Нравственность и право соловьев кратко

Обновлено: 02.07.2024

Гурвич верно понял смысл основной задачи, сформулированной для себя Соловьевым. В решении этого вопроса мыслитель противостоял как идеям Л. Н. Толстого, принципиально отвергавшего право во имя чистоты морали, так и идеям Б. Н. Чичерина, которые отделял право от морали. Возражая обоим своим оппонентам, Соловьев обосновывалнравственное значение права как необходимогосредства, дающего возможность для осуществления нравственного идеала.

В то же время Соловьев проводил четкоеотличие права отнравственности. Нравственное требование есть требование неограниченное и всеобъемлющее, соответствующее идеалу совершенства; правовое требование по существу ограничено, оно требует лишь фактической эадержки известных проявлений зла. В этом отношении право есть определенныйминимум нравственности. Право требует объективной Реализации этого минимума добра или действительного устранения известной доли зла. Поэтому право допускаетпринуждение.

ц 45 Гурвич Г. Д. Два величайших русских философа права: Борис Чичерин и "ладимир Соловьев // Правоведение. 2005. № 4. С. 152.

Раздел IX ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ]х

Согласно Соловьеву, именно нравственный интерес требует личной свободы как условия человеческого достоинства и нравственного совершенствования; но человек не может существовать и совершенствоваться иначе как в обществе. Поэтому, констатировал философ, нравственный интерес также требует, чтобы внешние проявленияличной свободы сообразовывались с условиями существованияобщества, прежде всего с реальной безопасностью всех. Эта безопасность не может быть обеспечена законом нравственным, как не имеющим силу для людей безнравственных, и потому нуждается в ограждении принудительным юридическим законом. Таким образом понятие права (в его объективном отношении к нравственности) формулируется Соловьевым какпринудительное требование реализации определенного минимального добра или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла. 46

Сформулированное мыслителем определение права весьма знаменательно. Оно позволяет интерпретировать любое право как проект,

46 Соловьев В. С. Определение права в его связи с нравственностью // Власть и право. Л., 1990. С. 109.

47 Там же. С. 112.

В. С. СОЛОВЬЕВ

Следует также отметить, что интегральное определение права, сформулированное Соловьевым, предполагало, что необходимым условием его осуществления являетсягосударство. Государство, с точки зрения мыслителя, есть объективная форма осуществления права.

Исходя из того, что цель права заключается в максимальном предоставлении свободы своим согражданам ради их всестороннего развития, не противоречащего общему благу, Соловьев уделял особое внимание правам человека, под которыми он понимал не только традиционные для либерализмаправа негативные (права, обязывающие Прежде всего государство не вмешиваться в сферу личной свободы индивидуума), но иправа позитивные (требующие определенных Действий со стороны государства для своей реализации). Среди по-^едних особое место занимало сформулированное Соловьевым

Раздел IX ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫХ1Х а

(но не только им)право на достойное человеческое существование

явившееся впоследствии одним из краеугольных камней концепции социального государства. Следует иметь в виду, что это право не являлось, по Соловьеву, безусловным: ему соответствовала обязанность лица трудиться для общего блага. 48

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Файлы: 1 файл

соловьев.docx

В докладе мы рассмотрим некоторые идеи главы "Нравственность и право" книги Вл.Соловьева "Оправдание добра". В этой главе Соловьев начинает с того, что выступает против смешения, а также противопоставления понятий - право и нравственность. Он подчеркивает, что оба понятия взаимосвязаны и в то же время между ними существует определенное отличие. Это отличие очевидно, хотя не всегда формулируется в явном виде. Возьмем, например, с одной стороны, нашу обязанность любить врагов, а с другой стороны, обязанность платить в срок по векселям. Ясно, что первое предполагает второе, но второе не обязательно предполагает первое. И понятно, что второй род отношений принадлежит именно праву в собственному смысле слова.

Соловьев формулирует следующим образом различия права от нравственности. Во-первых, право есть низший предел или определенный минимум нравственности; во-вторых, оно есть требование осуществления определенного минимального добра; в-третьих, в отличие от свободного или добровольного выполнения нравственных требований, право предполагает принуждение. Соединяя эти три положения, можно определить право как принудительное требование реализации определенного минимального добра.

Определение права как минимальной нравственности говорит о том, что право можно рассматривать как особый случай нравственности. И теперь необходимо выяснить, в чем собственно состоит, по Соловьеву, этот минимальный предел, та граница, которая означает переход к праву и, следовательно, к принуждению.

Соловьев пишет о том, что нравственный интерес требует в качестве своего условия личной свободы человека, так как без личной свободы невозможно человеческое достоинство и высшее нравственное развитие.

Но, с другой стороны, чтобы вообще развивать свою свободу и нравственность, человек должен иметь возможность просто существовать, а существовать человек может только в обществе, поэтому личная свобода не может противоречить условиям существования общества. Таким образом, сама личная свобода для своего же осуществления нуждается в принудительном ограничении - в той именно мере, в какой она при данном состоянии человечества несовместима с существованием общества или общим благом.

Итак, оба условия нравственного развития - личная свобода и существование общества - обусловливают друг друга. Они в действительности, говорит Соловьев, сходятся между собой. И из их встречи рождается право.

И далее он определяет право как "исторически-подвижное определение необходимого принудительного равновесия двух нравственных интересов - личной свободы и общего блага" (Соловьев В.С. Соч. в двух томах. Т. 1. - М., 1988).

Из этого вытекает невозможность каких-либо реальных противоречий между личной свободой и общим благом, а, следовательно, и невозможность каких-либо серьезных противоречий между общественным интересом и нравственным, так как первое является условием реализации второго.

"Ясно, - пишет Соловьев, - что свобода каждого человека или его естественное право жить и совершенствоваться было бы пустым словом, если бы они зависели от произвола всякого другого человека, которому захочется убить или искалечить своего ближнего или отнять у него средства к существованию".

"Право в интересе свободы дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересе общего блага препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для самого существования общества" . И далее Соловьев высказывает свой знаменитый афоризм, который затем часто цитировался многими русскими философами в той или иной форме. Этот афоризм следующий: "Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царство Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад.

Здесь есть загадочное выражение "до времени", т.е. чтобы лежащий во зле мир не обратился в ад преждевременно. И получается, что вообще-то судьба мира состоит в том, чтобы после определенного времени все же превратиться в ад. Мы оставляем это выражение без толкования, чтобы не входить в эсхатологическую проблематику.

Итак, качественная граница минимального добра или права состоит в тех нормах, которые служат сохранению общества как такового, при котором только и возможно существование человека, и, следовательно, его нравственное совершенствование, развитие и т.п.

Важно то, что, по Соловьеву, получается, что сама личная свобода предполагает определенное самоограничение и таким образом снимается противоречие между правом и нравственностью. И действительно, какое может быть противоречие между неким явлением и условием существования данного явления?

Но обратим внимание на то, что Соловьев постоянно говорит об условиях существования общества как такового, т.е. совместной жизни вообще. Если же мы возьмем реальную историю, то обнаруживаем, что каждый раз мы имеем дело не с обществом вообще, а с определенным обществом, с определенной культурой, с определенным экономическим и политическим строем и т.д. Но это означает, что условия существования общества как такового каждый раз неразрывно связаны с условиями существования данного, качественно определенного общества - скажем, восточного типа, или западного, феодального или буржуазного, крепостнического или России после 1861 года, советского или постсоветского общества. Речь, таким образом, идет не о единой линии развития общества как такового к все более и более нравственно совершенному состоянию, но о смене общества одного типа другим, и эта смена совсем необязательно предполагает переход к нравственно более высокому состоянию.

И вот если мы возьмем условия существования конкретного общества, а не "общества вообще", то может оказаться, что эти условия могут не быть одновременно условиями личной свободы человека и его нравственного развития. А интересы нравственного развития могут не совпадать с интересами сохранения именно данного общества. И в таком случае правильнее будет определить право как такие нормы, которые служат условием существования и сохранения не общества вообще, так как общество вообще есть лишь абстракция, - а определенного общества. Но тогда между правом и нравственностью вполне может возникнуть противоречие. И в этом признании возможности противоречия между правом и нравственностью, даже если право определять лишь как условие существования общества, состоит отличие от точки зрения Соловьева, согласно которому между правом и личной свободой не может возникнуть противоречия, раз первое есть непременное условие второго.

Однако в таком случае право выступит уже не частным случаем нравственности в виде минимума добра, но категорией просто другого порядка; соответственно, право и нравственность окажутся отличными, несводимыми друг к другу, измерениями общественной жизни.

А из этого следует, что невозможно решать вопрос об отношении права и нравственности на основе лишь априорных, чисто логических рассуждений. Соотношение права и нравственности оказывается содержательным вопросом, и решение этого вопроса должно выступать каждый раз некоторым творческим актом.

Рассмотрим различие между подходом Соловьева и тем, который, как нам представляется, более соответствует реальному положению дел, на конкретном вопросе, например на таких уголовных наказаниях как смертная казнь, бессрочная каторга и бессрочное одиночное заключение.

Соловьев рассуждает следующим образом. Если сущность права состоит в равновесии двух нравственных интересов: личной свободы и общего блага, то этот последний интерес может лишь ограничивать первый, но не должен упразднять его вообще. Иначе равновесие будет нарушено. Другими словами, общее благо не может состоять в окончательном устранении чьего-либо общего интереса, потому что общее благо, т.е. существование общества в целом, означает существование и каждого члена общества без исключения. А смертная казнь или бессрочное заключение в качестве окончательного упразднения конкретного лица будет означать, что интерес общего блага уже не совпадает с интересом общего блага, т.е. блага всех, так как исключается жизненный интерес вот этого конкретного лица. Если право на жизнь хотя бы одного человека нарушено, то какое же это общее благо? Поэтому смертная казнь, бессрочное лишение свободы должны быть безусловно запрещены. И прогресс общества, его правовых отношений может измеряться тем, насколько общество продвинулось к безусловному запрету такого рода наказаний.

Но если мы возьмем интерес общества не вообще, которое есть абстракция, а интересы конкретного общества, то ясно, что его сохранение как вот этого общества как раз может быть обусловлено бессрочным лишением свободы или смертной казнью конкретного человека, который стремится именно к разрушению этого общества, например, с тем, чтобы заменить общество данного типа обществом другого типа.

Покажем теперь связь позиции Соловьева в понимании права с тем пониманием свободы, которое он демонстрирует в Введении ко всей работе "Оправдание добра".

Соловьев развивает здесь точку зрения, согласно которой свобода не есть нечто находящееся по ту сторону необходимости, но оказывается видом или родом необходимости. Отличие человека состоит в том, что он может быть свободным от низшей необходимости - от физической, психологической и тому подобных, в зависимости от которой находятся животные, но эта свобода означает лишь то, что человек оказывается подчинен другой необходимости, именно нравственной.

Факты, однако, говорят, что одна и та же идея добра одними принимается как достаточное основание для действий, а другими отвергается. И это объясняется Соловьевым таким образом, что одна и та же идея добра, во-первых, для различных лиц имеет различную степень ясности и полноты, а во-вторых, эти различные лица обладают неодинаковой восприимчивостью к нравственной мотивации вообще.

Но когда оба условия налицо, тогда нравственный мотив действует с необходимостью, как и всякая другая причина, в том смысле, что произволу здесь уже нет места. Получается, что нравственно мы поступаем необходимым образом, когда налицо два названных условия. Итак, должны существовать два условия нравственно необходимого поступка. Это, прежде всего, достаточная степень ясности самого представления о добре. Разработку ясного и истинного представление о добре и предстоит, между прочим, выполнить Соловьеву в виде написания книги "Оправдание добра". А вот второе условие - восприимчивость конкретного человека к идее добра - зависит от натуры данного человека, от его личных качеств, которые предзаданы. И если данный человек по своей натуре не восприимчив к идее добра, то тут и не может сработать нравственная необходимость. Но чем же в этом случае определяется поведение человека?

Соловьев говорит о том, что невосприимчивость к добру не может означать восприимчивость к злу, так как подчиняться злу вместо добра противно разуму. Но если нет никакого объективного основания любить зло, как такое, то воля может избирать его только произвольно. Таким образом, добро определяет мой выбор необходимым образом, если идея добра достаточно ясна и человек восприимчив к этой идее. При выборе же зла нет определяющего основания, следовательно, нет никакой необходимости, и вот здесь действует бесконечный произвол.

То есть или мы действуем необходимым образом и тогда совершаем добро, или мы действуем по произволу и тогда совершаем зло. Поэтому для Соловьева произвол или свобода в собственном смысле слова как действие по ту сторону необходимости, однозначно выступает злом.

Но с другой стороны, в работе "Смысл любви", написанной примерно тремя годами ранее "Оправдания добра", Соловьев пишет, что наша так называемая свобода есть не что иное как выражение нашего неведения о всесторонней связи конкретных частностей в единстве целого. И эта наша свобода со всеми ее последствиями уже от века вошла в абсолютный всеобъемлющий план божественного замысла (см.: Соловьев В.С. Соч. в двух томах. Т. 2. - М., 1988.

Важно, что из всего этого вытекает, что в природе и мире нет места для таких свободных актов, которые бы совпадали с творением чего-то принципиально нового, не предзаложенного в абсолютный и всеобъемлющий план божественного замысла. И если мы вынуждены что-то решать содержательно и решение оказывается открытым и неоднозначным, это означает, что мы пока по своему неведению не проникли в этот всеобъемлющий план, или еще не ознакомились с работой Владимира Соловьева "Оправдание добра", где этот всеобъемлющий божественный план по крайней мере в общих чертах раскрывается.

Но это должно означать, что в мире не предусмотрено место для творчества, т.е. для непредсказуемого обогащения бытия и мира, но есть место лишь для воплощения уже заранее задуманного и запланированного. И поэтому, в частности, право не есть что-то качественно отличное от нравственности, но есть лишь его минимальный предел, и между правом и нравственностью не может быть действительных противоречий, для решения которых необходимо творческое усилие, а не одни лишь логические рассуждения.

Попробуем применить вышесказанное к нашим современным российским делам. У Соловьева есть фраза в работе "Русская идея", что "идея нации есть не то, что она сама о себе думает во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности" (Соловьев В.С. Соч. в двух томах. Т. 2. - М., 1989). И здесь опять исчезает поле для исторического творчества. Нации предстоит лишь понять, что Бог думает о ней, а для этого вполне достаточно определенных логических рассуждений, на которые и опирается Соловьев в данной работе при рассмотрении судьбы русского народа.

Вопрос о соотношении морали и политики имеет глубокие корни. Практически все мыслители, рассматривавшие политический процесс, так или иначе, этого вопроса касались, делая, правда, совершенно различные выводы. Можно выделить три основных взгляда на данную проблему.
Приверженцы первого считают, что мораль и политика между собой совершенно не связаны. Такой точки зрения придерживались, например, Н. Макиавелли и Т. Гоббс, утверждавшие, что мерилом политической деятельности служит не нравственность, а лишь эффективность. Таким образом, даже если какие-либо политические приёмы аморальны, они допустимы, если ведут к достижению поставленной цели.

Содержание

Введение…………………………………………………………..……………….3
1. Нравственная философия Владимира Соловьева……………………. 6
2. Право и нравственность……………………………………………. …..11
3. Государство и нравственность………………………………………. 14
4. Война и нравственность……………………………………………. 17
Заключение ….………………………………………………………………. 20
Список использованной литературы…………………………………………. 21

Прикрепленные файлы: 1 файл

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ.doc

2. ПРАВО И НРАВСТВЕННОСТЬ

Неотъемлемой частью философии, и в первую очередь нравственной философии, Владимира Соловьёва является система его взглядов на общественную жизнь, на исторический процесс и, как следствие первых двух, на политику. Политика, в представлении Соловьёва, определяется теми же самыми нормами нравственности, что и остальные сферы человеческой жизни. А потому, Соловьёв в своём учении рассматривает различные аспекты политической деятельности с тех же моральных позиций, что и, скажем, деятельность отдельного человека.

Внутренняя политика занимается вопросами, связанными с проблемами внутреннего бытия и развития государства. Простейшее определение государства гласит: государство – это способ организации человеческого общества, обладающий тремя признаками: территорией, населением, на ней проживающим, и законами, обязательными для исполнения всем населением на всей территории. Исходя из вышесказанного, охарактеризовать внутреннюю политику можно по трём позициям: 1) право, так как без правовой системы невозможно функционирование не только политики, но и государства вообще; 2) социальные отношения, так как именно продуктом социальных отношений государство и является; 3) государственное устройство, так как, рассматривая внутреннюю политику государства, невозможно не рассмотреть, что это государство из себя представляет.

Рассуждая о праве, Владимир Соловьёв приходит к выводу о том, что право следует понимать как часть нравственности, право относится к нравственности, как часть к целому. Однако Соловьёв выделяет между правом и нравственностью три существенных различия.

Во-первых, чисто нравственные требования есть требования неограниченные, всеобъемлющие. Нравственность требует совершенства, или неограниченного стремления к совершенству. Всякое же, принципиально допущенное ограничение, противно самой природе нравственности; кто отказывается от безусловного идеала, тот отказывается от нравственности вообще. Напротив, правовые требования ограничены. Соловьёв видит их отличие от нравственных в том, что они требуют низший, минимально необходимый уровень нравственности. Но в таком положении (когда нравственность – максимум, а право – минимум) нет противоречия: нравственное требование праведности не избавляет человека от обязанности не красть или воздерживаться от убийства; также и право не отрицает нравственного совершенства, но и не требует его.

Во-вторых, нравственность не исчерпывается совершением каких-либо внешних действий, но должна в первую очередь обосноваться в человеческой душе. Право наоборот целиком посвящено требованию осуществления внешних действий или воздержания от них. В этом различии тоже нет противоречия: нравственность не только не исключает внешних действий, но прямо требует их, а правовое требование определённых действий не исключает соответствующего им настроения.

В-третьих, нравственное совершенство непреложно требует полную свободу субъекта нравственности, какое-либо насилие (физическое или психологическое) недопустимо и бессмысленно. В реализации правовых норм, напротив, допускается принуждение; более того, для осуществления минимального добра принуждение во многих случаях является необходимым.

Рассуждая о степени и допустимости принуждения и насилия, Соловьёв выделяет три их вида: 1) насилие зверское, то, которое совершают убийцы и насильники; 2) насилие человеческое, как раз то, необходимо допускаемое, правовое принуждение, обеспечивающее общественное благополучие; 3) насилие дьявольское, то, всецело определяемое ложью и злом насилие, которое характеризуется насильственным вторжением общественной организации в духовную сферу человека.

3. ГОСУДАРСТВО И НРАВСТВЕННОСТЬ

Соловьёв выделяет две основные задачи государства. Первая, консервативная, заключается в том, чтобы охранять основы общежития, без которых человечество не могло бы существовать. Вторая, прогрессивная, налагает на государство обязанность улучшать условия человеческого существования и содействовать свободному развитию всех человеческих сил и возможностей, без чего невозможно наступление будущего совершенного состояния, Царства Божия. Без консервативной функции государства человечество распалось бы на части и вновь вернулось в первобытное состояние; без прогрессивной функции человечество постоянно находилось бы на одной и той же стадии исторического развития и никогда не доросло бы до способности окончательно принять или отвергнуть Царство Божие.

Задача государства заключается главным образом в том, чтобы удерживать силы зла в известных пределах до тех пор, пока человеческая воля не созреет для решительного выбора между абсолютным добром и безусловным злом. Однако такое принудительное действие государства должно ограничиваться вполне конкретными пределами: государство не должно подавлять ту свободу самоопределения человеческой воли, которая служит необходимым условием истинного богочеловеческого единения.

Первоосновы нравственности, по Соловьёву, распространяются не только внутри государства, но и в отношениях между государствами, народами и нациями. В национальном вопросе действуют те же принципы, что и в отношениях между отдельными людьми. Национализм и лжепатриотизм являются аналогами эгоизма и противостоят альтруистическим проявлениям международных отношений. Так же как отдельной личности необходима её суверенность, она необходима и отдельной нации, и так же как между людьми должны устанавливаться дружеские отношения, должны они устанавливаться и между нациями и государствами. Нация, как и общество, расширяет полноту личности, а полноту нации расширяет принадлежность к всечеловечеству, и как принадлежность человека к нации не упраздняет его личности, а напротив обогащает её, так и принадлежность нации к всечеловечеству не приводит к её ассимиляции, но обогащает её и открывает новые горизонты развития.

В своих рассуждениях о национальном вопросе Владимир Соловьёв резко критикует две противостоящих друг другу точки зрения на эту проблему: космополитизм и национализм. Космополитизм и национализм имеют за собой относительную правду лишь в отрицании друг друга. Так, космополитизм прав, критикуя национализм за ограничение действия универсального нравственного закона национальными рамками. А национализм прав, критикуя космополитизм за его пренебрежение к нации. Однако во всём остальном эти два учения ложны.

Ложь космополитизма, по Соловьёву, состоит в том, что уважение к нации неотделимо от уважения к человеку, ибо нация как собирательная личность есть непосредственное продолжение индивидуальности. Следовательно, неуважение к национальности есть неуважение к отдельному человеку, частью этой национальности являющегося.

Ложь же национализма в том, что он нравственное отношение к человеку обуславливает внешними факторами, в данном случае национальной принадлежностью. Но, с точки зрения универсального, всечеловеческого нравственного идеала, это не допустимо: любить кого-либо истинной любовью – значит, прежде всего, желать ему добра; а потому всякая любовь должна подчиняться идеалу добра безусловного – любовь к народу, как и любовь к человеку.

4. ВОЙНА И НРАВСТВЕННОСТЬ

Обосновывая нравственную допустимость и даже необходимость принуждения внутри государства, с целью защиты граждан от различных антиобщественных посягательств, Соловьёв распространяет ту же точку зрения и на межгосударственные отношения и доказывает, что и в области внешней политики есть определённый этический минимум, осуществление которого должно обеспечиваться силой.

Рассматривая войну с нравственной точки зрения, признавая, что это зло, Соловьев утверждает, что это зло относительное. Относительное зло – это зло, которое допускается ради избавления от ещё большего зла и тем самым становится по отношению к большему злу относительным добром. Так, Соловьёв приводит пример с маленьким ребёнком, выбросить которого из окна есть зло, однако выбросить его из окна, спасая от пожара, есть благо и даже необходимость. Так и война, являясь злом сама по себе, может выступать как относительное добро, если препятствует злу ещё большему.

Ключевые слова: В.С. Соловьев, религиозная философия, идея права, нравственные начала права, абсолютное добро, философия права, личная свобода, общее благо, ограничение зла, право и нравственность

Abstract: As subject of the real research the creative heritage of the great Russian philosopher Vladimir Sergeyevich Solovyov acts. During an era of individualism, a priority of human rights, ideologies of society of consumers, expansion of the western values with special sharpness in Russia rise problems of moral improvement of the personality, preservation of traditional moral and legal way, providing a personal freedom not through permissiveness, and through the spiritual growth and development of ability to self-restriction. Answers to all these questions given at the end of the XIX century in works of Vl. Solovyov, don't lose the relevance and to this day. Now, more than ever, the world needs Good "justification". Authors of article analyze the main ideas of the philosophical and legal concept of the final period of creativity of Vl. Solovyov. On the basis of application of methods of the comparative analysis, a hermeneutics, the contextual analysis, historical and legal and others authors come to a conclusion that the highest purpose of the right consists in serving the purposes of moral progress of society, and this idea is the cornerstone of legal philosophy of V. S. Solovyov.

В 2013 году отмечалось 160 лет со дня рождения Владимира Сергеевича Соловьева, выдающегося русского мыслителя, идеи которого, несомненно, оказали существенное влияние на формирование общей теории права в России. Многие современные российские ученые-правоведы, обращаясь к трудам Владимира Соловьева, признают его идеи актуальными и по сей день [4],[7],[14] , и может быть особенно сейчас, когда перед прогрессивной, мыслящей частью российского общества, которой не безразлична судьба своей Родины, стоит задача спасения духовного потенциала России, возрождения ее традиционного нравственно-правового уклада. [13; 123]

В исторической эволюции философско-правовой мысли в России основными, доминантными оказывались идеи религии, морали, нравственности, права (Илларион Киевский, С.Е. Десницкий, К.А. Неволин, Б.Н. Чичерин, Е.Н. Трубецкой, И.А. Ильин и др.). Правовые взгляды Владимира Соловьева определялись его философскими убеждениями и утверждали неразрывную связь права с религиозно-нравственными ценностями.

В.С. Соловьев, можно сказать, стал вдохновителем религиозно-философского движения рубежа веков. Влияние его идей так или иначе испытали на себе практически все представители русской религиозной философии: С.Л. Франк и Е.Н. Трубецкой, Н.А. Бердяев, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин, Б.П. Вышеславцев.

Для русской философии в целом и для русской религиозной философии в особенности, как уже отмечалось, характерен повышенный интерес к нравственной проблематике. При этом в религиозной философии вопросы этики – о природе блага или добра, о реальном осуществлении его в индивидуальной и общественной жизни – напрямую вытекают из основных онтологических вопросов. Категория добра в религиозной философии онтологична: добро – это реально существующая и активно действующая в мире сила. Абсолютное Добро или Благо отождествляется с Богом, следовательно, познание сущности нравственного добра соотносимо с богопознанием.

Принципиальным положением религиозной этики является утверждение объективной реальности основ нравственной идеи в мире. В своей сущности нравственность определяется не как порождение общественного сознания, а как проявление объективного миропорядка, закона, установленного Богом, который мыслится как абсолютное Добро. [1],[9],[11],[12]

Главный онтологический принцип и смысл всей истории человечества и природы, по мысли В. Соловьева, заключается в восстановлении живого общения с Богом. Философ считал, что одного индивидуального приобщения к Богу для спасения будет недостаточно. Необходимо, чтобы христианство определяло содержание и всей общественной жизни. Индивидуум способен приобщится к Абсолюту только посредством осознания своего единства со всеми и с окружающим миром. [8; 143]

В вопросе происхождения права философ соглашался с учеными исторической школы, и возражал сторонникам органической теории, замечая, что сама возможность сознательной деятельности людей доказывает ложность взгляда на право, как на исключительное порождение органических процессов. Кроме того, эмансипация личного начала не может быть бесконечной, так как вне коллектива человек все же не способен существовать, поэтому право становится средством приведения общественной жизни к согласию. Говоря о договорной теории происхождения государства, В.С. Соловьев отмечал, что заключение договора, направленного на создание государства для общей пользы, невозможно вне комплекса христианских представлений и ценностей. В противном случае такие договоры приведут к гильотине, как это продемонстрировала Великая французская революция, сопровождавшаяся массовыми казнями. За социальными преобразованиями, не связанными с христианскими началами, с неизбежностью следуют отказ от гуманистических принципов и презрение к человеческой жизни. Если бы философ прожил еще семнадцать лет, то убедился бы в правильности своих выводов на примере уже русской революции, столь же кровавой и беспощадной.

Ни в одном из современных ему государств В.С. Соловьев не видел соответствия христианскому идеалу. Повсюду он отмечал исключительное господство материальной сферы, соответствующих ей интересов и ценностей. Этим он объяснял торжество эгоизма и индивидуализма в обществе, и как следствие этого - популярность социалистических идей. [8;144]

Что же касается преобладания этического подхода в русской религиозной философии, то он отразился, прежде всего, на представлениях о глубокой сущностной связи права и нравственности, об обусловленности существования права нравственными задачами и ценностями, лежащими в основании общества. В выяснении нравственного смысла права и его соотношения с системой нравственных ценностей состоит ядро правовых воззрений русских религиозных философов.

Нравственное же требование по сути своей не ограничено, и к достижению идеала абсолютного добра можно только стремиться. Второе отличие кроется в том, что в соответствии с диспозицией правовых норм субъект всегда может определить линию собственного поведения, воспринимая запрет, обязывание либо право совершать какие-либо действия. В правилах морали, напротив, никаких практических рекомендаций не содержится, и человек сам решает, что он должен предпринять, соблюдая заповедь любви к ближнему. Третье отличие касается возможности применения государственного принуждения к любому лицу, не исполняющему требования правовых норм. Принудительность является свойством права,но не нравственности.

Жданов П.С., Романовская В.Б., Сальников В.П. Добро как должное и зло как реальность (о феномене зла в русской философии права)// Мир социологии и права. – 2013-№ 12. – С. 187-196.

Новгородцев П.И. Идея права в философии Вл. Соловьева. (Речь, произнесенная на торжественном заседании Психологического общества в память Вл. С. Соловьева)// Новгородцев П.И. Об общественном идеале.-М., 1991. С. 526-539

Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права // Русская философия права. Антология.-СПб., 1999.-С. 229-246.

Романовская В.Б., Крымов А.В. Всеединство, право и идеал свободной теократии В.С.Соловьева. //Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики.-2011.-№4-С.143-146.

Соловьев Владимир. Оправдание добра. /Отв. ред. О. А. Платонов. – М.: Институт русской цивилизации, Алгоритм, 2012. – 656 с.

Соловьев В.С. Предварительные замечания о праве вообще. Определение права и его связи с нравственностью. // Власть и право: из истории русской правовой мысли: Сб. ст. / Сост. А. В. Поляков, Н. Ю. Козлихин.-Л.: Лениздат, 1990.-317 с.

Франк С.Л. Духовные основы общества: Сборник. / Сост. П.В. Алексеев. – М.: Республика, 1992 . – 510 с. – (Мыслители ХХ века).

Цыганов В.И., Романовская В.Б. Возникновение евразийства: идейные истоки //Евразийский юридический журнал.-2014.-№7.-С.121-123.

Щупленков Н.О. К вопросу содержания понятия естественного права в трудах отечественных мыслителей второй половины XIX — начала XX века. //NB: Вопросы права и политики. – 2014.-№4 – С. 170-207.

Ячменёв Ю.В. Правда и закон. Из истории российского правоведения: Монография. – СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2001. – 446 с.

Просто выделите и скопируйте ссылку на эту статью в буфер обмена. Вы можете также попробовать найти похожие статьи

Читайте также: