Вертгеймер м о гештальттеории кратко

Обновлено: 30.06.2024

Какова существенная особенность положения в науке? Эта особенность одинаковым образом выступила у многих исследователей и философов настоящего времени, в том числе у тех, кто еще только вступает в науку. Сложилась такая ситуация: от какого-то живого события приходят к науке, ищут в ней выяснения, углубления, проникновения в сущность этого события.

Другой способ решения этой проблемы состоит в попытке разделить естественнонаучные методы и методы наук о духе. Тогда говорят так: то, что понимают под наукой, является таковым лишь применительно к так называемым точным наукам — к естествознанию; но существует другая область науки — наука о духе, которая должна открывать свои методы, отличные от методов естествознания. В науке о духе мы хотим отказаться от таких методов, как строгое проникновение, точное объективное объяснение. В науке о духе появляются совсем другие категории. Вот два примера; имеется еще ряд других точек зрения, но и этих примеров достаточно.

В чем существо дела? Действительно ли так необходимо, чтобы во всех науках господствовали категории и "методы точных наук? Является ли точная наука, например естествознание, действительно настолько необходимым, является ли оно в действительности таковым, каким его считали еще недавно? Не может ли быть так, что известное мировоззрение, положение, способ работы, установка — все это, доведенное до кондиции, вообще не является необходимым для данной науки? Может быть, она уже содержит в себе искомый момент, только заслоняемый господствующими методами, кажущимися единственно необходимыми? Нельзя ли предположить, что эти методы, адекватные известным связям между вещами, не годятся для других связей и отношений? Нет ли здесь такой ситуации, когда то, что является основополагающим для уже сложившейся науки, часто (но не всегда) делает нас слепыми по отношению к существу жизни, к тому главному, что выступает при непосредственном восприятии, созерцании настоящего?

Гештальттеория не пытается сгладить эту проблему или обойти ее, не пытается разрешить ее так, будто наука — одно, а жизнь — другое, будто у духовных предметов есть нечто отличное от других вещей, и поэтому нужно разделить эти области. Гештальтпсихология пытается войти внутрь проблемы; не имеем ли мы в самом подходе, в основной гипотезе, в методе исследования чего-то такого, что выступает в качестве догмы для всех наук, но что в действительности таковым не является? Долгое время казалось само собой разумеющимся — и для европейской теории сознания, и для всей науки было в высшей степени характерно — то положение, что наука может строиться только следующим образом: если я имею что-то, что должно быть исследовано научно, т. е. понято научно, тогда сначала я должен понять это как составное, как какой-то комплекс, который необходимо расчленить на составляющие элементы, изучить закономерные отношения, существующие между ними, и лишь затем я прихожу к решению проблемы: путем составления имеющихся элементов с помощью закономерного отношения, существующего между отдельными частями, я восстанавливаю комплекс.

То, что я говорю, не ново, в последнем десятилетии это стало вновь проблемой для большинства ученых. Кратко ее можно было бы обозначить так: основная исходная предпосылка оказывается иной — нужно отправляться не от элементов и частных отношений между ними, не от анализа к последующему синтезу через связывание элементов в большие комплексы.

Гештальттеория полагает, что имеются связи другого, формально другого типа. Не только в науке о духе. Основную проблему гештальттеории можно было бы сформулировать так: существуют связи, при которых то, что происходит в целом, не выводится из элементов, существующих якобы в виде отдельных кусков, связываемых потом вместе, а напротив, то, что проявляется в отдельной части этого целого, определяется внутренним структурным законом всего этого целого.

Я назвал здесь формулу. Гештальттеория есть именно это, не больше и не меньше. Сегодня эта формула в приложении к различным сторонам действительности (часто очень различным) выступает как решение проблемы. Я начал с того, что гештальттеория выросла из исследования. Она не только выросла из работы, но возникла для работы. Речь идет не о том, что еще одна частная проблема войдет в науку, а о том, чтобы в конкретной научной работе увидеть познавательные ситуации, чтобы вообще выработался новый подход к пониманию конкретных внутренних закономерностей. Проблема разрешается не так, как это наблюдается в некоторых довольно путаных случаях, о которых я говорил: имеются определенные возможности, необходимо систематизировать факты, включить их в те или иные области знания и тем самым понять действительность. Именно с помощью других методов, руководствуясь объективным положением вещей, удается проникнуть в мир, продвинуться к тому, что действительно имеет место. Это не стремление обсудить что-то вообще, а желание продвинуться вперед — динамизм, задача для науки.

Есть еще вторая трудность, которую можно кратко проиллюстрировать примером точных наук: когда математик знакомит нас с некоторыми положениями, мы можем воспринимать их так: каталогизировать, т. е. сказать, принадлежат ли они к области тех или иных законов, к этой частной области по данной классификации, — но я верю, ни один математик в своей работе не занимается этим. Математик скажет: ты не понимаешь этого закона и не можешь его понять, если не посмотришь на его функцию, на то, как он работает, на его следствия; ты не знаешь закона, если имеешь в руках только формулу без динамической функциональной связи с целым. То же самое в гештальттеории выражено в крайней форме.

К сожалению, в высшей степени сомнительно, чтобы можно было бы создать сколько-нибудь ясное представление о гештальттеории в течение часа. Сделать это намного труднее, чем разъяснить какой-нибудь математический закон, хотя гештальттеория является, по сути, такой же строгой, как математическое положение. В философии мы, к сожалению, находимся не в таком счастливом положении, как в математике, где под каждой функциональной связью, направленной на решение, понимается то же самое. Все понятия, которые употребляются здесь, — часть, целое, то, что определяется изнутри, — это такие слова, которые часто фигурируют в философских дискуссиях, но которые каждым понимаются по-своему, несколько иначе и употребляются, к сожалению, по-разному, так что эти понятия можно рассматривать с точки зрения каталогизации мнений, а не с точки зрения использования их в работе, направленной на проникновение в какую-то данность. Часто полагают, что можно говорить об определенных философских проблемах, о проблемах в чистом виде, отвлекаясь от действительности, от позитивной научной работы.

Возникает вопрос: нельзя ли исследовать, зависит ли то, что я вижу в одной части поля, от того, частью какого целого оно является? От того, как оно расположено в целом и какую роль оно играет как часть внутри этого целого? Эксперимент позволяет дать утвердительный ответ. Каждый хороший художник знает эти вещи по чувству, все это не ново, хотя ни один ученый хорошо не обдумывал такие результаты; эта зависимость становится настолько бросающейся в глаза, что, если, например, мы имеем две части . поля, можно превратить одну из них в более светлую, другую — в более темную, причем при тех же самых элементах благодаря только тому, что изменяются условия целого.

(Я не могу здесь останавливаться на трудностях теории контраста. Обычная теория контраста была своеобразной заплатой на теле суммативной теории, и все более обнаруживалось, что прежде очень правдоподобная теория контраста теперь не справляется с этим положением вещей: речь идет не о сумме индукции 1 , но об условиях гештальта.)

Пойдем дальше. Я говорю, для того, что именно видят или слышат в одном месте, в одном поле зрения, в одной части поля, решающим является то, каковы отношения целого. Человек по отношению к полю, а также к тому, что происходит в поле — и это является одним из лучших моментов этой работы, связан, по существу, с тенденциями поля, развивающимися в направлении к осмысленности, единству, к тому, чтобы управлять ситуацией, исходя из внутренней необходимости. И часто нужно применить очень сильное средство, чтобы разрушить поле или вынудить к другому состоянию поле, имеющее тенденцию к смыслу, к хорошему гештальту.

Это поле по своей тенденции к целому имеет также свою динамику, и, таким образом, динамическое начало, которое до сих пор почти не встречалось в психологии, теперь выдвигается на передний план. Здесь обнаруживаются удивительные и в то же время очень простые связи. Но обо всем этом я не буду здесь говорить. Хочу отметить только немногое в этом плане. Я — часть в поле. Я — не впереди, как учат с древнейших времен, принципиально. Я — среди других, по своей сущности Я принадлежит к самым замечательным и самым редким предметам, которые существуют, предметам, которые, как кажется, господствуют над закономерностью целого. Я есть часть в этом поле. Что же отсюда следует? Определяется ли мое поведение в этом поле каким-нибудь отдельным моментом, как в случае ассоциаций, опытом и т. п.? Эксперименты показывают все яснее: нет, здесь опять выступают типичные закономерности целого, которые обусловливают тот факт, что человеческое существо чаще всего ведет себя осмысленно.

Неправильно было бы описывать это поле как сумму первичных ощущений. Здесь опять повторяется то же самое положение: якобы прежде должны быть элементы, должны быть ощущения. Если рассматривать положение вещей таким образом, тогда следует весьма странный вывод, что у детей, у примитивных народов, у животных сначала должны быть отдельные ощущения, к ним присоединяется что-то высшее, затем еще более высокое и т. п. Исследования же всюду показывают противоположное. Лишь некоторые психологи, занимающиеся, например, психологией народов, еще находятся в плену представлений о какой-то разрозненной элементной основе психологического, теперь вынуждены признать: действительно, живое психологическое — это поток событий у^же в первичных ощущениях; но. если мы хотим заниматься наукой, то должны анализировать, т. е. заниматься элементами; кто захотел бы тогда попытаться научно разобраться в таком текущем, движущемся материале? Физика постоянно делает это! Это старый теоретический предрассудок: считать, что физика работает с элементами! Как раз текущее, движущееся с преобладанием закономерностей целого — вот область работы физики в течение уже многих десятилетий.

Если исходить из этого, напрашивается мысль о том, что то, что является примитивным, то, что является исходным, имеет мало отношения к нашему позднейшему образованию — к ощущению как продукту нашей культуры. Романтики понимали это в тысячу раз лучше, когда говорили об ощущениях в своем смысле и при этом действительно не думали об оттенках красного цвета. Имеет ли ребенок как природное существо красный цвет в смысле качества ощущения? Возбуждающее, радующее, сильное, движущееся гораздо ближе к тому, что имеется у самого примитивного человека в его реакции.

Я уже говорил, что человек есть часть поля, но такая часть, которая характеризуется целостностью, так же как и его реакции. Вместо связи: реакция как отдельное возбуждение периферического нерва на одной стороне и отдельное ощущение — на другой — с необходимостью выступает другая связь: выяснение условий поля, условий жизни, уяснение того, что составляет сущность окружения; реакция понимается здесь не в смысле наличия каких-то содержаний и отдельных движений, но прежде всего как изменение привычек, манеры поведения, воли, стремлений, чувств, и не в смысле суммы всего этого, но взятых как целое.

Я мог бы, конечно, кратко указать на все эти трудные проблемы; надеюсь, однако, что мне удастся прояснить, как все, что я здесь говорю, связано с конкретным научным исследованием и экспериментальными данными. Человек не только является частью поля, но выступает частью и членом общества. Например, когда люди находятся вместе, скажем, заняты определенной работой, то самым неестественным поведением, которое проявляется лишь в особых или патологических случаях, будет такое, о котором можно сказать, что несколько Я просто находятся вместе. На самом деле эти различные Я работают совместно, каждый как осмысленно функционирующая часть целого. Представьте себе совместный труд туземцев или совместные игры детей. Большей частью это очень специфические условия, которые влияют на то, каким будет человек по сравнению и в противоположность другим людям. Если исходить из определенных предпосылок, которые следуют из гештальттеории, мы приходим к такому выводу, что если с теми людьми, с которыми человек сотрудничает, по некоторым причинам невозможно осуществить хорошие отношения, отношения гармонии, то вместо этого возникает определенный их суррогат, который изменяет психическое бытие человека. Это привело бы, например, к гипотезе, что большая область психических заболеваний, для которой до сих пор не было настоящей теории, может быть, является следствием такой основной закономерности. Этот реальный пример является доказательством того, что вопросы, о которых я говорю, связываются с конкретными решениями и в каждом случае с помощью строгих научных методов.

Если посмотреть внимательней, можно обнаружить и еще один предрассудок. Речь идет о следующем: психологическое переживание, которое имеет человек, например, когда ему страшно, есть психически сознаваемый феномен. Как?! Представьте себе, что вы видите, как некий человек благожелательно относится к другим людям или что этот человек благочестив в своей жизни. Думает ли кто-нибудь серьезно, что этот человек имеет в себе соответствующее чувство, что-то вроде чувства слащавости? Никто так не думает, а то, что является характерным в его поведении, в его духовном облике, имеет мало общего с сознанием. Одним из самых удобных вспомогательных средств в философии была установка на то, чтобы просто связывать психику с сознанием. Сделаем здесь небольшое отступление. Говорят об идеализме в противоположность материализму, имея при этом в виду, что идеализм — это что-то прекрасное, а материализм — что-то туманное, сухое, неясное, ужасное. Предполагается ли тут что-то сознаваемое в противоположность, например, распускающемуся дереву? Если однажды хорошенько обдумать, чем плох материалистический, механистический взгляд и что, наоборот, хорошего есть в идеализме, то относится ли это различие в подходах к материальным свойствам элементов, которые связаны? Имеются психологические теории и учебники по психологии, которые, хотя и пишут постоянно лишь об элементах сознания, на самом деле являются более бездуховными, чем живое дерево, которое не имеет в себе ничего от сознания. Не о том должна идти речь, из чего состоят элементы событий, нужно говорить о целом, о смысле целого. Если от этого целого перейти к конкретным проблемам, о которых я говорю, тогда очень скоро обнаруживается, что в психике есть очень много от телесных процессов. Вообще только мы, европейцы, в нашей поздней культуре пришли к идее такого разделения психического и физического. Представим, что человек танцует. В танце так много привлекательного, радостного. Действительно ли здесь, с одной стороны, есть сумма физических движений тела и его членов, а с другой — психическое и сознательное? Конечно, нет. Однако ясно, что этот ответ еще не дает решения задачи, здесь она лишь начинается. Мне посчастливилось, кажется, найти плодотворный подход к решению этой проблемы. В частности, оказалось, что есть много процессов, в которых, если отвлечься от материального характера отдельных элементов, имеет место идентичное по гештальту. Если человек робок, пуглив или энергичен, бодр или печален, можно строго доказать (нужно провести такие эксперименты), что характер физического события, включенного в какой-то также физический процесс, по гештальту идентичен характеру внутреннего события и способу его протекания в психическом плане.

Здесь была предпринята попытка дать разбор некоторых отдельных областей нашей проблемы. Я не знаю, насколько удалось мне это сделать. В заключение я скажу еще об одной принципиальной вещи и затем сделаю небольшое резюме. Я рассматриваю положение теоретически и спрашиваю: как должен выглядеть мир, в котором не было бы места науке, понятию, проникновению в сущность, вглубь, не было бы понимания внутренних связей? Ответ прост: во-первых, как многообразие отдельных элементов. Как, во-вторых, может быть понят мир, если пользоваться наукой в смысле элементной науки? Это тоже очень просто. Для этого мне не нужно ничего, кроме определенных повторяющихся связей бессмысленного ряда элементов; тогда у меня есть все предпосылки для занятий традиционной логикой, высшей математикой и вообще наукой. Имеется третий вид множества, теоретически, правда, очень малф изученный, а именно такое множество, где многообразие не строится из отдельных кусков, но то, что имеется в одном месте этого множества, определяется законом этого множества. Попробуем выразить то же самое образно.

Гештальтпсихология — это направление в психологии ХХ века, которое основывается на попытках объяснить принцип восприятие с позиции целостности структуры.
Представители гештальтпсихологии: В. Келлер, М. Вертгеймер, К. Коффка, К. Левин, К. Дункер.
Предметом гештальтпсихологии является сознание, понимание которого должно строиться на принципе целостности.

Содержание

Гештальтпсихология

Развитие гештальтпсихологии связано с произошедшей на рубеже XIX-XX веков революцией в физике. Она возникла как альтернатива популярным в тот период бихевиоризму и ассоциативной психологии. Ее основоположником считают немецкого психолога Макса Вертгеймера, но в ее развитие участвовали и такие известные психологи как Курт Коффка, Вольфганг Келлер, Курт Левин.

Гештальтпсихология отрицала принципы разделения сознания. Ее представители считали, что восприятие не является совокупностью чувств, а особенности образа не воссоздаются с помощью признаков ее составляющих. Вместо поиска отдельных элементов сознания гештальт-психологи сделали упор на его целостности. Человеческое сознание они рассматривали как целостность, охваченную динамикой. Сознание соединяет все компоненты в единое целое, образуя гештальт.

Гештальтпсихология нашла продолжение в современном направлении психотерапии — гештальт-терапии, основателем которой является психолог Фридрих Перлз.

Гештальт-терапия предполагает, что вся жизнь человека состоит из бесконечного числа гештальтов. Гештальт-терапевты помогают пациентам увидеть и осознать каким образом незавершенные гештальты влияют на их жизнь в настоящем. В ходе данной терапии человек учится эти гештальты закрывать, завершать, т.к. незавершенные гештальты могут вызвать некоторые проблемы.

Принципы гештальтпсихологии

Проведение исследования позволили гештальт-психологам открыть законы восприятия, а в дальнейшем и законы гештальта.

1. Принцип близости — элементы, которые близки друг к другу в пространстве и во времени и кажущиеся нам объединенными в группы, мы воспринимаем совместно.

2. Принцип непрерывности — существует тенденция следовать в направлении, позволяющим связывать наблюдаемые элементы в непрерывную последовательность или определенную ориентацию.

3. Принцип сходства — подобные элементы воспринимаются нами совместно, образуя замкнутые группы.

4. Принцип замыкания — существует тенденция завершения незаконченных предметов и заполнения пустых промежутков.

5. Принцип простоты (закон прегнантности) — восприятие и интерпретация составных или сложных объектов как простейшую форму или объединение простейших форм.

7. Принцип изоморфности — выражение структурного единства мира (физического, физиологического и психического).

8. Принцип общей зоны — принципы гештальта формируют наше повседневное восприятие наравне с научением и прошлым опытом. Предвосхищающие мысли и ожидания также активно руководят нашей интерпретацией ощущений.

9. Принцип смежности — близость стимулов во времени и пространстве; смежность может предопределять восприятие, когда одно событие вызывает другое.

Макс Вертгеймер как основатель гештальт-психологии

Он, используя специальные приборы, изучал два раздражителя у испытуемых (две прямые линии) путем передачи им разной скорости.
Когда интервал был относительно большой, испытуемые воспринимали линии последовательно. При очень коротком интервале линии воспринимались как данные одновременно, а при оптимальном интервале возникало восприятие движения, т.е. испытуемые видели перемещение линии вправо или влево, а не две линии, данные последовательно или одновременно.
Это явление получило название фи-феномен.

Фи-феномен — это иллюзия перемещения с места на место двух поочередно включающихся источников света.

Данный эксперимент опроверг концепцию о сложении ощущений в целостную картину, т.е. доказал, что восприятие не сводится к сумме отдельных ощущений.

М. Вертгеймер также исследовал восприятие и мышление человека. Он попытался применить гештальт-принципы научения к творческому мышлению людей, на основе предположения, что мышление осуществляется в терминах целостного осознания проблемы. Мышление он рассматривает, как поочередную смену гештальтов, т.е. возможность видеть одну и ту же проблему под разными углами, в соответствии с поставленной задачей.

Вертгеймер утверждал, что отдельные детали следует рассматривать в непосредственной связи с общей ситуацией и что решение проблемы должно двигаться от общего к частному, а не наоборот. Если преподаватель организует материал классных упражнений в целостную систему, то у его учеников легче проявится инсайт, они смогут уловить суть проблемы и найти ее решение.

Курт Коффка и исследования восприятия у детей

Курт Коффка — немецкий и американский психолог, вместе с Вертгеймером и Келлером считается одним из основателем гештальт-психологии.

Коффка проводил исследования развития восприятия у детей, которые показали, что у ребенка имеется набор неточных и не очень адекватных образов внешнего мира. В процессе жизни эти образы разделяются и становятся более точными.

Например, у новорожденных есть смутный образ человека, в гештальт которого входят и голос, и лицо, и волосы, и характерные движения. Поэтому маленький ребенок одного-двух месяцев может не узнать даже близкого человека, если он поменяет прическу или сменит привычную одежду на совершенно незнакомую. Но уже к концу первого полугодия этот смутный образ разделяется, превращаясь в ряд четких образов: лица, в котором выделяются как отдельные гештальты глаза, рот, волосы, появляются и образы голоса, тела.

Коффка изучал и восприятие цвета детьми.

Исследования Вольфганга Келлера

Вольфганг Келлер — немецкий и американский психолог, один из основателей гештальт-психологии, занимался проблемами общей, сравнительной, экспериментальной психологии. Ввел принцип изоморфизма (равенства форм в физическом, физиологическом и феноменальном полях).

В. Келлер изучал решение задач человекообразными обезьянами. Эксперименты с шимпанзе позволили ему понять, что поставленная перед животным задача решается либо методом проб и ошибок (слепой поиск правильного решения), либо благодаря внезапному осознанию.

Опыты Келера доказывали, что мыслительный процесс идет по второму пути, т.е. происходит мгновенное схватывание ситуации и верное решение поставленной задачи.

Келер пришел к выводу, что предметы и объекты, находящиеся в поле восприятия и никак не связанные между собой, в процессе решения задачи начинают объединяться в единую структуру, видение которой помогает решить задачу. Этот процесс происходит мгновенно. В. Келер назвал это явление инсайтом.

Инсайт — это внутреннее озарение, внезапное понимание и нахождение решения.

Объясняя феномен инсайта, он считал, что в тот момент, когда явления входят в другую ситуацию, они приобретают новую функцию. Соединение предметов в новых сочетаниях, связанных с их новыми функциями, ведет к образованию нового гештальта, осознание которого составляет суть мышления.

Келер провел ряд экспериментов с детьми для изучения мышления, чтобы доказать, что решение определенных задач человеком происходит сходным образом. Он предлагал детям проблемную ситуацию, сходную с той, которая ставилась перед обезьянами (например, достать машинку, которая была расположена на шкафу). Чтобы достать машинку, дети включали в гештальт со шкафом разные предметы (лестницу или другие предметы: ящики, стол со стулом).

Теория психологического поля Курта Левина

Курт Левин — немецкий и американский психолог, в основе взглядов которого лежит концепция гештальта, но он также изучал проблемы личности, ее потребностей и влияния общественных связей на ее поведение.

Теория поля — это психологическая система Курта Левина, использующая концепцию силового поля для объяснения поведения личности в терминах влияния на него поля общественного воздействия.

Левин проводил исследования в области потребностей, воли, аффектов. Он исходил из того, что основанием человеческой активности в любых ее формах (поступок, мышление, память и др.) является намерение — потребность.

Курт Левин считал, что личность живет и развивается в психологическом поле окружающих ее предметов, каждый из которых имеет определенный заряд (валентность). Для каждого человека эта валентность имеет свой знак, хотя существуют и такие предметы, которые для всех имеют одинаково притягательную или отталкивающую силу. Воздействуя на человека, предметы вызывают в нем потребности, которые Левин рассматривал как своего рода энергетические заряды, вызывающие напряжение человека.

Когда баланс между субъектом и ситуацией нарушается, у человека возникает состояние напряженности, которое субъект пытается убрать, предприняв определенные действия. Эту напряженность Левин назвал квази-потребностью.
Квази-потребность — это намерение совершить какое-либо целенаправленное действие.

Когда существует такая потребность, человек стремится к разрядке, т.е. удовлетворению собственной потребности. Разрядка осуществляется в определенной ситуации. Эта ситуация называлась Левином психологическим полем.

Курт Левин разработал теорию конфликтов.

Он выявил и описал три типа конфликтов:

Макс Вертгеймер: биография одного из основоположников гештальт-теории

В психологии существует множество направлений, и гештальт — одно из самых важных, существующее более века.

На этот раз мы сосредоточимся на жизни одного из создателей этой школы, Макса Вертгеймера, рассмотрев его самые важные жизненные эпизоды, публикации и исследования, оказавшие наибольшее влияние на других авторов, и другие интересные события.

Краткая биография Макса Вертгеймера

Автор Макс Вертгеймер родился в 1880 году в городе Прага, в то время принадлежавшем Австро-Венгерской империи. Он принадлежал к богатой семье еврейского происхождения. Его отец, Вильгельм Вертгеймер, был учителем и экономистом. Со своей стороны, Роза Цвикер, его мать, имела привилегии элитного образования. В браке кроме Макса родился еще один сын Уолтер.

Образовательная среда в доме Вертгеймеров была оптимальной для развития самых маленьких. Создавалась атмосфера интеллектуальных дискуссий, даже политического и философского характера. И Уолтеру, и Максу также предоставили классическое и музыкальное образование. С самого раннего возраста они уже читали таких авторов, как философ Барух Спиноза.

Что касается формального образования, Макс Вертгеймер посещал школу пиаристов и, следовательно, католическую, несмотря на то, что он был евреем, что было относительно обычным явлением в этих странах. После завершения начальных этапов своего обучения он посетил Королевский Имперский Новый Город, прежде чем поступить в университет.

Хотя сначала он поступил на юриспруденцию в Пражский университет, позже он решил сосредоточиться на том, что его действительно интересовало, а именно на философию и поведение человека, то есть психологии, поэтому он решил перейти в Университет г. Берлин формализовать эти исследования.

Таким образом, у него была возможность разделить институт с целым поколением будущих деятелей психологии и других областей, среди которых были, помимо самого Макса Вертгеймера, другие, такие как этномузыколог Эрих фон Хорнбостель или экспериментальные психологи Георг Элиас Мюллер, Фридрих Шуман и Карл Штумпф.

Макс продолжил свое обучение, на этот раз в Вюрцбургском университете, где защитил докторскую диссертацию, изучая полиграф и его возможные применения для оценки достоверности показаний.

Начало профессиональной карьеры

Уже будучи врачом Макс Вертгеймер начал практиковать преподавание и исследования. Он начал работать в институте во Франкфурте, а затем перешел в университет в том же городе. С 1903 по 1916 год он будет развивать свою карьеру в этом регионе Германии. На этом этапе он также был призван воевать в Первую мировую войну, достигнув звания капитана.

Второй этап его профессиональной жизни прошел в Берлинском психологическом институте, где ему предстояло провести не менее 13 лет. В те годы он познакомился с Анной Каро, на которой женился и имел четверых детей. Брак начался в 1923 году и закончился в 1942 году, когда они развелись.

Что касается его работы в Берлине, то она продолжалась до тех пор, пока в 1929 году он не получил должность преподавателя во Франкфуртском университете, поэтому он вернулся в это учебное заведение. Макс Вертгеймер преподавал в этом учреждении, продолжая некоторые исследования, начатые им в Берлинском университете и ставшие началом гештальт-психологии.

Но в 1933 году произошло то, что ознаменовало не только его жизнь, но и жизнь большинства людей в Европе и практически во всем мире. К власти в Германии пришли нацисты.

Изгнание в США

Макс Вертгеймер знал, что, будучи выходцем из еврейской семьи, его фигура как учителя и даже как гражданина была поставлена под сомнение в нацистской Германии. Поэтому он принял решение покинуть Европу и перебраться в Соединенные Штаты благодаря удобствам, которые консульство этой страны в Праге предоставило многим эмигрантам.

Так в сентябре 1933 года Макс Вертгеймер с семьей прибыл в Нью-Йорк. Фактически они стали американскими гражданами, так что с этого момента он имел и эту национальность, и немца, которая была национальностью его родины.

Вдобавок, благодаря накопленной им профессиональной карьере, у него не было проблем с тем, чтобы снова стать учителем, на этот раз в Новой школе социальных исследований, где он будет развиваться до конца своей карьеры. Другие разаботчики гештальт-психологии, такие как Курт Коффка и Вольфганг Кёлер, также эмигрировали в Америку.

На своем новом этапе в Соединенных Штатах он был в тесном контакте как с этими авторами, так и с другими, оставшимися в Европе.

Продуктивное мышление и последующие годы

Этот том был предназначен для объяснения мыслительных процессов с точки зрения гештальт-психологии, одним из создателей которой был Макс Вертгеймер. Он различал продуктивное и репродуктивное мышление. В то время как первый представляет умственную способность генерировать новые идеи, другой отвечает за повторение существующих данных в мозгу.

Чтобы произвести продуктивное мышление, нужно исходить из знаний, которые хранит субъект. На основе этих данных проводится рассуждение, которое порождает те новые идеи, которые ранее не существовали в вашем уме. Макс Вертгеймер использовал принципы классической логики, чтобы понять любой вопрос на самом глубоком уровне.

Точно так же он подтвердил, что, согласно продуктивному мышлению, не следует упорно следовать закрытым правилам, пытаясь достичь решения проблемы, поскольку иногда они могут стать скорее препятствием, чем средством решения этой проблемы.

Это был последний большой вклад этого автора перед его кончиной в 1943 году, сразу после публикации книги. Причиной смерти стал сердечный приступ. Ему было 63 года.

Макс Вертгеймер и гештальт

Но, без сомнения, репутация Макса Вертгеймера связана с основанием гештальт-психологической школы. В основе этого течения лежит то, что восприятие использует механизмы для автоматического распознавания паттернов в наборах простых элементов. По сути, эти узоры могут быть основаны на близости упомянутых элементов, на их сходстве, на непрерывности, которую они имеют, в зависимости от фигуры, которую они создают по отношению к фону, или от того, создают ли они замыкание.

Впервые Макс Вертгеймер подумал об этом в 1910 году, когда он преподавал во Франкфурте. Он ехал на поезде, когда заметил, как он воспринимал и бездумно группировал определенные визуальные стимулы. Отсюда возникло одно из важнейших направлений психологии.

Еще один принцип, который он установил для гештальта, заключается в том, что конечный результат, создаваемый набором элементов, отличается от них. То есть паттерн, порожденный группой, порождает конструкцию, выходящую за рамки составляющих ее частей, у нее есть собственная идентичность.

Гештальтское течение, разработанное Максом Вертхаймером, Куртом Коффкой и Вольфгангом Кёлером, возникло в противовес исследованиям восприятия преобладающей в то время школы, которой были элементалисты и структуралисты, величайшими представителями которых были Вильгельм Вундт и Эдвард Титченер.

Феномен кажущегося движения Фи

Другим большим вкладом Макса Вертгеймер было описание любопытного явления, получившего название феномена фи. Этот автор имел в виду восприятие видимого движения, которое в действительности не происходит, когда огни, расположенные на противоположных сторонах, чередуются, один включается, когда другой выключается.

Это чередование создает иллюзию движения у зрителя, который может воспринимать, как свет перемещается с одной стороны на другую, поскольку его разум автоматически завершает узор, интерпретируя, что это единственный свет, который постоянно перемещается, когда на самом деле они два, которые мигают попеременно.

На Западе среди направлений психологии популярна гештальтпсихология, основной идеей которой является рассмотрение сознания не как расчленённого на отдельные элементы с последующим построением психических феноменов, по законам творческого синтеза, а как цельного. Её основоположниками и представителями являются Макс Вертгеймер, Курт Левин, Вольфганг Келлер, Курт Коффк и Карл Дункер. Подробнее об этом направлении и вкладе каждого в него вы можете узнать, прочитав данную статью.

Понятия и принципы гештальтпсихологии

Гештальт – это паттерн, конфигурация, определённая форма организации индивидуальных частей, которая создаёт целостность [1]. При чём он является врождённой структурой, человек рождается с ней.

Предмет гештальтпсихологии – сознание человека, которое надо исследовать по принципу целостности.
Метод изучения гештальтов – наблюдение, отслеживание собственного восприятия, реакция на события.
Центральный психический процесс – зрительное восприятие.
Процесс решения задачи – мышление, осуществлённое посредством структурирования поля, иными словами – через инсайт в настоящем, а не через подбор навыков, сформированных путём ошибок и проб.

Для лучшего восприятия данной терминологии можно привести следующие примеры из повседневной жизни:

Внешность человека. Каждый имеет определённый набор частей тела, частей лица, но образ в каждом отдельном индивидуальном случае воспринимается абсолютно по-разному.
Приехав на экскурсию, группа туристов зашла в галерею, чтобы посмотреть на известные картины. Мало кто стал всматриваться в каждый мазок и оценивать его. Каждый видел цельное произведение искусства – рисунок в целом, его композицию, общее сочетание оттенков и форм. Таким образом происходит целостное восприятие картины, а не его элементов. Такое восприятие и называют гештальтом. Оно является завершённой структурой.

Основные принципы и законы гештальтпсихологии представлены в следующей таблице.

Если в воспринимаемом образе есть какие-либо пробелы, то наш мозг самостоятельно заполнит недостающие части до создания полной формы.

2. Транспозиция (трансдукция, перенос)

Реагирование не на отдельные раздражители, а на их соотношение.

Образ целого остаётся, даже при изменении всех частей по своему материалу, например, тональности одной и той же мелодии.

3. Прегнантность (хорошая конфигурация)

Любому образу придаётся наиболее простая и понятная форма.

Из хаотично разбросанных отрезков группируются в сознании в наклонную черту те, что расположены на одной прямой.

Видение одного аспекта гештальта как фигуры (замкнутого целого), а другого – как фона.

Образ стремится к неизменности и константности даже при преобразовании сенсорного ряда.

Дверь меняет своё положение, но при этом воспринимается одинаковой.

Тенденция объединить в группы те объекты, которые расположены рядом.

Первая часть рисунка воспринимается как три столбика.

Объекты воспринимаются вместе, если похожи по размеру, текстуре, очертаниям, цвету или форме.

В этом случае кружки воспринимаются строками, а не столбцами.

Предпочтение интерпретировать визуальную информацию как непрерывную.

Разрозненные точки кажутся гладкими линиями.

Представители этого направления хотели создать новый вид психологии, который был бы интерпретирован к восприятию фактов сознания как к единственной психической реальности по типу наук о природе, а за модель приняли физику. Взаимосвязь между физическим полем и целостным восприятием осуществляли гештальты.

Макс Вертгеймер как основатель гештальтпсихологии

Эксперименты заключались в том, что, используя специальные приборы (стробоскоп и тахиостоскоп), испытуемым предлагалось смотреть последовательно за двумя полосками (одна располагалась горизонтально, вторая вертикально или под наклоном) под разной скоростью смены. При коротком интервале линии воспринимались как данные одновременно. При быстром – последовательно. При оптимальном движении в 60 миллисекунд было видно, как одна линия сдвигается в позицию второй. Создавалось движение, словно настоящее.

Такое явление получило название фи-феномен, обозначающий иллюзию перемещения с места на место двух поочерёдно включающихся источников света. Этот эксперимент доказал, что восприятие не сводится к сумме отдельных ощущений. А также он считал, что такие явления, как близость, сходство, замыкание и симметрия, воспринимаются, как правило, потому, что сознание навязывает ощущениям определённые организационные принципы.

Он выступал против традиционной практики образования из-за постоянной зубрёжки. Его мнение было, что такой способ изучения не приведёт к хорошему пониманию и знанию материала. Лучшее понимание проблемы задачи и нахождения её решения возникнет, если отдельные детали рассматривать в связи с общей ситуацией. При решении проблемы необходимо двигаться от общего к частному.

Для исследователя гештальтпсихология была новой и эффективной формой психоанализа. Экспериментально изучая особенности зрительного восприятия, он доказал, что целое отличается от суммы его частей. Этот вывод стал основополагающим в гештальтпсихологии.

Вольфганг Кёлер и его исследование

Существенная идея исследования была связана с тем, что обычной палке обезьяна находила различные применения. Она была шестом для прыжков, удочкой на муравьёв, рычагом для открывания, лопатой для копания земли, оружием для угрозы друг другу. Ей сбрасывали мелких млекопитающих с тела, проверяли заряженность электрической проволоки и многое другое. Другими словами, когда обезьяна одновременно видела и цель – банан, и средство – палку, то у неё появлялось целостное видение ситуации. Или такой пример: обезьяна привыкла доставать фрукт, вставая на ящик, ящик замаскировали, посадив на него другую обезьяну, таким образом этот ящик стал частью другого гештальта. Во всех этих способах применения можно проследить, как развивалась трудовая деятельность человека.

В итоге Вольфганг Кёлер пришёл к следующим выводам:

Данные выводы не совпадали с мнением американского психолога и педагога Э. Торндайка, который считал, что поведение животных в разных ситуациях зависит от их ошибок, проб, ассоциаций (слепого поиска правильного решения) или от внезапного осознания, а разум у них отсутствует. Но исследования Кёлера открыли факты изобретения и употребления орудий, а не только случайные пробы. Это доказывало, что было положено начало развития умственных способностей, другими словами, интеллекта, как и у человека.

Благодаря удачным экспериментам по изучению восприятия и интеллекта шимпанзе в 1922 году Кёлер получил международное признание и стал директором Института психологии при Берлинском университете. Его научные теории актуальны и практичны и на сегодняшний день. Они ценны и интересны органичной взаимосвязью между теоретической психологией с жизнью и с психотехникой.

В понятии мотивации он пришёл к следующим фактам:

В человеческом опыте мотивация является динамическим вектором (…).
Если на пути нет препятствий, это направление совпадает с воображаемой прямой линией, проведённой от объекта к объекту.
Направление опытного вектора – это направление к объекту (к уменьшению рассматриваемого расстояния) или от него (к увеличению).
Сила может варьироваться. [5]

В завершении статьи автор делится желанием создать общую работу вместе с бихевиористами.

Курт Коффка и исследования восприятия у детей

Ещё одним основоположником гештальтпсихологии является немецкий и американский психолог Курт Коффка (18 марта 1886 – 22 ноября 1941). Родился и вырос в Берлине, там же окончил школу и поступил в университет у Карла Штумпфа. Проявлял особый интерес к естественным наукам и философии. В 1909 году ему присвоили степень доктора философии.

Например, у новорождённого ребёнка есть смутный образ родителя, в гештальт которого входят голос, лицо, причёска, наряд. Поэтому, если сменить стиль в одежде, иначе уложить волосы, то двухмесячный карапуз может даже не узнать близкого человека. Но спустя месяца четыре этот смутный образ разделяется, превращаясь в ряд чётких образов: голоса, тела, лица (с самостоятельными гештальтами глаз, рта, причёски).

Работы Курта Коффки, как и работы Кёлера и Вертгеймера, вошли в классику научной психологии.

Курт Левин и его динамическая теория психологического поля

Немецкий и американский психолог Курт Цадек Левин (9 сентября 1890 – 12 февраля 1947) изучал проблемы личности, её потребности, влияние общественных связей на неё. В 1921 году стал преподавателем психологии и философии в Берлинском университете. В основе его взглядов лежала концепция гештальта. Он интерпретировал это понятие как поле, функционирующее как единое пространство, при котором отдельные элементы подтягиваются к нему.

Другими словами, его мнение заключалось в том, что личность человека живёт и развивается в психологическом поле окружающих её предметов, каждый из которых имеет определённую валентность. Для каждого она имеет свой знак, хотя и бывают такие, которые с одной силой отталкиваются или притягиваются. Окружающие предметы воздействуют на человека и тем самым вызывают в нём энергетические заряды, вызывающие напряжение.

Также Курт разработал теорию конфликтов и определил три их типа:

Тип конфликта

Определение

Пример

Субъект находится между двумя положительными примерно одинаковыми валентностями

Читайте также: