Штукатуров против россии кратко
Обновлено: 04.07.2024
В пятницу председатель Конституционного суда (КС) России Валерий Зорькин озвучил решение о признании не соответствующими Конституции ряда норм Гражданско-процессуального кодекса (ГПК), которые приводили к дискриминации людей с психическими расстройствами. Эти нормы позволяли суду признавать гражданина недееспособным в
– В чем состоит главный смысл решения по так называемому делу Штукатурова?
– Но это же порочный круг.
– Совершенно верно. Возникает внеправовая ловушка – невозможность для людей, признанных недееспособными, обжаловать законность таких решений. Кроме того, мы рассмотрели все аспекты помещения человека в психиатрический стационар. По сути, его отправка туда насильно есть нарушение статьи 22 Конституции РФ, по которой каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Задерживать на срок свыше 48 часов без решения суда никого нельзя. Конституционный суд счел, что такая насильственная практика – лишение свободы – чрезмерна. Достаточно заявления законного представителя или опекуна и проведения медицинского освидетельствования специалистами-психиатрами, которые выносят свое решение.
– Конституционный суд не может действовать по собственной инициативе. Только по обращению заявителя. А до определенного времени такого рода жалоб к нам не поступало.
– В какие сроки вступает в силу решение КС? Когда суды общей юрисдикции должны отменить свои решения о признании недееспособными Павла Штукатурова, Марии Яшиной и Юлии Гудковой?
– Решение КС вступает в силу с момента провозглашения и не требует никаких подтверждений другими органами. Значит, и решения в отношении этих людей должны быть пересмотрены судами общей юрисдикции в обычном порядке.
– Как вы считаете, какие последствия будет иметь нынешнее решение КС для осужденных преступников, признанных недееспособными и проходящих принудительное лечение в особых тюремных психиатрических больницах?
– Этот вопрос мы специально не рассматривали, мы решали вопрос об общем праве людей, помещаемых в психиатрический диспансер с лишением свободы без судебной гарантии.
– Могут ли теперь преступники, признанные недееспособными, приглашать с помощью опекунов адвокатов и ходатайствовать о снятии диагноза?
– Как говорится, будет день, будет и пища. Как именно станет применяться на практике наше решение, пока точно не известно.
Дело "Штукатуров против России"
[SHTUKATUROV V. RUSSIA]
(жалоба N 44009/05)
от 27 марта 2008 года
Настоящее постановление вступит в силу при соблюдении условий, предусмотренных пунктом 2 статьи 44 Конвенции.
В текст постановления могут быть внесены редакционные изменения.
Постановление вступило в силу 27 мая 2008 года
По делу "Штукатуров против России"
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Далее - Европейский Суд или Суд.
Христоса Розакиса, Председателя Палаты Европейского Суда,
Георги Николау, судей,
а также при участии Сорена Нильсена, Секретаря Секции Европейского Суда,
проведя совещание по делу за закрытыми дверями 6 марта 2008 года,
вынес в тот же день следующее постановление:
Процедура в Европейском Суде
1. Дело было возбуждено по жалобе (N 44009/05) против Российской Федерации, поданной в Европейский Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации, г-ном Павлом Владимировичем Штукатуровым (далее - заявитель), 10 декабря 2005 года.
2. Интересы заявителя, которому была предоставлена бесплатная юридическая помощь, в Европейском Суде представлял г-н Д.Бартенев, адвокат, практикующий в г.Санкт-Петербурге. Интересы властей Российской Федерации (далее - государство-ответчик) в Европейском Суде представлял г-н П.Лаптев, бывший Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека.
3. В своем обращении в Европейский Суд заявитель утверждал, что, признав его недееспособным в его отсутствие в судебных заседаниях и без его ведома, национальные суды нарушили его права, гарантируемые статьями 6 и 8 Конвенции. Кроме того, он утверждал, что помещение его в психиатрическую больницу нарушило требования статей 3 и 5 Конвенции.
4. 9 марта 2006 года Европейский Суд решил, что следует указать государству-ответчику на необходимость принятия обеспечительных мер согласно правилу 39 Регламента Европейского Суда по правам человека. Государству-ответчику было предложено разрешить заявителю встретиться в больнице со своим адвокатом для обсуждения настоящего дела, рассматриваемого Судом.
5. 23 мая 2006 года Европейский Суд решил коммуницировать жалобу государству-ответчику. В соответствии с положениями пункта 3 статьи 29 Конвенции Суд решил рассмотреть вопрос о приемлемости жалобы для ее рассмотрения по существу одновременно с рассмотрением дела по существу.
Факты
1. Обстоятельства дела
6. Заявитель родился в 1982 году и проживает в Санкт-Петербурге.
7. С 2002 года заявитель страдает психическим расстройством. Несколько раз он был госпитализирован в Городскую психиатрическую больницу N 6 г.Санкт-Петербурга для стационарного психиатрического лечения. В 2003 году он был признан нетрудоспособным в связи с инвалидностью. Заявитель проживал со своей матерью; он не работал и получал пенсию по инвалидности.
8. В мае 2003 года скончалась бабушка заявителя. Заявитель унаследовал от нее квартиру в г.Санкт-Петербурге и дом с участком земли в Ленинградской области.
9. 27 июля 2004 года заявитель был помещен в Городскую психиатрическую больницу N 6 для стационарного лечения.
А. Судебное разбирательство по вопросу о признании заявителя недееспособным
10. 3 августа 2004 года мать заявителя подала в Василеостровский районный суд г.Санкт-Петербурга заявление о признании заявителя недееспособным. Она утверждала, что ее сын инертен и пассивен, редко выходит из дома, целыми днями сидит на кровати и иногда ведет себя агрессивно. Она указала, что ее сын недавно унаследовал имущество от своей бабушки; однако он не предпринял необходимых шагов для регистрации своего права собственности. Это указывало на то, что он неспособен к независимой социальной жизни и, следовательно, ему необходим опекун. Как представляется, заявитель не был официально извещен о разбирательстве, начатом по данному заявлению.
11. 10 августа 2004 года заявитель и его мать были приглашены судьей в суд для обсуждения дела. Однако нет подтверждений того, что это приглашение было получено заявителем. Суд также истребовал историю болезни заявителя из Городской психиатрической больницы N 6.
12. 12 октября 2004 года судьей Василеостровского районного суда г.Санкт-Петербурга была назначена судебно-психиатрическая экспертиза в отношении психического состояния заявителя. Производство экспертизы было поручено врачам Городской психиатрической больницы N 6, где заявитель проходил лечение. Судьей перед врачами были поставлены два вопроса: во-первых, страдает ли заявитель каким-либо психическим заболеванием, и, во-вторых, способен ли он понимать значение своих действий и руководить ими.
13. 12 ноября 2004 года экспертная комиссия Городской психиатрической больницы N 6 обследовала заявителя и изучила его историю болезни. Заключение, подготовленное экспертной комиссией, может быть кратко изложено следующим образом. После окончания школы заявитель непродолжительное время работал переводчиком. Однако спустя какое-то время он стал агрессивным, озлобленным и замкнутым, склонным к бессодержательному философствованию. Он бросил работу, начал посещать религиозные собрания и буддистские храмы, утратил связи с большинством своих друзей, пренебрегал личной гигиеной и стал крайне негативно относиться к своим родственникам. Он страдал анорексией и был госпитализирован по этому поводу.
14. В августе 2002 года он впервые был помещен в психиатрическую больницу с диагнозом "простая шизофрения". В апреле 2003 года он был выписан из больницы, однако в апреле 2003 года вновь госпитализирован в связи с агрессивным поведением в отношении своей матери. В последующие месяцы он был госпитализирован еще дважды. В апреле 2004 года он был выписан из больницы. Однако он "продолжал вести антисоциальный образ жизни". Он не работал, бесцельно слонялся по квартире, запретил матери готовить ему еду, выходить из дома или ходить по квартире и угрожал ей. Она была так напугана заявителем, что однажды ночевала у друзей и была вынуждена подать на сына заявление в милицию.
15. Заключительная часть отчета касалась психического состояния заявителя в момент его обследования. Врачи отметили, что социальная неприспособленность заявителя и его аутизм прогрессируют. Они отметили, среди прочего, что "заявитель не понимал, почему он подвергнут [судебно-]психиатрической экспертизе". Врачи далее отметили, что "интеллектуальные и мнемонические способности заявителя не ухудшились". Однако его поведение характеризуется такими некоторыми типичными признаками шизофрении, как "формальность контактов, структурное расстройство мышления [. ], неспособность к суждениям, невыраженность эмоций, холодность, снижение энергетического потенциала". Экспертная комиссия заключила, что заявитель страдает "простой шизофренией с выраженными эмоциональными и волевыми дефектами" и что он не способен понимать значения своих действий и руководить ими.
16. 28 декабря 2004 года судья А. Василеостровского районного суда г.Санкт-Петербурга провела судебное заседание, рассмотрев дело по существу. Заявитель не был извещен о времени и месте судебного заседания и не присутствовал в нем. Мать заявителя была извещена, однако в суд не явилась. Она сообщила суду, что поддерживает свое первоначальное требование, и просила суд рассмотреть дело в ее отсутствие. Дело было рассмотрено с участием районного прокурора. Также присутствовал представитель Городской психиатрической больницы N 6. Представитель больницы, указанной в судебном решении как "заинтересованное лицо", просил суд признать заявителя недееспособным. Представляется, что прокурор не сделал каких-либо замечаний по существу дела. Судебное заседание продолжалось 10 минут. В результате судья признал заявителя недееспособным, сославшись на выводы экспертов.
17. Судебное решение от 28 декабря 2004 года не было обжаловано в предусмотренный законом десятидневный срок и 11 января 2005 года вступило в законную силу.
18. 14 января 2005 года мать заявителя получила копию полного текста судебного решения от 28 декабря 2004 года. Впоследствии, в неустановленный день, она была назначена опекуном заявителя и уполномочена на основании закона действовать от его имени и в его интересах по всем вопросам.
19. По утверждению заявителя, копия решения суда ему не направлялась, и он узнал о его существовании случайно в ноябре 2005 года, когда нашел его дома среди бумаг своей матери.
В. Первая встреча заявителя с адвокатом
20. 2 ноября 2005 года заявитель встретился с г-ном Бартеневым, юристом Психиатрического правозащитного центра (далее - адвокат), и рассказал ему свою историю. Встреча заявителя и адвоката и обсуждение ими дела продолжались два часа. По утверждению адвоката, который получил медицинское образование в Петрозаводском государственном университете, во время встречи заявитель находился в адекватном психическом состоянии и был полностью способен понимать сложные правовые вопросы и давать соответствующие указания. В этот же день адвокат помог заявителю составить заявление о восстановлении пропущенного срока подачи жалобы на решение Василеостровского районного суда г.Санкт-Петербурга от 28 декабря 2004 года.
С. Помещение заявителя в психиатрическую больницу в 2005 году
21. 4 ноября 2005 года заявитель был помещен в Городскую психиатрическую больницу N 6. Госпитализации потребовала мать заявителя как его опекун; согласно нормам национального законодательства госпитализация была, следовательно, добровольной и не требовала решения суда (см. ниже, пункт 56 настоящего постановления). Заявитель утверждал, однако, что он был помещен в больницу против своей воли.
22. 9, 10, 12 и 15 ноября 2005 года адвокат пытался встретиться со своим доверителем в больнице. Заявитель, в свою очередь, просил администрацию больницы разрешить ему встречу с адвокатом наедине. Однако врач Ш., директор больницы, не дал такого разрешения. Он сослался на психическое состояние заявителя и на то, что заявитель признан недееспособным и, следовательно, может действовать только через своего опекуна.
23. 18 ноября 2005 года адвокат разговаривал с заявителем по телефону. После этого разговора заявитель подписал доверенность, уполномочивающую адвоката подать жалобу в Европейский Суд по правам человека в связи с вышеописанными событиями. Эта доверенность была передана адвокату родственником другого пациента Городской психиатрической больницы N 6.
24. Адвокат снова обратился с просьбой о встрече. Он указал, что представляет интересы заявителя в Европейском Суде по правам человека, и приложил копию соответствующей доверенности. Однако администрация больницы отказала в просьбе на том основании, что заявитель недееспособен. Опекун заявителя также отказалась предпринять какие-либо действия от имени заявителя.
25. С декабря 2005 года заявителю были запрещены любые контакты с внешним миром; ему не разрешалось иметь какие-либо письменные принадлежности или пользоваться телефоном. Адвокат заявителя представил письменное заявление г-на С., другого бывшего пациента Городской психиатрической больницы N 6. Г-н С. встречался с заявителем в январе 2006 года во время нахождения в больнице в связи с попыткой суицида. Г-н С. находился с заявителем в одной палате. По словам г-на С., заявитель был достаточно дружелюбным и спокойным. Однако его лечили такими сильнодействующими лекарствами, как галоперидол и хлорпромазин. Персонал больницы препятствовал его встречам со своим адвокатом или со своими друзьями. Ему не разрешалось писать письма; его дневник изъяли. По утверждению заявителя, однажды он пытался бежать из больницы, однако был задержан персоналом и привязан к своей больничной койке.
D. Обращения заявителя о выписке
26. 1 декабря 2005 года адвокат обратился в орган опеки и попечительства муниципального округа N 11 г.Санкт-Петербурга с жалобой на действия опекуна заявителя - его матери. Он утверждал, что заявитель был помещен в больницу против своей воли и при отсутствии необходимых медицинских показаний. Адвокат также жаловался, что администрация больницы препятствует ему встретиться с заявителем.
27. 2 декабря 2005 года заявитель самостоятельно направил письмо со сходными жалобами районному прокурору. Он указал, в частности, что ему препятствуют встретиться со своим адвокатом, что его госпитализация не была добровольной и что его мать поместила его в больницу, чтобы завладеть его квартирой.
28. 7 декабря 2005 года заявитель обратился к главному врачу Городской психиатрической больницы N 6 с требованием о немедленной выписке. Он утверждал, что нуждается в специализированной стоматологической помощи, которая не может быть оказана в психиатрической больнице. В последующие недели заявитель и его адвокат направили несколько писем в органы опеки и попечительства, районному прокурору, органы здравоохранения и в другие органы с требованиями о немедленной выписке из психиатрической больницы.
29. 14 декабря 2005 года районный прокурор сообщил адвокату, что заявитель был помещен в больницу по заявлению своего опекуна и все вопросы, связанные с возможной выпиской заявителя из больницы, должны решаться опекуном.
30. 16 января 2006 года орган опеки и попечительства сообщил адвокату, что действия опекуна были законными. По утверждению органа опеки и попечительства, 12 января 2006 года заявитель был осмотрен стоматологом. Как следует из этого письма, представители органа опеки и попечительства не встречались с заявителем и основывались только на информации, полученной от больницы и от опекуна - матери заявителя.
Е. Обращение адвоката заявителя в порядке правила 39 Регламента Суда
31. Письмом от 10 декабря 2005 года адвокат просил Европейский Суд указать государству-ответчику на необходимость принятия обеспечительных мер в порядке правила 39 Регламента Суда. В частности, он просил Суд обязать российские власти предоставить ему доступ к заявителю в целях оказания ему помощи в разбирательстве и подготовке жалобы в Европейский Суд.
32. 15 декабря 2005 года Председатель Палаты Европейского Суда решил не принимать никакого решения согласно правилу 39 Регламента Суда до получения дополнительной информации. Сторонам было предложено представить дополнительную информацию и замечания по существу дела.
33. Основываясь на информации, полученной от сторон, 6 марта 2006 года Председатель Палаты решил указать государству-ответчику - в соответствии с правилом 39 Регламента Суда - на необходимость принятия обеспечительных мер, которые желательны в интересах надлежащего проведения разбирательства в Суде. Этими мерами являлись следующие: государству-ответчику было предложено организовать, надлежащим образом, встречу заявителя со своим адвокатом. Эта встреча могла бы состояться в присутствии персонала больницы, в которой содержался заявитель, но вне пределов слышимости для персонала. Адвокату следовало предоставить необходимое время и возможности для консультаций с заявителем и оказания ему помощи в подготовке жалобы в Европейский Суд. Государству-ответчику также было предложено не препятствовать адвокату регулярно встречаться со своим клиентом в будущем. Адвокат, в свою очередь, был обязан сотрудничать и подчиняться разумным требованиям правил лечебного учреждения.
34. Однако адвокату заявителя не был предоставлен доступ к заявителю. Главный врач Городской психиатрической больницы N 6 сообщил адвокату, что он не считает решение Европейского Суда об обеспечительных мерах обязательным. Кроме того, мать заявителя возражает против встречи заявителя и адвоката.
35. Адвокат заявителя обжаловал этот отказ в Смольнинский районный суд г.Санкт-Петербурга, ссылаясь на обеспечительные меры, указанные Европейским Судом по правам человека. 28 марта 2006 года Смольнинский районный суд удовлетворил его требование, признав запрет на встречи заявителя со своим адвокатом незаконным.
36. 30 марта 2006 года бывший Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, г-н П.Лаптев, направил письмо председателю Василеостровского районного суда г.Санкт-Петербурга, сообщив об обеспечительных мерах, примененных Судом в настоящем деле.
37. 6 апреля 2006 года Василеостровский районный суд рассмотрел, по ходатайству заявителя, требование Европейского Суда, принятое согласно правилу 39 Регламента, и решил, что адвокату должно быть разрешено встретиться с заявителем.
38. Больница и мать заявителя обжаловали это решение. 26 апреля 2006 года Санкт-Петербургский городской суд рассмотрел их жалобу и отменил решение суда первой инстанции от 6 апреля 2006 года Городской суд указал, в частности, что рассмотрение обращения, поданного Уполномоченным Российской Федерации, не подведомственно районному суду. Городской суд далее отметил, что опекун заявителя - его мать - не обращалась в суд с какими-либо заявлениями по этому поводу. Наконец, городской суд отметил следующее:
" Жалоба заявителя [в Европейский Суд] подана против Российской Федерации . Требование Европейского Суда адресовано властям Российской Федерации. Российская Федерация как специальный субъект международных отношений пользуется иммунитетом от иностранной юрисдикции, она не связана принудительными мерами, налагаемыми иностранными судами, и не может быть подвергнута таким мерам без ее согласия. [Российские] суды не вправе принимать от имени Российской Федерации обязательство подчиниться обеспечительным мерам . Этот вопрос может быть разрешен только органами исполнительной власти путем вынесения административного решения".
39. 16 мая 2006 года Санкт-Петербургский городской суд рассмотрел жалобу на судебное решение от 28 марта 2006 года, поданную главным врачом Городской психиатрической больницы N 6. Санкт-Петербургский городской суд счел, что "согласно правилу 34 Регламента Суда полномочия адвоката [представляющего заявителя в Европейском Суде] должны быть оформлены в соответствии с законодательством своей страны". Санкт-Петербургский городской суд далее указал, что по российскому праву адвокат не может действовать от имени заявителя при отсутствии соглашения между ними. Однако никакого подобного соглашения между Бартеневым (адвокатом) и матерью заявителя - лицом, которое обладало правом действовать от имени заявителя во всех правоотношениях, - заключено не было. В итоге Санкт-Петербургский городской суд решил, что адвокат не вправе действовать от имени заявителя, и его жалоба должна быть оставлена без удовлетворения. Решение Смольнинского районного суда от 28 марта 2006 года было, таким образом, отменено.
Инициаторами данного обсуждения выступили Независимая психиатрическая ассоциация России и Психиатрический правозащитный центр (MDAC, Будапешт), которые таким образом стремятся стимулировать общественное обсуждение существующего законодательства по недееспособности и путей его реформирования.
Институт недееспособности и опеки предназначен для охраны прав и имущества наиболее беспомощных людей – малолетних, лиц с умственным снижением, тяжелых психически больных-хроников, однако он часто превращается в свою противоположность, – в лишение всех прав, в недопустимое вмешательство в личную жизнь. Законодательство в отношении самой уязвимой категории людей находится в полном небрежении, прописано неполно и уязвимо. Эта, пожалуй, самая больная проблема буквально вытесняется из сознания не только законодателями и судьями, но даже психиатрами и правозащитниками.
Открывая обсуждение, Уполномоченный по правам человека В.П.Лукин подчеркнул значимость проблемы, отметив при этом дефицит общественного интереса к положению недееспособных граждан. Владимир Лукин отметил несовершенство законодательства в сфере опеки и отсутствие эффективного контроля за соблюдением прав недееспособных граждан, в частности отсутствие Службы защиты прав пациентов психиатрических стационаров. Особую озабоченность вызывают участившиеся злоупотребления существующей системой недееспособности в целях присвоения имущества.
Участники круглого стола обсудили недостатки действующей системы недееспособности и опеки, в частности, слабые процессуальные гарантии при лишении гражданина дееспособности; недостаточность регламентации обязанностей опекуна и органов опеки, влекущую возможность злоупотреблений, а также отсутствие правового регулирования восстановления дееспособности. Одним из ключевых недостатков законодательства было признано отсутствие альтернатив полной недееспособности, что ведет к невозможности ограничить дееспособность человека лишь в той степени, в которой это действительно необходимо.
Специалисты и правозащитники, сталкивающиеся с проблемой недееспособности на практике, также подчеркнули, что существующая система во многих случаях не служит интересам защиты людей с нарушениями психического здоровья.
Участники пришли к выводу о необходимости серьезного реформирования института недееспособности и наметили основные направления такой реформы. Учитывая сложность данной проблемы, представители общественных организаций подчеркнули важность активного вовлечения гражданского общества в обсуждение соответствующих законодательных инициатив.
28 мая 2009 г. 14.00 – 17.00,
Офис Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА И ИНСТИТУТ НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ В РОСИИ:
СООТВЕТСТВИЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫМ СТАНДАРТАМ
1. Недееспособность как радикальное вмешательство в права человека
Признание человека недееспособным обычно рассматривается как мера, служащая интересам самого гражданина. Тот факт, что она предусматривает беспрецедентные ограничения человека в правах, включая его основные права, до конца не осознается ни законодателями, ни судьями, ни учеными-правоведами, ни психиатрами, ни даже правозащитниками. Однако в законодательстве не существует мер, сопоставимых по степени и широте ограничения в правах. И это притом, что недееспособность – это не наказание, а мера защиты!
Каковы, на Ваш взгляд, реальные проблемы, связанные с применением института недееспособности на практике?
2. Соответствие действующего законодательства по недееспособности международным обязательствам России в сфере прав человека и Конституции РФ
Недостатки существующей системы недееспособности и опеки можно разделить на четыре группы: (1) слабые процессуальные гарантии при лишении гражданина дееспособности; (2) недостаточность регламентации обязанностей опекуна и органов опеки, влекущая возможность злоупотреблений; (3) недифференцированный объем ограничения дееспособности: невозможность частичного соразмерного ограничения; (4) отсутствие правового регулирования восстановления дееспособности и ущербность правоприменительной практики.
Просим Вас дать свою оценку института недееспособности и опеки с точки зрения уважения прав человека, гарантированных принципами международного права и Конституцией РФ.
29 мая, 11.00 – 15.00
Научно-исследовательский институт психиатрии Росздрава
ИНСТИТУТ НЕДЕЕСПОСОБНОСТИ В РОССИИ:
НЕОБХОДИМОСТЬ РЕФОРМИРОВАНИЯ
1. Соответствие действующего законодательства о недееспособности (полная недееспособность) реальным нуждам людей с ограниченной способностью к принятию решений
Признание гражданина недееспособным теоретически считается мерой защиты его прав и интересов. Однако, на практике, это зачастую является, прежде всего, ограничением человека в правах и по сути делает его бесправным и беззащитным. Действующее законодательство основано на упрощенном понимании самого феномена дееспособности, на черно-белом видении: либо человек полностью понимает значение своих действий и может руководить ими, либо полностью не понимает и не может. Однако, реальное влияние психического расстройства на способность человека принимать самостоятельные решения сложнее и многообразнее. Как правило, даже при тяжелых расстройствах, человек полностью не утрачивает способность к принятию осознанных решений. Нет оснований лишать его юридической дееспособности в тех сферах, в которых его реальная способность к самостоятельным действиям и решениям сохранена. В результате несовершенства законодательства родственники людей, страдающих тяжелыми психическими расстройствами, психиатры, органы социальной защиты, суды стоят перед непростым выбором: не предоставить человеку, нуждающемуся в определенной поддержке, никакой защиты либо предоставить такую защиту, которая ограничит его во всех правах, в том числе тех, которые он может осуществлять самостоятельно. С точки зрения прав такого гражданина, обе альтернативы неприемлемы.
Оцените, пожалуйста, насколько существующая система соответствует реальным потребностям людей, интересы которых она формально защищает.
2. Предлагаемые решения: как реформировать институт недееспособности в свете обозначенных проблем?
Что Вы думаете по этому поводу? В каком направлении должно развиваться реформирование института недееспособности? Что еще можно было бы предложить в качестве первоочередных мер по улучшению положения?
3. Критерии признания гражданина недееспособным: опыт европейских стран и российская экспертная практика.
Наши зарубежные коллеги поделятся опытом реформирования системы недееспособности в ряде европейских стран, имевших сходную с Россией систему психиатрической помощи. Представители российских экспертных учреждений расскажут об особенностях проведения экспертизы по делам о недееспособности в России.
Сравните, пожалуйста, эти подходы. Что с Вашей точки зрения следует изменить при установлении недееспособности в России?
4. Правовые последствия принятия Постановления Конституционного Суда от 27 февраля 2009 г. № 4-П.
Конституционный Суд РФ признал неконституционными ряд норм ГПК РФ и Закона о психиатрической помощи, регулирующих признание граждан недееспособными и помещение их в психиатрические стационары, указав на недопустимость заочного признания граждан недееспособными и необходимость судебной процедуры при стационировании недееспособных граждан в психиатрические стационары. В настоящее время предстоит работа по осмыслению этого Постановления Конституционного Суда и приведения законодательства, регулирующего права граждан, признанных недееспособными, в соответствие с Конституцией РФ.
Приглашаем Вас принять участие в обсуждении сложившейся ситуации и высказать свое мнение по следующим вопросам:
Как можно устранить порочную практику вынесения судебных решений о недееспособности только на основе заключения судебно-психиатрической экспертизы? Какие еще источники доказательств здесь следует учитывать? Как обеспечить обязательное присутствие гражданина в суде? Как повысить роль специалиста, выступающего в суде с оценкой имеющегося заключения эксперта? Как обеспечить гражданину право на проведение альтернативной экспертизы? Что могут профессиональные общественные организации, защищающие права людей с психическими расстройствами?
Как должно быть оформлено стационирование граждан, признанных недееспособными, в психиатрические стационары? Первые судебные решения показывают, что суды рассматривают такое помещение как недобровольную госпитализацию, между тем, критерии недобровольной госпитализации могут отсутствовать, но и опекун, и сам гражданин выражают желание пройти стационарный курс лечения. Как быть в таких случаях?
Пресс-релиз Секретариата Суда
Европейский суд по правам человека вынес решение по делу Штукатуров против России (заявление № 44009/05).
Суд решил единогласно, что было:
- нарушение статьи 6 § 1 (право на справедливый суд) Европейской Конвенции по правам человека в отношении разбирательства о лишении заявителя дееспособности;
- нарушение статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни) Конвенции ввиду полного лишения заявителя дееспособности;
- нарушение статьи 5 § 1 (право на свободу и личную неприкосновенность) в отношении заключения заявителя в психиатрической больнице;
- нарушение статьи 5 § 4 в отношении невозможности для заявители освободиться из больницы; и
- неисполнение Правительством России обязательства в соответствии со статьей 34 (право на индивидуальную жалобу), так как оно препятствовало заявителю в доступе к Суду.
1. Основные факты
Заявитель, Павел Владимирович Штукатуров, гражданин России, 1982 г. р., живет в Санкт-Петербурге. Он страдал психическим заболеванием и в 2003 году был признан недееспособным.
Дело касается утверждений заявителя, в частности, о том, что он был лишен дееспособности без его ведома и определен в психиатрическую больницу своей матерью для того, чтобы она могла распоряжаться собственностью, которую он унаследовал от бабушки.
3 августа 2004 года мать заявителя попросила Василеостровский районный суд лишить своего сына дееспособности. Она утверждала, что он не мог вести самостоятельный образ жизни и ему необходим попечитель. Заявитель не был официально уведомлен об этих процедурах.
28 декабря 2004 года состоялось слушание в районном суде. Заявитель, которого не уведомили, не присутствовал. Дело рассматривалось в присутствии районного прокурора и представителя психиатрической больницы, куда в июле 2004 года был помещен заявитель. После 10-минутного обсуждения районный суд признал заявителя недееспособным в соответствии со статьей 29 Гражданского кодекса. Статья 29 предусматривает такие меры в случае, если лицо не понимает значения своих действий и не может руководить ими. Решение основывалось на заключении психиатров от 12 ноября 2004 года, в котором, со ссылкой на агрессивное поведение заявителя, отрицательное отношение и анти-социальный образ жизни, утверждалось, что он страдает шизофренией и не понимает значения своих действий и не может руководить ими. Его мать была назначена опекуном и в этом качестве была уполномочена принимать решения от его имени по всем вопросам.
Впоследствии заявитель, найдя копию решения от декабря 2004 года в доме матери, связался с адвокатом Центра по защите душевно больных. 2 ноября 2005 года Центр рассмотрел его дело и подал апелляцию. Адвокат считал, что заявитель полностью понимал сложные правовые вопросы и давал адекватные инструкции.
4 ноября 2005 года мать заявителя поместила заявителя в психиатрическую больницу. Адвокат просил свидания с заявителем, в котором ему было отказано. Однако заявитель сумел выдать доверенность на адвоката, которая уполномочивала его подать жалобу в Европейский суд. С декабря 2005 года заявитель не имел контактов с внешним миром. Он также жаловался на то, что его принудительно лечили сильнодействующими медицинскими препаратами.
Многократно в период с декабря 2005 по январь 2006 года заявитель просил органы опеки и попечительства и министерство здравоохранения, районного прокурора и руководителя психиатрической больницы об освобождении из больницы, однако безуспешно. Его адвокат также подавал подобные безуспешные ходатайства.
В то же время, адвокат заявителя подал апелляцию на декабрьское решение 2004 года. Апелляция была отклонена без рассмотрения на основании того, что заявитель был недееспособен и мог подавать жалобу только посредством своего опекуна, его матери, которая была против его освобождения и пересмотра решения от декабря 2004 года.
6 марта 2006 года Европейский суд применил предварительные меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, в которых требовал от российских властей, чтобы заявителю и его адвокату были предоставлены необходимое время и возможности для встречи и подготовки позиции в Суде. Однако власти не выполнили требований, так как Российское законодательство не рассматривает предварительные меры как обязательные. Они также отмечали, что заявитель не мог действовать без согласия своей матери и поэтому его адвокат не может считаться его законным представителем.
В конце концов, заявитель был освобожден из больницы 16 мая 2006 года, однако его мать снова поместила его в больницу в 2007 году.
Будучи недееспособным, заявитель не мог работать, жениться, вступать в ассоциации, путешествовать, приобретать или отчуждать собственность.
2. Процедуры и состав Суда
Christos Rozakis (Greek), Президент, Nina Vajić (Croatian), Anatoly Kovler (Russian), Khanlar Hajiyev (Azerbaijani), Dean Spielmann (Luxemburger), Giorgio Malinverni (Swiss), George Nicolaou (Cypriot), судьи, а также Søren Nielsen, секретарь секции.
3. Краткое содержание решения
Заявитель жаловался на то, что он был лишен дееспособности без его ведома. Он также жаловался на то, что он был незаконно помещен в психиатрическую больницу, находясь в которой он не имел права на пересмотр его статуса или получить свидание с адвокатом, и на то, что он принудительно получал лечение. Он ссылался на статьи 3, 5, 6 § 1, 8, 13, 14, 34.
Решение СудаСтатья 6 § 1
Суд напомнил, что в делах, касающихся принудительной госпитализации, лицо, имеющее психическое расстройство, должен быть заслушан лично либо по средствам специальной формы представительства. Однако, заявителю, который, несмотря на его заболевание, был относительно самостоятельным лицом, не была предоставлена возможность принять участие в процессе, который касался его дееспособности.
Учитывая значение этого процесса для личной автономии заявителя и, собственно говоря, его свободы, его участие должно было быть обязательным, не только для того, чтобы предоставить ему возможность представить свои доводы, но и чтобы у судьи сформировалось мнение о его дееспособности. Таким образом, Суд пришел к выводу о том, что решение от 28 декабря 2004 года, основанное исключительно на документальных доказательствах, было необоснованным и нарушило принцип состязательности, предусмотренный статьей 6 § 1.
По мнению Суда, присутствие представителя больницы и районного прокурора, который оставался пассивным на протяжении всех десяти минут слушаний, не обеспечило действительную состязательность процедуры.
Кроме того, заявитель не мог обжаловать решение декабря 2004 года, так как его апелляция была отклонена без рассмотрения.
Таким образом, Суд пришел к выводу, что рассмотрение в Василеостровском районном суде в отношении дела заявителя не было справедливыми и нарушило статью 6 § 1.
Суд отметил, что вмешательство в частную жизнь заявителя было очень серьезным: это привело к тому, что он на неопределенный срок стал полностью зависимым от опекуна почти во всех сферах жизни. Такое вмешательство не могло быть оспорено никем, кроме опекуна, который пресекал все попытки прекратить эти меры.
Суд напомнил, что он уже признал процесс по лишению заявителя дееспособности процессуально порочным. Действительно, он был потрясен тем фактом, что дело заявителя было решено лишь на одном заседании, которое длилось лишь 10 минут.
Аргументация районного суда также была неадекватной, так как он ссылался исключительно на материалы медицинского заключения от 12 ноября 2004 года, которая не отражала в достаточной мере анализ недееспособности заявителя. Это заключение не касался последствий болезни заявителя для его социальной жизни, здоровья и имущественных интересов или того, как именно он не мог понимать и контролировать свои действия.
Таким образом, Суд сделал вывод о том, что в нарушение статьи 8 вмешательство в частную жизнь заявителя было непропорциональным законной цели защиты интересов и здоровья других, которую преследовало российское Правительство.
Принимая во внимание то, что суды определили психическое состояние заявителя за 10 месяцев до его поступления в больницу, Суд пришел к выводу, что отсутствие у заявителя возможности инициировать пересмотр заключения составляет нарушение статьи 5 § 4.
Суд был поражен отказом властей применить предварительные меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Хотя вскоре заявитель был освобожден, получил свидание с адвокатом и продолжил процедуры перед Европейским судом, это не было никаким образом связано с применением Россией предварительных мер.
Суд пришел к выводу, что препятствуя в свидании и коммуникации адвоката с заявителем, а также не применив предварительные меры, Российская Федерация препятствовала заявителю в подаче жалобы в Европейский суд и, таким образом, нарушила обязательства, предусмотренные статьей 34 (не нарушать право на подачу индивидуальной жалобы).
Суд отметил, что заявитель не представил доказательств для подтверждения того, что он подвергался лечению сильными медицинскими препаратами с неблагоприятным побочным эффектом. Он не жаловался на то, что состояние его здоровья ухудшилось в результате такого лечения. Таким образом, Суд пришел к выводу о том, что его жалобы по статье 3 были необоснованными, и в этой части жалобу отклонил.
Суд единогласно пришел к заключению о том, что нет необходимости рассматривать жалобы заявителя по статьям 13 и 14.
Дело Штукатурова – в КС обратились граждане, в отношении которых решение суда о признании этих граждан недееспособными уже вступило в силу. Могут ли недееспособные сами обращаться в КС (процессуальная конституционная дееспособность)? ФКС о КС молчит.
В силу статей 46 (части 1 и 2) и 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьями 52, 53, 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" гражданин вправе обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с жалобой на нарушение своих конституционных прав законоположениями, на основании которых судом общей юрисдикции было вынесено решение о признании его недееспособным и тем самым, по сути, об ограничении права, гарантированного статьей 60 Конституции Российской Федерации.
Иное означало бы невозможность проверить, были ли в результате применения предусмотренной законом процедуры признания лица недееспособным нарушены его конституционные права, что, в свою очередь, не соответствовало бы установленным статьями 19 (часть 1), 46, 55 (часть 3), 60, 118 (часть 2) и 125 (часть 4) Конституции Российской Федерации гарантиям защиты конституционных прав и свобод посредством конституционного судопроизводства.
Это то, что касается относительно КС. А СОЮ? Можно было бы обжаловать решение суда о признании лица недееспособным. Но жаловаться может только дееспособное лицо. А решение суда уже вступило в силу (жалоба надзорная). Лицо уже недееспособное. А процессуальная недееспособность идет из материальной дееспособности. И вот, КС споткнулся об это. КС сказал, что всё это не соответствует Конституции.
И возникает вопрос: связана ли процессуальная дееспособность с материальной дееспособностью.
Они суть разные плоскости. Процессуальная дееспособность опирается на материальную дееспособность, однако, в конечном счете, КС сказал, что лицо должно сохранять процессуальную дееспособность и тогда, когда оно материально дееспособным уже не является. В противном случае, подать надзорную жалобу лицо не может, не может подать заявление о восстановлении кассационного срока.
Дальше, законодатель внес ряд изменений в ГПК, которые сводятся к тому, что недееспособные материально сохраняют процессуальную дееспособность только по этой категории дел (только по делам о признании недееспособным). Ч.3 ст.284 ГПК об этом говорит.
Таким образом, процессуальная дееспособность оторвана от материальной дееспособности, но только по одной категории дел. Поставим вопрос: а правильно ли?
Дело вот в чем. Что значит признать гражданина недееспособным по гражданскому кодексу? Является ли его лишение дееспособности по ГК лишением его способности лично участвовать в имущественных отношениях? Конечно, ибо предмет ГК – это имущественные отношения. Следовательно, быть недееспособным значит быть недееспособным в гражданских имущественных отношений. А причем здесь другие отрасли права? Да, для того, чтобы участвовать в гражданских имущественных отношениях, нужно иметь адекватную волю. Но разве жизнь исчерпывается гражданскими имущественными отношениями? Утрачивает ли лицо семейный статус? А родительский статус? Может ли такое лицо обжаловать действия своего опекуна?
Есть закон о защите прав граждан, которые сидят в психушке. Он говорит, что лицо имеет абсолютное право на свидание со священником и с адвокатом. И вот, такой гражданин хочет встретиться со священником, ему отказывают. Имеет ли он право обжаловать такой отказ? Да, можно. А как он реализует это право? Исходя из ч.3 ст.284, он реализует это право через своего опекуна. Законодатель воспринял ПКС по Штукатурову слишком локально.
Что мы скажем о личном неимущественном статусе гражданина? Утрачивается ли он с утратой недееспособности? Нет, он сохраняется.
А если сохраняется, должны быть возможности защиты. И опекун – тот, кто защищает тебя в имущественных отношениях. А если опекуну наплевать на то, что тебе отказали в священнике? И мы уже не говорим о том, как защититься от самого опекуна.
И парадокс в том, что недееспособный материально человек недееспособен и процессуально. Причем материальная недееспособность касается только имущественных отношений, а в процессе ты недееспособен во всех отношениях, кроме жалобы на признание недееспособности. То есть процессуальная недееспособность расширяется.
С другой стороны зайдем. А нужно ли нам, чтобы все психи ходили в суд? Процессуальная дееспособность отрывается от материальной. И это правильно, только этот отрыв нужно довести до логического конца. Потому что сейчас лицо абсолютно зависимо от своего опекуна, при том, что опекун защищает тебя только в имущественных отношениях.
КС отметил: право на судебную защиту не зависит от возможности участвовать в гражданском обороте. Но вот ГПК не полностью этот тезис воспринял.
Обусловленность процессуальной дееспособности материальной дееспособностью вызывает большие вопросы в части судебной защиты личных неимущественных отношений.
То, что сегодня воплощено в ч.3 ст.284 – это первый звоночек в отделении процессуальной дееспособности от материальной.
Последствия – п.3 ч.1 ст.135: исковое возвращает исковое заявление, если оно подано недееспособным лицом. А какое исковое заявление? А любое. Но тренд обозначился: оторвать процессуальную дееспособность от материальной дееспособности.
Читайте также: