Проблема преемственности и несоизмеримости правовых теорий реферат

Обновлено: 05.07.2024

Понятие методологии юридической науки. Метод, методологический принцип, методологическая стратегия, методология: соотношений понятий. Эмпирический и теоретический уровни юридического познания. Метод и теория. Структура и функции научной теории. Проблема преемственности и "несоизмеримости" правовых теорий.

Проблемы классификации методов. Методы научного и философского познания права. Юридическая наука и юридическая техника. Юридико-технические методы.

Классические и постклассические методологии познания права: общая характеристика. Концепция универсального научного метода в классической науке. Осознание специфики методологии социогуманитарного знания и требование методологической рефлексии в постклассической науке. Плюрализм и комплементарность методов в современной юридической науке. Междисциплинарный характер современного правоведения.

Классические методы юридической науки. Логические методы. Диалектический метод. Понятие, предмет, задачи и практическое значение догматического метода. Нормативный метод. Историко-правовой метод. Сравнительно-правовой метод.

Постклассические методы юридической науки. Герменевтический метод в юридической науке. Семиотический метод и аналитическая стратегия в правоведении. Метод юридической деконструкции. Интегральная (синтезирующая) стратегия в юридической методологии. Системный подход и структурно-функциональная стратегия. Системный подход и синергетика. Трансцендентальная феноменология и стратегия "жизненного мира человека". Антропный принцип в юридической методологии. Интерсубъективность как принцип юридической методологии. Принцип историзма в юридической методологии. Культурологический принцип юридической методологии. Коммуникативный принцип юридической методологии.

Тема 3. Общие и частные методы юридической науки

Принцип историзма в юридической методологии. Культурологиче-

ский принцип юридической методологии. Интегральное правопознание.

Коммуникативный вариант правопознания.

Частнонаучные методы юридической науки( Социологический метод исследования государства и права. Психологический метод. Методы кибернетические. Системный подход и структурно-функциональная стратегия. Статистический метод.)

Специфические методы юридической науки(Формально-юридический метод. Правовой эксперимент. Изучение правового сознания. Метод юридической деконструкции. Интегральная(синтезирующая) стратегия в юридической методологии. Место сравнительного метода в методологии юридической науки).

Тема 4. Формирование юридических типов научного познания

Социокультурные факторы формирования юридических типов научного познания. Проблема исторического возраста юридической науки. Юридический тип научного познания и правопонимание. Тип правопонимания и методология познания права.

Классический тип научной рациональности и особенности классической юридической науки. Болонская школа юристов и схоластический метод анализа и синтеза. Юснатурализм и юридический позитивизм: различие методологических стратегий. Рационалистические методы в классической юридической науке: дедуктивно-аксиоматический метод классического юснатурализма. Эмпирические методы в классической науке: индуктивный метод юридического позитивизма. Этатистский и социологический позитивизм в правоведении. Методы догматической юриспруденции. Методы социологического позитивизма. Историческая школа права и принцип историзма в юридических науках.

Постклассический тип научной рациональности и специфика постклассической юридической науки. Психологический вариант правопонимания. Лингвистическая революция и постклассические варианты правопонимания. Аналитическая юриспруденция. Феноменологическое правоведение. Правовая герменевтика. Правовой экзистенциализм. Постструктурализм в правоведении. Формирование интегрального правопонимания. Коммуникативные стратегии в современной юридической науке.

Проблема преемственности Российской правовой политики.

Кафедра Истории и права

Преподаватель: Кан Григорий Семенович

Студент: Троян Наталья Сергеевна

Изменения в праве в период реформирования СССР и его распада (1985-1991гг.). 4

Гражданское право. 5

Трудовое право. 6

Государство и право Российской федерации в период 1992г.-н.в. 8

Внешние последствия распада СССР для России. 8

Форма государственного единства по Конституции Российской Федерации 1993 года. 8

Развитие права. 11

Список литературы. 12

Преемственность понимается как использование преемником чего-либо принадлежащего предшественнику. В истории России, когда меняются государственные устои, направления и виды экономики, проблема преемственности занимает далеко не последнее место. На государственном уровне мы будем рассматривать преемственность как стремление нового правительства (руководства) к уже поставленным до него целям и стремление решать уже намеченные до него задачи, используя частично или полностью методы смещенного правительства (руководства). Предлагаю проследить эту проблему в период особо сложный для России: в период реформирования СССР и его распада (1985-1991 гг.), а также в период реставрации капитализма в Российской Федерации (1992г – н.в.). Что же изменилось в нашей стране, и от чего не захотели отказаться?

Другая тенденция – обновление законодательства, связанное на первом этапе – до 1989 г. - с необходимостью регулирования процессов либерализации и демократизации социалистического общества, государства и экономики, а в последующем – с созданием правовой базы перехода к многоукладной экономике, рынку на основе частной собственности, свободы предпринимательства и приватизации. Это последнее законодательство опирается на изменения Конституции 1990-1991 гг. в части экономической и политической системы государства и первоначально представлено отдельными актами. В последний год существования СССР были достигнуты уже и первые результаты в общесоюзной систематизации соответствующего законодательства.

Развитие права в этот период идет под воздействием многочисленных изменений в Конституции СССР и республик, принятия новых законов высшими представительными органами власти Союза и республик, а также на основании указов Президента СССР и глав республик и других подзаконных актов. Правда, Законом от 24 сентября 1990 года Президент СССР получил законодательные права, а впоследствии аналогичные полномочия получил и Президент России.

Коротко остановимся на особенностях развития наиболее важнейших отраслей права.

Гражданское право.

Гражданское право развивается на основе тех же закономерностей, что и другие отрасли права. Последний период (до 1989 года) характеризуется изменениями, не порывающими с социалистическими принципами.В это время принимаются нормы, обеспечивающие расширение хозяйственной инициативы предприятий и граждан. Важнейшие законодательные акты этого периода: Законы об индивидуально-трудовой деятельности, о кооперации, об аренде, о совместных предприятиях.

Последующее развитие происходит под воздействием начавшегося перехода от планово-распределительной экономики к рыночной и от государственного монополизма к многоукладности, что необходимо было обеспечить соответствующими изменениями в гражданском праве. Этот период характеризуется внесением изменений принципиального характера.

Прекращается монополия на внешнеэкономическую деятельность. Теперь любое лицо имело право осуществлять эту деятельность, правда, до определенного времени на основании получения соответствующей лицензии.

Разрешаются иностранные инвестиции. В частности, Указ Президента СССР от 26 октября 1990 года предусматривал право иностранных инвесторов – юридических и физических лиц создавать предприятия в долях с советскими участниками (юридическими и физическими лицами) или со 100%-ным иностранным капиталом и право реинвестиции прибыли или ее вывоза.

Трудовое право.

Происходят изменения в порядке оформления отношений между работником и работодателем. Появляется новая форма трудового договора – трудовой контракт.

Мы коснулись изменений только в двух важнейших отраслях права в силу того, что они носили принципиальный, системообразующий характер. Изменения происходили и в других отраслях.

Внешние последствия распада СССР для России.

Внутренние перемены в нашей стране происходили на фоне достаточно сложных процессов международной жизни. Несмотря на позитивные последствия прекращения конфронтации со странами Запада, распад СССР привел к неблагоприятным последствиям для нашего государства. В первые годы своего самостоятельного существования Российская Федерация, унаследовав правопреемство великой державы – СССР, будучи охвачена вместе с другими бывшими республиками СССР острым внутриполитическим кризисом, не могла, да и не хотела играть самостоятельную роль в международных делах. Этим поспешили воспользоваться США, которые взяли на себя функцию мирового жандарма с помощью полностью подконтрольного им военного блока НАТО. Психология реванша подтолкнула западные страны к началу продвижения этого блока на восток к границам России. США объявляет зоной своих интересов районы мира, исторически традиционно контролируемые Россией. В результате таких действий был утрачен уникальный шанс построения нового демилитаризованного демократического мирового порядка под эгидой ООН.

Форма государственного единства по Конституции Российской Федерации 1993 года.

Итог многочисленным дискуссиям на тему, какой быть будущей форме государственного единства новой России, политической практике времен паралича власти, подвела конституция, которая была принята в декабре 1993 года. Конституция в статье 4 утвердила единство и суверенитет России, верховенство Конституции и федеральных законов России на всей ее территории, единое гражданство.

В Соответствии со ст. 65 Российская Федерация состоит из следующих субъектов:.21 республики, 6 краев, 49 областей, двух городов федерального значения – Москвы и Санкт-Петербурга, одной автономной области – Еврейской, 10 автономных округов. Все субъекты Федерации равны между собой (ст. 5). Это положение является свидетельством принципиальной новизны формы государственного единства России, установленной Конституцией 1993 года. Никогда еще в истории нашего Отечества (Российской империи, СССР и России) не было такого, чтобы все без изъятия части государства рассматривались как равноправные субъекты. Относительное равенство субъектов Российской Федерации определяется единством их конституционных прав и одинаковым представительством в законодательном органе власти – Федеральном Собрании, причем Совет Федерации, формируемый из представителей от исполнительных и представительных органов власти, по два депутата от каждого субъекта Федерации, по сути дела, играет роль верхней палаты парламента и, кроме того, решает вопросы, принципиальные для субъектов Российской Федерации.

Конституция Федерации допускает прием в российскую Федерацию и образование новых субъектов, но не предусматривает право на выход из ее состава, несмотря на то, что в преамбуле и ст. 3 Конституции говорится об общепризнанных принципах равноправия и самоопределения как о важнейших основаниях федеративного устройства Российской Федерации. Статус субъекта Российской Федерации определяется Конституцией России и нормативным актом данного субъекта Федерации, принятым его представительным органом власти, в республиках - Конституциями, а в остальных субъектах Федерации - Уставами. Конституция предполагает, что статус субъекта Российской Федерации может быть изменен, но только с его согласия (п. 51 ст. 66). Соотношение прав России и субъектов Федерации по отношению к территории определяет ст. 67, которая говорит, что территория России включает территории ее субъектов, внутренние воды и территориальное море, воздушное пространство над ними. Границы между субъектами Российской Федерации могут быть изменены только с их взаимного согласия (п. 3 ст. 67).

При подготовке новой Конституции России широко использовались варианты решения проблем, проработанные в ходе реформирования СССР. Например, вопрос о разграничении компетенции между федеральными органами власти и субъектами Федерации. Конституция России предусматривает, что часть вопросов находится в исключительном ведении федеральных органов власти, другая – в совместном ведении Федерации и ее субъектов, а третья – в исключительной компетенции субъектов Федерации. В соответствии с п. 3 ст. 11 Конституции, разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами власти субъектов Федерации осуществляется Конституцией Российской Федерации, федеральными законами и договорами.

К исключительной компетенции федеральных органов власти отнесены важнейшие вопросы жизни всей Федерации в целом: федеральное законодательство и его исполнение, территория, федеративное устройство, регулирование и защита прав человека, федеральные органы власти, федеральный бюджет, налоги, финансовая система, федеральная собственность, общие коммуникации транспорта, связи, информации, энергетики, ядерные и космические программы, внешние отношения России, оборона и оборонное производство, оружие, границы, судоустройство, прокуратура, уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство, амнистия и помилование. Гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство, коллизионное право, метрическая система и стандарты, картография, бухгалтерский учет и статистика, награди и почетные звания, федеральная государственная служба. В соответствии со ст. 76 Конституции по предметам ведения Российской Федерации принимаются федеральные конституционные законы и федеральные законы, имеющие прямое действие на всей территории Российской Федерации.

К совместной компетенции Федерации и ее субъектов отнесены такие вопросы, как: соответствие нормативных актов субъектов Российской Федерации Конституции Российской Федерации и федеральным законам, защита прав человека, разграничение государственной собственности, вопросы владения, пользования и распоряжения природными ресурсами, природопользование и охрана окружающей среды, охрана памятников истории и культуры, общие вопросы воспитания, образования, науки, культуры, физкультуры и спорта, координация вопросов здравоохранения, охрана семьи, социальная защита и социальное обеспечение, осуществление мер по борьбе с бедствиями и ликвидация их последствий, установление общих принципов налогообложения и сборов в Российской Федерации, административное, административно-процессуальное, трудовое, семейное, жилищное, земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды, кадры судебных и правоохранительных органов, адвокатура, нотариат, защита среды обитания и традиционного уклада жизни многочисленных этнических общностей, установление общих принципов организации системы органов государственной власти и местного самоуправления, координация международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации, выполнение международных договоров Федерации. Таким образом, к совместной компетенции Федерации и ее субъектов отнесены все важнейшие вопросы, затрагивающие обе стороны. По предметам совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов издаются федеральные законы и принимаемые в соответствии с ними законы и иные нормативно-правовые акты субъектов России. Причем федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам.

Вне полномочий Федерации, как исключительных, так и в рамках совместного ведения с субъектами Федерации, субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти на своей территории. В частности, к компетенции субъектов Федерации в соответствии со ст. 77 Конституции отнесено право самостоятельно устанавливать собственную систему органов государственной власти, учитывая общие принципы организации представительных и исполнительных органов государственной власти, установленные федеральные законы. Гарантией вмешательства федеральных властей в осуществление властных полномочий по предмету своего ведения субъектами Федерации служит установленное п. 6 ст. 76 Конституции правило, в соответствии с которым в случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации, изданным в соответствии со своими полномочиями (по вопросам, отнесенным к исключительной компетенции субъектов Федерации), действует акт субъекта. Это положение находится в очевидном противоречии с п. 2 ст. 4 - одной из основополагающих статей Конституции, устанавливающей верховенство Конституции и федеральных законов на всей территории российской Федерации.

Разграничение полномочий между органами власти Федерации и ее субъектов, система разделения властей потребовали создания механизма защиты установленного порядка. В этой связи Конституционному суду вменяется в обязанность рассматривать дела о несоответствии актов субъектов Российской Федерации, а также договоров между Федерацией и субъектами Конституции и федеральным законом России. Конституционный суд решает споры о компетенции, возникающие как между органами власти субъекта Федерации, так и между органами власти Федерации и органами власти субъектов Федерации. Президент России имеет право в соответствии со ст. 85 Конституции до решения суда о неконституционности акта органа исполнительной власти субъекта Федерации, приостановить его действие. Президент России может использовать согласительные процедуры в случае противоречия между федеральными властями и властями субъекта Федерации, а также между властями субъекта Федерации.

Развитие права.

В этот период продолжается процесс формирования современной правовой системы, который был начат в предшествующий период еще в рамках СССР. Процесс имеет две ярко выраженные тенденции. С одной стороны, идет создание базы правового регулирования новых отношений, экономического и политического строя. Здесь мы видим и появление совершенно нового законодательства, которого раньше не было, например антимонопольного, забастовочного и т.д., и новый подход в правовом регулировании известных отношений, например налоговых, банковских и т.д. С другой стороны, начинается третья за период после Октябрьской революции кодификация российского законодательства, основанная на происходящих изменениях.

2. Исаев И.А. История государства и права России: Учеб. Пособие. – М.: Юрист, 1993. – 272с.

3. Основы Российского права. Хрестоматия/ Сост.: В.В. Шкатулла, М.В. Шкатулла. – М.: Высшая школа, 1997 – 319с.

4. Коржихина Т.П., Сенин А.С. История российской государственности. – М., 1995, 352 с.

НЕСОИЗМЕРИМОСТЬ ТЕОРИЙ

Описание
Алфавитный указатель
Арабская философия
Индийская философия
Китайская философия
Русская философия
Этика
Авторы
Приложения

НЕСОИЗМЕРИМОСТЬ ТЕОРИЙ (в философии науки) – тезис, согласно которому невозможно определить рациональные критерии для сопоставления, сравнения различных теорий, относящихся к одной и той же эмпирической области. Понятие несоизмеримости заимствовано из греческой математики, где оно означало отсутствие общей меры. Отрезки некоторой длины считались соизмеримыми, если существует некая общая мера их сравнения. Не все отрезки соизмеримы: диагональ квадрата несоизмерима с его стороной. В философию науки понятие несоизмеримости теорий было введено в нач. 70-х гг. Т.Куном и П.Фейерабендом. Авторы тезиса о несоизмеримости теорий обратили внимание на то, что последовательно сменяющие друг друга фундаментальные научные теории, описывая один и тот же круг эмпирических данных, исходят из различных онтологических допущений, оперируют одинаковыми по имени, но разными по смыслу понятиями, ставят в центр исследовательской деятельности разные проблемы. При этом приверженцы старой и новой парадигм используют разные критерии оценки и отбора теорий (эти критерии оказываются парадигмально зависимыми), в связи с чем возникает вопрос: возможно ли (и если да, то как) сравнение и выбор между теориями?

Можно выделить две формулировки тезиса о несоизмеримости теорий, разных по силе и содержанию (соответственно ТН1 и ТН2). Согласно ТН1, нет общей, сохраняющейся при переходе от одной теории к другой основы для их сравнения. Согласно ТН2, не существует абсолютных оценок, на основании которых можно было бы сделать однозначный выбор между теориями.

Сторонники ТН1 утверждают, что традиционные представления базируются на двух неверных предпосылках. Одна из них состоит в предположении, что смысл терминов, общих для двух теорий, сохраняется при переходе от одной теории к другой. Другая состоит в предположении, что существует если и не теоретически свободный, то по крайней мере нейтральный по отношению к сравниваемым теориям язык наблюдения.

Изменение смысла понятий порождает проблемы двоякого рода. Одна из них относится к области психологии науки. Неинвариантность смысла одних и тех же (по имени) терминов затрудняет взаимопонимание между приверженцами различных парадигм, в связи с чем нетривиальным становится вопрос о коммуникации между ними. Другая проблема является эпистемологической и касается сравнения теорий, невозможность которого как раз и утверждается в ТН1. Многие исследователи отмечали, однако, что вопреки мнению сторонников ТН1 изменение смысла понятий не является помехой для сравнения теорий. Если вслед за Г.Фреге проводить различие между смыслом (интенсиональностью) и референтностью (экстенсиональностью) термина, проблема становится разрешимой. При установлении отношения противоречия между следствиями теорий, которое требуется для выбора между теориями, стабильность смысла не является необходимой. Если две теории имеют перекрывающиеся области приложимости (в случае с двумя последовательными теориями это условие выполняется), то, несмотря на изменение смысла общих терминов, следствия этих теорий могут быть сравнены благодаря тому, что термины имеют общую референтность. Другая трудность – отсутствие нейтрального по отношению к последовательно сменяющим друг друга теориям языка наблюдения – является действительно реальной в связи с тем, что эти теории используются при интерпретации экспериментального результата, который призван сыграть роль проверочного по отношению к ним. В ряде работ было показано, однако, что в познании существует слой эмпирических данных, который, являясь теоретически нагруженным, тем не менее оказывается нейтральным по отношению к сравниваемым теориям, поскольку в его интерпретации участвуют другие, отличные от сравниваемых теории. Он и способен сыграть роль языка наблюдения, нейтрального по отношению к сравниваемым теориям.

Т.о., ТН1 является слишком сильным для того, чтобы соответствовать реальному процессу познания. Вопреки утверждениям сторонников ТН1 существует возможность сравнения теорий уже на экспериментальной почве. Неполнота и неоднозначность такого сравнения отчасти компенсируется применением различных внеэмпирических соображений, напр. сравнительной простоты или различных эстетических соображений.

Сторонники тезиса о несоизмеримости теорий считают справедливым не только ТН2, но и ТН1. Характерна в этом плане позиция П.Фейерабенда. Признание в качестве справедливого ТН1 служит для него основанием для поисков внеэмпирических стандартов оценки теорий. П.Фейрабенд указывает на целый ряд формальных и неформальных критериев сравнения теорий. Однако он считает, что эти требования в значительной степени субъективны. Утверждая на этом основании неизбежность превращения оценки и отбора теорий из рутинной процедуры в комплексное решение, опирающееся на борьбу мнений, предпочтений и т.п., Фейерабенд делает вывод о невозможности рациональной реконструкции процесса смены фундаментальных научных теорий. В современной литературе этот вывод подвергается основательной критике.

1. Кун Т. Структура научных революций. М., 1975;

3. Feyerabend P.К. Explanation, Reduction and Empiricism. – Minnesota Studies in the Philosophy of Science: Scientific Explanation, Space and Time. Minneapolis, 1962, vol. 3, p. 28–97;

4. Putnam H. Mind, Language and Reality. Philosophical Papers, vol. 2. Cambr., 1979.

Следует заметить, что тезис Куна—Фейерабенда исходно не был сформулирован достаточно четким образом. Однако он явно располагал к иррационалистическим интерпретациям, которые не заставили себя ждать. Многочисленные дискуссии вокруг этой темы показали, что ключевая интуиция, питающая проблему несоизмеримости, затрагивает действительно важную проблему философии науки. Но попытки прояснить ее столкнулись с новыми трудностями различного порядка. Состояние проблемы было отягощено и разросшейся доксографией, т.е. постоянным обсуждением мнений, вторичным выяснением того, кто из авторов что говорил и кто был не так понят. Итак, наслаивающиеся разночтения неверо-

' Feyerabend РК. Explanation, reduction, and empiricism / И. Feigl. G. Maxwell (eds.). Minnesota Studies in the Philosophy of Science. Vol. 3. Minneapolis. 1962; Feyerabend P.K. How to Be a Good Empiricist / B. Baumrin (ed.). Philosophy of Science (The Delavare Seminar. Vol. 2). New York, 1963; Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

! Kuhn T.S. Reflexions on my Critics/Criticism and the Growth of Knowledge, ed./. Lakatos, Л. Musgrave. Cambridge, 1970. P 266.

ятно осложнили дело. Пожалуй, мало найдется тем последних десятилетий, которые носили бы настолько запутанный характер. Обилие различных интерпретаций этой проблемы лишь указывает на то, что она до сих пор не имеет окончательного решения (если она вообще может его иметь). Возможно, это вообще один из самых сложных вопросов современной философии.

Формулировки проблемы несоизмеримости

Существуют множество формулировок тезиса несоизмеримости.

Назовем два варианта, которые можно считать крайними. Наиболее узкий смысл касается значений терминов, используемых спорящими сторонами. Эта формулировка восходит к взглядам самих Т. Куна и Т. Фейерабенда и предполагает, что в различных теориях входящие в них термины, выглядящие одинаковыми, имеют различные значения. Наиболее широкий смысл хорошо отражен американским философом Ричардом Рорти. Р. Рорти справедливо полагает, что перевод проблемы в плоскость значений (т.е. в семантический план) не является адекватным, на самом деле проблема несоизмеримости сводится к проблеме достижения согласия. Иными словами, соизмеримость — это возможность нахождения таких правил для спорящих сторон, которые позволяют достичь рационального согласия там, где утверждения двух сторон конфликтуют1.

Между этими вариантами находится масса промежуточных, которые полагают, например (приведем некоторые для иллюстрации), что несоизмеримые теории не могут быть подведены под дедуктивные отношения (П. Фейерабенд), что они не имеют ни одного общего утверждения (П. Фейерабенд), что они занимаются решением различных проблем (Я. Хакинг), что невозможно выразить или перевести принципы одной теории в словаре другой (Д. Дэвидсон, П. Черчланд), что нет объективных стандартов оценки теорий, которые могли бы охарактеризовать одну теорию как лучшую относительно другой (Д. Моберг), и многие др.2

Ясно, что различные формулировки авыделяют различные аспекты проблемы несоизмеримости. В ходе дискуссий было открыто множество плоскостей, в которых можно ее обсуждать. Существенным моментом явилось смыкание проблемы несоизмеримости с семантическими темами [64] [65] интерпретации и перевода. Это вывело ее на уровень фундаментальных проблем смысла, истинности, объективности, понимания.

Рассмотрим вкратце некоторые влиятельные точки зрения, относящиеся к проблеме несоизмеримости.

Пожалуй, общей исходной интуицией исследователей, которые пытались предложить положительное решение проблемы, было осознание того, что тезис несоизмеримости базируется на слишком сильных допущениях.

Действительно, он предполагает настолько значительную смену ориентиров при переходе от одной теории к другой, что коммуникация между учеными должна оказаться практически невозможной. Но ведь в реальной научной практике сообщество, как показывает история, оценивает обе парадигмы. Разумеется, взаимопонимание конфликтующих точек зрения может в горячие периоды истории науки оказываться под вопросом. Однако весь процесс перехода все же сопровождается сравнением, оценкой, накоплением разумных оснований для выбора лучшей теории. Все это вселяет определенные надежды на позитивное решение проблемы. Но у нас, по всей видимости, нет оснований ожидать, что будет найден однозначный стандарт приведения теорий к общему знаменателю. Это означает, что положительное решение проблемы несоизмеримости может состоять лишь в отвержении крайностей релятивизма.

При этом мы оказываемся существенно связанными с холистической и прагматистской позицией. Она исходит из того, что весь наш опыт (в т.ч. язык и все языковые значения) представляет собой сложный целостный комплекс и что освоение значений языка рождается из освоения целостной социальной практики.

Точный перевод с одного языка на другой невозможен с точки зрения некоего абстрактного логико-семантического идеала, но он нам и не нужен, т.к. сама эта абстракция является достаточно сомнительной.

Если прокомментировать позицию Д. Дэвидсона, она может быть изложена следующим образом: существуют общие закономерности коммуникации, и они касаются всех ситуаций взаимопонимания, будь то конкретные задачи в одном языке или же в разных, относятся они к сходным или весьма отличным друг от друга социальным группам, в т.ч. это касается и сторонников разных научных теорий. Не существует никакой фатальной несовместимости, а есть единый процесс коммуникации, в котором, конечно, какие-то цели могут достигаться лучше, а какие-то — хуже. Но при действительном желании кого-либо улучшить свое понимание некоторой необычной системы взглядов это понимание всегда может быть улучшено.

Отметим, что подход Д. Дэвидсона основан на специальных разработках, опирающихся на логическую теорию истины А. Тарского и его собственную общую теорию интерпретации.

Проблема соизмеримости как философский водораздел

Но если проблема несоизмеримости теорий используется для защиты вненаучных практик, то это может означать лишь, что обсуждение этой проблемы вышло далеко за пределы первоначальной темы — проблемы динамики научного познания — и задействовало предельно общий контекст, связанный с глубокими проблемами современного общества и его культурно-мировоззренческих ориентиров. Иными словами, обсуждения на таком уровне весьма далеко отклонились от собственно анализа соотношения научных теорий.

Итак, можно сформулировать следующие два осторожных вывода. В многочисленных обсуждениях значение эффекта несоизмеримости теорий для научного познания было существенно преувеличено. Но представление о каком-либо универсальном стандарте рациональной сравнимости теорий и однозначного устранения разногласий следует считать недовлетворительным.

Мы рассмотрели состояние проблемы несоизмеримости на общем уровне обсуждения. Теперь мы обсудим более специальные аспекты этой темы — проблему уточнения взаимоотношений между научными теориями.

В динамике научного знания есть и разрывы, и преемственность. Но для адекватного понимания научного продвижения нам следует пройти между двумя крайностями. Неправомерно считать научную дисциплину (например, физику) как бы одной-единственной, непрерывно растущей теорией; но есть и противоположная опасность — считать историю научной дисциплины раздробленной на несоизмеримые теории, которые научное сообщество не может даже рационально обсуждать и оценивать.

Как же следует понимать отношения между сменяющими друг друга теориями?

Но открытие некумулятивного характера динамики науки вызвало к жизни опасность преувеличения разрывов между теориями. Тезис о несоизмеримости теорий явился ярким выражением крайности второго рода.

Если же не следовать за поспешными иррационалистическими интерпретациями обнаруженных качественных отличий теорий, можно увидеть, что и линейно-кумулятивная модель, и гипотеза абсолютной несоизмеримости одинаково предполагают некое упрощенное видение ситуации. Они обе базируются на утрированной альтернативе: либо межтеоретические отношения совершенно прозрачны, либо их нет вообще.

Но разумнее, пожалуй, было бы утверждать, что до этого межтеоретические отношения вообще не изучались сколько-нибудь внимательно. Отношения между теориями по большей части просто молчаливо полагались вполне понятными. Например, считалось очевидным, что механика сплошных сред сводима к механике материальной точки, термодинамика — к статистической механике и т.п. Инициированный Т. Куном пересмотр этих устоявшихся взглядов привел к открытию подлинного богатства интертеоретических взаимоотношений.

Общая задача построения адекватной концепции межтеоретических взаимоотношений была вполне прозрачно сформулирована К. Дилвор- том: концепция интертеоретических отношений должна описывать и объяснять как ситуации конфликта сменяющих друг друга теорий, так и суть прогресса, заключающегося в переходе от одной теории к другой. Причем сам К. Дилворт показывает, что пресловутое переключение гештальта — не такое уж безнадежное положение дел. Из этой метафоры тоже можно извлечь позитивное содержание. Дилворт предлагает на основе систематического развертывания этой аналогии т.н. гештальт-модель, которая позволяет совместить как конфликтность, так и прогрессивность в отношениях между сменяющими друг друга теориями[71] [72].

М. Форстер утверждает, что тезис Т. Куна о принципиальной несравнимости теоретических парадигм является спорным. М. Форстер показывает, что в научной практике, в частности, происходит сравнение не на уровне базовых теоретических конструкций, а на среднем уровне — уровне теоретических моделей (следствий из теории плюс вспомогательные допущения). Теоретические модели дают предсказания, и их вполне можно сравнить по предсказательной точности. Так, например, были сравнены планковская модель излучения черного тела с классической моделью, решение Эйнштейна проблемы перигея Меркурия с решением ньютоновской механики и т.п.2

Эффективная логическая техника для систематического изучения отношений между теориями с использованием целого спектра специальных понятий (дефинициональной вложимости, дефинициональной эквивалентности и др.) разрабатывалась в нашей стране В.А Смирновым, в т.ч. и для теорий, сформулированных в языках различной структуры[73].

Все эти примеры говорят о том, что научные теории действительно можно сравнивать, хоть это и непросто, а также, что проблема межтеоретических отношений требует дальнейших исследовательских усилий и что впереди обширное поле новых вопросов и новых перспектив.

Преемственность научных теорий

Какие элементы наследуют сменяющие друг друга теории?

Действительно, сообщество принимает новую парадигму с намерением решить оказавшиеся неприступными задачи, объяснить плохо поддающиеся пониманию явления. Поэтому новая теоретическая система всегда наследует хотя бы некоторое множество проблем старой, хотя и значительно пересматривает их и дает им новую трактовку. Кроме того, восходящая теория наследует ряд понятий старой (хотя и придает им уже другой смысл, обновляет их), сохраняет некоторые законы, а также более общие положения — принципы (скажем, законы сохранения, принципы симметрии). Часто какие-то элементы старой теории неуловимым образом подготавливают новые концептуальные ориентиры. (Как, например, по словам Л. де Бройля, теория Гамильтона—Якоби как бы уже подготавливает переход от классической механики к волновой1.)

Е.А Мамчур, Н.Ф. Овчинников и А.П. Огурцов отмечают, что можно говорить о преемственности научных теорий на трех уровнях — на уровне математического аппарата, на уровне понятий и на уровне фактов. Ситуация с наследованием математического аппарата — наиболее прозрачная (прежде всего здесь возможен предельный переход на уровне математического аппарата теорий). С понятиями и фактами дело обстоит сложнее (из-за изменения смысла, как минимум, некоторых понятий старой системы в новой и из-за феномена теоретической нагруженности фактов). Однако, как подчеркивают авторы, всегда сохраняется некоторая базисная инвариантность смысла научных понятий в переходе между теориями, и всегда сохраняется некий инвариант в массиве фактуального содержания, не зависимый от существенно отличающихся толкований его в различных теориях[74] [75].

Сложность и богатство самого универсума межтеоретических взаимоотношений не позволяют нам дать универсальное описание того, что именно и в каком виде сохраняется или изменяется при переходе от одной теории к другой. Достаточно вспомнить, что всякая научная теория не является замкнутым и формализуемым продуктом, но представляет собой сложное смысловое образование, уходящее корнями в принципиально неформализуемый содержательно-предпосылочный контекст. Вспомним и ту тривиальную истину, что ход научного познания непредсказуем. Что конкретно сохранится в будущей теории, мы никогда не можем знать заранее и в общем случае никогда не сможем указать, где следует ожидать выхода за рамки нынешних теорий или откуда грядет революция. Мы не можем ставить своей целью во что бы то ни стало сохранить какие-то достижения, ведь будущее обновление может отбросить представления, кажущиеся самыми незыблемыми.

Другой способ рассмотрения научных революций акцентирует внимание на их созидающем моменте. В таком ракурсе научная революция — это всегда прыжок вперед, интеллектуальный прорыв, значительное обновление научных знаний. В этом смысле не столь важно, сохраняется ли вообще что- нибудь из старой теории. Куда важнее то, что смена парадигм всегда имеет под собой серьезные основания и приносит серьезные достижения. Ведь научное сообщество никогда не проводит революцию развлечения ради. Поэтому если оно в конце концов приняло новую парадигму, значит, на то были действительно веские причины. Как минимум, с научной революцией обязательно открываются новые теоретические перспективы, интересные и далеко идущие возможности, которые старая парадигма была не в силах предложить. Эго означает, что научные революции всегда стоит приветствовать, а важнейшей характеристикой научного знания следует считать его постоянную обновляемость (а не постояннуюразрушаемостъ).

Вообще говоря, не столь уж интересно, что именно сохраняется после смены парадигм, сколько — что мы действительно при этом приобретаем, на какие новые горизонты выходим, какой нами достигается прирост. Ведь в этом и состоит смысл научных революций и научного продвижения вообще.

Открытие несоизмеримости, т. е. обнаружение таких величин, отношение которых не может быть выражено с помощью отношения целых чисел, является наивысшим достижением пифагорейской школы и поворотным этапом в развитии всей математики. По силе революционизирующего воздействия это открытие, сделанное на рубеже VI — V вв. до н. э., можно сравнить разве что с открытием дифференциального и интегрального исчислений Ньютоном и Лейбницем в XVII в., открытием неевклидовой геометрии Лобачевским в XIX в. или теории относительности Эйнштейном в начале XX в.

Мы не знаем доподлинно, решение какой конкретной задачи привело пифагорейцев к открытию несоизмеримости. Это могло быть сделано в любом из пифагорейских учений: и в арифметике при нахождении средней геометрической чисел 1 и 2, и в геометрии при отыскании общей меры диагонали и стороны квадрата, и в музыке при попытках разделить октаву пополам, что также приводит к нахождению средней геометрической между числами 1 и 2.

Как бы то ни было, но бесспорным является то, что доказательство существования несоизмеримых величин было найдено ранними пифагорейцами и к середине V в. до н. э. было широко известно. Вот это доказательство.

Теорема. Сторона AB и диагональ AC квадрата несоизмеримы, т. е. отношение не выражается отношением целых чисел (рис. 40).

Доказательство. Допустим противное. Пусть AC и AB соизмеримы, т. е. их отношение равно отношению целых чисел:

причем числа m и n одновременно не являются четными, так как иначе дробь можно было бы сократить на 2. Возводя (1.5.1) в квадрат, имеем

По теореме Пифагора , т. е. , и, значит,

т. е. четно. Согласно учению о четном и нечетном (см. с. 121) m также четно (так как произведение двух четных чисел четно, а двух нечетных—нечетно), т. е. , откуда . Тогда

т. е. четно, и, следовательно (учение о четном и нечетном), n также четно. Итак, m и n одновременно являются четными, что противоречит первоначальному допущению о несократимости дроби. Это противоречие доказывает теорему.

В качестве иллюстрации этой пифагорейской мысли рассмотрим метод Архита — нахождение приближенных значений иррациональных чисел. Метод Архита — античного знатока пропорций — основан на музыкальной пропорции (1.4.9).

Пусть даны два числа . Рассмотрим их среднее арифметическое и среднее гармоническое . Как мы показали (см. с. 140), и . Затем образуем те же средние из полученных значении: и и т. д. В результате получим две последовательности:

обладающие следующим свойством:

Обозначая , и переходя в равенствах (1.5.2) к пределу при , имеем

откуда легко находим, что . Учитывая это равенство и переходя к пределу в (1.5.3), получим

Итак, обе последовательности и при стремятся к числу .

Пусть теперь . Эти числа можно рассматривать как нулевые приближения числа , которое будет пределом последовательностей и . Найдем первые члены этих последовательностей:

Как видим, последовательности и очень быстро сходятся к своему пределу и уже их третьи члены дают прекрасное приближение (пять верных знаков!) числа ( — с избытком и — с недостатком). Попутно мы убеждаемся в справедливости пифагорейской мысли о том, что, чем больше целые числа в отношении, тем точнее они выражают иррациональное число.

Достаточно быстро было обнаружено, что диагональ и сторона квадрата не составляют исключения. К концу V в. до н. э. пифагореец Феодор из Кирены (? — 369 до н. э.), математик, астроном и музыковед, учитель Платона, показал, что стороны квадратов, площади которых равны 3, 5, 6, . , 15, несоизмеримы со стороной единичного квадрата, т. е. числа иррациональные.

Мы не знаем доказательства Феодора, но ясно, что он рассматривал каждую иррациональность в отдельности. Существуют различные гипотезы относительно того, почему Феодор не смог доказать иррациональность следующего числа: и выше. Наиболее убедительная из них утверждает, что все доказательства Феодора основывались только на учении о четном и нечетном, а первое число, для которого этот способ не проходит, как раз и есть .

Открытие несоизмеримости оказало решающее влияние на все дальнейшее развитие греческой математики. Поскольку некоторые геометрические объекты не измерялись отношением целых чисел, то естественно было предположить, что геометрические объекты являются величинами более общей природы, чем рациональные числа. Поэтому уже в пифагорейской школе предпринимается попытка построить всю математику, основываясь не на арифметике, а на геометрии. Для этого величины (и в первую очередь числа) представлялись отрезками, площадями и все алгебраические операции (в том числе и извлечение корня) интерпретировались геометрически. Более того, геометрически записывались и решались даже уравнения.

Читайте также: