Реферат на тему почтальон
Обновлено: 30.06.2024
… Подходя к домику в три окна, красиво спрятавшемуся за палисадником, он замедлил шаги, поправил свою сумку, фуражку на голове, переложил письма из руки в руку, а когда поравнялся с средним окном дома, — предупредительно кашлянул и остановился…
Тотчас же в зелени цветов на окне и между веток сирени в палисаднике показалось лицо молодой женщины, и голосом, полным тревоги и надежды, она спросила:
— Письмо?
— Вам и сегодня нет, — с сожалением сообщил почтальон, вежливо прикладывая руку к козырьку фуражки.
Лицо женщины скрылось; почтальон поднялся на цыпочки, заглянул в окно, вздохнул и пошёл дальше, махнув рукой и сурово наморщив брови. Сделав шагов десять, он вдруг плюнул и довольно громко проговорил:
— Ах, брандахлыст чёртов! Такую женщину и… — Он сконфузился, не кончив фразу, оглянулся вокруг и, дёрнув себя за ус, быстро пошёл дальше.
Был ясный июньский день; с безоблачного неба на землю лился зной. Улица была пустынна; за заборами садов стояли деревья, и листья их были неподвижны, точно замерли в знойной истоме. * * *
Часов в девять вечера почтальон снова шагал по этой улице мимо домика в три окна, но уже без сумки, неторопливо, как человек, вышедший на прогулку. На нём был белый китель, только что выстиранный и выглаженный, о чём свидетельствовали блестевшие швы. Молодое усатое лицо смотрело озабоченно, и густые брови над большими серыми глазами — нахмурены. Он уже не кашлянул, когда поравнялся с окнами серенького домика за палисадником, а только взглянул на него и, не изменяя походки, прошёл мимо. С начала весны он носил письма в этот дом часто — почти каждый день; потом они приходили реже, наконец, стали появляться раз в неделю, а вот теперь их нет уже десятый день… Их всегда ждали с нетерпением и, принимая, — оживлялись, тотчас же разрывали их и читали тут же у окна с весёлым, сияющим радостью лицом. Почтальону всё это доставляло большое удовольствие; он подавал письма с улыбкой, ему в ответ тоже дружески улыбались; иногда он, подавая письмо, слышал такой хороший, душевный смех; раза два его даже спросили. Один раз: — Вы, наверное, очень устаёте? А другой: — Не правда ли, как жарко сегодня? Оба раза он с весёлым смехом согласился и с тем, что он устаёт, и с тем, что ему жарко. А теперь ему больше не улыбаются и если спрашивают, есть ли письмо, так всегда таким сухим и сердитым голосом, точно это он виноват в том, что писем больше нет. Это ему очень обидно и неприятно, и, когда в конторе он разбирает свою долю почты, ему ужасно хочется встретить письмо с адресом, написанным твёрдым мужским почерком: 'Город Н. Крайняя улица. Вере Даниловне Сосиной'. Но такого письма всё нет. * * * Выйдя из улицы в поле, почтальон пошёл к роще, рисовавшейся недалеко от окраины города тёмно-зелёной полосой. Нужно было перейти через овраг, поросший густым кустарником; он спустился в него по крутой тропинке, сорвал по дороге ветку и пошёл по дну оврага, сдвинув шапку на затылок и похлёстывая себя прутом по голенищу сапога. Иногда он на секунду закрывал глаза, и тогда пред ним вставало овальное бледное лицо женщины с тонкими бровями, всё в пепельных кудрях, падавших и на лоб и на розовые щёки. Голубые, светлые и весёлые глаза улыбались так ласково и хорошо, — точно гладили по сердцу. Он вздыхал и тоже улыбался, покачивая головой от удовольствия вспоминать лицо этой женщины. Вдруг он услыхал недалеко от себя в кустах что-то, похожее на вздох. Он остановился и, изобразив на лице внимание, вслушался. Звук раздался снова. Слева от него, сквозь зелень, он увидал кусок розовой материи, и что-то толкнуло его туда — ближе… — Вера Даниловна! Встаньте, сделайте божескую милость! — говорил он взволнованным шёпотом, стоя над женщиной, бившейся в рыданиях на земле. — Ну разве это возможно — посудите сами! Позвольте вас поднять? Она всё рыдала, не отвечая ему. Он стал нелепо размахивать руками, не зная, что делать… — Ах, господи! Ну какое здесь место для вас? Пойдёмте, Вера Даниловна! А? Да… разве можно так убивать себя? Земля сырая к тому же… можете насморк схватить… — Уйдите прочь! — кинула она ему между рыданиями. — Разве я теперь могу уйти! — с изумлением пожал он плечами и опустился перед ней на землю. — 'Уйдите!' Как это можно? А вы тут… Я каждый день… всё насчёт вас думаю, как и что… Такая вы, можно сказать… красавица и добрая… Я-с все ночи… то есть, так сказать, — вами живу… Пойдёмте отсюда Христа ради! — Оставьте меня… — Вера Даниловна! Да… невозможно это! Я всей душой, а вы одна здесь останетесь и в таком плачевном положении. Да… чёрт с ним, с анафемой! Стоит убиваться о всяком шарлатане! Будь ему неладно… Мало нашего брата — вам? Такая-то красавица! Да любого… только пальчиком поманите… А ему, этому вашему писателю… Позвольте узнать, кто таков? Я ему все рёбра искрошу… всю морду… в кровь-с! — Дурак! — вдруг, вскочив на ноги, крикнула она ему. Глаза, опухшие от слёз, гневно сверкали, и бледные губы тряслись. — Нахал! Он так и остался на коленях, на земле, с открытым ртом и вытаращенными глазами. Мимо него мелькнуло розовое платье и скрылось, сопровождаемое тихим шелестом кустов. Темнело. В овраг сползали и ложились на зелень кустарника ночные тени; сильно пахло сыростью, и где-то щебетала птичка. А на небе, бархатно-мягком и ясно-синем, вспыхивали звёзды. — Господи! — прошептал почтальон, садясь на землю и обнимая колена руками. Потом он печально покачал головой и снова вполголоса произнёс: — Ах, господи! И после этого долго сидел без движения. Было уже совсем темно, когда он поднялся с земли и оглянулся вокруг. В овраге всё было мертвенно-тихо. — Ну и ловко она меня обтяпала! — сказал почтальон и стал подниматься в гору, уходя из оврага. * * * На рассвете он шёл по одной из городских улиц, пьяный, сильно шатаясь, и громко бормотал: — Да, так вы этак со мной? Ага, понял! Покорно благодарю! Я, значит, к вам с развёрзнутым сердцем, а вы сейчас р-рыло в сторону и неприлично лаетесь? Очень хор-рошо! А поз-звольте узнать, за какую провинность? а? Нет, — подождите-с? Почему-с? Я — что? Вы рыдаете — разве я бесчувственный скот? Я с развёрзнутой душой иду и говорю… Пошлите его к чёрту, если он вас не мог понимать… т-такую м-милую женщину… значит, он — мерзавец! Прохвост! В харю дам ему — имею пр-раво. — Не ори ты, ваше благородие, а то в часть, — сказал ночной сторож, являясь у самого носа почтальона. — Это что? Тоже человек? Прекрасно… прощай; ты, наверное, тоже скотина; ухожу… я не буду больше обращать внимания… на скотов… Я сам скот, но я с чувством. Понял? Я чего хотел, скажи? — Выпить ты хотел, ну, и выпил, а теперь иди домой, — благодушно посоветовал сторож. — И пойду, непременно… Но жалеть я тебя не стану — дудки! Издыхай ты, — плюну и пройду мимо. Не хочу больше… да… Потому я тебя могу жалеть, но ты меня за это можешь оскорбить. Ах ты, м-морда! Не хочу тебя жалеть, — ты свинья! Раздался трескучий, оглушающий свисток, и в ответ ему недалеко прозвучал другой. — Вот мы те сейчас утихомирим, — сказал сторож, взяв почтальона за локти и припирая его к забору. А тот, вырываясь из рук сторожа, плачущим голосом говорил: — За что? За что? а?
Данный реферат Вы можете использовать для подготовки курсовых проектов.
Поделись с друзьями, за репост + 100 мильонов к студенческой карме :
. Подходя к домику в три окна, красиво спрятавшемуся за палисадником, он замедлил шаги, поправил свою сумку, фуражку на голове, переложил письма из руки в руку, а когда поравнялся с средним окном дома, — предупредительно кашлянул и остановился.
Тотчас же в зелени цветов на окне и между веток сирени в палисаднике показалось лицо молодой женщины, и голосом, полным тревоги и надежды, она спросила:
— Вам и сегодня нет, — с сожалением сообщил почтальон, вежливо прикладывая руку к козырьку фуражки.
Лицо женщины скрылось; почтальон поднялся на цыпочки, заглянул в окно, вздохнул и пошёл дальше, махнув рукой и сурово наморщив брови. Сделав шагов десять, он вдруг плюнул и довольно громко проговорил:
— Ах, брандахлыст чёртов! Такую женщину и. — Он сконфузился, не кончив фразу, оглянулся вокруг и, дёрнув себя за ус, быстро пошёл дальше.
Был ясный июньский день; с безоблачного неба на землю лился зной. Улица была пустынна; за заборами садов стояли деревья, и листья их были неподвижны, точно замерли в знойной истоме. * * *
Часов в девять вечера почтальон снова шагал по этой улице мимо домика в три окна, но уже без сумки, неторопливо, как человек, вышедший на прогулку. На нём был белый китель, только что выстиранный и выглаженный, о чём свидетельствовали блестевшие швы. Молодое усатое лицо смотрело озабоченно, и густые брови над большими серыми глазами — нахмурены. Он уже не кашлянул, когда поравнялся с окнами серенького домика за палисадником, а только взглянул на него и, не изменяя походки, прошёл мимо. С начала весны он носил письма в этот дом часто — почти каждый день; потом они приходили реже, наконец, стали появляться раз в неделю, а вот теперь их нет уже десятый день. Их всегда ждали с нетерпением и, принимая, — оживлялись, тотчас же разрывали их и читали тут же у окна с весёлым, сияющим радостью лицом. Почтальону всё это доставляло большое удовольствие; он подавал письма с улыбкой, ему в ответ тоже дружески улыбались; иногда он, подавая письмо, слышал такой хороший, душевный смех; раза два его даже спросили. Один раз: — Вы, наверное, очень устаёте? А другой: — Не правда ли, как жарко сегодня? Оба раза он с весёлым смехом согласился и с тем, что он устаёт, и с тем, что ему жарко. А теперь ему больше не улыбаются и если спрашивают, есть ли письмо, так всегда таким сухим и сердитым голосом, точно это он виноват в том, что писем больше нет. Это ему очень обидно и неприятно, и, когда в конторе он разбирает свою долю почты, ему ужасно хочется встретить письмо с адресом, написанным твёрдым мужским почерком: 'Город Н. Крайняя улица. Вере Даниловне Сосиной'. Но такого письма всё нет. * * * Выйдя из улицы в поле, почтальон пошёл к роще, рисовавшейся недалеко от окраины города тёмно-зелёной полосой. Нужно было перейти через овраг, поросший густым кустарником; он спустился в него по крутой тропинке, сорвал по дороге ветку и пошёл по дну оврага, сдвинув шапку на затылок и похлёстывая себя прутом по голенищу сапога. Иногда он на секунду закрывал глаза, и тогда пред ним вставало овальное бледное лицо женщины с тонкими бровями, всё в пепельных кудрях, падавших и на лоб и на розовые щёки. Голубые, светлые и весёлые глаза улыбались так ласково и хорошо, — точно гладили по сердцу. Он вздыхал и тоже улыбался, покачивая головой от удовольствия вспоминать лицо этой женщины. Вдруг он услыхал недалеко от себя в кустах что-то, похожее на вздох. Он остановился и, изобразив на лице внимание, вслушался. Звук раздался снова. Слева от него, сквозь зелень, он увидал кусок розовой материи, и что-то толкнуло его туда — ближе. — Вера Даниловна! Встаньте, сделайте божескую милость! — говорил он взволнованным шёпотом, стоя над женщиной, бившейся в рыданиях на земле. — Ну разве это возможно — посудите сами! Позвольте вас поднять? Она всё рыдала, не отвечая ему. Он стал нелепо размахивать руками, не зная, что делать. — Ах, господи! Ну какое здесь место для вас? Пойдёмте, Вера Даниловна! А? Да. разве можно так убивать себя? Земля сырая к тому же. можете насморк схватить. — Уйдите прочь! — кинула она ему между рыданиями. - Разве я теперь могу уйти! — с изумлением пожал он плечами и опустился перед ней на землю. — 'Уйдите!' Как это можно? А вы тут. Я каждый день. всё насчёт вас думаю, как и что. Такая вы, можно сказать. красавица и добрая. Я-с все ночи. то есть, так сказать, — вами живу. Пойдёмте отсюда Христа ради! — Оставьте меня. - Вера Даниловна! Да. невозможно это! Я всей душой, а вы одна здесь останетесь и в таком плачевном положении. Да. чёрт с ним, с анафемой! Стоит убиваться о всяком шарлатане! Будь ему неладно. Мало нашего брата — вам? Такая-то красавица! Да любого. только пальчиком поманите. А ему, этому вашему писателю. Позвольте узнать, кто таков? Я ему все рёбра искрошу. всю морду. в кровь-с! - Дурак! — вдруг, вскочив на ноги, крикнула она ему. Глаза, опухшие от слёз, гневно сверкали, и бледные губы тряслись. - Нахал! Он так и остался на коленях, на земле, с открытым ртом и вытаращенными глазами. Мимо него мелькнуло розовое платье и скрылось, сопровождаемое тихим шелестом кустов. Темнело. В овраг сползали и ложились на зелень кустарника ночные тени; сильно пахло сыростью, и где-то щебетала птичка. А на небе, бархатно-мягком и ясно-синем, вспыхивали звёзды. - Господи! — прошептал почтальон, садясь на землю и обнимая колена руками. Потом он печально покачал головой и снова вполголоса произнёс: — Ах, господи! И после этого долго сидел без движения. Было уже совсем темно, когда он поднялся с земли и оглянулся вокруг. В овраге всё было мертвенно-тихо. — Ну и ловко она меня обтяпала! — сказал почтальон и стал подниматься в гору, уходя из оврага. * * * На рассвете он шёл по одной из городских улиц, пьяный, сильно шатаясь, и громко бормотал: — Да, так вы этак со мной? Ага, понял! Покорно благодарю! Я, значит, к вам с развёрзнутым сердцем, а вы сейчас р-рыло в сторону и неприлично лаетесь? Очень хор-рошо! А поз-звольте узнать, за какую провинность? а? Нет, — подождите-с? Почему-с? Я — что? Вы рыдаете — разве я бесчувственный скот? Я с развёрзнутой душой иду и говорю. Пошлите его к чёрту, если он вас не мог понимать. т-такую м-милую женщину. значит, он — мерзавец! Прохвост! В харю дам ему — имею пр-раво. - Не ори ты, ваше благородие, а то в часть, — сказал ночной сторож, являясь у самого носа почтальона. - Это что? Тоже человек? Прекрасно. прощай; ты, наверное, тоже скотина; ухожу. я не буду больше обращать внимания. на скотов. Я сам скот, но я с чувством. Понял? Я чего хотел, скажи? — Выпить ты хотел, ну, и выпил, а теперь иди домой, — благодушно посоветовал сторож. — И пойду, непременно. Но жалеть я тебя не стану — дудки! Издыхай ты, — плюну и пройду мимо. Не хочу больше. да. Потому я тебя могу жалеть, но ты меня за это можешь оскорбить. Ах ты, м-морда! Не хочу тебя жалеть, — ты свинья! Раздался трескучий, оглушающий свисток, и в ответ ему недалеко прозвучал другой. - Вот мы те сейчас утихомирим, — сказал сторож, взяв почтальона за локти и припирая его к забору. А тот, вырываясь из рук сторожа, плачущим голосом говорил: — За что? За что? а?
. Подходя к домику в три окна, красиво спрятавшемуся за палисадником, он замедлил шаги, поправил свою сумку, фуражку на голове, переложил письма из руки в руку, а когда поравнялся с средним окном дома, — предупредительно кашлянул и остановился.
Тотчас же в зелени цветов на окне и между веток сирени в палисаднике показалось лицо молодой женщины, и голосом, полным тревоги и надежды, она спросила:
— Вам и сегодня нет, — с сожалением сообщил почтальон, вежливо прикладывая руку к козырьку фуражки.
Лицо женщины скрылось; почтальон поднялся на цыпочки, заглянул в окно, вздохнул и пошёл дальше, махнув рукой и сурово наморщив брови. Сделав шагов десять, он вдруг плюнул и довольно громко проговорил:
— Ах, брандахлыст чёртов! Такую женщину и. — Он сконфузился, не кончив фразу, оглянулся вокруг и, дёрнув себя за ус, быстро пошёл дальше.
Был ясный июньский день; с безоблачного неба на землю лился зной. Улица была пустынна; за заборами садов стояли деревья, и листья их были неподвижны, точно замерли в знойной истоме. * * *
Часов в девять вечера почтальон снова шагал по этой улице мимо домика в три окна, но уже без сумки, неторопливо, как человек, вышедший на прогулку. На нём был белый китель, только что выстиранный и выглаженный, о чём свидетельствовали блестевшие швы. Молодое усатое лицо смотрело озабоченно, и густые брови над большими серыми глазами — нахмурены. Он уже не кашлянул, когда поравнялся с окнами серенького домика за палисадником, а только взглянул на него и, не изменяя походки, прошёл мимо. С начала весны он носил письма в этот дом часто — почти каждый день; потом они приходили реже, наконец, стали появляться раз в неделю, а вот теперь их нет уже десятый день. Их всегда ждали с нетерпением и, принимая, — оживлялись, тотчас же разрывали их и читали тут же у окна с весёлым, сияющим радостью лицом. Почтальону всё это доставляло большое удовольствие; он подавал письма с улыбкой, ему в ответ тоже дружески улыбались; иногда он, подавая письмо, слышал такой хороший, душевный смех; раза два его даже спросили. Один раз: — Вы, наверное, очень устаёте? А другой: — Не правда ли, как жарко сегодня? Оба раза он с весёлым смехом согласился и с тем, что он устаёт, и с тем, что ему жарко. А теперь ему больше не улыбаются и если спрашивают, есть ли письмо, так всегда таким сухим и сердитым голосом, точно это он виноват в том, что писем больше нет. Это ему очень обидно и неприятно, и, когда в конторе он разбирает свою долю почты, ему ужасно хочется встретить письмо с адресом, написанным твёрдым мужским почерком: 'Город Н. Крайняя улица. Вере Даниловне Сосиной'. Но такого письма всё нет. * * * Выйдя из улицы в поле, почтальон пошёл к роще, рисовавшейся недалеко от окраины города тёмно-зелёной полосой. Нужно было перейти через овраг, поросший густым кустарником; он спустился в него по крутой тропинке, сорвал по дороге ветку и пошёл по дну оврага, сдвинув шапку на затылок и похлёстывая себя прутом по голенищу сапога. Иногда он на секунду закрывал глаза, и тогда пред ним вставало овальное бледное лицо женщины с тонкими бровями, всё в пепельных кудрях, падавших и на лоб и на розовые щёки. Голубые, светлые и весёлые глаза улыбались так ласково и хорошо, — точно гладили по сердцу. Он вздыхал и тоже улыбался, покачивая головой от удовольствия вспоминать лицо этой женщины. Вдруг он услыхал недалеко от себя в кустах что-то, похожее на вздох. Он остановился и, изобразив на лице внимание, вслушался. Звук раздался снова. Слева от него, сквозь зелень, он увидал кусок розовой материи, и что-то толкнуло его туда — ближе. — Вера Даниловна! Встаньте, сделайте божескую милость! — говорил он взволнованным шёпотом, стоя над женщиной, бившейся в рыданиях на земле. — Ну разве это возможно — посудите сами! Позвольте вас поднять? Она всё рыдала, не отвечая ему. Он стал нелепо размахивать руками, не зная, что делать. — Ах, господи! Ну какое здесь место для вас? Пойдёмте, Вера Даниловна! А? Да. разве можно так убивать себя? Земля сырая к тому же. можете насморк схватить. — Уйдите прочь! — кинула она ему между рыданиями. - Разве я теперь могу уйти! — с изумлением пожал он плечами и опустился перед ней на землю. — 'Уйдите!' Как это можно? А вы тут. Я каждый день. всё насчёт вас думаю, как и что. Такая вы, можно сказать. красавица и добрая. Я-с все ночи. то есть, так сказать, — вами живу. Пойдёмте отсюда Христа ради! — Оставьте меня. - Вера Даниловна! Да. невозможно это! Я всей душой, а вы одна здесь останетесь и в таком плачевном положении. Да. чёрт с ним, с анафемой! Стоит убиваться о всяком шарлатане! Будь ему неладно. Мало нашего брата — вам? Такая-то красавица! Да любого. только пальчиком поманите. А ему, этому вашему писателю. Позвольте узнать, кто таков? Я ему все рёбра искрошу. всю морду. в кровь-с! - Дурак! — вдруг, вскочив на ноги, крикнула она ему. Глаза, опухшие от слёз, гневно сверкали, и бледные губы тряслись. - Нахал! Он так и остался на коленях, на земле, с открытым ртом и вытаращенными глазами. Мимо него мелькнуло розовое платье и скрылось, сопровождаемое тихим шелестом кустов. Темнело. В овраг сползали и ложились на зелень кустарника ночные тени; сильно пахло сыростью, и где-то щебетала птичка. А на небе, бархатно-мягком и ясно-синем, вспыхивали звёзды. - Господи! — прошептал почтальон, садясь на землю и обнимая колена руками. Потом он печально покачал головой и снова вполголоса произнёс: — Ах, господи! И после этого долго сидел без движения. Было уже совсем темно, когда он поднялся с земли и оглянулся вокруг. В овраге всё было мертвенно-тихо. — Ну и ловко она меня обтяпала! — сказал почтальон и стал подниматься в гору, уходя из оврага. * * * На рассвете он шёл по одной из городских улиц, пьяный, сильно шатаясь, и громко бормотал: — Да, так вы этак со мной? Ага, понял! Покорно благодарю! Я, значит, к вам с развёрзнутым сердцем, а вы сейчас р-рыло в сторону и неприлично лаетесь? Очень хор-рошо! А поз-звольте узнать, за какую провинность? а? Нет, — подождите-с? Почему-с? Я — что? Вы рыдаете — разве я бесчувственный скот? Я с развёрзнутой душой иду и говорю. Пошлите его к чёрту, если он вас не мог понимать. т-такую м-милую женщину. значит, он — мерзавец! Прохвост! В харю дам ему — имею пр-раво. - Не ори ты, ваше благородие, а то в часть, — сказал ночной сторож, являясь у самого носа почтальона. - Это что? Тоже человек? Прекрасно. прощай; ты, наверное, тоже скотина; ухожу. я не буду больше обращать внимания. на скотов. Я сам скот, но я с чувством. Понял? Я чего хотел, скажи? — Выпить ты хотел, ну, и выпил, а теперь иди домой, — благодушно посоветовал сторож. — И пойду, непременно. Но жалеть я тебя не стану — дудки! Издыхай ты, — плюну и пройду мимо. Не хочу больше. да. Потому я тебя могу жалеть, но ты меня за это можешь оскорбить. Ах ты, м-морда! Не хочу тебя жалеть, — ты свинья! Раздался трескучий, оглушающий свисток, и в ответ ему недалеко прозвучал другой. - Вот мы те сейчас утихомирим, — сказал сторож, взяв почтальона за локти и припирая его к забору. А тот, вырываясь из рук сторожа, плачущим голосом говорил: — За что? За что? а?
Вы можете изучить и скачать доклад-презентацию на тему ПРОФЕССИЯ -ПОЧТАЛЬОН. Презентация на заданную тему содержит 16 слайдов. Для просмотра воспользуйтесь проигрывателем, если материал оказался полезным для Вас - поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок и добавьте наш сайт презентаций в закладки!
Цель: систематизировать знания детей о труде работников почты Задачи: расширять представление о труде взрослых, его необходимости и общественной деятельности; расширять словарь детей; формировать взаимопонимание, взаимопомощь, самостоятельность.
Кто стучится в дверь ко мне С толстой сумкой на ремне, С цифрой 5 на медной бляшке, В синей форменной фуражке? Это он, Это он, Ленинградский почтальон.
Письмо Само Никуда не пойдет, Но в ящик его опусти Оно пробежит, Пролетит, Проплывет Тысячи верст пути.
Только в конверте лист бумаги станет письмом, посылка – посылкой, бандероль – бандеролью. А на конверте, посылке и бандероли должны быть написаны адрес получателя и адрес отправителя, обязательно почтовая марка и индекс страны, куда направляется письмо, бандероль или посылка.
И снова письма, посылки и бандероли попадают на почту, где их разбирают по адресам, ставят штамп и разносят по адресам.
А что еще приносят нам почтальоны? Открытка В Дубровку, Посылка В Покровку, Газета На станцию Клин. Письмо В Бологое. А вот заказное Пойдет за границу - в Берлин.
А теперь повторим то, что мы узнали: АДРЕСАТ – человек, которому адресованы почтовые отправления. Почто́вый и́ндекс — последовательность букв или цифр, добавляемая к почтовому адресу с целью облегчения сортировки корреспонденции, в том числе автоматической. В настоящее время подавляющее большинство национальных почтовых служб использует почтовые индексы.
Честь и слава почтальонам, Утомленным, запыленным. Слава честным почтальонам С толстой сумкой на ремне!
Почтальон – сотрудник почтового отделения, разносящий письма, прессу и пр. корреспонденцию адресатам. Кстати, в 2021 году центр профориентации ПрофГид разработал точный тест на профориентацию. Он сам расскажет вам, какие профессии вам подходят, даст заключение о вашем типе личности и интеллекте.
Особенности профессии
Это старинная профессия, которая по существу мало изменилась за несколько столетий своего существования. Как и 200 лет назад почтальон забирает корреспонденцию, поступившую в почтовое отделение, и разносит её получателям.
Зарплата почтальона на декабрь 2021
Несмотря на то, что бумажные письма люди пишут друг другу всё реже, бумажных газет и журналов выписывают всё меньше, пакет с корреспонденцией весит внушительно. Отсортированную и сгруппированную почту необходимо развезти по опорным пунктам, которые располагаются в разных кварталах закреплённого за почтальоном участка. Развозкой занимается шофёр.
Затем почтальон отправляется по маршруту (если в городе, то обычно пешком), забирает в опорном пункте порцию корреспонденции и разносит её по адресам. Затем – следующий опорный пункт. И так, пока не будет доставлена вся почта.
При такой работе приходится очень много времени проводить на ногах, держать в памяти множество адресов, лиц, имён… Но, как говорят знающие люди, трудно только с непривычки.
Кроме того, для облегчения задачи почтальонам выдают сумки-тележки. Для обороны от злых собак или невменяемых граждан (бывает и такое) они носят газовые баллончики.
Минус профессии – невысокая зарплата при значительной физической нагрузке. Но есть и плюсы. Почтальон постоянно общается с людьми, и с годами он становится почти своим для многих жителей своего участка. Ещё преимущество: при такой работе человеку точно не грозит гиподинамия. И наконец, чтобы овладеть этой профессией не требуется специального образования. В то же время, она может быть стартовой для тех, кто хочет получить образование в области почтовой связи.
Рабочее место
Почтальон работает в почтовом отделении. За ним закреплён свой участок, на котором он разносит корреспонденцию.
Важные качества
Профессия почтальона предполагает хорошую память, в том числе зрительную, способность ориентироваться на местности, внимательность, умение концентрировать и распределять внимание, вежливость, опрятный внешний вид.
Заболевания опорно-двигательного аппарата, органов дыхания, сердечнососудистой, нервной системы, снижение слуха и зрения, которое невозможно компенсировать специальными средствами, являются противопоказаниями.
Знания и навыки
Почтальон должен знать порядок работы с разными почтовыми отправлениями, правила обработки корреспонденции и доставки адресатам; знать расположение домов на своём участке.
Обучение на почтальона
Профессию почтальона можно получить, устроившись на работу в почтовое отделение. Для этого достаточно школьного образования. Продолжить образование можно в колледже, техникуме, институте.
Читайте также: