Миграция южной кореи кратко

Обновлено: 05.07.2024

Массовая миграция населения и рабочей силы отражает одну из наиболее противоречивых сторон глобализации. В последние десятилетия наблюдается изменение направления потоков иностранных рабочих, которые теперь идут не только в давно известные центры притока иммигрантов, но и в некоторые новые страны с бурно развивающейся экономикой.

Необходимость в иностранной рабочей силе стали испытывать в Сингапуре и на Тайване. С конца 1980-х годов ранее закрытая для мигрантов Япония начинала привлекать иностранных рабочих, одновременно жестко ограничивая время их пребывания в стране (заметим, что эти ограничения не смогли предотвратить появления в Японии нелегальных иммигрантов). В 1990-е годы Южная Корея превратилась в одного из главных импортеров рабочей силы в Восточной и Юго-Восточной Азии.

Современная миграционная политика Южной Кореи направлена на преодоление острой нехватки рабочей силы на мелких и средних предприятиях, восполнение потребности в ученых и высококвалифицированных специалистах для наиболее передовых отраслей экономики и сокращение высокого уровня безработицы среди молодежи.

Правительство Южной Кореи всегда активно обхаживало иностранцев с высокой профессиональной и технической квалификацией, приглашая их работать в Корею. При этом мелкие и средние компании почти до середины 1990-х гг. практически не имели возможности нанимать малоквалифицированных рабочих, необходимых выполнения тяжелой, грязной или опасной работы. Нежелание южнокорейских рабочих трудиться на предприятиях, производство на которых сопряжено с опасной, тяжелой или грязной работой, привело к устойчиво растущему спросу на неквалифицированную иностранную рабочую силу. Одновременно в стране существовала значительная безработица, которая, например, в феврале 2001 г. оценивалась почти в 960 тысяч человек.

Вместе с тем важно отметить, что на южнокорейском рынке труда наблюдается серьезный дисбаланс: избыток желающих трудиться на предприятиях больших корпораций и нехватка рабочих на мелких и средних предприятиях. Причиной тому является растущая разница в заработной плате. Так, в 2001 г. рабочие небольших предприятий с числом занятых до 29 человек получали 69 % от заработной платы работающих в компаниях, имеющих более 500 работников, тогда как в 1980 г. этот показатель равнялся 93 % .

К концу 1990-х гг. стали известны возмутительные факты об условиях труда и проживания иностранных индустриальных стажеров. Выяснилось, что программа индустриального и технического обучения не смогла обеспечить права этих рабочих. Они также подвергались оскорбительному обращению. Ситуация могла негативно отразиться на восприятии Кореи за рубежом, порождая там антикорейские настроения.

В 2000 г. 64 % иностранных рабочих находились в Корее нелегально. Поэтому в 2000 г. правительство предложило ввести новую систему лицензирования найма иностранных рабочих. При ее разработке власти учли опыт других стран, где действовали три типа программ по привлечению иностранной рабочей силы. Первая — это система трудовых разрешений, при которой иностранцам разрешается трудиться по найму в определенном месте. Второй тип — это система обучения (ученичества), когда стажеры не получают статуса постоянных работников. Третий вариант — это интегрированная форма, в которой эти две системы объединены в виде системы стажировки и найма по завершению обучения.

Нужна помощь в написании доклада?

Мы - биржа профессиональных авторов (преподавателей и доцентов вузов). Наша система гарантирует сдачу работы к сроку без плагиата. Правки вносим бесплатно.

По новой системе правительство разрешало мелким и средним фирмам нанимать иностранных рабочих на определенный срок и обещало своевременную поставку необходимой этим компаниям иностранной рабочей силы. Иностранные рабочие признавались легальными рабочими, а их заработная плата должна была быть соизмерима с производительностью их труда. Предполагалось, что они будут получать справедливую оплату, равную примерно 70-80 % заработка корейских рабочих, то есть значительно больше, чем иностранцы-стажеры.

Но эти предложения встретили неоднозначную реакцию общественности и бизнеса. Так, директор центра занятости Корейского института труда Ё Киль Сан доказывал, что новая система будет выгодна корейским фирмам, а также улучшит международный имидж Кореи, очистив его от обвинений в грубом нарушении прав человека и эксплуатации иностранных рабочих. Опасаясь, что большинство мелких и средних компаний выступят против новой системы, Ё Киль Сан советовал вводить ее параллельно с действовавшей программой индустриального обучения.

Противники предлагавшейся системы утверждали, что в результате значительно вырастет стоимость найма иностранных рабочих и резко уменьшится конкурентоспособность малых и средних предприятий. Проф. экономики Соганского университета Нам Сонг-иль считал, что новая система улучшит действовавшую систему в плане моральных обязательств, но она не станет панацеей для решения проблем иностранных рабочих. Большинство предприятий, использующих труд индустриальных стажеров, являются мелкими производствами с тяжелыми, опасными и грязными условиями труда и низкой заработной платой. При существующем недостатке рабочей силы система стажировки иностранных рабочих стала спасительной для мелкого бизнеса.

Правительство, регулируя численность допускаемых в страну иностранных рабочих, рискует подорвать экономические интересы частного бизнеса, ограничивая не только общее количество доступной иностранной рабочей силы, но и устанавливая квоты для каждого предприятия. Требования о капитальной перестройке такой системы уже появились в ряде стран, в том числе и на Тайване. Поэтому Нам Сон Иль предложил ввести более подходящую для Кореи комбинированную систему. Она позволит нанимать иностранных рабочих как стажеров на период обучения. После этого они могут получить лицензии, предоставляющие возможность найма на равных с местными рабочими условиями. Подобного типа система успешно функционирует, например, в Японии.

Эта система должна была облегчить решение проблемы незаконной смены места работы, потому что по окончанию срока обучения стажеры могли быть наняты как постоянные работники. Значительно уменьшилось бы число иностранных рабочих, незаконно уходящих от своего первоначального работодателя. Для предпринимателей эта комбинированная система выгодна также тем, что позволит мелким фирмам сохранить своих обученных рабочих-стажеров, которые иначе могут прервать обучение и досрочно вернуться домой, получив удовлетворительную квалификацию. Сократятся также издержки по набору и обучению новых рабочих. Наконец, комбинированная система гарантирует справедливое отношение к иностранным рабочим.

Но ситуация с иностранной рабочей силой продолжала ухудшаться. Особенно быстро росло число нелегальных иммигрантов. В 2001 г. в Южной Корее численность нелегальных иностранных рабочих равнялась примерно 230 тысяч, из которых около 48 тысяч ранее были индустриальными стажерами. При этом имели разрешение государственных органов и необходимые документы стажеров местных компаний менее 80 тысяч человек. Реальный спрос на таких стажеров оценивался в 86 тысяч человек. Следовательно, мелкий бизнес не мог найти достаточного количества рабочих-стажеров.

Таким образом, Республика Корея имеет те же проблемы с использованием иностранной рабочей силы, что и другие страны-реципиенты, в том числе и Россия.

В последние годы особенно беспокоит корейские власти рост нелегальной трудовой миграции. В первую очередь – увеличение нелегальной трудовой миграции из соседних Китая и Монголии, которые имеют большой разрыв в уровне доходов по сравнению с Южной Кореей. Затем опасна тенденция увеличения — вместе с ростом нелегальной миграции — количества иностранных рабочих-стажеров, ежедневно убегающих от своих работодателей-спонсоров в поисках более высоко оплачиваемой работы. Тем самым такие бывшие стажеры превращаются в рабочих — нелегалов.

Нужна помощь в написании доклада?

Многие иностранные рабочие платят значительные суммы за устройство на работу в Корее. Рабочие-стажеры из Китая в особенности известны тем, что платят непомерные деньги местным посредникам за то, чтобы получит работу в Корее. Это вынуждает многих стажеров отчаянно искать более высоко оплачиваемую работу или дольше оставаться в Корее даже без законных оснований.

Еще одним фактором, способствующим росту нелегальной иммиграции, является неэффективный правительственный надзор за иностранными рабочими. В настоящее время есть три контролирующих органа: Управление малого и среднего бизнеса, которое от имени правительства производит отбор рабочих-стажеров, Министерство юстиции, осуществляющее иммиграционный контроль, и Министерство труда, занимающее вопросами, связанными с использованием иностранной рабочей силой.

Нелегальная трудовая миграция росла в Корее намного быстрее, чем определяемые правительством квоты на законное привлечение иностранной рабочих. Причины этого явления крылись в состоянии рынка рабочей силы в Южной Корее. Увеличение заработной платы южнокорейских рабочих и их нежелание заниматься малооплачиваемой работой так называемых 3D сохраняли острый недостаток рабочих на мелких и средних предприятиях. Последние были вынуждены или переводить свои производства за рубеж, или набирать иностранцев для работы у себя в стране. В то же время многие иностранцы были готовы идти на риск нелегальной работы в Корее, поскольку они нередко могли заработать здесь в 10 раз больше, чем у себя на родине.

Вновь введенная Программа найма индустриальных стажеров после их обучения является единственной действующей эффективно программой, по которой неквалифицированные иностранные стажеры могли быть законно ввезены в Корею для одного года обучения и последующей работы в течение 2 лет. Но так как эта программа является дополнением (расширением) первой программы, то она тоже имеет ограниченные возможности обеспечить увеличение поставок неквалифицированных иностранных рабочих. Поэтому обе эти программы не смогли удовлетворить потребности малых и средних предприятий Кореи в трудовых ресурсах.

Нужна помощь в написании доклада?

Введение разрешительной системы найма иностранных рабочих должно было помочь не только сбалансировать спрос и предложение на рынке труда, но и ослабить проблемы, связанные с незаконным наймом иностранных рабочих. Для этого нужно принять подходящие законы и наказывать работодателей — нарушителей. Одновременно следует сохранить обе ныне существующие программы, чтобы предприниматели могли гибко выбирать подходящую для них программу.

Горячие дебаты о правительственной политике по привлечению иностранной рабочей силы продолжались и в последующие годы. Так, в 2003 г. в публичную полемику вступили президент Корейского института труда Ли Вон Док и исполнительный директор Корпуса сотрудничества в обучении иностранцев Федерации малого и среднего бизнеса Ли Гук Мён.

Ли Вон Док, отражая позиции Министерства труда, защищал введение разрешительной системы найма иностранных рабочих. Он убеждал представителей малого бизнеса, что она уменьшит их неудовлетворенный спрос на рабочую силу и улучшит конкурентоспособность мелких и средних предприятий. Возражая сторонникам расширения существующей программы обучения иностранцев, он указывал, что нынешнее количество рабочих-стажеров (32 тысячи) даже вместе с 18 тысячами стажеров, завершивших в этом году обучение, делает нереальными надежды на потенциальные возможности этой программы удовлетворить спрос на минимум еще 300 тысяч иностранных рабочих, необходимых для малого и среднего бизнеса. Он критикует действующую систему за то, что она не может предотвратить частые переходы иностранных рабочих со своих предприятий. Стремящиеся в Корею иностранные рабочие обычно платят вперед в среднем 3 930 долларов, что заставляет их прибегать к махинациям в поисках более высоко оплачиваемой работы. Если работодатели хотят отговорить их от ухода, то им приходится или платить больше, или возвращать паспорта, хотя это и незаконно.

По мнению Ли Вон Дока, ситуация полностью изменится, если будет принята система, предлагаемая Министерством труда. Как только фирмы, испытывающие трудности с привлечением отечественных рабочих получат от правительства разрешения на наймы иностранцев, они могут отбирать квалифицированных иностранных рабочих через надежные официальные каналы. Эти рабочие будут наниматься по одногодичным контрактам, подлежащим ежегодному обновлению. При этом иностранные рабочие не смогут оставить официально разрешенного нанимателя. Правительство будет всесторонне наблюдать и контролировать выполнение программы. Разрешительная система может привести к постепенному росту заработной платы иностранных рабочих, но она будет способствовать недопущению их прямой конкуренции с местными рабочими на рынке труда. В результате, убеждал Ли Вон Док, разрешительная система будет способствовать выживанию малых и средних предприятий в Корее, обеспечивая им устойчивую и своевременную поставку квалифицированных рабочих.

Представитель Федерации малого и среднего бизнеса Ли Гук Мён подверг решительной критике предлагаемую разрешительную систему привлечения иностранной рабочей силы. Главное, разрешительная система найма необязательно приведет к сокращению нелегальной миграции. Сейчас в некоторых странах Юго-Восточной Азии идет жестокая конкуренция среди рабочих за возможность быть отобранным для работы в Корее. Поэтому даже при предлагаемой системе разрешительного найма нет никаких действенных способов строгого исполнения юридических предписаний, требующих от иностранных рабочих уезжать из Кореи после истечения срока действия визы.

Общеизвестно, что иностранные рабочие должны платить посредникам до 5 тысяч долларов, чтобы приехать в Корею по программе индустриального обучения. Неудивительно, что еще не изобретены эффективные меры предотвращения нелегального пребывания в Корее иностранных рабочих. Около 80 % нелегальных рабочих первоначально въехали в Корею по туристическим визам. Поэтому система разрешительного найма, облегчающая правила въезда в страну и предполагающая разрешение на ввоз иностранных рабочих в сфере обслуживания, вероятнее всего увеличит число нелегальных рабочих в Корее. Ли Гук Мён предлагает сохранить действующую программу индустриального обучения и не тратить попусту национальные ресурсы на новую разрешительную систему, эффективность которой весьма сомнительна.

Проблема иностранной рабочей силы в Южной Корее осложнена тем обстоятельством, что более половины иностранных рабочих приезжает из Китая, причем 55 % последних являются этническими корейцами. Китайские граждане преобладают и среди нелегально остающихся в Корее иностранцев. Так, по данным на 31 января 2002 г., в стране находилось 257 955 иностранцев — нелегалов, из которых иммигрантов из Китая насчитывалось 131 492 человек, в том числе 72 494 китайских корейцев. По подсчетам исследователя из университета Кунхи Ли Чжэн Янга, число нелегально проживающих в стране китайских корейцев находится в пределах от 72,5 тысяч до 150 тысяч человек. Учитывая, что еще 50 тысяч китайских корейцев проживает в Южной Корее на законных основаниях, общая численность китайских корейцев достигает здесь, вероятно, 200 тысяч человек. Поэтому в корейском обществе возникает проблема иммиграции рабочих — этнических корейцев, особенно из Китая, которые не могут рассчитывать на привилегии принятого в 1999 г. Закона об иммиграции и юридическом статусе зарубежных корейцев. Этот закон распространяет основные права граждан Республики Корея на въезд, выезд и трудовую занятость на тех зарубежных корейцев, которые эмигрировали из страны после 1948 г. Под его действие, в частности, не подпадают китайские корейцы и этнические корейцы из СНГ. Поэтому политика в отношении иностранных рабочих оказывается тесно связанной с политикой в отношении этнических корейцев.

Нужна помощь в написании доклада?

В таких сложных условиях правительство Кореи предложило поправки к этому закону и к исполнительному указу к Закону об иммиграционном контроле. Фактически оно намерено провести амнистию нелегальных иммигрантов, в том числе и зарубежных корейцев, которые зарегистрируются до 29 мая 2003 г. Дополнительно они получали право на еще один год пребывания в Корее. Однако и эти меры не успокоили иммигрантов, которые провели крупный митинг протеста в Сеуле и несколько голодных забастовок. Таким образом, остается нерешенной проблема координации политики в отношении зарубежных корейцев и политики привлечения иностранной рабочей силы.

В 2019 году коэффициент фертильности в Южной Корее составлял 0,88 ребенка на женщину, что является самым низким показателем в мире. Падение рождаемости можно объяснить экономической системой, которая умножает отверженных, все более одиноким обществом и отсутствием уверенности в будущем.

Население Южной Кореи сокращается с 2020 года.

Резюме

Эволюция населения

Когда японская оккупация закончилась в 1945 году, на Корейском полуострове проживало 30 миллионов жителей, 9 миллионов на севере , 21 миллион на юге .

По переписи 1949 года население Южной Кореи составляло 20 188 641 человек. Население выросло в 1955 году по переписи до 21,5 миллиона человек. Рост численности населения был хорошо между 1949 и 1955 годами на 1,1%. В 1966 году население выросло до 29,2 миллиона человек, с ростом на 2,8% в период с 1955 по 1966 год. В 1985 году, согласно переписи населения, в Южной Корее проживало 40 466 577 человек, с ростом на 1,7% в период с 1966 по 1985 год. Наконец, в 1989 году, население было 42,2 млн, с ростом менее чем на 1% в период с 1985 по 1989 году в конце XX - го века, Южная Корея имеет население 46 миллионов людей с темпом роста между 0,9% и 1,2%. Ожидается, что в 2020 году численность населения стабилизируется и составит 51,8 миллиона человек, а затем начнет сокращаться.

Возрастная структура

В 1955 году около 41,2% населения были моложе 15 лет, этот процент вырос до 43,5% в 1966 году, 38,3% в 1975 году, 34,2% в 1980 году и 28,9% в 1985 году. Таким образом, средний возраст населения снизился с 18,7 лет против 21,8 в период с 1960 по 1980 год. Скорость старения населения в Южной Корее, несомненно, самая высокая в мире. Доля людей в возрасте 65 лет и старше выросла с 3,3% в 1955 году до 10,7% в 2009 году.

Политика в области народонаселения

Первые заслуживающие внимания кампании по планированию семьи были проведены христианскими церквями в 1957 году. Лишь в 1962 году правительство Пак Чон Хи обеспокоилось быстрым ростом населения, который может угрожать экономическому росту, и начало кампанию по планированию семьи. Но другие факторы, которые также снизили рост населения, такие как урбанизация , более поздний возраст вступления в брак, более широкое высшее образование , выход на рынок труда женщин, а также улучшение состояния здоровья. В 1980-е годы программа планирования семьи включала бесплатный доступ к методам контрацепции , пропаганду путем обучения методам контрацепции, а также субсидии, пособия и помощь родителям, согласившимся на стерилизацию . Так, в 1984 году стерилизовали 502 тысячи человек, тогда как в 1983 году в данном случае было 426 тысяч человек. В 1973 году аборт был разрешен, в 1983 году правительство начало приостанавливать оказание медицинской помощи по охране материнства беременным женщинам с тремя и более детьми, а также отменило финансовую помощь родителям с двумя и более детьми. Правительство также поощряло население иметь только одного ребенка, в частности посредством рекламных кампаний.

Уровень рождаемости

Коэффициент фертильности упал с 6,1 ребенка на женщину в 1960 году до 4,2 в 1970 году, до 2,8 в 1980 году и 2,4 в 1984 году. В настоящее время с коэффициентом фертильности 0,98 в Южной Корее один из самых низких показателей фертильности в мире. В 1978 году было 711 810 рождений, 917 860 в 1982 году, что стало рекордным годом по рождению, до того как число рождений упало и упало в 1986 году до 806 041.

Основные демографические показатели

Эволюция основных демографических показателей

Период	Ежегодные роды	Ежегодные смерти	Годовой природный баланс	Уровень рождаемости (‰)	Смертность (‰)	Естественный баланс (‰)	Уровень рождаемости	Уровень детской смертности
1950-1955	722 000	331 000	391 000	35,8	16,4	19,4	5,05	138,0
1955-1960 гг.	1 049 000	356 000	693 000	45,4	15.4	30,0	6,33	114,4
1960-1965	1 067 000	347 000	720 000	39,9	13.0	27,0	5,63	89,7
1965-1970	985 000	298 000	687 000	32,9	9.9	23,0	4,71	64,2
1970-1975	1 004 000	259 000	746 000	30,4	7,8	22,5	4,28	38,1
1975-1980	833 000	253 000	581 000	23,1	7.0	16.1	2,92	33,2
1980–1985	795 000	248 000	547 000	20,4	6.4	14.0	2,23	24,6
1985–1990	647 000	239 000	407 000	15.5	5,7	9,8	1,60	14,9
1990–1995	702 000	239 000	463 000	16.0	5.5	10,6	1,70	9,7
1995-2000 гг.	615 000	247 000	368 000	13,6	5.5	8.1	1,51	6,6
2000-2005 гг.	476 000	245 000	231 000	10.2	5,3	5.0	1,22	5,3
2005-2010	477 000	243 000	234 000	10.0	5.1	4.9	1,29	3.8
2010-2014 гг.	455 000	275 000	180 000	9.1	5.2	3.8	1,26
2015-2019	366 000	287 000	79 000	7.2	5,6	1.6	1.07

Распределение населения

В стране очень высокая плотность населения - 425 человек. / км² в 1989 году. В связи с сильным наличием рельефа на территории большая часть населенных пунктов расположена на прибрежных равнинах. Таким образом, основные города находятся на оси северо-запад / юго-восток, между Сеулом - Инчхоном и Пусаном через Тэджон и Тэгу . Чхунчхон является крупным городом только в северо-восточной части страны , но это не особо выделяет регион. Из 49 миллионов южнокорейцев более 22 миллионов проживают в мегаполисе Сеул, в том числе 10,3 миллиона в самой столице. В 1985 году население Сеула составляло 23,8% от общей численности населения страны.

Уровень жизни в Южной Корее значительно повысился, параллельно с очень высокой урбанизацией страны . Таким образом, доля горожан в стране выросла с 14,5% населения в 1945 году до 28% в 1961 году , до 65,4% в 1985 году и до 83% в 2011 году . Городское население в Южной Корее определяется населением, проживающим в муниципалитете с населением более 50 000 человек. Так, например, в период с 1960 по 1985 год в Ульсане наблюдался очень сильный демографический рост, его население увеличилось с 30 000 до 551 300 жителей. В то время как в таком городе, как Восточный Кванджу , оно выросло с 315 000 до 906 129 за тот же период.

Миграция

Корейцы жили в Маньчжурии на протяжении многих веков, а теперь составляют меньшинство в Китае . Большинство корейского населения Японии живет здесь с колониальных времен.

В период с 1940 по 1944 год в Японии проживало почти 2 миллиона корейцев, 1,4 миллиона - в Маньчжурии, 600 000 - в Сибири и 130 000 - в Китае. К концу Второй мировой войны около 2 миллионов человек были репатриированы из Японии и Маньчжурии. Иосиф Сталин направил тысячи корейцев против их воли в Среднюю Азию из Владивостока и Хабаровска .

Но более 4 миллионов корейцев (из Южной Кореи и Северной Кореи) жили в 1980-х годах за пределами Кореи, в том числе 1,7 миллиона в Китае, особенно в древней Маньчжурии, из-за нескольких волн эмиграции во время японской оккупации. В Советском Союзе было 430 000 граждан Кореи. В Японии было 700 000 эмигрантов из Кореи.

Политическая, социальная и экономическая нестабильность в Южной Корее вынудила многих южнокорейцев мигрировать за границу, в основном в США или Канаду . В 1988 году за пределами страны проживало 2 миллиона южнокорейцев. Северная Америка приветствует 1,2 миллиона человек, то в Центральной Америке и Южной Америке приветствуя 785,000 Южной Кореи, то Ближний Восток 62 000, то в Западной Европе 40 000, то Новой Зеландии 30 000, остальная часть Азии 27000 и Африки 25,000.

Этнический состав

Корейское население было этнически и лингвистически очень однородным, единственное заметное меньшинство - китайская община . Таким образом, в 1970 году китайская община насчитывала 120 000 человек, которая упала до 21 000 из-за военной диктатуры Пак Чон Хи , прежде чем община росла так же быстро в течение 1990-х годов. В 2007 году количество иностранцев превысило миллионную отметку и цифра в два миллиона была достигнута в 2016 году. Среди них 1,05 миллиона китайцев, 151 000 американцев, 144 000 вьетнамцев, 92 000 тайцев, 54 000 филиппинцев и узбекистанцев, а также 46 000 камбоджийцев. Следует отметить, что большая часть этих китайцев (630 000 человек), американцев и узбеков имеет корейское происхождение. В 2013 году также было 41 599 индонезийцев в Южной Корее (in) , 30 527 монголов в Южной Корее (in) (первая монгольская диаспора) и 24 414 индейцев в Южной Корее (in) .

С 1991 года Корея использовала иностранную рабочую силу, которая в 2011 году составила 166 518 человек в ситуации легальной иммиграции.

С 1992 года Южная Корея принимает просьбы о предоставлении убежища, а в 2012 году разработала собственную политику приема беженцев (в Южной Корее) (fr) . Страны происхождения - Бирма (Мьянма), Бангладеш и Эфиопия. Претензии сирийцев обычно отклоняются. В беженцы Чеджу (в) (2016-2018) представляют собой группу из 552 йеменцев спасаясь от гражданской войны.

Языки

Многие основные корейские слова были заимствованы из китайского через ханджа , и старшие корейцы по-прежнему предпочитают писать ханджа- слова , такие же, как китайские синограммы и японские кандзи , поскольку во время правления Японии было строго запрещено изучать и говорить по-корейски.

В 2000 году правительство решило ввести новую систему латинизации, используемую в этой статье. Английский как второй язык преподается в большинстве начальных школ. Китайский, японский , французский , немецкий или испанский языки также преподаются в средней школе в течение 2 лет .

Религии

Христианство (31,6% населения, 24% от протестантов и 7,6% от католиков ) и буддизм (24,2% верующих) являются две доминирующие религии в Южной Корее. Южная Корея является третьей страной с такой сильной христианской общиной по отношению к общей численности населения на Дальнем Востоке после Филиппин и Восточного Тимора .

Иммиграционная служба недавно опубликовала свежую статистику о приезжающих в Южную Корею и живущих здесь иностранцах, о типах виз, по которым гости из-за рубежа находятся в стране, о географии их проживания и т. п. Такие данные публикуются регулярно, и вдумчивый читатель всегда мог найти в них для себя что-нибудь интересное. Но в последние годы отчёты иммиграционных властей стали скучноваты в своей почти полной предсказуемости. Например, общее число иностранцев, которые живут в Корее, из года в год неумолимо росло, причём довольно быстрыми темпами. Соответственно, и дураку было ясно, что это устойчивая долговременная тенденция, что рост, естественно, будет продолжаться и дальше и что следующий отчёт наверняка зафиксирует очередной рекорд, который уже никого не удивит.

И вдруг, откуда ни возьмись, на арене нашего цирка появляется коронавирус. “Не смешите, — говорит он, — мои шиповидные отростки своими непутёвыми прогнозами. Командовать парадом отныне буду я”. Так оно и вышло.

Всё смешалось в статистике иммиграционной службы. Количество людей, приезжающих из-за рубежа резко сократилось. Иностранные туристы исчезли как класс. В то, что с некоторыми странами, такими как Россия и Казахстан, у Кореи когда-то был безвизовый режим, простые люди из глубинки уже скоро перестанут верить. “Брешешь, бесстыжая твоя морда”, — скажут и покрутят пальцем у виска. Наконец, начало таять и прижившееся было в Корее иностранное население. Кое-где, как, например, в сельском хозяйстве, это немедленно создало локальную катастрофу, потому что некому стало работать. На поля и в теплицы теперь приходится направлять солдат и афрокорейских блогеров .

Впрочем, есть у нас и вечные ценности, глубокие традиции, живучие, как та трава минари или сосна на горе Намсан . Численность нелегальных рабочих, к примеру, за время эпидемии практически не изменилась. А иностранных жён стало даже больше.

Но давайте посмотрим на конкретные данные.

СКОЛЬКО В КОРЕЕ ИНОСТРАНЦЕВ

По состоянию на 31 марта 2021 года в Южной Корее находилось 1 миллион 999 тысяч 946 иностранцев. Это первый случай с декабря 2015 года, когда иностранных граждан в стране стало меньше 2 миллионов. В эту статистику включены абсолютно все приезжие: обладатели долгосрочных и краткосрочных виз, те, кто заехал по безвизовым схемам, и те, кто просрочил свою визу, то есть находится в Корее нелегально.

ОТКУДА ПРИЕХАЛИ ЖИВУЩИЕ В КОРЕЕ ИНОСТРАНЦЫ

На следующем графике показано, граждане каких стран преобладают в иностранном населении Кореи в настоящий момент. Из графика видно, что, как и раньше, на первом месте со значительным отрывом идут обладатели паспортов Китайской Народной Республики . Всего их около 869 тысяч, или более 43 % от общего числа иностранцев. При этом подавляющее большинство из них составляют китайские корейцы, тогда как собственно китайцев в Корее осталось не так чтобы уж и очень много.

Следующие три страны — Вьетнам , Таиланд и США — вряд ли кого-то удивят, так как они занимают места в первой четвёрке уже немало лет. Кроме того, как видим, в Корее нередко можно встретить граждан Узбекистана (64,3 тыс. чел), России (49,4 тыс.), Казахстана (29,9 тыс.) и ещё — Киргизии (5,5 тыс.), которая на графике не поместилась.

А вот японцев в Корее с конца 2019 года стало меньше более чем в 3 раза: с 86,2 тыс. до 27,3 тыс. В японском случаев какой-то вклад, помимо коронавируса, могло внести и общее ухудшение отношений между двумя странами. Примерно вдвое сократилось число граждан Тайваня (с 42 тыс. до 19 тыс.) и Австралии (с 15,2 тыс. до 7,7 тыс.). Китайские корейцы в массе своей остались в Корее, их число снизилось с 701 тыс. в конце 2019 года до 625 тыс., или примерно на 11 %, что сравнительно немного. В случае остальных граждан КНР сокращение было более заметным: с 301 тыс. до 244 тыс., или 19 %.

Если говорить о постсоветских странах, то изменение численности их граждан в Корее было умеренными. Одним из источников стабильности был тот факт, что среди выходцев из этих стран преобладают этнические корейцы, которые живут здесь фактически на постоянной основе. Вторым фактором устойчивости была, вероятно, нелегальная трудовая миграция. Ведь вирусы вирусами, а деньги зарабатывать хочется.

Россиян в Корее в конце 2019 года, то есть на пике популярности их поездок сюда,было 61,4 тысячи. Популярность эта, по-видимому, была отчасти связана с ухудшением экономической ситуации в РФ и обнищанием части населения, а отчасти — с безвизовым режимом, который немало поспособствовал как развитию туризма (среди обеспеченной части россиян), так и притоку нелегальных трудовых мигрантов (из числа бедняков). К концу марта 2021 года обладателей российских паспортов Корее осталось 49,4 тыс. (минус почти 20 %).

Число находящихся здесь граждан Узбекистана уменьшилось за тот же период с 75,3 тыс. до 64,3 тыс., или на 15 %. Казахстанцев было 34,6 тыс., а стало 29,9 тыс. — минус 14 %. И, наконец, численность киргизской общины сократилась на 16 % с 6,6 тыс. до 5,5 тыс. человек.

ПОТОК ИНОСТРАНЦЕВ В КОРЕЮ ПОЧТИ ИССЯК

Наиболее драматическим образом коронавирус отразился на поездках в Корею и из нее. Причём это касается не только иностранцев, но и южнокорейцев. Но нас сегодня интересуют иностранные граждане, и их приезды в Корею отражены на следующем графике. Надо сказать, что это именно приезды, а не люди. То есть если кто-нибудь заезжал в Корею несколько раз за год, то он несколько раз и посчитан.

Как видите, в предыдущие годы Корея была довольно популярной страной. В 2019 году иностранцы приезжали в неё почти 18 миллионов раз. Правда, и в прошлом случались разные катаклизмы. Самый крупный из них произошёл, когда Китай запретил групповые турпоездки своих граждан в Южную Корею, выразив таким образом недовольство размещением здесь американских противоракетных комплексов THAAD. В результате в 2017 году Корея недосчиталась нескольких миллионов туристов. Со временем о THAAD все подзабыли (хотя он никуда не делся), турпоток поток начал было устанавливать новые рекорды, но… тут случился коронавирус.

Во-вторых, последний столбик — это прогноз . Мы пока, естественно, не знаем, сколько иностранцев приедет в Корею в нынешнем году. У нас есть данные только за первый квартал: 214 тысяч человек. Я просто умножил это число на 4 и получил грубую прикидку визитов за весь 2021 год — 856 тысяч. Конечно, многое может измениться и реальное число может оказаться сильно больше (или меньше) этого. Мой прогноз описывает только нынешнее положение дел и показывает что будет, если оно не изменится.

На данный момент можно с большой уверенностью предсказать, что возобновление активных поездок иностранцев в Корею вряд ли станет возможно до конца текущего года. Известно, например, что в Корее рассчитывают за счёт прививок добиться коллективного иммунитета к ноябрю. Не знаю, как будет после того, но до того открывать границы было бы совершенно нелогично. Кроме того, глядя на происходящее сейчас в Индии (400 тысяч новых заражений и 3500 смертей за один только день 30 апреля — и это по официальным данным, которые, судя по всему, занижены), всякий уважающий себя пессимист, вроде меня, просто обязан предсказать если не конец света, то новые неприятные сюрпризы, которые замедлят выход многих стран мира из карантинных режимов и возвращение человечества к нормальной жизни.

ИЗ КАКИХ СТРАН ЛЮДИ ПРОДОЛЖАЮТ ЗАЕЗЖАТЬ В КОРЕЮ

Давайте для начала посмотрим, откуда люди заезжали в Корею в обычные годы. Возьмём, как и раньше, последний из нормальных годов — 2019-й. Как уже говорилось, иностранцы в 2019 году приезжали в Корею 17,88 млн раз. При этом визитов из КНР было 6,28 млн, то есть больше трети от общего числа. На втором месте в списке стран происхождения зарубежных гостей Южной Кореи стояла Япония (3,3 млн), на третьем был Тайвань (1,29 млн), дальше шли США (1,14 млн), Гонконг (0,69 млн), Вьетнам (0,62 млн), Таиланд (0,58 млн), Филиппины (0,52 млн), Малайзия (0,41 млн) и — на 10-м месте — Россия (0,35 млн). Из Узбекистана заехало 95,6 тыс. чел, из Казахстана — 56 тыс. Напоминаю, это был 2019 год.

А теперь данные с января по март 2021 года. Всего за первый квартал иностранцы приезжали в Корею 214 тысяч раз. Лидерами, благодаря в первую очередь своим военным и другим переносчикам коронавирусной заразы, стали США — 45,6 тыс. приездов. Обратите внимание на порядок величин: в прошлом абзаце фигурировали миллионы, а тут — жалкие десятки тысяч. Тот факт, что здесь у нас данные за три месяца, а там были за целый год, ничего особо не меняет: умножьте всё на 4, и всё равно будет мало. Следом за Соединенными Штатами в списке стран, откуда приезжали люди, шла некогда уверенно лидировавшая Китайская Народная Республика (41,3 тыс.). На последующих местах оказались: Филиппины (25,6 тыс.), Мьянма (14,4 тыс.), Индонезия (10,4 тыс.), Индия (8,1 тыс.; вот радость-то какая!), Россия (7,1 тыс.; ещё один рассадник инфекции), Вьетнам (5,5 тыс.), Япония (4,6 тыс.) и — в конце первой десятки — Канада (6,2 тыс.). Казахстан дал 2,4 тыс. новых визитов, Узбекистан — 2,2 тыс., причём жители этих двух стран тоже зачем-то везли сюда коронавирус, как будто в Корее своего нет. Может, качество корейского вируса их не устраивает. Думают, что он тут ненастоящий, или что. Не знаю.

ПО КАКИМ ВИЗАМ ПРИЕЗЖАЮТ ИНОСТРАНЦЫ

Для того чтобы лучше понять, как обстоят дела сейчас, полезно снова вернуться в 2019 год и посмотреть, как было тогда. А тогда большинство из 17,88 млн зарубежных гостей Кореи въехали в страну на трёх основаниях: туристическая виза (관광통과, B-2 ) — 7,16 млн чел., краткосрочный визит (단기방문, виза C-3 ) — 5,18 млн чел., и безвизовый режим (사증면제, B-1 ), который у Кореи, кстати, был со 112 странами мира (с 90 из них он с апреля 2020 года приостановлен) — 2,05 млн чел. Следующей по численности приезжих в статистике Иммиграционной службы шла загадочная графа “и другие” , которую завели то ли чтобы все данные уместились на одном листе формата А-4, то ли чтобы не пришлось разглашать каких-нибудь военных тайн, поскольку в эти самые “и другие” явно включена военная виза М-1. В том же таинственном пункте оказались дипломатические визы A, а также настоящие “и другие”, то есть визы типа G, которые выдают, в частности, беженцам и медицинским пациентам. Итого в “и другие” в 2019 году записали около 1,4 млн чел. Есть причина, почему я об этих людях так подробно пишу. См. ниже.

Следующими в хит-параде корейских виз были: виза для зарубежных соотечественников (재외동포, F-4 ) — 579,5 тыс., виза для иностранных студентов (유학, D-2 ) — 291 тыс., рабочая виза для зарубежных соотечественников (방문취업, H-2 ) — 250,7 тыс., вид на жительство (영주, F-5 ) — 177,5 тыс., виза для брачных мигрантов (결혼이민, F-6 ) — 159,5 тыс. и виза для неквалифицированных рабочих (비전문취업, E-9 ) — 151,1 тыс.

Теперь давайте почувствуем разницу, обратившись к статистике первого квартала 2021 года. Самой популярной графой в списке виз стала… “и другие” . Да-да. Те самые. Загадочные. Хотя с ними, как мне кажется, всё ясно: поездки и ротация американских военных продолжались, дипломатические сношения Южная Корея тоже ни с кем не прекращала, так что, по-видимому, именно военные с дипломатами и доминировали в графе “и другие” в период с января по март. “И других” виз было выписано 115,6 тысячи, то есть больше половины от 214,1 тыс. виз, выданных в общей сложности за обсуждаемые три месяца.

Дальше в порядке уменьшения популярности шли: студенческая виза D-2 — 18,2 тыс. (вирус вирусом, а доучиться-то надо), туристическая виза B-2 — 15,5 тыс. чел. (не спрашивайте меня, что это за героические туристы, которые так сильно жаждут хоть одним глазком взглянуть на знаменитый ~~Солсберецкий~~ Мёндонский собор , что готовы сначала две недели отсидеть взаперти на карантине; и кто те консульские работники, которые сделали вид, что поверили, будто все эти люди едут в Корею с туристическими целями; не знаю), краткосрочный визит C-3 — 14,7 тыс. чел., рабочая виза для этнических корейцев H-2 — 12,1 тыс., виза для зарубежных соотечественников F-4 — 9,3 тыс., учебная виза D-4 — 6 тыс. чел. (слушатели курсов корейского языка, школьники и др.), кратковременное трудоустройство (단기취업, C-4 ) — 4,1 тыс., виза для брачных мигрантов F-6 — 3,2 тыс. и виза для неквалифицированных рабочих E-9 — 2,3 тыс.

Излишне внимательный читатель, наверное, заметил, что в предыдущем абзаце визы в основном совпадают с теми, что были популярны в 2019 году, за одним очень важным исключением: куда-то подевался безвизовый въезд. И наш внимательный читатель совершенно прав: действительно, с января по марте 2021 года без виз в Корею удалось заехать лишь 457 иностранцам. И это при том, что с некоторыми странами режим безвизовых поездок у Кореи сохраняется. Среди них есть, например, США, Великобритания и Мексика. Но, как видим, безвизовые поездки мало кого из этих стран привлекли. Это и понятно, ведь вся суть безвиза была в удобстве: купил билет и полетел, ни о чём больше не беспокоясь. Но о каких удобствах можно вести речь теперь, когда над потенциальными гостями Кореи чёрной тенью висит перспектива двухнедельного карантина за свой счёт?

Кстати, насчёт карантина наметились некоторые подвижки, но они пока касаются только корейских граждан, прошедших полный курс вакцинации от коронавируса в Южной Корее. Им по возвращении на родину из поездки за рубеж уже разрешено не сидеть на карантине. Когда это правило распространится на иностранцев, особенно на тех, которые были привиты не одобренными в Корее вакцинами, вроде “Спутника V”, пока неизвестно.

СКОЛЬКО В КОРЕЕ НЕЛЕГАЛОВ

Всего на конец марта 2021 года нарушителей визового режима в Корее было 391 тысяча человек, или 19,5 % от почти 2 миллионов находившихся здесь иностранцев. То есть каждый пятый иностранец в Корее — нелегал. Что они тут делают — работают, болтаются просто так, наслаждаясь жизнью, наркотиками приторговывают или водку пьют целыми днями — мы не знаем (и знать не хотим). Большинство, наверное, работает на заводах, в мелком бизнесе и сельском хозяйстве, хотя бы потому, что никакого другого смысла находиться в Корее с постоянным риском быть задержанным и депортированным, кроме тупого зарабатывания денег, просто нет.

391 тысяча — это не рекорд, но близко к рекордным показателям. В конце 2011 года нелегалов было 168 тыс., в 2017 году — 251 тыс, в 2019 году — 390 тысяч, в конце 2020 года — 392 тысячи. Таким образом, пандемия приостановила рост числа нелегалов, но не более того. Меньше их из-за вируса не стало.

По данным Иммиграционной службы, в первом квартале 2021 года на нелегальное положение перешли 8079 человек. 2538 из них (31,4 %, почти треть) “соскочили” с визы E-9 для неквалифицированных рабочих, нанятых в развивающихся странах по так называемой системе разрешения на трудоустройство (외국인 고용 관리시스템, Employment Permit System). Второй по популярности для перехода в нелегалы оказалась виза G-1 (её, напомню, выдают соискателям статуса беженца) — 1667 чел. Дальше шли: учебные визы D-2 и D4 — 971 чел. в сумме; виза H-2 (представляет собой то же “разрешение на трудоустройство”, но для этнических корейцев) — 527 чел.; виза F-1 (посещение родственников) — 306.

Подробнее со статистикой Иммиграционной службы вы можете ознакомиться сами по ссылке . Вам потребуется минимальное знание корейского языка. Там вы узнаете, например, что россияне и казахстанцы в последние годы были лидерами по подаче прошений на статус беженца. Или что в Южной Корее 9 тысяч студентов из Узбекистана и 1 тысяча из России. Или что с 1991 по 2021 годы почти полмиллиона (495 тысяч) южнокорейцев отказались от гражданства своей страны или лишились его, перейдя в иностранное подданство. А за первые три месяца текущего года гражданами других стран (в основном США, Японии и Канады) стали ещё 7 тысяч человек. И так далее.

Отечественные и зарубежные эксперты сходятся во мнении о том, что сегодня одним из мегатрендов — масштабных и долгосрочных процессов мирового развития, определяющих качественное содержание эволюции миросистемы,— является ориентализация глобального развития.

Экономическая и демографическая ситуации в Южной Корее

60 лет назад разоренная и разделенная после Второй мировой войны Южная Корея была одной из самых бедных стран на планете, однако корейцам хватило полвека, чтобы создать развитое государство с высокими темпами экономического роста.

Согласно данным Всемирного банка, на 2022 год размер ВВП Южной Кореи составляет 1 638 трлн долларов, тогда как в 1960 году этот показатель едва достигал 3,9 млн долларов. С того периода в два раза выросло население страны – с 25 млн до более чем 50 млн. Средняя продолжительность жизни полвека назад составляла 55 лет, а на 2019 год – 83 года.

Однако экономическое развитие Южной Кореи может споткнуться о демографические проблемы. Так, на 2019 год коэффициент рождаемости (количество детей на одну женщину детородного возраста) в стране составляло 0,92%, что меньше, чем у соседей — Китая или Японии. Напомним, что для поддержания численности населения необходим коэффициент рождаемости на уровне как минимум 2,2%. Иначе говоря, происходит депопуляция населения Южной Кореи.

Риски для корейской экономики заключаются еще и в том, что в стране 87,6% взрослых в возрасте от 25 до 64 лет имеют полное среднее образование, что выше, чем в среднем по странам ОЭСР — 78%. Более того, в Южной Корее почти у 70% населения в возрастной группе 25–34 года имеется высшее образование. Казалось бы, что может быть плохого в таком количестве высокообразованного населения? Сложность в том, что выпускники университетов отказываются работать в так называемых 3Д-сферах — dirty, dangerous and difficult (грязные, опасные, тяжелые), где очевидна нехватка низкоквалифицированных специалистов.

Стучитесь — и вам откроют

Как и во многих странах западного мира, в Южной Корее выделяют два типа программ по иммиграции: для низкоквалифицированной рабочей силы и для специалистов высокого профессионального уровня. А всего в стране представлены около 30 типов виз.

Россиян привлекает не только конкурентная заработная плата, но и то, что в абсолютном большинстве случаев наниматель оплачивает общежитие, которое находится в непосредственной близости от работы и питание, поэтому россияне практически не тратят заработанное в Корее. Соединять работодателя и соискателя помогают специальные посреднические агентства, берущие примерно 120 долларов за свои услуги.

Несмотря на значительный рост миграции в Корею в последнее десятилетие, доля высококвалифицированных работников в стране по отношению как к общей численности мигрантов, так и к численности высококвалифицированного корейского населения остается очень низкой. Общее число иностранных работников по разрешениям для высококвалифицированных специалистов составило около 60 000 в 2016 году, включая более 15 000 преподавателей иностранных языков и около 2 500 профессоров высших учебных заведений.

В целом специалисты, которые подготовили специальный доклад о миграционной ситуации в Южной Корее, отмечают , что сравнительно низкая миграция КС и ВКС в страну вызвана не пробелами в законодательстве, а структурными особенностями рынка труда страны, где и так много образованных кадров, поэтому открытые вакансии едва обеспечивают запросы соискателей внутри государства.

Читайте также: