Марлезон наринэ абгарян кратко
Обновлено: 05.07.2024
Всю душу вынул осёл по кличке Марлезон из Ованеса, своего нового хозяина, пока человеком стал. Зато после этого у них сложились уважительные отношения, в отличии от пчёл, объявивших войну Ованесу.
Раздел доступен только после регистрации и оценивания нескольких произведений.
-
выходит регулярно, сюда пишут и сами издательства персональная рубрика персональная рубрика персональная рубрика персональная рубрика регулярные сводки по новинкам от одного из админов сайта тут всё о новшествах сайта, в т.ч. технических
Авторы по алфавиту:
25 февраля 2022 г.
24 февраля 2022 г.
22 февраля 2022 г.
| 2018 | 2016 | 2004 |
Рейтинг: 7.86 (245)
Роман невероятной красоты. Сокрушительно, бескомпромиссно, навылет. В стильном постапокалиптическом антураже, который уже сам по себе способен покорить читателя, Этвуд разворачивает грандиозное полотно, потрясающей глубины монолог о судьбе человечества и. >>
Это первое, что читаю у Наринэ Абрагян. Знаете, думала, что произведение специфическое будет, где много сугубо национального. Ничего подобного, рассказ будет понятен всем и каждому.
Если в двух словах, то рассказ об взаимоотношениях хозяина и осла. И не смейтесь.
Было у Ованеса домашнее животное - осел по имени Малезон. История появления осла у Ованеса, тоже очень интересная. Но смысл рассказа в том, что Марлезон, хоть и с характером животинка с принципами, но сумел, когда понадобилсь, спасти хозяина.
Вроде простой осел, а вот подишь ты кинулся на помощь пожилому хозяину. Сцена получилась трогательной, когда Марлезон бежал по дороге, как мог помогал - совершал ослиный героизм, принимал меры, видимо своей ушастой головой смекнул, почуял серьезность момента.
Теперь знаю, что Наринэ Абрагян пишет то, мне по душе. И история мне понравилась, вроде ни о чем и в тоже время трогательно. И её манера (стиль), слог как хотите это называйте, подходящий для меня.
Рекомендую почитать этот небольшой рассказ, он вроде лакмуса, чтоб разобраться, ваш Наринэ автор или нет.
Вот и ироничное произведение от Наринэ .Представить комизм ситуации описанной в рассказе невозможно не прочитав его. Мне импонирует, то с какой любовью написано произведение. Мы с вами неоднократно, возможно, если нам везет видели персонажей подобных тем, что описаны в рассказе. Но подумать только. Я смеялся до слёз со звуком похожим на крики осла.. Я прошу прощения.
Эта книга о горьком и смешном мире людей, которые живут не замечая времени. Людей, которые не боятся летать и умеют найти забавное даже в трагичном. Мир стариков и детей, взрослых и тех, кто утратил веру, но не отчаялся. Мир людей, навсегда застрявших в том измерении, где когда-нибудь обязательно исполняются мечты. Показать
Всё в книге - про любовь!
В сборник входят повести и рассказы.
Я рассказала о книге в целом и очень кратко о частях, её составляющих. Однако, буквально каждую историю можно обсуждать, потому что они и прекрасны, и пронизаны тем особым настроением, которое так характерно для прозы Наринэ Абгарян.
Наринэ Абгарян - Симон краткое содержание
В маленьком армянском городке умирает каменщик Симон. Он прожил долгую жизнь, пользовал-ся уважением горожан, но при этом был известен бесчисленными амурными похождениями. Чтобы проводить его в последний путь, в доме Симона собираются все женщины, которых он когда-то любил. И у каждой из них – своя история. Как и все книги Наринэ Абгарян, этот роман трагикомичен и полон мудрой доброты. И, как и все книги Наринэ Абгарян, он о любви.
Симон - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Сильвия надеялась, что горькая участь, выпавшая на ее долю стараниями Ромика, заставила его пересмотреть свое отношение к ней и, быть может, пожалеть о случившемся. Но, придя к нему на работу, она поняла, как горько ошибалась. Об угрызениях совести не могло быть и речи. При виде жены он недовольно поморщился, вылез из-за стола, встал напротив, сложив на груди руки и широко расставив ноги. Он совсем не изменился, если только чуть прибавил в весе, и от этого когда-то тонкое и нервное его лицо приобрело новое, обманчиво благодушное выражение. Не ответив на приветствие Сильвии, он обвел ее колючим взглядом, скривил губы:
– Как же ты подурнела!
Сильвии потребовалось немало усилий, чтобы унять волнение.
– Мне от тебя ничего не нужно. Я за дочерью. Заберу ее и уеду, и ты меня никогда больше не увидишь, – справившись с дрожью в голосе, произнесла она, рассчитывая, что ее уверенность утихомирит его. Но вышло наоборот. Он надвинулся на нее – она сжалась, ощутив плотную и опасную силу его ненависти, и отшатнулась, прикрыв лицо ладонями.
– К-какая дочь! – грубо отведя ее руки, зашипел он. – Кто тебе, полоумной, состоящей на учете в психдиспансере, доверит ребенка?
Сильвия отступила на шаг, ударилась плечом об угол шкафа. Задыхаясь от собственного бессилия, просипела:
– Ты не сможешь так поступить! Я на тебя в милицию пожалуюсь! Я на тебя в суд подам!
Он расхохотался – делано и зло. Она тотчас ощутила забытый спазм внизу живота, съежилась от страха.
– Попробуй, и посмотришь, чем это закончится. Я запрячу тебя в дурку на всю жизнь. Или ты сомневаешься, что я смогу это сделать?
И, толкнув ее больно в плечо – она отлетела словно пушинка, к стене, но удержалась на ногах, добавил со злорадством:
– На твоем месте я бы домой ехал, завтра похороны твоего отца. Преставился папаша-то!
Сильвия не поняла, как кинула в него чемодан. Ей казалось – она не пошевелилась. Однако чемодан, пролетев и перевернувшись в воздухе, с глухим стуком угодил Ромику в лоб. Он резко согнулся и, грязно матерясь, подставил ладонь под капающую кровь.
Сильвия вышла из кабинета, думая, что ее задержат и вызовут милицию. Но ее никто не остановил.
Добравшись до автовокзала, она сообразила, что деньги остались в фанерном чемоданчике. Разрыдавшись от бессилия, полезла за носовым платком в карман, нащупала там мятую бумажку. Тщательно расправила ее на ладони, закусила губу. Сердобольная соседка незаметно сунула рубль в карман жакета, когда обнимала ее на прощание.
Берд встретил ее горьким дымом тлеющей прошлогодней листвы и настойчивым, до головокружения, запахом моря. Она вдохнула его полной грудью, но удержать в легких не смогла – ее мгновенно замутило. Вспомнив, что за целый день ничего не поела, она первым делом добралась до питьевого фонтанчика и принялась пить аккуратными крохотными глотками, ощущая, как понемногу отступает тошнота.
– Сильвия-джан? – раздался над ухом звонкий, почти детский голос. Она подставила ладони под холодную струю воды, умылась, протерла лицо рукавом и лишь тогда, выпрямившись, ответила:
Она не сразу узнала Косую Вардануш – видела ее в последний раз еще будучи студенткой, когда приезжала на каникулы домой. Знала о ней мало: только то, что безвредная дурочка, что живет с одинокой матерью на Садовой улице. Пожалуй, это было все, что она о ней помнила. Сильвия так давно не была в Берде, что ничего о нем и его жителях не знала.
– Ты меня узнала, Вардануш? – спросила она, застегиваясь на все пуговицы – влажной вечерней прохладой пробирало до костей. Весна хоть и вступила в свои права, но не торопилась хозяйничать в полную силу, и подмораживало вечерами до основательного холода.
Вардануш вытащила из сумки желтое, в мелкую крапушку, яблоко, протянула ей:
– Мытое, не думай. Ешь.
Сильвия принялась жевать, не ощущая вкуса. Вардануш взяла ее за руку и повела словно маленькую, заботливо предупреждая: здесь дорогу переходить, поворачиваем налево, а тут приступочек, будь осторожна.
– А папа действительно умер? – осторожно, боясь пораниться о слова, спросила Сильвия. Всю дорогу она тешила себя робкой надеждой, что муж солгал о смерти отца, чтобы сделать ей больно.
Вардануш молча погладила ее по щеке. Сильвия тонко заскулила, сунула ей надкушенное яблоко – доешь за меня, я не смогу. Так и шли к ее дому – она плакала, а Косая Вардануш вела ее за руку и грызла яблоко.
К тридцати пяти годам Сильвия осталась совсем одна. Если не считать писем от Офелии и редких ее визитов, когда та выбиралась к матери в Берд, других близких у нее не было. С подругой они помирились на похоронах отца и никогда больше не прерывали общения. Офелия обняла ее, поцеловала, сказала какие-то очень нужные слова. Она была сильно беременна, потому стояла боком, чтобы иметь возможность прижаться к ней. Сильвия, пожурив ее за то, что рискнула проехать долгий путь в таком состоянии, погладила ее по большому животу, спросила, когда роды.
– Недели через две, – зачастила Офелия, восполняя прерванное на долгие годы общение, – это второй ребенок, первому, Арамику, три с половиной года. Думаю, снова будет мальчик. Хотелось бы, конечно, чтобы девочка… – Она осеклась не договорив.
– Пусть будет девочка, – искренне пожелала Сильвия.
Она старалась ни с кем не говорить о своей дочери. Предприняв несколько попыток добиться через суд и органы опеки возможности хотя бы изредка видеться с ней (и там и там, забрав у нее заявление, спустя время, пряча глаза, отказали), – она сдалась. Кроме Офелии, которой она, крайне редко и стесняясь, рассказывала о подавленном своем состоянии, никто не знал, каких ей стоило усилий смириться со своей участью. Внешне Сильвия выглядела спокойной и даже умиротворенной, казалось, она разделила свою жизнь пополам, оставив позади прошлое и никогда больше не намереваясь к нему возвращаться.
После клиники она не стала устраиваться в школу – знала, что ее туда не возьмут. Пришла на недавно открывшийся консервный завод, продемонстрировала красный университетский диплом, рассказала, что проработала два года помощником бухгалтера. Директор, сжалившись, велел оформить ее на полставки счетоводом. Спустя три года, выучившись на заочном отделении института народного хозяйства, Сильвия оформилась на полную ставку, а потом, дослужившись до позиции главного бухгалтера, не покидала ее до самой пенсии.
Читайте также: