Гипотеза лингвистической относительности реферат

Хотя Берлин и Кей опубликовали работу в 1969 году, споры между универсалистами и релятивистами ведутся до сих пор. Релятивисты отмечают, что физиология восприятия цвета во многих случаях менее важна, чем так называемые прототипы. Так, в русском языке для различения голубого и синего цветов более важным оказывается не физиологическая способность к восприятию соответствующей длины световой волны, а апелляция к двум прототипам: небо и речная вода.

К слову сказать, современные, достаточно сложные эксперименты показывают, что носители тех языков, в которых для определённых цветов существуют отдельные слова, имеют преимущество в распознавании этих цветов (более высокая скорость).

Казалось, язык пираха — та замечательная находка, которая подтверждает, что язык и мышление связаны между собой. Пираха, живущие здесь и сейчас, не знают грамматических времён, придаточных предложений и всего того, что им не нужно для жизни. Но универсалисты и здесь вышли из положения. Они заявили, что это не язык пираха влияет на их индивидуальное мышление, а быт, условия жизни совершенно независимо повлияли, с одной стороны, на устройство языка, а с другой — на то, как они мыслят и познают мир. Аргумент оказался во многом решающим в том смысле, что стало ясно: никакие конкретные данные не могут поставить точку в споре. Это два разных взгляда на мир.

Изучение языков примитивных народов, накопление огромного материала в этой области позволило учёным выдвинуть гипотезы, которые оказали влияние не только на лингвистику, но и на другие гуманитарные науки. Новая Гвинея. Фото Дэвида Джиллисона

И всё-таки рассмотрим ещё несколько замечательных примеров.

Совсем иначе устроены географическая и ландшафтная ориентации, которые присутствуют в довольно экзотических языках. При географической ориентации говорящий располагает все предметы по сторонам света: север, юг, восток и запад, а при ландшафтной ориентирами выступают наиболее заметные элементы ландшафта: гора, море или же вершина/подножие холма. Интересно, что даже для маленьких объектов и малых расстояний всё равно используются такие крупные ориентиры (например, к югу от пальца или к морю от носа).

С вывезенными в Голландию представителями народа цельталь проводил эксперименты лингвист Стивен Левинсон. Оказалось, что индейцы цельталь решают некоторые пространственные задачи лучше голландцев, потому что устанавливают тождества, основываясь на иных пространственных принципах. Голландцы, как и мы, считают тождественными объекты, являющиеся в действительности зеркальными отражениями друг друга. Грубо говоря, если голландцу и индейцу цельталь продемонстрировать два номера в гостинице, расположенные по разные стороны гостиничного коридора, то они увидят их по-разному. Голландец, увидев в обоих номерах кровать слева от двери, а стол — справа, сочтёт, что номера одинаковы. Индеец же цельталь заметит принципиальные различия, ведь кровать в одном номере расположена к северу от двери, а стол — к югу, а в другом номере всё обстоит ровно наоборот.

Собственно, для универсалистов и эти эксперименты не станут доказательством, но дело уже не в этом. Сегодня учёные сосредоточены не на том, чтобы доказывать или разоблачать гипотезу Сепира—Уорфа. Вместо этого они исследуют отношения между мышлением, языком и культурой и описывают конкретные механизмы взаимовлияния. Более того, параллели между языком и мышлением, установленные в последние десятилетия, производят впечатление даже на специалистов.

Споры и дискуссии по поводу гипотезы Сепира—Уорфа оказались чрезвычайно плодотворны для развития не только лингвистики, но и многих гуманитарных наук. Тем не менее мы не можем до сих пор точно сказать, истинна ли эта гипотеза или ложна. В чём же дело?

Таким образом, можно признать, что за 80 лет существования гипотезы именно не очень строгая формулировка позволила ей стать сверхпродуктивной исследовательской и методологической рамкой. Перефразируя слова Фаины Раневской о Моне Лизе, гипотеза Сепира—Уорфа теперь уже сама может выбирать, кому ей нравиться, а кому нет.

Лингвистическая относительность как научное понятие, ведущее свое начало от работ основоположника этнолингвистики – американского антрополога Ф. Боаса. Диахронический аспект гипотезы Сепира-Уорфа. Современные исследования лингвистической относительности.

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

СУЩНОСТЬ ГИПОТЕЗЫ СЕПИРА-УОРФА

Аналогичным образом на различие в способе языковой концептуализации мира указывают такие хрестоматийные примеры, как наличие в английском языке слов hand 'рука ниже запястья, кисть' (используемое в контекстах типа 'пожать руку', 'вымыть руки' и т.д.) и arm 'рука выше запястья' или 'рука от пальцев до плеча' (используемое в контекстах типа 'ходить под руку', 'взять на руки' и т.д.) - в противоположность универсальному русскому слову рука, или наличие в русском языке двух отдельных слов синий и голубой - в противоположность многим другим языкам, в которых для обозначения цвета соответствующей части спектра используется единое обозначение типа английского blue.

ОСНОВОПОЛОЖНИКИ ТЕОРИИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Представление Боаса о классифицирующей и систематизирующей функции языка основывалось на тривиальном, на первый взгляд, соображении: число грамматических показателей в конкретном языке относительно невелико, число слов в конкретном языке велико, однако тоже конечно, число же обозначаемых данным языком явлений бесконечно. Следовательно, язык используется для обозначения классов явлений, а не каждого явления в отдельности. Классификацию же каждый язык осуществляет по-своему. В ходе классификации язык сужает универсальное концептуальное пространство, выбирая из него те компоненты, которые в рамках конкретной культуры признаются наиболее существенными.

Инструментом концептуализации по Уорфу являются не только выделяемые в тексте формальные единицы - такие, как отдельные слова и грамматические показатели, - но и избирательность языковых правил, т.е. то, как те или иные единицы могут сочетаться между собой, какой класс единиц возможен, а какой не возможен в той или иной грамматической конструкции и т.д. На этом основании Уорф предложил различать открытые и скрытые грамматические категории: одно и то же значение может в одном языке выражаться регулярно с помощью фиксированного набора грамматических показателей, т.е. быть представленным открытой категорией, а другом языке обнаруживаться лишь косвенно, по наличию тех или иных запретов, и в этом случае можно говорить о скрытой категории. Так, в английском языке категория определенности/неопределенности является открытой и выражается регулярно с помощью выбора определенного или неопределенного артикля. Можно рассматривать наличие артикля и, соответственно, наличие открытой категории определенности в языке как свидетельство того, что представление об определенности является важным элементом картины мира для носителей данного языка. Однако неверно считать, что значение определенности не может быть выражено в языке, где нет артиклей. В русском языке, например, существительное в конечной ударной позиции может быть понято и как определенное, и как неопределенное: слово старик в предложении Из окна выглянул старик может обозначать как вполне определенного старика, о котором уже шла речь, так и некоторого неизвестного старика, впервые возникающего в поле зрения говорящих. Соответственно, в переводе данного предложения на артиклевый язык в зависимости от более широкого контекста возможен как определенный, так и неопределенный артикль. Однако в начальной безударной позиции существительное понимается только как определенное: слово старик в предложении Старик выглянул из окна может обозначать только конкретного и скорее всего ранее упомянутого старика и, соответственно, может быть переведено на артиклевый язык только с определенным артиклем.

ДИАХРОНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ГИПОТЕЗЫ СЕПИРА-УОРФА

Если Альберт Эйнштейн - автор теории относительности в физике, то знаменитые американские ученые Эдвард Сепир (1884-1939) и Бенджамен Ли Уорф (1897-1941) - авторы гипотезы лингвистической относительности в языкознании. Почему в обоих случаях фигурирует слово относительность? А.Эйнштейн показал относительность времени в разных точках мирового пространства, а Э.Сепир и Б.Уорф стремились показать относительность мировидения у носителей разных языков, т.е. зависимость их картин мира от родных языков.

Многочисленные критики неогумбольдтианства (О.С.Ахманова, В.А.Звегинцев, П.В.Чесноков, В.З.Панфилов и др.) сосредоточивали свое внимание на методологических огрехах гипотезы лингвистической относительности главным образом в отношении ее синхронического аспекта. Цель настоящего выступления - обратить внимание на другой, менее изученный аспект этой гипотезы - диахронический.

Теоретически подобные рассуждения выглядят как будто логично, но практически они весьма уязвимы для критики. Какой объем информации должна заключать в себе языковая картина мира (языковая, я подчеркиваю, а не речевая)? Авторы гипотезы лингвистической относительности по существу сводили ее к идеографическому словарю, естественно сложившемуся в том или ином языке. В одном языке, например, заключена одна классификация животных. А в другом - иная. Но отсюда никак не следует, что языковая картина мира информативно богаче научной.

Объем словаря в языковой картине мира (или обыденном языке) и объем словаря в развитой науке, действительно, не совпадают. Но это несовпадение сказывается не в пользу языка, как думал Б.Уорф, а в пользу науки. Чтобы убедиться в этом, достаточно, например, обратиться к зоологизмам - как они представлены в обыденном языке и научной терминологии. Сразу станет видно, что обыденный язык (а именно в нем и заключена языковая картина мира, поскольку она отражает массовое сознание) здесь явно проигрывает зоологической науке. В обыденном языке мы часто даже не находим названий множества животных - например, таких, как цератопс, стегозавр, рамфоринх и т.п. Их можно найти в биологической науке. Спрашивается, из какого источника мы почерпнем больше знаний о видах динозавров, например, из обыденного языка или из книг по зоологии? Вопрос риторический.

Э.Сепир, таким образом, как и последователи Н.Я.Марра в СССР, теоретически допускал возможность исторической типологии языков. Но практически эта область типологии до сих пор не получила для своего развития необходимого языкового материала.

Каким же образом подходил Э.Сепир к решению вопроса о культурно-эволюционной оценке того или иного языкового типа и того или иного языка в отдельности ?

За этими внешне подкупающими соображениями кроется по существу взгляд, который полностью уравнивает языки высококультурных и первобытных народов. Доказывать ошибочность этого взгляда - значит ломиться в открытую дверь. Всякий знает, что язык, как и любой другой продукт культуры, эволюционирует, т.е. продвигается от менее совершенного состояния к более совершенному. Вот почему культурно-эволюционная оценка в отношении к любому языку вполне закономерна. Она столь же правомочна, как, например, в отношении к технике, которая эволюционировала от примитивных орудий труда до компьютеров.

Никто не спорит с тем, что у каждого языка - в том числе и первобытного - могут быть обнаружены свои достоинства. Но отсюда не следует, что между языками первобытных народов и цивилизованных мы должны поставить в культурно-эволюционном отношении абсолютный знак равенства.

лингвистический относительность сепир

СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ

Выдвинутая более 60 лет назад, гипотеза лингвистической относительности поныне сохраняет статус именно гипотезы. Ее сторонники нередко утверждают, что она ни в каких доказательствах не нуждается, ибо зафиксированное в ней утверждение является очевидным фактом; противники же склонны полагать, что она и не может быть ни доказана, ни опровергнута (что, с точки зрения строгой методологии научного исследования, выводит ее за границы науки; впрочем, сами эти критерии с середины 1960-х годов ставятся под сомнение). В диапазоне же между этими полярными оценками укладываются все более изощренные и многочисленные попытки эмпирической проверки данной гипотезы.

Одним из следствий, к которым пришли современные лингвисты, исходя из понимания языка как социального генотипа человека, было утверждение о том, что люди, говорящие на разных языках, должны по необходимости жить в отличающихся друг от друга мирах. Но оказывается, в языкознании подобного рода гипотезы существуют уже давно и активно обсуждаются лингвистами и специалистами по культурно-исторической психологии.

Работа содержит 1 файл

Брутян.docx

Гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа.

Одним из следствий, к которым пришли современные лингвисты, исходя из понимания языка как социального генотипа человека, было утверждение о том, что люди, говорящие на разных языках, должны по необходимости жить в отличающихся друг от друга мирах. Но оказывается, в языкознании подобного рода гипотезы существуют уже давно и активно обсуждаются лингвистами и специалистами по культурно- исторической психологии. Прежде чем говорить о гипотезе Сепира-Уорфа, необходимо проследить предысторию ее появлению, ознакомиться с трудами предшественников.

Первый в этой области был немецкий языковед и философ Вильгельм фон Гумбольдт. В своих лингвистических работах Гумбольдт теоретически исследовал и по-своему разрешал многие кардинальные проблемы языкознания, и его взгляды на эти вопросы остаются до сих пор актуальными. Что касается интересующей нас проблемы, то понимание её Гумбольдтом достаточно четко выражается в следующих его высказываниях:

“. Языки являются не только средством выражения уже познанной истины, но и, более того, и средством открытия ранее неизвестной. Их различие состоит не только в отличиях звуков и знаков, но и в различиях самих мировидений. В этом заключается основа и конечная цель всякого исследования языка.”

“Можно считать общепризнанным, что различные языки являются для наций органами их оригинального мышления и восприятия, что большое число предметов создано обозначающими их словами и только в них находит свое бытие. ”

Из биографии выдающихся деятелей.

Эдвард Сепир, выдающийся американский антрополог и лингвист, занимался полевыми исследованиями языков североамериканских индейцев, но при этом не ограничивался собственно лингвистическими вопросами, а рассматривал их в комплексе с общими проблемами культуры и поведения людей. Осмысление роли языка в человеческой культуре привело Сепира к тем же выводам, что и Гумбольдта. Говоря о месте лингвистики в системе наук, изучающих человека, он в 1928 году писал:

“Представление о том, что человек ориентируется во внешнем мире, по существу, без помощи языка и что язык является всего лишь случайным средством решения специфических задач мышления и коммуникации - это всего лишь иллюзия. В действительности же “реальный мир” в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы. Два разных языка никогда не бывают столь схожими, чтобы их можно было считать средством выражения одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут различные общества, - это разные миры, а вовсе не один и тот же мир с различными навешанными на него ярлыками. ”

Основная роль в формулировании гипотезы лингвистической относительности и приведении конкретных аргументов в её защиту принадлежит американскому учёному Бенджамену Ли Уорфу. Уорф не был профессиональным лингвистом, он получил техническое образование и работал инженером по технике безопасности. Но помимо этого он серьёзно увлекался языкознанием, был учеником Сепира и также изучал индейские языки. В конце 30-х - начале 40-х годов ХХ века он написал несколько статей, в которых высказывал те же взгляды на роль языка в человеческом мышлении и восприятии окружающего мира, как и выше цитированные Гумбольдт и Сепир. Развитие этих взглядов приводит Уорфа к выводу об относительности имеющейся у нас картины мира и зависимости её от того, на каком языке мы её описываем:

“Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия, распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы - участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение, разумеется, никак и никем не сформулировано и лишь подразумевается, и, тем не менее, мы - участники этого соглашения, мы вообще не сможем говорить, если только не подпишемся под систематизацией и классификацией материала, обусловленной указанным соглашением.

Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем”.

В своих статьях Уорф не только подробно изложил идею лингвистической относительности, но и попытался привести конкретные примеры влияния языка на картину мира. Основная часть его доводов связана со сравнением европейских языков (таких, как английский, немецкий, французский) с языком индейского племени хопи. При таком сравнении, по мнению Уорфа, обнаруживается, что привычные нам субъектно-предикатная структура логических суждений (аристотелевская логика), описание временных взаимоотношений и оперирование другими категориями мышления неявно опираются на усвоенный нами в детстве родной язык, но вовсе не являются обязательными для всех других людей. В мышлении людей, говорящих на другом, сильно отличающемся от нашего языке они могут отсутствовать и заменяться какими-то иными, необычными для нас способами восприятия и описания мира.

Высказанная Уорфом гипотеза была неодобрительно воспринята при её появлении, и большинство лингвистов отвергло связанную с ней проблематику, как не соответствующую критериям “строгой научности”. Но в последующие годы эта тема - роль языка в категоризации мира - стала довольно популярной, и учёные разных специальностей (не только лингвисты) часто к ней обращаются.

Роль гипотезы Сепира-Уорфа в современном языкознании.

Сегодня принято считать, что указываемая Уорфом и его предшественниками связь между языком и картиной мира, несомненно, существует, хотя и не следует преувеличивать её значение в жизни людей. В конце концов, любое происходящее событие может быть описано на каждом из существующих сегодня языков. Хотя грамматическая структура языка и его лексический состав могут как способствовать описанию конкретной ситуации, так и затруднять его, влияя на его краткость и ясность, но глубинная логическая структура событий определяется самим устройством мира, в котором мы все живём, а не языком, которым мы его описываем. Образно выражаясь, можно сказать, что сравнивая две картинки, возникающие в сознании людей, говорящих на разных языках, мы при внимательном разглядывании можем заметить определенные различия: несмотря на то, что на обоих “снимках” запечатлелись одни и те же предметы, они кажутся снятыми через различные светофильтры или с различной глубиной резкости, за счет чего различные детали кажутся более рельефными или, наоборот, затушёванными и сливающимися с фоном. Именно такое - более спокойное, трезвое и сглаживающее чрезмерную резкость выражений Уорфа - представление о роли языка в познании доминирует в науке сегодня. Однако в литературе приводятся и другие данные, говорящие о том, что само существование объектов мира зависит от языка, на котором говорит разглядывающий мир субъект.

Таким образом, даже на фонетическом уровне (казалось бы, почти на уровне физиологических ощущений) язык определяет существование или несуществование определённых звуков в окружающем нас мире: они могут существовать только тогда, когда мы имеем соответствующие им различающие процедуры, появляющиеся у нас при усвоении языка и позволяющие опознавать эти конкретные звуки (фонемы) в реальности, вычленять их из непрерывного звукового континуума.

Лингвистическая относительность (то есть, в конечном итоге, зависимость нашей картины мира от используемого нами языка) играет гигантскую роль в нашей жизни, однако заметить её влияние на наши мнения и поведение чрезвычайно трудно. Сам этот феномен заключается в том, что наш язык определяет образ нашего мира, ту проекцию реальности, в пределах которой мы можем что-то воспринимать, чувствовать, как-то рассуждать и осмысленно действовать. За пределами этой области реальности всё становится непонятным, абсурдным, хаотичным и непредсказуемым. Чтобы выйти за эти границы, мы должны переформулировать наш опыт, приобрести новые понятия. И всё человечество в целом, и каждый из нас переходят эти границы - и мы, люди, и мир вокруг нас постоянно изменяются. Но в каждый данный момент эта граница есть, и за ней нет ничего, что мы можем увидеть и понять. Поэтому в тех случаях, когда мы видим своё отличие от кого-либо другого и понимаем, в чём это отличие состоит, этот “другой” со своими чувствами, мыслями, поступками находится в пределах нашего мира - мы просто занимаем разные места в одном и том же мире. Реальные различия наших миров ускользают от нашего внимания, потому что мы видим только проекцию мира этого “другого” в нашем мире. Только тогда, когда привычные нам способы рассуждения и восприятия не дают нам возможности понять логику высказываний и поступков других людей, мы можем предположить их существенное отличие от нас самих. Но даже в этих случаях мы склонны объяснять непонятное нам поведение других их хитростью, глупостью, неумением правильно выражать свои мысли, желанием поиздеваться над нами или, наоборот, склонностью притворяться дурачком, или ещё какими-нибудь неясными для нас мотивами. Сложнее всего, оказывается, предположить, что видимое нам поведение по-своему вполне логично и целесообразно, но обусловлено теми факторами из другого мира, которые в нашем мире просто не существуют.

Гидра по имени политкорректность

«Гипотеза лингвистической относительности в конце XX - начале XXI в.в. произвела на свет многоглавое чудовище - концепцию политической корректности. Как можно определить политкорректность в двух словах? Это некий новояз - язык Эзопов нашей эпохи, склонных переименовывать все вещи и явления. Для чего? Чтобы не прослыть негодяем, оскорбляющим кого-то или ущемляющим чьи-то права. Раса, этнос, пол, вероисповедание, сексуальная ориентация, политические взгляды, возраст, интеллектуальные способности, физическая конституция, психотип, характер, темперамент индивида и иные его атрибуты вовлеклись в сферу господства политкорректности.

Философская база феминистской политкорректности

- Язык является продуктом общества и непосредственным инструментом отображения социальных трансформаций.

- Язык представляется выражением норм и ценностей патриархального социума.

В статье авторы разбирают один из ключевых элементов теоретической базы лингвистики, его историческое развитие, а также его дальнейшее влияние на науку в целом.

Ключевые слова: гипотеза, язык, мышление, лингвистика

В научно-фантастическом художественном фильме “Прибытие” одной из центральных тем выступает роль языка как средства для мышления в установлении контакта с инопланетянами. Главная героиня фильма, лингвист Луиза Бэнкс, вскользь упомянула гипотезу Сепира — Уорфа как определяющий элемент теоретической подоплёки. Чтобы понять, к чему была привязана данная гипотеза, следует отметить, что инопланетяне общались с помощью специальных символов, которые потом подвергались расшифровке, и таким образом формировался их словарный запас в том виде, в котором его понимали люди. Во время одного из сеансов инопланетянин “нарисовал” слово, которое при расшифровке приобретало многозначность — “орудие”. Оно могло быть равнозначно интерпретировано как “оружие”, так и “инструмент” или “дар”. Как впоследствии оказалось, под “орудием” подразумевался язык этих самых пришельцев, однако военные из разных стран, также участвовавшие в операции по установлению контакта с инопланетянами, опасались их враждебного намерения и, приняв во внимание вероятность значения “оружие”, едва не начали атаку на пришельцев. Здесь и следует сделать особый акцент на уже упомянутой выше гипотезе Сепира — Уорфа.

Итак, в чём же заключается суть этой гипотезы? Другое, более тривиальное её название — гипотеза лингвистической относительности. И подразумевает она, что структура языка есть определяющий фактор для формирования мировосприятия и когнитивных процессов носителей этого самого языка. Известно, что существует две формулировки этой гипотезы — строгая и мягкая. Суть строгой формулировки состоит в том, что мышление определяется языком, соответственно, лингвистические категории оказывают прямое влияние на формирование когнитивных категорий и накладывают на них ограничения. Мягкую формулировку можно трактовать так: лингвистические категории наряду с мышлением оказывают воздействие на влияние традиций и некоторые формы невербального поведения.

Как и у большинства элементов теоретической составляющей наук, у гипотезы лингвистической относительности есть своя предыстория. Она берёт начала ещё со времён деятельности знаменитого немецкого философа и языковеда Вильгельма фон Гумбольдта (1767–1835). Именно он впервые выдвинул идею о связи языка и мышления, что наглядно было отображено в его известной цитате: “Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное”. В дальнейшем идеи Гумбольдта развил немецкий лингвист Лео Вайсгербер (1899–1985). Неспроста направление языкознания, с которым он работал, в дальнейшем получило название неогумбольдтианского. На основе учений Гумбольдта он сформулировал теорию языковой картины мира. Вайсгербер писал: “ Возможность родного языка состоит в том, что он содержит в своих понятиях определённую картину мира и передаёт её всем членам языкового сообщества”. Таким образом, языковая картина мира есть результат исторического развития определённого этноса ” [1, с.51].

Ответвлением от идей рассмотренных выше деятелей стала так называемая “этнолингвистика”, исторической родиной которой являются Соединённые Штаты Америки. Одним из первых представителей данного направления стал Франц Боас. Он высказал предположение, что “ теоретическое изучение языков не менее важно, чем практическое владение ими. лингвистическое исследование является неотъемлемой частью глубокого изучения психологии народов мира ” [2]. Подобные мысли были в дальнейшем подтверждены великим американским лингвистом Эдуардом Сепиром (1884–1939). Он занимался исследованием языков и культуры американских индейцев и в ходе этих исследований накопил большое количество ценного материала по языкам Северной и Центральной Америки. На основе этого материала он и пришёл к выводу, что язык — это “символический ключ к поведению”. Одним из учеников Сепира был химик-технолог Бенджамин Уорф. Вслед за своим учителем Уорф обратился к изучению индейских языков, в частности особое внимание он уделял распространённому в Аризоне языку индейцев хопи. Все аспекты тех языков и культур, которые можно охарактеризовать как “цивилизованные”, что были известны Бенджамину до этого, он решил подогнать под одну гребёнку и объединить в общую категорию, которая называется “Средний европейский стандарт” (англ. Standard Average Europenean — далее SAE).

Одна из статей Уорфа, ставшая плацдармом для будущей гипотезы, как раз была посвящена сравнению выражений понятий времени в языках из категории SAE и в языке индейцев хопи. Согласно этой статье, в языке хопи отсутствуют слова, обозначающие периоды времени (то есть отсутствует деление на дни недели, времена суток, часы и т. д.), и хопи не рассматривают время как поток дискретных элементов. Другим немаловажным умозаключением Уорфа, которое пошло от другого его учителя, было связано с количеством слов в разных языках, обозначающих снег. Так, у эскимосов в словарном запасе есть несколько разных слов, обозначающих различные виды снега, в то время как в английском языке существует одно-единственное слово “snow”. Этот пример тоже лёг в основу будущей гипотезы.

И хотя Сепир и Уорф фактически не являлись соавторами, их фамилии объединил другой ученик Сепира, Гарри Хойджер. Это произошло в 1953 году на конференции, посвящённой этой гипотезе.

В дальнейшем гипотеза подтвердилась эмпирически. Было проведено исследование с участием группы детей из семей афроамериканцев и группы детей из европейских семей. И те, и другие, были англоговорящие. Детям дали задание смастерить геометрические фигуры, и что примечательно, дети из обеих групп успешно справились с заданием, хотя семьи афроамериканцев обладали низким уровнем дохода, и дети из этих семей смутно понимали, как работать с кубиками.

Справедливо будет утверждать, что гипотеза лингвистической относительности оказала колоссальное влияние на научное сообщество. У гипотезы были как приверженцы, так и те, кто приводил достаточно убедительные доводы против неё. Одним из отечественных учёных, занимавшихся исследованием этой области, был Владимир Андреевич Звегинцев. Он предоставил подробный анализ основных положений гипотезы Сепира — Уорфа [2]. Однако выдвижение этой гипотезы послужило стремительному развитию лингвистики, но помимо этого, она вызывала интерес и у деятелей философии и психологии.

С историческим аспектом разобрались (однако к одному важному моменту мы ещё вернёмся), теперь приступим к более подробному анализу ключевого понятия. На базовом уровне понимание гипотезы сводится к различию восприятия основных категорий окружающего мира народами, говорящими на разных языках. Кроме того, существенная разница состоит в восприятии различными народами явлений и событий. От гипотезы пошла и идея о многосторонности мышления людей, владеющих несколькими языками.

Важно понимать, что речь является не только инструментом для познания окружающего мира, но и способом познания, которое на подсознательном уровне происходит именно на базе речевых навыков. Таким образом язык, являющийся как формой, так и содержанием человеческой речи, будет определять то, как человек будет воспринимать своё окружение.

Главными же объектами гипотезы являются:

− Познавательный и мыслительный потенциал

− Осознание причинно-следственных связей

Целесообразность включения в этот перечень последнего объекта чаще всего подвергается сомнению, так как данное явление запрограммированно биологически.

Стоит отметить, что на трудах Уорфа и тезисах Сепира развитие гипотезы лингвистической относительности не закончилось. Со временем произошёл переход от статуса “гипотезы” к статусу “теории”, и одним из наиболее видных соавторов уже теории лингвистической относительности стала Лера Бородицки (при рождении — Валерия Романовна Бородицкая), американский психолингвист и специалист когнитивной науке, адъюнкт-профессор когнитивных наук в Калифорнийском университете в Сан-Диего (к слову, сама она уроженка Белорусской ССР). На TED-конференции в 2017 году она высказала тезис, что каждый из 7000 языков мира имеет своё специфическое звучание, свой уникальный словарный запас, и что самое главное — свою уникальную языковую структуру. В качестве примера она приводит различия в грамматических категориях рода, в частности подмечая, что слово “солнце” в немецком языке относится к женскому роду, а в испанском — к мужскому. А слово “луна” (при сравнении этих же двух языков) — наоборот. “ Может ли это влиять на образ мышления носителей разных языков? Возможно ли, что немцы приписывают солнцу женские черты, а луне мужские? Оказывается, что так оно и есть. А если мы попросим носителей немецкого или испанского языков описать мост, например вот этот? Мост в немецком языке женского рода, а в испанском — мужского. Немцы с большой вероятностью скажут, что мост красивый, элегантный, опишут его прилагательными, которые ассоциируются с женщиной. Зато те, для кого родным является испанский, скорее всего, охарактеризуют его как сильный или длинный — это типично мужские слова ” — так утверждала Лера в рамках конференции [3].

Отсюда вытекает вполне логичный вывод о заметной разнице в мировосприятии немцев и испанцев, проявляющейся в различии грамматических особенностей языков, а следовательно, и придаче характеристик неодушевлённым предметам.

На вопрос, благодаря чему у человека формируются подобные образы и характеристики, каждый уверенно ответит: центральная нервная система. Соответственно языковые структуры оказывают ощутимое влияние на когнитивные способности мозга. Как же проследить это влияние? На это и направлена относительно молодая дисциплина, предпосылкой к которой как раз и послужила рассматриваемая в данном тексте гипотеза. Эта дисциплина носит название нейролингвистика.

Из названия становится очевидно, что нейролингвистика является в некотором смысле точкой соприкосновения двух куда более весомых наук — неврологии и лингвистики. Многие учёные причисляют её к психолингвистике. Нейролингвистика изучает мозговые механизмы речевой деятельности и те изменения в речевых процессах, которые возникают при поражении мозга.

В первую очередь деятельность нейролингвистов направлена на изучение трёх зон левого полушария коры головного мозга, ответственных за функционирование речи:

− зона Брока — в ней происходят реакции управления устной речью;

− зона Вернике — ответственна за восприятие и понимание;

− затылочная часть — в ней происходят логико-грамматические запоминания

Расположение этих зон представлено на рис.1:

Рис. 1. Расположение зон Брока и Вернике

И хотя в нейролингвистике есть собственные методы изучения речевых механизмов в контексте функциональной активности зон коры головного мозга, в исследованиях также используются методы из смежных дисциплин. В их число входят:

− функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) — измеряет кровоток в мозге во время исполнения разных заданий, визуализации;

− электростимуляция или электрошоковая терапия — помогает определить зону мозга ответственную за ту или иную реакцию;

− айтрекинг (англ. eye-tracking — “отслеживание глаза”) используется для изучения реакции глаз во время чтения;

− дихотомическое прослушивание — проверка восприятия звуковых вибраций (обычно происходит отдельно на правом и левом ухе, которые физиологически по-разному воспринимают звук ввиду различия функционала полушарий коры головного мозга);

− стереотаксический метод — непосредственное проникновение в головной мозг операционным путём

Это объясняется тем, что в процессе воспроизводства человеческой речи в мозгу задействовано несколько зон, причём одни из них выполняют главную функцию, а другие вспомогательную. Применение указанных выше методов лишний раз подчёркивает, что нейролингвистика — это междисциплинарная наука.

Кроме того, исследования нейролингвистов направлены на углублённое понимание сложностей грамматики, фонетики, речевых оборотов и множества других компонентов и разделов языка.

Итак, как мы определили, гипотеза Сепира — Уорфа не только подняла лингвистику на новую ступень развития, но также и стала крепким плацдармом для формирования новых перспективных дисциплин. Примечательно, что она и на сегодняшний день вызывает споры касаемо своей достоверности среди специалистов, заинтересованных в теории лингвистического релятивизма, поэтому не исключено, что в будущем появятся ещё какие-то направления в научных дисциплинах, благодаря которым подобные споры можно будет свести к компромиссу.

Основные термины (генерируются автоматически): язык, гипотеза, лингвистическая относительность, SAE, головной мозг, слово, будущая гипотеза, женский род, историческое развитие, немецкий язык.

Коробушкина Екатерина Игоревна. Ром/герм. отд,1 немецкая группа.

В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения наличие связей между сознанием, мышлением, культурой и языком. Однако, существуют разные точки зрения на то, как и каким образом эти связи проявляются. Очевидность связи между возникновением языка и возникновением культуры разных народов признавали лингвисты и философы, начиная с XVIII века. Особое внимание этому аспекту европейские филологи стали уделять в период развития романтизма и интереса к собиранию и записи фольклорных текстов (в частности, братья Я.и В. Гриммы, кроме того, важное место подобные вопросы занимали в работах А. фон Гумбольдта). Гумбольдт считал, что "язык народа есть его дух, а дух народа есть его язык", и в этом смысле "каждый язык есть своего рода мировоззрение". Существование связи между языковыми особенностями и мировоззрением и духовной культурой людей отмечали в XIX веке и такие лингвисты, как А.А. Потебня и И.А. Бодуэн де Куртене.

Э. Сепир, будучи лингвистом, этнографом и антропологом полагал, что возникновение языка предшествовало даже начальному развитию материальной культуры, и что само развитие культуры не могло, строго говоря, иметь места, пока не оформился язык. Существующие в языке наименования задают стереотипные формы восприятия, которые, сохраняясь в культуре, оказывают важнейшее влияние на формирование человеческих представлений о предметах, явлениях и событиях окружающего мира и влияют на их оценку людьми.

С интересным явлением мы сталкиваемся в случаях билингвизма (люди, владеющие двумя языками, нередко отмечают различия в восприятии явлений окружающего мира в зависимости от того, на каком языке они в данный момент общаются или думают). Кроме того, подобные трудности знакомы любому русскому, изучающему английский или немецкий языки и сталкивающемуся с проблемой выражения категории определенности-неопределенности и употребления артиклей, с проблемой иной категоризации времен; с другой стороны, большие трудности испытывают и иностранцы неславянского происхождения, сталкиваясь с проблемой понимания видов русского глагола или особенностей противопоставления и употребления глаголов движения в русском языке. Однако это не означает, что данные семантические различия невозможно понять и выразить лексическими средствами других языков.

Если смотреть на проблему с точки зрения классификации Фишмана (см. выше), наиболее изученной оказывается область лексических различий между языками, которая оказывает лишь частичную поддержку гипотезе лингвистической относительности. Такие результаты имеют смысл, поскольку лексика, по-видимому, лишь минимально связана с мыслительными процессами, что связано с большой долей скептицизма по отношению к гипотезе Сепира-Уорфа. Однако менее изученная область синтаксических и грамматических различий между языками может предоставить более убедительные доказательства, которые подтверждают мнение, что язык влияет на способы познания мира и поведение людей. Например, очень по-разному ведут себя люди, владеющие лишь английским языков, где есть лишь одна форма обращения к собеседнику (you) и носители японского, корейского и яванского языков, имеющих сложную систему обращений к другим людям, в зависимости от их социального статуса, возраста и пола. Возможно, что это просто связано с вхождением людей разные массивы и традиции культуры, но, по-моему, вероятность, что язык может вызывать различия в мышлении и поведении, прямо или косвенно (через общие для культуры ценности), конечно, существует. Понимание взаимосвязи между культурой и языком нужно также для того, чтобы понимать и уметь вести общение с людьми других культур. Язык также может играть важную роль как предсказатель поведения и особенностей личности людей, говорящих на разных языках.

Языки очень сильно различаются между собой, и эти языковые различия связаны с важными различиями в обычаях и общепринятых манерах поведения в тех культурах, где эти языки развиваются. Как мы видим, культура тесно связана и с лексикой, и с грамматикой и с функционированием языка. Как представляется, несмотря на большой скептицизм, остающийся в отношении силы гипотезы Сепира-Уорфа, имеющиеся результаты научных исследований, посвященных ее проверке, дают подтверждение, по крайней мере, части ее версий.

Культурология ХХ век. Энциклопедия. Т.2. М-Я Спб., 1998

Лингвистический энциклопедический словарь М., 1992

Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи М., 1993

Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. М., 2000

Уорф Б.Л. Отношение норм мышления к языку.// Новое в зарубежной лингвистике Вып.1, М.,1960.

Языкознание. Большой энциклопедический словарь М.,1998

Как хороши, как свежи были розы…

Таким образом, мы имеем дело с прецедентным высказыванием, которое выполняет символьную функцию по отношению к грусти о прошедшем, ностальгии. В основе данного явления обнаруживается метафора: юность, красота, преходящая радость жизни прекрасны, как розы, но и недолговечны и хрупки, как недолгая свежесть этих цветов. Кроме того, для русской послереволюционной эмиграции эта фраза стала выражением тоски по утраченной родине. (См. приложение). Фраза "Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб!" высечена на могильной плите Северянина (умер в конце 1941 в Таллине от голода).

Любопытно, что в культурах стран народов Азии эту роль играют не розы, а хризантемы и цветы сакуры (Япония), цветы сливы(Китай, Тайвань).

Газетная статья:Как хороши, как свежи были розы. Большой театр завершил 231-й сезон

Светлана Наборщикова. Известия. ( 24.07.2007.)

Классические розы

Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) (1887-1941)

Как хороши, как вежи были розы

В моем саду! Как взор прельщали мой!

Как я молил весенние морозы

Не трогать их холодною рукой!

И. Мятлев, 1843
В те времена, когда роились грезы

В сердцах людей, прозрачны и ясны,

Как хороши, как свежи были розы

Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слезы.

Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране.

Как хороши, как свежи ныне розы

Воспоминаний о минувшем дне!

Но дни идут - уже стихают грозы.

Вернуться в дом Россия ищет троп.

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб!

Вариант Александра Вертинского

На слова Игоря Северянина
В те дни, когда роились грезы

В сердцах людей, прозрачны и ясны,

Как хороши, как свежи были розы

Моей прекрасной, голубой страны.

Прошли лета и всюду льются слезы,

Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране.

Как хороши, как свежи были розы

Воспоминаний о минувшем дне.

Но дни идут, уже стихают грозы,

Вернуться в дом Россия ищет троп.

Как хороши, как свежи будут розы,

Моей страной мне брошенные в гроб!

ЛИТЕРАТУРА

Антология русского романса. Серебряный век. / Сост., предисл. и коммент. В. Калугина. - М.: Изд-во Эксмо, 2005

Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. Ростов-на Дону.2002

Очи черные: Старинный русский романс. – М.: Изд-во Эксмо, 2004

Игорь Северянин. Стихотворения. Вологда. 1989.

1 В 1960 г. Дж. Фишман разработал и опубликовал всеобъемлющую классификацию наиболее важных способов обсуждения данной гипотезы. В его описании эти различные подходы упорядочены по возрастанию сложности. Уровень сложности, к которому может быть отнесена конкретная версия гипотезы, определяют два фактора. Первый - какой именно аспект языка находится в поле интереса исследователей, например лексика или грамматика. Второй фактор - какие виды когнитивной деятельности носителей языка изучаются, например, темы, связанные с культурой или нелингвистические вопросы, такие как выполнение задачи на принятие решений. Из четырех уровней самый простой - уровень 1, самый сложный - уровень 4. Уровни 3 и 4 в действительности ближе всего к оригинальным идеям Сепира и Уорфа, которые касались грамматики и синтаксиса языка, а не его лексики. [см. Языкознание1998 С. 514[

Говорить о музыке — все равно что танцевать об архитектуре. Стив Мартин
ещё >>

Читайте также:

  
• Африканская комиссия гражданской авиации реферат
  
• Статистика в биологии реферат
  
• Реферат методы работы психолога
  
• Беларусь как участник детского фонда оон реферат
  
• Всероссийский союз страховщиков роль задачи перспективы реферат