Особенности отражения истории в былинах кратко

Обновлено: 05.07.2024

Воспевая в былинах те или иные события, сказители никогда не уподоблялись летописцам. Они не стремились передавать хроникальной последовательности истории, а изображали только ее центральные моменты, которые находили воплощение в центральных эпизодах былин. Певцов привлекало не точное фиксирование истории, а выражение ее народных оценок, отображение народных идеалов.

ханов (Тугоркана, Батыя). Однако художественный вымысел позволял певцам относить их к более раннему или более позднему историческому времени, допускал совмещения имен. В народной памяти происходило искажение географических расстояний, названий древних стран и городов.

Исторически сложившееся представление о татарах как главном враге Руси вытеснило упоминание половцев и печенегов; даже литовские князья, от которых оборонялась Русь, смешивались в былинах с ордынскими ханами, а Литва – с Ордой.

Эпический князь Владимир Красное Солнышко совместил двух великих князей: Владимира I – Святославовича

(годы княжения: 980-1015) и Владимира II – Мономаха (годы княжения: 1113-1125). В. Ф. Миллер, рассматривая былину “Ставр Годинович”, склонялся к предположению, что она была сложена в новгородской земле. Ставр был новгородским боярином и сотским, жил в первой четверти XII в. и однажды был заточен разгневавшимся на него Владимиром Мономахом.

Сюжет былины также строится на том, что князь Владимир заточил Ставра в погреба глубокие. В. Ф. Миллер писал: “…это новгородское произведение с именем Владимира Мономаха впоследствии вошло в эпический цикл “ласкового” князя стольнокиевского Владимира Сеславича. Вообще былина о Ставре представляет среди других наших былин наиболее яркий пример ассимиляции Владимира Мономаха с Владимиром Святым” .

Добрыня Никитич, дядя Владимира I по матери, жил в X-начале XI в. О нем есть летописные упоминания, аналогичные былинным сюжетам. Например, былинный Добрыня – сват князя Владимира. В этой роли исторический Добрыня выступил в 980 г., когда Владимир I решил жениться на полоцкой княжне Рогнеде.

По поводу былины “Добрыня и змей” В. Ф. Миллер писал: “Исходя из древней, внесенной в летопись, пословицы – Добрыня крести огнем, а Путята мечом и из сообщаемого отрывком Якимовской летописи рассказа о насильственном крещении новгородцев воеводами Владимира Добрыней и Путятой, я предположил, что предание о борьбе Добрыни с язычеством приняло впоследствии шаблонные черты боя героя с змием, являющимся олицетворением диаво-ла, язычества и всего нечистого. Подтверждение такого толкования былины я находил как в новгородском местном предании о змияке и перюнском ските, так и в отдельных деталях былины: купание Добрыни (- крещение), в Пучайной (т. е. р. Почайне, при устье которой в Днепре совершилось крещение киевлян), в отчестве Забавы Путятичны, последнем следе летописного воеводы Путяты, избавленного Добрыней от нападения новгородских язычников, в приемах борьбы Добрыни (шляпа земли греческой) и проч.” .

В XII в. в Новгороде жил купец по имени Сотко (летописи упоминают о построенной им в 1167 г. каменной церкви св. мучеников Бориса и Глеба). Садко – герой новгородских былин.

Историческим прототипом богатыря Алеши Поповича предположительно является Александр Попович – ростовский воин начала XIII в., участник сражения между ростово-суздальскими и новгородскими войсками на р. Липице (1216 г.). Он погиб в 1223 г. на р. Калке. Былинный Алеша Попович отнесен в более раннее время. Он – богатырь в годы правления Владимира Мономаха, воюет с половцами (конец XI-начало XII в.).

И еще раньше – действует против печенегов при Владимире Святославовиче (конец X – начало XI в.).

Илья Муромец в русских письменных источниках упоминается в XVI в., а в немецкой устной традиции он известен с XIII в. (в немецкой поэме этого времени “Ортнид” среди других персонажей действует наделенный необычайной физической силой русский Илья – Ilias von Riuzen; Ilias Konig von Riuzen). С именем Ильи Муромца связаны топонимические предания (он завалил Оку – сдвинул гору; из следа от копыта его коня вытекает целебный источник). Согласно некоторым свидетельствам, в Киево-Печерской лавре находилась гробница с богатырскими мощами Ильи Муромца.

Возвышению Ильи над другими богатырями способствовало то, что он – выходец из Северо-Восточной Руси, которая с XII в. среди древнерусских земель стала играть ведущую роль.

Исторический прототип Тугарина Змеевича – половецкий хан Ту-горкан, погибший под Киевом в 1096 г. Он был в родственных отношениях с киевскими князьями. При Владимире Мономахе Тугоркан разорил окрестности Киева, был разгромлен и убит.

Сохранили былины и имя татарского хана Батыя (в 1239 г. было отражено нашествие его войска на Киев, а год спустя Киев пал).

Исследователи отмечают многослойнрсть былин. Подобно тому, как земные пласты разных периодов, с застывшими в них окаменелостями, позволяют судить о геологических процессах, тексты былин сохраняют свои наслоения и “окаменелости”, образовавшиеся вследствие исторического развития сюжетов и образов. С. Н. Азбелев, рассмотревший цикл былин о разгроме вражеского нашествия, сделал следующий вывод: “Постоянный процесс актуализации былин патриотической тематики протекал особенно энергично, очевидно, в те отрезки времени, когда устная традиция интенсивно перерабатывала впечатления от наиболее сильно потрясших народное сознание исторических событий (сражение при Калке, нашествие Батыя, бой на Воже, Куликовская битва и т. п.).

Именно с подобного рода событиями и связано в конечном счете появление новых былин, возникавших как результат переработки былин более древних и тематически близких, но по-иному конкретизировавших данную схему эпического сюжетного типа”.

Былины — это эпические песни, в которых воспеты героические события или отдельные эпизоды древней русской истории. В своем первоначальном виде былины оформились и развились в период ранней русской государственности (в Киевской Руси), выразив национальное сознание восточных славян.

Былины художественно обобщили историческую действительность XI—XVI вв., однако выросли они из архаичной эпической традиции, унаследовав от нее многие черты. Монументальные

образы богатырей, их необыкновенные подвиги поэтически соединили реальную жизненную основу с фантастическим вымыслом. Как и в волшебных сказках, в былинах фигурируют мифологические образы врагов, происходит перевоплощение персонажей, героям помогают животные. Тем не менее фантастика в эпосе оказалась подчиненной историзму видения и отображения действительности. "Когда человек усомнится, чтобы богатырь мог носить палицу в сорок пуд или один положить на месте целое войско, — писал А. Ф. Гильфердинг, — эпическая поэзия в нем убита. А множество признаков убедили меня, что севернорусский крестьянин, поющий былины, и огромное большинство тех, которые его слушают, — безусловно верят в истину чудес, какие в былине изображаются"[92]. С точки зрения народа значение былин заключалось в сохранении исторической памяти, поэтому их достоверность не подвергалась сомнению.

Записывали былины преимущественно в XIX и XX вв. на Русском Севере — их главном хранителе: в бывшей Архангельской губ., в Карелии (бывшей Олонецкой губ.), на реках Мезень, Печора, Пинега, на побережье Белого моря, в Вологодской обл. Кроме того, начиная с XVIII в. былины записывали среди старожилов Сибири, на Урале, на Волге (Нижегородская, Саратовская, Симбирская, Самарская губ.) и в центральных русских губерниях (Новгородской, Владимирской, Московской, Петербургской, Смоленской, Калужской, Тульской, Орловской, Воронежской). Отголоски былин сохранили казачьи песни на Дону, Тереке, Нижней Волге, Урале.

Содержание былин разнообразно. Науке известно около 100 сюжетов (всего с вариантами и версиями записано более 3000 текстов, значительная часть которых опубликована). Обычно былины имеют героический или новеллистический характер. Идея героических былин — прославление единства и независимости Русской земли; в новеллистических былинах прославлялись супружеская верность, истинная дружба, осуждались личные пороки (хвастовство, заносчивость). Былины осуждали социальную несправедливость, произвол княжеской власти. Цель былин состояла в том, чтобы возвеличить национальные, социальные и нравственно-этические идеалы народа.

В народе былины называли "старинами", "старйнками", "старинушками" — то есть песнями о действительных событиях далекого прошлого. Термин "былина" — чисто научный, он был

предложен в первой половине XIX в. И. П. Сахаровым. Слово "былина" было им взято из "Слова о полку Игореве" ("Начата же ся тьй птсни по былинамь сего времени. ") и искусственно применено для обозначения фольклорного жанра, чтобы подчеркнуть его историзм.

Напевы былин торжественны и величавы. Предполагается, что в древности былины пели под аккомпанемент гуслей — струнного музыкального инструмента. Позже их исполняли без музыкального сопровождения.

Ритм былинного стиха связан с напевом. В былинной строке четыре главных ударения, четвертое падает на последний слог, третье — на третий от конца. Например: Говорит Владимир князь да таковы слова. Число слогов в стихе и место первых двух ударений неустойчиво. Закрепленность третьего и четвертого ударений приводила к тому, что в последнем слове мог произойти перенос ударения (Пошел Илья в раз-дольицо чисто поле). Если последнее слово имело три слога или более, то при пении последним ударением строки оказывалось ее третье главное ударение — обычно на третьем слоге от конца (Выводил добра коня с конюшенки стоялый). Во время пения конечные слоги могли протягиваться, а недостающие в стихе — восполняться дополнительными предлогами или частицами (А по всем по улицам широкиим, Да по всем-то переулкам княженецкиим).

А. Ф. Гильфердинг писал: ". Правильное тоническое стопосложение составляет коренное, нормальное свойство русской народной былины Преобладающий размер, который я назову обыкновенным эпическим размером, есть чистый хорей с дактилическим окончанием Число стоп.неопределенно, так что стих является растяжимым. Растяжимость при правильном тоническом размере составляет отличительное свойство русского эпического стиха. Но при этом следует иметь в виду, что у хороших певцов растяжимость стиха бывает весьма умеренная. Решительное преобладание принадлежит стиху 5- и 6-стопному, который затем может расширяться до 7-ми и суживаться до 4-х стоп; стихи же длиннее или короче того допускаются лишь разве как самая редкая аномалия"[93].

Былины отразили многие исторические реалии. Как отмечал Д. Ф. Гильфердинг, северные певцы передавали незнакомую им географию и пейзаж Киевской Руси (раздольное чисто поле), изображали реальную борьбу древнерусского государства против степняков-

кочевников. С удивительной точностью были сохранены отдельные детали быта.

В 1928 г. в Пудожском р-не Карельской АССР от Ф. А. Конашкова был записан вариант былины "Дюк Степанович". О несметных богатствах этого галицкого боярина говорилось с помощью гипербол: "Нам продать Киев со Церниговым, А накупити бумаги со цернилами, Так ведь и то не описать Дюкова именьица, А ободрати по Риси ecu бирёзаньки. содрать. Так можно ли нет на бересте повыписать!"

[Соколов-Чичеров. — С. 395][94].

Новгородские берестяные грамоты, о которых упоминает былина, были открыты археологами лишь спустя два с половиной десятилетия, в начале 1950-х гг.

Былины донесли имена реально существовавших лиц: Владимира Святославовича и Владимира Мономаха, Добрыни, Садко, Александра Поповича, Ильи Муромца, половецких и татарских ханов (Тугоркана, Батыя). Однако художественный вымысел позволял певцам относить их к более раннему или более позднему историческому времени, допускал совмещения имен. В народной памяти происходило искажение географических расстояний, названий древних стран и городов. Исторически сложившееся представление о татарах как главном враге Руси вытеснило упоминание половцев и печенегов; даже литовские князья, от которых оборонялась Русь, смешивались в былинах с ордынскими ханами, а Литва — с Ордой.

Эпический князь Владимир Красное Солнышко совместил двух великих князей: Владимира I — Святославовича (годы княжения: 980—1015) и Владимира II — Мономаха (годы княжения: 1113—1125). В. Ф. Миллер, рассматривая былину "Ставр Годинович", склонялся к предположению,

что она была сложена в новгородской земле. Ставр был новгородским боярином и сотским, жил в первой четверти XII в. и однажды был заточен разгневавшимся на него Владимиром Мономахом. Сюжет былины также строится на том, что князь Владимир заточил Ставра в погреба глубокие. В. Ф. Миллер писал: ". это новгородское произведение с именем Владимира Мономаха впоследствии вошло в эпический цикл "ласкового" князя стольнокиевского Владимира Сеславича. Вообще былина о Ставре представляет среди других наших былин наиболее яркий пример ассимиляции Владимира Мономаха с Владимиром Святым"[95].

Добрыня Никитич, дядя Владимира I по матери, жил в X—начале XI в. О нем есть летописные упоминания, аналогичные былинным сюжетам. Например, былинный Добрыня — сват князя Владимира. В этой роли исторический Добрыня выступил в 980 г., когда Владимир I решил жениться на полоцкой княжне Рогнеде. По поводу былины "Добрыня и змей" В. Ф. Миллер писал: "Исходя из древней, внесенной в летопись, пословицы — Добрыня крести огнем, а Путята мечом и из сообщаемого отрывком Якимовской летописи рассказа о насильственном крещении новгородцев воеводами Владимира Добрыней и Путятой, я предположил, что предание о борьбе Добрыни с язычеством приняло впоследствии шаблонные черты боя героя с змием, являющимся олицетворением диаво-ла, язычества и всего нечистого. Подтверждение такого толкования былины я находил как в новгородском местном предании о змияке и перюнском ските, так и в отдельных деталях былины: купание Добрыни (— крещение), в Пучайной (т. е. р. Почайне, при устье которой в Днепре совершилось крещение киевлян), в отчестве Забавы Путятичны, последнем следе летописного воеводы Путяты, избавленного Добрыней от нападения новгородских язычников, в приемах борьбы Добрыни (шляпа земли греческой) и проч."[96].

В XII в. в Новгороде жил купец по имени Сотко (летописи упоминают о построенной им в 1167 г. каменной церкви св. мучеников Бориса и Глеба). Садко — герой новгородских былин.

Историческим прототипом богатыря Алеши Поповича предположительно является Александр Попович — ростовский воин начала XIII в., участник сражения между ростово-суздальскими и новгородскими войсками на р. Липице (1216 г.). Он погиб в 1223 г. на р. Калке. Былинный Алеша Попович отнесен в более раннее время. Он — богатырь в годы правления Владимира Мономаха, воюет с половцами (конец XI—начало

XII в.). И еще раньше — действует против печенегов при Владимире Святославовиче (конец X — начало XI в.).

Илья Муромец в русских письменных источниках упоминается в XVI в., а в немецкой устной традиции он известен с XIII в. (в немецкой поэме этого времени "Ортнид" среди других персонажей действует наделенный необычайной физической силой русский Илья — Ilias von Riuzen; Ilias Konig von Riuzen). С именем Ильи Муромца связаны топонимические предания (он завалил Оку — сдвинул гору; из следа от копыта его коня вытекает целебный источник). Согласно некоторым свидетельствам, в Киево-Печерской лавре находилась гробница с богатырскими мощами Ильи Муромца. Возвышению Ильи над другими богатырями способствовало то, что он — выходец из Северо-Восточной Руси, которая с XII в. среди древнерусских земель стала играть ведущую роль.

Исторический прототип Тугарина Змеевича — половецкий хан Ту-горкан, погибший под Киевом в 1096 г. Он был в родственных отношениях с киевскими князьями. При Владимире Мономахе Тугоркан разорил окрестности Киева, был разгромлен и убит.

Исследователи отмечают многослойнрсть былин. Подобно тому, как земные пласты разных периодов, с застывшими в них окаменелостями, позволяют судить о геологических процессах, тексты былин сохраняют свои наслоения и "окаменелости", образовавшиеся вследствие исторического развития сюжетов и образов. С. Н. Азбелев, рассмотревший цикл былин о разгроме вражеского нашествия, сделал следующий вывод: "Постоянный процесс актуализации былин патриотической тематики протекал особенно энергично, очевидно, в те отрезки времени, когда устная традиция интенсивно перерабатывала впечатления от наиболее сильно потрясших народное сознание исторических событий (сражение при Калке, нашествие Батыя, бой на Воже, Куликовская битва и т. п.). Именно с подобного рода событиями и связано в конечном счете появление новых былин, возникавших как результат переработки былин более древних и тематически близких, но по-иному конкретизировавших данную схему эпического сюжетного типа"[97].

Наконец, необходимо отметить, что многие важные события и значительные лица русской истории вообще не нашли отображения в эпосе.

Б. А.'Рыбаков писал: "Почему нет былин о молодом герое, победившем Волжскую Болгарию, Хазарию и вступившем в бой с самой Византийской империей, — Святославе? Летопись приводит отрывки восторженной придворной поэзии о князе-рыцаре, но в народном былинном эпосе нет ни блестящих дел полководца, ни его имени. Народ упрекал его в том, что он искал "чюжея земля. а своея ся охабив". В итоге — молчание былин о Святославе. Далеким от интересов русского народа был Ярослав Мудрый, тоже прославленный летописцами. Он окружил себя наемными варягами, не мог противостоять ляхам, бежал с поля боя. Народ не отвел этому князю места в своей поэтической сокровищнице. Летописи прекрасно объясняют, почему былины в особом, сильно нарушенном в XVI—XVII веках цикле воспели Всеслава Полоцкого, избранного киевлянами князем после восстания 1068 года, и почему образовался еще один цикл былин вокруг имени второго князя Владимира — Мономаха, твердо и успешно оборонявшегося от половцев. Из тех князей, которых воспевал придворный княжеский поэт Боян (Мстислав Тмута-раканский, Ярослав Мудрый, Олег и Роман Святославичи), ни один не попал в народный былинный эпос"[98].

Фольклор – ценный источник информации о быте наших предков, об их способе жизни, законотворчестве, военном деле, семейном праве и прочих моментах. Это прекрасно понимали уже первые ученые. Былины издавна были предметом штудирования. Главный вопрос, интересовавший исследователей: "Какие исторические факты можно найти в былинах?" Оказалось, что реальности в них так же много, как и вымысла.

Так ли эпос далек от действительности

Не все историки серьезно относятся к фольклорным произведениям, считая их выдумкой. Конечно, в легендах, думах, сказках и прочих творениях достаточно много фантастического, положительным героям приписываются небывалые способности и сила, а негативные слишком демонизируются и подаются карикатурно. Но все же былины и история – не такие уж несовместимые понятия. Почти в каждом фольклорном произведении зафиксирована народная трактовка того или иного исторического события.

Нельзя говорить о беспристрастности наших предков. Коллективная память фиксировала лишь те моменты, которые были ей приятны или казались заслуживающими внимания. Часто события толковались по-своему. Например, такой исторический факт, как разрушения татарской ордой Киева, часто трансформируется: киевлян спасло чудо, славный богатырь, Богородица. Или же, несмотря на разрушения, город быстро восстановился и вернул былую мощь. Кажется странным, что реальное уничтожение некогда могущественного города привело к появлению целого ряда героических эпосов, где Киев – все тот же стольный град.

Какие исторические факты можно найти в былинах

Народ слагал думы о том, что его интересовало в первую очередь – могущество своего государства, мудрость правителя, уровень жизни, оборона державы от многочисленных внешних врагов, борьба с жестокими и несправедливыми местными князьками и многое другое. Все это наши предки переживали на личном опыте. И если бы до нас дошли былины в первозданном варианте, то можно было бы говорить о серьезных исторических свидетельствах (не беря во внимание некую гиперболизацию). Но поскольку эпос передавался устным путем, то каждый сказатель мог добавить что-то свое и видоизменить текст.

Факты истории в былинах, которые нашли свое подтверждение:

1. Разрушенный монголо-татарами Киев.

2. Раздоры князей в Киевской Руси, которые и привели к упадку могущественного государства.

3. Непрекращающаяся борьба со степными кочевыми племенами.

4. Крещение Руси.

5. Коллективное паломничество в Иерусалим.

6. Неудачный поход на половцев князя Игоря и многие другие.

Энциклопедия быта наших предков

Торговцы, которые хотели зарабатывать деньги на княжеской земле, должны были платить пошлины, причем сумму каждый правитель устанавливал на свое усмотрение. В былине о Корсунской царице купцы жалуются своему князю, что вынуждены отдавать налог жадной госпоже за каждый свой шаг.

Из эпосов о дружине мы узнаем, что войско имело четкий устав. В армейской организации можно выделить младшую и старшую дружину, богатырей, слуг и прочих.

Много упоминаний в былинах и о быте. В устном народном творчестве мы видим детальные описания пиршеств, которые устраивались в царских палатах, пышных нарядов граждан высшего сословия, кушаний, музыкальных инструментов и прочего.

Богатыри – реальные или вымышленные персонажи

Главными героями русского эпоса выступают богатыри. Народ, терзаемый внешними врагами, природными стихиями, несправедливостью жестоких князей и прочими несчастьями, требовал защитников. Какие исторические факты можно найти в былинах, чтобы не сомневаться в их правдивости? Конечно же, реальных прототипов героев эпоса.

Илья Муромец, Добрыня Никитич, Садко, Алеша Попович и прочие витязи действительно боролись со злом в Древней Руси. Больше всего фактов сохранилось об Илье Муромце, известно даже, что его могила – в Киево-Печерской лавре. Добрыня Никитич происходил из древлян, был пленен вместе с сестрой и перевезен в столицу. Прошел долгий путь от слуги до элитного воина. Об Алеше Поповиче информации сохранилось совсем мало. Скорее всего, он погиб в битве на р. Калке.

Исторические факты в былинах нашли документальное подтверждение, поэтому сомневаться в их правдивости бессмысленно. Нужно гордиться тем, что наши предки были достаточно мудры, чтобы оставить следующим поколениям столь ценные сведения.

Имя другого былинного богатыря летопись упоминает трижды: первый раз без даты, а потом под 1001 и 1004 годами; Алеша Попович бил и разбил печенегов. С этим богатырем времен Владимира в образе Алеши Поповича совместился, видимо, его одноименец, двумя столетиями позже погибший под Калкой.

Противник Алеши — Тугарин Змеевич, подлинное чудовище в былинном описании, — персонифицируется в половецком хане Тугоркане, фигуре весьма любопытной. В конце XI века он вел сложную военно-дипломатическую игру с русскими князьями. Заключая временные союзы с одними против других, он умело пользовался княжескими междоусобицами, чтобы грабить и разорять Русь. Выдав свою дочь за Святополка Изяславича — великого князя Киевского, — он до поры поддерживал зятя, но потом вероломно напал на него и был за то жестоко наказан. Под Переяславлем он был разбит русскими дружинниками и сам погиб в сече. Тело его Святополк велел поднять и погрести в своем резиденции — селе Берестово: как-никак Тугоркан приходился ему тестем. Народ не оценил и не понял такой щепетильности: в его глазах Тугоркан был и остался злодеем, грабившим и сжигавшим русскую землю. И в былине он превратился, надо сказать, вполне по заслугам, в чудовищного Тугарина Змеевича.

Но главное, конечно, не эти частные реалии, легшие в основу тех или иных былинных сюжетов и образов. Главное в обобщенной и в то же время точной, исторической картине Киево-Новгородской Руси, отпечатавшейся в народной памяти. Ко двору киевского князя съезжаются ростовские и муромские богатыри. Сходятся храбрые люди со всех сторон русской земли, чтобы вместе оборонять ее от неприятелей. Подвиги богатырей, защищающих Русь от вражеских набегов и нашествий, составляют основное содержание киевских былин.

Огромным городом был по тем временам Киев. Много уступали ему величиной и населенностью Лондон и Париж. Древние немецкие хроники называют его соперником Константинополя — столицы могущественной Византийской империи. Пражский епископ Дитмар насчитал в Киеве 400 церквей и 8 рынков.

Русь вела обширный торг с Востоком и Западом, Севером и Югом. На скрещении путей с этих крайсветных сторон лежали Киев и Новгород. Варяги и венецианцы, греки и арабы, евреи и немцы вплетали иноязычный говор в русскую речь на городских улицах и рынках. С сильным и богатым киевским князем стремились породниться виднейшие дворы Европы. Ярослав Мудрый был женат на Ингигерде — дочери шведского короля Олафа. Свою сестру Доброгневу он выдал за короля Польши Казимира. Дочери его были в замужестве за королями Гарольдом Норвежским, Андреем Венгерским, Генрихом Французским. Сын его Всеволод женился на византийской царевне, а два других сына — на немецких княжнах. Этот международный блеск не ослеплял киевлян, заботившихся прежде всего о своих насущных нуждах. Но пышные посольства и богатые караваны из чужедальних земель сообщали им представление о значении Руси в кругу других народов.

В короткий срок достигла расцвета культура Древней Руси. Белокаменные храмы с великолепными фресками и иконами, распространение книжности и грамотности, устная и письменная поэзия были признаками того процесса, который двумя столетиями позже начался в Италии и стал известен под именем раннего Ренессанса.

Автор: Сергей Наровчатов.

P. S. Старинные летописи рассказывают: А еще порой в старинных народных былинах находится место даже для компромата на различных исторических персонажей. Причем компромата там будет ничуть не меньше нежели, скажем, компромат ru или еще где-нибудь.

Ирина Миртова
запись закреплена

Русь Киевская

Проблема историзма былин — одна из самых важных, сложных и спорных в фольклористике.

Столетие идут споры вокруг нее. Высказано несколько мнений, в том числе противоположные мнения Б.А. Рыбакова и В.Я. Проппа. Но вопрос требует дальнейшей разработки. Ценность монографии С.Н. Азбелева прежде всего в том, что она будет содействовать решению проблемы историзма былин.

В монографии все подчинено доказательству основных положений автора, для чего используются многочисленные и разносторонние факты истории и фольклора, сопряженные логикой исследователя, критика недостатков подхода к былинам ученых, которые отступают от их исторического изучения. Все это делает работу весьма убедительной.

Строение монографии обоснованно, выделены существенные вопросы, рассмотрение которых проясняет проблему историзма былин и представляет ее более конкретно, нежели это бывает свойственно фольклористическим работам.
Монография С. Н. Азбелева — весьма содержательная, серьезная работа, которая много дает для понимания сущности вопроса.

Заметной вехой в истории нашей фольклористики явилась дискуссия об историзме народного эпоса, главными участниками которой были В.Я. Пропп и Б.Л. Рыбаков.

Не только в основном, но и в существенных деталях именно тогда особенно ясно обозначились два главных аспекта проблемы: как соотносятся в принципе былины и исторические события и каким путем следует идти, чтобы конкретно это соотношение выяснять. Конечно, далеко не все, что написано с тех пор о былинном эпосе, тяготеет к названным двум вопросам. Однако по существу проблема отражения исторической действительности народным эпосом остается центральной в исследовательской интерпретации былин.

Предыстория сравнительно недавней дискуссии имеет более чем вековую протяженность.

В советской фольклористике расхождения двух течений эпосоведения начали появляться в первые послереволюционные годы и закрепились в 1950-х гг.

Соответственно различались методика и конкретные задачи.

Казалось бы, одно не так уж противоречит другому. Идея произведения может проявляться в том, на какие именно события оно откликнулось и каким образом. Идеалы народа былина может выражать, отзываясь на конкретные факты его истории. Но В.Я. Пропп, как ясно видно из его труда, считал подобное согласование принципиально недопустимым. В этом он разошелся с А.П. Скафтымовым — первым и, пожалуй, наиболее тонким критиком дореволюционных работ исторической школы.

А.П. Скафтымов не сомневался, что основа былины восходит к факту. В сущности он выступил не против задач и общей методики исторического направления, а против ее конкретного применения В.Ф. Миллером и его последователями.

Книга В.Я. Проппа противостояла предшествовавшим работам о былинах: почти все главные результаты этих работ автор счел глубоко ошибочными. Он предложил свою историю русского былинного эпоса, основанную на прочтении В.Я. Проппом основной идеи каждой из наиболее распространенных былин.

Б.А. Рыбаков в своей книге резко критиковал В.Я. Проппа за отказ от конкретно-исторического анализа, за признание принципиально неверным обращения при изучении былин к письменным источникам, за отрицание реальных прототипов былинных героев и событий. Б.А. Рыбаковым были предложены конкретные исторические интерпретации целого ряда былин. Отчасти он принимал выводы своих предшественников — представителей исторического направления.

В. Я. Пропп упрекнул Б.А. Рыбакова в том, что он (как и его предшественники по исторической школе) не понимает жанровой специфики народного героического эпоса.

Наиболее впечатляющая часть былины — ее финал, где Дунай, после того, как он уже стал мужем Настасьи, проиграв состязание с ней в стрельбе из лука.

Для ученых исторического направления эта былина представляла один из трудных случаев. В особенности — как раз та часть ее, где речь идет собственно о судьбе Дуная. Основному содержанию этой части, естественно, не удалось найти соответствия в летописях и других письменных источниках, которые вообще не проявляли интереса к семейным конфликтам.

Однако обнаружилось, что в XIII столетии реально существовал довольно известный тогда русский воевода Дунай, служивший популярному у современников князю Владимиру, что этот Дунай был в такой же мере причастен к польско-литовским делам, как и герой былины. Разумеется, этого немного, но это — твердо установленная реальность.

Что касается остального содержания соответствующей части былины, то представители исторической школы ограничивались осторожными, но достаточно обоснованными гипотезами, которые нет нужды здесь повторять.

Естественно, что этапы истории национального эпоса могут быть конкретно определены только путем соотнесения с данными письменных источников о событиях и явлениях народной жизни, отраженных эпосом.

Принципиальный отказ признавать отправным пунктом реальное событие приводит к тому, что и датировки, и интерпретации былин в чрезвычайно большой степени определяются личным вкусом ученого: в работах Д.М. Балашова не только былина о Дунае, но и другие датируются очень ранней эпохой — до VIII в. нашей эры. А в работах В.Г. Смолицкого, напротив, рассмотренные им былины оказываются, как правило, возникшими довольно поздно — в XV—XVII вв.

Оба исследователя недавно посвятили по специальной статье небольшому циклу былин о Святогоре. Датировки также оказались разделены тысячей лет. Столь же резко различаются и трактовки идейного содержания.

В подобных случаях полнота характеристики, естественно, оказывается невозможна, объективность — затруднительна, а точность — проблематична.

Между тем важность таких поисков даже учеными, не принадлежавшими к историческому направлению, прежде осознавалась.

Авторы работ, подобных рассмотренным, соотносят по-своему былины с той или иной исторической эпохой.

Однако соотнесенность эта зиждется, в сущности, на научности понимании самих былин как своего рода устных народных сочинений на псевдоисторические темы. Но героический эпос требует исследования в ином качестве — том, какое составляло его общественную функцию, ясно осознававшуюся исполнителями и слушателями былин; надо изучать их как сокровищницу народной исторической памяти. Это требует учета закономерностей эпического творчества, обусловленных спецификой фольклора в его целом.

Важно возможно полнее привлечь непосредственно отзывавшиеся на исторические факты произведения, служившие материалом для слагателей былин. Поэтому, выбирая объекты конкретного анализа, представилось целесообразным обратиться прежде всего к устно-поэтической традиции о событиях относительно недавних. Именно здесь мы имеем, помимо самих былин, достаточный материал зафиксированных письменно произведений иной жанровой принадлежности — произведений, менее долговечных в устном репертуаре, чем былины, но более явно, нежели они, связанных своим содержанием с реальными фактами истории народа.

Выявленные факты межнациональных связей соотнесены с общей проблематикой в главе V. Междужанровые связи эпоса и обрядовой поэзии касается рассмотренный в главе VI. Пример, относящийся к событиям X в. и демонстрирующий возможности сопоставительного изучения историзма при большой хронологической удаленности отправных событий. Исходные теоретические посылки и методологические позиции автора книги кратко излагаются в главе I.

Последняя, VII глава суммирует (в сравнении с литературой) сущность специфики творческого процесса на основе предшествовавших глав, прямо посвященных анализу материала.

Исследования предшественников привлечены в той степени, какая диктовалась непосредственными задачами каждой главы. В книге не характеризуется совокупность основных трудов, посвященных историзму былин, и не дается общая история изучения былинного историзма. Эти вопросы требуют особого рассмотрения. Оно было осуществлено в ряде специальных работ.

СПЕЦИФИКА ФОЛЬКЛОРА И ЗАКОНОМЕРНОСТИ ЭПИЧЕСКОГО ТВОРЧЕСТВА

Говоря о специфике фольклора, обычно отмечают прежде всего особенность его социальной природы как народного творчества, указывают на то, что и жизненное содержание произведений фольклора, и его идейная сущность отражают эту социальную природу.

Характеризуя отличия фольклора, говорят о его художественной специфике, которая связана с высокой степенью коллективности творческого процесса.

Важная особенность фольклора справедливо усматривается в том, что основным средством его является устное слово (часто в сочетании с напевом). Очевидно, однако, что при всей важности такого рода признаков не они — основа специфики фольклора среди других видов искусства. Особенности эти могут рассматриваться скорее как важнейшие результаты, зависящие в той или иной степени от конкретных условий (а при определенных условиях характерные и для нефольклорных форм творчества).

Читайте также: