Отношение к природе в японии кратко

Обновлено: 05.07.2024

Японская культура - одна из самых щепетильных среди остальных. В неё лежит достижение гармонии в жизни. У японцев был принцип- жизнь в согласии с природой, окружающим миром и людьми. Они ко всему относились , как к живому.

Японская культура, наверно, является одной из самых специфических (в плане деликатности и щепетильности) среди всех других культур мира. В ее основе лежит гармония со всем и мирное сосуществование. Такое же отношение у японцев было и к природе, где человек являлся неотъемлемой частью. Короче говоря человек должен бережно относиться к природе и благодарить ее за богатые дары.

Написать правильный и достоверный ответ;
Отвечать подробно и ясно, чтобы ответ принес наибольшую пользу;
Писать грамотно, поскольку ответы без грамматических, орфографических и пунктуационных ошибок лучше воспринимаются.

Мореплаватель — имя существительное, употребляется в мужском роде. К нему может быть несколько синонимов.
1. Моряк. Старый моряк смотрел вдаль, думая о предстоящем опасном путешествии;
2. Аргонавт. На аргонавте были старые потертые штаны, а его рубашка пропиталась запахом моря и соли;
3. Мореход. Опытный мореход знал, что на этом месте погибло уже много кораблей, ведь под водой скрывались острые скалы;
4. Морской волк. Старый морской волк был рад, ведь ему предстояло отчалить в долгое плавание.

В японской культуре органичным образом соединились буддийская созерцательность и синтоистское обожествление природы, когда каждая травинка, камушек, птичка или рыбка считаются носителями и выразителями высокой духовности и глубокого смысла. Долгое время трепетное отношение к природе воспринималось индустриальным Западом как признак культурного застоя и причина научно-технической отсталости. Однако научные и технические успехи современной Японии не дают никакого повода для подобного высокомерия, более того, все более заставляют присматриваться к ней как стране, где как раз сохранение традиций позволило избежать типичных болезней современной цивилизации.

Чистый и холодный снег —

Этим пятистишием — хокку мастера Догэна (1200—1253) начинается выступление Кавабаты на церемонии вручения Нобелевской премии.

Стремление к красоте и гармонии обусловило исключительное внимание и к эстетике среды обитания. Никогда японское жилище не строится наспех, непродуманно, оно обязательно строго ориентировано по сторонам света, как это предписано традицией, его планировка согласуется с природным окружением, ландшафтом, растительностью, водоемами. Уголок природы (растения, рыбки) непременно присутствует в любом японском доме. Строго продуманы и дополнения, внесенные в природную среду людьми — сады и парки, беседки, скульптуры, украшения. Сады камней, искусство икебаны, чайная церемония и сегодня остаются средством гармонии — с природой, людьми, самим собой, позволяют избегать стрессов — неизменных спутников урбанизации. Душевному покою способствует и невероятная чистота и опрятность японских жилищ, любовность и вкус в их оформлении, аккуратность в одежде. Известен почти анекдотический случай, когда пассажиры первого японского поезда, проехав ночь, утром не могли выйти из него: выяснилось, что они все, как один, оставили обувь на перроне при посадке в поезд — сказалась вековая, буквально генетическая привычка разуваться при входе в помещение.

Чистый и холодный снег —

Хорошо известны примеры эстетики ваби, такие, как, сухой сансуи (например, каменногый сад храма Дзэн), керамики, которая была специально сделана для того, чтобы подчеркнуть естественность, подчеркнуть природу.

Кроме того, японцы часто используют природные и сезонные элементы при написании вещей во всех формах, будь то стихи, проза или письма друзьям. Формальное письмо обычно начинается с упоминания времен года.

Хайку традиционно подчеркивает природу как предмет. Кроме того, метафоры, использующие природу, очень распространены в литературе.

Нет сомнений в важности природы в японской культуре. Японский взгляд на эти четыре сезона очень отличается, особенно от западных понятий.

Страх японцев по поводу природы в значительной степени основан на причине слишком урбанизированной жизни у большинства жителей страны. Перепись 2010 показывает 90,7% от общего населения Японии живет в городах.

Но основная причина того, что японцы должны держаться на расстоянии от природы, заключается в том, что японская природа может быть действительно ужасной.

Японцы всегда сосуществовали со стихийными бедствиями.

Даже японские шершни, которые живут во многих районах Японии, могут стать причиной смерти. Укусы, вызванные шершнями, вызывают мучительную боль.

Медузы во многих местах по всей стране могут быть смертельно опасными, укус некоторых змей, вызывают госпитализацию пострадавших или смерть. И не забывайте об огромной ядовитой многоножке (Tobismkade), которая вышла из фильмов ужасов, и встречается в сельской местности.

Они вырастают до 30 см в длину, их укус вызывает сильные боли, озноб, жар и т.п.

Великое землетрясение в Канто 1923 года привело к гибели более 140 000 человек от землетрясения, пожара и огненной бури. Землетрясение в Кумамото 2016 года и сильные наводнения, вызванные проливными дождями 2017 года, разрушили город и убили много людей. Япония всегда была страной, которая боролась с большим количеством стихийных бедствий.

Теперь вы можете понять, почему в Японии есть страх перед природой. В отличие от многих стран на Западе, Япония является очень опасным местом с точки зрения стихийных бедствий.

Конечно, то, что у японцев есть определенное чувство страха, не означает, что они не чувствуют глубокой связи с природой или не проявляют к ней уважения. Природа может быть ужасной, но в то же время как уже упоминалось выше, ясно, что природа погружена в японское искусство, образ жизни, культуру и убеждения.

Японское мышление о природе уважают на западе.

Эти уникальные японские концепции природы весьма отличаются от идей западных людей, но в последнее время они начали постепенно распространяться по всему миру. Вместо того чтобы быть обескураживающим, как отличающиеся от их собственной культуры, японское мышление довольно уважаемо в мире.

Например, японские сады и японское искусство, литература и дизайн интерьера, их позиция в отношении уважения к природе, основанной на религии, такой как синтоизм и дзен, мышлении боевых искусств, имеют множество поклонников за рубежом.

Здесь порой думаешь, что не только художники, но и сама натура – сосны на прибрежных скалах, зеркальная мозаика рисовых полей, сумрачные вулканические озера – следует общепринятым в этой стране канонам красоты.

На сравнительно небольшой территории Японии можно увидеть природу самых различных климатических поясов. Бамбук, склонившийся под тяжестью снега, – вот символ того, что в Японии соседствуют север и юг.

Японские острова лежат в зоне муссонных ветров. В конце весны и в начале лета массы влажного воздуха со стороны Тихого океана приносят обильные дожди, столь необходимые для рисовой рассады. Зимой же холодные ветры со стороны Сибири набираются влагой, пролетая над Японским морем, и приносят на северо-западное побережье Японии самое большое в мире количество снега для этих широт.

Сочетание муссонных ветров, теплого морского течения и субтропических широт сделало Японию страной своеобразнейшего климата, где весна, лето, осень и зима очерчены чрезвычайно четко и сменяют друг друга на редкость пунктуально. Даже первая гроза, даже самый сильный тайфун приходятся, как правило, на определенный день года.

Японцы находят радость в том, чтобы не только следить за этой переменой, но подчинять ей ритм жизни.

Став горожанином, современный человек во многом утрачивает свой контакт с природой. Она уже почти не влияет на его повседневную жизнь. Японец же даже в городе остается не только чутким, но и отзывчивым к смене времен года.

Он любит приурочивать семейные торжества к знаменательным явлениям природы: цветению сакуры или осеннему полнолунию; любит видеть на праздничном столе напоминание о времени года: ростки бамбука весной или грибы осенью.

Японцам присуще стремление жить в согласии с природой. Японские архитекторы возводят свои постройки так, чтобы они гармонировали с ландшафтом. Цель японского садовника – воссоздать природу в миниатюре. Ремесленник стремится показать фактуру материала, повар – сохранить вкус и вид продукта.

Это мнение европейца, стремившегося познать Японию. А вот что пишет японец о своей стране: «При изучении истории, литературы и фольклора можно установить два главных источника развития японской культуры, один из них – это любовь к природе и второй – скудость материальных ресурсов. Любовь японцев к природе подобна тому чувству, которое дети испытывают к своим родителям, восхищаясь ими и в то же время побаиваясь их.

Будем считать эти высказывания большим эпиграфом к статье.

Все повседневное существование древних японцев зависело от природы, будь то жизнь рыбаков на морском побережье или жизнь племен, занимавшихся разведением риса и скотоводством. Тесная связь с природой и зависимость от нее заставляли относиться к ней с пристальным вниманием, замечать скрытый смысл явлений, их причинно-следственные связи. Постепенно постигаемая логика природных ритмов – смена времен года, рождение и умирание – заставляла древнего человека видеть в природе живое существо, одушевленное и чувствующее. Эти качества приписывались грозным стихиям, камням, деревьям, травам и цветам. Причудливая скала, изогнутое дерево, бурлящий водопад представлялись воплощением духа, божества-ками. Практически обожествлялся весь мир, окружающий человека.

Эмоциональное отношение к камням и скалам в древней Японии было связано и с фаллическим культом. Различие между камнями, выражающими мужской и женский принцип, сохранилось вплоть до позднего Средневековья и всегда учитывалось в композиционной схеме традиционного японского сада.

По мере сложения пантеона синтоистских божеств создавались обряды и определенные места поклонения: окруженное камнями возвышение (ивасака), иногда включающее в себя и камень – божество (ивакура), а также огороженное веревками и засыпанное галькой пространство (сики). Вместо образа божества наряду с предметом (камнем, скалой) человек представлял себе и пространство, в котором божество существует, и пытался это пространство особым образом выделить, подчеркнуть. Сики – обычно прямоугольный участок, засыпанный галькой. Он служил местом обрядов, праздников, поклонения божеству. Не имея никаких сооружений, сики выражалось лишь в двух измерениях на плоскости и только символически отделялось от окружающей природы, оставаясь в сущности единым с ней.

Таким образом, в добуддийской Японии зародились и получили дальнейшее развитие две важнейшие эстетические идеи, выросшие из обожествления природы и поклонения ей: идея символизации через природную форму (чаще всего камень) идея символизации через пространственную форму – засыпанный галькой двор. Из этого синтоистского зерна впоследствии вырастет самобытное искусство японских садов. Синтоизм дал также очень важную для японской культуры идею созерцания как постижения истины и приобщения к божеству через переживание природных ритмов и ее красоты.

Государственной религией Японии в VI в. стал буддизм с его древней многовековой философией и развитой иконографией. Веротерпимость буддизма и его склонность к ассимиляции местных учений привели к тому, что синтоизм и выраженное в нем мироощущение не ушли в прошлое, но лишь несколько видоизменились и стали сосуществовать с новой религией. Некоторые синтоистские и буддийские божества подверглись идентификации, например, древняя богиня солнца Аматэрасу стала рассматриваться как видоизменение Будды Бесконечного Света (Дайнити Нёрай). Такое взаимопроникновение двух религиозных систем имело решающее значение для последующей эволюции всей японской культуры с ее обращенностью к природе во всех сферах – литературе, архитектуре, изобразительном и декоративном искусствах.

Одновременно с принятием буддизма в Японии росло влияние китайской культуры в целом, от общих космогонических идей до иероглифической письменности, подражания конкретным образцам литературы и искусства. Концепция китайских философов об инь-янь и постоянстве изменений, а также идеи даосизма сплавились с буддийским тезисом о вездесущности Будды, о том, что Будда живет во всем, будь то живая или неодушевленная природа. К тому же сама буддийская идея перерождений ставит человека в один ряд с природой во всех ее проявлениях.

Там, в Ивами,
Возле гор Такацуну,
Меж деревьями густыми, вдалеке,
Видела ли милая моя,
Как махал я ей, прощаясь, рукавом? –

пишет, например, Какиномото Хитомаро. Речь идет не просто о расставании на фоне природы. Горы – символ мужского начала, янь, оно расстается с женским началом, инь. Милая находится между густыми деревьями вдалеке и поэтому, возможно, не видит, как машет ей рукавом, прощаясь, возлюбленный. Ветви деревьев тоже машут, прощаются. В пяти строчках создается удивительный образ-сплав природы и человека.

Как журавль в тростниках
В бухте той Кусакаэ
Бродит в поисках пищи, –
Так и я… Как мне трудно!
Как трудно без друга! (Отомо Табито)

Каждый миг и каждый предмет, в соответствии с буддийской теорией дхармы, – лишь мгновенное и присущее только данному предмету в данное мгновение ощущение личности. Заключенная в нем красота всегда имеет привкус горечи из-за своей эфемерности, она скрыта за внешней оболочкой и открывается человеку только в моменты высшего эмоционального напряжения. Но для выражения таких моментов обыденный язык повседневной речи непригоден. Лишь поэзия может адекватно передать истинное наслаждение, найти образы, в которых как бы останавливается, задерживается в магической словесной формуле внезапно открывшаяся и ускользающая красота.

Я красотой цветов пленяться не устал,
И слишком грустно потерять их сразу…
Всегда жалею их,
Но так их жаль,
Как этой ночью не было ни разу. (Аривара Нарихира)

Краса цветов так быстро отцвела!
И прелесть юности была так быстротечна!
Напрасно жизнь прошла…
Смотрю на долгий дождь
И думаю: как в жизни все невечно! (Оно Комати)

Хэйанская поэзия создала аллегорический, емкий образ, допускающий разные оттенки толкования в зависимости от ситуации и момента и способный выразить двуединство красоты и скорби, радости наслаждения и печали от его мгновенности, вошедшие в традицию не только поэзии, но и всей японской художественной культуры. В этот же период приобретает зрелую форму принцип каноничности, присущий не только поэзии, но и всей художественной культуре Японии. Канонизация образов в поэзии оказывала влияние и на само восприятие природы: объекты восхищения и любования определялись кругом этих образов и вне их красоты как бы не существовали, на их основе создавались некие идеальные типы каждого сезона, восходившие еще к древним фольклорным образам ритуальной песенной поэзии.

Согласно этому учению, просветления достигает человек, открывший свою истинную природу – природу Будды. Просветление нельзя осмыслить, объяснить, описать словами. Оно постигается интуитивно каждым человеком, никто не может постичь разумом, что это такое. Поток бытия состоит из мгновений, вселенная возникает каждый раз, когда человек открывает глаза, чтобы взглянуть на нее. Только в такой момент возможно постижение истины. Поэтому, например, каждое хайкай (хокку) Басё, каждая гравюра художника, каждая картина, ширма, керамический сосуд, изготовленный самурайский меч – моменты постижения истины, моменты просветления.

Таким образом, можно сказать, что японская концепция человека и природы в японской культуре вообще и в художественной культуре в частности, уходит своими корнями в древние земледельческие культы, нашедшие концентрированное выражение в синтоизме, обожествляющем природу и ее отдельные явления, обогащено концепцией постоянного взаимодействия мужского и женского начал и хэйанским переживанием красоты природы, доведено до своей вершины в дзэн-буддистском слиянии человека и природы, интуитивно выражаемом в просветлении – сатори. Это и есть ключ к пониманию всей художественной культуры Японии.

Овчинников Всволод. Сакура и дуб. – М., 1987.
Н. С. Николаева. Японские сады. – М., 1975.

Рожденные в стране, изобилующей теми элементами природы, которые стимулируют поэтическую практику и формирование чувствительной души, а именно горами, морями, а также четкой сменой четырех времен года, японцы усовершенствовали методы дистиллирования красоты из этих богатств до степени, неведомой нам. Обычай любоваться цветущими деревьями, падающим снегом или полной луной выдает некоторые главные черты японского вкуса. В целом это комплекс скорее строгий, чем необузданный, скорее коллективный, чем индивидуальный, и сверх того – в высшей степени избирательный. Поскольку вкус в Японии находится в общественном пользовании, он никогда не носит на себе личного клейма. Образцы красоты приобретают поэтому силу закона.

Мост между искусством и природой, а также мост между искусством и будничной жизнью – ключевые характеристики японской культуры. В этой стране никогда не существовало деления искусства на чистое и прикладное. Японцы привыкли отождествлять прекрасное с целесообразным, и любой предмет их домашней утвари сочетает в себе красоту и практичность.

В Японии, как и Китае, на протяжении веков дерево было главным строительным материалом. Согласно японской теории только архитектурные формы деревянных построек могли наилучшим образом сочетаться с природным окружением. Применение камня как строительного материала началось только в XVI – XVII вв.

Обычно главное архитектурное сооружение – жилой дом или храм – находилось в центре сада и гармонично сочеталось с природным окружением. Главной задачей художников было достичь такого расположения отдельных пейзажей, чтобы из дома, с его террас из окон, со всех сторон открывались бы самые лучшие виды. (О садах при резиденциях военачальников)

Всеобщая история архитектуры, т. 9.

Пока существование поэта не будет пронизано осознанием мимолетности и изменчивости мира до такой степени, что он никогда, ни при каких обстоятельствах не забудет об этом, в его стихах не будет по-настоящему глубокого чувства.

Японский поэт Синкэй о пути к художественной завершенности

Японский художник или ремесленник во время работы словно сливался со своим произведением. Хорошо зная и чувствуя качество материала, он подчеркивал все, что может радовать глаз. И подставка для палочек из рыбного ресторана, и живописное произведение с подписью художника хранят частицу этого необыкновенно развитого художественного восприятия мира.

Некий отшельник – уже не помню, как его звали, – сказал однажды: «Того, кто ничем с этим миром не связан, трогает только смена времен года. И действительно, с этим можно согласиться.

Читайте также: