Особенности оды державина кратко

Обновлено: 02.07.2024

Это Ода прославляет Екатерину Великую, ставя царицу очень высоко. Язык оды, конечно, сейчас кажется слишком торжественным и тяжелым, кроме того, использует Державин много отсылок к мифам и легендам.

На контрасте он переходит к своей личности, которая, по его мнению, слаба и порочна. Но у поэта есть хотя бы понимание, как жить достойно, но в мирской суете он постоянно об этом забывает. То маскарад, то охота, то хочется новый кафтан, то книги читать, то лень найдёт, то фантазия разыграется. Он горазд и в карты играть, и объедаться. После ироничного представления своих грехов поэт делает вывод, что таков и весь свет.

В поисках добродетели люди приходят к светлому образу правящей царицы. Народу повезло, ведь на глупость его и дурачества она смотрит с улыбкой, но зло карает, а добро награждает. Поэты у неё в чести, хотя им недостаточно просто сплетать рифмы без высокого смысла. Находит автор всё новые достоинства в царице – ей даже правду можно говорить.

Теперь сравнивается она со своими царственными предшественниками. Например, она не делает издевательских свадеб для шутов, как бывало. Она не зверствует, как дикая медведица. И снова описываются блага (и разные возможности), которые Екатерина дарит народу своему. У Фелицы автор не нашел ни единого недостатка, даже ничего ординарного.

Ода возвышает героиню так, что будь у всё-таки материальной женщины недостатки, она бы избавилась от них – такую богиню видит в ней поэт, так он верит своему идеалу.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Краткое содержание

Спасло его только то, что Екатерине II сильно понравилась эта ода и императрица стала благожелательно относиться к Державину.

Вывод:

Образ императрицы

В тоже время в стихах поэта проскальзывают мысли не только о мудрости власти, но и о недобросовестности и низком уровне образованности ее исполнителей. Многих из них интересует только собственная выгода. Стоит признать, что эти идеи появлялись и ранее, но никогда раньше реальные исторические личности не были настолько узнаваемы.

Средства выразительности

Державин для более глубокой проработки образов использует разные средства художественной выразительности:

Кроме этого, он использует прием антитезы, противопоставляя образ мудрой Фелицы развратным и ленивым мурзам и праздному лирическому герою. Благодаря этому он как бы делит свое произведение на две части: в первой он прославляет Фелицу, во второй же – обращает внимание на существующие проблемы. Противопоставление подчеркивает контраст между тем, что видит императрица в своих фаворитах, и тем, кем они на самом деле являются.

Автор: Альбина Исмаилова

История создания

После такого щедрого царского подарка к Державину пришли литературная слава и успех. Такой популярности до него не знал ни один поэт.

Темы и проблемы

Тематика и проблематика произведения заслуживают отдельной статьи, и, чтобы не затягивать эту, Многомудрый Литрекон просит Вас в случае необходимости спросить о теме, которая не упомянута, в комментариях. Он обязательно дополнит вышесказанное.

Державин творил в жанре классицизма. Это направление строго запрещало соединять несколько жанров, например, высокую оду и сатиру. Но поэт решился на такой смелый эксперимент. Причем он не только их объединил в своем тексте, но и сделал нечто небывалое для литературы того весьма консервативного времени.

Державин просто рушит традиции хвалебной оды, активно применяя в своем тексте сниженную, разговорную лексику. Использует даже откровенные просторечия, которые в принципе в те годы не приветствовались в литературе. Самое главное, рисует императрицу Екатерину II обычным человеком, отказываясь от ее классического парадного описания, которое активно применялось в подобных произведениях.

Именно поэтому в оде можно встретить описание бытовых сцен и даже литературный натюрморт.

Уникальность произведения

Поэт активно вводит разговорную лексику, не чурается нелитературных высказываний. Но самое главное отличие состоит в том, что он создает императрицу в человеческом обличье, отказываясь от ее официального образа. Примечательно, что многих текст смутил и потревожил, а вот сама Екатерина II была от него в восторге.

Новаторство Державина

Обыденный, бытовой образ Фелиции, за которой легко угадывается императрица — одно из основных новаторств Державина. При этом ему удается создать текст так, чтобы не снижать ее образ. Наоборот, поэт делает его реальным и человечным. Порой кажется, что поэт пишет его с натуры.

Сам Державин определял ее жанр, как смешанную оду. Он утверждал: от классической оды она отличается тем, что в смешанном жанре у автора есть уникальная возможность говорить обо всем на свете. Так поэт разрушает каноны классицизма, стихотворению открывается путь для новой поэзии. Эта литература получает развитие в творчестве автора следующего поколения — Александра Пушкина.

Благоприятное стечение обстоятельств

Друзья Державина, первыми услышавшие оду, оказались от неё в восторге, но поспешили охладить пыл поэта: на публикацию произведения нечего было и надеяться, ведь в нем так явно читались выпады против знатных екатерининских вельмож. Тем не менее сама судьба словно подстроила все так, чтобы произведение не пролежало вечно в ящике державинского стола. Спустя год ода попала к поэту Осипу Козодавлеву, от него – к любителю словесности И.И. Шувалову, прочитавшему эти стихи на обеде перед компанией господ, среди которых был и князь Потемкин, один из завуалировано осмеянных в оде лиц. Князь решил сделать вид, что сочинение его не трогает и вообще не имеет к нему отношения, в результате чего Гавриил Романович смог вздохнуть с облегчением.

Общие слова о творч-ве. Гавриил Романович Державин (1743 – 1816)– поэт-новатор, крупнейш. поэт 18 века, крупный госуд. деятель (рано осиротевш. сын бедного казанского дворянина, начинал рядовым, затем капралом Преобр. полка; впоследств. – губернатор в Петрозаводске, тамбове, сенатор, министр. юстиции). Его оды и лирич. стих-я тесно переплет-ся с его биографией.

Несмотря на то, что основа творчества Гаврилы Державина — русский классицизм, оно значительно выходило за его пределы.

Для языка стихов Державина характерно

2) для идиостиля — синтез торжественной оды с сатирой.

3) Проскальзывает в произведениях поэта и романтический подход к действительности — проблеск нового направления и методов литературного творчества.

Иными словами, наследие Державина оказалось зеркалом пути развития русской литературы этой эпохи — от классицизма, сквозь сентиментализм и романтизм к реализму.

Державин, конечно, не мог претендовать на роль духовного народного вождя и посягать на основы самодержавия, но во многих произведениях он выражает именно народную точку зрения, что уже было прорывом для русской литературы XVIII века. Начиная с 1779 года, творчество Державина становится все более оригинальным — он идет своим путем в поэзии.

Поэт в произведениях Державина — это неподкупный борец за правду.

Не внемлют! — видят и не знают!

Покрыты мздою очеса:

Çлодействы землю потрясают,

Неправда зыблет небеса.

Öари! — ß мнил, вы боги властны,

Никто над вами не судья, —

Но вы, как я, подобно страстны

И так же смертны, как и я.

Державин расширяет тематику поэзии, сближает ее с жизнью. Он начинает смотреть на мир и природу глазами обычного земного человека. Поэт изображает природу не отвлеченно, как это делали до него, а как живую реальность. Если до Державина природа описывалась в самых общих чертах: ручьи, птицы, цветы, то в стихах поэта уже появляются детали, краски, звуки — он работает словом, словно художник кистью:

Иль нет: ты лучше напиши

Меня в натуре самой грубой,

В жестокий мраз, с огнем души,

В косматой шапке, скутав шубой,

×тоб шел, природой лишь водим,

Против погод, волн, гор кремнистых,

В знак, что рожден в странах я льдистых,

×то был прапращур мой Багрим.

А я, проспавши до полудни,

Курю табак и кофе пью;

Преобращая, в праздник будни,

Дружу в химерах мысль мою.

Огромное значение для последующего развития русской литературы и русского литературного языка имеет поэтический язык Державина. Поэт превосходно чувствовал народную речь. В стихах его есть риторическое начало, ораторские интонации — он учит, требует, наставляет, негодует. Многие выражения Державина стали крылатыми:

Для языка стихов Державина характерно

2) для идиостиля — синтез торжественной оды с сатирой.

Поэт в произведениях Державина — это неподкупный борец за правду.

Не внемлют! — видят и не знают!

Покрыты мздою очеса:

Çлодействы землю потрясают,

Неправда зыблет небеса.

Öари! — ß мнил, вы боги властны,

Никто над вами не судья, —

Но вы, как я, подобно страстны

И так же смертны, как и я.

Иль нет: ты лучше напиши

Меня в натуре самой грубой,

В жестокий мраз, с огнем души,

В косматой шапке, скутав шубой,

×тоб шел, природой лишь водим,

Против погод, волн, гор кремнистых,

В знак, что рожден в странах я льдистых,

×то был прапращур мой Багрим.

А я, проспавши до полудни,

Курю табак и кофе пью;

Преобращая, в праздник будни,

Дружу в химерах мысль мою.

Данный видеоурок посвящён такому жанру, как ода. Мы вспомним, что такое ода и какой она может быть, узнаем, как развивался жанр оды в России XVIII века, разберёмся, что же особенного было в одах Гавриила Романовича Державина.

В данный момент вы не можете посмотреть или раздать видеоурок ученикам

Чтобы получить доступ к этому и другим видеоурокам комплекта, вам нужно добавить его в личный кабинет, приобретя в каталоге.

Получите невероятные возможности

Конспект урока "Жанр оды. Оды Державина"

Сегодня на уроке мы:

– Вспомним, что такое ода и какой она может быть.

– Узнаем, как развивался жанр оды в России XVIII века.

– Разберёмся, что же особенного было в одах Гавриила Романовича Державина.

Ода – это жанр лирической поэзии, который прославляет важные исторические события, монархов, героев и их подвиги.

Большой вклад в развитие оды внёс Михаил Васильевич Ломоносов.

Можно сказать, что он довёл этот жанр до совершенства и закрепил его основные черты.

Во-первых, писать оды следовало только высоким стилем.

Во-вторых, для русской оды было характерно обилие риторических вопросов и восклицаний, а также разнообразных обращений к читателю, к лицу, которому ода посвящена, к Родине, Богу и так далее. То есть, строилась она по законам ораторского искусства.

Третьей отличительной чертой можно назвать красочность, которая проявлялась в активном использовании ярких эпитетов и метафор.

Четвёртая особенность оды характерна для всего искусства классицизма – это использование образов из древнегреческой мифологии.

Лучшим стихотворным размером для торжественной оды Ломоносов считал четырёхстопный ямб.

Разработку жанра оды считают одной из важных заслуг ученого в области русской словесности.

Итак, мы видим, что Тредиаковского можно назвать создателем русской оды, Ломоносова – теоретиком, но рядом с ними всегда стоит и третье имя – Гавриила Романовича Державина.

В чём же его заслуга, если Ломоносов уже довёл этот жанр до совершенства?

Дело в том, что Гавриил Романович Державин изменил русскую оду. И изменения эти были прямо скажем революционными для эпохи классицизма. С одной стороны, Державин отстаивал идеи классицизма, а с другой – сам же их нарушал, делая закат классицизма неизбежным. Эту двойственность можно проследить в державинских одах.

Во-первых, сам характер похвалы. Для оды классицизма характерно обожествление монарха или героя. Его фигура становилась титанической. Вот, например, отрывок из оды Ломоносова:
В полях кровавых Марс страшился,

Свой меч в Петровых зря руках,

И с трепетом Нептун чудился,

Взирая на российский флаг.

Античные боги пасуют перед мощью русского императора и его державы.

Сам образ императрицы описан Ломоносовым возвышенно и величественно:
Сия тебе единой слава,

Монархиня, принадлежит,

Пространная твоя держава,

О, как тебя благодарит…

Ломоносов создаёт абстрактный образ идеального монарха, восхваляя его.

А что же Державин? Державин рисует земной, очень человечный образ. Он подчёркивает её милосердие и снисходительность, хвалит бытовые привычки:
Мурзам твоим не подражая,

Почасту ходишь ты пешком,

И пища самая простая

Бывает за твоим столом.

Это совершенно против канона оды, которая должна быть написана только высоким штилем. Но императрице понравился живой и тёплый образ, созданный поэтом.

При этом, императрица остаётся идеалом и образцом для подражания, у которой лирический герой просит совета:
Подай, Фелица, наставленье:

Как пышно и правдиво жить,

Как укрощать страстей волненье

И счастливым на свете быть?

Человечный образ и бытовые детали совершенно нехарактерны для оды, но Державин идёт ещё дальше. Он соединяет не соединяемое – в высокий жанр оды он добавляет низкий жанр сатиры.

Поэт создаёт не только идеальный образ императрицы, он противопоставляет его образу вельможи, который погряз в праздности и лени.

Мятясь житейской суетою,

Сегодня властвую собою,

А завтра прихотям я раб.

Высмеивая пороки вельмож, противопоставлением Державин возвышает образ Екатерины. А возвышая, указывает ей на её предназначение:
Тебе единой лишь пристойно,

Царевна! Свет из тьмы творить;

Деля Хаос на сферы стройно,

Союзом целость их крепить;

Из разногласия согласье

И из страстей свирепых счастье

Ты можешь только созидать.

Интересно, что пороки вельможи описаны так ярко и точно, что многие царедворцы узнали себя в державинских строках. Например, князь Потёмкин и князь Вяземский, граф Орлов и многие другие. Соединение оды и сатиры работало на главную идею Просвещения – борьбу истины и порока, кроме того, такой союз делал оду очень злободневной.

В первых строфах оды Державин славит Бога. Восхваляя величие божества, поэт задаётся вопросом, что есть человек в масштабе Вселенной:
Как капля, в море опущенна,

Вся твердь перед тобой сия.

Но что мной зримая вселенна?

И что перед тобою я?

Величеством твоих доброт;

Во мне себя изображаешь,

Как солнце в малой капле вод.

Бог создал человека по своему образу и подобию, значит, в человеке есть отражение божественного величия и силы. Дальше рассуждая о человеческой природе, поэт говорит о том, что в человеке соединяется земное и божественное:
Где кончил тварей Ты телесных,

Где начал Ты духов небесных,

И цепь существ связал всех мной.

Я средоточие живущих,

Черта начальна Божества;

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

Я царь, – я раб; – я червь, – я Бог.

Человек велик и ничтожен одновременно, он создание Бога, воплощение божественного. Какой вывод делает поэт в последних строфах?

Последние строфы философской оды полны любви и благодарности к Творцу. В них же указано предназначение человека, как создания Бога:

То слабым смертным невозможно

Тебя ничем иным почтить,

Как им к Тебе лишь возвышаться

Как в лугу весной бычка

Пляшут девушки российски

Под свирелью пастушка?

Кто такой этот Тииский певец?

Так называли древнегреческого поэта Анакреонта. Лирика Анакреонта в основном была посвящена любви, земным радостям и наслаждениям.

Полный искр соколий взгляд,

Их усмешка — души львины

И орлов сердца разят? – пишет поэт о крестьянках, показывая не только внешнюю красоту девушек. У танцовщиц соколиные взгляды, полные искр, они способны сразить львиные души и орлиные сердца, то есть покорить любого мужчину.

Поэт подчёркивает их достоинства и сравнивает русскую красоту, русскую культуру с античной. Всё стихотворение представляет собой пять риторических вопросов и заключение. И к какому же выводу приходит поэт в заключении?

Коль бы видел дев сих красных,

Ты б гречанок позабыл

И на крыльях сладострастных

Твой Эрот прикован был.

Таким образом Державин утверждает превосходство русской культуры над древней античной.

Творчество Державина интересно прежде всего своей противоречивостью. С одной стороны, в нём можно увидеть следование законам классицизма и идеям Просвещения. С другой стороны, поэт легко эти законы нарушает, смешивает жанры, которые считались несовместимыми.

По любви к отечественному слову желал я показать его изобилие, гибкость, лёгкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся.

ЖАНРОВО-СТИЛЕВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ЛИРИКИ Г. Р. ДЕРЖАВИНА (1743—1816)

К портрету Михаила Васильевича Ломоносова Се Пиндар, Цицерон, Вергилий — слава россов, Неподражаемый, бессмертный Ломоносов. В восторгах он своих где лишь черкнул пером, От пламенных картин поныне слышен гром. Князю Кантемиру, сочинителю сатир Старинный слог его достоинств не умалит. Порок, не подходи! — Сей взор тебя ужалит. На гроб вельможе и герою В сем мавзолее погребен Пример сияния людского, Пример ничтожества мирского — Герой и тлен. [3]

С белыми Борей власами И с седою бородой. Потрясая небесами. Облака сжимал рукой; Сыпал иней пушисты. И метели воздымал, Налагая цепи льдисты. Быстры воды оковал. Вся природа содрогала От лихого старика; Землю в камень претворяла Хладная его рука; Убегали звери в норы. Рыбы крылись в глубинах, Петь не смели птичек хоры, Пчелы притаились в дуплах; Засыпали нимфы с скуки Средь пещер и камышей, Согревать сатиры руки Собирались вкруг огней (26).

Увы! Сей день с колен Милушка И с трона Людвиг пал. — Смотри, О смертный! не все ль судьб игрушка — Собачки и цари? [5]

И бледна смерть на всех глядит. Глядит на всех — и на царей, Кому в державу тесны миры, Глядит на пышных богачей, Что в злате и в сребре кумиры; Глядит на прелесть и красы, Глядит на разум возвышенный, Глядит на силы дерзновенны И точит лезвие косы (30).

Глагол времен! металла звон! Твой страшный глас меня смущает, Зовет меня, зовет твой стон, Зовет — и к гробу приближает (29) —

Сей день иль завтра умереть. Перфильев! должно нам конечно: Почто ж терзаться и скорбеть, Что смертный друг твой жил не вечно? Жизнь есть небес мгновенный дар; Устрой ее себе к покою И с чистою твоей душою Благословляй судеб удар (31).

Мурзам твоим не подражая, Почасту ходишь ты пешком, И пища самая простая Бывает за твоим столом; Не дорожа твоим покоем, Читаешь, пишешь пред налоем И всем из твоего пера Блаженство смертным проливаешь: Подобно в карты не играешь, Как я, от утра до утра (41).

Тебе единой лишь пристойно. Царевна! свет из тьмы творить; Деля Хаос на сферы стройно, Союзом целость их крепить; Из разногласия — согласье И из страстей свирепых счастье Ты можешь только созидать. Так кормщик, через понт плывущий, Ловя под парус ветр ревущий, Умеет судном управлять (43).

А я, проспавши до полудни, Курю табак и кофе пью; Преобращая в праздник будни, Кружу в химерах мысль мою: То плен от персов похищаю, То стрелы к туркам обращаю; То, возмечтав, что я султан, Вселенну устрашаю взглядом; То вдруг, прельщался нарядом, Скачу к портному по кафтан (41). Таков, Фелица, я развратен! Но на меня весь свет похож. Кто сколько мудростью ни знатен, Но всякий человек есть ложь. Не ходим света мы путями, Бежим разврата за мечтами, Между лентяем и брюзгой, Между тщеславьем и пороком Нашел кто разве ненароком Путь добродетели прямой (43).

Краса пирующих друзей, Забав и радостей подружка, Предстань пред нас, предстань скорей, Большая сребряная кружка! (21),

Сребром сверкают воды, Рубином облака, Багряным златом кроны, Как огненна река; Свет ясный, пурпуровый Объял все воды вкруг Коль красен вид природы И памятников вид, Они где зрятся в воды (106).

В убранстве козырбацком, Со ямщиком-нахалом, На иноходце хватском, Под белым покрывалом Бореева кума Катит в санях — Зима (60).

Один из главных способов создания эмпирического образа человека в стихах Державина — это погружение его в достоверную бытовую среду, окружение изобильными словесно-вещными натюрмортами, напоминающими живописные натюрморты фламандской школы, где сами по себе великолепная посуда, фрукты, цветовая гамма накрытого пиршественного стола нейтрализуют ассоциации с сатирическим бытописанием как средством дискредитации и становятся самоценным эстетическим фактом поэзии:

Гремит музыка, слышны хоры Вкруг лакомых твоих столов; Сластей и ананасов горы, И множество других плодов Прельщают чувства и питают; Младые девы угощают, Подносят вина чередой И алиатико с шампанским, И пиво русское с британским, И мозель с зельцерской водой (33-34).

Багряна ветчина, зелены щи с желтком, Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны, Что смоль, янтарь — икра, и с голубым пером Там щука пестрая — прекрасны! (275).

Так в поэзии Державина на эмпирическом уровне воплощения категории личности в один эстетический ряд выстраиваются явления материального и идеального мира, которые в предшествующей поэзии не могли быть соположены в пределах одного жанра или текста: бытописательный образ вещного мира, пейзажное описание и пейзажная аллегория, духовный облик человека, явленный в его внешности и одежде, наконец, произведение искусства, не принадлежащее к словесному ряду — картина, статуя. В лирике Державина все эти явления приобретают абсолютное эстетическое равноправие по двум причинам: во-первых, потому что они реальны и имеют существование, а во-вторых, потому, что они становятся объектом его восприятия и поэтического творчества. Так под пером Державина лирическая поэзия перестает моделировать в словесных абстракциях отвлеченную умопостигаемую сущность жизни и начинает изображать мир таким, каким он виден глазу и слышим уху обыкновенного земного жителя — пестрым, разнородным, многоцветным, многозвучным — и единым в своей разнородности.

Ваш долг есть: сохранять законы, На лица сильных не взирать, Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять Не внемлют! — видят и не знают! Покрыты мздою очеса: Злодействы землю потрясают, Неправда зыблет небеса (61).

Цари! — Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, — Но вы, как я, подобно страстны И так же смертны, как и я. И вы подобно так падете, Как с древ увядший лист падет! И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет (61-62).

Не украшение одежд Моя днесь муза прославляет, Которое в очах невежд, Шутов в вельможи наряжает (137).

А там израненный герой, Как лунь во бранях поседевший А там — вдова стоит в сенях И горьки слезы проливает А там — на лестничный восход Прибрел на костылях согбенный Бесстрашный, старый воин тот А там, — где жирный пес лежит, Гордится вратник галунами, — Заимодавцев полк стоит, К тебе пришедших за долгами (139-140).

Осел останется ослом, Хотя осыпь его звездами; Где должно действовать умом, Он только хлопает ушами (137) — Хочу достоинствы я чтить, Которые собою сами Умели титлы заслужить Похвальными себе делами (137).

Уже румяна Осень носит Снопы златые на гумно, И роскошь винограду просит Рукою жадной на вино. Уже стада толпятся птичьи, Ковыль сребрится по степям; Шумящи красно-желты листьи Расстлались всюду по тропам (65).

Осень — пора жатвы и сбора урожая, а жатва — это восходящая еще к древнерусской и фольклорной традиции метафора военной битвы. Поэтому по вполне естественной поэтической ассоциации возникает и батальная картина:

Мужайся, твердый росс и верный, Еще победой возблистать! Ты не наемник — сын усердный; Твоя Екатерина мать, Потемкин — вождь, Бог — покровитель; Твоя геройска грудь — твой щит (67).

Совмещение контрастных планов — мирной изобильной осени и жатвы урожая — жатвы лавров военной славы — порождает следующий ассоциативный сюжетный ход — обращение к теме мирной семейной жизни и ожидания героя с поля битвы:

Она к тебе вседневно пишет: Твердит то славу, то любовь, То жалостью, то негой дышит, То страх ее смущает кровь (68) —

Кто перед ратью будет, пылая, Ездить на кляче, есть сухари; В стуже и зное меч закаляя, Спать на соломе, бдеть до зари; Тысячи воинств, стен и затворов С горстью россиян все побеждать? (222).

Шекснинска стерлядь золотая. Каймак и борщ уже стоят; В крафинах вина, пунш блистая, То льдом, то искрами манят Не чин, не случай и не знатность На русский мой простой обед Я звал, одну благоприятность (157).

Горшок горячих, добрых щей, Копченый окорок над дымом; Обсаженный семьей моей, Средь коей сам я господином, И тут-то вкусен мне обед! (207).

Петь Румянцева сбирался, Петь Суворова хотел; Гром от лиры раздавался, И со струн огонь летел Так не надо звучных строев, Переладим струны вновь; Петь откажемся героев, А начнем мы петь любовь (179).

Зрел ли ты, певец тииский, Как в лугу весной бычка Пляшут девушки российски Под свирелью пастушка? Как, склонясь главами, ходят, Башмаками в лад стучат, Тихо руки, взор поводят И плечами говорят? [14]

На перекрестье аспектов личностного бытия — эмпирического быта и исторического бытия, социальных связей и национального самосознания человека в лирике Державина рождается жанр философской оды, соответствующий самому высокому уровню личностного бытия — духовно-интеллектуальному и творческому.

Светил возжженных миллионы В неизмеримости текут, Твои они творят законы, Лучи животворящи льют (53).

На фоне этой грандиозной космической картины человек не теряется именно потому, что в нем слиты материальное и духовное, земное и божественное начала — так поэтика державинского контрастного мировосприятия получает свое философское и теологическое обоснование:

Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих, Черта начальна божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь — я раб — я червь — я бог! (54).

Алмазна сыплется гора С высот четыремя скалами, Жемчугу бездна и сребра Кипит внизу, бьет вверх буграми Шумит — и средь густого бора Теряется в глуши потом (107).

Дивиться вкруг себя людей Всегда толпами собирает, — Но если он водой своей Удобно всех не напояет (113).

Жизнь же не менее талантливого, но незаслуженно обойденного славой и почестями Румянцева вызывает в сознании поэта образ ручейка, чье тихое журчание не потеряется в потоке времени:

Не лучше ль менее известным, А более полезным быть; И тихим вдалеке журчаньем Потомство привлекать с вниманьем? (113).

Услышьте ж, водопады мира! О славой шумные главы! Ваш светел меч, цветна порфира, Коль правду возлюбили вы, Когда имели только мету, Чтоб счастие доставить свету (118).

Что первый я дерзнул в забавном русском слове О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге И истину царям с улыбкой говорить (175).

Да, так! Хоть родом я не славен, Но, будучи любимец муз, Другим вельможам я не равен, И самой смертью предпочтусь. Не заключит меня гробница, Средь звезд не превращусь я в прах, Но, будто некая цевница, С небес раздамся в голосах (251).

Отвечая на просьбу Евгения Болховитинова о доставке ему сведений о своей жизни и творчестве, Державин написал:

[1] Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М., 1953. Т. 6. С. 603; Т. 7. С. 117. 280
[2] Державин Г. Р. Сочинения с объяснительными примечаниями Я.К. Грота: В 9 т. СПб., 1864—1884. Т.6. С. 443.
[3] Державин Г. Р. Сочинения. М., 1985. С. 28. Текст стихотворений Державина и объяснений к ним, за исключением особо оговоренных случаев, цитируется по этому изданию с указанием страницы в скобках.
[4] Об этом см.: Благой Д. Д. Державин // История русской литературы. М.; Л., 1947. Т. 4. Ч. 2. С. 391.
[5] ДержавинГ.Р. Сочинения. Л., 1987. С. 259.
[6] Белинский В. Г. Поли. собр. соч. Т. 1. С. 50.
[7] Ломоносов М. В. Избранные произведения. Л., 1986. С. 116.
[8] История русской поэзии: В 2т. Л., 1968. Т. 1. С. 141.
[9] История русской поэзии: В 2т. Л., 1968. Т. 1. С. 141.
[10] Гуковский Г. А. Русская литература XVIII века. С. 414—415.
[11] См.: Серман И. 3. Русский классицизм. Поэзия. Драма. Сатира. С. 131—132.
[12] Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.; Л., 1953. Т. 1. С. 50.
[13] Кантемир А. Д. Собр. стихотворений. Л., 1956. С. 137.
[14] Державин Г. Р. Анакреонтические песни. М, 1987. С. 55.
[15] Державин Г. Р. Сочинения: В 9 т. СПб., 1871. Т. 6. С. 169-170.

Читайте также: