправедливого учреждения: новые Дворяне, которые из нищих сделались большими господами, хотели пышностию закрасить свою подлость, имели нужду в деньгах, обременяли крестьян налогами, трудами: деревни разорились. Но сие зло казалось еще маловажным в сравнении с другим. Скоро увидели, что Иван предает всю Россию в жертву своим опричным: они были всегда правы в судах, а на них не было ни суда, ни управы. Опричник или кромешник - так стали называть их, как бы извергов тьмы кромешней - мог безопасно теснить, грабить соседа, и в случае жалобы брал с него пеню за бесчестье. Сверх многих иных злодейств, к ужасу мирных граждан, следующее вошло в обыкновение: слуга опричника, исполняя волю господина, с некоторыми вещами прятался в доме купца или Дворянина; господин заявлял его мнимое бегство, мнимую кражу; требовал в суде пристава, находил своего беглеца с поличным и взыскивал с невинного хозяина пятьсот, тысячу или более рублей. Не было снисхождения: надлежало или немедленно заплатить или идти на правеж : то есть неудовлетворенному истцу давалось право вывести должника на площадь и сечь его всенародно до заплаты денег. Иногда опричник сам подметывал что-нибудь в богатую лавку, уходил, возвращался с приставом, и за сию будто бы краденную у него вещь разорял купца; иногда, схватив человека на улице, вел его в суд, жалуясь на вымышленную обиду, на вымышленную брань: ибо сказать неучтивое слово кромешнику значило оскорбить самого Царя; в таком случае невинный спасался от телесной казни тягостною денежною пенею. Одним словом, люди земские, от Дворянина до мещанина, были безгласны, безответны против опричных; первые были ловом, последние ловцами, и единственно для того, чтобы Иван мог надеяться на усердие своих разбойников-телохранителей в новых, замышляемых им убийствах. Чем более Государство ненавидело опричных, тем более Государь имел к ним доверенности: сия общая ненависть служила ему залогом их верности. - Затейливый ум Иванов изобрел достойный символ для своих ревностных слуг: они ездили всегда с собачьими головами и с метлами, привязанными к седлам, в ознаменование того, что грызут лиходеев Царских и метут Россию!

Карамзин делит правление Грозного на две абсолютно полярные составляющие. Первая – мудрое и прогрессивное царствование в период первых лет нахождения у власти и вторая, которую он резко осуждал - период опричнины, опалов и казней.

Заключение. Общая оценка.

Список использованной литературы.

1. Альшиц Д. Н., Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного. - Л., 1988

2. Вопросы истории. 1989. № 7. С. 157-159

3. Карамзин Н.М. История государства Российского. В 12 т. Т.10-12.- М., 1994

4. О государстве русском. С-Пб., 1906. С. 40

6. Платонов С.Ф. Иван Грозный. - Петербург: Брокгауз и Ефрон, 1923

7. Скрынников Р. Г., Иван Грозный и его время. - Л., 1976.

8. Скрынников Р. Г., Русь IX - XVII века. - СПб., 1999.

[1] Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 2002. С. 187

[2] Шмидт С. О. Становление российского самодержавства C. 236—237. Черепнин Л. В. Земские соборы русского государства… С. 100—105

Читайте также: