Уайтхед приключения идей кратко

Обновлено: 30.06.2024

Предоставлено Институтом философии РАН

Аннотация

Содержание

Попытка создания всеохватывающей системы вещей, обеспеченная поворотом к метафизике, к ее высшей и лучшей части – онтологии, которая захватывает весь универсум: его социологию и космологию, философию и цивилизацию, – и которая связана с критикой науки, делает книгу А.Н.Уайтхеда актуальной по сей день. Приключения идей – важный фактор существования мира, понятого как смысло- и формообразующее качество цивилизации. В предисловии рассмотрена и драматическая история перевода книги на русский язык, связанная с судьбой философа Л.Б.Тумановой.

Предисловие. С.С. Неретина 3

Уайтхед А.Н. Приключения идей 34

Часть I Социологическая
I. Введение 38
II. Человеческая душа 45
III. Гуманитарный идеал 62
IV. Аспекты свободы 80
V. От силы к убеждению 110
VI. Предвидение 130
Эпилог первой части 144

Часть II Космологическая
VII. Законы природы 145
VIII. Космологии 162
IX. Наука и философия 184
X. Новая реформация 206

Часть III Философская
XI. Объекты и субъекты 220
XII. Прошлое, настоящее, будущее 238
XIII. Группировка событий 249
XIV. Видимость и реальность 257
XV. Философский метод 269

Часть IV Цивилизация
XVI. Истина 291
XVII. Красота 303
XVIII. Истина и красота 317
XIX. Приключение 326
XX. Мир 338

Примечания 352
Именной указатель 367
Предметный указатель 373

Перевод произведен по изданию: Adventures of Ideas / Alfred North Whitehead. Cambridga Univ. Press, 1964.

Содержание

Предисловие. С.С. Неретина 3

Уайтхед А.Н. Приключения идей 34

Часть II Космологическая
VII. Законы природы 145
VIII. Космологии 162
IX. Наука и философия 184
X. Новая реформация 206

Часть IV Цивилизация
XVI. Истина 291
XVII. Красота 303
XVIII. Истина и красота 317
XIX. Приключение 326
XX. Мир 338

Примечания 352
Именной указатель 367
Предметный указатель 373

«… перед нами первая стадия вхождения в жизнь великих идей.

Они начинаются с умозрительных догадок в умах небольшой группы одарённых людей. Затем они понемногу воплощаются в действиях ряда вожаков, выполняющих особые функции в социальной структуре. Возникает литература, описывающая вдохновляющие возможности некоторой общей идеи и незначительность её разрушительного воздействия на привычные устои общества. Идея способствует проведению некоторых преобразований, но социальная система в целом сохраняет иммунитет от нового принципа. Идея становится в ряд других интересных понятий, имеющих лишь ограниченную сферу применимости.

Но в общей идее всегда кроется опасность для существующего порядка. Совокупность её возможных частных воплощений в. различных общественных начинаниях постепенно образует программу реформ. И вот в какой-то момент тлеющий огонёк, зажжённый человеческими страданиями, охватывает пламенем эту программу: наступает период быстрых перемен, освещённый пламенем этих идей. Когда-то учение о достоинстве человеческой природы быстро нашло отклик в умах римских чиновников, что способствовало некоторому улучшению правления и побудило таких людей, как Марк Аврелий, подняться на высоту своей задачи. Учение обладало силой морального достоинства, но общество в целом было слишком невосприимчиво к его революционному применению.

Шесть столетий идеал интеллектуального и морального величия человеческой души завоевывал древний средиземноморский мир. Он определённым образом изменил моральные устои человечества, преобразовал религиозные воззрения, и всё же он не смог покончить с пороками цивилизации, в рамках которой он возник и возвысился. Это был ещё слабый проблеск зари нового устройства жизни.

К середине этого периода прогресса и упадка возникает христианство.

В своей начальной форме это была религия неистового энтузиазма и практически невыполнимых моральных требований.

Эти идеальные требования понесла до нас литература, возникшая почти одновременно с началом этой религии. Они легли в основу беспримерной программы преобразований, которая и стала частью дальнейшей эволюции западной цивилизации. Прогресс человечества можно определить как процесс социального преобразования, делающий первоначальные идеалы христианства всё более осуществимыми в жизни членов этого общества. Если бы общество в его нынешнем состоянии буквально последовало моральным заветам Евангелий, это привело бы к его немедленной гибели.

Христианство быстро усвоило платоновскую доктрину человеческой души. Эта философия и эта религия были конгениальны друг другу по содержанию учения; хотя, естественно, религиозное учение было в значительно большей мере приспособлено к частным вопросам, чем философское. Здесь мы встречаемся с примером принципа, которому подчиняется история идей. Должна быть некоторая общая идея в своей первоначальной формулировке, поначалу не вполне последовательно, но всё же осуществляемая немногими людьми во всем своём объёме или, возможно, никогда не выражаемая адекватно в общем виде с достаточной убедительностью.

Убеждающая сила идеи зависит от случайностей гения: например, от шанса появления такого человека, как Платон. Но рано или поздно, осознанно или бессознательно общая идея всё же находит своё особое выражение. При этом она может утратить блистательность своей общности, зато выиграть в своей конкретной приближённости к условиям данного исторического периода. В этом состоит её скрытая движущая сила, благодаря которой идея способна вести за собой людей и, даже пряча своё лицо под маской, звать их к действию, обращаясь к встревоженному сознанию века.

Сила этого призыва в том, что в ограниченности частного поступка проступает величие глубочайшей истины, касающейся самой природы вещей, той истины, до которой человечество должно дорасти, чтобы ощутить её, даже если она ещё не получила удачного выражения.

Эта мысль в большей мере влияла на формирование духа первых христиан, чем на основания самой христианской религии. Это позволяло первым христианам пронести в полной чистоте свои основные идеи.

Но религия как таковая возникала уже в более спокойной атмосфере, хотя и весьма чуткой к религиозным эмоциям, а также не без примеси апокалиптических настроений.

Галилейские крестьяне, принимая во внимание климат их страны и простоту жизни, не были ни богатыми, ни бедными; они были необыкновенно интеллектуальны благодаря привычке изучать исторические и религиозные записи, постоянно углубляться в них; кроме того, протекторат Римской империи освободил их от забот по внутреннему устройству и внешней безопасности своего края. На них не лежала ответственность за поддержание этой сложной системы.

Собственное их общество было самым простым, они не вникали в условия возникновения, процветания и сохранения Империи. Они не вникали даже в то, чем могла бы быть полезной для них эта Империя. Смена прокураторов была подобна смене времен года, одни были лучше, другие - хуже, но и времена года, и прокураторы входили в некий неизбежный порядок вещей.

Образ жизни этих крестьян был идеальной почвой, на которой мог произрасти идеал отношений между разумными существами - идеал незлобивости, взаимного прощения, доброты и рассудительности, идеал, для которого милосердие было выше судейских разбирательств.

Речь идёт, как можно понять, о здравомыслии, но оно отнюдь не обеспечивается установленными моральными нормами, религиозными убеждениями и учреждениями. Смотрите историю! Для здравомыслия нужен другой Закон – тот самый, которым и устроена вся Вселенная, Жизнь, Разум! Именно такой Закон нужно открыть и понять, вместо того, чтобы изобретать уродливые моральные кодексы по сдерживанию Эго.

Умереть за иллюзию, как и положить всю свою жизнь (силы, труд) на иллюзию – в этом нет никакого величия. В этом лишь трагедия самообмана и превознесения ложных ценностей, и больше ничего.

И в заключение хотелось бы привести несколько поразительных высказываний Альфреда Норта Уайтхеда, сделанных им около 100 лет назад:

Читайте также: