Трансгрессия кратко и понятно
Обновлено: 04.07.2024
лат. trans - сквозь; через, за и gressus - приближаться, переходить, нападать) - понятие, обозначающее ситуацию достижения субъектом внешней позиции по отношению к чему-либо в процессе пересечения границ и выхода за пределы, по ту сторону явлений, состояний или объектов, которые, в свою очередь, также являются внешними, чуждыми субъекту и не способствуют свободному проявлению его истинной сущности. При этом главным условием возможности осуществления Т. становится не только дополнение об автономности и самостоятельности субъекта, но и наличие самой границы, которую необходимо преодолеть, и которая является демаркационной линией, отделяющей внешнее от внутреннего, сущность от явления, власть от воли к власти и т.д. Акт Т. призван снять эти противопоставления за счет устранения критериев самого различия. По сути дела, Т. символизирует собой стремление современной философии отойти от классических установок на абсолютную трансцендентальность мыслящего субъекта, преодоление границы власти его сознания и обнаружение возможности иных позиций в соотношении бытия и мышления. Впервые понятие "Aufhebung", аналогичное Т., было предложено Гегелем в "Феноменологии духа", где оно означало выход за пределы социального бытия и достижение позиции внешнего наблюдателя по отношению к рассматриваемым феноменам. Экзистенциальная интерпретация учения Гегеля во французском неогегельянстве стимулировала использование понятия Т. многими представителями современной французской философии, входит в понятийный аппарат философии постмодернизма. Наиболее полно понятие Т. разработано у Батая, который последовательно обосновывает философскую, литературную, экономическую, теологическую стратегии преодоления не только социальных запретов, культурных традиций, моральных регулятивов, но и самих условий существования мышления и чувственности в опыте "абсолютной негативности" (экстаза, безумия, оргазма, смерти). Бланшо использует понятие Т. для обозначения техники нейтрализации власти дискурса и социальных кодов посредством апелляции к самой "воле к власти", нашедшей свое выражение в "текстуальности" желания - специфическом "опыте письма", противопоставленном литературе как жанру. У Клоссовски Т. означает попытку радикальной трансформации индивидуального сознания и выведения из строя системы субординации жизненных функций организма. Тем самым устраняется властный контроль за выполнением целей рода в индивиде по дальнейшему воспроизводству себе подобных, "экспроприация" жизненных функций и их возвращение субъекту для максимального удовлетворения его личных потребностей. Фуко использует понятие Т. применительно к определенному историческому периоду развития европейской культуры после события "смерти Бога" (см.: Смерть субъекта, Протестантская этика) и последовавшей за этим "денатурализации" сексуальности, симптомами которой выступило творчество Сада, Ницше, Фрейда, Батая. Согласно Фуко, Т. - акт эксцесса, излишества, злоупотребления, преодолевающий предел возможного, преступающий через него и открывающий тем самым сексуальность и "смерть Бога" в едином опыте. К середине двадцатого века этот опыт подрывает господствовавший до того подход к определению потребления через удовлетворение человеком своих естественных потребностей. Открывается иной, не экономический статус потребностей в соответствии с "антропологическим максимумом", законы которого не сводятся к диалектике производства и не ограничиваются определениями труда, работы, выгоды, но восстанавливают всю значимость таких категорий, как "расход", "избыток", "трата", "дар". Для Барта Т. отличается от "обычного протеста" тем, что ей с необходимостью присущ "порядок". В сексуальной практике она отождествляется со "сладострастием" - пространством обмена действия на удовольствие; планируемая экономия подчиняет себе любые "излишества", делает их рентабельными. В данном случае специфика Т. - в комбинаторике таких форм предельного опыта, которые не являются ни чувственными, ни мистическими, но способствуют "дифракции", отклонению субъекта от привычной траектории движения к однозначности.
А.Я. Сарна
греч. trans - сквозь, через; gress - движение) - термин неклассического философствования, буквально означающий "выход за пределы", своего рода опыт предела. Ж. Батай понимает под Т. радикальное преодоление социальных запретов, неучет целей рода в индивиде. Он полагает, что наступил конец эпохе порядка, разумности, полезности, в которой господствовал принцип эквивалентности и максимума прибыли при минимуме затрат. Наступила эпоха Т., чрезмерности, суверенности и эротизма. История была подчинена сохранению жизни и поддержанию себя в ней. В ней господствовало рабское условие господства (Ж. Деррида), которое делало ее возможной. Батай считает, что маркиз де Сад явился первым выразителем эпохи выхода за пределы, противопоставившего себя нормальному субъекту XVIII в. Ибо Сад подступился к парадоксальности: жизнь в наибольшей интенсивности, в поиске наслаждений отрицает самое себя. Обратившись к истории культуры (опираясь на труды Ф. Боаса и М. Мосса), Батай обнаруживает, что желание без цели, эротизм и смерть были хорошо известны в религиозной жизни традиционных обществ. В них область сакрального была строго отделена от профанного, точно так же, как порок локализован в современном обществе. Жестокость и разрушительность божественного проявлялась в жертвоприношениях, которые ничуть не уступали по кровавости садовским сценам. Божественное оказывалось охранительным тогда, когда была удовлетворена потребность в разрушении. Жизнь традиционного общества делилась как бы на две сферы. Первая была подчинена полезной деятельности, в ней господствовало сдерживание активности. Вторая представляла собой непроизводительное расточительство, в ней царила интенсивность и разгул. Сферы эти были разделены, но вторая существовала за счет первой. Страх предавал смысл разгулу, а бесцельная растрата оставалась целью полезной деятельности. Батай приходит к выводу, что отрицание порядка и пользы лежит в природе людей. Человек по природе двойственен: он созидателен, но он же и устремлен к истреблению (ср. необходимость раздора, а не согласия у И. Канта или борьбу сил у Ф. Ницше).
По М. Фуко, современность началась с того, что дали слово сексуальности и возвестили о смерти Бога - тем самым отняли предел у Беспредельного. Смерть Бога ведет к опыту предела - в акте эксцесса, излишества и злоупотребления, стремящихся преодолеть этот предел. Т. - это жест, который обращен на предел. Предел и Т. обязаны друг другу плотностью своего бытия. Т. доводит предел до предела его бытия. Она оплотняет бытие того, что отрицает. Вместе с тем, Т. ничего не осмеивает и не стремится потрясти основы чего-либо. Она утверждает определенное бытие, а именно, бытие в пределах. В Т. нет ничего от установления разрыва или разлученности, но есть лишь то, что может обозначить бытие различения. Со времен Сократа философский язык гарантировал безмятежное единство субъективности. Теперь субъект открывает себя с языком, который скорее говорит им, чем он говорит на нем. Речь при этом не идет о конце философии, а о конце философов как суверенной формы философского языка. Произошло погружение философского опыта в язык и открытие того, что в том движении, которое совершает язык, когда говорит то, что не может быть сказано, - именно там совершается опыт предела как он есть, как должна его отныне мыслить философия. Здесь в языке открывается Другое.
М. Мерло-Понти в рамках феноме нологии социальности особенно подчеркивает, что опыт Другого возможен лишь в той мере, в какой ситуации составляют часть cogito. Используя терминологию Э. Гуссерля, он подчеркивает, что это возможно только посредством интенциональной Т. Гуссерль в основу моего восприятия поведения в окружающем пространстве кладет то, что он называет феноменом сцепления и интенциональной Т. Мерло-Понти, развивая идеи интенциональной Т., подчеркивал, что "именно зрелище других тел инвестирует меня и я вижу, как в пространстве вырисовывается фигура, она пробуждает и собирает вместе возможности моего собственного тела, как если бы речь шла о моих жестах и моем поведении". Речь также является замечательным примером тех поведений, которые "опрокидывают мои обычные отношения с объектами и наделяют некоторых из них ценностью субъектов. Порядок интенциональной Т. преподает мне то, чего не может знать никакое конституирующее сознание, а именно - мою принадлежность к еще неконституированному миру". Тело и речь дают нам больше, чем мы туда помещаем, но, как организм, мое тело не может научить меня видеть в поведении, которое я же и наблюдаю, появление моего другого Я. Чтобы передо мной возникло alter ego и другая мысль, мне необходимо самому быть Я вот этого моего тела, быть мыслью вот этой воплощенной жизни. Субъект интенциональной Т. может осуществить ее лишь постольку, поскольку сам он ситуационно локализован.
С. А. Азаренко
ТРАНСГРЕССИЯ - одно из ключевых понятий постмодернизма, фиксирующее феномен перехода непроходимой границы и прежде всего - границы между возможным и невозможным: "трансгрессия - это жест, который обращен на предел" (Фуко), "преодоление непреодолимого предела" (М.Бланшо). Согласно концепции Т., мир налично данного, очерчивая сферу известного человеку возможного, замыкает его в своих границах, пресекая для него какую бы то ни было перспективу новизны. Этот обжитой и привычный отрезок истории лишь длит и множит уже известное; в этом контексте Т. - это невозможный (если оставаться в данной системе отсчета) выход за его пределы, прорыв того, кто принадлежит наличному, вовне его. Однако "универсальный человек, вечный, все время совершающий себя и все время совершенный" не может остановиться на этом рубеже (Бланшо). Собственно Бланшо и определяет трансгрессивный шаг именно как "решение", которое "выражает невозможность человека остановиться - . пронзает мир, завершая себя в потустороннем, где человек вверяет себя какому-нибудь абсолюту (Богу, Бытию, Благу, Вечности), - во всяком случае, изменяя себе", т.е. привычным реалиям обыденного существования. Традиционно исследуемый мистическим богословием феномен откровения как перехода в принципе непроходимой грани между горным и дольним выступает очевидной экземплификацией феномена Т., которую постмодернизм мог бы почерпнуть из культурной традиции. В этом плане Ж.Батай обращается к анализу феномена религиозного экстаза (трансгрессивного выхода субъекта за пределы обыденной психической "нормы") как феноменологического проявления трансгрессивного трансцензуса к Абсолюту. Традиционной сферой анализа выступает для философии постмодернизма также феномен смерти, понимаемый в качестве трансгрессивного перехода. Столь же значимой для постмодерна предметностью, на которую была апплицирована идея Т., был феномен безумия, детально исследованный постмодернизмом как в концептуальном (аналитики Фуко, Делеза и Гваттари), так и в сугубо литературном (романы Батая) планах. Спецификацией этой общей ситуации выступает ситуация запрета, когда некий предел мыслится в качестве непереходимого в силу своей табуированности в той или иной культурной традиции. В данном контексте Батай моделирует ситуацию "праздника", функционально аналогичного моделируемому М.М.Бахтиным "карнавалу": "эта ценность /табуированный "запретный плод" - M.M./ проступает в празднествах, в ходе которых позволено - даже требуется - то, что обычно запрещено. Во время праздника именно Т. придает ему чудесный, божественный вид". В связи с этим той сферой, на которую механизм Т. апплицируется постмодернистской философией,
с самого начала выступает сфера сексуальности. Будучи далекой от естественно-научной терминологии, концепция Т., тем не менее, имплицитно несет в своем содержании идеи, фиксирующие - пусть и дескриптивно - те же механизмы нелинейной эволюции, которые в эксплицитной форме зафиксированы синергетикой. Прежде всего, речь идет о возможности формирования принципиально новых (т.е. не детерминированных наличным состоянием системы) эволюционных перспектив. Сущностным моментом трансгрессивного акта выступает именно то, что он нарушает линейность процесса: Т., по Бланшо, собственно, и "означает то, что радикальным образом вне направленности". В этом отношении концепция Т. радикально порывает с презумпцией линейно понятой преемственности, открывая (наряду с традиционными возможностями отрицания и утверждения в логике "да" и "нет") - возможность так называемого "непозитивного утверждения": как пишет Фуко, фактически "речь не идет о каком-то всеобщем отрицании, речь идет об утверждении, которое ничего не утверждает, полностью порывая с переходностью". Открываемый трансгрессивным прорывом новый горизонт является подлинно новым в том смысле, что по отношению к предшествующему состоянию не является линейно "вытекающим" из него очевидным и единственным следствием, - напротив, новизна в данном случае обладает по отношению ко всему предшествующему статусом и энергией отрицания: открываемый в акте Т. горизонт определяется Бланшо как "возможность, предстающая после осуществления всех возможных возможностей. которая низвергает все предыдущие или тихо их устраняет". В этой системе отсчета Батай называет этот феномен "краем возможного", "медитацией", "жгучим опытом", который "не придает значения установленным извне границам"; Бланшо - "опытом-пределом". Кроме того, постмодернизм однозначно связывает акт трансгрессивного перехода с фигурой "скрещения" различных версий эволюции, что может быть оценено как аналог бифуркационного ветвления. Например, Фуко фиксирует трансгрессивный переход как "причудливое скрещение фигур бытия, которые вне его не знают существования". Столь же очевидна аналогия между синергетической идеей случайной флуктуации и постмодернистской идеей фундированности Т. сугубо игровым ("бросок кости") механизмом: как пишет Деррида, именно в ходе исследования Т. философии "удалось утвердить правило игры или, скорее, игру как правило". Изоморфизм позиций синергетики и философского постмодернизма может быть зафиксирован и в новом (нелинейном) понимании эволюционизма (см. Неодетерминизм). Так, отвергая однозначную причинно-следственную связь между этапами развития системы (типа Tn_1 -> Тn -> Тn 1 и т.п.), синергетика, тем не менее, утверждает, что в ситуации бифуркационного ветвления "выбор" системой траектории во многом зависит от того, каким именно путем она попадает в точку бифуркации: "поведение . систем зависит от их предыстории" (И.Пригожин, И.Стенгерс). Точно так же и постмодернизм постулирует, что в момент трансгрессивного перехода "на тончайшем изломе линии мелькает отблеск ее происхождения, возможно, также все тотальность ее траектории, даже сам ее исток" (Фуко). Т.е. воистину опыт не бытия, но становления: данный поворот (говоря словами Пригожина, "от существующего к возникающему") фиксируется философией постмодернизма абсолютно эксплицитно: как пишет Фуко, "философия трансгрессии извлекает на свет отношение конечности к бытию, этот момент предела, который антропологическая мысль со времени Канта обозначала лишь издали, извне - на языке диалектики". Двигаясь в плоскости категорий возможности и действительности, концепция Т. вводит для фиксации своего предмета понятие "невозможности", интерпретированной - в отличие от классического философствования - в качестве онтологической модальности бытия. Связанность опыта Т. с "невозможным" вообще не позволяет, по оценке Деррида, интерпретировать его в качестве опыта применительно к действительности: "то, что намечается как внутренний опыт, не есть опыт, поскольку не соответствует никакому присутствию, никакой исполненности, это соответствует лишь невозможному, которое "испытывается" им в муке". Попытка помыслить трансгрессивный переход вводит сознание "в область недостоверности то и дело ломающихся достоверностей, где мысль сразу теряется, пытаясь их схватить" (Фуко). Очевидно, что в данном случае речь фактически идет о том, что сложившиеся (линейные) матрицы постижения мира оказываются несостоятельными, и в отсутствие адекватной (нелинейной) парадигмы мышления субъект не способен осмыслить ситуацию моментного перехода своего бытия в радикально новое и принципиально непредсказуемое состояние иначе, нежели как "незнание". Правомерность такой трактовки можно аргументировать тем фактом, что Бланшо в эксплицитной форме ставит вопрос о статусе феномена "незнания" в когнитивных системах, противопоставляя традиционные гносеологии (типа учения, "которое утверждалось Лениным, провозглашавшим, что когда-нибудь "все будет понято") и новую версию понимания "незнания" как онтологически пред-заданного "модуса существования человека". В последней трудно не усмотреть аналогии с постулируемой синергетикой презумпцией принципиальной невозможности невероятностного прогноза относительно перспектив эволюционной динамики в точках бифуркаций. Аналогичную ситуацию Т. создает и применительно к язы-
ку: поскольку наличные языковые средства не могут являться адекватными для выражения трансгрессивного опыта, постольку неизбежно то, что Батай называет "замешательством слова", а Фуко - "обмороком говорящего субъекта". По мнению Фуко, "трансгрессивному еще только предстоит найти язык". Намечая контуры стратегии создания такого языка, он полагает, что последний возможен лишь как результат внутриязыковой Т., Т. самого языка за собственные пределы, доселе мыслившиеся в качестве непреодолимых: "не доходит ли до нас возможность такой мысли как раз на том языке, что скрывает ее как мысль, что доводит ее до самой невозможности языка? До того предела, где ставится под вопрос бытие языка?" Таким образом, необходимо "пытаться говорить об этом опыте (опыте трансгрессии), заставить его говорить - в самой полости изнеможения его языка". Собственно, по мнению Фуко, неклассическая литература типа романов де Сада и Батая, и моделирует ту сферу, где "язык открывает свое бытие в преодолении своих пределов". При этом Фуко настоятельно подчеркивает, что постмодернистская концепция Т. не является экстравагантной абстрактной конструкцией, но выражает глубинный механизм эволюционного процесса, доселе не фиксируемый традиционным мышлением. Подобно тому, как синергетическая рефлексия фиксирует, что "мы находимся на пути к новому синтезу, новой концепции природы" (Пригожин, И.Стенгерс), точно так же и Фуко полагает, что "может быть, наступит день и этот опыт /т.е. "опыт Т." - M.M./ покажется столь же решающим для нашей культуры, столь же укорененным в ее почве, как это было в диалектической мысли с опытом противоречия".
История Философии: Энциклопедия. — Минск: Книжный Дом . А. А. Грицанов, Т. Г. Румянцева, М. А. Можейко . 2002 .
Полезное
Смотреть что такое "ТРАНСГРЕССИЯ" в других словарях:
трансгрессия — трансгрессия … Орфографический словарь-справочник
Трансгрессия — Трансгрессия: Трансгрессия философское понятие Трансгрессия наступление моря на сушу в результате опускания земной коры либо повышения уровня моря. Трансгрессия усиленное (или ослабленное) проявление какого либо генетического признака … Википедия
ТРАНСГРЕССИЯ — (от лат. transgressio переход, передвижение), наступление моря на поверхность суши в результате опускания земной коры под влиянием тектонических движений или (реже) поднятий уровня Мирового океана. Так, в четвертичном периоде были трансгрессии:… … Экологический словарь
ТРАНСГРЕССИЯ — одно из ключевых понятий постмодернизма, фиксирующее феномен перехода непроходимой границы и прежде всего границы между возможным и невозможным: ‘трансгрессия это жест, который обращен на предел’ (Фуко), ‘преодоление непреодолимого предела’… … История Философии: Энциклопедия
Трансгрессия — [transgressio переход] разнов. процесса наступания моря на сушу, Сопровождается абразией, образованием перерыва и угловых несогласий. Обычно вызывается опусканием суши; очень редко поднятием уровня океана. Слагается из ряда более мелких… … Геологическая энциклопедия
трансгрессия — наступление Словарь русских синонимов. трансгрессия сущ., кол во синонимов: 1 • наступление моря на сушу (1) … Словарь синонимов
трансгрессия — и, ж. transgression f. <лат. transgressio. Наступление моря на сушу. БАС 1. В истории Земли приходится предполагать неоднократное наступление моря и покрытие или более или менее значительных пространств суши, а с другой стороны, отступление… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
ТРАНСГРЕССИЯ — моря (от лат. transgressio переход) наступление моря на сушу в результате опускания последней, поднятия океанического дна или увеличения объема воды в океаническом бассейне (напр., после стаивания покровных ледников). Известны на протяжении всей… … Большой Энциклопедический словарь
ТРАНСГРЕССИЯ — (лат. trans сквозь; через, за и gressus приближаться, переходить, нападать) понятие, обозначающее ситуацию достижения субъектом внешней позиции по отношению к чему либо в процессе пересечения границ и выхода за пределы, по ту сторону явлений,… … Новейший философский словарь
ТРАНСГРЕССИЯ — ТРАНСГРЕССИЯ, трансгрессии, мн. нет, жен. (лат. transgressio переход за какую нибудь границу) (геол.). Затопление морем части суши. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
Трансгрессия — наступление моря на сушу в результате опускания последней, поднятия океанического дна или увеличения объема воды в океанических бассейнах (например, после стаивания покровных ледников). Известны на протяжении всей геологической истории (нижний и… … Морской словарь
ТРАНСГРЕ́ССИЯ, -и, ж. Геол. Наступление моря на сушу.
[От лат. transgressio — переход]
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Трансгрессия — философское понятие
Трансгрессия — наступление моря на сушу в результате опускания земной коры либо повышения уровня моря.
Трансгрессия — усиленное (или ослабленное) проявление какого-либо генетического признака у потомства по сравнению с родительскими особями.
Трансгрессия — Магический способ перемещения в пространстве, неоднократно упоминаемый в произведении Понедельник начинается в субботу(1964 г.) Братьев Стругацких
ТРАНСГРЕ'ССИЯ, и, мн. нет, ж. [латин. transgressio — переход за какую-н. границу] (геол.). Затопление морем части суши.
трансгре́ссия
2. генет. усиленное (или ослабленное) проявление какого-либо генетического признака у потомства по сравнению с родительскими особями
3. филос. преодоление разумным субъектом границ возможного, в том числе социальных, моральных и иных запретов, традиций
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова синтоизм (существительное):
Последняя выставка современного искусства оставила странный осадок в душе? Не волнуйтесь, у вас трансгрессия! От шуток к делу: что такое трансгрессия и почему о ней так часто говорят кураторы и арт-критики.
ЧТО НАПИСАНО В СЛОВАРЕ
ЧТО ГОВОРЯТ ЭКСПЕРТЫ
Антонио Джеуза, доктор философии, куратор, критик, специалист по видеоарту
Парадокс искусства заключается в том, что оно не может существовать без традиции. Оно как раз заключается в развитии, прогрессе традиционных форм. Но именно благодаря этому факту трансгрессия имеет место в искусстве. Возьмём работы Пикассо. Зритель ожидает увидеть в портрете чёткие черты лица, и вдруг перед ним возникает вроде всё то, что должно быть у обычного человека, но в иной форме. В этот момент трансгрессия происходит со стороны зрителя: границы его ожидания разрушаются.
Трансгрессия может быть достигнута и более простым путём (на первый взгляд). В фильмах 70-х годов художник мог не нарушать ничего визуально, но за основу сюжета брал самую обычную домохозяйку и её жизнь. Для зрителя вдруг оказывалось, что жизнь женщины намного многообразнее и заключается не только в стиральной машине и готовке ужина для мужа. Хотя этот образ долго насаждался. То есть трансгрессия происходит на концептуальном уровне, на уровне идеи.
Создание искусства никогда не является коммерческим делом. Коммерческое отношение может появиться, но только потом, уже когда есть объект произведения. И денежный эквивалент никак не объясняет, не раскрывает процесс искусства, это совершенно другое. Художники создают искусство потому, что по-другому жить не могут. И лично для меня трансгрессия — это, наконец, понимать: искусство — движение, и это движение важнее, чем продукт. Потому что мир нам объясняют не произведения, а художники.
В современном мире достаточно сложно найти дисциплину, изучающую феномен человека, которая самым тесным образом не была бы связана с другими гуманитарными дисциплинами. Именно поэтому мы можем часто встретить термин гуманитаристика, а ученые все чаще придерживаются междисциплинарного, мультидисциплинарного подхода. И это оправдано. Человек не может быть вписан только в одну парадигму. Строго говоря, он не может быть описан или не может быть познаваем всеми существующими научными теориями или парадигмами. Но именно в этом и заключается уникальность и универсальность такого явления как человек, именно это дает нам возможность изучения самых разных, на первый взгляд, не связанных между собой, явлений человеческого бытия, которые по сути своей есть части общего.
В рамках самой трансгрессии существует выбор. Давайте предположим, что перед нами два тяжелобольных человека с бредом отношений. Болезнь, казалось бы, изуродовала личность этих людей, изменила ее до неузнаваемости. Но один больной берется за топор и убивает обидчиков, а другой великодушно их прощает. То есть где-то в бесконечной глубине осталось что-то, что не деформировалось, не уничтожилось. Это очень важный момент. Это принципиальный момент
Таким образом, трансгрессия — это стратегия (попытка) выхода за пределы познанного. Логически будет утверждать, что вся история развития человечества, история развития человеческой мысли, искусства, базируется на этом феномене. Именно поэтому трансгрессия перестала быть только лишь философским понятие, значительно расширив область своего применения.
Стремление идти дальше, постигая неизведанное и, порой, непостижимое, открывая в себе и в мире вокруг себя новые возможности, создавая одни системы и отказываясь от других, совершая грех и очищая свою душу, все это и многое другое может быть определено в рамках понятия трансгрессия. Следует отметить появление новых подходов к изучению феномена трансгрессии. Например, статья Подгурецки Ю., в центре которой находиться проблема интеграции знания о социальных коммуникациях. Автор обсуждает собственную теоретическую оригинальную концепцию трансгрессии. Концепция трансгрессии трактует человека не как старательного преобразователя символов и не как замкнутую систему сознания, а как индивида, предпринимающего трансгрессионные действия в полном риска и динамике мире. Эти действия становятся источником постижения и источником трагедии.
1. Каждая данность указывает на горизонт связанных с ней данностей, а также на возможные модификации самой себя.
"Генетическая феноменология", развитая Гуссерлем в исследованиях 1917/18 годов, отличается от старой генетической психологии тем, что наблюдаемые психические и духовные феномены она не выводит каузально из физиологических процессов, но объясняет их мотивационно из предшествующих феноменов. Omne phaenomenum ex phaenomeno. При этом оказывается, что эти мотивационно-зависимые связи точно так же подчиняются априорным и универсальным закономерностям, как и статические связи. Пониманию дихотомии, бинарной оппозиции как универсального закона формы мы также находим прецедент у Гуссерля, а именно в его феноменологии ассоциаций. Конечно, для него это не имело такого большого значения и не было разработано в той степени, в какой это было сделано структурализмом. Она наличествует в феноменологии как трансцендентальный принцип, вообще как условие самой возможности сознания.
Давайте перейдем к трактовке понятия психотерапия. Психотерапия — лечение словом, внушением или коррекцией восприятия, образа мышления и поведения.
В XX в. психотерапия была предметом интенсивного изучения представителями различных областей общественно-гуманитарного и естественнонаучного знания.
Критический анализ этой традиции представлен в работах Н. С. Автономовой, А. Блатнера, В. П. Визгина, К. Г. Гергена, Ю. А. Замошкина, Б. В. Зейгарник, Г. М. Кучинского, В. М. Лейбина, М. К. Мамардашвили, Н. В. Поповой, А. А. Пузырея, А. М. Руткевича, 3. А. Сокулера, Э. Ю. Соловьева, И. Хэкинга, X. Шригельбергера, М. Г. Ярошевского и др. В 90-е гг. прошлого столетия она нашла в России не только приверженцев, но и продолжателей — А. Голика, С. Зимовца, И. Кубанова, М. Маяцкого, В. По дорогу, В. Руднева, М. Титову, С. Хоружего и др.
Некоторые направления психотерапии, действительно, используют различные философские учения. Понять закономерности психотерапевтической деятельности без помощи философии вряд ли возможно, хотя, из этого не следует, что психотерапия и философия тождественны. Философия находит применение не только в психотерапии, но и в других областях общественной жизни — науке, образовании, политике и т.д. Психотерапия использует наряду с философией психологические учения, культурные и религиозные практики, различные формы искусства, мифы и т.д., подчиняя их той функции, ради выполнения которой она возникла в XX в. Задача заключается в том, чтобы понять, в чем именно эта функция заключается. Отождествление психотерапии с другими феноменами, включая философию, не только не решает, но осложняет эту задачу.
Сегодня становится ясно, что простое признание Другого, анализ его в соответствии с логикой идентичности предлагает лишь вариант спекулятивной подмены имен: Я есть Я по отношению к Другому, а Я Другого является таковым по отношению ко мне, как к Другому. Две эмпирические диссимметрии снимаются трансцендентальной симметрией, образуя гомогенное единство.
Практические и теоретические основания, которые предполагаются быть рассмотренными в рамках диссертационного исследования, требуют адекватного осмысления, социально-философского и этического анализа феномена Другого, который должен помочь понять парадоксальность бытия человека и противоречивость современного общества.
В данной работе автор использует следующие методы теоретического исследования: феноменологический метод (описание) и герменевтический метод (толкования, интерпретации), обоснованные участки реферирования.
Несомненно, проблема человека является для философии центральной. Но ее многогранное содержание не может быть корректно выражено и проанализировано вне адекватных представлений о взаимодействии сознания и бытия, о формах и методах познавательной деятельности, особенно, когда вопрос касается той части населения, которую философия несправедливо исключила (или, практически исключила) из сферы своих интересов: душевнобольных людей. Формирование философских построений как всякий творческий процесс, включает в себя первоначальные интуитивные догадки и допущения, принимаемые на веру или на основе эстетического предпочтения. Затем с подключением рациональных механизмов рождаются философские системы. Сегодня образуются скорее философские подходы, дискурсы, нежели философские системы. Для нас наиболее значимым является дискурс радикального конструктивизма. Психика человека (сознание, внутренний мир, система внутреннего устроения души, возможности преодоления, читай — трансгрессия) всегда волновали философов, причем, философов с большой буквы.
Среди плеяды психиатров, психотерапевтов и психологов есть личности, вышедшие на философское осмысление мира внутреннего и внешнего. И это вселяет определенные надежды на будущее всей гуманитаристики, всего гуманитарного знания.
Читайте также: