Военная доктрина ссср накануне второй мировой войны кратко

Обновлено: 07.07.2024

Из военно-научного наследия Г.К. Жукова,

С этим вполне можно согласиться. Добавлю только, что не один математический расчет необходим для определения соотношения сил и средств в противостоянии с потенциальным противником. Нужно видеть их состояние, перспективы развития и изменения, степень готовности к выполнению оперативных задач и планов. Иначе говоря, не интуиция, не голая доктрина, а глубокое знание законов военной стратегии, учет всех факторов, влияющих на исход вооруженной борьбы, должны в конечном счете решать участь противостоящих сторон.

Можно ли было, имея на вооружении такую доктрину, достичь целей войны? Думается, можно, но при соблюдении определенных условий:

1. Заблаговременном переводе всей экономики страны на обеспечение Вооруженных Сил всем необходимым для успешного ведения боевых действий.

2. Обеспечении на международной арене благоприятных условий для вступления государства в войну.

3. Своевременной мобилизации Вооруженных Сил и народного хозяйства.

4. Стратегическом развертывании Вооруженных Сил в соответствии с замыслами и планами войны.

5. Приведении армии и флота в боевую готовность.

По поводу причин тяжелых поражений советских войск в первый период Великой Отечественной войны Г. К. Жуков писал: военным и политическим руководством СССР

Вот что думал Георгий Константинович по поводу задач стратегической обороны в таких условиях. С его точки зрения нужно было:

Останавливаясь на ведении стратегической обороны, оборонительных и отступательных операций, маршал с сожалением констатировал, что активная оборона с нанесением контрударов, как было под Ростовом и Москвой, начала применяться нашими войсками только в конце 1941 года.

«Вследствие недостаточного опыта в ведении оборонительных и отступательных операций крупного масштаба, вследствие плохой разведки и частой потери

Хочу подчеркнуть: плохо организованную разведку Георгий Константинович считает одной из основных причин поражения. У нас военная разведка работала скверно как до войны, так и в первые месяцы после ее начала. Не зная обстановки, мы подчас действовали наугад, почему и не имели успеха. Так было при нанесении контрударов по директиве № 3 от 22 июля 1941 года на Западном фронте, когда группа Болдина в составе 6-го и 11-го мехкорпусов контратаковала в направлении Гродно сравнительно слабого противника, а 14-й мехкорпус пытался своими силами атаковать 2-ю танковую группу немцев под Брестом, на направлении главного удара германской армии. Разумеется, корпус был смят танкистами Гудериана, в результате всей 4-й армии пришлось отойти, оголив левый фланг соседней 10-й армии, тем самым поставив ее в крайне тяжелое положение. Об этом более подробно писалось выше.

Таких примеров действий наших войск в условиях полного отсутствия достоверных сведений о противнике и даже соседях можно привести много. Телефонная связь в приграничных районах была нарушена за несколько часов до наступления немцев. А радиосредствами плохо обученные солдаты практически не могли пользоваться. Шифровальщики и кодировщики не умели закодировать элементарные кодограммы, путали шифры, которые в результате не поддавались декодированию и расшифровыванию. Радистам приходилось вести переговоры открытым текстом, чем умело пользовался противник. Вывод однозначен: советские органы управления войсками не были подготовлены к действиям в сложной обстановке. Командиры не умели пользоваться даже переговорными таблицами. Неудивительно, что в первых боях, особенно если они велись в окружении, мы терпели неудачи. Потеря связи со старшим начальником приводила войска в состояние обреченности, крупные же группировки войск по этой причине не могли скоординировать свои действия.

Кстати, на боях в окружении Георгий Константинович остановился особо.

Говоря об этом виде боевых действий, маршал снова обращает внимание на разведку, имеющую при ведении оборонительных боев особо важное значение. В самом деле, своевременно не обнаружив сосредоточение противника на том или ином участке обороны, не установив у него наличие танковых или механизированных войск и боевой авиации, решать оборонительные задачи практически невозможно. Получив сведения от разведки, оперативно-стратегическое командование с учетом времени ожидаемого наступления должно перебросить на угрожаемые участки мощные противотанковые и противовоздушные средства, а также подтянуть туда резервы, приняв меры по организации надежного управления и взаимодействия.

Г. К. Жуков в своей рукописи особо остановился на поражении войск Юго-Западного фронта в мае 1942 года. К его объективным причинам он отнес в первую очередь недостаточное количество танковых войск и авиации, во вторую ошибки командования (командующий С. К. Тимошенко, начальник штаба И. X. Баграмян, член Военного совета Н. С. Хрущев), которые заключались в недостаточном изучении стратегической обстановки. Как известно, в результате наше наступление на Харьков захлебнулось, а противник, перехватив стратегическую инициативу, устремился к Сталинграду и на Кавказ.

Приходится сожалеть о том, что до настоящего времени опыт Великой Отечественной войны у нас изучался как бы выборочно, на примере прежде всего блистательных побед. Такая же картина наблюдалась в СССР в конце 30-х годов, когда в военных учебных заведениях при штабных играх анализировались, изучались и планировались в основном наступательные операции. [182]

Увы, и тогда, и сейчас вопрос о боевых действиях в условиях окружения практически не стоял.

Особое место в своих раздумьях о современной войне Г. К. Жуков отвел проблемам применения военной техники, в том числе авиации и танков.

В начальный период войны, а также при наступательных операциях до сентября 1942 года танковые и механизированные войска германской армии играли ведущую роль. Именно на них, кроме ВВС, немецкое командование делало основную ставку. Мы не могли в операциях указанного периода сорвать их далеко идущие удары до тех пор, пока не получили достаточного количества танков высокого качества. В начале войны танковые корпуса производили самостоятельные контрудары, но по неопытности и недостатку сил, при отсутствии прикрытия с воздуха, они не могли оказать решающего влияния на ход вооруженной борьбы.

Уже в ходе Сталинградской наступательной операции положение изменилось в нашу пользу. Немцы, израсходовав в предыдущих сражениях мощь танковых войск и авиации, выдохлись. Во всех последующих наступательных операциях наши танковые и механизированные войска при взаимодействии с авиацией играли, как правило, решающую роль. Они придавали особую динамичность, размах и силу операциям Красной Армии.

Касаясь применения военно-воздушных сил, маршал писал так: после тяжелых потерь авиации в первые дни войны наши ВВС не могли создать превосходства над авиацией Вермахта ни на одном стратегическом направлении. Превосходство нашей авиации проявилось в сражении под Москвой, причем, только потому, что в одной зоне действовали летчики ВВС и ПВО, в частности, 6-й истребительный авиационный корпус. В оборонительных сражениях он выделял для поддержки войск Западного фронта до 3040% выделенного ресурса, не считая прикрытия армейских соединений и коммуникаций. В ходе контрнаступательных действий корпусу пришлось выделить для участия в боевых действиях до половины своего состава.

«В ходе войны командованием ВВС накапливался боевой опыт взаимодействия с сухопутными войсками, военно-морскими силами и средствами ПВО. [183] Взаимодействуя с сухопутными войсками, основные усилия ВВС сосредотачивали на уничтожении танковых и механизированных группировок, нанесении поражения резервам и препятствовали совершению маневра как войскам, передвигающимся своим ходом, так и перевозимым по железнодорожным магистралям. В наступлении ВВС оказывали помощь в разгроме войск в пределах тактической обороны, способствуя быстрейшему вводу в сражение эшелонов развития прорыва и борьбе с резервами противника.
В борьбе за господство в воздухе наши ВВС уничтожали авиацию противника в воздухе и на аэродромах. Для ударов по аэродромам противника применялась авиация дальнего действия. Но последняя в силу малочисленности и низкого качества техники особой роли не сыграла. При проведении ВВС самостоятельных операций привлекались как дальняя, так и фронтовая авиация, но существенной роли они не сыграли.
Дальняя авиация не смогла решить задачи по дезорганизации работы тыла (Вермахта Ю. Г.), уничтожению его военно-промышленного потенциала, а также по нанесению ударов по важным политико-административным центрам, железнодорожным узлам и подавлению морального духа народа.

Неразрывно с применением авиации рассматривал Георгий Константинович действия сил ПВО.

На страницах рукописи маршал высказывает свое мнение о том, как во время Великой Отечественной справились со своими задачами войска теориториальной и войсковой ПВО. В частности, он писал, что ПВО страны отличилась при обороне столицы. [184]

Москва плотно и надежно прикрывалась зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Неплохо была организована ПВО Ленинграда, Киева, ряда военно-морских баз и важнейших экономических центров страны. Что же касается войсковой ПВО, то наши части, соединения и объединения имели слабые средства противовоздушной обороны, поэтому, особенно в начальный период войны, войска несли весьма чувствительные потери. Так продолжалось до контрнаступления под Сталинградом. Недостаточность средств войсковой ПВО компенсировалась привлечением истребительной авиации и зенитной артиллерии.

Артиллерия, кстати, также не ускользнула от внимания маршала.

Теперь Военно-Морской Флот. В начальный период войны он сосредотачивал свои усилия на содействии приморским фронтам. Когда сфера морской деятельности была сужена, а в сухопутных войсках ощущался недостаток в обученных контин-гентах войск, флот выделил в сухопутные фронты многие тысячи хорошо подготовленных, смелых и развитых бойцов, покрывших себя блистательной воинской славой за полное пренебрежение к врагу и смерти в боях за Ленинград, Севастополь, Одессу и даже Москву.

Но Военно-Морской Флот проводил и самостоятельные операции по борьбе с противником на его коммуникациях, с целью, например, пресечения доставки руды в Германию из Финляндии и Швеции.

Большие задачи выполнялись ВМФ по защите своих коммуникаций и перевозке грузов морским путем. Северный флот особенно много сделал в этом отношении. Он обеспечил проводку 1624 конвоев в составе 4414 судов.На Балтийском море за войну была обеспечена проводка 1022 конвоев в составе 3223 транспортов. [185]

К боевым действиям и операциям привлекались надводные и подводные силы, торпедная и штурмовая авиация, десантные силы и противодесантные средства. В свою очередь для содействия Военно-Морскому Флоту в отдельных случаях привлекались силы и средства ВВС фронтов и противовоздушная оборона .

Теперь мы переходим к другой работе Г. К. Жукова, в которой он дал краткий анализ операций в Великой Отечественной войне.

За время войны с фашистской Германией советские войска провели колоссальное количество крупных операций, часть из которых является беспримерной в истории войн и по своим масштабам, и по классическому их осуществлению. К таким операциям следует отнести прежде всего битву под Москвой, битву под Сталинградом и на Курской дуге, Ясско-Кишиневскую, Висло-Одерскую и Берлинскую операции. К середине войны советскому Верховному Главнокомандованию удалось вырвать у врага стратегическую инициативу. Проведенные «операции третьего периода войны являются классическим образцом военного искусства.

В первый период войны мы потерпели ряд тяжелых поражений. Однако затем Верховное Главнокомандование сумело подготовить достаточное количество сил и средств, чтобы диктовать свою волю противнику вплоть до его безоговорочной капитуляции. Да и в начале Великой Отечественной, несмотря на превосходство противника, такие полководцы, как Г. К. Жуков, проводили успешные фронтовые наступательные операции. Всего их было три, причем, две из них под Ельней и Москвой, были проведены Георгием Константиновичем.

В последующем число успешно проведенных операций, в том числе и оборонительных, в которых, тем не менее, были достигнуты намеченные результаты, возросло до нескольких десятков.

О росте уровня военного искусства Верховного Главнокомандования и командующих войсками фронтов, повышении боевого мастерства генералов и офицеров свидетельствует достаточно много фактов. Об одном из них написал Г. К. Жуков.

Оценкой деятельности Верховного Главнокомандования в Великую Отечественную войну можно считать ее исход, историческую победу советского народа над германскими агрессорами. Кроме того, важными итоговыми показателями являются людские потери, а также экономические, территориальные и моральные утраты и издержки.

Советские Вооруженные Силы за войну имели безвозвратных (демографических) потерь 8668,4 тысячи человек, в том числе убитыми и умершими от ран, болезней и происшествий 6865,1 тысячи. Однако с военно-оперативной точки зрения в ходе войны с учетом пропавших без вести и оказавшихся в плену из строя безвозвратно выбыли 11441,1 тысячи военнослужащих. Эти безвозвратные потери в процентном отношении по годам войны распределяются следующим образом: [187]

Таким образом, за первые полтора года войны наши безвозвратные людские утраты составили 57,6% от всех потерь, за остальные 2,5 года 42,4%. Другим интересным показателем являются наши потери на двух основных фронтах, участвовавших в Берлинской операции. 1-й Белорусский фронт потерял в ней 78221 человека, 1-й Украинский 20050 человек. Тогда же потери немецких войск в полосах этих фронтов составили 232766 и 108700 человек соответственно .

Вот как комментировал эти цифры Г. К. Жуков:

Но если разобраться, многие выводы автора не выдерживают никакой критики. Так, центральной мыслью, стержнем всей книги является утверждение, что Красная Армия была армией агрессии, что она готовилась к превентивному удару в 1941 году и Гитлер был вынужден упредить СССР. Прямых доказательств на этот счет у В. Резуна нет, поэтому он прибегает к косвенным, но эти доказательства малоубедительны. Единственное, с чем действительно нельзя не согласиться, так это с тем, что оперативная подготовка, структура и вооружение Красной Армии были, прежде всего, нацелены на наступление и летом 1941 года в западных военных округах создавалась мощная группировка войск. Но в данном случае автор, что называется, ломится в отрытую дверь.

Это в теории. Реально к лету 1941 года РККА не была готова ни к стратегическому наступлению, ни тем более к стратегической обороне. Об этом свидетельствует, между прочим, и обширная немецкая мемуаристика.

Если же следовать логике Резуна и допустить, что Гитлер упредил СССР на какие-то две недели, то такая, почти готовая к стратегическому наступлению армия должна была бы как минимум провести несколько успешных контрударов оперативного масштаба, чего, как известно, ей сделать не удалось.

Вполне возможно, что в последующие годы при выгодном для СССР развитии международной обстановки Сталин мог бы прийти к выводу о целесообразности превентивного удара с далеко идущими целями. Однако история не допускает сослагательного наклонения. Мы должны оценивать лишь реальный ход минувших событий, без домыслов и необоснованных догадок.

Резун подчеркивает, что для него главным источником были открытые советские публикации. Пойдем по его стопам. Будем пользоваться только фактами из открытых источников.

Некоторые военно-технические откровения автора

Рассматривая предвоенное танковое вооружение Красной Армии (с. 27- 31), В. Резун выделяет ряд аспектов.

Реальная картина. Первые модели гусенично-колесного танка БТ были произведены в начале 30-х годов, когда автострад в Германии еще не было! Максимальная скорость 100 км/ч завышена. По официальным источникам, она составляла 7086 км/ч. Причем такой скорости мог достичь лишь одиночный танк в идеальных полигонных условиях. При массовом применении танков в походных боевых порядках их средняя скорость не превышала 30-40 км/ч.

Теперь о том, что касается количества этих танков. Всего советской промышленностью было выпущено 8060 танков БТ. Конечно, во всем мире танков было больше. Например, в 1939 году Германия имела 5260 танков, Италия 1400, Польша около 800, Чехословакия около 300, Франция около 3000, у Англии к началу войны в составе экспедиционного корпуса было 310 танков. В Красной Армии к началу войны было еще значительное количество танков БТ. Их последние модификации имели 45-мм пушку, которая пробивала броню немецких танков. При умелом использовании БТ они вполне годились для обороны, а не только для наступления.

Реальная картина. С 1931 по 1938 год в СССР производились малые плавающие танки Т-37 и Т-38, а с 1940 года легкий плавающий танк Т-40. Эти танки предназначались исключительно для разведки, имели лишь противопульную броню и пулеметное вооружение. Разведка нужна всегда: на марше, в районе сосредоточения, в обороне, в наступлении и даже при отступлении. Не понимать этого и утверждать, что танки-разведчики были созданы только для наступления, значит, проявить явную некомпетентность.

Пятый. Штурмовик Ил-2 это самолет-агрессор, ибо его главное предназначение удары по аэродромам (с. 33).

На стр. 121 он ссылается на западного эксперта С. Залога, но почему-то игнорирует воспоминания выдающегося советского летчика-испытателя С.Н. Анохина, в которых тот описывает свой первый и единственный полет на летающем танке и объясняет причины закрытия этого проекта сразу же после неудачного полета. Между прочим, идея крылатого танка, как одна из многих нереализованных идей, появилась в ходе войны. Говорить о том, что О. Антонов вопреки пожеланию генералитета опоздал с созданием танка к началу войны типичная для В. Резуна подтасовка фактов.

Откровения В. Резуна в области военного искусства

С чисто военной и методологической точки зрения книга В. Резуна написана сумбурно. Чтобы разобраться в дикой смеси тактических, оперативных, технических, военно-экономических, политических, идеологических, военно-исторических, стратегических и других вопросов, потребовались бы десятки страниц.

Разбирая некоторые разделы книги, нам пришлось бы останавливаться на каждом предложении! Выберем поэтому всего несколько примеров, характеризующих уровень знаний автора в области военного строительства и военного искусства.

Так, доказывая агрессивные замыслы Советского Союза по отношению к фашистской Германии, В. Резун в качестве одного из главных аргументов приводит факт выдвижения крупных сил Красной Армии из внутренних военных округов в мае-июне 1941 года на запад. Посвятив этой теме около 20 страниц, он как будто нечаянно упускает хронологию ряда важных предшествующих событий.

А ведь факты говорят следующее:

целенаправленная подготовка вермахта к нападению на СССР началась за десять (!) месяцев до начала выдвижения значительных сил Красной Армии в западные военные округа; выдвижение и развертывание ударных сил вермахта, предназначенных для нападения на Советский Союз, началось за четыре (!) месяца до начала выдвижения на запад дополнительных сил Красной Армии;

действия Красной Армии по усилению западной группировки войск никак нельзя квалифицировать как превентивные меры. Это были явно ответные меры на германскую подготовку к агрессии;

заявления Гитлера в январе 1941 года по поводу несуществующей опасности советского нападения СССР на Германию лишний раз доказывают, что Германия, готовя агрессию, руководствовалась собственными стратегическими целями, а не страхом перед нападением Советского Союза.

Такой неучет последовательности стратегических решений сторон и временного баланса основных военно-стратегических мероприятий является непростительной ошибкой для аналитика, выдающего себя за военного специалиста.

Нагнетая страх, В. Резун рассказывает читателю о планах Красной Армии по завоеванию господства в воздухе (с. 24). Он уверяет, что такая операция возможна только при внезапном нападении в мирное время и обязательно путем массированных ударов по аэродромам. Поскольку советское военное руководство действительно считало завоевание господства в воздухе важнейшей предпосылкой для успешных боевых действий сухопутных войск и флота (как, впрочем, и военные руководители всех современных армий), В. Резун приписывает ему намерение вероломного нападения.

Добавим для полноты картины: штатная численность стрелковой дивизии Красной Армии составляла 14,5 тыс. человек. Сравнив эту цифру с вышеуказанными, можно представить, насколько летом 1941 года Красная Армия была готова к превентивному удару.

Далее Резун, не замечая, что сам противоречит себе, отмечает, что до войны на Волге, в скалах Жигулей, был подготовлен гигантский подземный командный пункт для высшего руководства страны.

Итак, мы приходим к выводу, что Резун использует в своей книге только те первоисточники, которые в какой-то мере могут подтвердить его тезисы. Но и тут он работает с ними поверхностно, а порой просто выдает ложь за правду. Приведем несколько примеров:

Здесь и далее цит. по: Суворов В. Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну? М., 1992. 352 с.

Выдвижение дополнительных частей Красной Армии на запад, начавшееся в мае 1941 г., являлось ответом на германские военные приготовления и отнюдь не свидетельствовало о намерении СССР напасть на "третий рейх". В этой связи нельзя не сделать краткое источниковедческое отступление и не остановиться на одном документе, с помощью которого в последнее время СССР пытаются обвинить в наличии у него агрессивных замыслов. Этот документ — проект "Соображений по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза" от 15 мая 1941 г., подписанный A. M. Василевским, занимавшим тогда должность заместителя начальника оперативного управления Генштаба Красной Армии. В нем предлагалось "упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию", пока та не успела сосредоточиться, организовать фронт и взаимодействие войск.

Специалистам этот документ известен давно. Основная его идея была в свое время изложена в книге Д. А. Волкогонова о Сталине[123], а затем сам документ был опубликован в российской научной периодике[124]. Разработка от 15 мая 1941 г. представляет собой набросок одного из вариантов плана стратегического развертывания Красной Армии, подготовленный в обстановке нарастания военной опасности и совершенно очевидных приготовлений Германии к нападению на СССР.

В самом факте подготовки этого документа, учитывая сложность ситуации, не было ничего особенного. В задачи генерального штаба любой армии входит изучение всех возможных сценариев войны с вероятным противником. Работа советского генштаба в этом отношении не представляла исключения. Важен другой вопрос: был ли данный документ принят к исполнению, т. е. имелось ли политическое решение, приводившее в действие изложенный в нем сценарий войны против Германии? Военные, как известно, лишь готовят предложения, а решение о том, начинать войну или нет, когда ее начинать и какого плана придерживаться, принимают политики, прежде всего глава государства.

Сколько бы раз ни заявляли о том, что проект оперативного плана от 15 мая 1941 г. был подписан Сталиным, Тимошенко и Жуковым[125] или был принят к исполнению на основании устных распоряжений названных лиц[126], никаких документальных подтверждений этому нет. На разработке, подписанной Василевским, отсутствуют какие бы то ни было подписи, пометы и резолюции, сделанные Сталиным, Тимошенко или Жуковым. Нет также ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений того, что эта разработка была вообще представлена главе советского государства или правительству. Думается, не лишне было бы задать вопрос, мог ли вообще этот документ в том виде, в каком мы его имеем (рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению), быть подан первому лицу в государстве? Заслуживает внимания, наконец, и тот факт, что этот документ долгое время (до 1948 г.) хранился в личном сейфе Василевского — не в бумагах Сталина, Тимошенко, Жукова либо начальника оперативного управления Генштаба РККА Н. Ф. Ватутина, где ему, казалось бы, надлежало находиться, если бы он был утвержден или хотя бы рассмотрен, и именно из сейфа Василевского перекочевал в архив. Данный документ никогда не выходил из стен генштаба. Он так и остался черновым рабочим документом.

Попытки сделать сенсацию из разработки, датированной 15 мая 1941 г., призваны по сути дела отвлечь внимание от другого документа — "Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и на востоке на 1940 и 1941 годы" от 18 сентября 1940 г. Этот документ был подписан наркомом обороны Тимошенко, начальником генштаба Мерецковым, утвержден Сталиным (14 октября 1940 г.) и являлся как раз той основополагающей директивой, которой руководствовалась Красная Армия.

Но прежде чем обратиться к этому плану, укажем еще на один недостойный прием, который используют авторы, пытающиеся доказать, что Советский Союз готовил нападение на Германию, — преднамеренное искажение военной доктрины СССР того периода. Пытаясь представить РККА в качестве армии агрессии, они постоянно цитируют слова из ее полевого устава (ПУ-39) о том, что Красная Армия — это "самая нападающая из всех когда-либо нападавших армий". Однако стоит заглянуть в устав, чтобы убедиться в сомнительном характере данного "аргумента". В уставе проводится идея активной обороны, а отнюдь не агрессии. В нем говорится: 'На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит сокрушительным ударом всей мощи своих вооруженных сил. Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий"[127][128] (курсив мой. — О. В. ).

Идея быстрого перехода от обороны в наступление, но никак не агрессии против других стран, определяла военную доктрину Красной Армии. Ее главная установка заключалась в том, чтобы в случае нападения сдержать противника на границе, разгромить вражескую армию вторжения в приграничных боях, перенести боевые действия на территорию противника и, развернув наступление, нанести ему окончательное поражение в его собственном "логове". Эта установка предельно ясно изложена в плане от 18 сентября 1940 г. В нем черным по белому записано, что война может начаться в результате нападения на СССР Германии и ее союзников, и высказывалось предположение, что главный удар будет нанесен вермахтом с территории Восточной Пруссии по двум направлениям — на Ригу и на Минск. Задачи Красной Армии в случае войны определялись следующим образом: "активной обороной прочно прикрывать наши границы в пе риод сосредоточения войск" и сковать основные силы противника. По завершении сосредоточения советских войск нанести ответный удар (в зависимости от конкретной политической обстановки) на направлении Люблин — Краков — верхнее течение р. Одер либо в Восточной Пруссии. Ни слова о том, что инициативу развязывания войны СССР может взять на себя, в плане нет[129].

Та же установка лежала в основе нового варианта плана стратегического развертывания Красной Армии, подготовленного генштабом 11 марта 1941 г., который отличался от плана 18 сентября 1940 г. в основном лишь тем, что определял в качестве главного направления вероятного удара вермахта в случае "вооруженного нападения Германии на СССР" южное — с территории "генерал-губернаторства" на Киев с целью захвата Украины[130]. Данный вариант плана, как и вариант, датированный 15 мая 1941 г., не был подписан командованием Красной Армии и не был утвержден Сталиным.

Не содержат никаких указаний на агрессивные замыслы СССР в отношении Германии и ее союзников не только оперативные планы стратегического звена РККА, но и оперативные планы военных округов, армий и дивизий[131].

О том, что идея активной обороны и быстрого перехода из нее в контрнаступление не только накануне войны, но и в первые ее дни продолжала определять мышление советского политического руководства и командования РККА, свидетельствуют также директивы № 2 и № 3, на правленные в войска из Москвы 22 июня 1941 г.[132] Отметим также, что директива № 2, предписывавшая уничтожить вражеские силы, вторгшиеся на советскую территорию, категорически запрещала Красной Армии до особого распоряжения переходить наземными войсками границу, а директива № 3 прямо свидетельствовала о том, что советская сторона руководствовалась в своих действиях не разработкой от 15 мая 1941 г., а планом от 18 сентября 1940 г. Авторам же, пытающимся доказать, что в оперативном мышлении советского командования якобы начисто отсутствовало понятие "оборона", чтобы убедиться в обратном, стоит ознакомиться с материалами совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 г., на котором обсуждались принципиальные вопросы строительства Красной Армии, ее стратегии и тактики[133].

— Гитлер объяснял войну с СССР тем, что он якобы опередил Сталина. В России тоже можно услышать эту версию. А как вы считаете?
— Подтверждения этому до сих пор нет. Но никто не знает, чего Сталин хотел на самом деле.

Слабая изученность событий лета 1941 года спровоцировала острую дискуссию относительно планов советского военного и политического руководства накануне Великой Отечественной войны и их роли в катастрофическом поражении войск Красной Армии летом 1941 года. Было предложено три варианта развития событий: Красная Армия готовилась к обороне, превентивному нападению на Германию или разгрому вермахта на территории СССР. В настоящее время дискуссия зашла в тупик. Доступные исследователям материалы не дали однозначного ответа, более того, все три стороны подтверждают истинность своего варианта советского планирования одними и теми же документами.

В данной работе будет сделана попытка выйти из сложившейся патовой ситуации посредством детального изучения и переосмысления введенных в научный оборот документов советского предвоенного планирования. Новизна работы заключается в пристальном рассмотрении советского предвоенного планировании, показе развития, вскрытии его механизма. Особое внимание уделено объяснению причин военных неудач Красной Армии в приграничном сражении лета 1941 года. Впервые детально и аргументированно, с привязкой к конкретным документам, показан план разгрома войск вермахта на территории Советского Союза.

Последний перед началом Второй мировой войны план стратегического развертывания Красной Армии на случай войны был разработан во время чехословацкого кризиса 24 марта 1938 года после заявления правительства СССР о готовности Советского Союза оказать помощь Чехословакии в случае агрессии Германии. План предусматривал противостояние двух военных блоков: с одной стороны Франции, Чехословакии и СССР, с другой — Германии, Италии, Японии, Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии. Предполагалось, что Италия примет участие в боевых действиях исключительно своим военно-морским флотом, Литва будет оккупирована Германией и Польшей в первые дни войны, а Румыния и Турция, при определенных обстоятельствах, могут выступить против СССР.

Предполагалось, что против Франции Германия выставит 14 дивизий, против Чехословакии Германия и Польша выставят 33 дивизии, а против СССР Германия, Польша, Латвия, Эстония и Финляндия сосредоточат 144 дивизии и 16 кавалерийских бригад, которым СССР противопоставит 139 дивизий и 26 танковых бригад. По замыслу командования Красной Армии, меньшая численность советских войск должна была компенсироваться их лучшей механизацией.

Всего было разработано два варианта действий РККА на случай войны. Первый предусматривал развертывание основных сил Германии, Латвии и Польши севернее Припятских болот, второй — развертывание основных сил Германии и Польши южнее Припятских болот. В обоих случаях предусматривался разгром противника фронтальным ударом советских войск по наибольшей группировке противника. В первом варианте от 70 до 82 советских дивизий и 11 танковых бригад (12 дивизий РГК должны были, в случае вступления в войну Эстонии и Латвии, разгромить эстонские и латвийские войска) севернее Припятских болот должны были разбить германо-польско-латвийскую группировку войск из 88 дивизий и 3 кавалерийских бригад на широком фронте от Свенцян до Барановичей с обеспечением главного удара по обоим берегам Немана ударами из Полоцка и Слуцка. 38 советских дивизий и 9 танковых бригад должны были разбить 40 польских дивизий и 13 кавалерийских бригад южнее Припятских болот на узком фронте от Ровно до Брод (схема 1).

Во втором варианте от 80 до 86 дивизий и от 13 до 15 танковых бригад советской группировки (6 дивизий и 3 танковые бригады северной советской группировки в случае нейтралитета Финляндии, Эстонии и Латвии должны были усилить советскую группировку южнее Припятских болот) должны были разбить германо-польскую группировку из 86 дивизий и 13 кавалерийских бригад на широком фронте от Ровно до Тернополя с обеспечением главного удара на Люблин ударами на Ковель и Львов, а 37 советских дивизий и 7 танковых бригад должны были выступить против 62 германо-польских дивизий и 3 кавалерийских бригад на узком фронте от Ошмян до Новогрудка (схема 2). Обращает на себя влияние изменения численности группировки на возлагаемые на нее задачи: увеличение группировки увеличивает, а уменьшение уменьшает и ширину фронта, и глубину удара.

Мюнхенский сговор Англии и Франции с Германией и Италией сделал невозможным оказание военной помощи СССР Чехословакии. После мюнхенских гарантий новых границ Чехословакии военная помощь Советского Союза Чехословакии вела к войне как минимум с Англией, Францией, Германией и Италией, а как максимум — со всей Европой. Вместе с тем последующее охлаждение отношений Германии с Англией и Францией предопределило ее сближение с Советским Союзом. Заключив в 1939 году московский пакт о ненападении и тайно поделив часть Европы на сферы влияния, Германия и СССР приступили к переделу границ в Европе в соответствии со своими договоренностями: Германия напала на Польшу, оккупировала Норвегию, Данию, Нидерланды, Бельгию и часть Франции, в то время как Советский Союз вернул себе Бессарабию, Западную Белоруссию и Украину, присоединил Северную Буковину и отодвинул свою границу подальше от Ленинграда. На Дальнем Востоке Советский Союз, разгромив японских провокаторов на реке Халхин-Гол, надолго отбил у Токио охоту вести крупномасштабную войну с СССР.

В ходе военных действий в Польше, Финляндии, Румынии и Монголии Советский Союз приобрел бесценный боевой опыт: на реке Халхин-Гол — по окружению и разгрому противника, на Карельском перешейке — по прорыву сильно укрепленных районов, в Западной Белоруссии и Украине, а также Бессарабии — маневренных операций и применения механизированных корпусов, а в Бессарабии — применения воздушно-десантных войск. Опробованные и отработанные в ходе реальных военных действий знания были использованы в августе 1940 года при разработке нового плана стратегического развертывания с учетом увеличения численности Красной Армии и новых границ СССР.

Предполагалось, что против советских 179 дивизий и 14 танковых бригад на границе с СССР Германия, Финляндия, Венгрия и Румыния выставят 233 дивизии. Сосредоточение основной группировки Германии на востоке ожидалось севернее Припятских болот для нанесения из Восточной Пруссии либо удара на Ригу и Полоцк, либо концентрического удара из Сувалок и Бреста на Минск. В районе Лиепаи и Таллина ожидались морские десанты: один для нанесения удара во фланг советским войскам в Прибалтике, другой — для совместного с финскими войсками концентрического удара по Ленинграду. Южнее Припятских болот ожидался удар 50 немецких дивизий в обход и тыл львовской группировки советских войск, а из района Ботошани — удар румынских войск на Жмеринку.

Для противодействия Германии основная группировка Красной Армии на западе в 107 дивизий и 7 танковых бригад сосредотачивались севернее Припятских болот, 62 дивизия и 4 танковые бригады — южнее Припятских болот, а 11 дивизий и 3 танковые бригады — на границе с Финляндией. Предполагалось нанесение фронтального удара по укреплениям Восточной Пруссии силами войск Северо-Западного фронта и удара части войск Западного фронта в обход этих укреплений. Для разгрома Люблинской группировки немецких войск предусматривался концентрический удар войск Западного и Юго-Западного фронтов. Планировалось прочно прикрыть границу СССР с Венгрией и Румынией. Резерв Главного командования предполагалось разместить позади возможных ударов немецкой армии ради нанесения эффективного контрудара по прорвавшимся в глубь территории СССР немецким войскам (схема 3).

Однако, поскольку И. Сталин ожидал борьбу ведущих держав за влияние на Балканах, его не устроил предложенный план, и руководству Красной Армии было дано указание разработать план с концентрацией основных сил Красной Армии южнее Припятских болот. Уже 18 сентября 1940 года на утверждение был представлен новый план стратегического развертывания, в котором вариант с развертыванием основных сил Красной Армии севернее Припятских болот был дополнен вариантом с развертыванием основных сил Красной Армии южнее Припятских болот.

Планировалось, что Юго-Западный фронт силами сведенных в 6 армий 94 дивизий и 7 танковых бригад вместе с частью сил Западного фронта концентрическим ударом из Белостокского и Львовского выступов разобьет Люблинскую группировку противника и продвинется вглубь Польши до Кельце и Кракова. Перед Северо-Западным и частью сил Западного фронтов ставилась задача нанесения вспомогательного удара в общем направлении на Алленштайн. В плане было высказано предложение углубить удар южной группировки советских войск до Бреслау, однако численность группировки Красной Армии на границе с Германией в 162 дивизии и 13 танковых бригад не была на это рассчитана (схема 4).

Вместе с планом стратегического развертывания 18 сентября 1940 года советскому политическому руководству на рассмотрение был предложен план разгрома Красной Армией вооруженных сил Финляндии. Поскольку военные действия планировалось вести при дружественной позиции Германии предлагалось сосредоточение против 18 финских дивизий 63 советских дивизий и 3 танковых бригад: 11 стрелковых дивизий ЛенВО, 2 — ПрибОВО, 5 — ОрВО, 8 — МВО, 7 — ХВО, 4 — УрВО, 2 — СКВО, 6 — ПривВО, 1 — АрхВО, 2 танковых и 1 моторизированной дивизий, 3 танковых бригад, а также 14 стрелковых дивизий РГК из ЗОВО и КОВО. Планировалось создание двух фронтов — Северного и Северо-Западного. 15 дивизий Северного фронта, выйдя в районе Петсамо-Наусси и Кеми к норвежской и шведской границе, должны были пресечь международную помощь Финляндии, в то время как 32 дивизии и 3 танковые бригады Северо-Западного фронта, а также 2 дивизии РГК, двумя концентрическими ударами и десантами должен был разбить основные силы финской армии и выйти к Тампере и Хельсинки, а также занять Аландские острова (схема 5).

Во-вторых, поскольку план предусматривал разработку дополнительных планов ведения военных действий с Финляндией, Румынией и Турцией, то готовился он, несомненно, в надежде на углубление отношений с Германией, совместный с ней раздел Балкан на сферы влияния, присоединение к СССР Финляндии, Южной Буковины и Черноморских проливов. На основе данного плана в октябре 1940 года был принят новый план мобилизационного развертывания Красной Армии, предлагавший увеличение ее состава уже до 292 дивизий и 43 бригад.

С провалом в ноябре 1940 года переговоров В. Молотова с И. фон Риббентропом и А. Гитлером, а также началом дипломатической войны Германии с СССР за Болгарию вопрос о разгроме Германии из теоретической плоскости перешел в практическую. Очевидно, что в данной ситуации политическим и военным руководством СССР было решено, не отдавая инициативы противнику, разгромить его вооруженные силы, упредив их мобилизацию и нанеся по Германии превентивный удар. В данной ситуации на повестку дня встал вопрос об увеличении состава Красной Армии для нанесения гарантированного и всесокрушающего упреждающего удара группировкой КОВО от границы южной Польши до Балтийского побережья, причем превентивный удар требовал увеличения состава Красной Армии в довоенный период. Таким образом, октябрьский план стратегического развертывания 1940 года, а вслед за ним и мобплан, план КОВО и планы разгрома Финляндии, Румынии и Турции в одночасье были отменены и преданы забвению.

На то, что удар должен был быть именно превентивным, однозначно указывает назначение И. Сталиным даты начала реализации мартовского плана Г. Жукова на 12 июня 1941 года — как совершенно справедливо подметил М. Мельтюхов, И. Сталин дату нападения СССР на Германию назначить мог, а дату нападения Германии на СССР нет. В феврале 1941 года был принят новый мобилизационный план, предусматривающий перевод Красной Армии в довоенное время на штат 314 дивизий (к прежним 292 дивизиям добавлялись 22 дивизии развернутые из 43 танковых бригад). Помимо этого, по всей видимости, все было готово для формирования с началом военных действий еще нескольких десятков дивизий.

11 марта 1941 года, после введения немецких войск в Болгарию, а английских в Грецию, в Советском Союзе был принят новый план стратегического развертывания Красной Армии, предусматривающий сосредоточение в составе войск Юго-Западного фронта 144 дивизии, а в составе Северо-Западного и Западного фронтов 82 дивизии. Данный план предполагал нанесение Германией ударов по Прибалтике — на Ригу и Даугавпилс, Белоруссии — на Волковыск и Барановичи концентрическими ударами из Сувалок и Бреста, и Украине — на Киев и Жмеринку, с целью окружения и разгрома Львовской группировки советских войск (схема 10).

Полностью мартовский план 1941 года еще нигде опубликован не был, однако, вероятно, он предполагал превентивный удар войск Юго-Западного фронта по Германии к Балтийскому побережью, с целью окружения и разгрома сразу всей группировки немецких войск на Востоке. Основным отличием мартовского плана 1941 года от сентябрьского и октябрьского планов 1940 годов является увеличение группировки Юго-Западного фронта и глубины наносимого ей удара по Германии вплоть до Балтийского побережья, ее отмобилизование и сосредоточение в довоенный период, предположение уменьшение глубины удара Германии по СССР в Белоруссии — не на Минск, а на Барановичи, а также, судя по всему, сильная привязка к действиям англо-греко-югославо-турецких войск по Балканским союзникам Германии — Болгарии, Итальянской Албании, Румынии и Венгрии.

Стремительный разгром Германией Югославии и Греции остудил решимость И. Сталина напасть на Германию. Мартовский план 1941 года был отменен. От дружбы с У. Черчиллем И. Сталин, очевидно, отрекся и начал восстанавливать свои отношения с А. Гитлером. Показателен в этом отношении категорический отказ И. Сталина от предложения Г. Жукова первыми напасть на Германию в соответствии с планами от 15 мая и 13 июня 1941 года.

План, предложенный И. Сталину Г. Жуковым 15 мая 1941 года, предполагал нанесение по Германии и Румынии превентивного удара силами 8 армий и 146 дивизий Юго-Западного фронта и части сил Западного фронта с выходом на первом этапе на рубеж Остроленка-Оломоуц, на втором — к побережью Балтийского моря с целью окружения Восточно-Прусской группировки вермахта на Востоке. Резерв Главного Командования Красной Армии позади Западного и Юго-Западного фронтов должен был нанести контрудар по частям противника прорвавшемуся к Вильнюсу и Минску, а также к Киеву и Жмеринке. Две армии РГК, размещенные в районе Сычевки, Вязьмы, Ельни и Брянска на узловых железнодорожных станциях, должны были при необходимости усилить войска либо Западного, либо Юго-Западного фронтов.

Немецкое наступление планировалось парировать, пропустив немецкие ударные группировки к Минску и Киеву: разделенные Припятскими болотами они, не представляли для Красной Армии абсолютно никакой угрозы, в то же самое время гарантировали безопасность наступления войск Юго-Западного фронта от контрудара немецких войск. При этом надежное прикрытие границы СССР с Германией в районе Восточной Пруссии предотвращало прорыв немцев в Прибалтику и окружение войск Западного фронта в районе Барановичей (схема 12). План от 13 июня 1941 года, несколько отличаясь от майского плана отдельными деталями, в точности повторял эту схему (схема 13).

Схема 8. Исходная обстановка и решения сторон по первой стратегичекой игре, проведенной в Генштабе РККА в январе 1941 года. Копированно по: Захаров М.В. Накануне великих испытаний / Генеральный штаб в предвоенные годы. — М., 2005. С. 366-367.

Схема 9. Исходная обстановка и решения сторон по второй стратегичекой игре, проведенной в Генштабе РККА в январе 1941 года. Копированно по: Захаров М.В. Накануне великих испытаний / Генеральный штаб в предвоенные годы. — М., 2005. С. 370-371.

В 1939—1940 гг. Советский Союз активно присоединял территории, утраченные после Первой мировой и гражданских войн. Хоть СССР накануне Великой Отечественной войны и представлял собой огромную и могущественную силу, но подготовка к боевым действиям была неравномерной, нашлось множество уязвимых мест.

Причины надвигающейся войны

У Второй мировой войны было множество причин. Нацистская Германия следовала идеологии, хотела вернуть территории, отнятые по Версальскому договору, установить мировое господство, ссылаясь на величие предков. Италия и Япония во многом были недовольны результатами Первой мировой, поэтому видя успехи Германии, решили присоединиться, чтобы получить превосходство там, где это возможно, и поделить оккупированные территории.

Этим же руководствовались многие другие страны, которые примыкали к новому военному формированию, считая, что переходят на сторону победителя, способного переписать историю.

Предпосылки к войне очень глубокие, у каждой страны они уходят корнями в прошлые века, обоснованы идеологически, географически, экономически.

СССР накануне Второй мировой войны не стремились конфликтовать с Гитлером. Напротив, Сталин вёл переговоры, в том числе заключил один из самых спорных договоров в истории, а суть всех действий была в том, чтобы получить бо́льшую часть захваченных территорий. Разумеется, он понимал, что всё равно придётся воевать с вре́менным союзником, но планировал делать это на чужих территориях.

Один из ключевых моментов в политике того времени — попытка стравить накануне войны СССР и нацистскую Германию. Англия и Франция долгое время надеялись, что главные потрясения обойдут их стороной. Похожим образом с нацистами заигрывала Польша, которая поучаствовала в делении Чехословакии, но одновременно ожидала помощи, если агрессия доберётся и до неё.

Главные этапы кратко

СССР накануне 2 мировой войны поучаствовала в некоторой агрессии на Польшу, поделив её с нацистской Германией. Дальше ситуация по плану Сталина должна была стабилизироваться, но Гитлер не стал ожидать, когда другая держава подготовится ещё лучше, поэтому летом 1941 нанёс первый удар.

Всё это можно поделить на 4 периода:

1939−1941 гг., когда Германия и Италия совместно выступали против Европы и Северной Африки;
1941−1942 гг., нападение Германии на СССР, Япония параллельно атаковала США, блицкриг не удался и всё перешло в статус затяжных боевых действий;
1942−1943 гг. — момент перелома военных действий, укрепление Антигитлеровской коалиции, военное производство набрало полную силу;
1944−1945 гг. — освобождение оккупированных территорий, укрепление положения СССР и США в мировой политике.

Наибольшую роль в переломе военных действий сыграла международная мобилизация экономики. Во-первых, США полностью перевели свой рынок на новую модель, из-за чего мощности производства стали зашкаливать, во-вторых, Германия, несмотря на длительное превосходство в производстве техники и прочих военных припасов, стала сдавать, в том числе из-за регулярных бомбардировок заводов.

Союзниками было произведено и поставлено такое количество техники, что её оказалось даже с избытком, и много чего было возвращено обратно в рамках выплат по ленд-лизу.

Огромное влияние имели партизанские движения на оккупированных территориях, не дававшие приспособить их для получения ресурсов и постройки новых заводов.

Кульминационным моментом было использование ядерного оружия против Японии. Если бы не этот сдерживающий фактор, война продлилась бы намного дольше. Эта страна всерьёз намеревалась бороться до потери последнего бойца. Существует теория, что единственная причина сдачи Японии — страх за жизнь Императора, который в их культуре является божественным олицетворением.

Подготовка СССР

Пока Германия реализовывала свой блицкриг, Советский Союз накануне войны пытался подготовиться по всем фронтам. Конечно же, в ВОВ они вступили относительно спланировано, но неожиданный удар Гитлера опередил расчёты Сталина. Существует популярная история, что он просто не поверил в нападение, как только ему стали присылать срочные телеграммы об этом.

Большая проблема была в том, что хоть политики и умело оттягивали столкновение, но в экономическом плане совершилась серьёзная ошибка. Финансы на производство были переброшены в огромном количестве. И всё равно спонсирование таких отраслей, как нефтедобыча, производства стали и цемента, электроэнергии и прочего, оказалось крайне недостаточным. Из-за этого наблюдался страшный дефицит всю первую половину войны, неэффективная реализация рассчитанного потенциала.

Просчёты руководства сильнее всего ударили по простому населению. Чтобы скомпенсировать ошибки финансирования и некачественное производство, было издано множество жестоких постановлений:

рабочий день стал строго фиксированным;
отменили выходные;
запретили самовольное покидание рабочего места.

Как следствие, тяжелее всего пришлось матерям-одиночкам и молодым работникам. Это неудачно наложилось на репрессии 30-х годов, шедшие прямо перед подготовкой к войне. Обнаружилась резкая нехватка квалифицированных кадров, которые были отправлены в трудовые лагеря или насильно выпровожены из страны.

Специалисты, подготовленные на замену, проходили очень сжатый и недостаточный курс обучения, из-за чего их квалификация была откровенно несерьёзной. Это никак не могло компенсировать репрессии известных и талантливых инженеров-конструкторов военной техники. Ближе к концу войны ошибки учли, и некоторых из них удалось привлечь к работе в закрытых бюро.

Недостатки обеспечения

Всё это сыграло злую шутку с сухопутными войсками. Они испытывали проблемы с поставками еды, патронов, топлива, артиллерийских снарядов и прочих важных вещей. Достаточно упомянуть, что почти все мясные консервы поступали с США, а это лишь малая часть того, в чём нуждались солдаты. Есть множество таблиц, где подробно разбирается доля поставок от союзников, значимость этих приобретений.

Винтовок хватало на всех, вооружить было не проблемой, но с некоторыми оговорками. Острый дефицит у России сформировался по отношению к тем вещам, в производстве которых просчитались экономисты: нефть, бетон, сталь и прочее.

Толковые офицеры, аналогично с учёными и инженерами, были репрессированы, поэтому опытного состава осталось совсем немного, а те, кто прошли ускоренный курс обучения, часто злоупотребляли своими обязанностями или просто оказывались некомпетентны.

Внешняя политика

Пока Сталин действовал в аспекте договорённости с нацистской Германией, он активно присоединял различные территории. Например, в Советский Союз вошла Латвия, Литва и Эстония.

Присоединение Прибалтики было не только на основе дипломатических приёмов, но и военного давления. В 1939 году Эстония получила однозначный призыв к объединению, на который было сложно ответить отказом, так как на её границе уже были развёрнуты советские войска.

Когда прибалтийское общество согласилось на такую помощь, на их территориях создали множество крупных военных баз, а численность введённых войск превышала размеры собственных армий стран. Позднее туда удалось ввести ещё больше солдат под разными предлогами.

В 1940 году были предъявлены требования по передаче Северной Буковины и Бессарабии. Это окончательно расширило границы СССР, а за её спиной можно было наблюдать поддержку со стороны БССР.

Для презентации можно указать, что у всего плана стремительного расширения нашлось немало минусов. Местное население из-за репрессий и смены властей было настроено против Советского Союза, а границы новых территорий не были оборудованы укреплениями, тогда как старые защитные конструкции уже демонтировали.

Но самое печальное было, что Сталин рассчитывал начать войну в 1942 году, а то и позднее. Его не слишком насторожил тот факт, что, продолжая делать поставки по советско-германской договоренности, он перестал получать регулярные выплаты от Германии.

Читайте также: