Политическая элита казахстана кратко

Обновлено: 04.07.2024

Данияр Ашимбаев, главный редактор Казахстанской биографической энциклопедии, специально для Vласти

Понятно (вроде бы), что Z предшествовал определенный ход событий, была логика процесса, были причины и следствия, но – боже мой! – кого сейчас интересует контекст? Мы национальную историю-то выдрали не просто из мировой истории, но даже из региональной, и гордо водрузили ее сверху всего.

От ханства к ханству

Вообще, если посмотреть на логику процесса, то можно сделать своеобразные выводы. Великие кочевые цивилизации (гунны, монголы) зарождались между Алтаем и Китаем, вызревали, накапливали пассионарность, по терминологии Льва Гумилева, потом воевали с Китаем, а затем шли воевать на запад. Атилла дошел до Рима, монголы – до Адриатики. Кто оставался в казахстанских степях с точки зрения государственного строительства? Администрация, фискальные службы, комендатуры, таможня – и так веками, накапливая в наших будущих границах генофонд с развитой иерархией, навыками менеджмента и эпистолярно-публицистическими способностями, связанными с делопроизводством и апелляциями на деятельность соседей и вышестоящего руководства. Немудрено, что склонность к руководящей работе оказалась одной из базовых черт будущего менталитета. Ожидалось только создание кем-нибудь устойчивого государства, экономической и социальной инфраструктуры, особенно после распада Казахского ханства под внешними ударами и внутренними противоречиями.

Надо отметить, что казахские правящие династии фиксировались до возникновения Казахского ханства (XV–XIX вв.) и даже вне его. Дулаты в Хазарии (VII–IX вв.), джалаириды в Иране (XIV–XV вв.), катаганская династия Бадахшана и Куляба (XVII–XVIII вв.), мангытская династия Бухары (XVIII–XX вв.), коныратская династия Хивы (XVIII-XX вв.) и т.д.

Внешние риски? Будущий Казахстан оказался страной, достаточно фартовой. Арабы и китайцы в Таласской битве остановили взаимную экспансию в Центральную Азию (VIII в.). Шейбаниды разбили Тимуридов (XVI в.). Российская империя покончила с приволжскими и сибирскими ханствами (XVI–XVII вв.), а затем и со среднеазиатскими (XIX в.). Маньчжуро-китайцы разгромили и уничтожили джунгар (XVIII в.). Тут сложно удержаться от замечания, что Ногайская орда (кипчаки; будущие младшежузовские племена), Государство кочевых-узбеков/Шейбанидов (коныраты, кипчаки, найманы, алимы) и Джунгарское ханство (ойраты) были врагами молодого Казахского ханства, хотя генетически были более чем близки.

Следующий период истории воспринимается сегодня достаточно неоднозначно. Даже, пожалуй, не то, чтобы воспринимается, а подается. Вхождение в состав Российской Империи (местами добровольное, местами – принудительное) предопределили будущий расцвет Казахстана в составе Советского Союза – экономический, гуманитарный, социальный, научный. Пребывание в составе империи (наднациональная идеология, технологическое развитие и сильное государство с репрессивным и пропагандистским аппаратом) позволили максимально развить как природные ресурсы страны, так и социальный потенциал населения.

Кривое зеркало и реальность

Достаточно нелепо смотрится тезис о том, что центр не давал развиваться национальным кадрам. Здесь просто можно привести ряд примеров: С. Утебаев, Д. Досмухамбетов, Б. Сагингалиев (Эмбанефть), Д. Омаров (Турксиб), А. Куленов (УКСЦК), С. Такежанов (Казсвинец), Н. Жаксыбаев (Зыряновский свинцовый комбинат), М. Битимбаев (Иртышский полиметаллический комбинат), Н. Бекбосинов (Мангышлакнефть), М. Байбеков (УКТМК), Р. Утесинов, М. Батырбаев (Узеньнефть), И. Едильбаев (Текелийский свинцово-цинковый комбинат), М. Акбиев (Карметкомбинат). Из инженерных кадров казахстанской промышленности выросли будущие руководители республики Д. Кунаев и Н. Назарбаев.

Под серпом и молотом

После репрессий конца 30-х годов к власти пришла уже новая генерация, которую можно охарактеризовать как технократическую (дипломированные инженеры и агрономы), которая под руководством ставленника центра Н. Скворцова и кадрового офицера НКВД (об этом почему-то тоже стараются забыть) Ж. Шаяхметова обеспечила дальнейшую жесткую модернизацию экономики и социальной сферы, пришедшийся во многом на тяжелый военный период.

В итоге руководство республики, не справившееся с идеологическими разборками и исчерпавшее свой потенциал, было сменено, и следующий период будет связан с освоением Целины, активным развитием промышленного потенциала и весьма своеобразными хрущевскими административными реформами. Постоянные реорганизации (можно назвать, в частности, создание совнархозов и разделение партийных органов на промышленные и сельские), частые перемещения в руководстве привели к неразберихе в управлении, при том, что экономика упорно продолжала расти. Вместе с тем, характерное для сталинского периода исполнение плана любой ценой сменилось подгонкой плана под фактически исполненный объем работы (а в будущем – и награждением всех подряд независимо от результатов работы). Управленческая элита республики претерпела и серьезные структурные изменения, в частности, связанные с выходом на сцену ветеранов войны и приездом большого числа кадров из центра, многие из которых, надо отметить, успешно инкорпорировались в республиканские кадры.

Можно отметить, что при Ленине (1919–1924 гг.) в республике сменилось 7 партийных руководителей и 3 премьера. При Сталине (1925–1953 гг.) – соответственно, 7 и 4, при Хрущеве (1953–1964) – 7 и 6, то при Брежневе (1964–1982) – один первый секретарь ЦК и 2 председателя Совмина.

Несмотря на то, что при Кунаеве был введен региональный паритет и велась перманентная борьба с местничеством (путем ротации кадров из одних регионов в другие), тем не менее, произошло снижение уровня мобильности и эффективности элиты, что отразилось и на снижении темпов экономического развития. Сроки пребывания в должности и средний возраст руководящих работников стали расти, как и количество награждений по поводу и без оного. Поводом, кстати, было намного больше, ибо Советский Союз в целом и Советский Казахстан в частности оказались в тот период в апогее своего расцвета.

Элита вросла во власть, обросла свитой и благами и не была готова к переменам. Период 1985–1991 годов оказался шоком для страны, и страна его не вынесла. В кадровом отношении был произведен (объективно и субъективно) полный слом прежней управленческой элиты, а затем и институтов управления. Можно, конечно, сказать про развитие демократических принципов, свобод и социальных лифтов, но бессистемность и бесцельность процесса сыграли дурную шутку и с тем, кто перестройку затеял, и с теми, кто в нее поверил…

Четверть века и потом

Период независимости оказался тяжелым испытанием для Казахстана. Помимо необходимости выстраивать новую систему управления (партийная распалась, а советская – без партийного руководства оказалась нерабочей) в новых экономических условиях (для которых просто не было кадров) нужно было еще и обеспечить руководство теми сферами, которые традиционно были в компетенции союзного руководства (оборона и ВПК, ядерная промышленность, тяжелая индустрия, нефть и газ и т.д.), при этом в условиях оттока значительной части соответствующих кадров в Россию и роста политического влияния со стороны национальной творческой интеллигенции (вместо прежней инженерно-технической).

Государство сделало единственно возможную ставку – на просвещенный авторитаризм, консервацию политических и социальных ценностей и факторов и ускоренное развитие рыночных институтов как в частной сфере, так и в квазигосударственной.

Другая проблема уже методическая: чтобы подвести черту под очередным этапом и переставь его считать переходным, необходимо пройти испытание, которое Казахстан, да, пожалуй, еще и Узбекистан, единственными из республик бывшего СССР еще не проходили. Безусловно, определенные сценарии существуют и постоянно рассматриваются, причем не только в Казахстане, и хотелось бы все-таки говорить об эпохе будущего (когда-нибудь) второго президента, а не о, допустим, внешнем управленце. Как бы то ни было, элита была и есть живее и живучее государства и сложно ожидать от нее иного и в будущем.

Фото с сайта el.kz

Материал опубликован во втором номере журнала Vласть. Любая перепечатка возможна только с письменного согласия редакции.

Клановая стратификация казахского общества как фактор формирования политической элиты

Вопрос о социальной и политической стратификации Казахстана выступал предметом научного интереса как в дореволюционное, так и в советское и современной время. При этом проводя характеристику наиболее ранних этапов становления и развития казахской политической элиты, следует отметить, что одной из ключевых особенностей в рассматриваемой сфере выступает клановая организация общества, которая порождена у казахов особенностями передачи информации и собственности в условиях кочевания.

Актуальность характеристики жузов, как основы казахской стратификации заключается в том, что соответствующие категории во многом предопределили социальный состав советской и постсоветской казахской политической элиты. В этой связи, необходимо подробнее остановиться на характеристике содержания соответствующих социальных единиц:

Старший жуз, традиционно распространялся на территорию Юго-Восточного Казахстана, и включал в себя жалаиров, ошактов, и другие группы. Всего, как отмечается в специальной литературе, в Старшем жузе было 11 социальных групп;
Средний жуз, представители которого занимали территории Центрального, Северного, Восточного Казахстана, а также частично пространства Южного Казахстана и Средней Азии. Общая численность представителей данной группы на рубеже XIX-XX вв. составляла около 1,5 млн. человек, включая казахов Китая и Монголии;
Младший жуз, казахи-представители которого традиционно занимали территорию Западного Казахстана до восточной оконечности Каспийского моря. Их общая численность в конце XIX-начале XX вв., достигала величины в около 1,1 млн. человек.

Готовые работы на аналогичную тему

При этом необходимо обратить внимание на то, что выше каждого из приведенного сословий находились привилегированные социальные группы, так называемые: торе (потомки Чингисхана) и кожа (потомки святых).

Казахская политическая элита в досоветский период и в советское время

Рассмотренная выше клановая принадлежность сохраняла чрезвычайно важное значение в статусных отношениях индивидов и социальных групп в досоветский период, а также в первые годы советской власти. Несмотря на то, что впоследствии тоталитарная организация советской государственности стремилась преодолеть соответствующую особенность, клановость продолжала играть большую роль в политическом устройстве казахского общества.

При этом следует отметить, что бесспорными интеллектуальными и политически лидерами казахского народа в дореволюционный период выступали стоявшие над обозначенной стратификацией сословия торе и кожа, при большом влиянии выходцев из Среднего жуза ввиду большей урбанизации соответствующих обществ.

В советское время к числу политической элиты относились выдающиеся казахские писатели, деятели культуры и искусства, науки, и т.д., преимущественно представлявшие средний жуз.

Подобное преобладание продолжалось вплоть до начала 60-х гг., несмотря на неоднократные попытки ее преодоления.

Так, например, в специальной литературе отмечается, что во времена сталинских репрессий в наибольшей степени в казахской политической элите пострадали именно представители среднего жуза – интеллигенты, партийные работники, и т.д., в рамках, так называемых, классовых гонений.

Во многом изменение анализируемой ситуации произошло с приходом к власти Л.И. Брежнева, и последующего за этим смены политического руководства Казахской ССР. В частности, было положено начало активному продвижению людей из Старшего жуза на ключевые должности партийной номенклатуры.

В то же время, необходимо обратить внимание на то, что представители младшего жуза, права которого традиционно ущемлялись представителями более старших сословий, также стремились к вовлечению в число советской политической элиты, путем закрепления за собой номенклатурных ниш, незанятых представителями более сильных жузов.

Политическая элита Казахстана в постсоветский период

Характер и содержание казахской политической элиты претерпели значительные изменения в результате становления суверенного Казахстана после распада Советского Союза. В частности, происходило постепенно формирование новой политической элиты, пришедшей на смену старой партийно-хозяйственной номенклатуре.

При этом необходимо обратить внимание на то, что ключевой чертой организации политической элиты современного Казахстана выступает то, что вся полнота государственной власти сосредоточена лично в руках президента страны. Результатом этого выступает фактическое формирование системы политической элиты, при которой в руках единоличного политического лидера сосредотачиваются механизмы бесконтрольного распределения ресурсов и бюрократических постов, а судьбу чиновника решает лично президент страны.

Результатом подобной ситуации в современном Казахстане выступает то, что президенту страны удается устранять при любом удобном случае всех нежелательных противников (а нередко – и сторонников его политики, с которыми возникают те или иные разногласия), а также добиваться высокого уровня консолидации и мобилизации класса бюрократов, обязанных своим продвижением по службе и возможностью получения доступа к определенным ресурсам лично президенту страны.

В последние годы разве что ленивый не критиковал принципы проводимой в Казахстане кадровой политики в частности, и механизм формирования и функционирования правящей элиты в целом. Такой подход понятен и вполне объясним: власть в стране, в недрах которой находится практически вся таблица Менделеева (особенно, углеводороды), а сама она граничит с Россией, Китаем и Средней Азией, является предметом зависти и вожделения со стороны многих.

Наверное, пересказывать содержание многочисленных нападок, написанных как правило людьми, либо этой властью отторгнутых, либо - невостребованных (не считая десятков заказных публикаций у сторонних "политологов"), просто бессмысленно. "Все плохо, все неправильно и вообще в Казахстане - средневековье". Полемика имела бы смысл только в том случае, если противная сторона что-то представляла из себя в интеллектуальном плане. Но увы…

Взять к примеру модель "западного либерального демократического общества", многократно навязываемую Казахстану в качестве примера для подражания, причем 100%-ного, и рассмотреть ее с той точки зрения, с которой доморощенные "демократы" описывают Казахстан. Президент одной из этих стран, являющийся представителем местной родоплеменной знати (WASP), обеспечивает избрание своих сыновей губернаторами-акимами двух провинций, а затем старший и сам становится президентом - при многочисленных нарушениях и фальсификациях на выборах. Упомянутый президент-сын по своим ораторским показателям превзошел воспетый в анекдотах образ Леонида Ильича в сотни раз. Администрация-"семья" нового президента состоит из ставленников транснациональных нефтяных и военно-промышленных корпораций, которые получают из рук "семьи" на бесконкурсной основе многомиллионные госзаказы и подряды. Во внутренней политики страна демонстрирует сворачивание демократических институтов при одновременном резком усилении влияния спецслужб, а во внешней - преобладают ковровые бомбардировки мирного населения других стран и полное попрание норм международного права. И такая модель, по мнению "оппозиции", должна быть реализована в нашей стране.

Казахстан за 12 лет своей независимости (и за 70 лет советской власти, которые являются неотъемлемой частью нашей истории) прошел сложный и тернистый путь. Первоочередными задачами власти после декабря 1991 года было не воспроизведение какой-либо "модели", а становление институтов государственности и проведение экономических реформ. Первая задача, точнее механизм ее исполнения зачастую критикуется за то, что за эти годы количество различных ведомств и госслужащих выросло в разы по сравнению с 70-80-ми годами. Довод отчасти справедливый, однако почему-то не берется в расчет то, что в Казахской ССР не было министерств по управлению нефтяной, газовой, химической, оборонной промышленностью, МИД и Минобороны существовали только на бумаге, а в разгар горбачевской перестройки были упразднены министерства геологии и цветной металлургии с передачей их функций союзным властям. Президент и правительства Караманова и Терещенко, как бы их не критиковали сейчас, просто вынуждены были заниматься "бюрократизацией" казахстанской госвласти; создавать и воссоздавать ведомства, без которых Казахстан просто не мог существовать - министерства промышленности, обороны, иностранных дел, внешнеэкономических связей, экологии, науки, Госкомимущество, Антимонопольный комитет, налоговые и таможенные органы, пограничные и внутренние войска, Агентство по атомной энергии, Высшую аттестационную комиссию, патентное ведомство и другие. Отраслевые министерства, утратившие свое значение в качестве институтов госвласти, были преобразованы в госконцерны и госхолдинги, т.е. в более естественное для них состояние.

Одновременно шла реформа управления регионами: проводить централизованную экономическую политику в условиях не до конца оформленного государства и наличия полновластных мини-парламентов (советов народных депутатов) было самоубийственно. Поэтому в регионах были созданы местные администрации, составляющие единую вертикаль управления.

Что касается кадровой политики, то на первом этапе становления государственности, в стране просто не было людей, живших и работавших в условиях независимости и рыночной экономики. Большей частью у власти осталась "старая" элита, точнее та ее часть, которая смогла воспринять новые реалии и адаптироваться к ним. Ее по возможности обновили за счет кадров, приглашенных из Москвы, т.е. из союзных структур. Кроме того, были востребованы политики, "выращенные" в первом парламенте суверенного Казахстана - Верховном совете 12-го созыва. Еще в 1990 году был создан ряд структур, в которых готовились специалисты, призванные проводить экономические реформы (Госкомиссия Совмина по экономической реформе, Высший экономический совет, Фонд культурного, социального и научно-технического развития Казахстана).

Таким образом, уже в 1992 году в Казахстане была сформирована модернизированная система управления, снабженная специалистами, которые по крайней мере в теории знали, что надо строить и реформировать дальше. Первые годы независимости были временем адаптации - к своей независимости, государственности, рынку. Рост преступности и коррупции, всевозможные аферы, моральное разложение множества госчиновников и "новых казахов", стремительные взлеты и падения, пресловутая "распродажа закромов родины" и т.д. - все это был объективный процесс, та цена, та школа, которую Казахстан заплатил за новый опыт. Стало окончательно ясно, что стране нужны не только свои экономисты, юристы, бизнесмены, дипломаты и генералы, но и собственники.

В 1994-1997 годах по стране прошла волна приватизации, по сравнению с которой предыдущие годы показались многими "цветочками". Гиганты промышленной индустрии ушли практически за бесценок. Нефтегазовая сфера, цветная и черная металлургия, химическая промышленность обрели новых хозяев, некоторые из которых неизвестны по сути и поныне. Лишь на рубеже 1997-1998 годов окрепший госаппарат смог остановить эту вакханалию и приступить к ее "очистке". Однако постприватизационный период совпал с мировым экономическим кризисом и усилением политического противостояния.

В итоге была выстроена компромиссная система: новые хозяева большей частью сохранили свою собственность, отечественная бизнес-элита получила в управление неприватизированные естественные монополии, а госаппарат, вынужденный смириться с допуском и тех, и других к власти, взял тайм-аут для отдыха, сохранив за собой контрольные функции и политическую власть в стране. Период 1999-2001 годов можно охарактеризовать как олигархический капитализм, т.е. экономическая власть в стране перешла к ряду групп, контролирующих банки, заводы, фабрики, скважины, газеты, телеканалы, трубопроводы, отдельные министерства и спецслужбы. Причем "взаимодействие" между данными группами осуществлялось по правилам известной игры "Монополия".
Политический кризис осени 2001 года, развязанный самими амбициозными представителями политтусовки и олигархического сообщества, поставил на данной модели крест. Госаппарат "проснулся", очистился от новоявленных "штурмовиков" с одной стороны и не менее свежих "олигарх-демократов" с другой, и уверенно вернул себе полноту власти в стране. За последние годы в Казахстане была проведена реорганизация и "чистка" исполнительной власти, силовых структур, госмонополий, принят ряд принципиально важных законов, завершивших переходный период в экономике, проведены показательные процессы над коррумпированными чиновниками. Благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура поспособствовала активизации социальной и инвестиционной политики. Иными словами, нынешний период развития Казахстана можно охарактеризовать как стабильное развитие.

Можно отметить значительный рост образовательного уровня управленческой элиты, как в государственном секторе, так и в частном. Причем данный тезис не обязательно иллюстрировать тем примером, что количество министров, акимов и генералов, имеющих звания докторов, кандидатов наук, профессоров и академиков, резко выросло. Речь идет именно о качественном росте: в стране сформировалась когорта профессиональных менеджеров и управленцев, которые - по аналогии с "профессиональными революционерами" 20-30 годов прошлого столетия, - с одинаковым успехом могут руководить и отдельными предприятиями, целыми отраслями и - при необходимости - политическими проектами. Основной успех здесь сыграла политика президента, реализуемая с самого начала 90-х годов и направленная на создание своеобразных "инкубаторов элиты", как в образовательной сфере (КИМЭП, НВШГУ, Академия госслужбы, программа "Болашак"), так и внутри управленческой (Высший экономический совет, Агентство по стратегическому планированию). Кроме того, в целях освежения, оздоровления, омоложения управленческого корпуса, государство шло на различные эксперименты, в том числе и весьма неоднозначные. К таковым можно отнести привлечение на госслужбу сотрудников различных частных финансово-банковских и коммерческих структур, которые с одной стороны передали полученные ими в бизнесе навыки, приобретя взамен управленческий опыт и государственный подход к решению проблем, а с другой - во многом способствовали сращиванию госструктур и бизнеса, преимущественно в корыстных целях. Однако, несмотря на ряд проблем морального свойства, о которых будет рассказано ниже, можно уверенно заявить, что казахстанская элита состоялась.

За каких-то десять лет правящая элита заметно помолодела, получила дипломы престижных российских и зарубежных вузов, заговорила на нескольких языках, можно даже сказать, что способствовала симбиозу западного (вестернизированного) и восточного (традиционного) стилей управления и внутриэлитного взаимодействия.

Основной проблемой на сегодняшний день, на взгляд автора, является уровень развития отечественной элиты. Элита - а это прежде всего высший и средний слой госаппарата, менеджмент национальных компаний, банков, приватизированных промышленных предприятий, региональные политико-экономические бонзы - встала перед дилеммой: какой именно Казахстан в будущем она хочет видеть в ракурсе своих личных и групповых интересов.
Экономическое процветание той части элиты, которая является хозяевами, акционерами бывшей госсобственности основано на проведенной в 90-х годах приватизации, проведенной, скажем так, не вполне транспарентно. Другая, не менее крупная часть элиты, находящаяся на госслужбе, во главе регионов и государственных национальных компаний, находится в зависимости от высшей госвласти, которая по тем или иным причинам выбрала их в качестве наемных менеджеров по отношению к своим ресурсам. Естественно и желание "менеджерской" элиты стать собственниками - неприватизированных естественных монополий в частности и контроля над ресурсами в целом.

Элита нуждается, как минимум, в гарантиях сохранности своего социального положения и своих капиталов. Отказ от пересмотра итогов приватизации, легализация капиталов и собственности, сокращение фискальных и административных рычагов давления на бизнес, расширение прав СМИ (которые нынче преимущественно и принадлежат бизнес-элите), расширение своих лоббистских функций в исполнительной и законодательной ветвях власти - все эти шаги можно отнести к реформам, направленным на выполнение задач казахстанской буржуазии. Однако, элита прекрасно понимает, что упомянутые гарантии сохранения, а также возможности дальнейшей экспансии может дать только доступ их представителей в высшей политической власти в стране, т.е. конституционно-правовое перераспределение сфер влияния в стране от государственной власти к тем институтам, где бизнес-элита может занять доминирующие позиции.

К решению данного вопроса также подключены еще две группы, которые скорее следовало бы отнести к контрэлите. Прежде всего, это казахстанская "демократическая оппозиция", состоящая из "обделенных" в ходе приватизации бизнесменов, отвергнутых властью чиновников и просто маргиналов, финансируемых как вышеназванной бизнес-элитой, так и из-за рубежа - силами, заинтересованными в наличии такого вот своеобразного рычага внутриполитической дестабилизации в Казахстане. Помимо "демоппозиции" контрэлита представлена и рядом псевдоцентристских сил, реально выступающих за дестабилизацию положения в стране и перераспределение власти в свою пользу - без изменения действующих политико-правовых устоев.

Казалось бы, довод о том, что бизнес-элита как детище реформ и носитель либеральных и демократических традиций должна стать основной опорой и источником политической власти в стране, вполне справедлив. Более того, бизнес-элита имеет в своем арсенале все необходимые средства для завоевания поддержки электората - СМИ, финансы, инфраструктуру, а главное - контроль над стратегически важными естественными монополиями и опыт пребывания на госслужбе. Достаточно разумно выбрана и стратегия - в первую очередь лоббировать принятие тех законов, которые могли бы наилучшим образом усилить их стартовые позиции (о выборах, о СМИ и т.д.). При этом всячески подчеркивать достоинства собственных лидеров и раскручивать любые, даже незначительные проколы исполнительной власти с целью ее дискредитации.

Однако существует ряд моментов, которые позволяют усомнится в целесообразности проведения "буржуазно-демократической революции" в Казахстане.

Во-первых, та бизнес-элита, о которой идет речь, представляет собой не элиту среднего класса, выразителя и защитника его интересов, а узкую прослойку лиц, чьи стартовые позиции в начале 90-х годов разительно превосходили средние показатели - в силу тех или иных причин, отнюдь не самого объективного свойства. Более того, говоря об "оффшорной приватизации", "экономике племянников" и прочих штампах, применяемых для описания процесса первичного накопления капитала и перераспределения госсобственности, надо в первую очередь помнить, что наиболее активными участниками данных процессов были представители нынешней бизнес-элиты, сегодняшние "олигарх-демократы".

Во-вторых, вызывает серьезные вопросы практика (с теорией и идеологией вопросов нет), которую бизнес-элита использует для реализации своих программных задач. Популистские лозунги, информационные войны с использованием "черного PR", умело раскрученные факты "гонений" со стороны власти, псевдолиберальная терминология, скупка голосов и "профессиональных политиков" - ко всему этому особых претензий по определению быть не может: это стандартная практика политической борьбы на постсоветском (и не только) пространстве. Намного большее опасение вызывает готовность сторон использовать в этой борьбе любые средства. Взять к примеру недавнее повышение внутренних цен на ГСМ. Те бизнес-структуры, которые на ровном месте, без всяких объективных предпосылок взвинтили цены, либо принадлежат, либо контролируются представителями отечественной бизнес-элиты. При этом, борьбу за снижение цен (естественно, с "антинародным правительством") и максимально возможную шумиху развернули именно те телеканалы, газеты и политические партии, которые подконтрольны опять же доморощенным "олигархам" (не говоря уже об отдельных профильных госструктурах, укомплектованных "социально близким" чиновниками). В итоге, бизнес-элита с одной стороны получила хороший профит за счет электората, а с другой заработала очки в глазах все того же электората в качестве борцов за социальную справедливость. И где гарантия, что аналогичная схема не будет опробована в дальнейшем - на парламентских или президентских выборах?

Нынешняя модель управления во многом несовершенна, она нуждается в определенной модернизации, постоянном реформировании, перестройке с учетом воздействия внешних факторов. Однако, не стоит забывать, что независимости Казахстана со всеми его институтами государственности и опытом реформ всего лишь 12 лет, и переходный период отнюдь не закончен. Сильная президентская власть, которая является одновременно вершиной и основанием государственной пирамиды, источником реформаторского и консервативного подходов, на сегодняшний день безальтернативна; тем более, что нынешняя политическая система находится на высшей точке своего развития.

Одним из основных препятствий к системному реформированию является то, что сегодня и власть, и силы, поддерживающие и противостоящие ей, неразрывно связаны друг с другом. Над каждой стороной довлеет совместное прошлое - оно дает право контрэлите критиковать власти, и при этом оно же дает власти полное моральное право вытаскивать из архивов аналогичные прецеденты из жизни оппозиции, как "конструктивной", так и "радикальной". И все же, нынешняя власть, в отличие от многочисленных "демократов", выражающих узкогрупповые сомнительные интересы, реализует политику, направленную на решение общегосударственных задач, синтезируя различные точки зрения и реагируя на изменения внешней среды.

Говоря же о стратегических задачах власти по отношению к элите следует отметить, что количественный и качественный состав нынешней элиты принимается властью как данность (такая же как и сама власть), однако отнюдь не в качестве идеальной модели. Власть посредством тщательной селекции и, одновременно, смелых экспериментов поэтапно готовит новую генерацию казахстанских политиков, чиновников, менеджеров - тех, кому предстоит через 5-10 лет управлять страной, придя на смену как нынешней политической и деловой элите, которая к тому времени окончательно утратит свой как конструктивный, так и деструктивный потенциал. Переходный период в Казахстане может быть завершен лишь при условии существенного качественного и, что принципиально, персонального обновления правящей элиты.

Вместе с тем, ясного понимания, что представляет собой казахстанская элита, как такового нет. Каков ее состав в возрастном, половом, национальном, профессиональном, образовательном, региональном отношении?

Итак, в перечень политических государственных должностей входят следующие позиции:

Премьер-министр Республики Казахстан, его первый заместитель и заместители — Государственный секретарь Республики Казахстан

В списке 295 человек ,за исключением дипломатического корпуса, который требует отдельного обзора, госинспекторов и директоров музея, поскольку систематизированной информации по этим структурам в открытых источниках нет, и руководства Медицинского центра из-за его специфических полномочий.

Итак, из 295 политических госслужащих 176 работают в центральных органах, 107 в регионах (акимы областей, столицы, Алматы, их заместители, акимы города), 12 — в научно-исследовательских центрах и медиаслужбах.

В центральных органах работают 18 женщин — это 10,2%. В регионах 9 — это 8,4% от всей региональной элиты. Самая большая доля женского представительства в процентном соотношении в научно-исследовательских центрах и медиаслужбах — 5, это 41%.

Национальность

Таким образом, политические должности занимают 26 представителей нетитульной национальности — это 8,8%. 14 работают в центральных органах — это 7,9%. Девять — в регионах, это 8,4%, и трое в научно-исследовательских центрах и Службе центральных коммуникаций — это 25%.

Похоже, что казахстанская политическая элита все больше этнизируется — и темпы этого процесса опережают средние по стране. Напомним, что доля казахского этноса в населении РК составляет 66,5%, русских — 20,6%.

Возраст

Примечательно, что региональная элита в целом несколько моложе центральной. Возрастная группа от 40 до 49 лет доминирует — 41,2%, региональная управленческая элита в возрасте от 50-59 лет составляет треть — 33,6%, от 30 до 39 — 14,9%, от 60 до 69 лет — 10,2%.

В центральных органах преобладает группа от 50 до 59 лет — 39%, затем следует от 40 до 49 лет — 38,46%. Причем старшая возрастная группа — от 60 до 69 лет в центре преобладает над младшей от 30 до 39 лет — 11,83% и 10,6% соответственно.

Регион происхождения

Географическое происхождение ключевых политиков страны имеет большое значение в Казахстане. По этому показателю наблюдается дисбаланс. В основном в пользу трех регионов — Алматинской области (14,5%), г. Алматы (11,8%) и Акмолинской области (примерно 11%).

К тройке лидеров близки Карагандинская (9,2%), Южно-Казахстанская (8,8%) и Жамбылская (7,6%) области, что также вполне объяснимо. Карагандинский регион — еще один значимый пункт трудовой биографии Нурсултана Назарбаева. Это объясняет, почему область активно поставляет управленцев высшего звена.

Образование

66 представителей списка политических госслужащих имеют ученую степень — это свыше 22% от общего числа. Среди них 47 кандидатов наук, в том числе 15 экономических, десять — юридических, пять — технических и столько же политических. 18 элитариев имеют степень доктора наук, в том числе пятеро экономических, четверо — политических и столько же юридических. Один высокопоставленный чиновник имеет степень PhD.

Вторым по популярности вузом является знаменитый Нархоз, который в разные годы носил названия Алматинского института народного хозяйства, Казахского экономического университета им. Т. Рыскулова, Казахской государственной академии управления — в этом учебном заведении учились 35 казахстанских элитария.

Третья позиция принадлежит Карагандинскому государственному университету им. Е. А. Букетова (18 выпускников). Значительно представительство на политическом уровне выпускников Казахского агротехнического университета им. С. Сейфуллина (бывший Целиноградский сельскохозяйственный институт) — 12 человек, Казахского национального технического университета им. К. И. Сатпаева (бывший Казахский политехнический институт им. В. И. Ленина) — 11 человек, Казахского государственного юридического университета — 11 человек

Что касается наиболее популярных профессий, то здесь с решительным отрывом лидируют юридические и экономические специальности. На третьем и четвертом месте — инженерно-технические и сельскохозяйственные профили. Есть также среди казахстанских элитариев значительная группа с педагогическим образованием — историческим, филологическим и математическим.

Вместе с тем, можно отметить существенное различие между образованием старшего и младшего поколения казахстанской элиты. Базовое инженерно-техническое и сельскохозяйственное образование имеют, как правило, представители двух старших возрастных групп — 50-59 лет и 60-69 лет, чья учеба и профессиональное становление пришлись на советский период. Тогда как чиновники моложе 50 лет, как правило, имеют базовое экономическое и юридические образование, значительно реже — инженерно-техническое и крайне редко сельскохозяйственное.

Читайте также: