Опишите одну из историй ивана карамазова которая привела его к бунту кратко
Обновлено: 04.07.2024
Осмысление феномена интертекстуальных связей "Братьев Карамазовых" с текстом Библии как целостной системой. Обоснование люциферической прототипичности образа Ивана Карамазова. Классификация библейских аллюзий, встречающихся в тексте "Карамазовых".
Рубрика | Литература |
Вид | автореферат |
Язык | русский |
Дата добавления | 02.09.2018 |
Размер файла | 93,7 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Специальность 10.01.01 -- русская литература
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
ЛЯХУ Виктор Степанович
Работа выполнена в Отделе русской классической литературы Института мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук
Научный руководитель: доктор филологических наук Щербакова Марина Ивановна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук Захаров Владимир Николаевич
кандидат филологических наук Смыслова Ольга Николаевна
Ведущая организация: Московский государственный гуманитарный университет им. М.А. Шолохова
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН.
Ученый секретарь диссертационного совета,
кандидат филологических наук О. В. Быстрова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Степень изученности проблемы
Все перечисленные сравнительно-исторические версии представляются нам вполне законными и продуктивными. Но ими, на наш взгляд, проблематика образа Ивана, его огромный художественный потенциал конечно же не был исчерпан.
Цель работы по необходимости триедина. Она предполагает:
Обоснование люциферической прототипичности образа Ивана Карамазова.
В движении к названным целям в работе были поставлены и решались следующие задачи:
Выявить и продемонстрировать фронтальное присутствие и функционирование библейских аллюзий на всем пространстве итогового романа.
Продемонстрировать методологию и технику использования Достоевским библейских аллюзий.
Привести интертекстуальные свидетельства, подтверждающие люциферическую прототипичность образа Ивана Карамазова.
Показать, что Иван Карамазов -- Люцифер Нового времени -- является существом трагическим, метафизически сложным, многосоставным, отнюдь не сводимым в своем богоборчестве к маниакальному демонизму и сатанизму.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут способствовать более глубокому изучению творчества Ф. М. Достоевского. Выводы, результаты и материалы исследования могут быть использованы при подготовке как общих, так и специальных курсов по истории русской литературы.
Структура исследования обусловлена заявленными целями и методологией работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разбитых в свою очередь на разделы и подразделы, а также заключения и библиографии.
В заключении подведены некоторые итоги предпринятого исследования, указаны открывшиеся перспективы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются его цели и задачи, основные методологические принципы, его новизна, практическая и теоретическая значимость.
Первая глава «Библейская аллюзия: ее природа и место в романе
Между тем наше намерение оглядываться в характеристиках молодого парадоксалиста на его библейского предшественника не могло быть осуществлено сколько-нибудь определенно, конкретно без решения другой задачи. Библия, как известно, весьма скупа в фактографии, касающейся Люцифера. С этим, как нам кажется, и связано то неблагополучие, о котором говорилось в первой главе настоящего исследования, когда высказывалось возражение против слишком прямого отождествления Ивана Карамазова с сатаной. Удалось убедиться в возможности и продуктивности разработок косвенных свидетельств Библии о персонажах, которых Писание не удостоило прямых и развернутых характеристик. Прибегнув к помощи накопившихся в современном богословии знаний, мы пришли к реконструкции того, что в самом Священном Писании уведено в глубокий симфонический подтекст. Имеется в виду два фрагмента текста, встречающихся в книгах древних пророков Исаии (гл. 14:12--15) и Иезекииля (гл. 28:12--19).
На данном этапе исследования подведены предварительные итоги, в негативном плане представлена некоторая целесообразная условность, самые резкие и очевидные приметы родства Ивана Карамазова с Люцифером.
Означенное сходство дает возможность высказать гипотезу, что образы сатаны и черта, используемые Достоевским, образуют некое ассоциативное поле, сопряженное с библейским контекстом и, главным образом, с Люцифером.
В согласии с так понимаемой логикой творческих устремлений писателя представилось неуместным преждевременно, форсированно демонизировать фигуру Ивана Карамазова. Прежде всего учтены традиционные наблюдения над вещами достаточно простыми и как будто бы совершенно очевидными. Что ни говори о фундаментальности романа, а в нем рассказывается все-таки вполне житейская история.
Но как же быть с незаслуженными страданиями? Разве нет в мире невинных страданий? И разве нет таких страданий, когда страдающий, даже и не будучи вполне свободен от вины, не сознает ее, а потому не чувствует и справедливости следующего за нею наказания? Принятие такого страдания не может быть добровольным. Напротив, оно воспринимается как насилие, возмущает, отталкивает, озлобляет, а не примиряет. Может быть, поэтому Иван Карамазов и ограничивает свою тему только страданиями детей — страданиями невинными и непонятными для самого страдающего. Он рассказывает, например, о маленькой девочке, которую родители за неумение проситься запирали на всю ночь в холодную уборную.
«Понимаешь ли ты это, — восклицает Иван, — когда маленькое существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ним делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезами к “Боженьке”, чтобы тот защитил его!
Поэтому вся проблема заостряется на примере, ставшем уже классическим, который, несмотря на это или именно вследствие этого, необходимо привести — примере затравленного собаками мальчика.
«И вот дворовый мальчик, маленький мальчик, всего восьми лет пустил как-то, играя, камнем и зашиб ногу любимой генеральской гончей… “А, это ты, — оглядел его генерал, — взять его. ” Мрачный, холодный, туманный осенний день, знатный для охоты. Мальчика генерал велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть… “Гони его!” — командует генерал, “беги, беги!” кричат ему псари, мальчик бежит… “Ату его!” — вопит генерал и бросает на него всю стаю борзых собак. Затравили в глазах матери, и псы растерзали ребенка в клочки. Генерала, кажется, в опеку взяли. Ну… что же его? Расстрелять? Для удовлетворения нравственного чувства расстрелять? Говори, Алешка!
Страдание здесь чрезмерно по своей жестокости и губит страдающего. Оно не свободно и не может быть свободным. Этот пример ясно показывает, что простой ссылки на свободу недостаточно для оправдания зла и страдания, что необходимо ввести еще какие-то дополнительные условия, чтобы страдания, губящие и принижающие, стали возвышающими и исцеляющими.
Возможно, что в некоторых случаях страдания идут на пользу страдающему. Но достаточно хоть одного случая неоправданного страдания, чтобы поставить под сомнение весь мировой порядок, основанный на страдании. А такие случаи, несомненно, есть. Кто же виноват в этом? Конечно, в первую очередь тот, кто установил этот порядок, кто его допускает, кто его терпит, — Творец мира, Бог. Само существование Бога не ставится Иваном под сомнение — он принимает это существование, как предпосылку. Можно сказать даже больше: Иван вообще не интересуется вопросом, существует ли Бог как личность или Он — только идея, созданная самим человеком.
Даже в том случае, если человек сам создал идею Бога, эта идея руководит человеком во всей его исторической жизни, она, как ведущий идеал, определяет все ее направление, и в этом смысле играет такую же творческую, формирующую роль, как и личный Бог.
Своим заявлением Иван переносит проблему в чисто моральную плоскость; его размышления сохраняют силу даже и для атеиста, только суд над Богом-существом превращается в таком случае в суд над Богом-идеей: правилен ли поставленный идеал, можно ли к нему стремиться, можно ли жить им? С другой стороны, даже допуская реальное наличие всесильной первопричины мира, мы логически не обязаны еще этим допускать и ее нравственную высоту, мир мог быть создан могучей, но слепой и совершенно равнодушной к нравственной стороне вопроса силой.
«Я не Бога не принимаю, пойми ты это, я мира Им созданного, мира-то Божьего не принимаю, и не могу согласиться принять. Слишком дорого оценили гармонию, не по карману нашему вовсе столько платить за вход. А поэтому свой билет на вход спешу возвратить обратно…
Не Бога я не принимаю, Алеша, я только билет Ему почтительнейше возвращаю.
Здесь проблема достигает своего высшего напряжения:
Могут ли воскресение и рай искупить прошлое?
Подобные вопросы уже задавались, и на первый взгляд, кажется, что на них можно ответить только отрицательно. Как может быть отменено однажды случившееся? Достаточно, однако, представить себе, например, такой случай: я убил человека, я в отчаянии, не нахожу себе места, и вдруг… просыпаюсь и выясняю, что все случившееся было только моим сновидением. Пробуждение не отменяет самого факта моего сновидения и даже, может быть, не отменяет моей злой воли (по Фрейду в сновидениях выражаются наши тайные желания), но все же событие принимает совершенно другой характер: убитый мною человек фактически жив и здоров, я его не убивал, а только хотел убить. Воскресение, если бы оно действительно совершилось, поставило бы всю действительность в сходное положение: оно перевело бы действительность в иную категорию бытия — обратило бы ее из полной реальности в полуреальность.
Простить — отнюдь не значит забыть, а значит увидеть зло в новом свете, увидеть в нем добро. Почему можно простить даже генерала, затравившего мальчика собаками? Потому что, делая это, он думал не об обиженном мальчике, а об обиженной гончей. Это надо понять, позади злой воли увидеть добрую — и тогда увидишь истинную сущность поступка. В большинстве случаев грех — только грех неправильной перспективы, неправильного распределения внимания. Весь вопрос в том, на что устремлено внутреннее внимание. Алеша, присуждающий генерала к расстрелу, тоже присуждает его только потому, что его внимание направлено в это мгновение на мальчика, а не на генерала. Раскаяться — перенести внутреннее внимание с себя на жертву (понять жертву), простить — перенести внимание с себя на обидчика (понять обидчика). Раскаянье и прощение — два столпа, на которых зиждятся все человеческие отношения, вся этика. Христианство — религия прощения. Простив, я должен полюбить человека больше, чем любил его до ссоры, — иначе это не прощение.
В этом и есть оправдание зла, как элемента мирового пути: преодолевая зло, и обидчик, и жертва растут. Затравленный собаками мальчик, простивший своему мучителю, стоит выше, чем тот же мальчик, не переживший никакого страдания, и в этом оправдание его страдания. Таким образом, мы снова приходим все к той же всеразрешающей идее свободы: воскресение является только условием, позволяющим осуществиться свободе — свободе раскаянья и прощения, — завершиться тому, что осталось незавершенным в земной жизни. Воскресение приобретает новый смысл: оно необходимо не для того, чтобы подвергнуть грешника адским мукам, а праведника усладить райским блаженством, но для того, чтобы дать возможность грешнику раскаяться, а праведнику — простить его. Воскресение — не только акт воздаяния за наши временные, земные грехи и добродетели, но и условие нашего окончательного, вечного совершенства. Воскресение — не только наше право, но и наш нравственный долг.
Или, в другом месте:
Огромное значение идеи бессмертия для этики тоже сполна признается Иваном.
— пересказывает в начале романа помещик Миусов статью Ивана.
Основная истина христианства та, что совершенный праведник, Христос, ничего не получил от этого мира, кроме распятия. Если страдание не искупается в этом мире, оно должно быть искуплено в каком-то другом. Первое положение христианства, что Христос этим миром был распят; второе — что и распятие и этот мир Он преодолел своим воскресением. Воскресением восстанавливается справедливость, обидчику дается возможность раскаяться, жертве — простить. Этим страдание из подневольного, принижающего превращается в свободное, возвышающее. Таким образом идея бессмертия тесно переплетается с моральной проблемой.
Соня, почему "увы"? Это Диме Карамазову хотелось сузить. Так у них там вся семейка аховская была. Одно слово - Карамазовщина!
Я бы тоже сузила, нефиг растопыриваться, хорош так будь хорошим ..не ищи чего Бог не велел..а то даже святые отцы ищут истины, будто не до конца уверены.
Соня, святые отцы ищут спасения, а спасение - в истине) Вот только на этапе истины начинаются у них непонятнки - то задумаются, что есть истина, а то - и вовсе жечь друг друга начнут.
Есть что сказать вопреки, хотя с трактовкой Великого Инквизитора Достоевского с Вами согласна. А в остальном поспорю! 1) Бог Бог Ветхого Завета и Нового Завета - один - это Тот же Бог-Любовь (Христос). Просто Закон - был "детоводителем" ко Христу, однако ЛЮБОВЬ БОГА видна напротяжение всего Ветхого Завета.
Показать полностью. В чём это выражалось: Бог справедлив и 10 заповедей основаны на справедливости - соблюдай и будет тебе благо (например почитай отца и мать - будешь долголетен). В Ветхом Завете масса примеров, когда Бог поступал по любви: "если только будешь слушать гласа Господа, Бога твоего, и стараться исполнять все заповеди сии, которые я сегодня заповедую тебе; (Втор.15:5") - подобное выражение неоднакратно встречается на страницах Ветхого Завета - СТАРАТЬСЯ! Бог знал, что человек не сможет исполнить закон, знал, что когда придёт полнота времение придёт Он Сам в образе Христа - и исполнит Закон вместо нас и к злодеям причтён будет и "грехи наши на Себе понесёт" Но Он давал шанс человечеству пытаться - и старались . единицы. 2) Вы пишите об "эллите", но почему? Бог ". хочет чтобы все люди спаслись и достигли познания истины" (1-ое Тимофею 2:4); 2) У Него нет элиты - Он призывает верить всякого человека - не всякий откликается. Само греческое слово "Екклесия", переведённое как "Церковь" обозначает - "Вызванные из народа", такое собрание было на подобие думы или вече на Руси (например). Кого же винить кроме самого человека, который на приглашение Бога тянет с решением или вовсе отказывается чтобы стать христианином? Так что вывод напрашивается один: НИ ЭЛИТУ, а Церковь создаёт Христос, а то, что "историческая церковь" мало похожа на Христову Церковь (первоапостольскую) - Бога ли в том вина?
Писатель Вячеслав Манягин, вы зря думаете, что данные темы не интересны. Просто уж больно они резонанстные и щекотливые. А по поводу вашей дискуссии имею сказать вот что. Невозможно продуктивно спорить с людьми, подобными вашей собеседнице. Я, было дело, неоднократно вступал на этот скользкий путь. и всегда одно и то же: полное нежелание или неспособность вникнуть в Писание не через призму внушаемых пасторами установок, а своим умом, своим переживанием.
Александр, очень рад, что эти темы все же интересны людям, потому что скоро у меня должна выйти книга, во многом этим темам посвященная. Да, я тоже подумывал, что люди не включаются в обсуждение потому, что вопрос очень тонкий и им не хочется как-то соскользнуть, скажем так, в кощунство. Что касается моей собеседницы, то она довольно типично мыслит и спорит, такой метод спора вообще сейчас характерен для многих людей, не только в Церкви. Но, я считаю, что надо пытаться говорить со всеми, кто готов с тобой разговаривать. Если не поймет твой оппонент, то, по крайней мере, люди, следящие за спором, начнут задумываться над этими вопросами.
Образ
Впрочем, о старшем, Иване, сообщу лишь то, что он рос каким-то угрюмым и закрывшимся сам в себе отроком, далеко не робким, но как бы ещё с десяти лет проникнувшим в то, что растут они все-таки в чужой семье и на чужих милостях и что отец у них какой-то такой, о котором даже и говорить стыдно, и проч., и проч. Этот мальчик очень скоро, чуть не в младенчестве (как передавали по крайней мере), стал обнаруживать какие-то необыкновенные и блестящие способности к учению.
Жизненная философия Ивана Карамазова
Взгляды Ивана первоначально (действие происходит в келье старца Зосимы) излагаются не им самим, а Петром Александровичем Миусовым:
Продолжая излагать взгляды Ивана, рассказчик добавляет:
Иван Карамазов не только не опровергает рассказчика. Отвечая на вопрос старца Зосимы, он вполне подтверждает сказанное Миусовым, и такое рода убеждение о последствиях неверия в бессмертие души становится для Ивана источником крайнего несчастья (см. врезку).
История создания
В событиях романа
Фёдор Карамазов просит Ивана съездить в деревню уладить его дела. Перед отъездом Иван двусмысленно разговаривает со Смердяковым, и из этого разговора слуга делает вывод, что Иван не против убийства отца, поэтому и уезжает, чтобы его не подозревали.
Характеристика
После доверительного разговора с Алёшей в трактире Иван снова замыкается и не хочет откровений, так как для него подобная сердечность утомительна и тяжела. Иван не способен к состраданию, постоянно показывает своё интеллектуальное превосходство, охвачен неверием и раздражением.
Ах, поехал Ванька в Питер
Кубок и листочки
Детский вопрос
Итогом разговора становится отрицательный ответ Алеши на возможность существования гармонии и истины, достигнутых при помощи детоубийства, что полностью совпадает с мыслями самого Ивана. В этот момент предельно заостряется постановка вопроса о гуманизме: одна слезинка ребёнка противопоставляется мировой гармонии. При этом Достоевский не даёт ответа, что делать с существующим в мире страданием детей, есть ли выход из уже сложившегося положения.
Великий инквизитор
Участие в смерти отца
Черт. Кошмар Ивана Федоровича
Профессор Сорбонны, исследователь Достоевского Жак Катто отметил, что писатель в своём творчестве стремился путём концентрации, акселерации или реже задержки выделить реальный момент, в котором нет места условностям, и проявляется реальная свобода героя. При этом создаётся некоторое экспериментальное литературное пространство, в котором Достоевский сталкивал героев с их двойниками. Таким двойником для Ивана Карамазова, по мнению исследователя, выступил чёрт.
Прототип
Читайте также: