Этический анализ феномена насилия реферат

Обновлено: 30.06.2024

При этом подавлением считают любое ограничение усло–вий развития личности, причина которого заключена в других людях, а также общественных институтах. Таким образом, на–силие оказывается синонимом нравственного зла, в него вме–сте с убийством включают ложь, лицемерие и другие мораль–ные деформации. Широкое истолкование понятия насилия дорого тем, что придает существенное значение его нрав–ственному измерению. Но оно имеет, по крайней мере, два недочета: исчезает собственное содержание явления насилия; его отрицание неминуемо приобретает форму бессильного морализирования.

При этом подходе к насилию исключают саму постановку вопроса о каких-нибудь случаях его нравственно оправданно–го применения.

В узком смысле насилие чаще сводят к физическому и эко–номическому урону, который люди могут наносить друг другу, и оно понимается как телесные повреждения, ограбления, убийство, поджоги и т. д. При этом подходе насилие сохраня–ет свою специфику, не растворяется целиком в родовом поня–тии морального зла. Его несовершенство состоит в том, что насилие приравнивается к внешне ограничивающему влия–нию на человека, не увязывается с внутренней мотивацией его поведения.

При этом, если не учитывать мотивации, понять феномен насилия невозможно. Например, есть боль вывихнутой ноги. А есть боль от дубинки милиционера. Если в физическом смы–сле между ними может не быть разницы, то в нравственном смысле различие огромно.

Власть в человеческих отношениях можно было бы опреде–лить как принятие решения за другого, приумножение одной воли за счет другой. Насилие является одним из способов, ко–торый обеспечивает господство, власть человека над другим человеком. Причины, в силу которых одна воля доминирует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее какие-либо решения, могут быть разными:

1) некоторые имеют реальное превосходство в состоянии во–ли – обыкновенный случай: патерналистская власть, власть отца;

2) предварительный взаимный договор, например: сила закона и законных властителей;

3) насилие как типичный случай: власть оккупанта, на–сильника, завоевателя.

Насилие – это такое принуждение или такой ущерб, кото–рые реализовываются вопреки воле того или тех, против кого они сориентированы. Насилие является узурпацией свобод–ной воли. Оно также является посягательством на свободу че–ловеческой воли.

В понятии насилия существенными являются два момента

1) то, что одна воля прерывает другую волю или подчиня–ет ее себе;

2) то, что это реализовывается путем внешнеограничиваю-щего воздействия, физической силы.

Понятие насилия имеет очень конкретное и строгое содер–жание, его невозможно отождествлять со всякой формой при–нуждения. Насилие как определенную форму общественного отношения необходимо отличать, с одной стороны, от ин–стинктивно-природных свойств человека, а с другой стороны, от других форм принуждения в обществе, в частности, патер–налистского и правового.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него невозможно противостоять враждебным формам зла (на–пример, тирании).

И как бы дурно ни было насилие, оно все же лучше безро–потности и трусости. Насилие считают оправданным как про-тивонасилие. Насильственный ответ на насилие в сравнении с непротивлением, покорностью ему и в самом деле имеет огромные преимущества.

В утилитарном плане оно эффективней и в нравственном плане более достойно. Оно тем самым является вызовом наси–лию, формой борьбы с ним. Если бы у человека, утверждал Ганди, был выбор между трусливым смирением или насиль–ственным сопротивлением, то выбор, конечно, был бы за по–следним. Но имеется еще и третья линия поведения перед лицом враждебной несправедливости – это активное ненасильствен–ное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости, но другими – ненасильственными – способами.

Ненасилие отличается от насилия главным образом пони–манием того, как поделены добро и зло в обществе людей. Оно основывается на взаимной связанности всех людей в добре и зле. Одно из нередко повторяемых возражений против нена–силия как программы действий состоит в том, что оно будто бы способствует развитию слишком благостного и потому не–реалистического представления о человеке.

В реальности это не так. В основе современных концепций ненасилия находится убеждение, согласно которому челове–ческая душа становится ареной для борьбы добра и зла.

Как отмечал Мартин Лютер Кинг, даже в самых худших из нас есть частичка добра и в лучших из нас есть частичка зла. Считать человека действенно злым – значит, несправедливо клеветать на него. Считать человека безгранично добрым – значит, льстить ему. Должное же ему воздастся тогда, когда определится моральная двойственность человека. Приверже–нец ненасилия не считает человека до конца добрым суще–ством. Он полагает, что человек открыт добру так же, как и злу. Человек может быть добрым. Оттого в отношениях между людьми всегда остается вероятность сотрудничества.

Намеренно ориентируясь на доброе начало в человеке, по–борник ненасилия тем не менее отталкивается от убеждения, что моральная амбивалентность (двойственность) является принципиально неустранимой основой человеческого бытия. Он не может удалить из себя того зла, против которого ведет борьбу, и не отлучает оппонента от добра, во имя которого эту борьбу ведет. На этом, собственно, и построены позиции не–насильственного поведения:

1) полный отказ от монополии на истину, готовность к из–менениям, диалогу или компромиссу;

2) критика своего собственного поведения с целью выяв–ления того, что в нем могло бы питать и провоцировать враждебную позицию оппонента;

3) рассмотрение ситуации глазами оппонента с целью по–нять его и найти выход из ситуации, который бы помог ему сохранить лицо.

Таким образом, перед лицом воинствующей несправедли–вости возможны три линии поведения:

1) пассивная покорность;

2) насильственное сопротивление;

3) ненасильственное сопротивление.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Мимесис насилия и жертвенность текста: позиция Рене Жирара

Советский монтаж как рефлексия исторического насилия

Советский монтаж как рефлексия исторического насилия Нарастающее влияние монтажной стилистики на советскую культуру не было прямо обусловлено вмешательством властей или партийных идеологов. Авангард и модернизм на протяжении 1920-х годов все больше теряли

Церковь и проблема насилия

Церковь и проблема насилия Раскрытие идеи этой книги было бы неполным, если не коснуться такой тяжелой и актуальной темы, как насилие. Можно определить это понятие как физическое, психическое, эмоциональное, сексуальное, экономическое воздействие одной, властной

Методы насилия и принуждения

Методы насилия и принуждения Как пишет В.О. Ключевский, Петр не очень внимательно вникал в политические порядки и общепринятые нравы Запада, но, конечно, знал, что европейские народы не воспитываются батогами и пытками. Петр также знал и о своем недостаточном политическом

21. Понятие культуры

2 НАДЗИРАТЬ – НАКАЗЫВАТЬ – НАДЗИРАТЬ: СОЦРЕАЛИЗМ КАК ПРИБАВОЧНЫЙ ПРОДУКТ НАСИЛИЯ

44. Понятие насилия

45. Понятие ненасилия

45. Понятие ненасилия Понятие насилия имеет очень конкретное и строгое содержание, его невозможно отождествлять со всякой формой принуждения.И как бы дурно ни было насилие, оно все же лучше безропотности и трусости. Насилие считают оправданным как противонасилие.

1. Понятие прецедентности

Основные принципы педагогики ненасилия и педагогики сотрудничества

Основные принципы педагогики ненасилия и педагогики сотрудничества Принцип целенаправленности. Воспитание толерантности требует четкого осознания целесообразности педагогических воздействий, четкого определения цели педагогом. Однако формирование данного

Научное понятие

Научное понятие Строить научную теорию на предшествующем опыте вовсе не означает следовать в русле проложенного направления. Без анализа предшествующего опыта нельзя начинать строительства нового. Но опыт бывает и позитивный, и негативный; в последнем случае

Мировую историю невозможно представить без феномена насилия и войны. Возникнув одновременно с появлением самых первых примитивных родовых общин, войны не прекращаются и по сей день, причем из видимых нами пяти тысячелетий существования человеческого общества с большим трудом можно насчитать три сотни лет, свободных от крупных военных столкновений.
Для современной концепции ненасилия, которая существует не только и не столько как теоретическая конструкция, но прежде всего как сумма практических опытов, характерны, по крайней мере, два важных момента. Во-первых, ненасилие органически увязано с борьбой за справедливость, оно рассматривается как действенное, при том более действенное, чем другие, и адекватное средство в этой борьбе.

Файлы: 1 файл

Р 1475 этика насилия.doc

Насилие как филосфоско-этическая проблема ………………….………….4
Философские и моральные оценки войны…………….………. ………..…7
Война и этика в ХХ1 веке………………………………………….……….15

Для современной концепции ненасилия, которая существует не только и не столько как теоретическая конструкция, но прежде всего как сумма практических опытов, характерны, по крайней мере, два важных момента. Во-первых, ненасилие органически увязано с борьбой за справедливость, оно рассматривается как действенное, при том более действенное, чем другие, и адекватное средство в этой борьбе.

Цель работы – исследовать проблемы насилия и войны.

Задачи работы: проанализировать понятие и сущность насилия; изучить философские и моральные оценки войны; изучить этичекую проблему войны ХХ1 века.

1.Насилие как филосфоско- этическая проблема

Как тема насилие стало беспокоить мыслящих людей сравнительно недавно. Английский философ XVII Гоббс, живший в эпоху глубокого политического кризиса и гражданских войн, считал, что людям естественно присуща агрессивность в защите своих непосредственных интересов как зверям, грызущимся за кусок. Поэтому необходима стоящая над людьми сила, воплощенная в лице монарха, которая превращает это стадо в общество, причем также путем насилия. Уже на этом уровне мы видим различение двух типов насилия: один – на уровне частных индивидуумов, так сказать, в горизонтальной плоскости; другой – исходящий от системы и направленный на подавление инстинктов частных лиц, т.е. проявляющийся в вертикальном измерении [5, c. 47].

Маркс считал насилие социально обусловленным и полагал его неизбежным атрибутом присвоения прибавочного продукта эксплуататорским классом. Насилие, порожденное экономической несправедливостью, считали марксисты, должно быть упразднено последним насилием, исходящим снизу, от пролетариата. После того, как пролетарская революция упразднит социальное неравенство, исчезнут причины, порождающие насилие.

В XX веке философы и психологи стали делать акцент на биопсихологической стороне насилия. Они как бы забыли об историческом глобальном аспекте его проявления в виде воин и революций и стали изучать агрессивность клинического типа, мотивированную комплексами, страхами и т.п.

Конрад Лоренс, изучавший поведение животных, разработал теорию бихевиористского насилия, т.е. такого, который порождается поведенчески ситуативными моделями, якобы примерно одинаковыми у людей и животных.

Другой постфрейдистский мыслитель Э. Фромм, пытаясь дистанцироваться от биологизма своих предшественников, полагал, что насилием человек заглушает страх перед сложностью бытия.

2 Философские и моральные оценки войны

Начиная с Гераклита античные философы искали решение извечного вопроса о войне и мире. Они то склонялись к мысли о неустранимости войны как "естественного" средства разрешения международных споров и конфликтов между людьми, то искали способов - подчас наивных - "отмены" войны.

Первый взгляд был классически сформулирован Гераклитом, изрекшим, что "война - отец всего и всего царь; одним она определена быть богами, другим - людьми; одних она сделала рабами, других свободными". У этого взгляда было и есть немало сторонников. Вместе с тем, начиная с глубокой древности, предлагались проекты "вечного мира". Центральный вопрос выдающихся памятников античной философии и политической мысли - "Государства" Платона и "Афинской политии" Аристотеля - вопрос о войне, мире и возможностях государственной власти обуздать войну в интересах мира.

Античные мыслители подметили, что не только война, но и подготовка к войне, несут с собой необратимые деструктивные последствия, деформируя сложившийся механизм общественных отношений и даже вовсе разрушая его, особенно при завоевательных войнах. Руины Северной Африки и Индии, Средней Азии и Мексики, Ближнего Востока и Китая - наглядные свидетельства пагубных последствий войны. Цветущие цивилизации разрушали не только варвары.

Древние философы и историки, осуждая войну и использование военной силы для достижения честолюбивых политических целей, ценили, как правило, понятия высокой морали, призывали к уважению человеческого достоинства, блага и справедливости, как во внутренней, так и во внешней политике. Мыслители средних веков и эпохи Возрождения, гуманисты и сторонники социально-справедливых отношений между людьми также оставили немало политических, исторических и литературных памятников в защиту мира и взаимопонимания между народами.

Идея всеобщего мира получила особенно широкое распространение в новейшее время. Теоретики развивали теории непрерывного, идущего по восходящей линии, социального прогресса.

Рассматривая этическую мысль Возрождения и Нового Времени, можно выделить три основных нравственных оценки войны, которые отечественный социолог И.В.Образцов удачно называет пацифизмом, апологетикой и плюрализмом . Первый подход категорически отвергает войну, считая ее пережитком варварства. Такое отношение характерно для гуманистической традиции Возрождения (Эразм Роттердамский, С.Франк), для эпохи Просвещения (Гольбах, Гельвеций, Руссо), для Канта и было выражено в популярном жанре трактатов о вечном мире. В рамках этого же направления можно указать теории ненасилия и пацифизма, положенные в основу многочисленных антивоенных организаций и движений. Апологетика считает, что война сыграла исключительно благоприятную роль в становлении человеческой культуры, способствовала прогрессу, воспитывала сильные жизнеспособные поколения и помогала людям развить перед лицом смертельной опасности многие творческие способности [6, c. 184].

Так полагал и полагает милитаризм всех разновидностей: древнеримская историография, Макиавелли, идеологи колониальных завоеваний (Гоббс и другие), "философия войны", выросшая из германской стратегии, Клаузевиц, Мольтке, Ницше, Штейнметц, социалдарвинизм, Шпенглер и многие иные. Наконец, сторонники третьей точки зрения, плюрализма, рассматривают войну как большое зло, но признают ее в некоторых случаях необходимой и имеющей благотворные последствия.

Это наиболее распространенная точка зрения, т.к. она преодолевает радикализм первых двух. Ее защищала философско-правовая мысль конца Возрождения - начала Нового времени с Гуго Гроцием во главе, классический рационализм - Бэкон, Локк, Лейбниц, эволюционистские теории, марксизм, отвергавший международные войны, но призывавший к классовой борьбе, социобиология, психоанализ, наконец, современная правовая мысль, допускающая войну как "последнее средство" в деле достижения мира.

На этой основе формировалось международное гуманитарное право, выраженное во множестве конвенций (Гаагских, Женевских и т.д.) о защите жертв войны, правилах и обычаях ведения боевых действий, сокращении вооружений [2, c. 191].

Философы-просветители, опираясь на идеи естественного права и общественного договора, рисовали радужные перспективы всеобщего благоденствия, которое наступит в случае принятия и проведения в жизнь их предложений по регламентации международных отношений (Гроций, Пуфендорф, Гобсс, Сен-Пьер, Дидро, Руссо, Кант, В. Ф. Малиновский, Вл. Соловьев). Все они утверждали, что война вовсе не является неизбежным спутником человеческих обществ, скорее она является следствием всякого рода общественных неустройств, которые могут быть искоренены с помощью разумных мер по упорядочению государственных и межгосударственных отношений.

Многочисленные проекты "вечного мира", включая предложения о законодательном запрещении войны как орудия национальной политики, сыпались как из рога изобилия. Они были различными по характеру - от монархо-аристократических до революционно-демократических. Руссо, будучи романтическим скептиком, не думал, что вечный мир может быть установлен "при помощи отдельной лишь книги". Он полагал, что трудности решения проблем войны и мира неимоверны, но многое зависит от исторически значительных личностей, которые силой своей политической воли и незаурядного интеллекта сумеют продвинуть вперед дело взаимопонимания народов и добьются высшей цели всеобщего мира и благоденствия народов.

Проекты и планы вечного мира были большей частью проектами гениальных одиночек, гуманистов и просветителей, сочувствовавшим бедствиям человечества, желавших ему блага и искавших пути прогресса в мире без войн. Но за ними не стояло и их не поддерживало сколько-нибудь влиятельное общественное движение, хотя определенные социальные чувства и умонастроения они выражали. Отсутствие массовой поддержки определило неудачу всех этих проектов выдающихся личностей.

Однако придерживаться того или иного учения, разделять его никому не воспрещается. Хотя большинство проектов были утопическими по своей сути, в них усматривается достаточно логики для того, чтобы действовать сообразно учениям.

Что касается размышлений о нравственной природе войн в русской философии до ХХ в., то они не относились к разработке ни правовой теории, ни отдельной науки о войне, но были изначально включены в общий контекст русской православной культуры и явились приложением традиционных христианских норм и добродетелей к существенной стороне жизни народа, к войне. Уже в первом документе, содержащем правила поведения человека в сражении - "Учении и хитрости ратного строения пехотных людей" (1647), подразумевалось, что быть совершенным воином означало быть совершенным христианином. Это положение еще раз было подтверждено в "Уставе воинском" Петра I, который касался не только внешней стороны воинской службы, но и регламентировал нравственное воспитание воинов. Православный взгляд на войну XVII-XVIII вв. развили выдающиеся русские мыслители XIX века - А.С.Хомяков и славянофилы, К.Н.Леонтьев, Н.Я.Данилевский, Ф.М.Достоевский, В.С.Соловьев [5, c. 107].

Наиболее кратко их выводы можно суммировать в следующей фразе:

1) Россия - самобытная, но не милитаристская держава ( славянофилы), однако

2) ее национальный уклад и политические задачи чужды Европе (Н.Я.Данилевский), следовательно,

3) не исключена вооруженная защита своего исторического призвания по строительству православной федерации государств в священной войне, которую будут вести лучшие люди страны - воинство (К.Н.Леонтьев); при этом

4) пока мы столь подвержены греху, войны никуда не уйдут, но их нельзя оценивать однозначно, их последствия могут быть благотворными (Ф.М.Достоевский), к тому же

5) высшая религиозная санкция для воинства есть служение Христу (В.С.Соловьев). Немало нового в эту тему, но на них огромное влияние окажет "парадоксалистика" и метафизика войны Достоевского и Соловьева, патриотический пафос славянофилов, Данилевского и Леонтьева.
Философы, творившие русскую религиозную этику ХХ века, были убеждены: войны в ближайшем будущем не исчезнут, т.к. в мире еще слишком много противоречий, способных породить вспышки вооруженного насилия [3, c. 98].

Мир и покой наступят лишь в Царствии Божием, но в нашем бытии мы всегда будем вынуждены сталкиваться и бороться со злом (Л.П.Карсавин, Н.А.Бердяев, Е.Н.Трубецкой и др.) Однако можно ли считать войну злом абсолютным или в ней можно найти нечто хорошее? Отечественная религиозная этика войны считает более правильным второе утверждение, поскольку абсолютного зла, согласно христианскому учению, вообще быть не может; война - лишь относительное зло, и в некоторых случаях вести ее нравственно оправдано. Каковы эти случаи? Ответ напрашивается сам собой: когда невступление в войну повлечет еще более тяжелые последствия, чем вступление. Хуже вооруженного столкновения может быть кровавая гражданская распря, подчинение врагу и последующий за тем разгром страны, поражение в войне, наконец, саму войну можно иногда остановить только путем вооруженного вмешательства. Но применять силу следует только в исключительных случаях, в безвыходных положениях, когда необходимость войны несомненна; по ничтожным поводам, как, например, решение незначительного международного спора, нельзя подвергать людей такому страшному испытанию, как военное противостояние.
Справедливая война должна быть нравственно обоснована, должна стать решительным ответом разгулявшемуся злу. "Оправдать войну, - писал С.Л.Франк, - значит доказать, что она ведется во имя правого дела, что она обусловлена необходимостью защитить или осуществить в человеческой жизни какие-либо объективно ценностные начала…

.1 Психологическое насилие в детско-родительских отношениях в межличностном взаимодействии

.2 Психологическое насилие в межгрупповом взаимодействии

Психологическое насилие является одна из актуальнейших проблем современности, практика последних лет показывает переосмысление данного вопроса и выработку нового подхода к существующей проблеме связанной с защитой человека от негативных влияний и безопасности личности. В последнее время особенно ясно становиться, что в новых изменяющихся социально-экономических условиях от ненадежности и неуверенности в завтрашнем дне будет способствовать росту уровня насилия, так и следствие психологического насилия.

К сожалению, на данное время нет единого концептуального подхода к проблеме психологического насилия над личностью. Большинство работ по теме психологического насилия разделяются по характеру социальной среды, в которой совершается психологическое насилие. Такой средой может выступать как семейное насилие и институциональное насилие. Семейное насилие включает в себя как детско-родительские отношения, супружеские отношения, межпоколенные отношения. В данной работе будет рассматриваться психологическое насилие в детско-родительских отношениях в межличностном взаимодействии. Исследованием этого вопроса занимались: Орлов А.Б, Сафонова Т.Я., Зиновьева Н.О., Н.Ф. Михайлова, Лари и Стефано. Психологическое насилие в групповом взаимодействии в этой работе будет рассматриваться в деструктивных культах.

психологический насилие межличностный взаимодействие

Феномен насилия известен с древнейших времен и является примитивным решением для достижения определенной цели. Гусейнов А.А., давая определение понятию насилия отмечал, что это внешнее, силовое воздействие на человека или группу с целью подчинить их воле, осуществляющего воздействия. [4] В то же время, Егоров А.Ю. определяет, что насилие - такое физическое, социально-организационное, психическое (словесное, моральное) воздействие на человека, которое неправомерно понижает его нравственный (духовный), социальный ( в том числе правовой) и жизненный статус, причиняет ему физические и душевные страдания, а также угроза такого воздействия.[5] На мой взгляд, эти два определения дополняют друга и в полной мере раскрывают сущность определения насилия.

Для определения видов насилия, исследователи используют три основания классификации. Первая типология основана на характеристиках объекта насилия: насилие над детьми, пожилыми людьми, насилие над женщинами, над инвалидами или недееспособными, над определенной этнической группой. Вторая классификация основана на характере насильственных действий: физическое, сексуальное, психологическое. При рассмотрении насилия над детьми, к этой классификации добавляют - пренебрежение основными нуждами детьми. Третьим основанием для классификации выбирается та социальная среда, в которой совершается насилие. Семейное и институциональное.[1] Таковой средой может являться: школьная, семейная, в интернате, религиозная организация и т.д.

Егоров. А.Ю. и Фрейдман О.Г. осуществляя теоретический анализ проблемы позволил им предположить: психологическое насилие - влияние на Я-концепцию человека, изменяющее ее в негативную сторону, результатом которого являются нарушения развития его индивидуальных, личностных качеств, эмоционального и интеллектуального развития, адаптация в социуме, психические заболевания. Авторитарные и манипулятивные методы воздействия являются психологическим насилием, так как их целью является открытое или скрытое подчинение другого человека свои целям и влиянию.[5]

Волков рассматривал психологическое насилие как социально-психологическое воздействие, принуждающее другого человека к поступкам и поведению, которые не входили в его намерения; нарушающее индивидуальные границы личности, осуществляемое без информированного согласия и без обеспечения социальной и психологической безопасности индивида, а также всех законных прав; приводящее к социальному, психологическому, физическому или материальному вреду. Автор полагал, что психологическое насилие включает в себя как виды прямого негативного психологического воздействия, так и преимущественно манипулятивные, которые скрытно побуждают другого человека к действиям, наносящим ему вред.[2]

По мнению Е.Н. Волкова, такой инструмент, как манипуляция, может использоваться как составная часть психологического насилия. То есть воздействие на сознание и органы чувств человека со стороны другого человека или группы людей, которое побуждает его действовать в соответствии со скрытыми целями и интересами манипуляторов. [2]

Таким образом, анализируя различные подходы можно определить, что психологическое насилие - социально-психологическое воздействие, принуждающее другого человека к поступкам и поведению, которые не входили в его намерения; нарушающее индивидуальные границы личности, осуществляемое без информированного согласия и без обеспечения социальной и психологической безопасности индивида, а также всех законных прав; приводящее к социальному, психологическому, физическому или материальному вреду.

Психологическое насилие подразумевает наличие вербальных оскорблений, шантажа, угрозы физического насилия, контроль над деятельностью жертвы, контроль над доступом жертвы к различным ресурсам, преследования и т.д.

.1 Психологическое насилие в детско-родительских отношениях в межличностном взаимодействии

Психологическое насилие в межличностном взаимодействии будет рассматриваться на основе детско-родительских отношений в семье.

Цымбал Е.И. давая определение психологическому насилию говорил, что это эпизодическое или регулярные оскорбления или унижения ребенка, высказывание в его адрес угроз, демонстрация негативного отношения или отвержение, которые приводят к возникновению эмоциональных или поведенческих нарушений. [9]

Сходное определение психического насилия дается Т.Я. Сафоновой, в котором психологическое насилие понимается однократное или хроническое психическое воздействие на ребенка, враждебное или безразличное отношение, а также другое поведение родителей и лиц, их заменяющих, которое вызывает у ребенка нарушение самооценки, утраты веры в себя, затрудняет его развитие и социализацию.[8] Исходя из определения, данное Сафроновой, можно полагать, что любое действие наносящие вред психическому здоровью ребенка считается психологическим насилием. На мой взгляд, в этом определение не хватает слова целенаправленность.

Лари и Стефано определили эмоциональное насилие как нарушение интеллектуального и эмоционального благополучия ребенка, ограничивающее его социальную адаптацию. Они отмечают, что эмоциональные нарушения ребенка являются следствием любой формы жестокого обращения, а не только психического насилия.[6] Данное определение авторы дали с точки зрения следствия насилия, то есть нарушений которые возникают после эмоционального насилия.

На мой взгляд, понятия психологическое насилие и эмоциональное насилие тождественны. Так как, при психологическом насилии происходит воздействие и на эмоциональную сферу ребенка.

По мнению А. Б. Орлова, спектр психологического насилия включает:

а) психологические воздействия (угрозы, унижения, оскорбления, чрезмерные требования, чрезмерная критика, ложь, изоляция, запреты на поведение и переживание, негативное оценивание, фрустрация основных нужд и потребностей ребенка и т. п.);

в) психологические взаимодействия (доминантность, эффективность, непредсказуемость, непоследовательность, неадекватность, непринятие со стороны родителей и субординированность, бесчувственность, ригидность, безответственность, неуверенность, беспомощность, самоуничижение со стороны детей) [7]

Очевидно, что те или иные действия родителей могут быть расценены как психическое насилие только с учетом особенностей личности ребенка и характера его взаимоотношений с родителями. Ответить на поставленные вопросы помогает предложенная Гарбарино и соавт. (11) классификация основных проявлений (форм) психического насилия: отвержение, изоляция, терроризирование, игнорирование и развращение.

Отвержение проявляется в том, что взрослый отказывается признавать ценность ребенка и свою обязанность удовлетворять его основные потребности, не признается право ребенка просить или требовать что-либо от родителей.

При изоляции взрослый резко ограничивает социальные контакты ребенка, полностью контролирует круг его общения, препятствует установлению дружеских связей с другими детьми или доверительных отношений с другими взрослыми. В крайних случаях могут ограничиваться контакты даже с другим родителем. У ребенка возникает впечатления полного одиночества, изоляции от внешнего мира и других людей.

Терроризирование проявляется в постоянной вербальной агрессии, запугивании и угрозах со стороны взрослого, что создает у ребенка чувство страха, тревоги и неуверенности. Ребенок начинает воспринимать мир как враждебный и непостоянный. Терроризированием являются не только угрозы физической расправой со стороны взрослого, но и запугивание возможными враждебными действиями со стороны других лиц (например, преступников или педофилов), которые взрослый рассматривает как заботу о безопасности ребенка.

При игнорировании взрослый лишает ребенка одного из важнейших условий нормального психического развития - обратной связи со значимым взрослым (отклика взрослого на обращение ребенка, его поведение). Игнорирование может быть следствием неадекватной педагогической тактики, эмоционального отвержения ребенка или психической патологии родителя.

Развращение проявляется в том, что взрослый способствует искаженной социализации ребенка, поощряет или прямо вовлекает в антисоциальное поведение, укрепляет проявления девиантного поведения. В результате подобных действий подросший ребенок отвергает общепринятые моральные нормы и правила поведения, оказывается социально дезадаптированным. [9]

Различные формы психического насилия вызывают различные ближайшие и отдаленные последствия, которые также зависят от возраста, когда ребенок пострадал от этого вида жесткого обращения. Психологам хорошо известно, что эмоционально теплые отношения ребенка с родителями или лицами, их заменяющими, в первые годы жизни являются важнейшим условием для его нормального психического и физического развития. Недостаток или отсутствие такой эмоциональной поддержки, психическое насилие вызывают существенные психические и поведенческие расстройства, которые будут проявляться много лет спустя в подростковом возрасте. Нередко эти дети, вырастая, оказываются плохими родителями, не могут установить эмоционально теплые отношения с собственными детьми.

Наиболее часто встречающимися последствиями психологические насилия над детьми являются:

· отставание в психическом развитии, снижение интеллекта;

· импульсивность, недостаточная способность к контролю над собственным поведением;

· низкая самооценка и повышенная тревожность;

· неумение устанавливать доверительные, эмоционально теплые отношения;

· трудности в общении со сверстниками

В большинстве случаев психического насилия имеют место словесные оскорбления ребенка, его негативная оценка со стороны родителей или воспитателей. Неизбежным следствием такой позиции значимых взрослых становится низкая самооценка ребенка. Отсутствие эмоционального контакта с родителями вынуждает его искать альтернативные способы отреагирования эмоций: от бегства в мир фантазий до антиобщественного поведения и агрессии, направленной либо на окружающих, либо на себя. Однако таким путем не всем детям удается стабилизировать свое эмоциональное состояние, поэтому у них нередко встречаются аффективные нарушения (депрессия, тревога). [5]

Как отмечалось выше, психическое насилие является составным элементом всех форм жестокого обращения с детьми. В связи с этим нарушения поведения, связанные с эмоциональными расстройствами, (безразличие и апатия, низкая успеваемость и плохая концентрация внимания, кражи и агрессия и др.) могут встречаться у детей, пострадавших от разных форм жестокого обращения. Чувства и поведение взаимосвязаны и взаимообусловлены. Поведение может вызывать определенные чувства, но эти же чувства могут вызвать определенное поведение, в результате чего возникает замкнутый круг, движение по которому ведет к нарастанию поведенческих и эмоциональных расстройств, углублению социальной дезадаптации ребенка. Важную роль в становлении этого порочного круга играет убеждение ребенка в собственной вине, в том, что причиной насилия со стороны родителей является его неправильное поведение.

.2 Психологическое насилие в межгрупповом взаимодействии

Как пишут американские психологи в комментариях к разработанной ими Шкале группового психологического насилия, «концепт психологического насилия (злоупотребления), особенно наблюдаемого в группах, представляет возможности для дальнейшего теоретического дифференцирования.

Психологическое насилие относится к методам, если формулировать буквально, посредством которых с личностью обращаются скорее как с объектом для манипулирования и использования, чем как с субъектом, чье сознание, автономия, идентичность и достоинство должны быть уважаемы.

Очевидно, чтобы назвать группу психологически насильственной, насильственные методы должны достигать обозначенного порога частоты и/или интенсивности. Этот порог мог бы быть обозначен после необходимого исследования, использующего Шкалу группового психологического насилия.[3]

Следующие условия присутствуют в группах, практикующих реформирование мышления:

Достижение прочного (плотного) контроля над временем индивидуума и содержанием мыслей, обычно посредством завоевания контроля над главными элементами социальной и физической окружающей среды личности.

Систематическое создание чувства бессилия у личности.

Управление системой наград, наказаний и переживаний (событий) таким образом, чтобы подавить внешне проявляемое поведение, которое отражает ценности и сложившуюся организацию жизни индивидуума, демонстрировавшиеся до контакта с группой.

Поддержание закрытой системы логики и авторитарной структуры в организации.

Группы, применяющие психологическое насилие, могут, но не обязательно, иметь некоторые или все эти особенности в различных формах и в разной степени.

Группы с психологическим насилием также могут быть характеризованы менее мощными или менее систематическими иными формами влияния, которые используются для насилия над людьми в виде обращения с ними как с объектами.

Группы с психологическим насилием могут быть, но не обязательно, харизматическими и могут быть, но не обязательно, религиозными, точнее, они могут возникать на почве практически любой человеческой жизнедеятельности.[3]

Различные концепции манипулятивного группового психологического насилия были объединены М. Сингер в сводную сравнительную таблицу.[2]

Критерии реформирования мышления

Интересным в данной таблице является краткость и доступность изложения различных подходов к механизму психологического насилия. Также представляется интересной и весьма наглядной попытка М. Сингер сопоставить особенности реформирования мышления с иными разновидностями влияния и убеждения, существующими в социуме.

В системе реформирования мышления, разумеется, используются возможности и рекламы, и пропаганды, и индоктринации, но нарастание манипуляции и социально-психологического насилия имеет в ней высшую точку при одновременном исключении любых признаков здорового образования.[2]

Автор надеется, что предложенные дефиниции и ориентиры позволят в результате обязательной дискуссии и поправок - заложить фундамент для обоснованной категориальной структуры, раскрывающей проблему психологического насилия и вводящей ее в активный научный оборот и действенную социальную практику.

Психическое насилие наиболее распространенное форма воздействия на человека. Особенно если психическое насилие происходить в семье, детско-родительских отношениях. Основными последствиями психического насилия над ребенком является задержка психического развития и эмоциональной сферы ребенка, что затрудняет социализацию ребенка в дальнейшем. Диагностирование и четкое определение критериев психологического насилия затрудняется субъективным отношением человека к границе, где заканчиваются нормальные отношения, и начинается психологическое насилие. Существующие на данный момент работы по проблеме психологического насилия ставят довольно размытые критерии определения психологического насилия и, на мой взгляд, данная проблема требует дальнейшего изучения.

Наиболее четко это проблема раскрывается в работах посвященных деструктивным культам. В которых ясно и четко описан механизм воздействия деструктивных культов на людей.

1. Баева И.А., Волкова Е.Н., Лактионова Е.Б. Психологическая безопастность образовательной среды: развитие личности. СПб, 2011, 272 с.

2. Волков Е. Н. Критерии, признаки, определения и классификации вредящего психологического воздействия: психологическое травмирование, психологическая агрессия и психологическое насилие Журнал практического психолога, 2002, № 6. - С. 183-199.

. Волков Е.Н. Феномен деструктивных культов и контроля сознания Журнал практического психолога. - М., 1996. № 2.

4.Гусейнов А.А. Понятие насилия // Философия, наука, цивилизация. М., 1999.

.Егоров А.Ю., Фрейдман О.Г. Психологическое насилие и развитие личности. СПб. 2003, с.68

.Зиновьева Н.О., Михайлова Н.Ф. Психология и психотерапия насилия. Ребёнок в кризисной ситуации. СПб.: Речь, 2003.

.Орлов А.Б. Психологическое насилие в семье определение, аспекты, основные направления оказания психологической помощи Психолог в детском саду. 2000, № 2-3. - С. 182-187.

Теги: Психологическое насилие в межличностном и групповом взаимодействий, как источник негативного влияния на человека Реферат Психология

Мораль и насилие изначально, по определению исключают друг друга. Если мораль утверждает личность как ответственного субъекта действия и понимает пространство межчеловеческой коммуникации как взаимность добра, то насилие означает нечто прямо противоположное. Следовательно, мораль и насилие определяются через противопоставление друг другу.

Вместе с тем общественное сознание, в том числе и этика, допускает ситуации нравственного оправдания насилия. Считается, что насилие оправдано тогда, когда предотвращает другое насилие, является ответным насилием или осуществляется во благо тех, кто подвергается насилию.

Моральное содержание принципа талиона.

Этические аспекты применения физической силы, специальных средств и огнестрельного оружия сотрудниками оперативных подразделений.

- именно на них ложится непосредственная обязанность по поддержанию правопорядка;

- они обязаны защищать права граждан;

- как служители и защитники интересов общества, они обязаны демонстрировать лучшие стандарты поведения (рассудительность, честность, объективность, высокий уровень нравственности);

- полиция (милиция) имеет право использовать непубличные, оперативно-розыскные методы работы, где надлежащее использование конфиденциальной информации полностью зависит от личных качеств сотрудников;

- для представителей этнических меньшинств работники полиции (милиции) часто являются олицетворением всех органов власти и общества в целом;

- неквалифицированные и противоправные действия работников полиции (милиции) наносят моментальный и значительный ущерб для имиджа всей правоохранительной системы и органов государственной власти

Единство нравственного и правового сознания в обеспечении законности.

Структура профессионального сознания юристов, вообще, и сотрудников органов наркоконтроля, в частности, включает в себя два элемента: профессиональный (правосознание) и нравственный (моральное сознание).

Правосознание - это одна из форм общественного сознания, отражающая действительность в форме юридических знаний, правовых установок, идей, взглядов, чувств, эмоций, регулирующих поведение человека в юридически значимых ситуациях и выражающих его отношение к праву.

Понятие и структура морального (нравственного) сознания как одного из трех элементов, образующих мораль, рассматривались нами в лекции "Мораль: происхождение, структура и основные функции".

Правосознание, также как и моральное, имеет два уровня отражения действительности (в данном случае - правовой) - эмоционально-чувственный и рациональный.

Таким образом, при совпадении правового и нравственного сознания обе формы не теряют своего самостоятельного значения, отражают один и тот же объект под различным углом зрения:

нравственное сознание - при помощи неписаных правил
поведения и оценочных понятий добра и зла, справедливости и
несправедливости, долга, совести;

Понятие полицейской деонтологии. Деонтологический характер профессиональной этики сотрудников ОВД.

Полицейская деонтология –система знаний о полицейской деятельности и профессионального поведения полицейского, оптимальный свод правил дозволяющего, обязывающего, запрещающего и рекомендательного характера, которыми должен овладеть и руководствоваться полицейский в отношениях, возникающих при выполнении служебных полномочий.

Деонтология полицейского – целостность, в которой нельзя механически отделить психологическое, политическое, этическое и эстетическое от юридического, возможно лишь выделить психологическую, политическую, эстетическую, информационную подсистемы культуры личности полицейского, которые находятся в развитии, связи и гармонии. Профессиональный долг полицейского, ответственность за выполнение профессиональных обязанностей – основные морально-правовые ценности профессии, ее каноны.

Во время осуществления профессиональных полномочий полицейский постоянно сталкивается с необходимостью решать (а порой в считанные минуты) сложные проблемы, за которыми стоит жизнь и честь людей. Принятия решений требует от профессионала – полицейского большого напряжения моральных сил, мобилизацию опыта и знаний, глубокого понимания степени ответственности перед обществом, коллективом, в котором он работает.

Нравственные аспекты деятельности сотрудников полиции.

Цель профессии – это защита жизни, здоровья, собственности, прав и свобод граждан от противоправных посягательств. В отличие от других видов юридических профессий, работа полицейского имеет следующие особенности:

· использование средств принуждения в процессе выполнения профессиональных обязанностей;

· риск для жизни и здоровья;

· ограничение собственных прав и общегражданских свобод.

Профессиональная этика сотрудников милиции имеет характер деонтологии (греч. deontos – должное). Нормы деонтологии более строгие и обеспечиваются административными санкциями; т.е. отступление от требований профессиональной деонтологии является также нарушением юридических норм.

К личности полицейского предъявляются следующие нравственные требования:

· отношение к человеку как к высшей ценности;

· разумное и гуманное использование методов принуждения;

· безупречность личного поведения;

· сознательная дисциплина, исполнительность и смелость;

Проблема профессионального долга сотрудников полиции в историческом развитии. Категория профессионального долга как сущность и содержание служебной деятельности сотрудника.

Многие из великих ценили чувство долга. И.Кант писал, что долг – это именно то великое, что возвышает человека над самим собой.

Служебный долг сотрудника является нравственным в его объективном и субъективном выражении. Моральная ценность объективного содержания долга состоит в том, что он подчинен решению самой высокой и справедливой задачи обеспечению безопасности своей страны. Однако потенциальные возможности служебного долга могут проявиться только в том случае, если они дополняются субъективно нравственным отношением к нему, когда общественные обязанности воспринимаются и осознаются как личные, как глубинная потребность и убеждение в справедливости и правоте дела, которому служишь.

Нравственный долг сотрудников имеет объективную и субъективную стороны. Объективная определяется потребностью защиты безопасности государства и общества. Субъективная представляет четко сформированные задачи, поставленные государством перед органами : сознательность и ответственность сотрудников, готовность и способность каждого осознать требования нравственного долга, свое место и роль в общем деле, предъявить высокие требования к самому себе.

Специфика требований служебного долга сотрудников органов обусловлена характером задач, особенностям организации, своеобразием условий, в которых протекает их деятельность.

Следовательно, профессиональный долг представляет собой единство правовой и нравственной сторон.

Важной составляющей нравственного долга является самодисциплина. Категория моральной ответственности и ее основные значения.

Категория совести как осознанное чувство моральной ответственности за свои действия и поступки.

В христианстве совесть является одним из даров, данных человеку Богом. Это благо для человека, так как не дает человеку окончательно свернуть на путь греха. Христианам предписывается обучать свою совесть, что значит вести постоянные размышления о соответствии своих поступков с христианской моралью.

Спокойное состояние совести указывает на гармоничность внутреннего состояния человека и предъявляемые ему внешние требования. В такой ситуации человек чувствует себя спокойным и защищенным. Это высшее благо для человека – идеальное духовное состояние

Профессиональная честь проявляется у сотрудников правоохранительных органов, прежде всего в выполнении ими своего служебного долга. Его специфика в том, что в мирное время выполнение долга требует мужества, выдержки, а порой и самопожертвования.

Честь сотрудника правоохранительных органов неотделима от чести коллектива, подразделения, в котором он несет свою службу. Честь коллектива - это и его честь. Здоровое честолюбие - не чуждое чувство для сотрудника правоохранительных органов. Правильно понимаемое честолюбие не вредит общему делу, а наоборот, придает дополнительные силы для его выполнения. Другое дело, когда честолюбие перерастает в карьеризм, когда человек готов использовать самые грязные средства для достижения корыстных целей.

Достоинство - категория этики, отражающая моральное отношение человека к самому себе и общества к индивиду. (Философский словарь)

Категория чести очень близко примыкает к категории достоинства. Эти категории практические совпадают по своему объективному содержанию, но различаются по форме. Оценка чести - это оценка общественного мнения, а оценка достоинства - это прежде всего дело самой личности. В данном случае акцент переносится на собственную самооценку, которая базируется на осознании своих заслуг перед обществом и своей личной самоценности.

Достоинство выступает часто как реакция на тот или иной тип отношения к себе. Это позволяет рассматривать честь как понятие мировоззренческое, а достоинство - эмоциональное.

Понятие достоинства имеет многоплановую структуру. Так, если любой человек имеет законное право на защиту своего достоинства правоохранительными институтами, то это относится только к определенному минимуму форм отношения к личности - в силу того, что она принадлежит к роду человеческому и общество конституционно гарантирует ей защиту этого права. Однако уважение обществом достоинства личности - это огромный диапазон различных форм, имеющих многоступенчатый, иерархизированнй характер - от обязательного соблюдения элементарных правил этикета до строгого соблюдения ритуалов, церемоний, отдания почестей и т.д. степень этого уважения определяется как общественным статусом личности, так и ее заслугами, авторитетом, в том числе и незапятнанной честью.

как нанесение кому-либо ущерба в условиях противостояния (Р.Холмс),

силовые отношения в обществе (Р.Петропавловский),

ущемление прав человека (Р.Апресян),

любая форма принуждения (Л.Толстой),

средство решения исторических задач (Л.Коновалова),

убийство, повреждение, причинение материального ущерба (И.Лазари-Павловска),

на богатейшем историческом материале нетрудно убедиться в том, что с течением времени количество насилия на Земле не убывает. Про двадцатый век можно с уверенностью сказать, что он далеко превзошёл все предыдущие времена по общему числу и последствиям чудовищных военных столкновений, по масштабам геноцида – и по отношению к соседним, и (что особенно поразительно!) к своим народам. Культура и насилие оказываются сплетены многомерным хитроумным узлом онтологически и аксиологически, психологически и экономически.

История человечества может предстать цепью кровавых преступлений, а может путём мученичества и героизма. Пространством отважных поисков и горьких утрат. Чередой страшных злодеяний или необъяснимых с точки зрения обыденного сознания примеров бескорыстия и самоотверженности. Но каким бы взором ни оценивать наше прошлое и настоящее скорбным, грустно констатирующим, ироничным или

прославляющим силу, мы неизменно убеждаемся, что повсюду в ткань культуры вплетены нити насилия: притеснения, угнетения, кровопролития. И в жизни отдельного человека, и в масштабе больших сообществ парадоксальным образом сталкиваются гуманность и жестокость. И преступление, и подвиг оказываются замешены на крови…

Лики насилия поистине неисчислимы. Оно обнаруживает себя и в индивидуальной агрессивности, и в государственном тоталитаризме, и во всех сферах человеческой жизни: религии, политике, праве, науке, искусстве, спорте. Религии, накладывая строгие запреты на насилие, в то же время его нередко не только оправдывают, но и освящают. Искусство, претендующее на обладание высшей духовной самоценностью, зачастую занимается героизацией и эстетизацией зла. Право, защищая ценности культуры, само фактически санкционирует жестокость по отношению к преступникам. Жизнь наша пронизана конфликтами, противоречиями, взаимными упрёками и непониманием. Причём в случаях разлада, насилия, войны каждая из противодействующих сторон, как правило, убеждена в собственной правоте. Всё это ставит под сомнение саму возможность объективной оценки человеческого поведения с точки зрения добра и зла. Вместе с тем мы упорно продолжаем нравственно оценивать события, происходящие в мире. Доказательствами тому и функционирование права, вменяющего злоумышленнику в вину вполне определённые поступки; и искусство, в немалой степени нацеленное на обличение одних и воспевание других черт действительности; и религиозные проповеди, укоряющие или вдохновляющие паству; и педагогика, пытающаяся спроектировать и изваять человека если не с большой буквы, то достойного, способного жить полнокровно и творчески.

окажется список тех, кто в адрес насилия произносил слова оправдания или вердикт. Нужно всмотреться в сущность феномена насилия. Причём всмотреться специфически с точки зрения этической, нравственно-ценностной.

Степень научной разработанности проблемы.

В мировой истории трудно найти мыслителя, рассуждавшего о судьбах человека и человечества и не затронувшего при этом проблему насилия. Понятно, что есть имена, которые оказываются наиболее значимыми, повлиявшими на умонастроения современников и потомков. Так у двух конкурирующих ветвей политологического истолкования насилия, основателями которых справедливо считаются Н.Макиавелли и М.Ганди, по целому ряду фундаментальных идей предшественниками могут быть названы, с одной стороны, Мо цзы и Шан Ян, утверждавшие культ силы, а с другой - Будда и Конфуций, отстаивавшие принципы человеколюбия. Общеизвестен вклад К. фон Клаузевица в понимание сущности, социальных функций военного насилия, известно и то, как его идеи восприняли, претворили в жизнь классики революционного преобразования мира, социалисты-коммунисты. В отечественной философской мысли уделяли пристальное внимание проблеме насилия и выдвинули полемизирующие концепции (абсолютистскую и реалистичную) Л.Толстой и И.Ильин. В последние десятилетия всё большее распространение в мире получают взгляды Л.Толстого, А.Швейцера, М.Ганди, М.-Л.Кинга, - это происходит благодаря интеллектуальным и душевным усилиям таких деятелей, как: И.Лазари-Павловска, А.Гжегорчик, Х.Госс-Майер, Дж.Шарп, Ж.Семлен. В нашей стране это прежде всего А.А.Гусейнов, В.А.Петрицкий, Р.Г.Апресян, которые ставят и решают вопросы насилия/ненасилия с общефилософских и историко-культурных позиций.

С близких позиций исследуют тему насилия в правовом поле Ю.М.Антонян, В.В.Гульдан, Г.Ф.Хохряков и другие.

Важны для понимания сущности насилия исследования, предпринятые А.П.Скрипником, А.И.Кугаем и А.И.Бродским (соответственно - в историко-культурном, социально-философском и логико-семантическом ракурсах).

Соотношение насилия и ненасилия является предметом глубокого осмысления для представителей гуманистической психологии - К.Роджерса, В.Франкла.

Вместе с тем можно констатировать, что при чрезвычайном богатстве подходов и безусловно результативной многоплановой работе над проблемой насилия специалистами разного профиля философами, психологами, педагогами, культурологами, историками, правоведами ещё так и не осмыслена противоречивость в этических оценках насилия, не выработаны процедуры объективного нравственно-ценностного анализа этого явления.

Цели и задачи исследования.

Если насилие в культуре выступает в роли эпифеномена, неизбежного элемента общения или цены за прогресс, то почему столь контрастны его нравственные оценки? Почему вообще в нравственных оценках столь много парадоксов, необъяснимостей, субъективизма? Случайно ли, что в полном отвержении нравственных оценок нередко готовы солидаризироваться скептики, циники и гуманисты либерального толка? Главное объяснение этому видится в непроработанности нравственно-оценочного инструментария. Парадоксы в нравственных оценках неизбежно вызываются неадекватностью оценочных процедур сложным явлениям, осмысливаемым морально. Отсюда ключевая цель исследования – выработка нравственно-оценочного инструментария и апробирование его на проблеме насилия.

Исходя из этого, задачами исследования становится:

- анализ причин нравственно-оценочных парадоксов;

построение алгоритма нравственной оценки, основанного на

структуре нравственного поступка;

поиск возможностей повысить точность нравственных оценок, в частности, используя шкалирование, семантические и графические методики;

выявление нравственно-ценностной сущности насилия, его факторов, возможностей его минимизировать; это, в свою очередь, предполагает:

типологию видов насилия по результатам нравственно-оценочного анализа;

этический анализ нравственно-значимых параметров ненасилия

с точки зрения стратегии культуротворчества.

Теоретическая и методологическая основа исследования.

Сложностью и многоплановостью темы продиктована необходимость обращения к источникам философским, историческим, языковедческим, религиоведческим; психологической, педагогической литературе, а также к изданиям, посвящённым относительно недавно возникшему направлению прикладной математики квалиметрии. В работе, таким образом, реализован междисциплинарный подход на основе философских и общенаучных методов: сравнительного анализа, диалектических принципов, согласованного рассмотрения онтологического, гносеологического и аксиологического ракурсов проблемы.

Для понимания сущности культуры и ценностей наиболее животворными стали труды С.Н.Иконниковой, М.С.Кагана, Э.В.Соколова, В.П.Тугаринова, Н.З.Чавчавадзе.

Принципиально важными для исследования послужили работы ряда отечественных и зарубежных психологов: Б.Г.Ананьева, А.А.Бодалёва, Ф.Е.Василюка, К.Муздыбаева, Г.Селье, П.В.Симонова, Т.Шибутани.

Продвинуться в квалиметрическом направлении удалось в значительной степени благодаря наработкам таких специалистов, как А.И.Субетто, И.А.Ивлиева.

Автор разделяет многие педагогические идеи - мажор, уважение к личности ученика, культуротворческие искания - с видными представителями отечественной педагогики: А.С.Макаренко, В.А.Сухомлинским, Ш.А.Амонашвили, А.П.Валицкой.

Научная новизна исследования.

В диссертационном исследовании впервые предлагается целостный, этически выверенный и подкреплённый графическими и семантическими процедурами механизм нравственной оценки такого сложного явления культуры, как насилие.

В соответствии с логикой концептуального построения основные положения, выносимые на защиту, таковы:

Автор исходит из признания того, что насилие внутренне присуще культуре. Однако в качестве объясняющей тому причины отказывается признать так называемую парциальность контрастное ценностное отношение к своим (близким) и дальним (чужим), поскольку в её рамках остаются непонятными домашнее насилие, внутрипопуляционные войны.

Признавая эвристичность идеи (D.L.Cady) о моральном континууме между установками уоризма и пацифизма, автор вместе с тем полагает, что работа Д.Л.Кэди являет собой только робкую попытку передать многомерный мир межсубъектных отношений. Сфере этического присуща противоречивость, которая не сводится к различию в понятиях, но выявляется в парадоксах нравственного восприятия, парадоксах нравственных отношений, парадоксах нравственной оценки.

Для нравственного поступка свойственна обобщённая структура, которая может быть описана и положена в основу алгоритма целостной нравственной оценки. В исследовании выстроена и логически обоснована универсальная шкала нравственной оценки.

Нравственная оценка представлена как многомерное образование, которое можно выразить при помощи семантических и графических процедур, что даёт возможность осуществить реальный прорыв от субъективности, смутности и приблизительности к точности, строгости и объективности.

Парадоксальность нравственной оценки насилия рассмотрена при помощи алгоритма нравственной оценки. Предложена основанная на нравственно-ценностном понимании сущности насилия типология его видов. Особо подчёркивается такая характеристика насилия, как соотносительность, с точки зрения которой появляется смысл говорить об околонасильственных формах поведения.

Произведённый целостный нравственно-ценностный анализ ненасилия позволил в значительной степени демистифицировать данное философское понятие и стоящее за ним жизненное явление. Подобно насилию, ненасилие множественно по формам и нравственно-ценностному содержанию.

В качестве существенной и парадоксальной причины насилия особо рассмотрено нравственное долженствование. Оно представлено как своего рода аналог физического явления инерции, и объяснено через обусловленность внешними и внутренними факторами. Выявлены нравственно-ущербные и нравственно-конструктивные формы долженствования.

На основе рассмотрения многомерного мира межсубъектных отношений, в частности, нравственного восприятия, переживаний, действий, а также по результатам этического анализа природы насилия и ненасилия, в исследовании обозначены перспективы культурного восхождения человечества к более гуманной, справедливой, достойной жизни.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Особую значимость исследованию придаёт то, что оно выполнено на стыке нескольких наук, прежде всего этики, психологии, математики, педагогики. Подвергая этическому анализу феномен насилия в культуре, автор не ограничивается перечислением его видов, выявлением нравственно-негативных его черт или признанием его неустранимости, но

выстраивает алгоритм нравственной оценки, и этот алгоритм последовательно применяет для рассмотрения как насилия, так и ненасилия. Графический и семантический методы, положенные в основу рассмотрения узла затронутых в исследовании проблем, способны значительно усилить этическую теорию, сделать её строже, наглядней и доказательней.

Логическое построение, методика и методология, выводы исследования могут быть полезны не только для этики (в многочисленных её приложениях - историческом, гуманитарном, экологическом), но и для смежных наук, в первую очередь аксиологии, эстетики, педагогики, психологии, квалиметрии.

Апробация работы.

Ключевые идеи исследования находят отражение в базовых учебных курсах этики, аксиологии, в спецкурсах, читаемых студентам нескольких факультетов Российского Государственного педагогического университета имени А.И.Герцена, а кроме того слушателям курсов переподготовки в Учебно-методическом центре Комитета по образованию Санкт-Петербурга. Опубликованы учебные программы, методическое пособие; по теме диссертационного исследования издана монография (10,75 п.л.). Всего соискателем опубликовано более 90 научных работ общим объёмом свыше 36 печатных листов, общий объём публикаций по теме диссертации более 25 печатных листов.

Структура и объём диссертации.

Диссертация состоит из введения, шести глав, содержащих 24 параграфа, и заключения, а также списка основной использованной литературы, насчитывающего 334 наименования.

Парциальность как причина насилия

История человечества может предстать цепью кровавых преступлений, а может - путём мученичества и геройства. Пространством отважных поисков и горьких утрат. Чередой страшных злодеяний - или необъяснимых с точки зрения обыденного сознания примеров бескорыстия и самоотверженности. Но каким бы взором ни оценивать наше прошлое и настоящее - скорбным, грустно констатирующим, ироничным или героизирующим силу - мы неизменно убеждаемся, что повсюду в ткань культуры вплетены нити насилия: притеснения, угнетения, кровопролития. И в жизни отдельного человека, и в масштабе больших сообществ парадоксальным образом сталкиваются гуманность и жестокость. Мы ничтоже сумняшеся то и дело готовы использовать насилие как способ построить жизнь без насилия.

Особенности нравственного восприятия

И отношения эти, как мы помним, разворачиваются по поводу не просто каких бы то ни было предметов или ценностей, но именно по поводу взаимного уважения/неуважения, по поводу соотнесения самоценностей общающихся. Причём дело было бы куда проще, если б речь шла только об уважении или неуважении, поскольку уважение может быть рационализировано, объяснено как результат сложения страха и интереса. Тогда как очень многое в наших связях с окружающими зависит от установок симпатии/антипатии. А их, эти установки, состояния, современная наука объяснить затрудняется.

Зрительные ощущения нам даны при помощи двух глаз, слуховые -благодаря двум ушным раковинам, даже нос почему-то имеет две ноздри, тем самым как будто предполагается возможность некоей стереоскопической картины обонятельных образов мира. Представляется очевидным, что нравственное восприятие не одномерно. Уже потому хотя бы, что оно изначально призвано соотносить внутреннее - с внешним. Собственную ценность субъекта с ценностями тех, кто его окружает. Бинарности нравственного восприятия содействует и тот факт, что мы часть нравственной информации о мире получаем непреднамеренно, пассивно, а часть - преднамеренно, действуя избирательно и активно. Активность нравственного восприятия проявляется, в частности, в стремлении к целостности распознаваемых образов. И это стремление нисколько не противоречит, например, готовности тихо торжествовать, услышав про неудачу или изъян у очередного кумира. Можно думать, что как глазу трудно смотреть на источник яркого света, как уху бывает больно от громкой музыки, или как может вызывать неприятные чувства слишком сильный аромат, точно так же обстоит дело и с диапазоном нравственно-значимых явлений. Слабость, замеченная у гения, - снимает возникающее напряжение. С другой стороны, столь же естественно и злоумышленники - в особенности, раскаявшиеся - вызывают у нас снисхождение.

Парадоксы нравственной оценки

Парадоксы с глубокой древности волновали человека, привлекали внимание мудрецов, юмористов, пройдох. Один из известнейших парадоксов, сохранённых греческой научной традицией - ситуация, сложившаяся между Протагором и Эватлом. Суть дела вкратце такова: Эватл брал уроки у Протагора - на том условии, что расплатится с учителем, если выиграет свой первый судебный процесс. Курс обучения был закончен, но Эватл и не думал браться за дело, - а соответственно и расплачиваться за полученные знания. Возмущённый учитель пригрозил, что обратится с жалобой в суд. Но хитрый ученичок учёл и эту возможность: ведь если суд признает его виноватым, значит он не выиграет своего первого судебного процесса, и платить не должен тем паче.

Вот и попробуй тут отстоять правду, защитить добро, уличить жулика! Не удивишься после этого античному же рассказу о том, как некий учитель мудрости в ответ на настоятельные требования одного из слушателей доказать, что движение существует, просто взял палку и поколотил недоверчивого ученика.

Кстати, ещё насчёт жуликов. Есть, пожалуй, самый лаконичный парадокс - парадокс Лжеца. Формулируется он всего лишь двумя словами:

Шкалирование нравственной оценки

Подобно тому, как в игре на музыкальном инструменте нетрудно просматривается движение: от умения попасть по нужной клавише - до передачи тончайших мелодических нюансов и до выражения самых различных человеческих чувств, точно так и в речи можно наблюдать неуклонное совершенствование: расширение лексики, умножение операциональных возможностей и уподробнивание языковой картины мира. Это касается как отдельного индивида, так и всего человечества.

Читайте также: