Теория демографических циклов кратко

Обновлено: 01.07.2024

Нефедов С. А. Концепция демографических циклов. -Екатеринбург: Издательство УГГУ, 2007. – 141 с.

Монография посвящена рассмотрению концепции демографических циклов, развитой в рамках современного неомальтузианства и демографически-структурной теории Дж. Голдстоуна. Проведя сравнительный анализ этих двух теорий, автор доказывает возможность их синтеза в рамках единой, модифицированной демографически-структурной теории. Исследуется также вопрос о связи модифицированной теории с концепцией диффузионизма.

Книга адресована специалистам-историкам, аспирантам и студентам вузов.

ISBN 5-8019-0133-7 © Нефедов С. А., 2007.

ГЛАВА I. КЛАССИЧЕСКАЯ НЕОМАЛЬТУЗИАНСКАЯ ТЕОРИЯ 7

1.1. Основы концепции демографических циклов 7

1.2. Обнаружение демографических циклов в истории Европы и Китая 11

1.3. Неомальтузианство во второй половине ХХ века 19

ГЛАВА II. ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ЦИКЛОВ 25

2.1. Демографическая динамика земледельческого общества 25

2.2 Моделирование демографического цикла 31

2.3 Фазы демографического цикла 48

ГЛАВА III. МЕТОД РАСПОЗНАВАНИЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКИХ ЦИКЛОВ 55

3.1 Распознавание демографических циклов 55

3.2. Циклы в истории Месопотамии. 56

3.3. Циклы истории Египта. 62

3.4. Циклы истории Китая 67

3.5. Циклы истории Индии. 71

3.6 Социальные трансформации в ходе демографического цикла 73

ГЛАВА IV. ДЕМОГРАФИЧЕСКИ-СТРУКТУРНАЯ ТЕОРИЯ 77

4.1 Основные положения демографически-структурной теории 77

4.2 Фискально-демографическая модель 81

4.3 Критика и модификация демографически-структурной теории 101

4.4 Проблема перераспределения ресурсов 107

ГЛАВА V. СВЯЗЬ С ДРУГИМИ ТЕОРЕТИЧЕСКИМИ КОНЦЕПЦИЯМИ 111

5.1. Роль фактора внешних влияний. Диффузионизм 111

5.2. Взаимодействие земледельцев и кочевников. Теория Ибн Халдуна 115

5.3. Теория военной революции 120

5.4. Теория модернизации 124

5.5. Цивилизационный подход 128

5.6. Роль климатических изменений 130

Примечания 137

Наряду с описанием исторических событий, построение объяснительных моделей всегда являлось основной задачей исторического исследования. Для современного этапа развития отечественной исторической науки характерен переход от идейной монополии одной объяснительной модели к теоретическому многообразию. Апробируются новые методологические подходы и дается новое осмысление концепциям, получившим распространение в западной историографии XX века, систематически издаются сборники, посвященные теоретическим проблемам исторических исследований 1 . Среди концепций, апробирующихся отечественными историками в последние десятилетия, можно назвать цивилизационный подход, теорию модернизации, теорию мир-систем И. Валлерстайна 2 .

Однако в силу идеологических причин неомальтузианство не пользовалась популярностью среди советских историков. Более того, в некоторых своих существенных чертах неомальтузианская теория оставалась неизвестной для большей части отечественных специалистов, не пытавшихся применять этот подход для объяснения событий отечественной истории.

Таким образом, на сегодняшний день в рамках общей концепции демографического циклизма имеются две дополняющие друг друга теории – неомальтузианская теория демографических циклов и демографически-структурная теория. Естественно, задача содержательного анализа теорий демографического циклизма, установления связи между этими теориями и их синтеза представляется весьма актуальной.

Сложность рассматриваемой проблемы не раз побуждала автора обращаться по конкретным вопросам к консультациям специалистов. В этой связи автор считает своим долгом выразить искреннюю благодарность В. В. Алексееву, Д. В. Гаврилову, Л. Е. Гринину, Ч. Даннингу, В. В. Канищеву, Г. Е. Корнилову, А. В. Коротаеву, Б. Н. Миронову, И. В. Побережникову, Б. Ренеру, Н. С. Розову. Мы благодарны также руководителю Центра экономической истории при историческом факультете МГУ Л. И. Бородкину и всем специалистам, принявшим участие в обсуждении отдельных положений этой работы на семинарах Центра.

Наконец, четвертая фаза – это фаза упадка, характеризуемая голодом, эпидемиями, сокращением численности населения.

Главный признак перенаселения – и его определение по Мальтусу – это падение потребления до минимального уровня[vii]. Некоторые другие из перечисленных здесь признаков являются часто встречающимися, но не обязательными следствиями перенаселения. Например, задержка браков и ограничение рождаемости были характерны для Европы, но не характерны, в частности, для Китая (там практиковался инфантицид)[viii].

Рис. 10. Динамика населения и потребления в странах Африки южнее Сахары[x].

Что касается последней фазы цикла, главный признак которой – уменьшение численности населения, то эта тема наиболее подробно разрабатывалась Э. Лабруссом, который доказывал, что череда французских революций – революции 1789, 1830 и 1848 годов — является завершающей фазой третьего европейского экономического цикла[xi]. Тезис о том, что завершением цикла часто является социальная революция на многочисленных исторических примерах был проиллюстрирован в нашей, совместной с акад. В. В. Алексеевым, статье, где приведены также и некоторые статистические данные о связи уровня потребления и социальных революций[xii]. В последней работе А. В. Коротаева, А. С. Малкова и Д. А. Халтуриной на материале стран Африки южнее Сахары было доказано существование значимой статистической связи между уровнем потребления и происходящими в различных странах политическими переворотами, массовыми беспорядками и гражданскими войнами. В частности, установлено, что при понижении потребления ниже 1850 ккал на трехлетний срок стабильность сохранялась только в 17% известных случаев, в 50% случаев имели место массовые беспорядки и политические перевороты, в 33% случаев голод порождал гражданскую войну[xiii].

Перенаселение и падение потребления приводили к распространению массового недовольства и высокой социальной напряженности. В то же время, как отмечалось выше, большую роль играли случайные факторы, такие как неурожаи и эпидемии. Эти сами по себе, хотя и случайные, но достаточно обычные для традиционного общества явления в условиях постоянного недоедания и отсутствия запасов продовольствия приобретали драматические масштабы. Участившиеся голодные годы вызывали городские бунты и крестьянские восстания, особенно характерные для истории Востока[xiv]. Военное разорение при подавлении восстаний, в свою очередь, влекло за собой голод и эпидемии; внешние враги не упускали случая воспользоваться кризисом для вторжения, и события могли принять характер глобальной катастрофы – примером может служить катастрофа, произошедшая в Китае в середине XVII века.

Экосоциальный кризис часто вызывает разрушение государства и может стать началом длительного периода социальной нестабильности, в течение которого периодически возобновляющиеся внутренние и внешние войны сопровождаются разрухой, голодом и эпидемиями. Такое состояние посткризисной депрессии препятствует возобновлению роста населения в следующем демографическом цикле, и этот период называют интерциклом. П. Турчин на материале Англии, Китая и Римской империи, установил наличие тесной статистической связи между коэффициентом естественного прироста и индексом социальной нестабильности[xxi]. Таким образом, можно утверждать, что задержка в возобновлении роста населения (несмотря на повышение потребления после кризиса) непосредственно связана с внутренними и внешними войнами, мятежами и восстаниями, которые являются более или менее отдаленными последствиями экосоциального кризиса, нарушившего стабильное состояние государства.

Интерцикл между двумя циклами наблюдается не всегда, но в некоторых случаях он может быть достаточно продолжительным, так например, после кризиса времен Черной смерти в Англии и Франции интерцикл продолжался около столетия. В интерциклах большой длительности динамика населения зависит от интенсивности внешних войн и внутренних конфликтов. Так, например, во Франции, после экосоциального кризиса 1340-1360-х годов наступил период успокоения, в течение которого понесенные страной потери были частично компенсированы. Однако нарушенная кризисом государственная и общественная стабильность не была вполне восстановлена, и в 1410-1430-х годах разразился новый кризис, оказавшийся в некоторых областях более губительным, чем первый[xxii].

Первая фаза цикла – это период внутренней колонизации (или фаза роста). Для этого периода характерны наличие свободных земель, быстрый рост населения, рост посевных площадей, низкие, но постепенно растущие цены на хлеб, высокая реальная заработная плата, относительно высокий (но постепенно понижающийся) уровень потребления, низкий уровень земельной ренты, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие аренды и ростовщичества.

Третья фаза демографического цикла – это фаза экосоциального кризиса; для этого периода характерны голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях принимающие масштабы революции, порождающей этатистскую монархию.

После третьей фазы в некоторых случаях имеет место период депрессии или интерцикл – период социальной нестабильности, внутренних конфликтов и внешних войн, в течение которого могут наблюдаться повторные экосоциальные кризисы. Новый демографический цикл начинается лишь после того как прекращаются войны и восстанавливается государственная и общественная стабильность.

Наша эпоха является временем переоценки прежних представлений о русской истории. Подвергаются критическому анализу еще недавно господствовавшие теории и появляются новые концепции - концепции, пытающиеся найти ключ к пониманию отечественной истории с помощью достижений современной западной историографии. Эта статья посвящена рассмотрению истории средневековой Руси с позиций так называемой теории демографических циклов. Как известно, теория демографических циклов изучает процессы изменения численности населения в условиях ограниченности природных ресурсов. Начало этой теории было положено Раймондом Пирлом [1] , доказавшим, что изменение численности популяций животных (и, возможно, людей) описывается так называемой логистической кривой (рис. 1).

В конечном счете, усугубляющаяся диспропорция между численностью населения и наличными продовольственными ресурсами приводит к экосоциальному кризису; для этого периода характерны голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, иногда принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, кризис ремесел и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях принимающие масштабы революции.

Перечисленные выше характеристики каждой стадии демографического цикла используются как признаки при выделении циклов в истории различных стран.

Теория демографических циклов дает общую картину протекавших в Западной Европе социально-экономических процессов и помогает объяснить основные моменты западноевропейской истории. Она помогает объяснить некоторые моменты русской истории - хотя конечно, нельзя объяснить все, опираясь на анализ лишь одного демографического фактора.

Главным фактором экономического развития в конце I – начале II тысячелетия был рост населения. По данным археологических раскопок в центральных районах Смоленской области в IX-X веках насчитывалось 30 сельских поселений, в XI-XII веках их число возросло втрое, до 89. В земле вятичей (долина Оки) в VIII-X веках существовало 30 поселений, в X I -середине XII века – 83 поселения, а в период с середины XII по середину XIII века – 135 поселений. Специалисты отмечают, что к XII веку значительные площади, покрытые прежде лесами, были превращены в поля. В XI-XII веках большой размах приобрела славянская колонизация Северо-Востока . Междуречье Оки и Волги не подвергалось набегам кочевников, и здесь имелись плодородные земли – своим плодородием славилось в особенности владимирское ополье . Колонизация осуществлялась быстрыми темпами, если в XI веке в московское земле археологами зафиксировано только 17 славянских селищ, то в XII веке их число увеличилось до 129. К XIII столетию наиболее удобные земли были уже плотно населены; в районах Костромы, Углича деревни отстояли друг от друга на расстояние 3-5 километров [7] .

Как оценить масштабы этой катастрофы? Если в Новгороде проживало 30-35 тысяч, а в трех скудельницах было захоронено 10 тысяч умерших, то погибла примерно треть населения (однако летопись Десятинной церкви говорит, что жертв было больше). После катастрофы в Новгороде наступило время упадка, число берестяных грамот, найденных в раскопах, сокращается вдвое, число находок обуви – на треть. Намного, иногда более чем вдвое, сокращается количество других находок - пряслиц, стекляных бус, браслетов, янтаря, металлических изделий. Гибель ремесленников привела к утрате некоторых ремесленных традиций, в Новгороде полвека не строилось каменных зданий. На Смоленщине сокращается число обнаруженных археологами сельских поселений: в XI-XIII веках их было 89, в XIV –XV веках – 52, причем размеры поселений уменьшились. Ни Смоленщина, ни Новгородчина не были затронуты монгольским нашествием, и эти цифры являются свидетельствами катастрофы другого рода – демографической катастрофы, которая произошла до нашествия [21] .

Наличие этих характерных признаков позволяет утверждать, что социально-экономическое развитие северо-западных областей Руси протекало в рамках классического демографического цикла. На Юге демографический цикл прошел лишь первую фазу и был прерван монгольским нашествием.

отмечается значительный рост каменного строительства (см. рис. 2) [35] .

Рост населения сказывался не только на селе, но и в городах. После монгольского нашествия большинство городов лежало в развалинах, но с середины XIII века в некоторых городах отмечается постепенное восстановление хозяйственной жизни [38] . К XIV веку были восстановлены и достигли значительного развития Ростов, Владимир, Рязань, Суздаль, Нижний Новгород. Крупнейшим из городов Северо-Восточной Руси была Москва; ее население составляло 20-25 тысяч человек [39] ; население Нижнего Новгорода могло насчитывать 9-18 тысяч жителей, Твери – 6-12 тысяч [40] . В целом, однако, города этого времени были меньше по размерам, чем города Киевской Руси. Об относительной слабости городов говорит и неразвитость городских ремесел; многие ремесла так и не восстановились после нашествия. Каменное строительство возобновилось лишь к середине XIV века; в 1367 году в Москве были возведены каменные стены Кремля, однако каменных зданий в Москве строилось много меньше, чем в Новгороде: в 1263-1462 годах в Новгороде было построено 176 каменных церквей, а в Москве – только 49. На Северо-Востоке , в отличие от Новгорода, мы не встречаем упоминаний о многолюдных ремесленных кварталах; как показывают раскопки, горожане в значительной степени жили сельским хозяйством [41] .

Историю России нельзя рассматривать в отрыве от окружающего мира, отвлекаясь от влияния внешних факторов. Эпидемия чумы была одним из таких факторов – она пришла из Европы, где чумные эпидемии свирепствовали уже семьдесят лет. Черная Смерть обрушилась в Европу в 1348 году; эта первая эпидемия погубила около половины населения Италии, треть населения Англии, четверть населения Германии. Размеры, нанесенных чумой потерь были тем большими, чем больше была плотность населения, и становились катастрофическими в перенаселенных странах, где чума и голод шли рука об руку. Для современников связь между недоеданием и чумой была чем-то очевидным, и это прямо говорит о том, что распространение чумы было следствием перенаселения [58] . На Руси в то время не было перенаселения и эпидемия не принесла таких потерь, как в Европе. По оценкам специалистов, смертность вряд ли составляла больше 5% населения [59] ; эти потери могли быть возмещены в 3-4 года. К концу XIV века население Европы отчасти восстановилось – но в 1410-х годах пришла вторая волна чумы; в некоторых районах эта волна оказалась страшнее первой – например, в Провансе погибло около половины населения [60] . В 1418 году чума пришла в Новгород - и теперь она нашла благоприятные для эпидемий условия перенаселенного региона.

Таким образом, использование теории демографических циклов позволяет прояснить некоторые сюжеты русской истории. Мы стремились показать перспективность демографического подхода – но его дальнейшая апробация, несомненно, потребует дальнейших исследований и усилий многих специалистов.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См . Pearl R. The biology of population growth. N. Y. 1925.

[2] W. Abel. Bevölkerungsgang und Landwirtschaft im ausgehenden Mittelalter im Lichte der Preis - und Lohnbewegung . // Schmollers Jahrbücher . 58, Jahrgang , 1934 ; ; e г o ж e. Agrarkrisen und Agrarkonjunktur in Mitteleuropa vom 13. bis zum 19. Jahrhundert . Berlin . 1935. Postan M. Revision in Economic History: the fifteenth century // The Economic History Review. 1939. Vol. 9. № 2.

[3] См. например: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV - XVIII веках. Т.1. Структуры повседневности. М. 1986; Его же. Что такое Франция? Люди и вещи. Т . 1. М ., 1995; Cameron R. A Concise Economic History of World. N. Y., Oxford , 1989; Ladurie , Le Roy E. Les paysans de Languedoc . P., 1966. T. 1-2; The Cambrige Economic History of Europe . Vol. IV. 1967.

[4] Шапиро А. Л . Проблемы социально-экономической истории Руси XIV – XVI вв. Л., 1977. С. 13-14.

[5] Псевдомаврикий . Цит . по: Горемыкина В. И. К проблеме истории докапиталистических обществ (на материалах Древней Руси). Минск, 1970. С. 28.

[6] Греков Б. Д. Киевская Русь. М.-Л., 1949. С. 46.

[7] Древняя Русь: город, замок, село. М., 1985. С. 101; Юшко А. А. Московская земля IX - XIV веков. М., 1991. С. 19, 36; Фехнер М. В. Заключение (деревня северо-западной и северо-восточной Руси X - XIII вв. по археологическим данным) // Очерки истории русской деревни X - XIII вв. М., 1967. С. 277.

[8] Кирьянов А. А. История земледелия Новгородской земли X - XV вв (по археологическим материалам) // Материалы и исследования по археологии СССР. 1959. № 65. С. 362; Тимощук Б. А. Восточнославянская община VI - X вв. до н. э. М., 1990. С. 141-142; Черепнин Л. В. Из истории формирования феодально-зависимого крестьянства на Руси // Исторические записки. 1956. Т. 56. С. 243, 252; История крестьянства в Европе. Т. 1. М., 1985. С. 331-335; Седов В. В. Указ . с оч. С. 124.

[10] Повесть временных лет (далее –П ВЛ). М.-Л., 1950. Ч. 1. С. 296, 351; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII - XIII веков. М., 1982. С. 436; Изюмова С. А. К истории кожевенного и сапожного ремесел Новгорода Великого // Материалы и исследования по археологии СССР. 1959. № 65. С. 197.

[11] Юшков С. В. Русская правда. М., 1950. С. 204.

[12] Правда русская. Ч. 1. Тексты. М.-Л. 1940. С. 377-378, 380; Юшков С. В. Указ . с оч. С. 135; Струмилин С. Г. Очерки экономической истории России. М., 1960. С. 41; Юшков С. В. Указ . с оч. С. 135. В конце XIX - начале ХХ века поденная плата относилась к плате за лето, как 1: 60, а оплата мужчин была в полтора раза выше оплаты женщин. См.: Ковальченко И. Д., Милов Л. В. Всероссийский аграрный рынок. XVIII -начало ХХ века. М., 1974. С. 324; Струмилин С. Г. Проблемы экономики труда. М., 1982. С. 252.

[13] Цит . по: Подвигина Н. Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII-XIII вв. М., 1976. С. 62.

[14] Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962 г. Минск ., 1964. С. 65; Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950 (далее - НПЛ). С. 33, 39.

[15] Арциховский А. В., Тихомиров М. Н. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1951 г.). М., 1953. С. 39; Подвигина Н. Л. Указ . с оч. С. 62.

[16] Древняя Русь… С. 56, 65, 84; Конецкий В. Я. К истории сельского расселения и хозяйства в долине реки Ловать в эпоху средневековья // Новгород и новгородская земля. Новгород ., 1992. С. 42; Шапиро А. Л. Указ . с оч. С. 66; Кочин Г. Е. Сельское хозяйство на Руси в период образования русского централизованного государства. М., 1965. С. 87; НПЛ. С. 51, 54.

[17] Псковские летописи. Вып . 1. М. 1941. С. 11

[20] НПЛ. С. 70-71; C оловьев С. М. Сочинения. Кн. II . М., 1963. С. 542; Пашуто В. Т. Указ . с оч. С. 70

[21] Коновалов А. А. Периодизация новгородских берестяных грамот и эволюция их содержания// Советская археология. 1966. № 2. С. 62; Изюмова С. А. Указ . с оч. С. 197; Подвигина Н. Л. Указ. соч. С. 63-66., 134; Седов В. В. Указ. соч. С. 24, 126.

[22] Юшко А. А. Указ . с оч. С. 19; История крестьянства в Европе. Т. 2. М.,1986. С. 252; Джованни дель Плано Карпини . История Монгалов // Джованни дель Плано Карпини . История Монгалов . Гильом де Рубук . Путешествие в восточные страны. М., 1957. С. 46-47.

[23] Рыбаков Б. А. Ремесло древней Руси. М., 1948. С. 534-537, 675; Горская Н. А. Историческая демография России эпохи феодализма. М., 1994. С. 53.

[24] ПСРЛ. Т. 10. С. 196.

[25] Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 184, 193-195; Юшко А. А. Указ . с оч. С. 19, 48, 57.

[26] Юшко А. А. Указ . с оч. С. 126, 174.

[27] Татищев В. Н. История российская. Т.5. М.-Л., 1965. С. 51.

[28] Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). М., 1962. Т. 11. С. 85, 210.

[29] Веселовский С. Б. Село и деревня в Северо-Восточной Руси. М., 1936. С. 47-48.

[30] Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV-начало XVI века. Л. 1971. С. 37; Горский А. Д. Очерки экономического положения крестьян Северо-Восточной Руси XIV - XV вв. – М.,1960. С. 148. Чтобы не усложнять подсчетов, мы предполагаем, что рожь использовалась и для озимого и для ярового посева. В действительности на ярь часто сеяли овес, и, если учесть это обстоятельство, то стоимость урожая получается на 10% меньше. Для наших расчетов эта разница несущественна.

[31] Псковские летописи. Вып . 2. М., 1955. С. 35; Арестов Н. Промышленность древней Руси. СПб, 1866. С. 288. Зобница составляла 2/3 кади, а коробья – ½ кади. См.: Каменцева Е. И., Устюгов Н. В. Русская метрология… С. 56.

[33] История крестьянства в Европе… С. 258; Шапиро А. Л . Проблемы социально-экономической истории. С. 13-14; Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV -начале XVI века. М., 1974. С. 37; Соловьев С. М. Указ . с оч. С. 542.

[34] ПСРЛ . Т . 11. С . 176, 206.

[36] Цит . по: Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 523.

[37] Соловьев С. М. Указ. соч. С. 542; Горский А. Д. Очерки… С. 31-38; Шапиро А. Л . Указ. соч. С. 13-14.

[38] Монгайт А. Л. Рязанская земля. М., 1961. С. 359; Каргалов В. В. Указ . с оч. С. 191.

[39] После сожжения Москвы Тохтамышем было захоронено 24 тысячи погибших москвичей и пригородных жителей. См.: Соловьев С. М. Указ . с оч. С. 533.

[40] Мы используем оценку числа жителей по количеству церквей в городе. Считается, что на каждую церковь приходилось 50-100 дворов. См. Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси. М., 1959. С. 32, 68, 111; Алексеев Ю. Г. У кормила Российского государства… С. 187.

[42] Подвигина Н. Л.. Указ . с оч. С. 63-66, 134; Коновалов А. А. Указ. соч. С. 62; Изюмова С. А. Указ. соч. С.197.

[43] Древнерусское градостроительство X - XV веков. М., 1993. С. 392.

[44] Miller D . Op . cit . P . 373; Дегтярев А. Я. Русская деревня в XV - XVII веках. Очерк сельского расселения. Л., 1980. С. 27; Бернадский В. Н. Новгород и новгородская земля в XV веке. М.-Л., 1961. С. 27.

[45] См.: История крестьянства Северо-Запада России. СПб., 1994. С. 75; Очерки русской культуры… С. 50.

[46] Бернадский В. Н. Указ . с оч. С. 47.

[47] Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л., 1949. № 105, 110; Никитский А. И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893. С. 40; История крестьянства в Европе. Т. I . М., 1986. С. 335; Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле. - М.: Изд. АН СССР, 1955. С. 76-79; История крестьянства Северо-Запада … С. 52.

[48] Аграрная история Северо-Запада России. Вторая половина XV-начало XVI века. Л. 1971. С. 72; Ключевский В. Курс русской истории. М., 1937. Ч. 2. С. 90.

[50] Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959. С. 285.

[51] Горский А. Д. Борьба крестьян за землю… С. 37, 39, 40.

[52] Аграрная история Северо-Запада России… С. 117-118; Бернадский В. Н. Указ . с оч. С. 108; Хорошкевич А. Л. Торговля Новгорода Великого. М, 1963. С. 111, 115; Очерки русской культуры. Т. I . М., 1969. С. 331.

[53] Ключевский В. О. Указ . с оч. Ч. 2. С. 92.

[54] Бернадский В. Н. Указ . с оч. С. 188.

[55] Цит . по: История крестьянства Северо-Запада России… С. 76.

[56] ПСРЛ. Т. 11. С. 208.

[57] ПСРЛ. Т. 11. С . 209, 216, 218.

[58] Klapisch-Zuber C. Plague and family life //The New Cambridge Medieval History. Vol . VII . Cambridge , 2000. P . 130; История крестьянства в Европе. Т . II . М., 1986. С. 292.

В наши дни происходит переоценка прежних представлений о русской истории. Подвергаются критическому анализу еще недавно господствовавшие теории и появляются новые концепции - концепции, пытающиеся найти ключ к пониманию отечественной истории с помощью достижений современной западной историографии.

Теория демографических циклов изучает процессы изменения численности населения в условиях ограниченности природных ресурсов. Начало было положено Раймондом Пирлом, доказавшим, что изменение численности популяций животных (и, возможно, людей) описывается так называемой логистической кривой (рис. 1).

1. Средневековый цикл, завершившийся Великой Чумой;

3. Второй цикл нового времени, завершившийся кризисом, продолжавшимся от Великой французской революции до революций 1848 года.

Каждый демографический цикл начинается с:

1) периода внутренней колонизации (или периода восстановления); для этого периода характерны наличие свободных земель, рост населения, рост посевных площадей, строительство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселений, низкие цены на хлеб, дороговизна рабочей силы, относительно высокий уровень потребления, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие аренды и ростовщичества.

В конечном счете, усугубляющаяся диспропорция между численностью населения и наличными продовольственными ресурсами приводит к

3) экосоциальному кризису; для этого периода характерны голод, эпидемии, восстания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, иногда принимающая характер демографической катастрофы, разрушение или запустение многих городов, кризис ремесел и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях принимающие масштабы революции.

Главным фактором экономического развития в конце I – начале II тысячелетия был рост населения. По данным археологических раскопок в центральных районах Смоленской области в IX-X веках насчитывалось 30 сельских поселений, в XI-XII веках их число возросло втрое, до 89. В земле вятичей (долина Оки) в VIII-X веках существовало 30 поселений, в XI-середине XII века – 83 поселения, а в период с середины XII по середину XIII века – 135 поселений. Специалисты отмечают, что к XII веку значительные площади, покрытые прежде лесами, были превращены в поля. В XI-XII веках большой размах приобрела славянская колонизация Северо-Востока. Междуречье Оки и Волги не подвергалось набегам кочевников, и здесь имелись плодородные земли – своим плодородием славилось в особенности владимирское ополье. Колонизация осуществлялась быстрыми темпами, если в XI веке в московское земле археологами зафиксировано только 17 славянских селищ, то в XII веке их число увеличилось до 129. Увеличивается плотность поселений; в районах Костромы, Углича деревни отстояли друг от друга на расстояние 3-5 километров.

Вместе с ростом города росло ремесленное производство в слоях с середины XI до конца XII века количество находок кожаной обуви возрастает в 5 раз.

Цены первой половины XII лошадь стоила 3 гривны, корова – 2 гривны, овца – 6 ногат, баран – 10 резан (резана – 150 гривны). В среднем цены возросли в 3 раза. В первой половине XII века уровень реальной заработной платы в Новгородской земле был в несколько раз ниже, чем за столетие назад в Киеве.

В 1188 году кадь стоила 6 гривен, то есть в пять раз больше, чем в 1137 году; при этом летопись не говорит о неурожае; летописец лишь радуется, что дороговизна не вызвала волнений.

Погибла примерно треть населения (однако летопись Десятинной церкви говорит, что жертв было больше). После катастрофы в Новгороде наступило время упадка. Гибель ремесленников привела к утрате некоторых ремесленных традиций, в Новгороде полвека не строилось каменных зданий. На Смоленщине сокращается число обнаруженных археологами сельских поселений в XI-XIII веках их было 89, в XIV –XV веках – 52, причем размеры поселений уменьшились. Ни Смоленщина, ни Новгородчина не были затронуты монгольским нашествием, и эти цифры являются свидетельствами катастрофы другого рода – демографической катастрофы, которая произошла до нашествия.

После Куликовской битвой и нашествия Тохтамыша на Руси еще четверть столетия была мирная жизнь. В этот период отмечается значительный рост каменного строительства (см. рис. 2)

Во второй половине столетия появляются симптомы, говорящие о том, что подъем замедлился. Появляются упоминания о голоде. Голод пришел на Русь в 1364 и 1370 годах, и это может служить свидетельством того, что начала сказываться нехватка земли. Переходе от подсеки к трехполью тоже является свидетельством меньших урожаев. Тем не менее, на Северо-Восточной Руси после 1370 нет аграрного кризиса – летописи не говорят о голоде, нет свидетельств о разорении крестьян, о ростовщической задолженности, массовой продаже земли или аренде.

Рост населения сказывался не только на селе, но и в городах. После монгольского нашествия большинство городов лежало в развалинах., но с середины XIII века в городах отмечается восстановление хозяйственной жизни. К XIV веку были восстановлены и развиваютсятия Ростов, Владимир, Рязань, Суздаль, Нижний Новгород. Население Москвы составляло 20-25 тысяч человек; население Нижнего Новгорода могло насчитывать 9-18 тысяч жителей, Твери – 6-12 тысяч.

История Новгородской земли представляет собой особую страницу русской истории потому, что

1. До Новгорода не дошла волна монгольского нашествия

2. Другие природно-экологические условия – суровый край с бедными почвами, большая часть которых вовсе непригодна для земледелия, отсюда нехватка хлеба – признак перенаселения. В 20-е годы XIII века перенаселение привело к демографической катастрофе, страшному голоду и мору, которые унесли большую часть населения. После катастрофы в Новгороде наступило время упадка; гибель ремесленников привела к утрате некоторых ремесленных традиций, в Новгороде полвека не строилось каменных зданий. Однако постепенно численность населения восстановилась; об этом говорит, в частности, фиксируемый археологами рост числа археологических остатков. От слоя к слою растет число находок кожаной обуви и берестяных грамот, за столетие, с середины XIII по середину XIV века, оно увеличивается примерно вдвое, а к началу XV века – еще вдвое. Стремительный рост Новгорода в XIV веке, разрастание "окольного города”, расширение Плотницкого и Наревского концов. Растут масштабы каменного строительства. Растет население и на селе.

В 60-х годах XIV века рост численности населения приводит к появлению первых симптомов перенаселения. К этому времени крестьяне Новгородчины уже давно перешли на трехполье. Новгородские земля оказались не в состоянии прокормить население города и деревни. Другими фактами перенаселения были рост ростовщичества и разложение соседской общины. О нехватке земли свидетельствует высокий уровень ренты.

Читайте также: