Тютчев и эрнестина дернберг история любви кратко
Обновлено: 02.07.2024
Как поэт Федор Тютчев смог быть мужем двух женщин одновременно…
При жизни деликатнейшего Федора Ивановича Тютчева, гениального поэта и златоуста, любили решительно все!
Мыслитель и дипломат, он был украшением столичных гостиных — остроумен, увлекателен, блестящ. Так как Тютчев, в России не говорил никто! Тонкий лирик, поэт влюблялся сразу, всем сердцем. Он плевать хотел на условности, а стихи, которые вовсе не стремится публиковать, тут же начинали ходить по рукам.
Тютчев привораживал и прекрасных женщин, и иностранных дипломатов, и даже собственное начальство.
Известно, что свою первую жену Элеонору Петерсон, урожденную графиню фон Ботмер, Тютчев очень любил. Он женился на ней в 1826 году, а после ее смерти в несколько часов поседел от горя и стал не похож на себя. Родные боялись, что он сойдет с ума или застрелится. Элеонора умерла в результате нервного потрясения и простуды, подхваченной во время кораблекрушения. Что между ними произошло до этого события? По какой причине его жена пыталась покончить жизнь самоубийством?
Почему Эрнестина фон Дёрнберг, вторая жена Тютчева, воспитавшая его детей от первой жены, пребывала рядом с ним в тоске и недоумении? Муж любил ее, да так сильно, что и слышать не хотел о разводе. Но как у него получалось быть мужем двух женщин одновременно?
Еще одной гражданской женой Федора Ивановича была некая Гортензия Лапп, дама, вывезенная им из Германии за три года до того, как в его жизни появилась Елена Денисьева. Он так хорошо спрятал мадам Гортензию, что о существовании госпожи Лапп и двух ее сыновей домашние узнали лишь после похорон поэта, когда Эрнестина Тютчева распечатала завещание. Но именно ей, Гортензии Лапп, он завещал генеральскую пенсию, по закону полагавшуюся вдове.
И по любви, и с приданым
Хозяин дома, отставной гвардейский поручик Иван Тютчев и отец будущего поэта Федора Тютчева, оставил армию, не дослужившись до высоких чинов, — ему была милее спокойная, уютная домашняя безвестность. Хозяйка, племянница родовитой и богатой графини Анны Васильевны Остерман, иногда бывала чересчур нервной, но муж этого не замечал — он был влюблен в свою жену. Счастлив тот, кто, венчавшись по любви, взял невесту с хорошим приданым — тетка подарила ей свой дом. Его продали после смерти графини, вскоре был куплен особняк в Армянском переулке.
У господ Тютчевых имелось двое сыновей и несколько имений, одно из которых неподалеку — под Москвой. Всего они владели более чем двумя тысячами крепостных душ: с таким состоянием вполне можно было позаботиться о карьере сыновей. Разве можно было поверить, что благополучие этих милых людей, родителей Федора Тютчева, замешано на преступлениях? Впрочем, о них уже тогда никто и не помнил — кроме нескольких древних мужичков, доживавших свой век в тютчевском селе Овстуг. Портреты отца и матери отставного поручика висели на выгоревших обоях в Овстуге. Их намалевал крепостной живописец: господин в парике с косицей искоса смотрит на даму напротив с высокой прической — вот и все, что осталось от Николая и Пелагеи Тютчевых. Спустя годы Иван Николаевич Тютчев только посмеивался, когда слышал, что его отец разбойничал на большой дороге.
Нескучная жизнь деда
Дед поэта, гвардии капитан Николай Тютчев был лихим молодцом. Гвардейская выправка, красивый мундир, хорошо подвешенный язык — да вот, пожалуй, и все. Сто шестьдесят душ для столичного дворянина — не состояние. Родители дали ему неплохое образование, и начальство определило капитана перемерять помещичьи владения. Это было выгодным делом: землемер мог убавить земли, а мог и прибавить, облагодетельствованные дворяне одаривали его, чем могли: кто — дорогим перстнем, кто — толстым кошельком.
Подмосковное село Троицкое в Теплом Стане тогда принадлежало тридцатилетней вдове Дарье Николаевне Салтыковой, женщине пылкой, дородной, овдовевшей в двадцать пять лет и истомившейся без мужчины. Молодой гвардеец мерил угодья вдовы и вскоре очутился в ее постели. Потом он съехал со двора и велел передать барыне, что женится на другой. Николай Тютчев посватался к соседке Дарьи Салтыковой — бесприданнице Пелагее Панютиной. Он знал, что бывшая подруга под горячую руку может и прибить, и исчез из Теплого Стана.
Гвардии капитан не понимал, в какую скверную историю угодил. К этому времени Дарья Салтыкова замучила уже несколько десятков крепостных девок. Их жгли утюгом, пороли, обваривали кипятком; не выдержавших мук хоронили в ближнем лесочке.
Николая Тютчева и его невесту Дарья Салтыкова решила взорвать. Дворовым было ведено купить серы и пороха, подложить под застреху московского дома Панютиных и поджечь. Но в последнюю минуту мужики забоялись. Крепостные были биты батогами, а барыня приказала перехватить сани Тютчевых на пути из Москвы и порешить жениха и невесту дубинками.
Но капитан откуда-то вызнал о готовящемся нападении и попросил у московских властей охрану. До Овстуга они добрались благополучно, а там Дарья Салтыкова была им уже не страшна. Вскоре она попала под суд, Теплый Стан отошел ее детям. А Николай Тютчев взялся поднимать свое хозяйство, да так споро, что скоро разбогател.
Говорили, он вчинял соседям иски и отсуживал у них имения. Старые крестьяне помнили и другое: по ночам из барского дома выезжали всадники в темных плащах да личинах и грабили на большой дороге купеческие обозы. Так — кляузами и кистенем — Николай Тютчев составил большое состояние. Теплый Стан он в конце концов у Салтыковых перекупил. Теперь его деньги проживало большое, души друг в друге не чаявшее семейство сына. Федор Тютчев, будущий поэт, внук удачливого деда — разбойника, был младшим сыном Ивана Николаевича Тютчева.
Обворожительный дипломат
Шли годы. Федор Тютчев окончил Московский университет и определился на дипломатическую службу. Он уехал в Германию, в Мюнхен. Отец и мать ждали его писем, отправляли сыну деньги и гадали о том, как ему жилось на чужбине.
Дом и Армянском переулке опустел: старший сын служил в армии, младший, Федор, находился при русской миссии в Баварии. Родители знали, что Федор недавно женился, но, судя по письмам, в его семье не все ладно: он в очередной раз просил денег, и было не понятно, что происходит в далеком Мюнхене.
…Младший секретарь русской миссии, коллежский асессор (этот чин соответствовал майорскому) Тютчев считался одним из самых приятных людей в Мюнхене. Он был невысок, чуть сутуловат и ни в чем не походил на лощеных денди, которых было полным-полно и среди дипломатов, и при дворе баварского короля. Зато Федор Тютчев был галантен и совершенно очарователен. Настолько, что это казалось волшебством.
Около Тютчева всегда толпились знакомые. Некоторые из них сравнивали красноречие Федора Ивановича с рассыпающимися жемчужинами: умно, блестяще, неповторимо… Он начинал говорить, и любой вечер превращался в его бенефис: гости завороженно слушали, кто-то пытался вставить реплику, но на фоне ослепительной тютчевской речи чужие остроты выглядели бледно.
Но мало ли на свете златоустов?
Соотечественники уже знали, что он — замечательный поэт, но ведь женщины любят не за это.
Жертвы Элеоноры фон Ботмер
Однажды летним днем 1835 года его жена Элеонора, урожденная графиня фон Ботмер, вдова русского дипломата, вышедшая за Тютчева по страстной любви и стечению обстоятельств (их первая дочь родилась через три месяца после брака), нервно мерила шагами мюнхенскую гостиную и ломала руки. Это было дурной, не подходившей даме из общества привычкой, но Элеонора Тютчева ничего не могла с собой поделать: она чувствовала, что ее жизнь рушится, и мечтала о смерти.
Ради мужа она бросила все. Трое ее детей от первого брака живут в Петербурге без матери — это ли не жертва? Она родила Федору Ивановичу трех дочерей, платила долги, хлопотала за него перед начальством. А он не только ей изменял — это еще ничего, разве можно обвинять мотылька в том, что он опускается на цветочки? — нет, муж совершил самое страшное. Теперь его сердце принадлежит другой…
По Мюнхену давно ходили слухи о том, что младший секретарь русской миссии страстно увлечен молодой вдовой, баронессой Эрнестиной фон Дёрнберг, и только брак русского дипломата мешает их счастью. Потом стали поговаривать, что вдовушка забеременела. В конце концов, слухи дошли и до госпожи Тютчевой. И тогда она схватила кинжальчик, лежавший в ящичке бюро, и ударила себя в грудь!
На коричневом бархатном платье проступила кровь, боль отрезвила. Элеонора позвала на помощь, но дом был пуст и ее никто не услышал. Она выбежала на улицу и упала через триста шагов от дома на площади Каролинен-платц, немного не добежав до особняка русского поверенного, полномочного министра князя Гагарина.
Когда Федор Тютчев вернулся домой, напевая итальянскую песенку, то увидел, что комнаты полны чужих людей, а его жена лежит в окровавленных бинтах. Спустя некоторое время в мюнхенском доме Тютчевых воцарился мир: муж раскаялся и был прощен. Как он рыдал, стоя на коленях у кровати жены! Как клялся в вечной любви, молил не оставлять его и уверял, что, оставшись один, погибнет!
Затем они рыдали вдвоем, после обнялись — и вышли из этой истории обновленными, влюбленными, почти счастливыми. Коллежский асессор Тютчев определенно владел каким-то волшебством: Мюнхен долго смаковал рассказы о том, как ревнивая жена русского дипломата пыталась покончить с собой перед домом его начальника, а тютчевская карьера не пострадала.
Влюбленная баронесса Эрнестиной фон Дёрнберг уехала из города с разбитым сердцем, посол просил министра иностранных дел уплатить долги своего подчиненного:
— Во имя христианского милосердия умоляю ваше превосходительство извлечь его отсюда, а это может быть сделано лишь по предоставлении ему денежного пособия в одну тысячу рублей…
Жизнь казалась незыблемой, но потом судьба невзначай шевельнула пальцем — и все развалилось, как карточный домик. Причиной стали неумехи-кочегары на почтовом пароходе, курсировавшем между Санкт-Петербургом и Любеком. Федор Тютчев получил назначение старшим секретарем русской миссии в Турине, столице Сардинского королевства. Элеонора Тютчева и дети перезимовали в Петербурге и отправились в Турин осенью.
И вдруг снизу, из-под палубы, вырвался столб дыма. Пассажиры дружно ахнули, затем раздался истошный женский визг. Случилось самое страшное, что может произойти в море, — деревянный корабль загорелся!
Пассажиры кинулись в каюты за вещами, капитан приказал готовить помпы. Через несколько минут из решетчатого люка поднялся тонкий язык пламени. Матросы качали изо всех сил, вниз хлестала струя морской воды, но это не помогало: огонь поднимался все выше, и капитан велел спускать шлюпки. С них стянули брезент, дамы в длинных, путающихся в ногах платьях и господа в сюртуках бросились вперед — каждый старался захватить место.
Почетная отставка и второй брак
Долго так продолжаться не могло. Снова встретив Эрнестину фон Дёрнберг, Тютчев понял, что в ней — его спасение. Меньше чем через год старики Тютчевы получили ошеломляющее известие: Феденька женится во второй раз и подает в отставку с дипломатической службы.
Брат Эрнестины Дёрнберг, литератор и журналист, наблюдательный и образованный человек, большой поклонник братьев Гримм, говорил сестре в разгар ее романа, что когда-то давным-давно у колыбели ее будущего мужа появилась фея. Она взмахнула волшебной палочкой и исчезла, оставив младенцу свой подарок — теперь его должны любить решительно все, а сам он будет жить, питаясь этой любовью, как райская птица цветочной амброзией.
Что же касается отставки со службы, то дело было так: русский посланник в Турине задерживался, и его замещал надворный советник камергер Тютчев. Вскоре ему понадобилось срочно оставить Турин. О том, что было дальше, в Петербурге рассказывали по-разному.
Говорили, что Эрнестина фон Дёрнберг была беременна, и Тютчев считал себя обязанным находиться рядом с ней. Он попросил отпуск, но министр отказал: посланник еще не добрался до Турина. Тогда старший секретарь русской миссии Тютчев оставил свой пост и отправился в Швейцарию, где его ждала возлюбленная.
Но это еще не все, соль и смак истории рассказчики приберегали для финала: в суматохе новоявленный Ромео потерял секретные дипломатические шифры. Самые язвительные из сплетников клялись, что он доверил их местному сыровару, своему доброму знакомому, а тот засунул шифры неведомо куда. Может, завернул в них рокфор, может, бумаги утащила вороватая кошка…
Это был крах, тяжелое подсудное должностное преступление. Но Федор Тютчев ни в чем не раскаивался и ничего не боялся. Подлинной жизнью для него была жизнь сердца, а все остальное — игрой. И играл он не по правилам министерства иностранных дел: правила Тютчев изобретал сам.
Он не поехал в Петербург каяться перед канцлером Российской империи графом Нессельроде. У него были свои козыри: в курортном городе Комо Тютчев представился цесаревичу Александру, в Баварии — великой княгине Марии Николаевне. Опозорить и погубить человека, которым заинтересовался наследник престола, чьими стихами восхищается любимая дочь императора, мог только круглый идиот. Канцлер Нессельроде был умным человеком: Федор Тютчев получил почетную отставку.
Теперь он был свободен: без службы и жалованья, с расстроенным состоянием (сын-дипломат обходился старикам Тютчевым очень дорого), женой немкой и множеством детей — вторая жена родила ему еще одну дочь, а после — двух сыновей. Дом в Армянском переулке родители продали еще до отставки сына. В том же переулке был куплен новый дом, но пришлось продать и его. Теперь старики Тютчевы жили на съемной квартире.
Тютчев и Эрнестина несколько лет провели в Германии, а потом приехали в Петербург, где их никто не ждал. Покровительница Тютчевых графиня Остерман скончалась, других высокопоставленных родственников у него не было. Но с ним остался его дар: он по-прежнему возбуждал любовь и симпатию.
Отставной дипломат был дружен с красавицей баронессой Крюденер, двоюродной сестрой императрицы, подругой всесильного шефа жандармов престарелого Александра Христофоровича Бенкендорфа. И вот он уже гостит у него в замке Фалль, и Александр Христофорович советуется с ним о том, как улучшить образ империи в глазах Запада. Шефа жандармов всерьез тревожит, что Россию в Европе не любят, и ему хотелось бы это изменить. Не открыть ли где-нибудь во Франции или в Германии газету? Не возьмется ли господин Тютчев писать для нее статьи? Не знает ли он журналистов, которых можно купить.
Федор Иванович становится желанным гостем в салоне графини Нессельроде, жены своего бывшего начальника. Графиня Мария Дмитриевна — женщина опасная: к своим врагам она беспощадна. Зато друзьям графиня неизменно верна, лучшей заступницы не найти. Тютчев возвращается в Министерство иностранных дел; теперь его служба становится необременительной и высокооплачиваемой
….Седоволосый Тютчев рассматривал дом в Армянском переулке, сидя в извозчичьей пролетке. Потом повернулся к своей спутнице, смотревшей на него с обожанием:
— Ну вот, Леля, и мой бывший дом. Когда-то он принадлежал нашей семье.
Действительный тайный советник (в табели о рангах этот гражданский чин соответствовал генерал-лейтенанту), кавалер многих орденов, глава Комитета иностранной цензуры камергер Тютчев вновь навестил родные места. Он поселился в гостинице Шевалдышева, в доме № 12 на Тверской, вечером его ждали у сестры — в доме Сушковых в Старопименовском переулке. Завтра он объедет всю Москву и покажет своим спутницам места, где когда-то был счастлив; прохожие решат, что старый господин устроил прогулку для дочери и внучки.
Но светская Москва знает, что камергер Тютчев привез в первопрестольную свою гражданскую жену — молодую Елену Денисьеву и маленькую дочку. Тютчеву свет прощал все. Когда-то это помогло ему снова начать карьеру.
Эрнестина Федоровна, воспитавшая детей Тютчева от первой жены и на свои деньги тянувшая большое безалаберное семейство, пребывала в тоске и недоумении: оставить мужа она не могла, быть второй женой не хотела. Муж любил и ее, да так сильно, что и слышать не хотел о разводе — разве могут расстаться люди, созданные друг для друга! То, что нельзя быть мужем двух женщин одновременно, ему просто не приходило в голову: отчего же нельзя, если он любит обеих сразу?
О, как убийственно мы любим…
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
…А он тосковал от приземленной неизбежности этого благополучия и мечтал загореться вновь.
Как он был счастлив когда-то, показывая влюбленной в него прекрасной молодой Леле свою Москву, вспоминая, как ребенком играл во дворе дома в Армянском переулке, прыгая вокруг нее на одной ноге: ветер поднимал полы фрака, развевал его седые волосы… Тогда он чувствовал себя мальчишкой, теперь же, когда все кончилось, постарел лет на сто пятьдесят. Сердечная рана так и не зажила.
Мы расстанемся с Федором Ивановичем Тютчевым у дома в Армянском переулке в тот момент, когда он смешит влюбленную в него женщину. Не станем дожидаться его последних печальных лет.
Тогда Леля была счастлива и не догадывалась о существовании дамы, которой ее возлюбленный впоследствии завещает генеральскую пенсию, по закону полагавшуюся вдове. Этой дамой была некая Гортензия Лапп, вывезенная им из Германии за три года до того, как в его жизни появилась Елена Денисьева. Он так хорошо спрятал мадам Гортензию, что о существовании госпожи Лапп и двух ее сыновей домашние узнали лишь после похорон поэта, когда Эрнестина Тютчева распечатала завещание.
История одного стихотворения
Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-
Так, весь обвеян духовеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в нас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!
Написал он его в 66 лет в Карлсбаде (ныне Карловы-Вары) и посвятил К.Б. — 62-летней баронессе Крюденер, которую встретил на водах после почти полувековой разлуки. До замужества баронесса носила другое имя и была предметом пылкого чувства юного поэта.
Амалия поразила Тютчева своей красотой, образованностью, глубиной чувств. Тютчев был очарован. Однако влюбленным не суждено было быть вместе: Амалия стала женой первого секретаря русского посольства в Мюнхене барона Крюденера. Последняя встреча Тютчева и Амалии произошла в марте 1873 года, когда у постели, где лежал разбитый параличом поэт, вновь появилась любовь его юности.
Эрнестина Дёрнберг (1810-1894) – женщина замечательной внешности, прекрасно образованная и, к тому же, богатая.
Что заставило её из толпы поклонников выделить Тютчева? Человека, не сделавшего карьеры в свои тридцать лет, нетитулованного, вдобавок обременённого семьёй и долгами. Дело в том, что Теодор, так звали Тютчева в Мюнхене, обладал даром очаровывать. Его тонкие, остроумные суждения, светские манеры, блестящая образованность никого не оставляли равнодушным. Беседа с ним была каскадом словесного творчества.
В Мюнхене у Теодора был близкий знакомый Карл Пфеффель (1811-1890), который, как и многие светские знакомые Теодора, был покорён его остроумием и неожиданностью суждений. Скорее всего, он написал о Теодоре своей сестре Эрнестине, и это заронило в её душу интерес.
Эрнестина приехала в Мюнхен зимой 1833 г. вместе с мужем бароном Фридрихом фон Дёрнбергом (1796-1833). Здесь на одном из балов Карл и представил им своего знакомого – русского дипломата Теодора Тютчева. Точно ли на том же бале или на одном из последовавших муж Эрнестины неважно себя почувствовал и, уезжая домой, обратился к оказавшемуся рядом Теодору: "Поручаю вам мою жену". Дальнейшие события показали, что судьбе было угодно вынести свой приговор в форме обычной светской любезности. "Недомогание" оказалось серьёзным. Через несколько дней барон Фридрих фон Дёрнберг умер.
Вскоре Карл обнаружил, что отношения Эрнестины и Теодора становятся нежнее, чем им следовало быть. Он не раз бывал в семье Теодора, пользовался расположением его жены Элеоноры и понимал двусмысленность положения, в которое попал.
Карл и Эрнестина были дружны с детства. Они рано потеряли мать и воспитывались сначала бабушкой, а потом гувернанткой-англичанкой, которая стала их приёмной матерью. Отношения с мачехой не сложились, и с 11 лет Эрнестина жила в пансионах. В двадцать лет, при первой возможности, она выскочила замуж, чтобы избавиться от опеки мачехи. В 1833 г. умер её муж, а в 1834 – отец. Эрнестина получила свободу и наследство. Карл пытался использовать своё влияние, чтобы образумить сестру, но не преуспел. Эрнестина успела влюбиться.
"О если бы тогда тебе приснилось"
Отношения с Теодором оставили хрупкий след в альбоме-гербарии, который Эрнестина вела много лет. Дорогие для неё записи под засохшими цветами прочитал почти через полтораста лет её правнук: "Воспоминание о счастливых днях, проведённых в Эглофсгейме!! Цветы, сорванные 5 июня 1835 г.", "Воспоминание о 20 марта 1836 г. ", "Воспоминание о моём отъезде из Мюнхена!! Понедельник, 18 июля 1836 г."
Роман Эрнестины с Теодором развивался на фоне всё возраставших трудностей в его семье. Развязка чуть не наступила в мае 1836 г., когда Элеонора в отчаянии попыталась уйти из жизни. Трудно представить состояние женщины, решившейся оставить трёх дочерей семи, двух и одного года от роду.
Происшествие переполнило чашу терпения начальника Теодора князя Г.И. Гагарина, который докладывал в Петербург графу Нессельроде (1780-1862): ". г-н Тютчев не в состоянии ныне исполнять обязанности секретаря миссии по причине того пагубно-ложного положения, в которое он поставлен своим роковым браком. Во имя христианского милосердия умоляю ваше превосходительство извлечь его отсюда. "
Теодора "извлекли" в Петербург. Казалось бы, наступил конец романа. Однако судьба оказалась не столь благосклонной к участникам "любовного треугольника". Это был только конец главы.
Роман продолжился после назначения Теодора в августе 1837 г. старшим секретарем при миссии в Турине. Элеонора должна была приехать к нему весной следующего года, а пока влюбленные встречались в Германии и Италии. Одна из встреч в Генуе должна была стать последней: при живой жене дальнейшие встречи для Эрнестины были бессмысленными. В память этой встречи поэт написал Эрнестине прощальное стихотворение "1-ое декабря 1837".
"Сказать последнее прости" не получилось. В августе 1838 г., не выдержав трудностей семейной жизни, умерла Элеонора, а в декабре 1838 г. освободившееся место заняла Эрнестина. Здесь уместно вспомнить ещё одно стихотворение, адресованное Эрнестине:
. О, если бы тогда тебе приснилось,
Что будущность для нас обоих берегла.
Как уязвлённая, ты б с воплем пробудилась,
Иль в сон иной бы перешла.
Очарованная Эрнестина не услышала предостережений судьбы и 17 июля 1839 г. стала женой Теодора. Перестала существовать баронесса Эрнестина фон Дёрнберг, появилась Эрнестина Тютчева. Кстати, после оформления брака Эрнестина удочерила Анну, Дарью и Екатерину, которые после смерти Элеоноры жили у её сестры Клотильды фон Ботмер. Эрнестина любила приёмных дочерей и сохранила с ними на всю жизнь тёплые доверительные отношения.
Вариации на тему семейной жизни
Будущее Эрнестины не вызывало у знакомых иллюзий. Сестра Фёдора Ивановича после знакомства с Эрнестиной писала: "Невестка очень приятная женщина, наружности привлекательной, лицо выразительное, . любит Фёдора чрезвычайно, кажется, пылко, умна и мила, но никак не похожа на первую. А мне грустно стало по ней, как я их вместе увидела, сердце человеческое странно устроено – страдает, любит и забывает. Помню первую страсть Фёдора, столь взаимную; глядя на них, должно бы полагать, что век будут любить друг друга – здесь и там, а вышло иначе".
Так и случилось. Семейная жизнь Эрнестины с некоторыми вариациями повторила семейную жизнь Элеоноры. То же счастливое начало, потом семейные будни и рождение детей, неумение, неспособность и нежелание Теодора жить заботами семьи и новое увлечение. Конечно, были отличия:
- Эрнестина, будучи женщиной состоятельной, долгое время могла позволить себе содержать семью. Вскоре после свадьбы Теодор писал родителям: "С прошлого июля и я, и дети, мы всецело живем на её счёт, а сверх того тотчас после нашей свадьбы она уплатила за меня двадцать тысяч рублей долгу. " Долг составлял сумму, равную более чем двухгодичному окладу старшего секретаря миссии! Поначалу содержание любимого доставляло Эрнестине радость. Но процесс затянулся. Ведь Теодора за "за долговременным неприбытием из отпуска" уволили со службы в министерстве иностранных дел и лишили звания камергера 30 июня 1841 г., и до марта 1845 г. он оставался не у дел. Эрнестина почувствовала, что Теодор просто оставляет её с детьми без средств и делает беззащитной, чего она допустить не хотела;
- у Теодора не просто случился роман. В 1851 г. у него образовалась вторая семья с Еленой Денисьевой. Противостояние семей длилось 14 лет и окончилось со смертью Денисьевой в 1864 г. Реакция Эрнестины отличалась от реакции Элеоноры. Вначале она делала вид, что ничего не произошло. В силу своего характера и воспитания Эрнестина не могла опуститься до бытового скандала и быть в роли покинутой жены. Конечно, она была глубоко потрясена, но за всё время разлада не обсуждала прямо создавшуюся ситуацию ни с Теодором, ни с близкими. В 1853 г. дочь поэта от первого брака Анна записала слова Эрнестины, обращенные к её отцу: "Я в мире никого больше не люблю, кроме тебя, и то, и то! уже не так!" Эрнестина старалась проводить как можно больше времени в Овстуге или заграницей, забирая с собой детей. Иногда она уезжала на полгода, иногда на больший срок. В это время общение ограничивалось перепиской. В 1854 г. стараясь наладить семейную жизнь Эрнестина писала Анне: "Я много думала о том, что ты говорила в одном из предыдущих писем по поводу того, как хорошо было бы для нас провести несколько лет за границей. Если бы я только была уверена, что получу разрешение увезти Дмитрия из России на два года. я не колебалась бы ни минуты и убедила бы твоего отца просить о таком месте, которое дало бы ему возможность провести за границей года два или три. В сущности, мне хотелось бы, чтоб это было не место, а, скорее, некое поручение, которое не влекло бы за собой никаких бесповоротных решений, ибо я менее всего думаю о том, чтобы покинуть Россию навсегда, но в силу тысячи разных причин ему необходимо порвать с некоторыми дурными привычками, возникшими в Петербурге, и я не вижу для этого иного средства, как удалить его оттуда – удалить на несколько лет. Если это осуществимо, я предпочла бы не возвращаться теперь в Россию, а, напротив, ждать твоего отца постарайся, чтобы друзья твоего отца добились для него места. Прошу тебя, пусть все останется между нами. "
Воссоединение Эрнестины и Теодора
Эрнестине выпало дважды стать участницей "любовных треугольников", созданных "излишней влюбчивостью" Теодора. И оба раза судьба оставляла рядом с Теодором Эрнестину. Конечно, нельзя утверждать, что здесь были какие-то явные причины, но в чём-то она была ближе ему, чем Элеонора и Денисьева:
- Эрнестина, приехав в Россию, прекрасно освоила русский язык. Необходимости в этом не было: можно было вполне обойтись французским, но она хотела понимать поэзию Тютчева. Увлечение было серьёзным. В 1886 г., после смерти мужа, Эрнестина вместе с поэтом А.Н. Майковым (1821-1897) издала первое полное собрание сочинений Ф.И. Тютчева. Первая жена Элеонора русского языка совершенно не знала, а Денисьева интересовалась только стихотворениями, адресованными ей;
- она на равных обсуждала с Теодором вопросы политики. Более того, участвовала в написании статей, принёсших ему известность в конце 1840-х гг. При этом она скромно оценивает не только своё участие, но и способность обожаемого супруга доводить дело до завершения. В январе 1850 г. она писала брату: "Тютчев ненавидит писать, он удовлетворяется тем, что, набросав нечто вроде перечня своих идей, он затем развивает их, диктуя мне. Я не устаю удивляться точности его выражений, возникающих в совершенно законченном виде, – кажется, будто он читает их в открытой книге. Ни задержки, ни колебания, ни единой запинки – это поток, который течет легко и свободно. Но если даже ему и присущ дар политика и литератора, то нет на свете человека, который был бы менее чем он, пригоден к тому, чтобы воспользоваться этим даром. Эта леность души и тела, эта неспособность подчинить себя каким бы то ни было правилам, ни с чем несравнимы. Его здоровье, его нервозность, быть может, порождают это постоянное состояние подавленности, из-за которого ему так трудно делать то, что другой делает, подчиняясь требованиям жизни и совершенно незаметно для себя. Это светский человек, оригинальный и обаятельный, но надо признаться, рождённый быть миллионером, чтобы иметь возможность заниматься политикой и литературой так, как это делает он, т.е. как дилетант".
После смерти Денисьевой отношения постепенно наладились, хотя к прежним уже не вернулись. Были у Теодора и новые влюбленности, но они уже не приводили к столь катастрофическим последствиям.
В январе 1873 г. здоровье Фёдора Ивановича резко ухудшилось. Все заботы о больном муже взяла на себя любящая Эрнестина. Разбитый параличом, чувствующий приближение конца, он написал жене:
Всё отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил он,
Чтоб я ему ещё молиться мог.
Наверное, за такие вечные мгновения женщины, любившие Теодора, всё ему и прощали. Ранним утром 15 июля 1873 г. он умер. Карл Пфеффель, тот самый, который познакомил сестру с Теодором в далеком 1833 г., узнав о его смерти, написал Эрнестине: "Вы знаете, как я его любил и как им восхищался! . Наши сердца, так давно уже бьющиеся в унисон, понимают и слышат друг друга перед могилой вашего мужа, как понимали и слышали друг друга 40 лет тому назад, когда мы вместе подпали под обаяние только что потухшего чудесного ума".
Эрнестина пережила своего Теодора на 21 год и умерла в глубокой старости. А для нас она сохранилась молодой и прекрасной, как на портрете начала 1840-х гг. Урождённая баронесса фон Пфеффель, в первом замужестве баронесса фон Дёрнберг к этому времени стала Эрнестиной Тютчевой, утратив право на титул и обретя право на бессмертие в стихах любимого Теодора.
Стихи, адресованные Эрнестине Дёрнберг
"1 декабря 1837" – стихотворение связано со свиданием в Генуе, которое должно было стать последним.
Так здесь-то суждено нам было
Сказать последнее прости.
Прости всему, чем сердце жило,
Что, жизнь твою убив, её испепелило
В твоей измученной груди.
Прости. Чрез много, много лет
Ты будешь помнить с содроганьем
Сей край, сей брег с его полуденным сияньем,
Где вечный блеск и долгий цвет,
Где поздних, бледных роз дыханьем
Декабрьский воздух разогрет.
"Не знаю я, коснётся ль благодать" – Тютчев написал стихотворение в апреле 1851 г. и вложил в альбом-гербарий Эрнестины Тютчевой. Она обнаружила его в мае 1875 г., через два года после смерти поэта. Что послужило поводом к написанию стихотворения неизвестно. Но известно, что с лета 1850 г. Тютчев находился в "тайном браке" с Еленой Денисьевой.
Не знаю я, коснётся ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскреснуть и восстать,
Пройдёт ли обморок духовный?
Но если бы душа могла
Здесь, на земле, найти успокоенье,
Мне благодатью ты б была –
Ты, ты, моё земное провиденье.
Ощущение беспомощности, охватившее Тютчева из-за романа с Денисьевой, нашло выражение в стихотворениях "Не рассуждай, не хлопочи" и "Волна и дума".
"Она сидела на полу" – стихотворение написано не позднее апреля 1858 г.
"Всё отнял у меня казнящий бог" – Тютчев написал стихотворение во время предсмертной болезни в феврале 1873 г. Сохранился список стихотворения, сделанный рукой Д.Ф. Тютчевой с пометкой: "Маменьке". Маменька – Эрнестина Тютчева.
Всё отнял у меня казнящий бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил он,
Чтоб я ему ещё молиться мог.
Вот строки из письма к Эрнестине от 12 января 1866 г.: "Все впечатления извне доходят до меня, подобно звукам удаляющейся музыки. Хорошо или плохо, но я чувствую, что достаточно пожил – равно как чувствую, что в минуту моего ухода ты будешь единственной живой реальностью, с которой мне придётся распроститься".
Елене Денисьевой удалось покорить сердце Фёдора Тютчева. Они так и не поженились, но эта история любви сильно повлияла на жизнь обоих.
Институтка и дважды женатый поэт
Елена Александровна Денисьева происходила из старинного, но обедневшего дворянского рода. У неё рано умерла мать. Отец женился во второй раз, но отношения девушки с мачехой не сложились — ей пришлось переехать к тёте Анне Дмитриевне Денисьевой, старшей инспектрисе Смольного института. Она дала Лёле хорошее воспитание, окружила любовью и заботой, баловала красивыми вещами, а также начала выводить девушку в свет. В обществе Еленой любовались, ее считали остроумной. Мужчинам нравилось, что она полна энергии и весела.
Фёдор Тютчев познакомился с Лёлей во второй половине 1840-х годов. Она тогда училась в Смольном институте, воспитанницами которого были две старшие дочери поэта, по совместительству подруги Лёли. Возраст Тютчева приближался к 50-ти, а институтке было 24 года.
Тютчевым всегда восхищались женщины, и он отвечал им взаимностью. Его сердце могло принадлежать нескольким дамам одновременно. Первой своей жене, Элеоноре Петерсон, Тютчев пять лет изменял с Эрнестиной Дернберг. Узнав об этом, жена попыталась покончить с собой, но в итоге осталась с мужем. В 1838 году Тютчев был в Европе, и Элеонора отправилась к нему вместе с детьми на пароходе. В пути на судне произошел пожар. Спасая детей, женщина получила такое потрясение, что вскоре скончалась. Это поразило Тютчева, он поседел за одну ночь.
Но уже в 1839 году поэт женился на Эрнестине. А спустя несколько лет Тютчев встретил Денисьеву и влюбился в неё. Девушка ответила ему взаимностью.
Недостижимость идеалов
Сначала роман Фёдора Тютчева и Елены Денисьевой протекал тайно. Благодаря дружбе с дочерями поэта девушка могла посещать его дом, не навлекая на себя подозрений. В 1850 году Елена, Тютчев и его старшая дочь вместе посещали Валаамский монастырь. Никто не мог предположить, насколько далеко зашёл к тому времени роман институтки и поэта.
Всё открылось, когда Денисьева забеременела. В Смольном институте приближался выпускной, должны были начаться назначения в придворные. Когда об истории стало известно, Денисьеву перестали принимать в приличных домах, где раньше встречали с радостью, а о том, чтобы стать фрейлиной, больше не могло быть и речи. Её тетушку вместо повышения отправили на пенсию. Несмотря на это, она не бросила племянницу и продолжала её поддерживать. Чего нельзя сказать об отце Денисьевой: он отказался от Елены и проклял её.
В 1851 году Лёля родила от поэта дочь. Её назвали в честь матери, которая, кстати, настояла, чтобы ребенка записали под отцовской фамилией. Это не давало никаких прав, поскольку девочка родилась вне брака, но для самой Денисьевой это было важно.
Брак между возлюбленными был невозможен: Тютчев не хотел бросать семью. Между тем Елена настаивала на публичном признании поэта в его чувствах к ней, в частности, она требовала публикации посвященных ей стихов.
В 1860 году она родила сына Фёдора. Когда Тютчев попытался отговорить её рожать третьего ребенка, женщина в сердцах бросила в него бронзовую статуэтку. Если бы она не промахнулась, Тютчев мог бы серьезно пострадать или даже умереть. Позднее Денисьева раскаялась в этой вспышке гнева.
Конец романа и судьба детей
Постоянные волнения подорвали здоровье женщины, она заболела чахоткой. В 1864 году Денисьева родила третьего ребенка — Коленьку. Пару месяцев спустя, 4 августа 1864 года, Елена Денисьева скончалась. Поэт был безутешен.
Средний сын Фёдор стал офицером, писателем и журналистом. Он участвовал в Первой мировой войне и умер в 56 лет от полученных ран. Похоронен рядом с матерью.
Я встретил вас —
и все былое
В отжившем сердце
ожило.
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло.
. Федора Тютчева, выпускника Московского университета, в начале 1822 года зачислили на службу в Государственную коллегию иностранных дел. Он отправляется в Мюнхен, на должность сверхштатного чиновника русской дипломатической миссии в Баварии.
Именно здесь, за границей, начинается его личная жизнь, полная страстей и горестей, здесь он начнет создавать изумительные стихи, посвященные своим возлюбленным. Здесь повстречает первую любовь, впервые женится, переживет смерть первой жены, женится вторично, испытывая пылкие чувства.
На одном из светских раутов 19-летний юноша встречает очаровательную Амалию Лерхенфельд. Она — побочная дочь прусского короля Фридриха Вильгельма III. Красавица поразила его своей образованностью и глубиной души, несмотря на то, что ей было всего-то 14 лет. Тютчев был околдован ею. Они обменялись часовыми цепочками — в знак вечной любви. Но родители юной красавицы подыскали ей другого жениха — сослуживца Тютчева барона Крюденера.
Амалия фон Крюденер
А три года спустя он, разбитый параличом, тяжело умирал. Однажды, открыв глаза, вдруг увидел у своей постели свою Амалию. По его щеке медленно катилась слеза. В его руке лежала ее рука. Она тоже плакала.
. Эрнестина Пфеффель (в первом браке Дёрнберг) и Елена Денисьева. Одна — жена, другая — любовница. Первая — зрелая женщина, а вторая — совсем юная. И обе ему были дороги настолько, что расстаться с каждой из них было равносильно смерти. Долгие годы страданий от острого чувства вины перед обеими. Немало любовной лирики он посвятил им обеим. Из этих стихов понятно: он любил каждую из женщин на пределе души. Эта жизнь на разрыв продолжалась долгих 14 лет. Нести и Леля — его радость и боль.
Элеонора, графиня Ботмер (1800—1838), в первом браке Петерсон, близкий друг, любимая женщина, жена поэта Фёдора Ивановича Тютчева
Еще томлюсь тоской желаний,
Еще стремлюсь к тебе душой -
И в сумраке воспоминаний
Еще ловлю я образ твой.
Твой милый образ, незабвенный,
Он передо мной везде, всегда,
Недостижимый, неизменный,
Как ночью на небе звезда.
Элеонора подарила ему трех дочерей. Их безмятежное супружество длилось недолго. На балу молодой поэт встречает Эрнестину Дёрнберг, одну из первых красавиц Мюнхена. Муж Эрнестины, умирая, поручил Тютчеву заботиться о молодой вдове. Поэт сполна исполнил его волю.
Баронесса Эрнестина Пфеффель (1810-1894), в первом браке баронесса Дернберг, вторая жена Тютчева
Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг.
В конце 1844 года Тютчев с женой и двумя детьми от второго брака переехал из Мюнхена в Петербург. Его дочери от первого брака Дарья и Екатерина учились в Смольном институте. Там же училась и Елена Денисьева, девушка из обедневшего дворянского рода. Она была на 23 года моложе поэта.
Елена Александровна Денисьева (1826 - 1864), последняя любовь поэта
А что же Эрнестина? Она предпочитала делать вид, что ничего не ведает о тайной жизни супруга. Часто уезжала за границу, большую часть времени проводила с детьми в фамильном имении Тютчева в Овстуге, в то время как ее благоверный жил с Денисьевой в Москве и колесил с нею по Европе. У любовников родилось трое детей. Он боготворил ее, считая своей последней любовью, но и не мыслил своего существования без Эрнестины. Впрочем, их отношения с Эрнестиной в те годы сводились лишь к переписке.
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя.
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?
И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья.
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло.
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Дочь Леля прожила недолго, она, как и ее мать, тоже умерла от чахотки. На следующий день от этой же болезни скончался и их с Леной сын.
Третьего ребенка от Денисьевой воспитывала Эрнестина. А 62-летний Тютчев, пытаясь залечить душевную рану, завел роман с подругой покойной любовницы — Еленой Богдановой. О существовании еще одной гражданской жены поэта его родственники узнали лишь из завещания. Гортензию Лапп он привез за собой из Германии еще за три года до того, как встретил Денисьеву. Ей и их общим сыновьям Тютчев завещал свою генеральскую пенсию, которая по закону полагалась вдове — Эрнестине.
Читайте также: