Трудная проблема сознания чалмерс кратко

Обновлено: 02.07.2024

Если сознание независимо от телесных процессов, то его влияние на тело тоже возможно только при нарушении физических законов. Американский философ Дж. Сёрл выход видит в том, чтобы признать сознание особым состоянием физической реальности.

Это ничего не решает, но указывает исследовательскую перспективу: открыть механизмы взаимодействи между мозгом (макромиром) и сознанием (тонко материальным миром).

Итак, сознание нельзя объяснить нейронными процессами. Американский философ К. Макгинн полагает, что есть некоторые сами по себе несложные вопросы, решение которых исключено по причине отсутствия в нашем мышлении соответствующих модулей. Американский лингвист Н. Хомский назвал проблемы, выходящие за рамки возможностей человеческого типа мышления, тайнами. Если это верно, то проблема происхождения сознания никогда не будет решена научными средствами.

Патологоанатом Томас Харви, производивший вскрытие Альберта Эйнштейна, забрал мозг учёного домой, где 40 лет хранил его в пластиковой банке с дезинфицирующей жидкостью. Иногда он давал маленькие срезы мозговой ткани исследователям, пытавшимся выяснить причины гениальности Эйнштейна. Одной из изучавших эти срезы был авторитетный гистолог из Калифорнийского университета в Беркли Мэриан Даймонд. Она установила, что числом и размерами нейронов головной мозг Эйнштейна ничем не отличается от нормы. Однако концентрация клеток нейроглии была намного больше, чем в голове среднестатистического человека. Дальнейшие исследования показали, что глиальные клетки общаются с нейронами и между собой. В частности, глия влияет на образование синапсов и помогает мозгу определять, какие нервные связи усилились, а какие ослабели.

«К середине XIX в. в США относится история Лауры Эдмондс. Девушка, кстати дочь высокопоставленного чиновника (возможно, именно благодаря этому обстоятельству история сохранилась в подробностях), увлекалась спиритизмом и сама в качестве медиума участвовала в сеансах.

Православное объяснение подобных случаев вполне определенное. Спиритический сеанс – это контакт с духами зла.

Память хранит даже неосознаваемый опыт человека: «То, что не содержится в опыте, приобретенном человеком на протяжении жизни, то, что не опирается на потенциальные ресурсы мозга (которые намного превосходят наши самые смелые мечты) – в гипнозе получить не удается. В этом смысле весьма показателен рассказ Макса Тота (английский гипнотизер.

Суть этой проблемы в том, что, с одной стороны, сознание не может быть описано с помощью языка физики (т. е. в терминах массы, энергии, электрических разрядов, химических и пространственных характеристик), т.е . не является физическим процессом.

Во-первых, она предполагает, что сознание (как субъективность) является (1) внутренним (2) индивидуальным феноменом, порождаемым мозгом каждого человека. Но почему бы сознание не считать внешним феноменом, проявляющимся в нашем публичном общении и совместной (например, трудовой) деятельности?

Соотношение сознания и тела

Между тем ситуация осложняется еще целым набором проблем.

3. Статус сознания до сих пор онтологически не определен.

4. Некоторые философы (в частности, Макгинн и, как ни странно, Сёрл) уже отчетливо понимают, что в рамках существующей методологии и концептуального аппарата ответы на поставленные вопросы искать, в общем-то, не имеет смысла.

Налицо все признаки кризиса, что наблюдались в физике в конце XIX – начале XX.

Описанные выше проблемы аналитической философии позволяют заключить, что на данный момент она находится на грани серьезного кризиса, а значит, пришло время пересмотреть исходные предпосылки в исследовании сознания, используя материал альтернативных концепций (необходимо найти альтернативу декартовскому подходу: методу и категориальному аппарату). Во-первых, связь между сознанием и телом должна принять иной характер. Для каждого тела, уникального с точки зрения, как психосоматических свойств, так и культурно-исторического опыта, сознание также уникально; и как не может быть двух одинаковых по жизненному опыту тел, так и не может быть одинакового сознания у двух и более организмов. Во-вторых, стоит отказаться от сведения тела к мозгу и в полной мере понять формулу о том, что мыслит не мозг, но мыслит человек с помощью мозга. В-третьих, следует по-новому рассмотреть и переоценить влияние социокультурного окружения на формирование сознания конкретного индивида.

Критика позиции Серла.

Во-вторых, на наш взгляд, нельзя создать программу, полностью эмулирующую понимание языка, без того чтобы фактически не создать сознание. Ведь понимание языка предполагает не простой перевод, но понимание значения слов (скажем, для ответа на вопрос, что находится перед вами на столе?), а значения слов всегда зависят от контекста употребления, то есть в конечном счете от ситуации и ее интерпретации, которая происходит именно в сознании, но не в языке.

Мысленный эксперимент является важной составляющей методологии современной аналитической философии сознания. В связи с неуклонно расширяющимися возможностями нейронаук философы сталкиваются с трудностями в определении онтологического статуса сознания, в оценке возможностей моделирования сознания на неорганической основе и всех опасностей, связанных с этим. Поскольку решить эти проблемы эмпирическим путем пока не удается, в том числе по причине высокой технологической сложности и затратности таких решений, не остается иного очевидного выхода, кроме как перейти от реальных экспериментов к мысленным.

Математик, специалист в области информационных процессов и … философ

Феномен сознания: к постановке проблемы или что такое квалиа?

Одну из проблем, стоящих на пути познания того, что именуют сознанием, Чалмерс видит в неспособности современной науки, изучающей физические феномены, встать на позицию понимания сознания как субъективного переживания. Фактически Чалмерс предлагает взглянуть на сознание как оформленное субъективное. Чалмерс не выступает против попытки объяснить сознание в терминах физической науки, но полагает это решение слишком простым и не соответствующим сложности феномена, предполагая, что настолько серьезный объект не может быть рассмотрен только с позиций какой-либо одной области научного познания, что необходимо вывести его в межнаучное пограничье, подобно не менее сложным вопросам, касающимся определения жизни. Не отрицая, что наличие сознания - природный феномен, явление присутствующее у человека и других биологических видов, который следует изучать как естественную природную закономерность, тем не менее, настаивает на неполноте физического объяснения.

Чалмерс определяет методологическую проблему сознания как проблему трудности наблюдения феномена. В своей работе Д. Чалмерс утверждает в качестве единственной возможности, позволяющей избежать материалистической редукции, принятие дуалистического подхода. Отметим, что в некотором смысле на дуалистическом подходе также настаивает локальный интеракционизм.

Одним из наиболее важных понятий своей концепции Чалмерс считает понятие

Д. Чалмерс ставит в своей работе ряд вопросов, давая более или менее развернутые и более или менее аргументированные ответы на них:

Если сознательный опыт порождается физическими системами, что, скорее всего и происходит, то как это происходит, каковы физические условия порождения тех или других сознательных состояний?
Является ли само сознание физическим?
Насколько распространен сознательный опыт в мире биологических существ?
Почему конкретные визуальные, аудиальные и иные переживания сознания именно таковы?

Феноменальное, психологическое и физическое в объяснении сознания

Характеризуя понятие ментального, автор говорит о двух способах его квалификации: феноменальном ментальном (как субъективно переживается ментальный опыт) и о психологическом ментальном (как переживание этого опыта воздействует на поведение и наоборот). Анализируя историю использования этого понятия, Д. Чалмерс подчеркивает, что разделение феноменального и психологического (иначе — обусловливающего) — процесс, не завершенный в современной науке. Однако феноменальное и психологическое не должны переопределяться в терминах друг друга. Всякое ментальное свойство либо имеет психологическую, либо феноменологическую природу, либо представляет собой совмещение одного и другого. Сами ментальные понятия — слова, которые обозначают ментальные состояния (боль, страх, радость и пр.) - содержат в своих значениях и феноменальный, и психологический аспекты. Независимого языка, описывающего только феноменальное, нет.

Одной из основополагающих проблем Д. Чалмерс считает бедность феноменологического словаря, которая становится одной из причин возникновения трудностей в описании феноменологического и существования постоянного дрейфа научных описаний от феноменологического к психологическому. Д. Чалмерс замечает, что, как бы ни был значителен прогресс, объясняющий свойства физических систем и их роль в когнитивных процессах, он ни на йоту не помогает понять тот вопрос, который учений считает основополагающим — вопрос о том, как физическая система порождает и переживает сознательный опыт, почему переживание осознавания такое, а не иное. Чалмерс выдвигает предположение, что звено, связывающее феноменальное и физическое не зависит от звена, связывающего психологическое и физическое. Учитывая, что он полагает феноменальное и психологическое двумя сторонами ментального, возникает не совсем обычная дуальная концепция, в объяснительной возможности которой сомневается и сам автор.

Для аналитических посылов Чалмерса в начале его труда характерен периодический возврат к понятию сознание как к дискурсу множества плавающих значений, которые никогда не актуализируются одномоментно. Наиболее важными компонентами дискурса, называемого сознанием, являются психологический смысл термина и феноменологический. Отсутствие соразмерных разным сторонам явления дефиниций приводит к путанице и логическим подменам одного другим -замечает Чалмерс, хотя сам тоже не может полностью избежать этого плавающего движения от более широкого понимания сознания к менее широкому.

Д. Чалмерс анализирует различные научные позиции, касающиеся проблемы сознания, справедливо утверждая, что в центре объяснительного дискурса фактически никогда не оказывается феноменологический аспект.

Постулируя разрыв физического и сознательного. Зомби как метафора разрыва

Фундаментальная теория сознания = фундаментальная теория универсума?

Книга Чалмерса интересна тем, что она поднимает вопрос о сознании в той плоскости, которая может оказаться полезной для выработки новых концептуальных ориентиров, несмотря на противоречивость и явную недостаточность аргументационной базы исследования.

Список использованной литературы:

Автор: Лазаренко Любовь
канд. филол. наук, преподаватель

В XVII веке Рене Декарт заявил: ментальное и физическое — разные субстанции, и существуют они независимо друг от друга. И хотя до Декарта о душе говорили и Платон, и христианские мыслители, и кто только не, именно он научно развил тему, механически проанализировав и мозг, и тело.

Основа рассуждений Декарта логична и проста: машина, какой бы замысловатой она ни была, не может иметь свободный разум (то есть креативно пользоваться языком, генерировать бесконечный поток мыслей, рефлексировать насчет собственных состояний и т. д.).

Выходит, материи и функциональности для осознанного бытия недостаточно, должно быть что-то еще. Например, душа, которая влияет на тело и контачит с ним через шишковидную железу.

Не менее авторитетный современник Декарта Галилей подключился к теме и предложил науке наук физике соответствующую методологию — быть скромнее и не лезть к таинственному нематериальному, изучая только доступную нам реальность.

Трудная проблема сознания — это вопрос о том, как возникают qualia. Так любители латыни величают наши субъективные переживания, связанные с качеством объектов.

Говоря проще, qualia — это когда из физических волн и чисто биологической их обработки в мозге возникают синий, красный и перламутровый, которые видим и вы, и я, и Дэвид Чалмерс. Или когда из выброса дофамина и серотонина рождается счастье.

По Чалмерсу, любая информация имеет два типа свойств: физические и ментальные, а сознание возникает при обработке двух этих потоков.

Презрение научного мира к философскому подходу а-ля Чалмерс очень удачно формулирует Константин Анохин, один их самых авторитетных нейроученых страны и, пожалуй, самый известный после Татьяны Черниговской.

Представьте, предлагает он, что всё в мире состоит из крохотных частиц-черепах, которых не увидеть невооруженным глазом. Их тонкие взаимодействия и составляют хитросплетения Вселенной. В основе — элементарные черепахи, а дальше — по нарастающей. Попугаи состоят из черепах, удавы — уже из попугаев, состоящих из черепах… Но есть еще слоны. Они из черепах не состоят. Особенно это касается летающих слонов. Полет слона — это процесс, который фундаментально отличается от всех черепашьих процессов.

Научный троллинг в переводе на русский означает: не стоит надумывать полумистические концепты, и для решения трудной проблемы сознания просто нужна новая научная парадигма, которая сломала бы хребет галилео-декартовской.

Об этом же говорит и американский философ Томас Нагель: наука не может изучать сознание, пока не изменится ее методология и ученые не поймут, как анализировать субъективный опыт.

А посему — пока ни парадигмы, ни методологий нет, надо продолжать кропотливую и педантичную работу по изучению сознания на доступном нам уровне. То есть не пытаться объяснить чудо, но искать и анализировать его следы.

Зеркальный тест: провален

Теперь насчет зеркального теста ведутся споры. Выяснилось, что для прохождения теста Гэллапа сознание вовсе не обязательно.

То же самое может провернуть и тропическая рыбка. Недавно эволюционный биолог Алекс Джордан, пройдя ады многолетних тестирований и рецензирований, доказал, что Labroides dimidiatus признают себя в зеркале, причем отнюдь не как роботы — у них есть кое-какие чувства осознанности и индивидуальности. При этом, будем честны, вряд ли с тропической рыбой удастся поговорить о смысле жизни или пошутить над нелегким подводным бытом.

Джордан предлагает компромисс: рассматривать сознание как широкий спектр, а не как уникальную штуку, существующую в диапазоне есть/нет.

Чтобы не соскользнуть в философские рассуждения о том, что и с какого момента считать сознанием, но при этом продолжать его изучать, ученым остается только одно: еще больше сузить поле деятельности. Например, сконцентрироваться на границе между бессознательным и сознательным.

Коль скоро куча действий выполняется или может выполняться нами автоматически (даже такие сложные, как решение математических задач или распознавание слов пианино/ПИАНИНО или 3/три как одного и того же), этой границей будет наша включенность в действие в каждый конкретный момент.

Речь идет не просто о сфокусированном внимании.

Вы читаете этот текст, сидя на стуле / диване / водяном матрасе, слушая шум вокруг и воспринимая миллион разных сенсорных ощущений.

Чтобы вы не перегорали от избытка информации, мозг обрабатывает и отсеивает большую ее часть без вашего ведома, оставляя в предсознательном буфере только самое нужное (то, что, скорее всего, будет востребовано в самое ближайшее время). Отсев — это и есть внимание.

Сознательный опыт — это выбор единицы информации и ее последующая обработка, когда подключаются языковая система, память, планирование, мысли о бренности бытия и прочие люкс-примочки. Как раз этот постпереход (доступ в сознательный опыт, как зовет его светило когнитивных наук Станислас Деан) исследователи и пытаются отловить.

Картинка всегда одна и та же, меняется только работа нашего мозга.

Плюс ко всему, иллюзия очень проста, так что работа селективного восприятия минимальна — и остается чистый доступ в сознательный опыт.

Мы знаем, где ты живешь

Именно на заднюю кору мозга ученые и возлагают надежды — судя по всему, сознание начинается тут.

Но надежды хрупки, перспективы туманны, и опять есть проблемы.

Скажем, с мозжечком всё ясно — он прост. Делится на вычислительные модули, работающие обособленно, как клерки в офисе, и у каждого из них свой вход-выход, отвечающий за свою моторную или когнитивную часть задач. Нейронные цепи в модулях тоже незамысловаты: включается один ряд, за ним следующий, за ним еще.

Фрэнсис Крик, открывший структуру ДНК, и нейробиолог Кристоф Кох и вовсе предполагали, что сознание живет в клауструме, или ограде, — маленькой пластинке серого вещества под корой полушарий.

Открытия нейроученых уже сейчас дают массу практически полезных вещей — например, помогают определять, нужно ли отключать человека от аппарата искусственного питания или он еще в сознании, когда пациент никак и ни на что не реагирует. А вот в теоретической плоскости сплошной Дикий Запад — системных предположений о том, что же такое сознание, насчитывается больше двух десятков.

Сложность в том, что чем бы ни было сознание, его игра всё равно ведется как бы поверх известных нам стандартных процессов и по другим правилам. Главный спор нейроученых, поглядывающих в сторону Фундаментальной теории сознания, ведется как раз вокруг вычисления таких правил.

Тут конкурируют два крупных соперника: теория глобального нейронного рабочего пространства и теория интегрированной информации.

Синхронизация vs интеграция

Первую из теорий разработал психолог Бернард Баарс и развил нейробиолог Станислас Деан. Проиллюстрируем ее на примере.

Допустим, вы лежите в томографе и слушаете шум — звон, бренчание, рычание, басы, голоса, — среди которого иногда прорывается один и тот же постепенно затухающий звук. Исследователи специально подбирают его так, чтобы вы могли расслышать его только наполовину. Томограф показывает, что, когда вы воспринимали мотивчик неосознанно, как ультразвук, ваш мозг пассивно обрабатывал его частью коры вокруг первичной слуховой области. А вот когда вы осознавали его звучание, активность мозга мгновенно возрастала, захватывая теменную и префронтальную области, добавлялись категоризация восприятия, долговременное запоминание, оценка и прочее.

Мгновенно — это понимайте буквально.

Вспышкообразность доступа в сознательный опыт Деан сравнивает с фазовым переходом (для физиков), бифуркацией (для математиков) и лавиной (для простых смертных).

300 миллисекунд — и либо активность прекращается и мы ничего не слышим, либо мы осознаем звук, и тогда образуется глобальная нейронная сеть, которая пускается в согласованный пляс.

Согласованность помогает отдаленным нейронам пообщаться — ведь когда ты кричишь один, тебя никто не слышит, а когда вы это делаете хором, вас услышат и поддержат быстрее. Причем синхронность работает в строгом диапазоне: если ее недостаточно, как при шизофрении, или слишком много, как во время приступа эпилепсии или медленного сна, вместо сознательного опыта мы получаем кашу. Когда же нейроны с дальних концов мозга в меру синхронно обмениваются информацией в общем пространстве, образуется сознательное состояние.

У макбука, в отличие от вас, для сознательности маловато ϕ.

Обе теории, как и любые другие, критикуют. Теория глобального нейронного рабочего пространства, как считают некоторые, в лучшем случае объясняет только когнитивную функцию сознания.

С ТИИ другая проблема. Ее логика ведет к панпсихизму (сознание разных уровней есть во всем вокруг) и к тому, что сознание высокого уровня может возникнуть даже в самом обычном вычислительном процессе, о чем красиво и для умных размышляет Джоэл Ааронсон, специалист по теории вычислительных систем. И еще мы вполне можем вообразить, что есть существа с гигантским, в триллионы раз большим, чем у людей, ϕ и которые окажутся философскими зомби.

Философ Дэвид Чалмерс о панпсихизме, проблеме комбинации и соотношении науки и философии

Над материалом работали

Professor of Philosophy, New York University; Director of the Centre for Consciousness, Australian National University

Читайте также: