Теория имперского глобализма кратко и понятно
Обновлено: 02.07.2024
Глобализм - это всемирный мета-идеологический и макро-стратегический проект третьего тысячелетия, который содержит скрытую и не меньшую опасность для планеты, чем национал-социализм или исламский фундаментализм. Разрушен Советский Союз, разрушена Югославия, разделены Чехия и Словакия, исчез мировой социалистический лагерь. На место марксизма и коммунистической идеологии выдвинута планетарная идеологическая модель построения Нового Мирового Порядка - глобализм, то есть тотальный общепланетарный контроль над человечеством. Главная задача глобализма - объединить весь мир в единое целое, подорвать экономику и национальную суверенность государств, разрушить культурно-религиозные различия, создав тем самым искусственную реальность установления власти Мирового Правительства.
Идеи глобализма не новы, а имеют глубокие исторические корни. Только в прошлом они опирались на насилие, на захват территорий, на удержание власти через диктат силы и военную экспансию. Вспомним Великую Римскую империю с единой законодательной системой, римским правом и единым центром управления; а также и Китай - Небесную империю, подчинившую в средние века огромные территории и наделившую себя особой планетарной значимостью - центра Вселенной. Предшественницей глобализации можно считать и Монгольскую империю Чингисхана. Европейская эра в мировой политике пришла к окончательному завершению в ходе Второй Мировой глобальной войны. Боевые действия велись на трех континентах одновременно, за Атлантический и Тихий океаны шла также ожесточенная борьба, и глобальный характер войны был символично продемонстрирован, когда британские и японские солдаты сошлись в битве за тысячи миль от своих родных берегов на индийско-бирманской границе. Европа и Азия стали единым полем битвы. Но уроки истории показали, что насильственное объединение земель и соподчинение их более сильному государственному режиму, во-первых, временно, во-вторых, кровопролитно, в-третьих, чревато неожиданностями, как, например, расчленение Германии после Второй Мировой войны. Гораздо эффективнее управлять другими народами, используя иные, более изощренные методы, переводя военное насилие в область насилия идеологического и информационно-психологического. По сути, уничтожение Советского Союза - есть результат не блестящей военной операции, а информационно-психологической, информационно-стратегической войны, которую вело против нас грамотно и всесторонне Мировое Правительство, акцентирующее свои усилия на однополюсном господстве Соединенных Штатов, которые больше влияют на решения глобальных вопросов, чем какая-либо другая страна. После победы над фашистской Германией, осуществленной Советским Союзом и США, спор за мировое господство между двумя великими сверхдержавами почти на 50 лет превратил мир в двухполюсную политическую арену противоборства. Каждый из соперников господствовал внутри своего собственного пространства, ни одному из которых так и не удалось когда-либо установить решающее господство на территории самой Европы. И каждый использовал свою идеологию для упрочения власти над зависимыми государствами. Разрушение Советского Союза в 1991 году показало, что американские приемы идеологической и информационно-психологической войны эффективнее, и, что деструктивные методы подрыва советской империи более конструктивны с позиций бескровного уничтожения противоборствующей геополитической структуры.
Таким образом, то, что происходит в России теперь, с точки зрения международных акцентов, - как раз и есть выбор, предсказанный Бжезинским: сотрудничество с ЕС и конвергенция с НАТО; конформистский союз с Америкой, вплоть до представления ЦРУ разведданных; позитивное отношение к наличию американских войск в бывших республиках СССР; попустительство американо-британских бомбежек иракских ПВО и одобрение бомбовых ударов по Афганистану; навязывание проамериканских ценностей жизни, обоюдное раскручивание мифологемы угроз терроризма, разгон антиглобалистов в Санкт-Петербурге, активное участие в работе структур подведомственных Международному Правительству: ООН, ЮНЕСКО, ОБСЕ, МВФ и т.д.
Глобализация Нового времени: эра великих географических открытий
В Западной Европе XV–XVIII вв. мы можем зафиксировать конец второй — имперской — формы глобализации, хотя отголоски ее достигнут и начала ХХ в. в форме Австро-Венгерской, Российской и Османской империй, последних следов имперской Древности и имперского Средневековья.
Эта глобализация, свойственная Новому времени, качественно отличается от двух предыдущих форм. В этноцентруме глобальное (целое, всеобщее, мир) уже заведомо дано. Первая форма глобализации мифическая.
В империи глобальное (целое, всеобщее, мир) созидается путем политико-социальных, культурных, военных, религиозных усилий. Оно присутствует как цель и задача, как трансцендентный горизонт и делает империю священной. Вторая форма глобализации — историческая и имперская.
В эпоху великих исторических открытий начинается весьма специфическая организация пространства. Поэтому третья форма глобализации — глобализация Нового времени — требует более внимательного осмысления.
Круглый мир
Поэтому третья форма глобализации представляла собой европоцентричный проект с географической точки зрения и модернистский проект с точки зрения исторического этапа — Модерна, Нового времени. Эта глобализация была несколько парадоксальной. Она имела некоторое сходство с предыдущими формами, но и существенно отличалась от них по смыслу.
Европа Нового времени была уверена, что сомнение является универсальной истиной, а нецельность, дробность мира — его абсолютным свойством, а также законом познания. В этом Модерн был прямо противоположен архаическому этноцентруму с его мифами, вечным возвращением и уверенностью в наличии целостного и абсолютного знания, совпадающего со структурой социальной традиции. Но при этом Европа, точно так же как архаический этноцентрум, не ставила под сомнение абсолютной истинности своего собственного открытия нецельности мира. Другими словами, Модерн сомневался во всем, кроме самого Модерна. Поэтому европоцентризм является двойственным феноменом: будучи антитезой этноцентрума, Европа вместе с тем представляет собой определенный этноцентрум, только перевернутый с ног на голову и столь же убежденно отрицающий цельность, как обычный этноцентрум ее утверждал.
Выражением этих парадоксов стало явлении рабства. В христианском мире институт рабства постепенно отпал еще в первые века христианства, и Средневековье уже знало совершенно иные формы социальной стратификации, где рабства как такового не было, а работорговля была исключена. Однако практика рабства, свойственная некоторым античным обществам, была возрождена именно в Новое время; при этом захват рабов и торговля ими приобрели расовый характер (рабами становились африканцы, которых массовым образом вылавливали и транспортировали в Новый Свет — в европейские колонии) и оправдывалась тем, что африканцы стоят на низшей ступени развития, нежели более цивилизованные, прогрессивные и развитые европейцы.
Таким образом, третья форма глобализации — колониальная глобализация Модерна — была парадоксальной и сочетала в себе как продолжение определенных тенденций, преобладавших в прежних формах, так и их отрицание. В такой глобализации мира был утрачен, забыт, отвергнут сам мир как целое 27 . Она была не столько интеграцией мира, сколько его фрагментаризацией, причем на новой мировоззренческой, культурной и технической основе.
Глобализация на идеологической основе: двухполюсный мир
Глобализация третьей формы шла на протяжении всего Нового времени с XVI по XX вв. и в XX в. предопределила структуру двух мировых войн, одной из главных причин которых было перераспределение зон влияния в колониях между великими европейскими национальными государствами. В частности, Германия, позже других включившаяся в полноценную европейскую национальную политику, осталась почти без колоний и постаралась наверстать упущенное.
Во-первых, главную роль в ней играет идеология. Интеграция происходит не просто на основании фактического силового захвата колоний или установления контроля одной европейской державы над другой, а с учетом того, какая социально-политическая система установилась в той или иной стране. Это новый фактор для капиталистической глобализации, т. к. привносит самосознание капиталистического общества в качестве интеграционного начала. Ранее капиталистические страны не задумывались о том, являются ли они капиталистическими или нет, и враждовали друг с другом на чисто эгоистической основе. Наличие советского блока заставило капиталистические общества по-новому переосмыслить свою социальную природу.
Во-вторых, эта глобализация носила дуальный характер и имела альтернативную модель. Часть мира — добровольно (а чаще принудительно) интегрировалась в один лагерь, а часть — в другой.
В-третьих, идеология выступала новой формой целостности, что было четко осознано СССР, поставившим перед собой цель построения единого интернационального коммунистического общества, мирового коммунизма и осуществления мировой революции. Столь же глобальные идеи были взяты на вооружение буржуазным лагерем, у которого впервые появилась объединяющая цель, выраженная, правда, в отрицательных терминах — объединиться, чтобы не дать реализоваться планам коммунистов.
Четвертая форма глобализации способствовала гомогенизации людей, живущих в разных частях света, через распространение идеологии существенно униформизировала структуру политического пространства в глобальном масштабе.
Пятая форма глобализации: глобализм сегодня
Конвергенция (от лат. convergere — сближаться, сходиться) — политическая теория второй половины XX века, согласно которой СССР постепенно становится более либеральным, а Запад — более социалистическим, в результате чего должна возникнуть усреднённая социально-экономическая система, сочетающая принципы социализма и капитализма (например, плановую экономику и политическую демократию соответственно). В более широком смысле — увеличение сходства между различными обществами, находящимися на одной стадии.
Политическая элита — привилегированная группа, которая занимает руководящие позиции во властных структурах и непосредственно участвует в принятии важнейших решений, связанных с использованием власти. К политической элите относят лиц, принадлежащий к так называемому высшему классу и осуществляющих власть в обществе. В состав политической элиты входят люди, обладающие верховно-политической властью в государственных и партийных институтах. Они, как правило, занимаются разработкой стратегии деятельности.
Экономи́ческая свобо́да — термин, используемый в экономических и политических дебатах. Как и в случае неоднозначности философского определения термина свобода, существуют множество определений термина экономическая свобода, однако не существует универсальной, принимаемой всеми концепции. Довольно часто используется подход к экономической свободе, пришедший из либертарианской традиции, опирающийся на концепции свободного рынка и частной собственности.
Но́вый мирово́й поря́док (англ. New World Order, лат. Novus ordo mundi) — применяемое в политике обозначение для разнообразных явлений в настоящем и прогнозов на будущее мирового устройства. Общепринятого значения не имеет.
Упоминания в литературе
Наконец, либеральная и социалистическая теории права, несмотря на европейское происхождение, предполагают наличие универсальных законов государственно-правовой жизни, принципиальное единство правовых систем мира и возможность перенесения чужого правового опыта в отечественную правовую систему. По своей природе либеральная и социалистическая модели претендуют на глобализм , космополитизм. При отпадении социализма, в современных условиях либерализма стал идеологией построения глобального государства и правопорядка с нивелированием национальных государств и национальных правовых систем. Либерализм отрицает национальные особенности в государственном и правовом устройстве.
Связанные понятия (продолжение)
Этатизм (фр. Étatisme) или госуда́рственничество, реже статизм (англ. statism), — идеология, утверждающая ведущую роль государства в политической жизни, включая подчинение интересов как отдельных людей, так и групп интересам государства; политика активного вмешательства государства во все сферы общественной и частной жизни. Идейная противоположность анархизма.
Общечелове́ческие це́нности — теоретически существующие моральные ценности, система аксиологии, содержание которых не связано непосредственно с конкретным историческим периодом развития общества или конкретной этнической традицией, но, наполняясь в каждой социокультурной традиции собственным конкретным смыслом воспроизводится, тем не менее, в любом типе культуры в качестве ценности. (см. также моральный абсолютизм).
Экономическое вмешательство — меры, принимаемые правительством в рыночной экономике и рыночной многоукладной экономике для контроля над предпринимательством, устранению мошенничества и кризисной ситуации. Может быть использовано для выполнения каких-либо политических и экономических задач, таких как содействие экономическому росту, увеличению занятости, повышение заработной платы, повышение или снижения цен, поощрение равенства, управление денежной массой и процентными ставками, увеличением прибыли.
Теория элит — концепция, предполагающая, что народ в целом не может управлять государством и эту функцию берёт на себя элита общества.
Социа́льно-ры́ночная эконо́мика (нем. Soziale Marktwirtschaft) — экономическая система, организованная на основе рыночной саморегуляции, при которой координация действий осуществляется на основе взаимодействия на рынках свободных частных производителей и свободных индивидуальных потребителей. Модель социально-рыночной экономики исходит из требования, что ни государство, ни частный бизнес не вправе иметь полный контроль над экономикой, а должны служить людям. В этой разновидности смешанной экономики.
Плутократия (др.-греч. πλοῦτος — богатство, κράτος — правление) — политический режим, где решения государственных органов определяются мнением не народа, а группировками богатых людей.
Посткапитализм — любая гипотетическая будущая экономическая система, которая должна заменить капитализм в качестве доминирующей формы экономики.
Социальные изменения, также культурные изменения — перемены, происходящие в течение некоторого времени внутри социальных систем и во взаимоотношениях между ними, или в обществе в целом. Различают четыре вида социальных изменений: структурные, процессуальные, функциональные и изменения в духовной сфере.
Глобализа́ция — процесс всемирной экономической, политической, культурной и религиозной интеграции и унификации.
Политическая идеология — это определенный этический набор идеалов, принципов, доктрин, мифов или символов определённого общественного движения, института, социального класса или же большой группы, которые объясняют, как общество должно быть устроено и предлагают некоторые политические и культурные проекты определённого общественного порядка. Политическая идеология в значительной степени сосредотачивается на вопросах распределения политической власти и вопросу с какой целью она должна быть использована.
Культурная гегемония — понятие марксистской философии, характеризующее господство правящего класса над культурно неоднородным обществом. Воздействуя на совокупность представлений, верований, ценностей и норм, выраженных в культуре общества, правящий класс навязывает собственное мировоззрение в качестве общепринятой культурной нормы и общезначимой господствующей идеологии. Такая идеология узаконивает социальный, политический или экономический статус-кво, на деле являющийся лишь социальным конструктом.
Капитали́зм — экономическая система производства и распределения, основанная на частной собственности, юридическом равенстве и свободе предпринимательства. Главным критерием для принятия экономических решений является стремление к увеличению капитала, к получению прибыли.
Массовое общество — теоретическая модель, описывающая социальные преобразования, вызванные модернизацией (прежде всего урбанизацией, развитием СМИ, всеобщим образованием, демократизацией политики и т. п.), которая активно разрабатывалась в 1920—1960-е годы.
Политический плюрализм — это принцип, содействующий существованию многообразия политических сил с конкуренцией между ними за представительство в органах государственной власти. Он предполагает легальное столкновение интересов, дискуссии между сторонниками различных точек зрения. Другими словами — многопартийность.
Критика либерализма — совокупность политических, экономических и философских идей, составляющих оппозицию либеральным идеологиям, организациям и правительствам.
Плюрали́зм (от лат. pluralis — множественный) — философская позиция, согласно которой существует множество различных равноправных, независимых и несводимых друг к другу основ или форм бытия (онтологический плюрализм), а значит и форм знания и методологий познания (эпистемологический плюрализм). Плюрализм занимает оппонирующую позицию по отношению к монизму.
Плюрали́зм (от лат. pluralis — множественный) — позиция, согласно которой существует несколько или множество независимых и несводимых друг к другу начал или видов бытия, оснований и форм знания, стилей поведения и пр.
Мировое правительство — концепция единой политической власти над всем человечеством. В настоящее время не существует мировой армии, исполнительной, законодательной или судебной власти с юрисдикцией, охватывающей всю планету.
Во многих частях мира термин коммунализм используется для обозначения современной теории, которая описывает широкий диапазон социальных движений и социальных теорий, которые ориентируются на местное общинное самоуправление. Такая система самоуправления, по мнению её сторонников, должна исходить из принципов децентрализации и прямой демократии, опирающейся на местные муниципалитеты.
Эгалитари́зм (фр. égalitarisme, от égalité — равенство) — концепция, в основе которой лежит идея, предполагающая создание общества с равными политическими, экономическими и правовыми возможностями всех членов этого общества. Противоположность элитаризма.
Альтерглобали́зм (также известное как альтернативная глобализация или как анти-мондиализм — глобальные движения за справедливость) — общественное движение, появившееся в XX веке, ставящее своей целью альтернативные пути глобализации. Альтерглобалисты отвергают европейско-американскую либеральную модель глобализации, полагая, что она часто работает в ущерб, или не в полной мере способствует развитию человеческих ценностей, таких как охрана окружающей среды, социальная справедливость, охрана труда.
Теория демократического мира (или либеральная демократическая теория, или просто демократический мир) — популярная теория, согласно которой демократические режимы, или в более узкой трактовке либеральные демократические режимы, не воюют друг с другом.
Общественное движение (часто используются словосочетания социальные движения, социальные течения) — тип коллективных действий или объединений, внимание которых сосредоточено на конкретных политических или социальных проблемах. Общественным движением называют также организованные коллективные усилия, которые способствуют или препятствуют, вплоть до отмены, социальным изменениям.
Классический либерализм — политическая идеология, ветвь либерализма, которая утверждает гражданские права и политическую свободу. Классический либерализм особо подчеркивает необходимость экономической свободы.
Антипотребительство (англ. anti-consumerism, известно также как антиконсьюмеризм) — противопоставляемая потребительству идеология, выступающая против приравнивания уровня личного счастья к уровню приобретения и потребления материальных благ.
Антиэтатизм — термин, описывающий системы взглядов, отвергающие государственное вмешательство в личные, общественные и экономические дела. Антиэтатистские воззрения могут полностью отрицать как государство, так и принужительное управление вообще (как, например, анархо-коммунизм и анархо-капитализм), могут стремиться к уменьшению размера и области влияния государства к минимуму (например, минархизм), или могут защищать безгосударственное общество как отдаленную цель (к примеру, автономизм).
Национальная идея в философии — систематизированное обобщение национального самосознания. Национальная идея определяет смысл существования того или иного народа, этноса или нации. Она может выражаться посредством художественных произведений или различных философских текстов.
Открытое общество — демократический тип общества, использующийся для обозначения ряда современных обществ и некоторых обществ античности. Обычно противопоставляется закрытому (традиционному) обществу и различным тоталитарным режимам.
Третий путь — общий термин, которым обозначают различные политические позиции, пытающиеся избежать крайностей левой и правой. В основном взгляды политиков третьего пути пытаются совместить экономику правых с социальными программами левых. Поиски третьего пути характерны для части социал-демократов и социал-либералов. С другой стороны, они попадают под критику как сторонников принципа laissez-faire как непоследовательные, так и со стороны коммунистов как предательские относительно левых ценностей.
Полити́ческая систе́ма о́бщества или полити́ческая организа́ция о́бщества — организованная на единой нормативно-ценностной основе совокупность взаимодействий (отношений) политических субъектов, связанных с осуществлением власти (правительством) и управлением обществом.
Элитари́зм (фр. élitisme, от фр. elite — лучшее, отборное, избранное) — это концепция необходимости разделения общества на элиту и массу.
Палеоконсерватизм — название традиционного русла американской консервативной мысли, оппозиционного неоконсерватизму. Палеоконсерваторы критически относятся к современной форме конституционной демократии. Считают необходимым возвращение к религиозной морали. Противники централизации власти. Они обращают внимание на постоянный рост функций правительства в последние десятилетия. В области внешней политики являются сторонниками изоляционизма и противниками интервенционизма.
Антикапитализм — широкий спектр движений, идей и подходов, которые выступают против капитализма. Антикапиталисты, в строгом смысле этого слова, это те, кто хотят полностью заменить капитализм другой системой.
Полити́ческое лидерство — процесс взаимодействия между людьми, в котором наделённые реальной властью авторитетные люди осуществляют легитимное влияние на общество (или его часть), которое отдаёт им часть своих политико-властных полномочий и прав.
Сме́шанная эконо́мика, гибри́дная эконо́мика — экономическая система, которая включает как частную и корпоративную, так и общественную, либо государственную собственность на средства производства. Она позволяет частным предпринимателям и физическим лицам принимать независимые финансовые решения, однако их автономия ограничена тем, что государство или общество обладает приоритетом в этих финансовых вопросах. В основном идеи смешанной экономики придерживаются сторонники демократического социализма.
Негативная свобода характеризуется как свобода от насильственного вмешательства других людей и используется в качестве противопоставления позитивной свободе, которая определяется как свобода индивида от ограничений социальной системы внутри общества, таких как классизм, сексизм или расизм.
Новые правые — термин, который употребляется для обозначения ряда политических течений и партий правого толка.
Государственное регулирование экономики — комплекс мер, действий, применяемых государством для коррекций и установления основных экономических процессов.
Упоминания в литературе (продолжение)
Троцкисты в свое время собирались бросить Россию в топку мировой пролетарской революции. Неотроцкисты, либерал-реформаторы, толкнули ее в плавильный котел глобализации. Глобализм делит народы на категории избранных и отверженных цивилизацией изгоев, одним от нее достается все, другим – объедки с барского стола. Идеология глобализма является новой формой фашизма, который широким фронтом наступает по всей планете. Глобализм на практике – это новая мировая война, которая ведется холодным, информационно-психологическим оружием и горячим там, где иного не дано.
Это колоссальное давление общепланетарных, космополитических реальностей нового века вызвало – не могло не вызвать – повсеместную и бурную реакцию. Чувствуя угрозу своей исторической самобытности, народы Земли ответили на вызов глобализма резким ростом национального и религиозного самосознания, повсеместным усилением тяги к своим многовековым, традиционным корням. Проснулись и во весь голос заявили о себе новые мировые центры сил, сформировавшиеся на базе древних цивилизаций, навсегда, казалось, погребенных под многослойной коростой идеологических догм биполярного мира.
Радикальные изменения связаны с процессом глобализации: среди них качественное изменение коммуникаций; новые конфликты (приобретающие глобальный характер); как следствие – новые идеологии (воспроизводящие на новом уровне обобщения старые идеи). Борьба за контроль над ресурсами, коммуникациями, информацией, образованием и проч. становится социальным основанием глобализма и антиглобализма. Появление антиглобализма как некоторого (пока весьма неопределенного) подобия идеологии, окрашенного левой направленностью, – интересный феномен в контексте данного исследования. В это течение мощным потоком влились все дискриминируемые социальные слои – по экономическому, экологическому, социальному, половому, возрастному параметрам. Функция этой протоидеологии – заменить или радикально модернизировать весь спектр старых элементов критической теории. Здесь много от утопического социализма, марксизма, анархизма и национализма. Антиглобализм (который некоторые рассматривают, впрочем, как разновидность глобализма) поставил ряд острых проблем (точнее воспроизвел стереотипы новых левых 60-х гг.): демографический взрыв (перенаселение) и нехватка ресурсов (в частности, энергетических); концентрация могущества и власти на одном полюсе, рост нищеты и агрессивности – на другом; новый передел мира транснациональными корпорациями (монополиями и олигополиями) и стремление к сохранению контроля со стороны национальных элит и правительств; растущая унификация культуры и образа жизни и увеличение ценности оригинальной национальной культуры; интенсивное движение к демократии и сохраняющаяся угроза тоталитаризма; конфликтность демократии (как правления большинства) и верховенства права (как приоритета прав меньшинств и индивида); новые информационные технологии и все большие трудности доступа к объективной информации; стандартизация и технологизация общества и увеличение значения отдельной личности; наконец, исчерпание ресурсов и грядущая экологическая катастрофа. При решении этих вопросов возрастает значение научной теории, которая противостоит идеологии именно в том, что касается способов объяснения общества и определения перспективных тенденций его развития.
Нетрадиционные идеологии- те, которые либо актуализировались в первой половине XX в., либо оформились к рубежу XX–XXI вв. и отражают интересы самых различных по своему составу групп людей. К нетрадиционным идеологиям относят национализм, фашизм, пацифизм, феминизм, экологизм, глобализм , антиглобализм, фундаментализм и др. Среди указанного ряда выделяют альтернативные идеологии, или идеологии новых социальных движений, – те, которые выдвигают нетрадиционные цели и задачи общественного развития, а также специфические способы и методы их достижения. К таким идеологиям обычно относят феминизм, пацифизм, экологизм, антиглобализм и др.
Следующим разделом политической философии является политическая этика. Политической наукой давно обсуждается вопрос соотношения морали и политики, который перешел научные и публицистические рамки и стал вопросом политической практики. Каковы критерии нравственных оснований политики и политической деятельности и чем они определяются? Политическая философия учитывает особенности функционирования морали в политическом пространстве и разрабатывает такие направления, как этика политических институтов, этика международной политики, этика глобализма , этика войны, этика легитимного насилия, этика сопротивления и гражданского неповиновения.
Внимание тем более оправдано ввиду того факта, что переход был связан с двумя другими эпохальными событиями: внезапным распадом СССР как одной из двух глобальных военных супердержав и более постепенным, но все же необычайно быстрым подъемом Восточной Азии как индустриальной и финансовой силы глобального значения. Взятые одновременно, эти два события обеспечивают дополнительное доказательство в поддержку представления о том, что источники богатства, статуса и власти в современном мире переживают некоторые фундаментальные изменения.
С одной стороны, внезапный крах СССР, вне всякого сомнения, высветил то, что было уже присуще более постепенному и менее масштабному процессу ухудшения позиций США в финансовой сфере, а именно насколько уязвимыми перед силами глобальной экономической интеграции оказались даже самые крупные военно-промышленные комплексы в мировой истории. С другой стороны, несмотря на недавние неудачи, удивительная экономическая экспансия Восточной Азии продемонстрировала, что силы глобальной интеграции не обязательно подрывают государства. Однако государства, которые испытали наибольший подъем своей мощи, не соответствуют широко распространенному образу государств-наций. Некоторые являются городами-государствами — одно суверенное (Сингапур) и одно полусуверенное (Гонконг). Другие представляют собой полусуверенные военные протектораты США — Япония, Южная Корея и Тайвань, как их охарактеризовал Брюс Каммингс (Cumings 1997). И все они не имеют глобального военного значения и изрядно удалены от традиционных центров власти западного мира. Таким образом, глобализация может быть неверным определением того, что происходит в действительности. Однако те значительные сдвиги, которые вытекают из употребления данного термина, бросают серьезные вызовы устоявшимся способам мышления о нашем мире.
В тот же период, когда глобализация преобразовывала мир, североамериканская макросоциология была сама трансформирована появлением двух новых теоретических школ. Первая из них получила организационное закрепление в качестве Секции сравнительной и исторической социологии (СИС), а другая — Секции политической экономии мир-систем (ПЭМС) Американской социологической ассоциации. Обе школы были нацелены на мобилизацию исторического знания для решения макросоциологических проблем, однако они радикально различались по способам определения основных сфер своего анализа.
На первый взгляд могло бы показаться, что глобализация бросила больший вызов макросоциологии СИС, а не ПЭМС. Разве глобализация не размывает внутреннюю структуру и независимость отдельных государств, из которой исходит макросоциология СИС? Разве не переключает всеобщее внимание на транснациональную взаимосвязанность процессов образования государства и процессов накопления капитала, на анализе которых основывается макросоциология ПЭМС? Понятно, что специалисты в ПЭМС не стеснялись в выдвижении подобных претензий.
Как мы увидим в следующей части статьи, первое разногласие Валлерстайна с Тилли указывает на теоретические схемы, которые должны быть заново переосмыслены специалистами ПЭМС, в то время как второе разногласие указывает на положения, которые нуждаются в дополнительной проработке уже представителями СИС. Однако прежде чем мы продолжим, позвольте заметить, что эти разногласия возникают в контексте базового консенсуса со стороны обоих направлений по поводу того, что глобализация не является столь беспрецедентным феноменом, как считает большинство исследователей, и что понимание смысла и перспектив данного явления требует временного горизонта, который охватывает скорее столетия, чем десятилетия. Это согласие само по себе является важной общей почвой, на которой два варианта исторической макросоциологии могут объединить свои силы, чтобы понять, что собой представляет нынешняя волна глобализации.
Также многообещающим является обмен ролями, возникший после обмена мнениями. Тилли, чья историческая макросоциология была прямо основана на национальных государствах как основных единицах анализа, так серьезно воспринимает появляющиеся институты мирового капитализма, что отклоняет отстаиваемое ранее положение о значении национальных государств как основной движущей и созидающей силы современного мира. Валлерстайн, чья историческая макросоциология таким же образом была основана на мировой капиталистической системе как основной единице анализа, поддерживает идею сохраняющейся значимости национальных государств до такой степени, что отклоняет принципиальную новизну появляющихся институтов мирового капитализма. Нам не следует слишком переоценивать эту перестановку, потому что Тилли также всегда осознавал важность мирового капитализма в процессах возникновения национальных государств, как, с другой стороны, и Валлерстайн, который в процессах формирования и экспансии мирового капитализма всегда отводил важную роль национальному государству (я думаю, даже несколько большую, чем оно заслуживает). С учетом этого данная перестановка может все-таки приниматься как свидетельство потенциальной бреши в той стене методологического противостояния, которая очень долго разделяла школы СИС и ПЭМС между собой.
Чтобы понять, что такое глобализация, и получить некоторое понимание возможных и вероятных результатов взаимосвязанных процессов и событий, которые подразумевает это понятие, мы должны понимать три вещи. Во-первых, мы должны понимать, что же в действительности является новым в нынешней волне глобализации по сравнению с более ранними ее волнами. Во-вторых, нам нужно понимание того, каким образом действительные новации, если таковые вообще имеются, могут быть вписаны в предполагаемую эволюционную модель последовательных волн глобализации. И, наконец, нам необходимо точно знать, действительно ли (а если да, то каким образом) новации, которые не укладываются в нее, могут предположительно вести и к отходу от прошлых моделей воспроизводства и развития капитализма.
Чтобы разрешить первую проблему, макросоциологи ПЭМС должны быть готовы переосмыслить то, что многие из них расценивают как квинтэссенцию мир-системной теории. Это положение о том, что структуры мировой капиталистической системы, несмотря на их экстраординарную географическую экспансию, остались в той или иной степени теми же самыми, какими они были во времена их появления в „длинном XVI столетии“. Данное положение оказалось весьма продуктивным на первоначальных этапах формирования макросоциологии ПЭМС. Однако чем больше я работал над этим вопросом, тем больше убеждался в том, что данная гипотеза не подтверждается более внимательным историко-эмпирическим анализом и, что еще хуже, она не дает нам возможности проникнуть в само сердце динамики капитализма как в прошлом, так и в настоящем.
Как я доказывал и обосновывал в другой своей работе (Arrighi 1994), мы действительно можем обнаружить воспроизводство одной и той же модели взаимоотношений между государством и капиталом, начиная с самых ранних стадий формирования мировой капиталистической системы вплоть до настоящего времени. Эта модель включает в себя периодически возобновляемые периоды финансовой экспансии, в ходе которой ведущие капиталистические организации данной эпохи пытаются изъять растущую часть поступающих наличных денежных потоков из торговли и производства, переключив свою деятельность на займы, кредитование и финансовые спекуляции. Во все периоды финансовой экспансии — от ренессансной Флоренции и до эпохи Рейгана — переход от доминирования торговли и производства к доминированию финансов становился прибыльным из-за интенсификации межгосударственной конкуренции за все более подвижный капитал. Если не брать во внимание масштаб и размах конкуренции, а также быстродействие технических средств, применяемых в финансовых сделках, то базовый политико-экономический процесс в этом отношении в конце ХХ века остался таким же, каким он был одно, два, четыре или даже шесть столетий назад.
В этом контексте повторяющееся появление новых ведущих комплексов правительственных и бизнес-организаций, которые являются более мощными как в военном, так и в материальном отношении, чем комплексы, которые они вытесняют, является ключевым аспектом экспансии мирового капитализма со времен его скромного зарождения в позднесредневековой Европе до сегодняшних всеобъемлющих глобальных измерений. Появление транснациональных корпораций как ключевых компонентов американского капиталистического комплекса также является частью этой модели. Но вопрос, поднятый Тилли, заключается в том, становятся ли они в период нынешней американской финансовой экспансии той силой, которая скорее подрывает, чем укрепляет потенциал национальных государств вообще и США — в частности.
Самый подходящий путь решения этой проблемы — это сравнение транснациональных корпораций с их ближайшим аналогом в капиталистической истории — колониальными акционерными компаниями XVII-XVIII веков. В этом сравнении сразу же можно выделить два различия. Во-первых, в то время как колониальные акционерные компании фактически наполовину принадлежали правительству, специализируясь территориально на монополизации коммерческих возможностей в неевропейском мире от имени государства, которое им покровительствовало, ТНК являются скорее функционально специализированными бизнес-организациями, действующими поверх границ государств. Во-вторых, в то время как существование колониальных компаний зависело исключительно от эксклюзивных торговых привилегий, предоставленных метрополией, ТНК утвердились и размножились прежде всего за счет конкурентоспособности их управленческих иерархий.
Взятые вместе, эти два различия направили развитие двух разновидностей корпоративного капитализма по противоположным путям, которые разошлись настолько, насколько оказалось противоположным их взаимоотношение с собственным государством. Благодаря своей территориальной специализации и наличию исключительных полномочий колониальные торговые компании всех европейских наций всегда были не очень многочисленны (не более десятка) и все они были и остались инструментом европейских государств в неевропейском мире во времена, когда сами европейские государства были все еще слабы по мировым стандартам. Хотя большинство из них многое не довели до конца, имперское наследие, оставленное, к примеру, английской Ост-Индской компанией, само по себе стало решающим фактором в глобальной экспансии британского и вообще западного господства в XIX веке.
Во-первых, возрождение неоутилитаристских доктрин не может рассматриваться как некая принципиальная новизна конца ХХ столетия, именно потому, что оно действительно является всего лишь возрождением. Более того, это возрождение как раз тех доктрин, которые стали главенствующими в западном мире именно во второй половине XIX столетия — во времена, когда, по мнению Тилли, западные государства скорее расширяли свои полномочия, чем сокращали их. И наконец, 100 лет назад эти доктрины не являлись (и не воспринимались рабочими) наступлением на их права и условия жизни, доказательством чему являлась поддержка, которую британский рабочий класс и Лейбористская партия оказывали британской политике односторонней свободной торговли. Ясно, что либо неолиберальные лозунги, возродившиеся в 80-е гг. XX века, означают нечто совершенно отличное от того, что они подразумевали вначале, 100 лет назад, либо данное возрождение не может быть приписано историческим обстоятельствам (свертыванию полномочий национальных государств на Западе), представляющим собой совершенно противоположное тому, что происходило 100 лет назад.
Во-вторых, массовое бегство капитала в оффшорные зоны, которое в конце 60-х гг. XX в. способствовало дезинтеграции Бреттон-Вудской валютной системы, произошло в период резкого роста уровня массового потребления в Первом мире и бурных перемен (национального самоопределения и перехода к социально-экономическому развитию) в Третьем мире. В период этого бегства транснациональные корпорации фактически выразили вотум недоверия способности США и их европейских союзников не допустить, под напором этого двойного давления, серьезного падения прибыльности их глобальных операций. Невольным результатом вотума недоверия стало дальнейшее ослабление этой способности и последовавшее за ним всеобщее понимание того, что американский мировой порядок переживает серьезный кризис. Тем не менее в течение большей части 70-х гг. ХХ в. доминирующей силой в динамике кризиса оставались социальные движения Первого и Третьего мира, которые добивались признания, обещая переход к Новому курсу в глобальном масштабе, который подорвет американский мировой порядок (ср.: Arrighi 1982; Arrighi, Hopkins and Wallerstein 1989; Arrighi 1994).
Завершая данную статью, я хотел бы указать на последний вопрос, который так и не был поднят в ходе дискуссии Тилли и Валлерстайна, но который является наиболее важным для понимания предполагаемых последствий нынешней волны глобализации. Эта проблема находится в центре последней книги Андре Гундера Франка (Frank 1998), но впервые она была поднята в рамках макросоциологии ПЭМС Джанет Абу-Луход при исследовании того, что Тилли определяет как первую волну глобализации прошлого тысячелетия. На последних страницах своей книги она пишет, что не очень ярко выраженная и не очень интенсивная волна глобализации XIII века, может более чем что- либо еще помочь нам в понимании нашего будущего (AbuLughod 1989, pp. 369 – 372).
Как считает сама Абу-Луход, будучи все еще в зародышевом состоянии, это изменение может быть признаком того, что .старые преимущества, которые лежали в основе гегемонии Запада, рассеиваются. (Abu-Lughod 1989, pp. 370 – 371). Хотя централизация средств массового поражения в руках США беспрецедентна, у Соединенных Штатов нет ни человеческих, ни финансовых ресурсов, необходимых для того, чтобы преобразовать ее в эффективное мировое могущество. И хотя ни одно из государств Восточной Азии, которые разбогатели под щитом гегемонии США, все еще не может бросить вызов США в военном отношении, также справедливо и то, что ни одно из них не готово выдать карт-бланш, не говоря уже о пролитии крови, для защиты и сохранения американского военного превосходства.
Обе школы исторической макросоциологии мало говорят о том, какими могут быть эти правила, и о том, как контролировать процесс, который может в конечном итоге их породить. Я думаю, это объясняется тем, что обе школы пытались поместить нынешний подъем Восточной Азии в непригодные для этого теоретические схемы. Возможно, пришло время опробовать противоположную стратегию, то есть переосмыслить эти схемы в свете перемещения центра глобальной экономики в Восточную Азию.
Вы можете заказать у нас
VPS (Virtual Private Server, виртуальный выделенный сервер, другое название VDS — Virtual Dedicated Server) — стартовая площадка для крупных проектов, позволяющая более рационально использовать представляемые ресурсы в рамках выбранного тарифа OpenVZ-сервера. OpenVZ — технология виртуализации c общим ядром основной операционной системы без эмуляции отдельного физического сервера. Предлагает меньшую стоимость за счёт низких накладных расходов на виртуализацию. KVM — аппаратная виртуализация, при которой полностью эмулируется физический сервер, что позволяет устанавливать любые операционные системы (Linux, Windows, FreeBSD и другие) и дает гарантированные ресурсы физического сервера. Для всех серверов предоставляется надежная DDOS-защита.
Читайте также: