Национализм в японии кратко
Обновлено: 05.07.2024
Японский национализм ( яп . 国 粋 主義 , Хепберн : Кокусуи сюги ) - это форма национализма, которая утверждает, что японцы являются монолитной нацией с единой неизменной культурой, и способствует культурному единству японцев. Он охватывает широкий спектр идей и настроений, которые японцы придерживались на протяжении последних двух столетий в отношении своей родины, ее культурного характера, политической формы и исторической судьбы. Полезно отличать японский культурный национализм (см. Также нихонджинрон ) от политического или государственного национализма (т. Е. Сёва-этатизм ), поскольку многие формы культурного национализма, например, связанные с фольклорными исследованиями (например, Янагита Кунио ), враждебны государственному национализму.
В период Мэйдзи в Японии националистическая идеология представляла собой смесь местной и импортированной политической философии, первоначально разработанной правительством Мэйдзи для содействия национальному единству и патриотизму, сначала в целях защиты от колонизации западными державами, а затем в борьбе за достижение равенства с Великие державы . Он развивался на протяжении периодов Тайсё и Сёва, чтобы оправдать все более тоталитарное правительство и заграничный экспансионизм , и обеспечил политическую и идеологическую основу для действий японских вооруженных сил в годы, предшествующие Второй мировой войне.
Содержание
В последние дни сёгуната Токугава предполагаемая угроза иностранного посягательства, особенно после прибытия коммодора Мэтью С. Перри и подписания Канагавского соглашения , привела к усилению роли в развитии националистических идеологий. Некоторые выдающиеся даймё продвигали концепцию фукко (возвращение в прошлое), в то время как другие продвигали Осей (верховную власть Императора). Эти термины не были взаимоисключающими, они сливались с концепцией сонно дзёи (почитать императора, изгнать варваров), которая, в свою очередь, была главной движущей силой в начале Реставрации Мэйдзи .
Мэйдзи Конституция 1889 года определяется на верность государства как высшая обязанность гражданина. В то время как сама конституция содержала смесь западной политической практики и традиционных японских политических идей, правительственная философия все больше сосредотачивалась на содействии социальной гармонии и осознанию уникальности японского народа ( кокутай ) .
Крайняя диспропорция в экономической и военной мощи Японии и западных колониальных держав была серьезной причиной для беспокойства первых руководителей Мэйдзи . Девиз Fukoku kyhei (обогащение страны и укрепление вооруженных сил) символизировал националистическую политику периода Мэйдзи, направленную на оказание государственной поддержки для укрепления стратегических отраслей промышленности. Только с сильной экономической базой Япония могла позволить себе построить сильную современную армию по западному образцу, и только с сильной экономикой и вооруженными силами Япония могла принудить к пересмотру неравноправных договоров , таких как Соглашения Канагавы. Политика правительства также заложила основу более поздних индустриальных империй, известных как дзайбацу . [ необходима цитата ]
Военный национализм в Японии, оставшийся после его широкого использования в пропаганде в XIX веке, часто назывался бусидо (путь самураев). Слово, обозначающее последовательный свод верований и доктрин о правильном пути самураев , или то, что в общем называется `` мыслью воина '' (武家思 想, букэ сисо ), редко встречается в японских текстах до эпохи Мэйдзи, когда 11 объемы Hagakure из Ямамото Цунэтомо , составленный в годы с 1710 по 1716 , когда используется комбинация символов, был опубликован.
Созданная в течение долгого времени дома руководства о войне и воинственности, она получила некоторую официальную поддержку с созданием бакуфа , которая стремилась идеологическая ортодоксальность в неоконфуцианствах из Чжа Си адаптированных для военных эшелонов , которые легла в основе нового сёгуната правительство. [1] Важную роль на раннем этапе развития японского военного духа сыграл Ямага Соко . После отмены феодальной системы новые военные институты Японии были сформированы по европейскому образцу с западными инструкторами, а сами кодексы были смоделированы по стандартным образцам, адаптированным из-за границы. Безупречное поведение, с точки зрения международных критериев, продемонстрированное японскими военными в Русско-японская война была доказательством того, что Япония наконец-то получила современную армию, чья техника, навыки и этикет войны мало чем отличались от тех, что преобладали среди западных имперских держав. [2]
Развивая современные концепции государственного синтоизма ( 国家 神道 , кокка синто ) и поклонения императору , различные японские философы пытались возродить или очистить национальные верования ( кокугаку ), удалив импортированные иностранные идеи, заимствованные в основном из китайской философии . Это "реставрационное синтоистское движение" началось с Мотоори Норинага в 18 веке. Мотоори Норинага, а позже Хирата Ацутане , основывали свои исследования на Кодзики и других классических текстах Синто, которые учат превосходству богини Солнца Аматэрасу . Это легло в основу государственного синтизма, поскольку Японский император заявил о своем прямом происхождении от Аматэрасу . Следовательно, сам император был священным, и все его провозглашения имели религиозное значение.
После реставрации Мэйдзи новому имперскому правительству необходимо было быстро модернизировать политическое устройство и экономику Японии , и олигархия Мэйдзи чувствовала, что эти цели могут быть достигнуты только благодаря сильному чувству национального единства и культурной самобытности с государственным синтизмом в качестве важного противовеса. к импортированному буддизму прошлого, христианству и другим западным философиям настоящего. [ необходима цитата ]
Hakko ichiu ( 八紘一宇 ) философия стала популярной во время Второй китайско-японской войны. Милитаристы стали рассматривать это как доктрину, согласно которой император был центром феноменального мира, что придавало религиозный импульс идеям японской территориальной экспансии.
Главный образовательный акцент периода Мэйдзи был сделан на большом значении традиционных национальных политических ценностей, религии и морали. Императорский рескрипт об образовании 1890 года способствовал возвращению к традиционным конфуцианским ценностям в иерархической природе человеческих отношений, когда государство было выше личности, а император - выше государства. Японское государство модернизировалось организационно, но сохранило свои национальные особенности. Позиция, укрепившаяся с 1905 года, заключалась в том, что Япония должна была быть могущественной страной, равной по крайней мере западным державам. В период Сёва образовательная система использовалась для поддержки военизированного государства и подготовки будущих солдат.
Помимо пропаганды национализма и религии, дети и школьники прошли военную подготовку (выживание, первая помощь ). Они были приняты Императорской федерацией молодежи ; Студенты колледжей прошли подготовку, а некоторые были приняты на работу для защиты дома и регулярных воинских частей. Молодые женщины прошли обучение по оказанию первой помощи. Все эти действия были предприняты для обеспечения безопасности Японии и защиты от более крупных и опасных стран.
Войны против Китая и России были современными войнами и требовали националистического выражения патриотических чувств. С этого периода храм Ясукуни (основанный в 1869 году) превратился в очаг националистических настроений и до конца Второй мировой войны пользовался государственным патронатом. Ясукуни был посвящен тем японцам и неяпонцам, которые отдали свои жизни, служа Японии, и включает в себя всех погибших на войне в результате внутренних и зарубежных конфликтов 1869–1945 годов (и ни одного из конфликтов с 1945 года), а также гражданских лиц (женщин и студентов) и гражданское управление в колониях и оккупированных территориях.
Обеспокоенность тем, что безответственные политические партии могут иметь слишком большое влияние на жизненно важные военные дела, ввела правило, согласно которому только армия должна назначать министра армии в гражданском правительстве. Это позволило армии иметь де-факто право вето над гражданскими правительствами, имея право отказываться выдвигать кандидата. Эта политика была законодательно введена в 1900 году, но отменена в 1913 году. Она была вновь введена в 1936 году, укрепив после этого военное влияние на правительство.
В течение 1920-х годов правые националистические убеждения становились все более доминирующей силой. Государственная поддержка синтоизма поощряла веру в мифологическую историю Японии и, таким образом, привела к мистицизму и культурному шовинизму. Некоторые тайные общества подхватили ультранационализм и радикальные идеи, ориентированные на Японию. Среди них были: Гэнёша (Общество Черного океана, 1881 г.), Кокурю-кай (Общество реки Амур, или Общество Черного Дракона, 1901 г.), движения, посвященные зарубежной экспансии Японии на север; Нихон Кокусуи Кай (Японское патриотическое общество, 1919), основанное Токонаме Такедзиро ; Секка Бошидан (Анти-красная лига), основанная одновременно с Коммунистической партией Японии ; и Кокухонша ( Основное государство государства), основанное в 1924 году бароном Хиранумой для сохранения уникального национального характера Японии и ее особой миссии в Азии.
Японский флот был в целом более традиционалистским в защите древних ценностей и священной природы Императора; Японская армия была более дальновидной, в том смысле, что ценила прежде всего сильное руководство, о чем свидетельствует использование переворота и прямых действий. Флот обычно предпочитал политические методы. Армия, в конечном счете, была средством передвижения гипернационалистов, антикоммунистов, антикапиталистов, антипарламентариев и националистически-милитаристских идеалов.
Обе ветви получили власть, управляя внешними провинциями и военными приготовлениями.
Другими националистическими правыми группами в 1920-х годах были Дзинму Кай ( Общество Императора Дзимму ), Тенкето Кай (Партия Небесной Лопаты ), Кецумейдан (Кровное братство) и Сакура Кай (Общество цветения вишни). Последний был основан доктором Шумей Окава , профессором Академии колонизации и радикальным защитником экспансионизма и военной вооруженной революции у себя дома. Среди участников были офицеры армии, причастные к маньчжурскому делу , такие как Кингоро Хашимото и Исикава Каниши [ сомнительно - обсудить ] . Окава служил каналом, по которому Идеи Кита Икки достигли молодых националистических офицеров справа.
Произошли насильственные перевороты , и Квантунская армия фактически в одностороннем порядке приняла решение о вторжении в Маньчжурию. Тогда правительство и император сочли это свершившимся фактом . [ необходима цитата ]
Официальные академические тексты включали Кокутай но Хонги и Синмин но Мичи . Оба представили взгляд на историю Японии и японский идеал объединения Востока и Запада.
Позднее этим революционным группам помогли несколько важных личностей, которые претворили в жизнь некоторые идеи националистически-милитаристской политики на практике в Маньчжоу-Го . Среди них были генерал Хидеки Тодзё , глава Кемпейтай и лидер Квантунской армии ; Йосуке Мацуока , который был президентом Южно-Маньчжурской железной дороги и министром иностранных дел; и Наоки Хосино , армейский идеолог, организовавший правительство и политическую структуру Маньчжоу-Го. Позже Тодзё стал военным министром и премьер-министром в кабинете Коноэ, министром иностранных дел Мацуока и руководителем проектных отделов Хосино, которым было поручено создать новую экономическую структуру для Японии. Некоторыми промышленниками, представляющими эту идеологическую линию, были Итидзо Кобаяси , президент Tokio Gasu Denki , определяющий структуру министерства промышленности и торговли, и Сёдзо Мурата , представлявший Sumitomo Group, ставший министром связи.
Другими созданными группами была Ассоциация государственной имперской помощи . В обоих участвовал полковник Кингоро Хасимото , который предложил националистическую однопартийную диктатуру в сочетании с государственной экономикой. У милитаристов была мощная поддержка со стороны богатых владельцев крупных предприятий, но были также определенные социалистически-националистические настроения со стороны радикальных офицеров.
Пресса и другие средства массовой информации находились в ведении Департамента информации Министерства внутренних дел . Радио Токио было предъявлено обвинение в распространении всей официальной информации по всему миру. Радио передавало в Юго-Восточную Азию английский, голландский, три китайских диалекта, малайский, тайский, а также японский; а в исламском мире программы транслируются на хинди, бирманском, арабском, английском и французском языках. На Гавайях были радиопрограммы на английском и японском языках. Другие ежедневные передачи были в Европу, Южную и Центральную Америку, восточные районы Южной Америки и США, при этом Австралия и Новая Зеландия также принимали передачи.
Официальное агентство печати Доми Цушин было связано с агентствами печати держав оси, такими как DNB , Transoceanic , итальянское агентство Stefani и другими. Местные и маньчжурские газеты, такие как Manchurian Daily News (принадлежащая японцам), находились под контролем этих учреждений и публиковали только официально утвержденные уведомления и информацию. [ необходима цитата ]
Под государственным национализмом в Японии (тэйкокусюги или коккасюги) мы понимаем исторически сложившуюся специфическую государственную идеологию и практику ее применения властями страны в политических целях. Японский национализм – это особый идеологический конструкт, давно созданный правящими элитами с целью удовлетворения внутренних и внешних потребностей нации, ее специфических интересов. И в этом отношении природа японского национализма может быть понята и объяснима как с позиций теории перенниализма, рассматривающей развитие нации с точки зрения longduree, то есть долговременной и непрерывной во времени составляющей ее исторического развития, так и с позиций модернистов, рассматривающих развитие нации и видов национализма как результат их недавней модернизации. Согласно модернистской теории именно в период модернизации государство и правящие элиты мобилизуют и объединяют нацию с помощью новой националистической идеологии, как правило, более агрессивной, наступательной, чем прежняя. И делается это для того, чтобы легче было вписаться и удержаться в новой системе международных отношений, стабильное пребывание в которой, как правило, сопряжено с новыми вызовами и угрозами выживанию нации (см. об этом подробнее: Armstrong 1982; Seton-Watson 1965; Connor 1994; Horowitz 1985; Anderson 1991; Hobsbawn1990).
Таким образом, сегодня можно говорить о восстановлении в японской политической действительности идеологии, обслуживающей интересы националистических сил. И самое важное здесь состоит в том, что конечная цель этой деятельности – воздействовать на умы подрастающего поколения японцев в нужном властям направлении.Японские националисты сегодня работают в законодательных и исполнительных органах власти, школах и университетах. Они уже сформировали сеть организаций поддержки националистической идеологии по всей стране. При этом японские националисты работают не в рамках элитарных структур, деятельность которых особенно не видна на поверхности, а идут в народ, распространяя националистическую идеологию: корректируют школьные учебники, воздействуют через СМИ на массовое сознание японцев.
Националистические идеи находят отклик и понимание во влиятельных кругах японского общества. Правда, пока еще рано говорить о том, что националистическая волна накрыла Японию. Точно так же пока преждевременно думать, что японские националисты вовсю запустили процесс реанимации государственного национализма в Японии[1]. В этой стране можно часто слышать, что системный кризис капиталистической системы 1990-х гг. – начала XXI в., переживаемый всеми ведущими странами Запада, включая Японию, открывает возможности для появления на политической сцене лидеров новой формации, новой государственной идеологии. Левые силы в Японии оказались неспособными на протяжении второй половины ХХ в. инкорпорировать идеи патриотизма в японском обществе, что сработало на руку правым силам, которые быстро заполнили образовавшийся вакуум. Резко сузившийся идеологический спектр в парламентской политике, там, где после войны левые партии имели стабильные позиции, сегодня постепенно заполняется политиками правого, националистического толка.
Особенности государственного национализма в Японии
Идеология государственного национализма в Японии традиционно была наделена государством особыми добродетелями японской расы-нации, позволявшими ей оправдывать свои агрессивные устремления по отношению к другим нациям и прежде всего к своим соседям по Восточной Азии. При этом японский национализм представлял собой идеологическое смешение воедино милитаристских, индустриальных и реформистских аспектов национальной идеи, характеризовавших основные направления вмешательства государства в жизнь нации, формирования японской национальной идентичности.
В-четвертых, японский национализм развивался в истории как авторитарный и императорский. Другие известные формы национализма, как то: либеральная, популистская, антиэкспансионистская – являлись скорее маргинальными для японского национализма, нежели основными. Национальное мышление японцев в истории существенно отличалось от мышления англичан или американцев, но имело больше сходства с особенностями национального самосознания немцев и итальянцев. Правда, мышление европейских народов и японцев было заметно радикализировано в период с середины XIX до середины ХХ в., когда и Европа, и Япония участвовали в мировых войнах.
Современный японский государственный национализм, на наш взгляд, дает богатый материал для теоретического и практического сравнительного анализа разных вариантов национализма. С одной стороны, национализм в Японии имеет много общего с национализмом большинства стран Европы. Более того, трансформация национального самосознания японцев в драматические периоды истории страны, как это можно видеть на примере писем с фронта японских солдат, участвовавших в русско-японской войне 1904–1905 гг., свидетельствует об универсальности национального мышления японцев и народов других государств-наций. То, что рядовой японский солдат думал о своей национальной идентичности в ходе русско-японской войны, мало отличалось от мыслей английских, французских или германских солдат, воевавших на фронтах Первой мировой войны. Разновидность национального экстремизма в Японии и странах Европы в 1930-е гг. также имела много общих черт. В 1960-е гг. обнаружился новый глобальный тренд в сторону признания идентичности отдельных национальных меньшинств в границах крупных государств-наций, и Япония с проблемами ее национальных меньшинств в лице народности айну или жителей Окинавы не являлась особым исключением на общем фоне. Подъем антияпонских националистических настроений в Китае в 1990-е гг. зеркально отразил проявления неонационализма в Японии в этот период, что нашло свое выражение в пересмотре содержания школьных учебников по истории, а также в использовании более жесткого националистического языка японскими властями в 1990-е гг. и в первой декаде ХХI в., когда, например, министр иностранных дел Японии в кабинете Хатаяма – Окада делал жесткие заявления в адрес российских властей, требуя немедленного решения территориальной проблемы Южно-Курильских островов на японских условиях.
Теоретическое осмысление национализма в Японии
Национализм и националистическая идеология в Японии традиционно политически обслуживали государство-нацию. Они помогали в истории японского государства отстаивать национальный суверенитет над территорией и подданными, избегать колонизации Японии со стороны Запада. В этих целях, опираясь на националистическую идеологию, государство использовало военную силу, мобилизовывало нацию, увеличивало налогообложение и вообще обеспечивало государственный контроль над обществом. Восстановление в результате революции Мэйдзи в 1868 г. императорской формы правления после многовекового правления сегуната привело к тому, что национализм стал особой политической силой, которая способствовала успешности политической практики по консолидации общества на решение задач модернизации страны и защиты национального суверенитета.
Согласно политической теории национализма, в Японии государство всегда довлело над жизнью своих подданных, облагая их налогами и призывая на военную службу, пытаясь мобилизовать их энтузиазм ради собственных и государственных целей. Однако в отличие от национализма Европы в Японии его развитие не являлось составляющей широкого движения за демократию. Именно этим, вероятно, и можно объяснить его агрессивную природу. Национализм в Японии не развивался как реакция на авторитарные, милитаризованные действия государства, которое беспрепятственно вторгалось в семейную жизнь японцев, религию и систему образования, подчиняя их своим интересам. Национализм формировался властями Японии, которые внушали народу, что его частные интересы и национальные интересы государства есть одно целое. В результате народ был приучен к тому, что он есть составная часть милитаризированного сообщества, которое защищает его интересы, но взамен рассчитывает получить лояльность и исполнение долга перед нацией.
Джон Брейли выделяет несколько классов национализма в зависимости от того, за что они выступают (за национальное объединение, за реформы) и с какими типами государств они связаны (с национальными или с империями) (Breuilly 1993: 12–14). Подъем националистических настроений, как мы это видели на примере мобилизации политических и военных сил южных провинций Японии накануне реставрации императорской власти, был способен заменить одну систему власти другой, объединив различные социальные группы и обеспечив общую основу их разрозненных социальных интересов. Японским националистам удалось тогда объединить в общем реформаторском порыве средних чиновников, часть недовольного внутренней и особенно внешней политикой сегуната самурайского сословия, лиц свободных профессий, торговцев и интеллектуалов. В националистическом движении в Японии в последние годы правления сегуната Токугава участвовали крестьяне и рабочие, но их солидарность не носила классового характера, а была продиктована надеждами на императорскую власть, которая принесет им облегчение в труде и улучшит материальное положение. Однако в Японии национализм рабочего класса и крестьянства не был оппозиционным. Напротив, мобилизованные в армию японские рабочие и крестьяне становились образцом выполнения воинского долга, служения императору и нации.
Японская интеллигенция играла важную роль в подъеме националистических движений. Она по большей своей части всегда была настроена конформистски по отношению к государству и часто посоглашательски воспринимала его внутреннюю и внешнюю политику. В случае с национализмом в Японии справедливо, на наш взгляд, звучит утверждение Брейли о том, что дискурсивные навыки, статусные интересы и профессиональные потребности лиц свободных профессий делают их решительными сторонниками дела национализма, что подтверждается националистической практикой в Японии (Breuilly 1993: 36–46). Интеллигенция Японии предпочитала подчиняться социальным ограничениям, вводимым государством, и часто действовала в рамках существующих на данный исторический момент политических режимов.
Японская нация и японский национализм были созданы сильным государством, сформированным на основе единых культурных групп, существовавших со времен далекой древности. Японское государство всегда было движущей силой процесса объединения разбросанных культурных групп, вводя собственные налоги, участвуя во внутренних гражданских войнах, отправляя правосудие и т. п. Но всегда в национальной истории государство в Японии извлекало пользу из культурного единства нации, которая поддерживала его власть и обеспечивала материально его элиту. Последнее было особенно зримо в периоды попыток вторжения внешних сил (завоевательные походы Кубилай-хана на Японию в XIII в. и коллективное национальное сопротивление врагу японской нации). Это значит, что в Японии государство всегда развивалось paripassu (наравне) с нацией, потому что у основного населения, которое поддерживало государственные элиты и проживало на исторической территории государства, уже имелись единые мифы, воспоминания и символы формирующегося национального сообщества. И даже если в отдаленном прошлом население Японии происходило из двух основных этнических источников (с севера – племена айну, а с юга – племена хаято), то в последующие исторические периоды обстоятельства совместного проживания сплачивали их, у них появлялось чувство культурной общности, которое в свою очередь создавало основу государственной власти и государственных институтов управления. Жители Японии использовали общий язык для отправления функций управления, для исполнения религиозных обрядов как заимствованного из Китая буддизма, так и национального синтоизма. И даже в период активного проникновения христианства в Японии в период ХVI–ХVII вв. мессы в католических костелах также проводились на японском языке, общем языке государства и общества.
Таким образом, государственный и культурный национализм в Японии исторически развивались рука об руку. Этничность и язык в Японии никогда не были альтернативной основой для мобилизации общества против государства и правящих элит. Модернизация Японии также не стимулировала этнические оппозиционные движения в стране, как это имело место в империях Европы (реформы Иосифа II в Габсбургской империи) или Азии (реформы танзимата – в Османской империи). Напротив, в Японии националисты традиционно обращались к народной культуре и общему национальному прошлому как к единственному фактору, который только и был способен объединить нацию и побудить ее к совместным действиям в истории страны. Японские власти никогда не ограничивали себя в эксплуатации исторического культурного наследия для удовлетворения своих текущих политических потребностей и интересов. Они возвращались к этому не раз в ходе подготовки внешних агрессий в Китай в 1894–1895 гг. и в 1937–1945 гг., в Корею – в 1910–1945 гг., в царскую Россию – в 1904–1905 гг., в СССР – с конца 1930-х гг. и в годы второй мировой войны. Для правящей элиты Японии это было наиболее распространенным и привлекательным методом для мобилизации нации на борьбу с внешним врагом.
Роль государства как центрального элемента националистической идеологии в Японии особенно значима. Японцы убеждены, что именно государство защищает нацию и национальную культуру. Государство в Японии оказалось способным даже в наиболее неблагоприятных для этого исторических условиях послевоенной американской оккупации (1945–1951 гг.) сохранить культурную идентичность нации, ее коллективную память и отечество, этническое прошлое и национальное единство. Оно сделало это вопреки американской политике разрушения традиционного государственного и культурного японского национализма после второй мировой войны. Власти Японии отстояли национальную и государственную независимость, умело сопротивляясь американской политике демонтажа всего национального, начиная от искоренения японского национализма, его духовной основы – синтоизма, реформ образования и заканчивая военно-промышленными корпорациями дзайбацу.
Американцам после второй мировой войны не удалось разрушить основание японского национализма. Они не смогли это сделать по одной простой причине – государство в Японии всегда серьезно относилось к сохранению этнических истоков нации. Они традиционно служили неотъемлемой составляющей националистической идеологии в Японии. Культурная история в Японии являлась прочной основой притягательности и успеха японского национализма в прошлом и настоящем.
Использование властями Японии идеологии государственного национализма в политических целях
Задача исследователей, работающих в области теории и практики современного национализма, в конечном счете состоит в том, чтобы дать ответ на вопрос: какое воздействие национальные и этнические явления способны оказать не только на состояние общественной жизни в той или иной стране, но также и на международную практику и стабильность в мире? Эти знания особенно важны применительно к государствам, которые своей историей уже доказали способность использовать национализм в попытках получить односторонние стратегические, экономические и политические преимущества в системе международных отношений за счет ущемления интересов других стран и их разрушения. В значительной мере это относится и к Японии, поведение которой в мире с конца ХIХ вплоть до середины ХХ в. представляло собой значительную опасность для региональной безопасности и стабильности, влияло на нарушение глобального баланса сил. Осмысление современного национализма Японии дает возможность другим странам представить перспективы использования этой идеологии в новых политических проектах японской правящей элиты.
Японские националисты переосмысливают развитие японской нации с точки зрения процессов longduree, то есть долговременности ее исторического развития, отличавшегося непрерывностью во времени и в пространстве. Согласно теории перенниализма, японские националисты выводят историю развития японской нации из фундаментальных этнических корней, а не из процессов ее модернизации. Поэтому столь большое значение придается распространению в массовом сознании японцев мифов о происхождении японской нации, о националистической символике, о ценностях и националистических привязанностях японцев, начиная с рассказов об этом в детских садах и заканчивая популяризацией этих сюжетов в телевизионных программах и многочисленных японских комиксах манга. Таким образом, власти последовательно выковывают субъективное историческое измерение японской нации и японского национализма.
Андерсон, Б. 2001. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: КАНОН-пресс-Ц; Кучково поле.
Ватанабэ Асаму. 1998. Нихон то ва до иу куни ка, доко-э мукаттэ ику-но ка (Какая страна Япония? Куда она идет?) (на япон. яз.). Токио: Кёику сирё сюппанкай.
Комори Ёити, Такахаси Тэцуя (ред.) 1998. Насёнару хистории-о коэтэ (Меняющаяся японская история) (на япон. яз.). Токио: Токё дайгаку сюппанкай.
Anderson, B. 1991. Imagined Communities: Reflections on the Origins and Spread of Nationalism. 2 nd ed. London: Verso.
Armstrong, J. 1982. Nations before Nationalism. Chapel Hill NC: University of North Carolina Press.
Connor, W. 1994. Ethno-Nationalism: The Quest for Understanding. Princeton NJ: Princeton University Press.
1982. Nationalism and the State. Manchester: Manchester University Press.
1993. Nationalism and the State. 2 nd ed. Manchester: Manchester University Press.
Giddens, A. 1985. The Nation-state and Violence. Cambridge: Polity Press.
Heywood, A. 2007. Political Ideologies. An Introduction. Ch. 1. 4 th ed. N. Y.: Palgrave Macmillan.
Hobsbawn, E. 1990. Nations and Nationalism since 1780. Cambridge: Cambridge University Press.
Horowitz, D. 1985. Ethnic Groups in Conflict. Berkeley, CA; Los Angeles, CA: University of Carolina Press.
Kedourie, E. 1971. Introduction. In Kеdourie, E. (ed.), Nationalism in Asia and Africa. London: Weidenfeld and Nicolson.
Mann, M. 1986. The Sources of Social Power. Vol. 1. Cambridge: Cambridge University Press.
Seton-Watson, H. 1965. Nationalism, Old and New. Sydney: Sydney University Press.
Smith, A. D. 1986. The Ethnic Origin of Nations. Oxford: Blackwell.
Tilly, Ch. (ed.) 1975. The Formation of National States in Western Europe. Princeton NJ: Princeton University Press, Conclusion. Introduction.
[1] Хотя некоторые ответственные японские ученые считают, что такой процесс запущен. См. об этом: Комори Ёити, Такахаси Тэцуя 1998; Ватанабэ Асаму 1998.
[2] Например, особая культурная идентичность шотландцев поддерживала чувство их общности в противостоянии другим британским гражданам, что было этнической реакцией шотландского меньшинства на политический национализм доминирующей группы британцев.
Человек, который имеет одного родителя японских кровей, а другой - любой другой национальности, именуется Хафу. Это очень отрицательное выражение. Человека могут назвать так только в том случае, если он действительно Хафу. В противном случае вы имеете вероятность получить по мордашке.
В большинстве своём Хафу и вправду просто терпят все эти унижения, но и бывают случаи, когда из - за смешения кровей ребёнок рождается просто необычайно красивой внешности , и поэтому все оскорбления и угнетения будут проходить его стороной. Это связанно с культом внешности в Японии, про него я так же упоминал в прошлой статье.
Но даже если человек очень приятной наружности, он все равно никогда не добьётся тех же успехов, каких добьётся чистокровный японец, ему просто не позволят. Он никогда не будет своим в Японии.
На самом деле эта очень серьёзная проблема . Из - за большого количества наплыва туристов, многие среди них находят свою любовь. Поэтому правительство выдвинуло эту проблему на государственный уровень. Они пытались ввести новое слово для таких людей, которое носило положительный характер, но оно не было принято.
Япония сейчас активно перевооружается и пересматривает свою внешнюю политику. И в отличие Европы или Америки, в политике японцам не нужно совершать никаких радикальных правых поворотов: в легальном политическом поле действуют десятки националистических и ультранационалистических партий, часто популярных, часто связанных с организованной преступностью, часто – идеологически наследующих тем группировкам, которые в тридцатые убивали премьер-министров, чтобы вернуть императору неограниченную власть.
31 марта 1854 года. Япония, увидев в своих гаванях паровые корабли американского флота коммодора Мэттью Перри, подписывает с США договор о режиме экономического благоприятствования и разрешает открыть на своей территории американские консульства. Период самоизоляции Японии окончен. Японцы наконец-то узрели, насколько они отстали в развитии от других стран.
Но против правящего клана Токугава, пошедшего на заключение унизительных, с точки зрения японцев, соглашений с западными державами, началось мощное движение в ряде княжеств. Страна была единой лишь номинально. Князья земель Тёсю, Сацума и Тоса обладали большой степенью независимости. Поднявшиеся на лозунге «Да здравствует Император, долой варваров!
Император Муцухито, чьё имя прижизненно нельзя было произносить, начал реформы, получившие название эры Мэйдзи. В стране учреждались двухпалатный парламент и кабинет министров, проводилась административная реформа, в ходе которой автономные княжества сменили 47 префектур, столицу государства Эдо переименовали в Токио. Япония приняла европейскую систему летоисчисления и григорианский календарь, сутки отныне исчислялись не 12-ю, а 24 часами. Законодательно запрещалась дискриминация баракуминов (сословие производителей кожевенных изделий), вводилась всеобщая воинская повинность, создавался современный флот, у западных стран закупалось огнестрельное оружие и пушки. Простолюдинам строго предписали иметь фамилии — ранее привилегия исключительно самураев, — отменялись ограничения на поездки и смену профессии, ликвидировалась общинная форма землевладения. Крестьянам раздавались сертификаты с указанием площади и стоимости их земельных участков для аренды и продажи.
Но тогда Япония ликовала. В 1871 году на Запад отправлено Великое посольство во главе с министром иностранных дел Ивакурой Томоми. За несколько месяцев тот посетил Россию, Германию, Францию и Великобританию. В Петербурге он приобрёл портрет Петра I, которого считал великим реформатором. Заключен ряд торговых договоров, британцы согласились на постройку железных дорог в Японии. Император поставил задачу использовать открывшееся окно возможностей в отношениях с европейцами. И своего добился. Прыжок японской нации из феодального разрозненного общества, где принято сражаться на мечах, в индустриальный мир до сих пор не имеет аналогов в мире.
Общественная жизнь в Японии вместе с реформами Мэйдзи значительно оживилась. Поначалу на первое место вышло просветительское сообщество Мэйрокуся — членами общества переводились труды европейских ученых и философов, распространялись книги по истории Европы, перепечатывались западные журналы про технологии. Создавались партии разного толка — либеральные, консервативные, монархические. И чем крепче в военном плане становилась Япония, тем сильнее становились силы, призывавшие к началу борьбы за мировое господство.
В это время в Японии обретает популярность идеология особого пути японской нации — Кокутай, которую разработал в первой половине XIX века философ Аидзава Сэйсисай. Основные положения: император выступает потомком богини солнца Аматэрасу и выражает волю всего японского народа; синтоизм — истинно национальная религия каждого японца; воинский путь бусидо — карающий меч японской нации против врагов Страны восходящего солнца. Идеология Кокутай проникает глубоко во все слои японского общества, но особый отклик находит среди военных — именно они выступают хранителями традиций японской нации и её главным защитником. Более того, армия и флот на равных с парламентом участвовали в формировании правительства и обладали правом вето — и это было закреплено в законах страны!
Дальнейшее зарождение и развитие японских националистических группировок будет проходить в воинских кругах. Данный тренд сохранится до окончания Второй мировой войны, но и потом военные останутся средой, из которой будут рекрутироваться члены ультраправых организаций.
Итак, изначально японский национализм развивался как милитаристский и автократичный. Выступать против экспансии Японии и продолжать оставаться националистом было невозможно. Именно либеральные и левые политики в первую очередь рассматривались как предатели. Можно указать на параллели между японским национализмом и итальянским фашизмом (и немецким национал-социализмом), но есть одно важное но: традиции авторитаризма в японском национализме, которым гласно или негласно следуют большинство современных политических партий Японии, в отличие от Италии и Германии, буквально вшиты в японскую национальную матрицу.
В 1937 году Япония начала войну против Китая. Несмотря на первоначальные успехи вблизи побережья и формирование шести марионеточных правительств на подконтрольных территориях, в глубине страны китайцы сопротивлялись особенно отчаянно, тем самым вызывая у японцев особую свирепость. В ходе Нанкинской резни убито около 300 тысяч китайцев — эта цифра до сих пор заставляет мир содрогаться.
Осознавая, что война в Китае будет затяжной, японское руководство начало подготовку к участию в Великой войне. 27 сентября в Берлине заключен Тройственный пакт с Германией и Италией, к которому позже присоединилось ещё несколько государств, ставшими сателлитами Рейха. Как только японская делегация поставила свою подпись под документом, японские войска начали вторжение во французский Индокитай, подконтрольный вишистам.
После войны Япония подверглась разоружению. Армия и флот мало того что были сокращены в разы, так и перестали играть ту роль, благодаря которой контролировали страну несколько десятилетий. Но японский национализм никуда не делся. Только приобрел иные очертания, более гражданские, но оттого не менее реваншистские. Это роднит его с землей, на которой живут японцы, на которую периодически налетают разрушительные цунами, не способные потопить упрямый и гордый архипелаг. С окончанием режима оккупации в 1952 году число националистических организаций — культурных, спортивных и политических — сначала восстановилось, а дальше стало только расти. Сейчас крупных движений националистического характера насчитывается около 50-ти, помимо этого ещё существуют сотни инициативных групп, рассеянные по всем крупным японским городам. Рассмотрим самые крупные и известные партии послевоенной Японии.
Выступление правых в Токио
Русским националистам из истории японского национализма важно сделать один важный урок: японцы требуют передачи им Курильских островов не только и не сколько потому, что считают их несправедливо переданными СССР в 1945 году, но потому, что острова считаются исконными и священными для японцев несмотря на то, что первыми на их землю вступили русские, а проживавшие там айны переселены на Японский архипелаг и частично истреблены самими же японцами. Сами японские название островов — Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи, — как бы служат свидетельством того, что эти острова — подлинно японские. Их переименование на русский лад — задача на ближайшее время. Надо дать четкий сигнал, что пересмотр территориальной принадлежности русских земель невозможен. Нет оснований считать ни нынешние японские власти, всецело находящиеся под протекторатом США, ни японских националистов, которые, как двуликий Янус, хоть и смотрят в разные стороны, но вместе составляют единое тело, союзниками России. Но можно и даже нужно играть на противоречиях, которые сеет японский национализм в сфере влияния двух великих держав — США и Китая. Создание проектов по эффективному геополитическому сдерживанию противников России, игра с чужими национализмами — важная задача для будущего русского национального государства.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Читайте также: