Метафизические основания зла реферат
Обновлено: 02.07.2024
Метафизический аспект этики, рассматриваемый в качестве одного из необходимых ее оснований. Взаимоотношение утилитарно-плюралистического, императивного и творческого концептов в осмыслении базовых понятий этики. Понимание категорий "добро" и "зло".
Подобные документы
Исторический процесс формирования понятий "добро" и "зло", их место в категориях этики. Специфика взаимоопределенности добра и зла. Императивно-ценностное содержание добра и зла. Моральный выбор человека между добром и злом в конфликтных ситуациях.
реферат, добавлен 12.05.2015
Рассмотрение особенностей развития смысла концептов "мораль" и "добро" в контексте авторской системы понятий рационального познания, анализ идей Аристотеля. Возможность повторения как первоисточник феномена метафоричности с философской точки зрения.
реферат, добавлен 29.07.2013
Реконструкция этического содержания работы русского экзистенциального философа Бердяева "О назначении человека. Опыт парадоксальной этики". Анализ соотношения категорий добра, зла и свободы. Выявление различий "меонической" и рациональной свободы.
статья, добавлен 28.11.2018
Постмодернистский пересмотр категориального аппарата современной философии. Попытки определения сути моральных концептов зарубежными и отечественными учеными. Теологическая, биологизаторская и социально-договорная теории возникновения феномена морали.
статья, добавлен 29.07.2013
Добро и зло как основа этических категорий. Особенности их природы, нормативно-ценностного содержания, взаимоопределенности и взаимоотрицания. Оценка и обоснование выбора между этими понятиями. Анализ конструктивности роли зла, его относительность.
реферат, добавлен 28.10.2009
Место добра и зла в категориях этики. Идеал нравственного совершенства. Наблюдение и поверхностное осмысление действительного разнообразия в содержательном истолковании добра и зла. Взгляды о несостоятельности того, что обычно принято считать добром.
реферат, добавлен 19.10.2012
Понимание смысловых различий в употреблении слова "добро". История человеческой жизнедеятельности в поиске гармонии сфер общественной жизни. Регуляторы функционирования и развития социума. Представления о добре и зле в разные времена у разных народов.
реферат, добавлен 17.05.2012
Становление этики как особого аспекта философии. Понятие о добре и зле в различных культурах человечества. Суть учения Будды и путь избавления от страданий. Конвенциональная теория истины. Сущность человека в карма йоге. Воззрения стоиков и эпикурейцев.
реферат, добавлен 18.05.2014
Моральное сознание и категории этики. Понятия добра и зла. Процесс сужения понимания добра. Явления, связанные с непосредственными поступками в отношении других людей. Выражение воли или разума Бога. Совершенствование личности и отношений в обществе.
реферат, добавлен 20.11.2011
Зміст категорій "добро" та "зло", ототожнення із сутністю моралі взагалі. Розгляд добра як морально-позитивного начала, зла — як морально-негативного, а саму етику — як учення про добро і зло. Абсолютистські та релятивістські концепції добра і зла.
Вступление
Различие добра и зла является фундаментальным как для теорий морали, так и для обыденной жизни. Поведение человека, его общение с другими живыми существами и вообще отношение к миру связано с интуитивным пониманием, или пред-пониманием, положительного и отрицательного, позитивного и негативного. Благодаря последующей концептуализации из этого пред-понимания образуется оппозиция добра и зла, один член которой определяется через отрицание другого. Стало быть, моральные суждения опосредованы интерпретацией негативности, которая идентифицируется субъектом как нечто злое или недолжное. Что бы человек ни делал, всякий раз он стремится занять верную позицию, принять правильное решение, которое обусловлено пониманием различия между добром и злом, положительным и отрицательным. Однако интерпретация этих феноменов может сильно разниться, провоцируя дискуссии по поводу моральных ценностей, столкновения между традициями и конфликты между людьми[1]. Поэтому имеет смысл не только углублять и развивать моральные теории, но и эксплицировать их исходные основания, т.е. само понимание добра и зла.
Из истории концепции
В античной философии можно найти разные интерпретации феномена зла. Например, оно могло отождествляться с добром[9], в силу этого теряя собственное значение, однако такая точка зрения не была популярной. Наиболее распространенной трактовкой, перешедшей впоследствии в патристическую и средневековую философию, было противопоставление блага и зла как разных онтологических начал. Добро, или благо, понималось как источник всего сущего, тогда как зло мыслилось как его полная противоположность, как онтологически не-сущее, поскольку само по себе зло не обладает ипостасью или сущностью. Сущим, существующим может быть только сущность, ибо она обладает самостоятельностью. А какая сущность у зла? Оно не обладает ипостасью, не есть какая-либо вещь, а потому лишь паразитирует на существующем, т.е. оно принципиально несамостоятельно. Следует учитывать, что основными онтологическими единицами античной философии были сущности, т.е. идеи, вещи, этовости, тогда как зло — это лишенность, отсутствие, как бы нижняя граница сущего[10]. С этой точки зрения, зло не обладает чтойностью — это анти-чтойность, хотя при этом оно может рассматриваться как любой другой предмет мысли, т.е. зло — это не что, но нечто (последнее — более широкое понятие, которое относится ко всему мыслимому, независимо от того, существует оно или нет). Именно такое понимание впоследствии станет нормативным для патристической философии.
Переосмысление концепции
Действительно, при переходе от Средних веков к Новому времени меняется научная методология: эксперимент вместо созерцания, механицизм вместо метафизики, гносеология вместо онтологии. Конечно, все это возникает не одномоментно, многие из значительных перемен были подготовлены в Средние века, но важно отметить, что именно с наступлением эпохи модерна меняется трактовка целого ряда понятий: материя, пространство, вещь, зло и многие другие концепты переосмысляются в рамках нового мировоззрения. Меняется онтологическая парадигма: на смену иерархии сущего приходит унивокальное бытие, в рамках которого довольно трудно найти место для божественного, а потому оно оттесняется в область сверхъестественного, т.е. чего-то добавочного к области природы[15]. По известному выражению Ф. Ницше, христианство — это платонизм для народа [Ницше, 2001, 560], и если в платонизме природный мир понимался как несовершенный образ умопостигаемого, то в Новое время происходит инверсия и уже сверхъестественное становится бледным подобием естественного. Иначе говоря, новая онтология предполагает и новую метафизику, или даже отказ от последней.
По всей видимости, такие представления о природе добра и зла уже вполне соответствуют современным взглядам, а потому исторический обзор на этом можно завершить. Стоит лишь добавить, что если по природе нет ни добра, ни зла, если это просто некие сравнения, то отсюда остается один шаг до переоценки всех ценностей и выхода по ту сторону добра и зла.
Современный дискурс
[1] Впрочем, к конфликтам приводит не столько интерпретация, сколько степень культуры и вообще ответственности в отношении морали, ибо многие люди не утруждают себя размышлениями на тему добра и зла, а потому степень их понимания, осознания соответствующей проблематики может быть критически низкой, что и приводит в итоге к негативным последствиям.
[3] Как говорит Р. Сапольски: too hot-blooded and frothy [Sapolsky, 2017, 20].
[6] Этот предмет довольно подробно освещается в специальных исследованиях [Пономарёв, 2009; McBrayer, Howard-Snyder, 2013; Chignell, 2019a], поэтому в представленном ниже очерке я хочу наметить лишь некоторые ключевые этапы развития исследуемой концепции и зафиксировать ее основное содержание.
[8] С точки зрения некоторых ученых, биология и есть эволюция [Кунин, 2014, 12].
[10] Данный подход четко сформулирован, например, у Плотина: [Plotinus. Enneades I.8.4-5; III.2.5]. Подробнее о взглядах Плотина см.: [Волкова, 2017].
[11] Мне кажется, здесь следует учитывать одно важное историческое обстоятельство: в прошлом страдание и боль были чем-то неизбежным, отсутствие обезболивающих и низкий уровень медицины обусловливали иное отношение к страданию — оно рассматривалось как естественная часть жизни в падшем мире, тогда как современный человек воспринимает себя совершенно иначе, он не готов страдать и, как правило, у него есть средства для того, чтобы избавиться от боли. Поэтому отношение к страданию изменилось: когда оно было неизбежным, оно наделялось смыслом, а когда стало необязательным, оно тотчас потеряло свое терапевтическое значение. Вместе с тем изменилось и отношение к смерти, хотя она по-прежнему неизбежна. Так, если в христианской традиции смерть рассматривается как таинство, то в современной культуре (особенно в кинематографе) она преподносится как что-то абсурдное и бессмысленное, часто случайное и нелепое, но при этом абсолютно фатальное. Для религиозного мировоззрения есть нечто большее, чем жизнь и смерть, что наделяет смыслом то и другое, тогда как секулярный взгляд на мир ограничивается только жизнью, как чем-то предельным, а потому смерть не имеет смысла, который мог бы выходить за пределы временной жизни. Это важно учитывать при осмыслении психологических или философских особенностей более древней культуры.
[13] Различие между этими типами постановки проблемы зла вводят супруги Адамс в весьма авторитетном сборнике, посвященном соответствующей теме [Adams, 1990, 2-3]. С их точки зрения, апоретический подход ставит проблему зла конструктивно, позволяя углубить наши знания о Боге, тогда как атеологический подход — деструктивно, поскольку имеет целью лишь опровержение существования Бога.
[15] О проблеме сверхъестественного см. известную работу А. де Любака [de Lubac, 1946].
[16] О понимании зла в поздней схоластике см.: [Kent, 2007].
[17] Наверное, не лишим будет пояснить, что унижение может быть положительным: самоунижение в смирении, унижение недостатков в себе, унижение как часть игры (в кино, например), в конце концов — кеносис.
Говоря о спасении, что сразу, в первую очередь мы затрагиваем? Мы затрагиваем огромной важности вопрос. А от чего спасение? Все вам единогласно ответят, все религии, все мировоззрения – от зла. Что подразумевается под злом? И вот здесь начинается. Вот здесь, как раз в этом вопросе, из которого исходит вся последующая мысль и религиозная и не религиозная. Этот вопрос является тем фонариком, той исходной точкой, которая объясняет, если хотите, концентрирует на себе всю суть религиозной мысли, религиозных истин, если хотите, религиозного даже откровения в каждой религии.
Каково понимание зла? Мы встречаемся с целым рядом различных точек зрения. Я сначала вам хотя бы назову те различные, если хотите, классификации, ну дам одну из классификаций, пониманий различных уровней что ли зла.
Есть зло метафизическое. Когда говорят о зле метафизическом, то подразумевают следующее: само слово – метафизика, я надеюсь понятно, за физика, т.е. за пределами этого мира, т.е. что имеет место в этом, в том мире, о котором нам очень мало известно, почти ничего не известно. Так что же понимается под метафизическим злом. Здесь, по видимому требуется иллюстрация. Если мы возьмем не христианское сознание, пожалуйста, в этом отношении может быть более яркой такой иллюстрацией может служить религия персов – зороастризм. Там очень четко выражена ситуация, которая творится в том мире. Это религия дуалистическая. Она признает одновременное существование двух начал: доброго и злого, ведущих между собой непрерывную войну, т.е. здесь зло изначально оказывается присуще этому бытию. Правда, эта религия предлагает, что в конечном счете добро победит зло, но это уже вопрос другой. Сама природа зла оказывается не возникшая, не является следствием чего-то, а изначально существует. Есть другое понимание метафизического зла, то которое мы находим в Библии. Понимание, которое присуще было ветхозаветной религии, и которое остается одной из истин христианской веры.
Зло явилось искажением добра, нарушением добра, отступлением от добра.
Единогласно все христианские духовные писатели говорят, что происхождение зла в этом мире, зла от которого и пришел Сын Божий, Он же и Сын человеческий, спасти мир, вся проблема этого заключается в свободе человеческой, а что это такое? Что случилось? Как возможно это было, чтобы человек из состояния Богоподобного, совершенного и блаженного мог ниспасть до состояния скотского или даже ниже? Проблема свободы. Есть ли какое определение свободы? Бесчисленное множество. Если попытаться все-таки свести эту массу различных определений и интерпретаций свободы, то можно было бы придти к такому следующему выводу. Не удивляйтесь, если со мной кто-то не согласится, я это приму без всяких огорчений. Но я просто попытаюсь вот сделать такой экскурс.
Мне кажется, что свобода – это есть способность человека начинать ряд действий, ну волевых действий, от самого себя, а не по какой-либо причине. Это наверное, очень трудно понять, но другого определения трудно представить, другого по существу. Дело вот в чем. Что как только мы ставим вопрос – почему, то мы уже перечеркиваем свободу. Свобода в том и заключается, что она есть свобода, т.е. независимость не от чего. Вот это-то и утверждается, вот каким пониманием. Что свобода – это есть способность человека, возможность человека начинать ряд действий не по какой-либо причине, обуславливающей эти действия, а от самого себя, потому что он так делает. Только приняв это, мы можем иметь какое-то словесное определение свободы.
На самом деле, если говорить по существу, то понимание свободы невыразимо в понятиях, поскольку свобода относится к одной из первичных категорий, помните Платона, не забывайте. Первоначала определение не имеют, не поддаются. Свобода относится как раз к этим первичным категориям и поэтому постижение свободы возможно только через непосредственное переживание ее, этой свободы, в самом себе, в своем личном опыте. И я думаю, что внимательный человек сможет это сделать. У нас в жизни бывают иногда такие светлые моменты. Иногда, это может быть после хорошей исповеди, причащения, когда человек ощущает полный мир своих душевных сил, чувствует свободу от влечений, увлечений и т.д. Так вот, свобода переживается, а не описывается словами.
Вот теперь можно бы сказать о том, что же произошло в нашем мире, человеческом. Как произошло, что Адам из существа богоподобного стал подобен всем тварям земным. Вы знаете, что вопрос решается видимо только психологически, духовно-психологически и можно себе представить вот, примерно такую картину. Опять таки, лучше было бы осознать это через собственный опыт. Эту попытку может сделать каждый. Очевидно для нас по крайней мере одно, вы наверное все знакомы с тем, например фактом, что как толкуется, понимаете факт наречения Адамом имен всем тварям. В этом отношении толкователи единогласны. Они говорят, что это есть знак того, что Адам видел существо каждой твари, и имя это было не просто какая-то случайность как бы назвать, а имя выражало существо вот данной твари, т.е. каждое слово имело смысл, т.е. понятия давались не просто так, а выражали существо. И они говорят, это мог сделать только тот, кто видел существо этой твари. То есть Адам обладал поразительным ведением существа окружающего мира. Более того, само наименование это, о чем еще свидетельствует. Если обратимся к истории, к той эпохе, в которую создавались библейские книги, то вам наверное, известно, кто имел право давать имя. Кто давал имя? Или отец, который был полным властелином в семье; или царь, который был полным властелином в народе; рабовладелец, который был полным властелином над рабами и т.д. Одним словом, образно говоря, это давал царь.
Отсюда, толкования делают второй вывод: Адам обладал полнотою власти, власть ему была дана над всем тварным миром, он был венцом, царем всего творения.
Вот эти два вывода, которые очень логичны, ничему не противоречат абсолютно, выводы, в которых очень трудно усомниться, дают нам возможность говорить о том, что Адам первозданный – это было по истине существо, преисполненое величия. О том, что добра зело говорить нечего. Он был исполнен красоты, всякого познания, всякой власти, всякого ведения. Он же был такой же человек, в то же время, он был человек – а не Бог. И вот это осознание и ведение себя таковым, оно явилось почвой, совсем не причиной. Совсем не причиной, а почвой, на которой могло нечто произойти. Что это нечто такое?
Прежде, чем ответить на этот вопрос, я бы хотел ответить на другой. Есть вопрос очень серьезный, вопрос важный. Имел ли Адам все что нужно иметь? Ну да, всё, что нужно, наверно, а всё что можно иметь, ну конечно нет, он же был призван к совершенству. Это же не было существо статическое, завершенное, окончательное. Нет. Поскольку он был назван образом Божиим, то следовательно этим же указывалось на что, на бесконечную перспективу его возможного совершенствования.
Дважды два – четыре, опять это только в десятеричной системе. В двоичной там вообще четырех нет. Так и здесь. Я вам предлагаю один из вариантов, которые как мне кажется, очень соответствуют психологии человека, соответствуют той реальности, в которой находился первый человек. Можно понять причину совершившегося, причину этого акта, как могло произойти то, что мы читаем в Библии. Произошло именно свободное, не по насилию страсти, нет-нет, а свободное осуществление человеком этой вот мысли. Что произошло? Совершенно ясно, что произошло. Осознание себя Богом, есть ничто иное сразу как противопоставление себя Богу. Акт противостояния, акт отсечения, акт разделения с Богом. Вот что произошло. Вот какова природа зла.
Итак, то зло, которое мы видим в человеческой природе, это не есть что-то из вне вошедшее в него как бацилла зла – это искажение всех свойств человеческих. Они приобрели этот болезненный вид, болезненное состояние, все пришло в расстройство тогда, когда человек рассек живую связь свою с Богом. Пример с водолазом, вы прекрасно все помните, я повторять не буду. Вот оказывается что произошло, что, если хотите, кроется вот в этом Библейском Сказании таком красивом, кратком, кажется доступным даже для детского сознания, и в тоже время заключающем в себе бездну мысли, да какой еще, о которой только философам думать.
Итак, христианство отвергает наличие какого-то самосущего зла. Оно говорит, что зло есть следствие свободы. Если касаемся человеческого мира – человеческой свободы, ангельского мира – свободы того мира. Но свободы. Я вам просто назову три разных типа свобод. Они принципиально различные, отличны друг от друга, хотя, естественно, все взаимосвязаны.
Есть другой аспект свободы. Этот аспект выражается в следующем: одно дело, что я ориентируюсь перед лицом видимого мною добра и зла, определяю свое отношение, делаю выбор, и совершенно другое дело, когда я этот выбор хочу осуществить в практической жизни. Я же связан с другими людьми, с окружающим миром, даже со своим собственным состоянием тела, души и т.д. я многое бы чего хотел, да сделать не могу по разным причинам. Как только касается вопрос моих действий, т.е. моих действий во внешнем мире, особенно в мире человеческом, так мы здесь сразу сталкиваемся с вопросом социальных прав и если хотите прав человека, вот то, о чем вы постоянно слышите. Это свобода печати, слова и информации и т.д., свобода действий, религиозная свобода и т.д. Что это такое? О чем идет речь? Речь идет об очень простых вещах. О возможности, о праве, лучше сказать осуществления своих убеждений, своего понимания жизни, своего отношения к внешнему миру, осуществление в практической внешней жизни, в обществе, в государстве, где угодно. Вот эти два вида свободы так более менее понятны для внешнего мира. Есть третий вид, о котором внешний мир, не христианский мир, просто ничего не знает ровным счетом. В этом приходится убеждаться, к сожалению, довольно часто. Речь идет о духовной свободе. Под духовной свободой христианства разумеется, власть человека над самим собой. Причем не просто власть над самим собой, это не просто сила воли, это совсем не то стоическое бесстрастие, о котором мы с вами говорили, нет.
200 лет тому назад Шеллинг вступил в мир науки: 29 сентября 1792 г. он защитил свою диссертацию. Эту работу он, вопреки обычаю того времени, когда диссертации писались научными руководителями, написал сам. То обстоятельство, что мы отмечаем это событие не в Тюбингене, где защищалась диссертация, а в городе, где родился философ, находит свое основание в сделанной Шеллингом надписи на титульном листе этой работы: Schellin Leonoergensis (Шеллинг из Лернберга).
Для юбилейного доклада мной предложена не столь уж радующая тема — обстоятельное рассуждение о зле. Я оправдываю это обстоятельство тем, что вопрос о зле рассматривается как в первой работе Шеллинга, так и в сочинении о свободе. Речь, следовательно, идет о пути развития Шеллинга и тем самым о центральной для него теме, которой и посвящен наш симпозиум.
В историко-критическом издании сочинений Шеллинга мы свели многословное название его диссертации к словам de malorum origine (о происхождении зла), и немецкий перевод этого сокращенного названия использован в заглавии моего доклада. Этот перевод проблематичен, поскольку латинское malum может, быть выражено двумя немецкими словами Obel и Bose. Шеллинг имеет в виду и то, и другое слово, и настоятельная задача состоит в разграничении смысла этих слов.
Если рассматривать диссертацию Шеллинга на фоне кантовской философии, то сразу становится понятным, почему в ней не говорится об источнике свободы. Мы вправе полагать, что свобода, с точки зрения Шеллинга, есть способность из самого себя давать чему-либо начало. Свобода не поддается объяснению; ведь именно такое воззрение на свободу предполагается повседневно, когда мы себя или кого-либо признаем ответственным за нечто. Другого основания ответственности не существует. Если мы можем указать основание, которое оправдывает действие, мы тем самым устраняем личную ответствен ность.
Свобода означает вместе с тем способность быть разумным. Так обстоит дело и в повседневной жизни. Мы не делаем ответственным младенца и возлагаем ответственность на взрослого, но лишь в той мере, в какой мы приписываем ему разум. Свобода и разум образуют единое целое.
В третьей главе Книги Бытия Шеллинг выявляет миф о первом появлении свободы и разума, как теряющемся во мраке доисторического времени. Прежде чем разум и свобода пробуждаются в человеке, это — существо, поскольку оно еще неразумно и может быть названо человеком лишь в потенции, живет в единстве с природой. Оно является частью природы и ориентируется в ней природным образом, т. е. инстинктивно. Когда же оно пробуждается к свободе и разуму, ему, этому первому человеку, еще не присущ, согласно Шеллингу, развитой разум, которым мы обладаем благодаря длительной культурной традиции. И все же это разум и свобода. Тем самым человек обретает принцип своих действий не в природе, которая лишь посредством инстинкта руководила им, а в себе самом. Но поскольку руководство посредством инстинкта прекратилось, человек уже не чувствует себя укрытым, обеспеченным; его единство с природой утрачено, он видит себя окруженным угрожающим злом. Говоря языком мифа, он изгнан из рая.
Убийца знает, что он не вправе убивать. Отличие разумного человека от существа, пребывающего в естественном состоянии, состоит в том, что последнее вовсе не могло убивать. Разумный человек знает, что то-то он должен, а то-то не вправе делать, но он может делать именно то, что не должен и не вправе делать. Первое появление свободы и равенства противопоставляет человека не только природе, но и самому себе как своей противоположности. Долженствование и воление расходятся в разные стороны; в этом заключена возможность морального зла, превращение которой в действительность не заставит себя ожидать.
Моральное зло состоит в том, что человек определяет свою волю не согласно долженствованию. Он сознает то. что он должен. Это предписывает ему разум. Кант указывал, что разум, предписывающий нечто человеку, автономен. Автономия, говоря по-немецки, означает законодательство, данное самому себе (Selbstgesetzgebung), т. е. иное наименование свободы. Так, например, то государство свободно, которое себе дает закон. Мы приходим здесь к новому понятию свободы. Если до этого свобода понималась как свобода воли (или скажем резче: свобода произвола), то вторым понятием свободы становится автономия разума. Свобода воли, согласно Канту, есть прежде всего автономия разума, благодаря которой произвол постигается как соответствующий безусловному повелению и именно поэтому как свободный в выполнении долга произвол.
Но свобода произвола должна располагать в своем отношении к требованию автономного разума альтернативой; в ином случае она не может быть чем-либо иным, кроме как самим разумом. Эту альтернативу дает чувственность. Но не в том смысле, что чувственность является как бы морально злой; именно от этой дурной славы освободил ее Кант. Чувственность есть природное в нас. Она действует уже не как определенный, неизбежный инстинкт, но скорее как влечение и склонность. Влечение направлено на удовлетворение и притом того именно существа, которому оно присуще, т. е. некоторого индивидуума. Эта структура влечения не является морально дурной, она носит природный характер.
Требование разума, которое Кант формулирует как категорический императив, указывает то условие, при котором наш поступок, точнее, определение нашей воли, является правильным и добрым. Согласно этому условию, правило, которому будет следовать наш поступок, может быть мыслимо как закон. Но закону присуща всеобщая значимость, иными словами, значимость для всех случаев.
Если разум требует, чтобы определение нашей воли соответствовало закону, то альтернатива, имеющаяся в определении нашей воли. наличествует не во всеобщности закона. Она состоит в том, что позволяют себе исключения из правила. Возможность такого исключения заложена в присущей нам структуре влечения, задающего цель, которая представляет собой цель лишь для нас, как индивидуумов. Разум же требует, чтобы закономерность принималась как принцип поступка. Моральное зло, между тем, состоит в том. что не закономерность, а собственная, индивидуальная воля, т. е. исключение из правила, принимается как закон. В сочинении о свободе Шеллинг будет говорить о всеобщей воле и своеволии. Однако уже в этой первой работе он определяет моральное зло как отступление от принципов. Это значит: не то, что должно быть принципом, не всеобщая воля, а своеволие становится принципом определения произвольного выбора.
Зло было понято, как отторжение человека от его единства с природой; моральное зло выступает теперь как отторжение человека от его единства с самим собой, поскольку его произвол противоречит долженствованию. В других отношениях моральное зло выступает как отделенность людей друг от друга, так как поступок оказывается не для всех приемлемым (nicht allgeineinvertraglich) и тем самым отчуждает людей друг от друга и враждебно противопоставляет их. Примеров этого, к сожалению, много.
Итак, мы констатируем: как только разум и свобода вступают в природное состояние людей, прекращается ранее существовавшее единство. Отторжение разумного существа от природы ведет к познанию зла, к дальнейшему разделению долженствования и воления и тем самым к возможности отступления от принципов, т. е. к моральному злу. Это — возвышение своеволия над всеобщей волей.
Кант развивает понятие радикального зла, исходя из трансцендентальной философии. Мы, люди, следуем правилам, которые могут быть постигнуты лишь из правил более высокого порядка. Правило уступить место старому человеку подчинено более высокому правилу: готовность оказать помощь. Такие, более высокого порядка правила, поскольку они свойственны индивидууму. Кант называет максимами. Та или иная максима хороша, если она во всех случаях мыслится каждым разумным существом как закон. Действительно ли максима принимается как закон, видно из того, что ей следуют во всех случаях, без исключения. Если же человек следует максиме, допуская исключения, то он не принимает ее как закон. Тогда он не добр, а зол. De facto мы следуем различным максимам, если мм хотим добра, дабы поступать согласно справедливости, честности, готовности оказать помощь другому. Эти различные максимы можно свести к одной, единственной, позволяющей действовать закону как закону, т. е. не допуская исключений. Если человек усвоил эту первоначальную максиму (Urmaxime), он добр; если этого нет, он зол.
Кант принимает допущение вневременности первоначальной максимы. Во времени проявляются наши поступки, но не нами принятые максимы, тем более первоначальная максима. Это положение приводит нас к трудностям. Поясняя их, я укажу на то, что происходит здесь, в данный момент. Слова и предложения моего доклада следуют во времени. Но мысли, образующие доклад, мысли, которые лишь во времени могут быть развиты, мы понимаем как нечто единое и, таким образом, ставим их вне времени. Мысль появляется лишь постольку, поскольку она высказана во времени; она определяет доклад от начала до конца и, таким образом, делает возможным течение доклада во времени.
Однако положение Канта о первоначальной максиме представляется, кроме того, упраздняющим свободу воли. Мы связываем свободу с мыслью о выборе; если я не выбираю, то я не свободен, так полагаем мы. Но действительно ли это так? Давайте разберемся. Мы выбираем отнюдь не каждый день, если мы добросовестно сохраняем нашу дружбу, наше членство в каком-либо обществе, наш брак. Это само собой разумеется. И хотя мы не совершаем каждый момент нового выбора, мы осознаем указанные связи не как принуждение, а как реализацию нашей свободы. Мы считаем такие действия, находящиеся вне всякого выбора, совершающиеся на протяжении многих лет нашей изменчивой судьбы, действия, возможно даже связанные с виной и прощением вины, осуществлением свободы. И если мы сведем эти действия к понятию, то мы постигнем посредством него и время, и наши отдельные решения, которые совершаются на основе первоначального акта свободы. Это первоначальное осуществление свободы не препятствует какому-либо выбору или нашим отдельным решениям; оно, скорее, делает их возможными. Такое первоначальное осуществление свободы мыслится Кантом как решение на всю жизнь. Тем самым личность может быть мыслима как единство. Она является или доброй, или морально злой, поскольку она существенным образом реализует свободу.
Трансцендентально-философское понятие морального зла относится в конечном счете к такой первоначальной максиме. Но понятие само по себе не говорит о том, что некто является морально злым. Этому, согласно Канту, учит не понятие, а опыт и притом однозначным образом. Человек, если он не усвоил первоначальной максимы, является в самом корне своем морально злым. Само собой разумеется, что злонамеренность человека, поскольку он — ответственное, разумное существо, делает его вменяемым; она никоим образом не может быть отнесена к чувственности.
На мой взгляд. Кант не говорит о метафизике в своем сочинении о религии. Метафизика нравов излагается им в сочинении, которое так и называется. Но в этом сочинении речь идет о правах и обязанностях, т. е. о должном; о том, что есть, там нет речи. И если я сейчас позволю себе вернуться к тому определению метафизики, согласно которому она есть наука о действительности, то этот метафизический вопрос о действительном бытии свободы, о том, чем она должна или не должна быть, обсуждается в кантовском сочинении о религии.
После этих разъяснений, относящихся к Канту, вы. пожалуй, подумаете, к чему относится подзаголовок моего доклада. Разграничение между трансцендентальной философией (иначе: философией возможности), с одной стороны, и метафизикой, как философией действительности,— с другой; разграничение, которого я здесь лишь коснулся, я хотел бы использовать в качестве методического указания для понимания воззрений Шеллинга на моральное зло. К этим воззрениям мы теперь переходим в третьей части доклада.
В первой части доклада мы видели, что вследствие появления свободы происходит разделение долженствования и воления. Это разделение мы можем понять как развитие: из семени развивается плод. Понимание системы растения посредством понятия разделения не составляет проблемы. Но моральное зло означает разрыв между долженствованием и волением, между человеком и другими людьми. Можно ли вообще говорить о системе применительно к условию морального зла?
Итак, моральное зло выступает в явлении по отношению к своей противоположности. Не выступая в явлении, оно не могло бы стать предметом философской рефлексии. Это в равной мере относится и к его противоположности, поскольку она выступает в явлении. Эта противоположность — единство всеобщей воли и своеволия, благодаря которому человек выступает как изначально свободный. Тем самым действительность нравственной свободы предшествует рефлексии о свободе, по меньшей мере тогда, когда человек вовлечен в моральное зло. Поскольку действительность предшествует рефлексии, последняя относится не к трансцендентальной философии, а к метафизике. Конструкция природы, слова о любви в Боге, призванные объяснить возможность морального зла, становятся возможными вследствие действительности противоположного. Поэтому я хотел бы понимать эти конструкции как содержание метафизики. Трансцендентальная философия знает абсолютное, однако она не знает живого, личного Бога.
Перевод с нем. Т. И. Ойзермана
Читайте также: