Единство субъективного и объективного в личности реферат

Обновлено: 03.07.2024

Здесь подчеркивается важная мысль, что целенаправленный и действенный характер сознания в практике человека обусловлен сознательным отражением и сознательным применением объективных законов природы и общества, в то время как те же самые законы в природе и обществе обнаруживают себя бессознательно в форме внешней необходимости.

Именно поэтому сознание человека является орудием активного, преобразующего приспособления его к социальной среде. Сознание индивида не есть только результат накопленного личного опыта жизни. Оно — историческое достояние опыта человеческого коллектива, бесчисленных поколений людей в истории человечества. Общечеловеческая способность познавать мир есть величина составная: она слагается из бесконечного количества конечных человеческих голов. (Энгельс), Сознательно действующая голова современного человека опирается на плечи миллиардов своих предшественников и современников.

Материальным субстратом сознания является головной мозг человека, активно отображающий и применяющий объективные законы природы и общества в процессе своей производственной деятельности. Сознание таким образом не есть какой-то самопроизвольно возникающий внутримозговой процесс, детерминированный изнутри строением мозга. Внешний мир (включая сюда и собственный организм человека) становится объектом познавательного отображения в другом объекте— мозге. Содержание объективного мира как бы трансформируется в психическое содержание сознания человека.

Весь объективный материальный мир отображается в субъективном только через объективные высшие нервно-физиологические процессы, происходящие в организме и мозге. Субъективное психическое содержание сознания, в свою очередь, оказывает воздействие на внешний мир только через объективные процессы (трудовые действия, речь и др.), совершающиеся в организме человека во время деятельности. В отражательной деятельности мозга обнаруживается рефлекторная природа высшей нервной деятельности. Отсюда вывод,—научное исследование психического содержания сознания возможно только объективными методами.

Выражение автора о том, что психическая деятельность есть единство субъективного и. объективного — не точное. Это единство субъективного и объективного обнаруживается в процессе объективной деятельности личности в повседневной ее жизни. Речь идет о наличии постоянного, непрерывного, закономерного процесса превращения содержания объективных явлений в окружающей нас природе и социальной среде в психическое содержание сознания в головном мозге человека и, наоборот, перехода содержания сознания в различные формы проявления объективной деятельности человека. Причем этот изумительный процесс трансформации совершается у человека ежечасно, ежеминутно и даже ежесекундно. Иначе и не может быть,— мысль человека является могучим орудием в приспособлении к окружающей среде, и если бы не было этого перехода, то, конечно, человек не смог бы приспособиться к жизни и активно воздействовать на мир.

Интересно, что в этом понимании обнаруживается: колоссальная роль практики, врывающейся в субъективное содержание сознания: объективный, постоянный критический контроль практики приводит в соответствие данные субъективного отображения с объективными: фактами, и тогда субъективное приобретает еще большую объективную значимость и через бесчисленное повторение принимает аксиоматический характер.

Подобно тому, как постоянный, непрерывный процесс обмена веществ в организме обеспечивает существование, приспособление и развитие его, так и закономерность постоянного, непрерывного взаимоперехода субъективного содержания сознания в объективное и обратно обеспечивает и развивает преобразующую способность сознания человека в процессе его жизненной практики.

Каким же образом фактически осуществляется действенная регулирующая роль психического в детерминации объективных действий и поведения личности? Известно, что в основе рефлекторной теории лежит принцип согласования движений с чувствованием. В коре головного мозга, представляющем собой афферентный отдел, происходит высший анализ и синтез приносимых раздражений, и отсюда уже оформленные сочетания раздражений и торможений направляются в эфферентный отдел.

По И. П. Павлову, только афферентный отдел является активным творческим отделом, а эфферентный—лишь пассивный, исполнительный. Во время произвольных действий при производстве сложных комбинаций мышечных движений в кору обратно передаются афферентные импульсы, информирующие о выполнении в кинестетические клетки коры, которые активно участвовали в оформлении схемы этих движений. Таким образом, кора, получая одновременно информацию из периферии, вновь, анализирует, в случае необходимости коррегирует, приводит в полное соответствие, действия с объективной необходимостью и тем самым точнее управляет движениями.

Это и есть принцип обратной афферентации, который был экспериментально разработан П. К. Анохиным и Э. А. Асратяном. Он оказался весьма важным фактором в процессе восстановления нарушенных функций организма животных и человека. Обратная афферентация в настоящее время рассматривается как кольцевой процесс управления, в котором работа исполнительного аппарата немедленно контролируется рецептором, проверяется и исправляется из центра, который уже производит новые более точные движения.

Факты показывают, что кольцевая система управления выполняет свою коррегирующую функцию главным образом при заучивании новых сложных действий, затем перед началом движений, в пусковом их периоде, и при восстановлении нарушенных двигательных, секреторных и др. вегетативных функций. Когда же в результате длительного тренинга приобретенные произвольные движения принимают автоматизированный привычный характер, то здесь уже как бы отпадает необходимость постоянного активного коррегирования их. Однако в случае нарушения привычной автоматизации обычных повседневных действий либо при их перестройке и воспитании других, новых движений механизм обратной афферентации вновь вступает в свои права. Трудно представить себе, чтобы кора головного мозга могла все время постоянно, активно контролировать, исправлять и переделывать уже давно заученные многообразные движения. Благодаря наличию закономерности динамической стереотипии, привычной автоматизации функций, работа коры значительно облегчается и экономизируется.

Наконец, И. М. Сеченов отмечает, что если в процессе производства автоматизированных заученных движений думать и сознанием их активно коррегировать, то движения становятся не свободными, натянутыми, и машинальность нарушается; это бывает в трудовых актах, игре на музыкальных инструментах и во время речи.

Воспринимающая предметно-чувственная сфера сознания человека генетически родственна воспринимающей функции психики высших животных. Однако между ними имется весьма существенное принципиальное различие. Ощущения и восприятия человека в т, ой же степени социально обусловлены как и его словесно-мыслительная деятельность. Недаром, Маркс говорил о глазах и ушах как об органах, которые отрывают человека. от его индивидуальности, превращая его в зеркало и эхо вселенной.

Если бы воспринимающая деятельность сознания не была бы социально детерминирована, то мышление человека могло бы черпать конкретное познавательное содержание социальной среды из чувственных данных наших восприятий как из единственного источника? Если бы мышление оторвалось от своей предметно-чувственной базы, то каким образом смог бы человек проверить истинность содержания своего мышления, т. е. соответствия его социальной практике?

В этих сложнейших процессах взаимоперехода объективного и субъективного рассмотрим характер взаимоотношений между предметно-чувственной и словесно-мыслительной стадиями сознания. Едва ли можно схематически представить все указанные этапы последовательно, в очередном порядке. Человек в своей повседневной привычной трудовой деятельности имеет возможность и воспринимать и размышлять и действовать. Конечно, не исключена и возможность различных вариантов их последовательности в зависимости от характера труда и жизненной ситуации.

Поэтому диагностика в формирующем эксперименте в имплицитном виде существует в более обобщенном варианте, и она посвоему осмысленна. Если я могу определенное умственное действие сформировать, то это значит, что предшествующие интеллектуальные структуры уже существуют, иначе опыт не удался бы. А мы всегда предполагаем пред-существование таких уже имеющихся интеллектуальных образований. Таким… Читать ещё >

Объективное и субъективное в психологии. Психология и кибернетика ( реферат , курсовая , диплом , контрольная )

Проблема диагностики в концепции П. Я. Гальперина . Для классического формирующего эксперимента важно сформировать новое действие. Новое означает то, что испытуемый до этого не мог выполнить. И вроде бы диагностика становится ненужной. Ведь в рамках классической теории Гальперина диагностика в ее традиционном варианте невозможна, поскольку считается, что можно исследовать только становящуюся психическую функцию (следуя Л. С. Выготскому), а поскольку она уже сформировалась, то ее исследовать практически нельзя. Последовательное развитие этого положения состоит в признании того факта, что я могу знать что-то о психике другого человека, если я это (свойство, действие и пр.) сформировал, создал, воспроизвел акт становления психики. Эта задача аналогична известному положению или выводу, сформулированному И. Кантом: я могу понять только то, что сам сделал. И здесь сразу возникает фундаментальный вопрос, ответ на который очерчивает, имплицирует, задает формы и методы психологического познания и знания. В какой мере справедливо по отношению к человеку, что он действительно производится (другим человеком, людьми, культурой и пр.)? Если последнее верно (а оно действительно в определенном отношении верно), то необходимо понять, уяснить для себя условия, внутри которых существенна истинность этого положения.

Это важно потому, что можно привести, по-видимому, и противоположное утверждение: человек сам формирует себя через пробуждающееся самосознание. Это означает, что не формы деятельности, заданные извне, являются основанием развития, а человеческое самосознание, символическая самоидентификация ребенка (и человека вообще) с символикой социального бытия задает энергию и источник, основание и осмысленность приобретения, усвоения опыта, овладения им, а также определяет источник развития личности индивида. Если все это действительно так, то отсюда следует требование двойственного наблюдения и видения исследователя: извне (со стороны усложняющихся, рационализированных форм деятельности) и изнутри (со стороны становящихся и трансформирующихся друг в друга форм сознания). Но онтологически эти две линии развития опыта должны где-то перекрещиваться, переходить друг в друга. И этот факт — дополнительный и особо важный источник психологического познания. Кстати говоря, варианты такого рода мышления можно отчетливо проследить в европейской философской традиции и особенно рафинированно у Г. Гегеля в учении о сознании и самосознании, а также о формах сознания и переходах от сознания к самосознанию и обратно. В современной психологической культуре аналогичное мышление воспроизведено Д. Б. Элькониным в его учении о периодах развития, о типах мотивации и т. п.

Чтобы построить полноценную диагностику, по П. Я. Гальперину , необходимо построить ряды деятельностей, имплицитно предполагающих друг друга (так что предыдущая деятельность является основанием для возможности выполнения последующей). Этим рядам должны быть сопоставлены соответствующие психические свойства (способности). Тогда по результатам выполнения деятельности можно автоматически судить о наличных способностях (которые тоже должны иметь соответствующую иерархию). Но даже если такое возможно, то в этот схематизм должны быть включены акты рефлексии, а также акты осознавания и синтезов новых форм сознания.

Поэтому диагностика в формирующем эксперименте в имплицитном виде существует в более обобщенном варианте, и она посвоему осмысленна. Если я могу определенное умственное действие сформировать, то это значит, что предшествующие интеллектуальные структуры уже существуют, иначе опыт не удался бы. А мы всегда предполагаем пред-существование таких уже имеющихся интеллектуальных образований. Таким образом, можно говорить и о всех имплицированных интеллектуальных свойствах как о необходимой предпосылке успешности эксперимента. Так, имплицитно вводится некоторый теоретический диагностический критерий. Поэтому есть возможность построить широкие имлликативные отношения между психическими содержаниями и их внешними коррелятами. И таковые импликации существуют. Скажем, если я умею вычитать, то это автоматически обозначает тот факт, что я умею считать. И уже не нужно проверять счет. Если я могу делить (и это установлено), то это автоматически обозначает мое умение умножать, и тем более вычитать и т. д. Возможно, правда только для ограниченного круга задач, что для построения такого рода импликативных систем (могущих стать средством диагностики) достаточно объективного исследования мыслительных форм и последующего их построения в ряды, предполагающие систематическое усложнение. По-видимому, в результате такого анализа получится не один ряд (в силу существования нескольких рядов опыта), они будут где-то перекрещиваться и т. п. И основанием для такой работы является осознание объективности, надличностного существования (или пред-существования) мышления (и отказ от помещения его в голову индивида).

Здесь предполагается тождество свойства материальности и внешности деятельности. Но исходная деятельность — это практическая деятельность со всеми ее атрибутами. Действительно, она внешне задана и оформлена, она может быть материализована, но прежде всего это практическое отношение к действительности, а не внешность как один из атрибутов этого отношения и не материальность. Ведь в таком случае предполагается, что если некоторую деятельность можно представить как материальный процесс, наглядно, то это автоматически приводит к ее пониманию. Но деятельность определяется прежде всего функционально, и саму деятельность, более или менее сложную, можно представить только как функциональную структуру. Но функция не является чем-то непосредственно видимым, а понимается только в определенных условиях организации деятельности, ее развития и системообразования. Поэтому процесс нисхождения невозможно представить в такой упрошенной форме, как просто поиск для некоторой развитой деятельности ее материального, внешне наблюдаемого заместителя.

Но всякой ли деятельности и мышлению можно найти материальный аналог, представимы ли всякая деятельность и мышление во внешнематериальном плане? Здесь можно однозначно ответить отрицательно и найти множество деятельностей, которым нельзя найти материального аналога. Это связано хотя бы с тем, что материализация всегда является частной материализацией смысла. И в свою очередь, чтобы уяснить смысл, необходимо скорее некоторое варьирование, перебор его материализаций. Наконец, мы просто по опыту знаем, что есть такие вещи, для понимания которых необходимо просто попасть в определенную ситуацию, а прямо научить им невозможно. Но даже если такая форма деятельности найдена, то через ее описание нельзя прямо перейти к необходимому образцу деятельности, необходима целая серия рефлексивных переходов, редукция к генетически первичным действиям.

Итак, для того чтобы сформировать деятельность, необходимо прежде ее исследовать. Исследовать — значит получить знание о деятельности, но знание должно быть исчерпывающим, таким, чтобы по нему можно было деятельность воспроизвести. Знание вообще в своей первичной функции — это предписание о том, как действовать (нормативная функция знания). Нормативное знание что-то предписывает, а что-то запрещает. Но можно ли через предписания и запреты определить действие, деятельность, поведение и пр. Нет, нельзя.

Далее важно определить однозначно, т. е. ясно и отчетливо различить и выразить каждый элемент деятельности, их последовательность, связи, отношения и т. п. , чтобы можно было контролировать, управлять процессом формирования. Только в связи с выполнением этого условия можно говорить об исследовании как формировании (хотя и с некоторыми оговорками). Это, в свою очередь, ведет к проблеме языка описания (языка описания деятельности). Существует ли такой язык, что это за язык, если он существует, то единственный ли он? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Это утверждение имеет отношение и к кибернетике. Там тоже есть проблема описания и проблема языка. Кибернетик говорит: если вы мне четко опишете ситуацию, если все ее элементы определены, то я воспроизведу ее на машине. Нечто подобное может сказать и психолог: если вы опишете мне класс деятельностей, то я всегда смогу сформировать по отношению к ним соответствующую способность. И здесь интересы психологии и кибернетики смыкаются. Но психология все же отличается в своих устремлениях от кибернетики. Тождественность психологии формирования и кибернетики состоит в том, что они обе работают с рациональным, рефлектированным пластом человеческой культуры, принципиально описываемой (ибо до этого спроектированной) и воспроизводимой. По отношению к кибернетике здесь не возникает вопросов — то, что систематически описано, может быть машинизировано. Это путь техники в культуре. А вот по отношению к психологии вопросов много. Прежде всего: исчерпывает ли деятельностная рефлектированная психика все содержание психики? Понятно, что нет.

Объективное и субъективное в психологии. Но есть и другая сторона проблемы описания и проблемы знания о деятельности в аспекте психологии формирования. Поскольку с самого начала здесь принимается деятельностный подход, то конституирующей единицей является деятельность, а все остальное нужно рассмотреть как ее дериваты. Психика, по П. Я. Гальперину , есть ориентировочная деятельность, т. е. некоторое надстроечное звено (хотя тоже деятельность) над действием базовым, которым является действие исполнительное. Но последнее (а оно здесь есть и практическое действие) должно иметь некую внутреннюю имманентную ему цель, пусть бессознательную, поскольку ориентировочная деятельность и возникает в ответ на невозможность этого действия функционировать самостоятельно, автоматически.

Ориентировка служсбна, она обслуживает исполнение, которое существует прежде всего. Восприятие есть ориентировка в мире, но ориентировка для чего-то базового по отношению к нему самому, ориентировка в конечном счете должна замыкаться на практическое действие. Таким образом, характер ориентировки должен всецело определяться внутренней телеологией практического действия. Как мы уже говорили, исполнительное действие в своей первичной функции не является таковым. Ведь исполнение всегда вторично по отношению к его замыслу, до всякого исполнения уже есть его цель и его проект. Таковым является прежде всего практическое действие, выполняющее, скорее, экзистенциальножизненную функцию, укорененную в имманентную субъективную жизнь индивида. Исполнительным оно становится тогда, когда ориентировочная функция сдвигается постепенно от конца действия (когда она только оценивает результат) к началу и тем самым начинает выполнять функцию планирования.

Но не следует забывать, что этот сдвиг ориентировки к началу является также, как заметили И. М. Сеченов , а за ним 3. Фрейд, и торможением непосредственного влечения к действию или к объекту, является реакцией на определенное внешнее условие. Тот факт, что мышление образуется через торможение влечений, согласно Фрейду, прежде всего определяет его сущность, определяет его как вторичный психический процесс.

Этот сдвиг ориентировки является содержательным и формально-психологическим, условным определением механизма функционирования и развития психики как деятельности и в деятельности. Следовательно, исполнительное действие в первичном своем определении и по своей функции не является непосредственно практическим. Чтобы появилась ориентировка (= психика, по П.Я. Гальперину), практическое действие, но не исполнительное (поскольку таковое предполагает ориентировку), уже должно быть. И ориентировка как раз и возникает как реакция на определенное прерывание практического действия, а характер и способ этого разрыва в функционировании практического действия и задают условия возможности и необходимость ориентировки.

Практическое действие субъективно, имманентно психике, это органическое следствие ее функционирования, оно укоренено в строй субъективных потребностей и в режим воспроизводства субъективности, является непосредственным отображением всего этого, непосредственной реакцией определенного субъективного состояния. Оно всегда нагружено оценочно (а в более развитых вариантах ценностно окрашено), укоренено в субъективное бытие и нагружено им, несет на себе тяжесть процессов жизнедеятельности, является отображением их бытия. Поэтому деятельность изначально определяется экзистенциально и практическим отношением к действительности.

В свою очередь, всякая развитая деятельность, как мы уже не раз говорили, объективно задает особые критерии ориентировки, и человек в своей реальной жизни вынужден пребывать в различных типах практик. Характер деятельности, проблемные ситуации в ее реализации порождают различные содержания знаний, которые обслуживают функционирование и развитие деятельности. В таком случае в усвоении нуждается не только само знание о деятельности, но и его средственность, функциональность. Для полноценного усвоения знания необходимо вернуться к базовой для него проблемной ситуации. Нужно сконструировать такую проблемную ситуацию, которая порождает необходимость рефлексии, а она, в свою очередь, опосредует, задает условия осмысленности знания, подлежащего усвоению, и может породить процесс осмысления. Если иногда это и пытаются делать, то — исследователь, а не испытуемый. Но без введения испытуемого (в практике — ученика) в ситуацию порождения знания, оно остается техническим моментом. И эти точки переходов от действия к проблемной ситуации, к условиям рефлексии не только можно фиксировать, конструировать и воспроизводить, и они не только являются существенным условием полноценного формирования знания, но и относятся к проблемам развития сознания.

Здесь довольно объемно вычерчивается проблема отношения объективного и субъективного в психике человека (которая в свое время обсуждалась С. Л. Рубинштейном , А. Н. Леонтьевым и др.). С одной стороны, мы имеем психику, которой занимается П. Я. Гальперин . Она объективирована, изначально объектно задана в ориентировочных схемах. Это психика, объектно заданная вначале в норме, она является фактом реализации нормы, результатом воспроизводящейся деятельности по правилам (явление искусственное).

Правда, существует еще и историческая вертикаль развития опыта, вокруг которой собираются все сферы опыта в некоторое единство. Здесь речь может идти о некоторой иерархии опытных конструкций, удерживающих в себе исторический опыт. Но для психологии развития важно проследить становление и вычленение этих сфер в индивидуальном развитии из некоего первоначального единства, первичной символической субстанции всего последующего опыта. Но вначале нужно ее понять и построить.

Основные сходства и различия между теорией и методом. Их методологические функции. Развитие теории и совершенствование методов исследования. Их значение для развития современной науки. Существование метода в субъективной и объективной диалектике.

Рубрика Философия
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 16.04.2009
Размер файла 13,0 K

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Реферат по философии науки

Метод как единство объективного и субъективного

Тем самым теория и метод одновременно тождественны и различны. Их сходство состоит в том, что они взаимосвязаны, и в своем единстве есть аналог, отражение реальной действительности. Будучи едиными в своем взаимодействии, теория и метод не отделены жестко друг от друга и в то же время не есть непосредственно одно и то же. Они взаимопереходят, взаимопревращаются: теория, отражая действительность, преобразуется, трансформируется в метод посредством разработки, формулирования вытекающих из нее принципов, правил, приемов и т. п., которые возвращаются в теорию (а через нее -- в практику), ибо субъект применяет их в качестве регулятивов, предписаний, в ходе познания и изменения окружающего мира по его собственным законам.

Развитие теории и совершенствование методов исследования и преобразования действительности, по существу, один и тот же процесс с этими двумя неразрывно связанными сторонами. Не только теория резюмируется в методах, но и методы развертываются в теорию, оказывают существенное воздействие на ее формирование и на ход практики. Однако нельзя полностью отождествлять научную теорию и методы познания и утверждать, что всякая теория и есть вместе с тем метод познания и действия. Метод не тождествен прямо и непосредственно теории, а теория не является непосредственно методом, ибо не она есть метод познания, а необходимо вытекающие из нее методологические установки, требования, регулятивы.

Основные различия теории и метода состоят в следующем: а) теория -- результат предыдущей деятельности, метод -- исходный пункт и предпосылка последующей деятельности; б) главные функции теории -- объяснение и предсказание (с целью отыскания истины, законов, причины и т. п.), метода -- регуляция и ориентация деятельности;

в) теория -- система идеальных образов, отражающих сущность, закономерности объекта, метод -- система регулятивов, правил, предписаний, выступающих в качестве орудия дальнейшего познания и изменения действительности;

г) теория нацелена на решение проблемы -- что собой представляет данный предмет, метод -- на выявление способов и механизмов его исследования и преобразования.

Таким образом, теории, законы, категории и другие абстракции еще не составляют метода. Чтобы выполнять методологическую функцию, они должны быть соответствующим образом трансформированы, преобразованы из объяснительных положений теории в ориентацинно-деятельные, регулятивные принципы (требования, предписания, установки) метода.

Любой метод детерминирован не только предшествующими и сосуществующими одновременно с ним другими методами, и не только той теорией, на которой он основан. Каждый метод обусловлен прежде всего своим предметом, т. е. тем что именно исследуется (отдельные объекты или их классы). Метод как способ исследования и иной деятельности не может оставаться неизменным, всегда равным самому себе во всех отношениях, а должен изменяться в своем содержании вместе с предметом, на который он направлен. Это значит, что истинным должен быть не только конечный результат познания, но и ведущий к нему путь, т. ё. метод, постигающий и удерживающий именно специфику данного предмета.

Метод любого уровня общности имеет не только чисто теоретический, но и практический характер: он возникает из реального жизненного процесса и снова уходит в него.

Метод не навязывается предмету познания или действия, а изменяется в соответствии с их спецификой. Исследование предполагает тщательное знание фактов и других данных, относящихся к его предмету. Оно осуществляется как движение в определенном материале, изучение его особенностей, связей, отношений и т. п. Способ движения (метод) и состоит в том, что исследование должно детального освоиться с конкретным материалом (фактическим и концептуальным), проанализировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю связь.

Однако любой метод (даже самый важный) -- лишь один из многих факторов творческой деятельности человека. Последняя не ограничивается только сферой познания и не сводится лишь к Логике и методу. Она включает в себя и другие факторы -- силу и гибкость ума исследователя, его критичность, глубину воображения, развитость фантазии, способность к интуиции и т.д.

Литература

1. Анисимов О. С. Методология: функции, сущность, становление (диалектика и связь времен). М., 1996.

2. Баранов Г. В. Проблемы научного метода. Саратов, 1990.

3. Барское А. Г. Научный метод: возможности и иллюзии. М., 1994.

4. Ковалъченко И. Д. Методы исторического познания. М., 1987.

5. Методология в сфере теории и практики. Новосибирск, 1988.

6. Микешина Л. А. Методология научного познания в контексте культуры. М., 1992.

Сознание представляет собой сложную совокупность ощущений, восприятий,. представлений, мыслей, идей и чувств. Эти психические процессы, состояния и формы являются единством объективного и субъективного на основе объективного.

Сознание субъективно ие вообще, а в следующих от­ношениях: а) оно является, как сказано, свойством субъ­екта, человека; б) процесс сознания осуществляется внут­ри организма. Передавая наши мысли и чувства другим людям, мы превращаем явления сознания в физические процессы (звуковые, электромагнитные и другие колеба­ния), которые уже являются не сознанием, а материаль­ными явлениями.

Объективные стороны сознания состоят, во-первых, в том, что субъект сознания, носитель своего внутреннего 4 мира, для других субъектов является (вместе с этим внутренним миром) объектом, предметом внешнего ми­ра. Сознание всех людей, кроме моего собственного, на­ходится вне меня и существует независимо от меня, т. е. существует для меня объективно. Поэтому мы можем изучать сознание, так же как и всякое другое явление- природы, объективными методами, практикуемыми ней­рофизиологией и психологией.

Это, конечно, не исключает самонаблюдения. Одной из особенностей человеческого сознания является способ­ность человека делать объектом своего изучения самого себя.

Сознание других людей можно считать объективным по отношению к сознанию индивида, поскольку оно не зависит от последнего. Но относительная независимость индивидуальных сознаний друг от друга имеет иную природу, чем независимость материи от сознания. В пер­вом случае это отношение сознания одних людей к дру­гим; во втором — отношение материи к сознанию всех людей.

Здесь мы пока рассматриваем сознание (или психи­ческое) вообще. Но из понятия сознания нельзя исклю­чать и индивидуальное сознание, сознание личности.

Полной объективности нет ни в индивидуальном, ни в групповом и в общественном сознании К Сознание, взя­тое в любом объеме, включает в себя единство объек­тивного и субъективного.- Сознание каждого человека в отдельности и Ъсех людей, вместе взятых, субъективно в том* смысле, что оно принадлежит внутреннему миру людей, а не природе и не внешним отношениям между' людьми, и объективно по содержанию (т. е. по тому, что в нем содержится), так как оно в общем приблизитель­но верно отражает внешний мир — природу и общест­венные отношения.

Но в каких же понятиях выразить взаимоотношение объективного и субъективного?

Читайте также: