Новояз в ссср кратко
Обновлено: 04.07.2024
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Бенедикт Сарнов "Наш советский новояз"
НАШ СОВЕТСКИЙ НОВОЯЗ
Прочитав это, я подумал, что хорошо было бы написать статью, — нет, пожалуй даже не статью, а целую книгу, — про наш советский новояз.
Все это в полной мере относится и к нашему советскому новоязу.
В применении к языку Третьего рейха — равно как и к нашему, советскому новоязу — это означает, что политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, — был вовсе не безобиден. Это был яд, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное действие.
Изменение смысла слов, их эмоциональной окраски меняет человека. Постепенно привыкнув употреблять слово в новом значении, человек незаметно для себя меняется, становится иным.
Самым ужасным свидетельством справедливости вывода, к которому пришел автор этой замечательной книги, может служить одно, ставшее и для него самого привычным словоупотребление. Объясняя, почему ему в некоторых случаях приходилось легче, чем другим его соплеменникам, он время от времени упоминает, что жена его была арийка.
Именно ей, жене, посвятил он эту свою книгу:
И вот о ней, дороже и ближе которой у него нет никого на свете, он говорит — безлично, словно бы даже отчужденно: арийка.
В Третьей империи это был постоянно употреблявшийся термин, и в общем-то нет ничего удивительного в том, что слово это Клемперер пишет без кавычек. Для него оно звучит нейтрально, как простая констатация факта: на его жену Нюрнбергские законы не распространялись, вот и все. Весь гнусный смысл, все уродство, весь идиотизм этого придуманного нацистами понятия автором как бы уже не замечается.
Вот как сильна была эта отрава!
По правде говоря, написав эту фразу, я чувствовал себя не совсем уверенно.
Кто его знает? Может быть, это слово только на мой, советский слух, кажется таким уродливым? Может быть, там у них, в Германии, оно звучало естественно, буднично, нормально и до прихода к власти Гитлера и его банды?
Оказалось, что нет. Не звучало.
«. Она была неумолима. И даже пустилась на шантаж: мол, она все выложит его начальству. Обер-штурмфюрер ее высмеял: да кто ей поверит! Тут показание и там показание. Ее слово против его слова! Оберштурмфюрер — и какая-то жена еврея!
Что уж говорить тогда о простом немецком обывателе! Он перед тем ядовитым зельем, каким стал для него этот политический жаргон, оказался совсем уж беззащитен. И Клемперер своей книгой это блистательно показывает и доказывает.
Резонно предположить, что у советского человека сопротивляемость и этому яду была ослаблена даже больше, чем у немцев. Ведь нас нашим новоязом пичкали не двенадцать, а целых семьдесят лет.
Но когда я читал книгу Клемперера и невольно переносил его наблюдения на наш, российский, советский опыт, я вдруг испытал неожиданный прилив национальной гордости. Нет, вдруг подумал я, у нас эта самая сопротивляемость оказалась выше, чем у них.
Я самодовольно решил, что наш, российский человек не так законопослушен, как немец, более беззаботен, что ли. Потому и устоял перед официальным новоязом, не поддался его ядовитому действию.
Так или иначе, но мне вдруг пришло в голову, что интересно было бы обратить внимание на другую сторону этой медали. На то противоядие, которым обладали — в разной, конечно, степени — мои соотечественники, которое помогало им (увы, не всегда) не поддаваться злокачественному действию этой языковой отравы.
Анекдот, частушка, эпиграмма, глумливый, пародийный перифраз какого-нибудь казенного лозунга. Ну и, конечно, — самое мощное наше оружие, универсальное наше лекарство от всех болезней — благословенный русский мат.
Я подумал, что было бы не только забавно, но и в высшей степени поучительно вникнуть хотя бы в некоторые из этих юмористических (а то и саркастических) реакций народного сознания на мертворожденные конструкции заместившего и изуродовавшего живой язык новояза.
Так окончательно выкристаллизовался этот мой замысел. Так определилась не только главная идея задуманной мною книги, но и ее характер, самая ее структура, ее странный, межеумочный жанр.
В каком-то смысле это мое сочинение тоже можно назвать записной книжкой филолога. Но правильнее все-таки, наверно, было бы назвать ее записной книжкой носителя языка. Ведь как и все мои современники, на протяжении всей моей жизни я не только говорил, но и думал на этом языке, иногда сохраняя, а иногда и не сохраняя отстраненное, юмористическое, глумливое, издевательское отношение к разнообразным его перлам.
Разоблачение ядовитых свойств советского новояза тоже, конечно, входит в мой замысел (куда ж тут без этого!), но гораздо больше, чем яд, природа которого более или менее ясна, меня интересует состав того противоядия, благодаря которому мы все-таки не поддавались и в конечном счете так и не поддались губительному воздействию этого смертоносного яда.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошовый уют.
Пятиконечные звезды выжигали на наших спинах панские воеводы.
Живьем, по голову в землю, закапывали нас банды Мамонтова.
В паровозных топках сжигали нас японцы,
рот заливали свинцом и оловом, отрекись! — ревели,
но из
горящих глоток
лишь три слова:
— Да здравствует коммунизм!
Да и никем, пожалуй, оно в этом смысле у нас не употреблялось.
Едва ли не самый смешной из слышанных мною тогда анекдотов связан именно с этим, наиболее часто употреблявшимся и, можно сказать, знаковым словечком советского новояза.
—Пламенный привет. Пламенный привет.
Человек, стоящий с нею рядом и, видимо, ощущающий некоторую чужеродностъ этого слова привычному для нее лексикону, удивленно ее спрашивает:
Понизив голос, старуха доверительно ему отвечает:
— Чтоб они сгорели!
А вот такое же ироническое переосмысление этого официального нон язовского оборота. Уже без всякого еврейского акцента — чисто русский вариант.
Если вы не знаете, что представляет собой фашизм, как вы можете против него бороться? Нельзя принимать на веру подобную бессмыслицу, а надо осознать, что современный политический хаос связан с деградацией языка, и тогда, возможно удастся внести некоторые улучшения и предотвратить надвигающуюся кончину. …Политический язык (это можно отнести практически ко всем политическим партиям, начиная с консерваторов и заканчивая анархистами) создан, чтобы заставить ложь выглядеть правдоподобно, и вынуждает нас, позабыв обо всех приличиях, признать непоколебимой истиной то, что является чистейшим вздором.
Содержание
Основные принципы новояза
Разделение лексики языка на три словаря по области употребления
Словарь A включал только те слова, которые годны для использования в повседневной жизни. Поскольку был в ходу у народа, слова составлялись по самой строгой схеме. В этом словаре наиболее ярко проявлялось стремление минимизировать словарный обиход, по возможности делая слова краткими, но легко различаемыми на слух. Был построен на базе обычных слов старояза, очищенных при этом от двусмысленностей и неясностей. Будучи чрезвычайно скудным, годился в основном лишь для бытовых нужд, поскольку позволял выражать мысли только в отношении конкретных объектов и физических действий. В силу своей специфики был непригоден для философских размышлений на абстрактные темы.
Словарь B прежде всего состоял из слов, специально конструируемых для выражения политических или этических понятий. Стремились наиболее полно и точно отразить эти понятия с помощью слов, приоритет все же состоял в том, чтобы вводить в употребление такие слова, которые бы автоматически навязывали использующему их определенную позицию.
Словарь C являлся вспомогательным, в него включались лишь научные и технические термины, имеющие хождение среди специалистов. Смысл этих терминов также был очищен от нежелательных значений, они практически не пересекались с лексемами двух других словарей.
Ликвидация смысловых оттенков и сокращение словаря
Целью новояза было сужение возможных границ человеческого мышления, для чего словарный запас языка сводился к минимуму: если без какого-то слова можно было обойтись, оно должно было быть исключено из словаря новояза.
Навязывание словами определённой политической позиции
Обилие аббревиатур и сложносокращённых слов
Такой способ образования слов, по мнению Оруэлла, позволял достичь двух целей. Во-первых, речь человека, употребляющего в основном слова из 2-3 слогов, становилась отрывистой и монотонной, чем достигалась цель её отделения от сознания как слушателя, так и говорящего. Во-вторых, Оруэлл считал, что подобные сокращения затеняют первоначальный смысл слова, облегчая таким образом придание ему нужного идеологического содержания. При этом сокращения часто вводили под предлогом более легкого произношения слов:
Предельно упрощённая грамматика
Все эти принципы служили одной общей цели: обеднение словарного запаса языка путём исключения из него дублирующих корней.
В переводе Виктора Голышева эта система передавалась применительно к русскому языку так:
Язык прессы пока ещё довольно однообразен, журналисты со сколько-нибудь индивидуализированным стилем — на вес золота. В газетах преобладает смесь двух новоязов: это язык прежней эпохи, сильно разбавленный англицизмами.
Новояз и естественные языки
Необходимо отметить, что многие приёмы, использованные при конструировании новояза являются естественными для некоторых групп языков: так, использование сложносокращённых слов характерно для русского и немецкого, словообразование путём добавления к слову префиксов и суффиксов — для агглютинативных языков и т. д. Не может служить признаком новояза само по себе образование эвфемизмов, которое также является естественным языковым процессом.
Кроме того, любой язык содержит в себе отдельные элементы новояза, поскольку любому естественному языку присуща регулятивная функция (воздействие на адресата с целью создать у него определённое представление о предмете или побудить его к совершению каких-либо действий).
См. также
Примечания
Ссылки
Литература
Использованная при написании статьи
- Грицанов А. А. Новояз // Новейший философский словарь. Мн., 2003. 1280 с.
- Оруэлл, Дж. 1984.
- Оруэлл, Дж. APPENDIX: The Principles of Newspeak (англ.)
- Оруэлл, Дж. Политика и английский язык // Политическая лингвистика. Вып. 20. Екатеринбург, 2006. С. 280—294.
- Шаповал С. А. Новояз // Общая психология. Словарь / Под. ред. А. В. Петровского // Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах. М., 2005. 251 с.
Научные и публицистические работы о роли языка в формировании идеологии
- Джордж Оруэлл
- Идеология
- Социолингвистика
- Вымышленные языки
Wikimedia Foundation . 2010 .
Полезное
Смотреть что такое "Новояз" в других словарях:
НОВОЯЗ — [англ. newspeak Словарь иностранных слов русского языка
новояз — сущ., кол во синонимов: 1 • стиль (95) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов
новояз — лингв. Лингвистическая система, построенная на создании новых слов в уже существующем языке, а также на изменении смысла старых слов, причём зачастую смысл меняется на прямо противоположный. Такая система используется в рамках манипуляции… … Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого
новояз — , а, м. 1. Филологическое и идеологическое течение 20 х годов, сторонники которого стремились создать “новый”, приближенный к революционным условиям времени, язык. // Отсюда новояз сокращение от новый язык./ ◘ Необходимо учесть временной… … Толковый словарь языка Совдепии
новояз — м. Наименование нового [новый I 1.] языкового стиля и системы специфических неологизмов административно бюрократического характера в государстве тоталитарного типа, широко вошедшее в употребление после издания в 90 х гг. XX в. романа антиутопии… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Наш советский новояз
Маленькая энциклопедия реального социализма
Падение человека влечет за собой падение языка.
Падение языка влечет за собой падение человека.
Яд и противоядие
(Что-то вроде предисловия)
► Новояз, официальный язык Океании, был разработан для того, чтобы обслуживать идеологию ангсоца, или английского социализма…
Новояз должен был не только обеспечить знаковыми средствами мировоззрение и мыслительную деятельность приверженцев ангсоца, но и сделать невозможными любые иные течения мысли…
Новояз был призван не расширить, а сузить горизонты мысли…
Прочитав это, я подумал, что хорошо было бы написать статью, — нет, пожалуй, даже не статью, а целую книгу, — про наш советский новояз.
Мысль, что статьей тут ограничиться не удастся, а понадобится именно книга, возникла у меня потому, что самым интересным в этом замысле мне представлялась идея собрать и рассмотреть чуть ли не все словечки и речения советского политического жаргона, чтобы на каждом таком примере показать, вскрыть самый механизм вот этого сужения горизонтов мысли.
Реализовать этот замысел я даже не пытался — прежде всего потому, что не считал, что это мне по силам.
Все это в полной мере относится и к нашему советскому новоязу.
В применении к языку Третьего рейха — равно как и к нашему советскому новоязу — это означает, что политический жаргон, который навязывала (и навязала) нам власть, был вовсе не безобиден. Это был яд, который люди впитывали бессознательно. И незаметно для них самих он оказывал на них свое пагубное действие.
Изменение смысла слов, их эмоциональной окраски меняет человека. Постепенно привыкнув употреблять слово в новом значении, человек незаметно для себя меняется, становится иным.
Самым ужасным свидетельством справедливости вывода, к которому пришел автор этой замечательной книги, может служить одно, ставшее и для него самого привычным словоупотребление. Объясняя, почему ему в некоторых случаях приходилось легче, чем другим его соплеменникам, он время от времени упоминает, что жена его была арийка.
Именно ей, жене, посвятил он эту свою книгу:
► …без Тебя этой книги сегодня вообще не было бы, а ее автора — и подавно. Если бы я захотел все это подробно объяснить, потребовалось бы написать сотни страниц, и среди них множество интимных… Ты знаешь — и это расслышит даже глухой, — о ком я думаю, когда говорю моим слушателям о героизме.
И вот о ней, дороже и ближе которой у него нет никого на свете, он говорит — безлично, словно бы даже отчужденно, — арийка.
В Третьей империи это был постоянно употреблявшийся термин, и, в общем-то, нет ничего удивительного в том, что слово это Клемперер пишет без кавычек. Для него оно звучит нейтрально, как простая констатация факта: на его жену нюрнбергские законы не распространялись, вот и всё. Весь гнусный смысл, все уродство, весь идиотизм этого придуманного нацистами понятия автором как бы уже не замечается.
Вот как сильна была эта отрава!
По правде говоря, написав эту фразу, я чувствовал себя не совсем уверенно.
Кто его знает? Может быть, это слово только на мой, советский слух кажется таким уродливым? Может быть, там, у них, в Германии, оно звучало естественно, буднично, нормально и до прихода к власти Гитлера и его банды?
Оказалось, что нет. Не звучало:
► …Она была неумолима. И даже пустилась на шантаж: мол, она все выложит его начальству. Оберштурмфюрер ее высмеял: да кто ей поверит! Тут показание и там показание. Ее слово против его слова! Оберштурмфюрер — и какая-то жена еврея!
Фото: Юлия Майорова Максим Кронгауз
1. Чем меньше выбор слов, тем меньше искушения задуматься
Первое: новояз находится в динамическом состоянии, но должен прийти в статическое. В 1984 году — время действия романа — новояз не был окончательно сформирован и использовался эпизодически. Лишь к 2050 году было намечено вытеснение старояза новоязом.
Второе: новояз должен был не только обеспечить правильное мировоззрение и мыслительную деятельность, но и сделать невозможными любые иные течения мысли. Это достигалось исключением из лексикона нежелательных слов и очищением оставшихся от неортодоксальных значений.
И третье: помимо отмены неортодоксальных смыслов, сокращение словаря рассматривалось как самоцель, поскольку чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься.
Фото: Юлия Майорова Павел Макеев
2. Пропагандистская речь наполнена скрытыми оценками
Текст манипулирует через скрытые в нем оценки. Это встречается в политических и пропагандистских речах, а также в рекламе. Надо отделять оценки от высказывания собственного мнения. Когда мы высказываем свое мнение, то с нами можно спорить. Когда в мнении оценка заранее заложена в самих словах и она не является главным высказыванием, то это манипулирование, потому что здесь уже с мнением нельзя спорить.
Фото: Юлия Майорова Владимир и Регина Хомские
3. Попытка переворота начинается со слова
Фото: Юлия Майорова Максим Кронгауз
4. В афоризмах Черномырдина проявлялось двоемыслие
Фото: Юлия Майорова Александр Просвиряков
Фото: Юлия Майорова Игорь Хомский
5. Путин использует снижение речи и обезличивание
Фото: Юлия Майорова Максим Кронгауз
Сейчас этот прием используется не только Путиным. Например, офисный планктон, хорьки, сетевые хомячки, лемминги (про которых есть легенды, что они бегут большой толпой и все вместе бросаются с обрыва), укропы (это даже уже не животные, а растения, что имеет дополнительное унизительное значение), ватники (здесь есть еще и социальное снижение, потому что ватник — это одежда низших слоев: либо лагерная, либо рабочая).
Фото: Юлия Майорова Марина Геворкян
6. Ирония и юмор как прием контрреплики
Фото: Юлия Майорова
7. Власть не может контролировать язык, контроль возможен только над коммуникацией
Современная власть понимает, что нельзя сократить язык или ограничить с его помощью мысль (как это предполагал новояз Оруэлла), но можно ограничить возможности общественного диалога и обмена мыслями. Противник вытесняется из СМИ и публичного пространства, которое контролирует власть. Но вытесненное продолжает жить на межличностном уровне. В речи люди используют те слова, которые им нравятся. Примером бессмысленной борьбы с языком была попытка уничтожить матерную лексику в России. В какие-то наиболее тоталитарные периоды удавалось мат удалить из публичного пространства, но в народном языке он продолжил жить, несмотря ни на что.
Фото: Юлия Майорова Максим Кронгауз
Читайте также: