Обличие самодурства произвола обывательщины в сказках салтыкова щедрина кратко
Обновлено: 01.06.2024
"Сказки" - одно из самых ярких творений Салтыкова. За небольшим исключением они создавались в течение четырех лет (1883 - 1886) на завершающем этапе творческого пути писателя.
По широте затронутых вопросов и обозрения социальных типов книга сказок представляет собою как бы художественный синтез творчества писателя.
Жизнь русского общества второй половины XIX века запечатлена в салтыковских сказках во множестве картин, миниатюрных по объему, но огромных по своему идейному содержанию. В богатейшей галерее типических образов, исполненных высокого художественного совершенства и глубокого смысла, Салтыков коснулся всех основных классов и социальных группировок - дворянства, буржуазии, бюрократии, интеллигенции, тружеников деревни и города, затронул множество социальных, политических, идеологических и моральных проблем, широко представил и глубоко осветил всевозможные течения и оттенки общественной мысли - от реакционных до социалистических.
В сложном идейном содержании сказок Салтыкова можно выделить следующие основные темы: сатира на правительственные верхи самодержавия и на эксплуататорские классы, обличение поведения и психологии обывательски настроенных кругов общества, изображение жизни народных масс в царской России, разоблачение морали собственников-хищников и пропаганда социалистического идеала и новой нравственности. Но, конечно, строгое тематическое разграничение салтыковских сказок провести невозможно, и в этом нет надобности. Обычно одна и та же сказка наряду со своей главной темой затрагивает и другие. Так, почти в каждой сказке писатель касается жизни народа, противопоставляя ее жизни привилегированных слоев общества.
В сказке "Медведь на воеводстве" самодержавная Россия символизирована в образе леса, и днем и ночью гремевшего "миллионами голосов, из которых одни представляли агонизирующий вопль, другие - победный клик". Эти слова могли бы быть поставлены эпиграфом ко всему сказочному циклу и служить в качестве идейной экспозиции к картинам, рисующим жизнь классов и социальных групп в состоянии непрекращающейся междоусобной войны.
Резкостью сатирического нападения непосредственно на деспотизм самодержавия выделяются три сказки: "Медведь на воеводстве", "Орел-меценат" и "Богатырь". В первой из них сатирик издевательски высмеял административные принципы, а во второй - псевдопросветительскую практику самодержавия, в третьей же, своеобразно повторяя тему "Истории одного города", заклеймил презрением царизм вообще, уподобив его гниющему трупу мнимого богатыря.
Карающий смех Салтыкова не оставлял в покое представителей массового хищничества - дворянство и буржуазию, действовавших под покровительством правящей политической верхушки и в союзе с нею. Они выступают в сказках то в обычном социальном облике помещика ("Дикий помещик"), генерала ("Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил"), купца ("Верный Трезор"), кулака ("Соседи"), то - и это чаще - в образах волков, лисиц, щук, ястребов и т. д.
Салтыков воссоздает полную социального драматизма картину общества, раздираемого антагонистическими противоречиями, высмеивает лицемерие разного рода прекраснодушных апологетов насилия и "разбоя" - историков, публицистов, поэтов, с восхищением писавших об актах великодушия "хищников". Один волк обещал помиловать зайца ("Самоотверженный заяц"), другой волк однажды отпустил ягненка ("Бедный волк"), орел простил мышь ("Орел-меценат"), добрая барыня подала погорельцам милостыню, а священник обещал им счастливую загробную жизнь ("Деревенский пожар"). Сатирик ниспровергает все эти фальшивые панегирики хищникам, усыпляющие бдительность их жертв. Разоблачая ложь о великодушии и красоте "орлов", он говорит, что "орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны , хлебосольством не занимаются, но разбойничают, а в свободное от разбоя время дремлют".
В 80-е годы мутная волна реакции захватила интеллигенцию, средние, разночинные слои общества, породив настроения страха, упадочничества, соглашательства, ренегатства. Поведение и психология "среднего человека", запуганного правительственными преследованиями, нашли в зеркале салтыковских сказок сатирическое отражение в образах "премудрого пискаря", "самоотверженного зайца", "здравомысленного зайца", "вяленой воблы", российского "либерала".
В "Премудром пискаре" сатирик выставил на публичный позор малодушие той части интеллигенции, которая в годы политической реакции поддалась настроениям постыдной паники. Изображением жалкой участи обезумевшего от страха героя сказки, пожизненно замуровавшего себя в темную нору, сатирик высказал свое предостережение и презрение всем тем, кто, покорясь инстинкту самосохранения, уходил от активной общественной борьбы в узкий мир личных интересов.
В сказке "Самоотверженный заяц", написанной одновременно с "Премудрым пискарем", Салтыков изобличал другую сторону рабской психологии - покорность и иллюзорные надежды на милосердие хищников, воспитанные в массах веками классового гнета и возведенные в степень добродетели. В самоотверженном зайце повиновение пересиливает инстинкт самосохранения. Заглавие сказки с удивительной точностью очерчивает ее смысл. Слово заяц, которое всегда в переносном смысле служит синонимом трусости, дано в неожиданном сочетании с эпитетом самоотверженный. Самоотверженная трусость! Уже в одном этом заглавном выражении Салтыков проникновенно постиг противоречивость психологии подневольной личности, извращенность человеческих свойств в обществе, основанном на насилии.
С глубокой горечью показывал Салтыков в сказке о самоотверженном зайце, что волки еще могут верить в покорность зайцев, что рабские привычки еще сильны в массе. Но должны ли зайцы верить волкам? Помилует ли волк? Могут ли, способны ли вообще волки миловать зайцев?
На этот вопрос писатель ответил отрицательно сказкой "Бедный волк", показав в ней, что "волк всего менее доступен великодушию". Социальный смысл этого иносказания заключается в доказательстве детерминированности поведения эксплуататоров "порядком вещей". Медведь, убедившись в том, что волк не может прожить без разбоя, урезонивал его: "Да ты бы, - говорит, - хоть полегче, что ли. "
Рационалистическая идея о регулировании волчьих аппетитов всецело овладела "здравомысленным зайцем", героем сказки того же названия. В ней высмеиваются попытки теоретического оправдания рабской "заячьей" покорности, либеральные рецепты приспособления к режиму насилия, философия умиротворения социальных интересов. Трагическое положение труженика герой сказки возвел в особую философию обреченности и жертвенности. Убежденный в том, что волки зайцев "есть не перестанут", эдравомысленный "филозоф" выработал соответствующий своему пониманию идеал усовершенствования жизни, который сводился к проекту более рационального поедания зайцев (чтоб не всех сразу, а поочередно).
Если идеология "здравомысленного зайца" оформляет в особую социальную философию и теорию поведение "самоотверженных зайцев", то "вяленая вобла" одноименной сказки выполняет такую же роль относительно житейской практики "премудрых пискарей". Проповедью идеала умеренности и аккуратности во имя шкурного самосохранения, своими спасительными рецептами - "тише едешь, дальше будешь", "уши выше лба не растут", "ты никого не тронешь, и тебя никто не тронет" - вобла оправдывает и прославляет низменное существование "премудрых пискарей", которые, "по милости ее советов, неискалеченными остались", и тем самым вызывает их восхищение.
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.
Мораль "вяленой воблы" обобщает характерные признаки общественной реакции 80-х годов. Процесс "вяления", омертвления и оподления душ, покорившихся злу и насилию, начался раньше, но эпоха реакции "усыновила" воблу и дала ей "широкий простор для применений". Пошлые призывы воблы потому так и пришлись ко времени, что они помогали людям, утратившим гражданское достоинство, "нынешний день пережить, а об завтрашнем - не загадывать".
Еще более сложным было отношение Салтыкова к тем честным наивным мечтателям, представителем которых является заглавный герой знаменитой сказки "Карась-идеалист". Как искренний и самоотверженный поборник социального равенства, карась-идеалист выступает выразителем общественных идеалов самого Салтыкова и вообще передовой части русской интеллигенции - идеалов, сильно окрашенных в тона утопического социализма. Но наивная вера карася в "бескровное преуспеяние", в возможность достижения социальной гармонии путем одного морального перевоспитания хищников обрекает на неминуемый провал все его высокие мечтания, а его самого на гибель. Хищники не милуют своих жертв и не внемлют их призывам к великодушию. Волк не тронулся самоотверженностью зайца, щука - карасиным призывом к добродетели. Гибнут все, кто пытался, избегая борьбы, спрятаться от неумолимого врага или умиротворить его, - гибнут и премудрый пискарь, и самоотверженный заяц, и его здравомысленный собрат, и вяленая вобла, и карась-идеалист. Все меры морального воздействия на хищников, все апелляции к их совести остаются тщетными. Ни рецепты "здравомысленных зайцев" из либерального лагеря о рационализации волчьего разбоя, ни "карасиные" идеи о возможности "бескровного преуспеяния" на путях к социальной гармонии не приводят к ожидаемым результатам.
Беспощадным обнажением непримиримости социальных противоречий, изобличением идеологии и тактики сожительства с реакцией, высмеиванием наивной веры простаков в великодушие хищников салтыковские сказки подводили читателя к осознанию необходимости и неизбежности социальной революции.
С горькой иронией изобразил Салтыков рабскую покорность крестьянства в "Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил". Трудно себе представить более рельефное изображение силы и слабости русского крестьянства в эпоху самодержавия.
Салтыков не разделял мелкобуржуазных концепций о возможности достижения социального идеала только путем морального исправления эксплуататоров. В понимании причин социального зла и путей его искоренения он не придавал моральному фактору решающего значения и не связывал с ним далеко идущих надежд. Вместе с тем он не преуменьшал огромного значения нравственности - стыда и совести - как действенного начала в общественной борьбе. И в этом смысле он может быть назван великим моралистом. Не чужда была ему и мысль о воздействии на "эмбрион стыдливости" в людях привилегированной верхушки общества. Поэтому наряду с политическими и социальными проблемами он так или иначе постоянно касался в своем творчестве и проблем моральных. В частности, среди его сказок есть такие, которые посвящены преимущественно осмеянию и отрицанию морали эксплуататоров. Это - "Пропала совесть", "Добродетели и Пороки", "Дурак", "Баран-непомнящий", "Христова ночь", "Рождественская сказка", "Приключение с Крамольниковым".
Первые три из перечисленных сказок - сатира на исторически изжившие себя моральные принципы привилегированных классов. Писатель показывает полное извращение всех нравственных категорий в паразитических слоях общества. Здесь совесть превращена в "негодную тряпицу", от которой каждый стремится поскорее избавиться ("Пропала совесть"). Здесь добродетели ловко уживаются с пороками на почве лицемерия ("Добродетели и Пороки"). Здесь все подлинно высокие человеческие достоинства признаются ненормальными, опасными и подвергаются жестокому гонению ("Дурак").
Внести сознание в народные массы, вдохновить их на борьбу за свои права, пробудить в них понимание своего исторического значения, осветить им светом демократического и социалистического идеала путь движения к будущему - в этом состоит основной идейный смысл "Сказок" и вообще всей литературной деятельности Салтыкова, и к этому он неутомимо призывал своих современников из лагеря передовой интеллигенции.
Иносказательная манера Салтыкова, содействуя преодолению цензурных препятствий и изображению явлений жизни в живописном и остроумном виде, имела вместе с тем, как это с горечью отмечал сам писатель, и свою отрицательную сторону. Она не всегда была доступна широкому кругу читателей. Совершенствуя ее, Салтыков достиг в своих сказках такой формы, которая оказывалась наименее уязвимой для цензуры и в то же время отличалась высоким художественным совершенством и большей доступностью.
Слова и образы для своих чудесных сказок сатирик подслушал в народных сказках и легендах, в пословицах и поговорках, в живописном говоре толпы, во всей поэтической стихии живого народного языка. Связь сказок Салтыкова с фольклором проявилась и в традиционных зачинах с использованием формы давно прошедшего времени ("Жил-был. "), и в употреблении присказок ("по щучьему веленью, по моему хотенью", "ни в сказке сказать, ни пером описать" и т. д.), и в частом обращении сатирика к народным изречениям, всегда поданным в остроумном социально-политическом истолковании.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Обличение пороков общества в сказках Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина.
Книга М. Е. Салтыкова-Щедрина “Сказки” стала своеобразным итогом, обобщением всей творческой деятельности писателя.
На ее страницах мы снова встречаемся с помпадурами, но они уже предстают перед нами в образах медведей и волков, а трепещущие либералы приобретают образ премудрого пескаря. В сказках общественная жизнь и мораль подвергнуты мастерской сатире. Это и критика самодержавных принципов правительственных верхов и эксплуататорских классов, и разоблачение либеральной интеллигенции, и протест против пассивности, покорности
Основной пафос сказок Щедрина – в беспощадном разоблачении социального неравенства, жестокой эксплуатации народа помещиками и буржуазией, в сетовании на покорность народа, на его наивные надежды найти правду и защиту у власти.
Взяв за основу сказки о животных, сатирик использовал готовые, созданные народом сравнения и характеристики: всем известно, что волк жаден и жесток, лиса коварна и хитра, заяц труслив, щука хищна и прожорлива, осел глуп, а медведь глуп и неуклюж одновременно. Введение подобных образов избавляло от необходимости пояснять скрытый в сказках смысл. Все и так было
понятно.
Так, в сказке “Медведь на воеводстве” автор представляет все формы проявления самодурства и единоначалия медведей. Перед нами три воеводы-медведя, сменяющие один другого на царстве: злого сменяет ретивый, ретивого, в свою очередь, добрый. Но смена правительства никаким образом не отражается на общем состоянии лесной жизни.
Не случайно про Топтыгина 1-го говорится: “… он, собственно говоря, не был зол, а так, скотина”. То есть зло – типичная черта звериной, медвежьей власти. Да и совершается оно с каким-то наивным простодушием: “Потом стал корни и нити разыскивать, да, кстати, целый лес основ выворотил.
Наоборот, он даже сам вьет веревку, чтобы генералы привязали его к дереву.
В сказках, героями которых становятся зайцы и рыбы, Салтыков-Щедрин выступает с беспримерной сатирой на либеральную интеллигенцию, запуганную правительственной реакцией. Так, в “Самоотверженном зайце” перед нами предстает особый вид трусости, свойственный интеллигенции, но не чуждый и народу. Заяц труслив, но это не просто трусость.
Главное заключается в другом: “Не могу, волк не велел”, – вот его основная жизненная позиция. Волк отложил съедение зайца на неопределенный срок, и тот покорно ждет своей участи. Сам, однако, считает это вовсе не трусостью, а внутренним благородством и честностью. Таким образом получается некое сочетание возведенной в принцип покорности и страха – самоотверженная трусость.
Здравомыслящий заяц, наоборот, проповедует идею “цивилизации волчьей трапезы”. Он разрабатывает проект разумного поедания зайцев: чтобы волки не сразу поедали их, а только часть шкурки с них срезали, чтобы спустя некоторое время заяц другую мог представить. Этот проект не что иное, как злая пародия на теории либеральных народников.
Крайняя степень трусости проявляется в образе премудрого пескаря, который всю жизнь жил и дрожал. Сатирическая тональность еще более усиливается при упоминании о том, что пескарь не просто в воде плавал и щук боялся, он был “просвещенный, умеренно либеральный”. Вяленая вобла возводит те же принципы, которыми жил пескарь, в ранг теории, заключающейся в следующем: “уши выше лба не растут” или “тише едешь – дальше будешь”.
Едкой иронией проникнута также сказка “Орел-меценат”, высмеивающая одновременно низкие умственные способности правящих кругов и нелепые версии о великодушии царей. Рассказав о неудачных попытках сделать из орла мецената, автор подводит итог: “То ли… просвещение для орлов вредно, или то, что орлы для просвещения вредны, или, наконец, и то, и другое вместе”.
Щедринские сказки поистине энциклопедичны.
В них отразилось все русское общество пореформенной поры,
все общественные и социальные силы России.
Основными темами сказок Салтыкова-Щедрина являлись:
обличение самодержавия (“Медведь на воеводстве”),
господствующего класса (“Дикий помещик”),
либерализма (“Премудрый пескарь”), а также проблема
народа (“Повесть о том, как один мужик двух генералов
прокормил”).
Аллегория сказок Щедрина всегда также прозрачна,
как и в баснях Крылова, где, по мысли Белинского,
нет зверей, а есть люди, -“и притом русские люди”.
Предметом сатиры Щедрина становились не отдельные,
зачастую случайные события и происшествия и не
частные лица, занятые в них, а вся жизнь государства
сверху донизу, от сущности царского самодержавия
до бессловесного народа-раба, трагедия которого
заключалась в неспособности протестовать
против жестоких форм жизни.
Так, основная идея сказки “Медведь на воеводстве”
заключается в том, что причины народных бедствий
не только в злоупотреблении властью, но и в самом
характере самодержавной системы.
А это значит, что спасение народа - в свержении царизма.
В сказке "О том, как один мужик двух генералов прокормил"
Салтыков-Щедрин создал маленькую пародию на общество.
Образы генералов и мужика противопоставлены,
но как неискоренима привычка ничего не делать и
пользоваться плодами чужого труда, так неискоренима
и привычка жить чужим умом и волей, подчиняться приказам,
выслушивать ругань, самому себе плести веревку-цепь
и веселиться на полученный за труды рубль в ближайшем кабаке.
Мужик на острове огромен.
Здесь он один, без него генералы умрут с голоду,
а там таких миллионы, все готовы к услугам за грошовую плату
и даже без нее, в силу привычки, генетически.
Мужик гордится тем, что генералы "его, тунеядца, жаловали
и мужицким трудом не гнушалися! ".
А ведь чаще всего генералы его называют "лежебокой",
"тунеядцем", "канальей".
Они не испытывают благодарности, такое положение вещей,
когда один приказывает, а другой беспрекословно подчиняется,
для них и для него естественное, привычное.
Мужик мог бы давно бросить генералов-помещиков,
оставить умирать с голоду, но в силу врожденной рабской
психологии и мягкосердечия не может этого сделать.
Получается замкнутый круг.
Разрубить его может только третья сторона - т. е. власть.
Но Вы знаете, что сделала она это только в 1861
году и то- очень неумело.
В сказке "Дикий помещик" жизнь за счет народного труда
превратила помещика в паразита.
С исчезновением мужика наступают всяческие лишения,
после которых помещик превращается в дикого зверя.
Салтыков-Щедрин убеждает в том, что народ-создатель
основных материальных и духовных ценностей, опора государства.
Бессилие, полная зависимость дворянского сословия
от крестьянского приводит первых к деградации и
полному одичанию – физическому, интеллектуальному,
гражданскому, моральному.
Ничтожен помещик без мужика;
народ – источник не только материальных, но и духовных благ.
ТЕМА ОБЛИЧЕНИЕ ОБЫВАТЕЛЬЩИНЫ, ПРОИЗВОЛА, САМОДУРСТВА
В СКАЗКАХ М.Е.САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА.
ЯЗЫК СКАЗОК.
ЦЕЛИ: проанализировать сказки М.Е.Салтыкова-Щедрина, открыть важный человеческий смысл
сказок, постараться уловить не только смех над тем, как можно изуродовать свою жизнь, но
и слезы о том, как легко может человек потерять себя; показать особенности стиля автора;
поработать над художественными особенностями.
Выставка книг.
Стенд. Рисунки учащихся к сказкам М.Е. Салтыкова-Щедрина.
С л о в а р ь :
Обыватель ¬– 1. Постоянный житель какой-нибудь местности(устар.).
2. Люди, живущие мелкими, личными интересами.
Либерал (лат.) ¬– свободомыслящий человек, склонный к излишней
снисходительности, вольнодумец.
Ирония (греч.) – насмешка, осмеяние.
Юмор (англ.) – жизнеутверждающая форма комического, серьезного
высказывания с усмешкой.
Гротеск (франц.) – разновидность комического, сочетающее в
фантастической форме ужасное и смешное.
Сатира (греч.) – вид комического, осмеивающий человеческие
пороки, не оставляющий надежды на исправление.
Сарказм (греч.) – едкая, язвительная насмешка сатирического смысла,
переходящая в негодование.
Фантастика (греч.) – несуществующее в действительности выдуманное
на основе фактов реальной жизни.
I. СКАЗКИ САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА. Выступление учащегося.
«Сказки – одно из самых ярких творений и наиболее читаемая из книг великого русского сатирика. Они создавались в течение 4 лет, на завершающем этапе творческого пути писателя.
II.РАБОТА НАД ОПОРНЫМ КОНСПЕКТОМ.
Отно-
шение
мужика
и
барина
Полисемия, антонимы, синонимы, омонимы, ономастика, заимствованные сл., неологизмы, афоризмы, устаревшие сл., диалекты, фразеологизмы.
Эпитет, сравнение, метафора, олицетворение, символ, символ, метонимия, гипербола, литота.
Антитеза, градация, параллелизм, анафора, эпифора, инверсия, умолчание, риторический вопрос.
Мудрость пескаря оборачивается бессмысленной глупостью, сказка высмеивает всех, кто надеется спрятаться в своей норе от жизненных бурь. Под конец жизни он понимает бессмысленность своего существования.
Какой унизительной была эта жизнь!
Читайте также: