Кант трансцендентальная эстетика кратко

Обновлено: 05.07.2024

Трансцендентальная эстетика (нем. Transzendentale Ästhetik ) - учение Канта о пространстве и времени как об априорных формах созерцания (нем. Anschauung ), создающими предпосылки для всякого возможного опыта. Трансцендентальная эстетика составляет первую часть Критики чистого разума.

Эстетика
Кантианство
Трансцендентальное
Критика чистого разума

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Трансцендентальная эстетика" в других словарях:

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЛОГИКА — термин, введенный Кантом; обозначает логику, к рая, в отличие от обычной, формальной логики, исследует в логич. формах и функциях то, что обосновывает в них возможность синтетич. суждений a priori. В указанном здесь значении Т. л. Канта совпадает … Философская энциклопедия

Кант Иммануил — Жизненный путь и сочинения Канта Иммануил Кант родился в Кенигсберге (ныне Калининград) в Восточной Пруссии в 1724 г. Отец был шорником, а мать домохозяйкой, шестеро их детей не дожили до зрелого возраста. Кант всегда вспоминал родителей с… … Западная философия от истоков до наших дней

Трансцендентальное — Кантианство … Википедия

Нормальному человеческому опыту присущи некоторые формы, которые априори привносятся в опыт субъектом. Все, что мы ни воспринимаем, все впечатления внешнего мира представляют собой восприятия вещей в пространстве и времени. Может быть, в будущем, на далеких планетах, в недрах земли или мирового океана человечество будет наблюдать самые неожиданные явления. Но, какими бы они ни были неожиданными, мы можем предсказать, что они будут происходить в пространстве и времени. И, поскольку мы не можем вообразить ничего вне времени и никакой внешней вещи - вне пространства, то Кант делает вывод об априорном характере пространства и времени.

Пространство и время - это не понятия, а априорные формы созерцания. Точнее, пространство есть форма внешнего чувства (т.е. форма восприятия чего-либо как находящегося вне нас), тогда как время есть форма внутреннего чувства, что означает организацию всего нашего внутреннего опыта, как потока ощущений, переживаний и пр., следующих друг за другом. Все внешнее мы воспринимаем рядоположно, а все свои внутренние переживания - последовательно.

Обратим внимание также на то, что пространство и время являются именно формами созерцания. Они определяют собой не содержание, не характер или своеобразие тех или иных ощущений, а только общую форму их организации. Априорные формы чувственности функционируют одновременно с актами чувственного восприятия, синтезируя многообразные данные чувственного восприятия в формы пространства и времени. Благодаря этому получается, что все воспринимаемые нами предметы обладают определенными пространственными характеристиками. Например, они трехмерны. Таким образом, априорные формы чувственности, определяя характер нашего восприятия, определяют и предмет нашего восприятия. Ниже мы еще вернемся к этой теме.

Поэтому учение о пространстве и времени как априорных формах созерцания является основанием для ответа на поставленный в начале исследования вопрос, как возможна математика?

Для Канта, характерная черта математики состоит в том, что она должна представить свой объект в созерцании. Но это есть чистое, нечувственное созерцание, а вовсе не созерцание эмпирически существующих объектов. Такое созерцание представляет собой конструирование соответствующего объекта. Возьмем, например, утверждение: “Треугольник имеет три стороны”. Оно априорное (потому что треугольники, о которых говорит геометрия, не являются эмпирическими объектами, встречающимися в опыте) и синтетическое (потому что в понятии треугольника мыслится фигура, имеющая три угла, и не более того). Благодаря чему возможно подобное априорное синтетическое утверждение? Благодаря тому, что мы как бы построили пред своим умственным взором некий треугольник вообще, и потому знаем, что иначе как с тремя сторонами его построить нельзя. Т.е. конструируя такой объект, я создаю этим условие, при котором отдельные единичные треугольники только и могут мыслиться. И в то же время мы построили его как конкретный единичный объект (точнее, это схема конструирования произвольного треугольника!) и потому можем его созерцать и формулировать относительно него синтетические и необходимые суждения.

Геометрия опирается на априорное созерцание пространства, а арифметика – на априорное созерцание времени.

Кант объясняет это на примере арифметического суждения “7+5=12”. Кант доказывает, что подобное суждение является синтетическим априори, обосновывая это следующим образом: “понятие суммы 7 и 5 содержит только соединение этих двух чисел в одно, и от этого вовсе не мыслится, каково то число, которое охватывает оба слагаемых. И сколько бы я ни расчленял свое понятие возможной суммы, я не найду в нем числа 12. Для этого необходимо выйти за пределы этих понятий, прибегая к помощи созерцания, соответствующего одному из них, например, своих пяти пальцев, или . пяти точек, и присоединять постепенно единицы числа 5, данного в созерцании, к понятию семи” [Кант, Т. 3, с.114 – 115].

Таким образом, Кант обосновывает свою трактовку математики как науки, в которой определяющую роль играют синтетические суждения априори, доказывая, что рассуждения в геометрии и арифметике опираются на представления особого рода: созерцание конкретного, и одновременно всеобщего объекта, который на самом деле является схемой построения возможных объектов определенного рода.

Однако современная математика далеко выходит за пределы арифметики и евклидовой геометрии, о которых рассуждал Кант. Она конструирует объекты, которые очень трудно себе представить в наглядном созерцании. Современная наука, далее, признает геометрией физического пространства неевклидову геометрию. И это заставляет поставить вопрос о том, устарело или не устарело кантово понимание математики.

Разумеется, дальнейшее развитие математики и точного естествознания потребовало развития и модификации кантовских идей. Это осуществили, например, неокантианцы, о которых пойдет речь в конце данной главы. И в то же время можно привести аргументы в пользу того, что кантовский подход и его основные идеи не утратили своей актуальности.

Для ответа на подобное возражение мы воспользуемся идеями Анри Пуанкаре, выдающегося математика, который придерживался убеждения в существовании синтетических априорных принципов, на которые опирается математическое познание.

Пусть имеется полная и адекватная система аксиом арифметики или евклидовой геометрии, и, работая в рамках этой аксиоматики, математик уже не прибегает ни к каким созерцаниям. Но что позволяет ему утверждать, что доказываемые им теоремы являются теоремами арифметики (евклидовой геометрии?). Не требуется ли для этого изначальное содержательное представление об объектах этих теорий?

Кант осуществил очень тонкий анализ, который позволил указать на эту необходимую интуицию, первичную даже по отношению к доказательствам логицистов. Как утверждал А. Пуанкаре, математическая индукция является синтетическим априори принципом, лежащим в основе и арифметики, и всех доказательств адекватности любых формальных систем. В самом деле, доказательства того, что некоторая формальная система непротиворечива и способна выражать именно арифметику, используют математическую индукцию.

Часто утверждают также, что современные математические теории аналитичны, ибо представляют собой дедуктивные следствия из принятых аксиом.

Чтобы говорить об истинности аксиом, надо иметь модель, относительно которой аксиомы истинны. Но откуда берется такая модель? Не из содержательных ли рассмотрений?

Возможность задавать вопросы такого рода показывает, что кантовская трактовка предложений математики не утратила своей актуальности.

Подведем предварительные итоги.

Кантова трансцендентальная эстетика показывает, что чувственный опыт имеет сложную структуру. Его невозможно рассматривать как простой результат воздействия внешнего предмета на наши органы чувств. Внешние предметы, по Канту, воздействуют на наши органы чувств, но познающий субъект при этом не является пассивным регистратором этих воздействий. Субъект выступает как единство пассивности и активности; восприимчивости и спонтанности.

Таким образом, познающий субъект изначально - не “чистая дощечка, свободная от каких бы то ни было знаков”. Скорее, в духе кантианской философии, познающего субъекта надо уподобить компьютерной программе, определенным образом обрабатывающей данные, поступающие на его вход. Все чувственные восприятия упорядочиваются в некоторой координатной сетке, образуемой временем, имеющим одно измерение, и пространством, имеющим три измерения.

Отсюда становится понятным, почему арифметика и евклидова геометрия применимы к познанию внешнего мира. Ведь эти науки, по Канту, формулируют законы той самой координатной сетки, посредством которой мы организуем многообразие полученных нами чувственных впечатлений в трехмерную реальность, к которой и привыкли.

Таким образом, учение Канта показывает нам, сколь сложную структуру имеет опыт. Поэтому отождествление знания, данного посредством опыта, с апостериорным знанием, неправомерно. А ведь именно на таком отождествлении базировался классический эмпиризм, а впоследствии позитивизм. При этом надо учесть, что опыт, согласно кантианскому учению, имеет еще более сложную структуру, ибо в его формировании участвует также и рассудок с собственными априорными структурами.

Раздел кантовского исследования, посвященный выявлению и рассмотрению работы априорных структур рассудка, называется трансцендентальной логикой. Эта логика, в свою очередь, подразделяется на трансцендентальную аналитику и трансцендентальную диалектику.

Формализм – это еще одно влиятельное направление в философии математики ХХ века. Его связывают обычно с именем Д. Гильберта. Одним из аспектов программы формализма являлось представление арифметики, евклидовой геометрии (да и любой другой математической теории) как системы графических объектов – математических символов, с которыми оперируют по явно заданным правилам и аксиомам, полностью отвлекаясь от их смысла. См. подробнее: Клини Ст. Введение в метаматематику. Френкель А. , Бар-Хиллел И. Основания теории множеств. – М., 1966.

Общая идеология обоих направлений заставляла смотреть на математику как на аксиоматическую систему, в которой математические предложения, будучи дедуктивными следствиями из аксиом, не несут никакой информации, кроме той, которая уже содержится в аксиомах и не опираются ни на какие созерцания.

Итак, всякая математика, по Канту, имеет приложение только к области явлений, а математика чистая, т. е. неприкладная, — только к априорно-созерцательным формам, будучи ими же порождена. Кант искажает подлинный характер математических знаний, поскольку отрицает, что математические построения отражают свойства объективной реальности. Конечно, он прав, полагая, что собственно геометрическое пространство реально вне нас не существует, а абсолютное пространство Ньютона не реально. Но он не смог разрешить очень трудной задачи выяснения статуса математических абстракций и их отношения к действительности. Хотя исторически арифметика и геометрия выросли из практического опыта древних, однако исходными пунктами при аксиоматическом построении математических дисциплин оказываются не индуктивные обобщения и во многих случаях даже не идеализирующие абстракции от этих обобщений, но так называемые чистые идеальные конструкты. Правда, у Канта нет ни малейших сомнений в единственности и абсолютной универсальности геометрии Эвклида. Мы знаем ныне, что ее аксиомы и постулаты в совокупности представляют собой гносеологически еще более сложное образование, ибо они гибридный результат идеализирующего абстрагирования и идеального конструирования. Здесь отражение происходит через приблизительную интерпретацию (именно это имел в виду Энгельс, когда он писал о так называемых прообразах дифференциального и интегрального исчисления в природе). Только физическая интерпретация, проверяемая затем экспериментами, в состоянии решить, какая из известных ныне геометрических систем истинна, т. е. наиболее близка к свойствам реального (а не теоретического) пространства. Добавим, что в целом структура математики, в изображении ее Кантом, включала в себя не только чувственную интуицию и синтезирующую конструкцию, но и аналитичность. Эти три компонента как бы возродились порознь в интуиционистском, конструктивистском и чисто аналитическом направлениях философии математики XX в. Но каждое из них односторонне.

Проблема источников Кантова априоризма в целом гораздо шире содержания трансцендентальной эстетики, а с точки зрения теории познания марксизма она не сводится только к вопросу о чистых теоретических конструктах (конструкциях), поскольку касается также не-историчности истолкования Кантом прошлого опыта человечества, его мнений о тщетности поисков абсолютного знания и утверждений о необходимости созерцания в математическом мышлении. Но подорвало ли в принципе открытие Лобачевским неэвклидовых геометрий учение об априорности пространства, показав, что тезис об априорной общеобязательности геометрии Эвклида как единственно возможного для всякого субъекта восприятия чувственных феноменов не имеет силы?

7. Трансцендентальная феноменология

7. Трансцендентальная феноменология Происходившее до сих пор изложение интенциональности как основной структуры феноменологического рассмотрения позволило прояснить, что любая предметность отсылает к способу сознания интенционального акта. Любой опыт основывается

§ 1. Рефлексия и трансцендентальная философия

§ 1. Рефлексия и трансцендентальная философия Одной из особенностей кантовского трансцендентализма является тематизация рефлексии. Кант не только делает своим предметом априорное познание как сущностную возможность познания, но и выделяет способность, благодаря

Часть I. Трансцендентальная эстетика

Часть I. Трансцендентальная эстетика 1Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое

Отдел I. Трансцендентальная аналитика

Отдел I. Трансцендентальная аналитика Эта аналитика есть расчленение всего нашего априорного знания на начала чистого рассудочного знания. При этом нужно иметь в виду следующее: 1) чтобы понятия были чистыми, а не эмпирическими; 2) чтобы они принадлежали к мышлению и

§ 32. Трансцендентальная истинность

§ 32. Трансцендентальная истинность Заложенные в рассудке и чистой чувственности формы созерцающего эмпирического познания могут быть в качестве условия возможности опыта основанием суждения, которое в этом случае есть синтетическое суждение a priori. Поскольку такое

Часть первая. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА

Часть первая. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА §1Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится всякое

§ 8. Ego cogito как трансцендентальная субъективность

§ 8. Ego cogito как трансцендентальная субъективность Здесь мы, следуя за Декартом, делаем великий поворот, который, будучи правильно осуществлен, ведет к трансцендентальной субъективности: поворот к ego cogito как к аподиктически достоверной и последней почве суждений, на

§ 15. Естественная и трансцендентальная рефлексия

§ 15. Естественная и трансцендентальная рефлексия В целях дальнейшего разъяснения следует добавить, что мы должны отличать прямые (geradehin vollzogene) акты схватывания в восприятии, в воспоминании, в высказывании, в оценке, в целеполагании и т. д. от рефлексивных, посредством

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ СЕМИОТИКА

ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ СЕМИОТИКА ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ СЕМИОТИКА- понятие, введенное Апелем. В Т.С. Апелем определена двоякая тенденция: развитие трансцендентальной прагматики и трансцендентальной герменевтики. Такое подразделение вызвано его стремлением к синтезу

Трансцендентального учения о началах часть первая Трансцендентальная эстетика

Трансцендентального учения о началах часть первая Трансцендентальная эстетика § 1 Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к

Трансцендентальная Эстетика (Esthétique Transcendantale)

Часть первая. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА

Часть первая. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА § 1Каким бы образом и при помощи каких бы средств ни относилось познание к предметам, во всяком случае созерцание есть именно тот способ, каким познание непосредственно относится к ним и к которому как к средству стремится

полагал Лейбниц), от смутного до ясного, а по самой природе. Возможно, говорит Кант, корень у них был общий, но нам он неизвестен. Посредством чувственности объекты нам даны, мыслятся же предметы рассудком. Как бы там ни было, но необходимо отдельно изучать объекты в том порядке, как они сначала нам даны, а потом помыслены. Теорию чувства и чувственности Кант называет эстетикой, но не в обыденном смысле слова, а в этимологическом (aisthesis — от греч. чувство, ощущение). Таким образом, трансцендентальная эстетика изучает чувственные структуры, с помощью которых человек воспринимает ощущения, формы чувственного познания, априорные, по выражению Канта, принципы чувственности. Кант дает следующие терминологические разъяснения:

а). Ощущение — действие предмета на способность представления, поскольку мы подвергаемся воздействию (например, когда мы чувствуем холод или жар, сладкое или горькое, видим красное или зеленое); б). Чувственность (восприимчивость) — способность получать представления тем способом, каким предметы воздействуют на нас; в). Созерцание — непосредственное познание объектов. По Канту, есть один тип созерцания, и это чувственность. Человеческий рассудок не созерцает, но, когда думает, всегда сверяется с чувственными данными; г). Объект чувственного созерцания называется феноменом, от греческого phainomenon — являемое, обнаружимое. В чувственном опыте мы улавливаем не объект как таковой, но то, как он нам предстает. Ведь ощущение — это изменение (действие), которое объект производит в субъекте; д.). В феномене (т. е. в вещи, представленной в чувственном опыте) Кант различает форму и материю. Материя, данная в отдельных чувствах, или модификациях, производимых в нас объектами, всегда апостериорна (нельзя почувствовать холодное или горячее, сладкое или горькое иначе как после опытной проверки, но не до нее). Форму же задает субъект, благодаря ему чувственные данные выстраиваются в определенные отношения. Форма, по Канту, скорее способ функционирования нашей чувственности, и как таковая она априорна; е.). Кант называет "эмпирическим созерцанием" познание, в котором присутствуют ощущения, и "чистым созерцанием" форму, предшествующую материи и конкретным ощущениям; ж). Есть две формы чувственности, или чистого созерцания: пространство и время. Ясно, что пространство и время перестают, по Канту, быть онтологическими структурами объектов, становясь собственными функциями субъекта, "чистыми формами чувственного созерцания как принципами познания".

Чтобы познать пространство и время, нет нужды далеко ходить, ведь они даны нам априори и внутри нас. Пространство — форма внешнего чувства, условие чувственного представления внешних объектов.

Время — форма (или способ функционирования) внутреннего чувства, обнимающая все, что так или иначе внутренне проявлено. Абсолютной реальностью, по Канту, пространство и время быть не могут, как не могут быть независимыми от нашего чувственного созерцания. Другие разумные существа, с другой организацией чувств, возможно, постигали бы мир вне времени и пространства.

Теперь понятно, что Кант имел в виду, говоря об их "эмпирической реальности" и "трансцендентальной идеальности". Пространство и время эмпирически реальны, ибо любой объект дан внутри них. Они трансцендентально идеальны, ибо, не будучи вещными, они только формы нашего чувственного созерцания (формы не объекта, а субъекта). Объекты сами по себе могут быть открыты только созерцанию Божественного рассудка, и то в самый момент их творения. Наше созерцание, поскольку оно не изначально, чувственно, не производя свое содержание, зависимого от существования предметов, влияющих на субъект. Следовательно, форма чувственного познания зависит от нас, но содержание не зависит, оно задано. Каковы же основания геометрии и математики? Фундамент их не в содержании, а в форме знания, то есть в "чистом созерцании пространства и времени". Именно поэтому математико-геометрические положения обладают абсолютной и всеобщей необходимостью, ведь время и пространство — априорные структуры субъекта, а не объекта. Когда мы говорим: "три линии образуют треугольник", то мысленно конструируем треугольник, синтетически ограничивая пространство посредством априорного созерцания. Математика же основывается на времени: сложить, вычесть, умножить, все эти операции разворачиваются во времени. Как возможны синтетические априорные суждения? — главная проблема трансцендентальной философии, решаемая в связи с проблемой пространства и времени. Используя априорные синтетические суждения, мы не идем дальше чувственных объектов. И даже математика с геометрией со всей их универсальностью и необходимостью замкнуты в феноменальной сфере.

(теория чувственного познания и его априорных форм)

Наше познание, как всегда отмечали философы, имеет две ветви — чувственность и рассудок. Они разнятся не по степени (как

Читайте также: