История перевода в китае кратко
Обновлено: 05.07.2024
Периодизация истории переводов буддийских текстов в Китае • Начало работы по переводу буддийских текстов на китайский язык • Метод гэ-и • Принципы выбора текстов для перевода • Ранние переводы буддийских текстов в Китае • Дао-анъ о переводах буддийских текстов • Переводческая деятельность Кумарадживы • Переводческая деятельность Парамартхи • Переводческая деятельность Сюань цзана
Периодизация истории переводов буддистских текстов в Китае
С самого начала распространения буддизма в Китае переводческая деятельность играла в этом процессе первостепенную роль. Перед переводчиками стояли задачи высочайшей степени сложности. Им предстояло перевести на китайский язык тексты, не только являвшиеся продуктом иной культуры, содержавшие идеи, доселе незнакомые китайцам, но и написанные на языках, совершенно отличных от китайского как по своему грамматическому строю, так и фонетически. Если же учесть то, что корпус буддийской литературы, значительный по своему объему уже ко времени проникновения буддизма в Китай, продолжал и далее пополняться новыми текстами, то станет понятно, что переводческая деятельность, продолжавшаяся более тысячи лет, требовала титанического труда многих поколений переводчиков.
Такое выделение переводов Сюань-цзана объясняется не столько их количеством и качеством, сколько новыми достижениями Сюань-цзана в области методов перевода. Этими достижениями были, в первую очередь, унификация терминологии и новый обоснованный подход к использованию китайских транскрипций санскритских терминов (подробнее о переводческой деятельности Сюань-цзана см. ниже).
Помимо вышеуказанной, существуют другие, более дробные периодизации. Так, японский буддолог Сакаино Коё выделяет четыре эпохи в истории переводов буддийских текстов в Китае:
4. Эпоха упадка переводческой деятельности, начиная с X в.
Начало работы по переводу буддийских текстов на китайский язык. Метод гэ-и и принципы выбора текстов для перевода
В качестве факторов, определявших выбор текста для перевода, выступали также личный духовный либо интеллектуальный интерес переводчика и, разумеется, знание того или иного текста, соответствующий уровень усвоения содержащегося в нем материала, позволявший осуществить адекватный перевод.
Ранние переводы буддистских текстов в Китае
Эту историю ныне принято считать позднейшей легендой, и не только датировка описанных событий, но и само историческое существование этих двух буддийских деятелей ставится под сомнение.
Одними из первых буддийских проповедников и переводчиков, чье существование и деятельность не подвергаются сомнению, были: уроженец Парфии Ань Ши-гао (Ань Цин), прибывший в Китай в начале правления императора Хуаньди (147 -167) династии Хань, и уроженец Кушанского царства Чжи Лоуцзячань (Локакшема?), который прибыл в Лоян во времена правления императора Лин-ди (168 -189) династии Хань.
Вокруг Ань Ши-гао и Локакшемы в Лояне возникли небольшие группы последователей, осуществившие переводы нескольких сутр, как хинаянских, так и махаянских, которые частично дошли до нашего времени.
После падения династии Хань в начале III в. лоянские группы распались, и некоторые их члены переехали на Юг, в столицу царства У (222 – 280) – Учан (на территории современного уезда Э(Ао)чэн в провинции Хубэй), а после 229 г. – в новую столицу У – Цзянье (современный г. Нанькин). Наиболее известными переводчиками здесь были Чжи Цянь (другое имя Юэ, цзы (прозвание) Гунмин), уроженец Кушанского царства, и Кан Сэн-хуэй, согдиец по происхождению.
Кан Сэн-хуэем было сделано немного переводов, из которых сохранились лишь два. От Чжи Цяня до нашего времени дошло более 50 переводов, среди которых, например, Вималакирти-нирдеша-сутра.
Этому способствовало то, что он, как сообщается в его биографии, превосходно владел как одним из индийских (по-видимому, санскритом), так и китайским языком. Однако в своем стремлении приблизить переводы ко вкусам китайской читающей публики он часто удалялся от первоначального содержания индобуддийских текстов, что позднее часто ставилось ему в укор.
В это время (период Троецарствия – 220 – 280) переводческая деятельность продолжалась и на Севере Китая, в Лояне – столице царства Вэй (220 – 265). Одним из известных переводчиков там был Танькэцзяло (Дхармакала), уроженец Центральной Индии, прибывший в Лоян в годы правления Вэй под девизом Цзя-пин (249 – 254). О нем известно, что он занимался внедрением дисциплинарного устава в монашеской общине Лояна и был одним из первых переводчиков Винаи (он перевел Сэн ци цзе синь) (ныне это сочинение утеряно).
После объединения империи и провозглашения новой династии Цзинь (265 – 420) при императоре У-ди (годы правления 265 – 290) активизировались контакты между Китаем и Центральной Азией, что привело к расцвету переводческой деятельности на Севере. В это время в Чанъани возникла переводческая группа, во главе которой стоял Чжу Таньмолоча (Дхармаракша), уроженец Дуньхуана (на территории современной провинции Ганьсу), предки которого происходили из Кушанского царства.
В конце III – начале IV вв. участились нападения на Китай со стороны северных кочевников. В этот период значительная часть китайской элиты переселилась в земли к югу от р. Хуанхэ. Кроме того, после смерти У-ди в 290 г. в государстве Цзинь разгорелась борьба за власть. В 317 г. после падения Лояна – столицы Западной Цзинь – императорский двор переместился на Юг в Цзянькан (бывший Цзянье, современный Нанькин), где была основана династия Восточная Цзинь (317 – 420). Большая часть буддийского монашества также переселилась в Южный Китай, где возникли новые центры религиозной активности.
Дао-ань о переводах буддистских текстов
«При переводе с иностранного (ху) [языка] на китайский (цинь) бывает пять отклонений от оригинала.
Первое: иностранные фразы полностью переворачиваются, для того чтобы [порядок слов] соответствовал китайскому. Это – первое отклонение от оригинала.
Второе: в иностранных канонических текстах (сутрах) наибольшее значение придается содержанию, а китайцы (цинь жэнь) предпочитают красивый слог. Перевод не соответствует образу мыслей многих, если он не обладает изяществом слога. Это – второе отклонение от оригинала.
Третье: иностранные канонические тексты изобилуют повторами, предназначенными для декламации. [Эти фрагменты] повторяются иногда по три, иногда по четыре [раза]. [Китайским переводчикам] не нравится их многословие, и ныне [они] сокращают [тексты]. Это – третье отклонение от оригинала.
Четвертое: в иностранных [текстах] встречаются формулировки идей, которые являются правильными, но выглядят как беспорядочные фразы. Если исследовать предложения и рассматривать слова [оригинала и перевода], то тексты [будто бы] не имеют ничего, что делало бы их отличными [друг от друга]. Однако иногда тысяча, а иногда пятьсот [слов] вычеркнуты и не сохранены. Это – четвертое отклонение от оригинала.
Пятое: после того, как предмет подвергнут полному рассмотрению, [в тексте] может встретиться побочная [тематика]. [В этом случае] используются фразы, встречавшиеся ранее. И тогда повторно встречающийся текст полностью удаляют [при переводе]. Это – пятое отклонение от оригинала.
Действительно, в этих трех пунктах идет речь об изменении языка (способа выражения) оригинала. В первом случае говорится об изменении стиля, устранении древних выражений, во втором – о передаче древнего учения посредством языка, оперирующего современными для Дао-аня понятиями. Что же касается третьего положения, то здесь говорится о различии уровней духовного и интеллектуального развития тех, кто декламировал (Ананда), редактировал и записывал (пятьсот архатов) канонические тексты, и тех, кто их переводил – современников Дао-аня.
Очевидно, что все три пункта сфокусированы на проблеме временной дистанции, разделявшей эпоху создания буддийских канонических текстов и то время, когда они переводились в Китае. Эти соображения существенно важны, ибо свидетельствуют о наличии у Дао-аня исторического мышления, что, в принципе, есть черта, характерная для образа мыслей представителя китайской интеллектуальной элиты.
Переводческая деятельность Кумарадживы
Кумараджива (Цзюмолоши) (сер. IV в. – нач. V в.) – уроженец государства Куча в Центральной Азии (на территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного р-на КНР). Отец Кумарадживы был представителем аристократического рода одного из индийских государств, отказавшимся от светской карьеры и ставшим монахом. Однако позже, оказавшись в центральноазиатском государстве Куча, он женился на младшей сестре правителя. Кумараджива получил образование, как религиозное, так и светское, у себя на родине и в Индии, куда он отправился вместе со своей матерью, ставшей монахиней, когда ему исполнилось девять лет. После долгих лет странствий по северной Индии и Центральной Азии (Кашмир, Кашгар, Аксу), посвященных изучению буддийских текстов, Кумараджива вернулся в государство Куча. Достигнув двадцатилетнего возраста, он принял монашеские обеты. В конце 382 г. (или в начале 383 г.) государство Куча было завоевано войсками династии Ранняя Цинь, Кумарадживу пленил полководец Люй гуан, который вначале относился к нему без должного уважения и даже подвергал всяческим издевательствам (например, принуждал его, монаха, жениться на дочери правителя Куча). На обратном пути в Гуаньчжун Люй Гуан узнал, что династия Ранняя Цинь пала, и провозгласил себя императором новой династии Поздняя Лян в Лянчжоу (на территории современной провинции Ганьсу). Кумарадживу почти двадцать лет держали при дворе Поздней Лян, который находился в столице Гуцане, где он выполнял функции советника при нескольких правителях из рода Люй. Там, вероятно, он приобрел знание китайского языка. В 401 г. правитель династии Поздняя Цинь Яо Син покорил царство Лян, и Кумараджива прибыл в Чанъань, столицу Цинь, где его встречали с великими почестями. В Чанъани Кумараджива провел всю оставшуюся жизнь, пользуясь благосклонностью и поддержкой Яо Сина, который сам был буддистом и покровителем буддийского учения. Здесь Кумараджива сформировал группу учеников, многие из которых впоследствии стали знаменитыми, и перевел множество буддийских текстов.
В VII в. Кумарадживе приписывалось более ста переводов. Однако в каталогах начала VI в. перечислено лишь тридцать пять названий. К настоящему времени сохранилось пятьдесят два перевода, которые приписываются Кумарадживе. Впрочем, как отмечает Р. Робинсон, эти расхождения не представляются существенными для оценки творчества Кумарадживы, поскольку большинство переводов, в случае которых авторство Кумарадживы вызывает сомнения, – это незначительные по объему и периферийные по содержанию сутры. В то же время большие и наиболее значительные переводы, вне всякого сомнения, принадлежат Кумарадживе и его группе, что подтверждается сохранившимися предисловиями, написанными его современниками, а также колофонами и ссылками в жизнеописаниях [Robinson, 1967. С. 73].
Среди переводов, выполненных Кумарадживой, главное место занимают махаянские сутры, наиболее известные из которых: Махапраджняпарамитасутра (=Панчавимшатиса-хасрика-праджняпарамита-сутра) [ТСД. Т. 8,№ 223], Ваджраччхедика-праджняпарамита-сутра [ТСД. Т. 8, №235] и другие сутры класса Праджняпарамиты, Саддхармапундарика-сутра [ТСД. Т. 9, № 262], Вималакиртинирдеша-сутра [ТСД. Т. 14, № 475] и трактаты Мадхьямики: Мадхъямака-шастра [ТСД. Т. 30, № 1564], Ши эр мэн лунь [ТСД. Т. 30, № 1568] и Дачжидулунь [ТСД. Т. 25, № 1509] Нагарджуны и Шата-шастра [ТСД. Т. 30, № 1569] Арьядевы.
В Чанъани Кумараджива возглавлял большую переводческую группу, в которую входило много учеников Дао-аня.
Кумараджива и его группа также работали над созданием новой терминологии. Многие старые варианты перевода терминов были отвергнуты и заменены новыми, предложенными Кумарадживой. Некоторые соображения по этому поводу можно найти в вышеупомянутом предисловии Сэн-жуя. Однако, как отмечает Р. Робинсон, стандартизированная, обоснованная терминология все-таки не была выработана [Robinson, 1967. С. 80]. Во многом это было обусловлено организацией работы переводческой группы, от чего зависело и качество переводов в целом. Вместе с Кумарадживой трудились сотни писцов, переписчиков и редакторов (например, согласно ГСЧ, при переводе Панчавимшатисахасрика-махапраджняпарамита-сутры Кумарадживе помогали восемьсот (?) монахов [ГСЧ, 1, 3326; Хуэй-цзяо, 1991. С. 140]. Естественно, что в работе такого большого коллектива были неизбежны разного рода ошибки, тем более, что, по-видимому, не все сотрудники Кумарадживы были достаточны образованны и подготовлены, и далеко не всегда имели отчетливое представление о принципах осуществляемого перевода.
Переводческая деятельность Парамартхи
Переводческая деятельность Сюань-цзана
Покинув пределы танского Китая в районе заставы Юймэньгуань (на территории современной провинции Ганьсу), Сюань-цзан двинулся по северной ветви так называемого Великого шелкового пути. Его путь был полон всевозможных трудностей и опасностей. Сюань-цзан пересекал обширные пустыни, где ему приходилось страдать от жажды и зноя, преодолевал высокие горные хребты, где ему доводилось попадать в сильные снежные бури. Неоднократно он сталкивался с разбойниками, и только необыкновенное самообладание и бесстрашие Сюань-цзана помогали ему и его спутникам избежать смерти. Впрочем, правители тех государств, которые миновал на своем пути Сюань-цзан, неизменно оказывали ему всяческую поддержку, снабжая его провиантом, теплой одеждой, различными ценностями, верительными грамотами, предоставляя в его распоряжение проводников и слуг. Такое расположение со стороны местных правителей объясняется в Биографии исключительно необыкновенными достоинствами самого Сюань-цзана. Однако не следует забывать, что почти все страны, через которые прошел Сюань-цзан, были буддийскими. Поэтому вполне вероятно, что эта доброжелательность – не преувеличение биографа Сюань-цзана. Кроме того, можно предположить, что Сюань-цзан, передавая сопроводительные письма от одного правителя другому, фактически выполнял своего рода дипломатическую миссию.
Во время своего путешествия Сюань-цзан прошел через территории так называемого Восточного Туркестана (современный Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), Средней Азии (современные Таджикистан и Узбекистан), современного Афганистана, Пакистана и Индии, побывав во многих государствах региона, в большинстве из которых в то время буддизм был господствующей идеологией.
Путешествие по Индии было для Сюань-цзана, в первую очередь, паломничеством – он стремился посетить все памятные места, так или иначе связанные с жизнью Будды Шакьямуни, а также других персонажей буддийской истории. Об этом свидетельствует и сам маршрут его путешествия, и обязательное упоминание обо всех священных для последователей Учения местах, которые Сюань-цзану довелось посетить. Другая его цель состояла в том, чтобы поучиться в известных монастырских образовательных центрах, а также приобрести рукописи текстов индобуддийской традиции. Эта сторона пребывания Сюань-цзана в Индии также нашла свое отражение и в ДТСЮЦ, и в его Биографии. Именно этот аспект жизни великого буддиста особенно интересен, поскольку дает некоторое представление о формировании Сюань-цзана как переводчика и интерпретатора буддийских текстов. Поскольку эта проблематика не получила должного внимания со стороны исследователей, остановимся на ней более подробно, как она того заслуживает.
В Биографии Сюань-цзана названо в общей сложности около тридцати различных текстов, которые он изучал во время своего пребывания в Индии. Вот их полный список (цифры в скобках указывают на то, сколько раз Сюань-цзан штудировал тот или иной текст; если цифры не указаны, значит упоминание о том, что он изучал данное сочинение, встречается в Биографии только один раз):
И.К. Россохин заложил традицию, которая впоследствии получила продолжение среди многих переводчиков китайской художественной литературы: они совмещали занятия переводом с преподаванием китайского языка и имели возможность на своих занятиях приобщать учеников к переводам.
Вторым значимым ученым-синологом и переводчиком с китайского языка можно по праву считать Алексея Леонтьева, члена четвертой Православной миссии. В отличие от И.К. Россохина, Леонтьев был отправлен в миссию уже пройдя начальный курс обучения китайскому и маньчжурскому языкам. В Пекине А. Леонтьев находился с 1743 по 1755 гг. и по возвращении в Санкт-Петербург в отличие от Россохина был назначен переводчиком в Коллегию иностранных дел.
За тридцать лет службы в Коллегии А.Л. Леонтьев помимо перевода официальных бумаг, что являлось его служебной обязанностью, делал переводы по самым различным областям жизни Китая, в том числе и переводы философских и литературных памятников.
Следует отметить, что также, как и И.К. Рассохина, А.Л Леонтьева волновала проблема подготовки переводческих кадров, поэтому также как и его предшественник, он в шестидесятые годы ХYIII в. в школе китайского и маньчжурского языков занимался обучением учеников.
Начиная с 1837 г., когда на восточном факультете Казанского университета была открыта кафедра китайского языка и началось систематическое преподавание китайского языка, и особенно после начала изучения китайского языка в Санкт-Петербургском университете, значительно увеличивается количество книг по китайском тематике и среди них постепенно возрастает доля переводов не только книг философского содержания, но и тех, что можно отнести к художественной литературе. Однако появление все большего числа переводов с китайского языка отнюдь не повлекло за собой публикаций, затрагивающих проблемы теоретических обоснований выполненных переводов, в частности, художественных переводов. С достаточной долей уверенности можно говорить о том, что уже первых российских синологов не могли не волновать такие проблемы художественного перевода, как средства передачи языка перевода на русский язык, соотношение в переводе точности подлинника и его художественной значимости, расшифровка внутреннего авторского замысла и т.д. До начала прошлого столетия рецензии на публикацию переводов с китайского языка обычно оценивали сам факт появления того или иного перевода, его значимость для знакомства русского читателя с неизвестной страной и практически не освещали качество перевода.
В течение второй половины прошлого века тема художественного перевода нашла отражение в статьях Н.Т. Федоренко и публикациях Ю.А. Сорокина. Развивая мысли академика Алексеева о том, что переводчик должен сочетать в себе талант строгого ученого и тонкого литератора, Федоренко подчеркивает, что «присутствие безупречного литературного вкуса – одно из решающих условий профессионального мастерства, искусства художественного перевода (6. с. 301).
Загадочный Китай волновал историков многих поколений. Одни склонны были к поиску первоистоков этого государства в Египте или Вавилоне, другие искали подтверждения пангерманской теории о прагерманском происхождении племен Тянь-Шаня. В реальности же культура Китая самобытна, а корни ее берут свое начало в долинах Хуанхэ, что в переводе на русский язык звучит как Желтая река.
Желание проповедников донести до китайской аудитории сущность буддийской философии приводит к появлению переводов на китайский язык буддийских текстов. Предположительно, начало перевода буддийских текстов на китайский язык относится к I в. н.э. Естественно, что первыми переводчиками стали не китайцы, а буддийские миссионеры — выходцы из Парфии, Индии, Центральной и Средней Азии. Парфянский купец Ань Сюань стал первым миссионером, имя которого увековечили. Он сделал перевод многих буддийских сочинений на китайский язык. Среди других наиболее видных переводчиков на китайский язык известны имена монахов Катаяна Матанги и Дхармаратна.
Другой индиец — Кумараджава прославился тем, что устно по памяти переводил буддийские тексты и создал перевод одной из сутр. Сохранилось предание, согласно которому Кумараджива поклялся, что, если он не допустил никаких ошибок при переводе, то после смерти, когда его тело будет сожжено, язык останется невридимым, и это предсказание сбылось. Разработанные Кумарадживой принципы перевода имели многочисленных последователей — Парамартхи, Бодхиручи, Дхармагупты и др.
Есть люди, которые вдохновляют, есть с которых хочется брать пример, а есть хорошие знакомые и квалифицированные специалисты. Одна наша переводчица Марьяна увлеклась китайским, Китаем и т.д. Ее упорство и настойчивость в изучении китайского достойны уважения и поэтому последующие публикации в этом месяце я посвящу ей, ее увлечению китайским и моему увлечению переводами. А посему, встречайте - история развития перевода в Китае.
Перевод в Китае имеет длинную историю, однако за последние два десятилетия он развивается очень быстро. В первую очередь в данном цикле статей рассматривается история переводческих учений в Китае, а уже потом практическая значимость обучающих программ, материалов, методов, программ самого перевода, развитые программы и тесты по переводческой аккредитации и напоследок подводим итоги касательно улучшения обучения переводчиков в Китае.
История в письменных документах демонстрирует то, что переводческие учения в Китае реализовывались более четырех тысяч лет, хотя детально они не изучались. И только за последние двенадцать лет перевод в Китае начал очень стремительно развиваться. С развитием информационных технологий, в Китае появилась необходимость в переводах, что в свою очередь дает возможность переводческой деятельности становиться более популярной. Тут мы рассмотрим переводческие учения на основной части Китая.
Переводческие учения в Китае имеют длинную историю и свои особенности. Так что в первую очередь нам необходимо рассмотреть историю перевода в Китае.
Переводчики существовали еще со времен античности, когда люди знали, как применять язык в качестве общения. Перевод как профессия берет свое начало с давних времен. Впрочем задание переводчиков, в целом, заключается в том, чтоб действовать как посредники, помогать в понимании того или иного языка, сохранять молчание и быть незаметным. Что же касается перевода в первобытном обществе Китая, то записей касательно этого никаких нет. Только в некоторых записях в ограниченном количестве известно, что такие переводческие учения существовали в так называемой Династии Ся (более 2000-1500 лет до нашей эры) и Династии Шан (более 1500-1000 лет до нашей эры).
Несмотря на это, записей так мало, что мы не можем даже частично узнать об этом периоде. Самое раннее официальное утверждение о переводе было еще во времена Династии Чжоу (1100-770 лет до нашей эры). Согласно с письменными записями, существовали официальные посты, которые назывались Цзи, Цзи, Сянцзян, Йи, Сянцзян Сюй, Чун Йи та Ше Жень, соответственно в восточной, западной, южной и северной части Китая. Эти, так называемые, переводческие формальности на то время имели двойную функцию. перевод для внутренних и внешних целей. Перевод с внутренними целями предусматривает коммуникацию между центральной имперской властью и разными этническими национальностями, в то время как задача перевода внешнего заключалась в общении между центральным имперским государством и его соседними странами. Устный перевод возник раньше, чем письменный, и появился он в Весенний и Осенний периоды (770-476 годов до нашей эры) в древнем Китае.
- Таинственное,
- Полисемантическое,
- Несуществующее в Китае,
- Коротко-обзорное,
- Непереводимое.
Это один из его предложенных вариантов выявления транслитерации. Сюаньцзан был главой центра транслитерации Буддисткой сутры. Он сделал большой вклад не только в перевод, но и в переводческие учения в Чаньань (сейчас Сиань), столица Династии Тан. К огромному сожалению, нам известно очень мало о его учебной программе. Перевод Будистской сутры - это первая из трех ступеней в истории перевода Китая, которая длилась на протяжении 1000 лет. Для такого огромного проекта требовалось немало переводчиков и без сомнения 150 переводчиков должны были работать над проектом в любой момент. Параллельно с Сюаньцзаном, были и другие переводчики, которые занимались переводческими учениями, впрочем, про это очень мало информации. Интересно, что ранний перевод Буддистской сутры был сделан как совместное предприятие между иностранцем и китайцем, сначала должен был быть нанят переводчик, а позднее секретарь и шлифовщик.
1. История перевода и изучения русской литературы в Китае
1.1. В начале ХХ в.
Первые китайские переводы русской литературы появились в самом начале ХХ в. Началось все с классиков, но постепенно стали переводиться и современные авторы. Порядок был таков: вначале Крылов, потом Пушкин, Тургенев, Лермонтов, Лев Толстой, Чехов и другие. Поразительно, что первые китайские переводчики так точно выбрали именно самых выдающихся русских писателей и именно шедевры среди их многочисленных произведений, что в течение очень короткого времени (около 10 лет) представили современникам весьма репрезентативную и обширную картину русской литературы. Первый перевод, вышедший отдельной книгой, — это повесть Пушкина “Капитанская дочка” (1903). По сути, традиция переводов из русской литературы начинается в Китае с Пушкина, отца русской литературы, что является не только удивительным совпадением, но и символическим началом.
Характерными чертами начального периода восприятия русской литературы в Китае являются: перевод не всегда непосредственно с русского языка, а чаще всего с японского и английского; часть переводов была сделана на древний китайский язык.
1.2. После “Движения 4 мая”
“Движение 4 мая” 1919 г. в Китае было культурным движением, цель которого — отход от китайских феодальных культурных традиций и усвоение западной демократической идеологии. В основе этого заимствования — идеи французских просветителей, теория немецкого марксизма и русская литература. Китайская “новая литература” зародилась во время “Движения 4 мая” (оно и называется “движением новой культуры” или “движением новой литературы”), и ее развитие тесно связано с развитием перевода русской литературы в Китае. Основоположники новой китайской литературы выступали в качестве переводчиков русской литературы. Лу Синь был первопроходцем перевода и исследования русской литературы и первым ее распространителем в Китае. Он перевел произведения Гоголя, Чехова, Горького и других русских писателей. Мао Дунь, ставший позже министром культуры Китая и председателем Союза китайских писателей, еще в 1920-е гг. перевел рассказы Льва Толстого, Чехова, Горького и других. Он был тогда главным редактором шанхайского ежемесячника “Сяошо юебао” (“Проза”), где опубликовано много произведений русской литературы. В 1940-е гг. Мао Дунь продолжил свою переводческую работу, но теперь он переводил преимущественно советских писателей: “Народ бессмертен” В. Гроссмана, “Сын полка” В. Катаева и другие. Ба Цзинь, единственный из основоположников современной китайской литературы, кто доныне здравствует, тоже переводил немало русских писателей, в том числе Герцена, Тургенева, Гоголя, Горького.
В эти же годы вслед за переводами русской литературы в Китае появились и книги по истории русской литературы и о русских писателях. Хотя эта работа была лишена систематичности и всесторонности, она заложила основу для дальнейшего изучения русской литературы в Китае.
1.3. После образования Китайской Народной Республики
Благодаря “братской дружбе” между Китаем и СССР перевод и изучение русской литературы в Китае достигли небывалых масштабов. Десятки миллионов китайцев учились русскому языку и читали русскую литературу с интересом, жаждой и уважением. В 1950-е гг. в предисловии к китайскому изданию “Повести о Зое и Шуре” Любовь Космодемьянская, мать двух героев, писала, что самое большое впечатление во время ее посещения Китая произвело на нее то, что в Китае буквально везде и всюду видны те пафос и интерес, с каким люди изучают русский язык. Она выражала уверенность, что недалек тот день, когда многие китайские друзья будут читать ее книгу в подлиннике, на русском языке. Хотя тогда, на самом деле, многие китайцы научились читать по-русски, но и дело перевода русской литературы быстро развивалось. За короткое время — не более 10 лет — почти все классики русской литературы и шедевры советской литературы были переведены на китайский язык. Можно сказать, что целое поколение китайских читателей формировалось под сильным влиянием русской (в том числе и советской) литературы, которая до сих пор является важной частью культурного опыта и воспоминаний представителей этого поколения. В 1950-е гг. десятки тысяч “счастливцев” были посланы в СССР, и многие из них выбрали русский язык и русскую литературу в качестве своей специальности. После их возвращения домой систематический перевод и исследование русской литературы успешно развивались в Китае.
1.4. Во время “культурной революции”
Так называемая “культурная революция”, по мнению большинства китайцев, представляла собой на деле уничтожение культуры. В течение десяти лет “смуты” (1966—1976) в Китае все произведения иностранной литературы, в том числе и русской, считались “запрещенными книгами”, всякие попытки перевода и изучения иностранной литературы были вне закона. Многие переводчики и ученые-русисты пострадали из-за своей работы или даже просто из-за своей профессии. Это период пробела в развитии китайской культуры и в то же время период застоя в переводе и изучении русской литературы в Китае. Но было и исключение, очень парадоксальное. Во второй половине “культурной революции” в Китае вдруг были изданы некоторые советские книги — с целью предоставить необходимые материалы “революционным” массам, чтобы они могли критиковать “опасную” “ревизионистскую” культуру. В качестве таких “негативных” материалов для воспитания были опубликованы “Судьба человека” Шолохова, “Теркин на том свете” Твардовского, “Один день Ивана Денисовича” Солженицына, “Иркутская история” Арбузова, “А зори здесь тихие…” Васильева и другие. Неожиданно для власти эти произведения стали популярными, и таким необычным образом продолжалось распространение русской литературы в Китае.
1.5. После начала “политики открытости”
Но по сравнению с периодом до “культурной революции” доля русской литературы в общем объеме переводимой в Китае иностранной литературы уменьшилась; на первом месте сейчас — переводы с английского языка.
2. Изучение русской литературы в Китае
2.1. Состав исследовательского контингента и исследовательские учреждения
Сейчас в Китае около двух тысяч специалистов, изучающих русскую литературу. Это научные сотрудники исследовательских институтов, преподаватели русского языка и русской литературы в вузах и китайские писатели и литературоведы, знающие русский язык и интересующиеся русской литературой. В Китае четыре поколения русистов: переводчики русской литературы до “Движения 4 мая”, поколение Лу Синя, выпускники советских вузов и новое поколение.
В Академии общественных наук Китая есть Институт иностранных литератур, в котором имеется специальный Отдел русской литературы. Здесь работают девять человек, в том числе четыре профессора и три доцента. Отдел русской литературы был создан вскоре после образования КНР и является одним из старейших в Академии общественных наук Китая. В Институте иностранных литератур Отдел русской литературы — единственный, где изучается литература только одной страны, и ранее возглавлявшие в разные годы институт Е Шуйфу, Чжан Юй и У Юаньмай были сотрудниками этого отдела. Это показывает, какое важное место принадлежит русистам в Академии общественных наук и в области изучения иностранной литературы в Китае.
В первом году XXI в. в Харбине был создан Центр изучения русского языка и русской литературы. Базируясь в Хэйлунцзянском университете, Центр является государственным, и работают в нем ученые не только из Харбина, но и из других регионов Китая. Теперь в Центре трудятся около 20 исследователей; ежегодно публикуется много научных трудов.
Подобные институты существуют и при вузах, например институты иностранных литератур при Пекинском университете, Пекинском университете иностранных языков, Нанкинском университете и Пекинском педагогическом университете.
2.2. Деятельность Ассоциации китайских исследователей русской литературы
Ассоциация китайских исследователей русской литературы является в Китае самой большой и самой авторитетной организацией в области изучения русской литературы. Опираясь на поддержку университетов и издательств, она почти ежегодно организует конференции и симпозиумы, например: Симпозиум по Горькому (Далянь, 1980), Симпозиум по Тургеневу (Сямынь, 1983), Симпозиум по Маяковскому (Ухань, 1983), Симпозиум по Достоевскому (Шанхай, 1986), Конференция по советской литературе (Чанша, 1987), Симпозиум по вопросу гуманизма в советской литературе (Пекин, 1992), “Новый взгляд на советскую литературу” (Хуаншань, 1997), “20 лет Ассоциации китайских исследователей русской литературы” (1999, Пекин), “Русская литература после распада СССР” (Шанхай, 2001), “Русская эмигрантская литература в Китае” (Харбин, 2002) и многие другие.
2.3. Подготовка исследователей и преподавателей русской литературы
В Китае около 50 университетов, в которых сейчас преподается предмет “Русский язык и русская литература”, изучать который ежегодно начинают более 500 студентов. В обычных университетах этой дисциплине посвящены факультеты или кафедры, а в сильнейших по данной специальности университетах (Хэйлунцзянский университет, Пекинский университет иностранных языков и Шанхайский университет иностранных языков) — специальные институты (колледжи) русского языка. Около 20 университетов или институтов имеют аспирантуру по русскому языку и русской литературе и ежегодно около 100 аспирантов защищают диссертацию и получают научную степень доктора или магистра. Четвертая часть из них выбрала русскую литературу как свою специальность.
2.4. Издание переводов и научных трудов
В Китае ежегодно публикуется около 100 переводов из русской литературы, примерно 30 научных книг и более 200 научных статей, посвященных ей. Помимо государственных издательств в Пекине и Шанхае, более 20 китайских провинциальных издательств — Нанкинское, Хэбэйское, Чжэцзянское, Гуансийское, Юньнаньское, Хэйлунцзянское и другие — также выпускают переводы и труды в области русской литературы. Тираж перевода обычно составляет 5 тысяч экземпляров, но у таких книг, как “Анна Каренина”, “Как закалялась сталь” или сборник стихотворений Пушкина, тираж бывает очень большой, даже более миллиона. По неполным данным, за 50 лет (при этом нужно вычеркнуть десять лет “культурной революции”) после создания КНР в разное время были изданы более 1500 названий произведений русских писателей, общий тираж их составляет свыше 90 миллионов, что обеспечивает им первое место в области переводов в Китае.
Первый журнал по русской литературе в Китае появился еще в 1942 г. — ежемесячник “Сулянь Вэньи” (“Литература и искусство СССР”), главным редактором которого был русский китаист В. Рогов, тогдашний руководитель шанхайского филиала Агентства ТАСС. Журнал этот систематически знакомил китайских читателей с русской и советской литературой и имел большое значение не только для любителей русской литературы, но и для всего тогдашнего китайского общества.
3. Характерные черты изучения русской литературы в Китае
Люди читают и изучают иностранную литературу не только из любопытства или для развлечения, но и для того, чтобы глубже понимать свое общество и свою жизнь, чтобы развивать или обогащать свою литературу и культуру. Поэтому изучение иностранной литературы в любой стране обязательно имеет специфический характер. Деятельность по переводу и изучению русской литературы в Китае отмечена следующими чертами.
3.1. Тенденция политизации
В Китае, согласно официальной трактовке, литература является частью надстройки и “оружием” идеологии. Компартия и правительство социалистического Китая всегда стремятся, чтобы литература служила их целям. Мао Цзэдун сказал: “Октябрь своими пушечными выстрелами послал нам марксизм-ленинизм”. С того же времени китайские коммунисты начали учиться у “старшего брата” всему, что было им нужно для борьбы и победы. С одной стороны, они считали, что русская литература является отражением советской жизни и ее надо использовать как “учебник жизни”; с другой стороны, они учитывали, какое место занимает литература в советском обществе. Под воздействием и того и другого аспектов изучение русской литературы в Китае имеет явную тенденцию к политизации.
Многие китайские первопроходцы в области перевода и изучения русской литературы — коммунисты. Цюй Цюбай, один из первых руководителей Коммунистической партии Китая, был также одним из первых переводчиков русской литературы. Он был первым китайским журналистом, ступившим на русскую землю после Октябрьской революции и даже беседовавшим с Лениным. Он не только оперативно и точно передавал китайскому народу информацию о советской России, но и был организатором и распространителем переводов русской литературы в Китае. В 1920 г. он составил первый в Китае “Сборник рассказов русских писателей”. Он перевел “Цыган” Пушкина, “Песню о Буревестнике” Горького и многие другие произведения и написал много статей о русской литературе. Руководитель политической партии уделяет такое внимание литературному переводу — это яркий пример политизации изучения русской литературы в Китае.
В годы войны против японских захватчиков Коммунистическая партия Китая создала в Яньани специальный орган, готовящий кадры переводчиков с русского. Военно-политическая Академия сопротивления японским захватчикам основала Отряд переводчиков русского языка и даже открыла школу русского языка. Одновременно была организована подготовка переводчиков не только трудов по политической теории, но и классической литературы.
Традиция политизации изучения русской литературы в Китае существовала довольно долго. В Китае политика в области литературы и искусства почти тождественна советской. В Советском Союзе “единственный” творческий метод — “социалистический реализм”, а у нас — “революционный реализм”; у нас, как и в СССР, существует официальный Союз писателей; марксистское литературоведение является в Китае “направляющим принципом” в области литературы.
3.2. Тенденция социологизации
Русская литература в целом, по выражению Чернышевского, — это “учебник жизни”, а изучение русской литературы в Китае в основном тоже выступает как просветительная работа и как общественная деятельность.
В начальном периоде перевода и изучения русской литературы Лу Синь отмечал, что русская литература много значит для развития китайского общества. Он писал: “И вот тогда мы начали познавать русскую литературу во всей ее силе. С самого начала мы увидели в ней руководителя и друга. В ней мы увидели отраженный дух угнетенного народа, его горе и его борьбу…” “Руководитель и друг” — вот значение русской литературы для китайских читателей, а работу по переводу русской литературы Лу Синь считал “тайным провозом оружия восстающим рабам”.
Изучение русской литературы в Китае, как и литературы вообще, подразумевает высокую ответственность перед обществом. С одной стороны, изучение русской литературы имеет высокий престиж в области культуры, в 1950-е гг. и в относительно продолжительный период после начала “политики открытости” (1980-е гг.) работа по переводу и исследованию русской и советской литературы стояла на первом месте по сравнению с работой по освещению литератур других стран, у исследователей и переводчиков русской литературы было гораздо больше возможностей и они достигли больших успехов. С другой стороны, исследователи русской литературы часто чувствуют себя не так свободно из-за тесной связи с политикой и излишней опеки со стороны Коммунистической партии Китая и правительства. Поэтому в трудах исследователей русской литературы слабее выражены личные мнения авторов и, может быть, недостает научности.
Социологизация, как и политизация, и помогает и в то же время мешает изучению русской литературы в Китае. Но надо заметить, что эти две тенденции в последнее время значительно менее ощутимы: по мере развития социальной демократии и проведения экономической реформы, вместе с появлением нового поколения переводчиков и исследователей, изучение русской литературы в Китае все больше и больше сосредоточивается на художественности, на эстетических аспектах литературы, все больше внимания уделяется научности и независимости литературоведческого исследования.
3.3. Равное значение перевода и изучения
Китайские специалисты в области русской литературы традиционно уделяют равное внимание переводу и изучению, почти каждый исследователь переводит художественные произведения, и почти каждый переводчик пишет о русской литературе, хотя не каждый, конечно, может подготовить серьезную научную монографию. Художественный перевод считается предпосылкой и основой научной работы, а исследование — продолжением перевода и руководством для перевода.
3.4. Тесная связь с отечественной литературой
3.5. Самые любимые в Китае русские писатели и вопросы, вызывающие самый большой интерес
Китайские русисты в разное время уделяли особое внимание разным аспектам русской литературы. Во время “Движения 4 мая” на первом плане были образ “маленького человека”, роль литературы в реальной жизни и связь литературы с делом освобождения угнетенного народа. После создания КНР изучались тема социалистического строительства, образ “нового человека”, политика Советского Союза в области литературы и искусства, партийность и народность литературы, социалистический реализм, теория отражения, эстетика революционных демократов. После начала “политики открытости” внимание китайских исследователей привлекали такие темы, как отражение войны в советской литературе, деревенская проза, гуманизм в литературе, литература диссидентов, подпольная и зарубежная русская литература, Серебряный век, теории Бахтина и Лотмана, “другая” проза, постмодернизм и другие. В последние годы китайские русисты работали довольно интенсивно и подготовили ряд трудов, привлекших внимание китайского читателя: “История русской критики” (“Эго вэньсюе пипинши” под ред. Лю Ниня, 1999), “История русской литературы” (“Елосы вэньсюеши” Жэнь Гуансюаня, Чжан Цзяньхуа и Юй Ичжуна, 2003), “История русской критики ХХ века” (“Эрши шицзи елосы пипинши” Чжан Цзе и Ван Цзечжи, 2000), “Литература оттепели и литература возвращения” (“Цзедун вэньсюе хэ хойгуй вэньсюе” Тань Дэлиня и У Цзелиня, 2001), “Полная пустота: Религиозное сознание в русской литературе” (“Чунъинь дэ сюйу — елосы вэньсюе чжун дэ цзунцзяо иши” Цзинь Яна, Лю Кунь, Чжан Хэ и др., 2003), “Оглядываясь на советскую литературу” (“Хоймоу сулянь вэньсюе” Хэ Юньбо, 2003), “Читая Пушкина” (“Юеду пушицзинь”, Лю Вэньфэя, 2002), “Поэтика Достоевского в контексте религиозной культуры” (“Цзунцзяо вэньхуа юйцзинь ся дэ тосытоефусыцзи шисюе” Ван Чжигэна, 2003), “Странствующая душа: Достоевский и русская традиционная культура” (“Пяобо дэ линхой — тосытоефусыцзи юй елосы чуаньтун вэньхуа” Чжао Гуйляня, 2002) и “Стремя “Тихого Дона”: Читая Шолохова” (“Дуньхэ цзилю — цзеду сяолохофу” Лю Ядина, 2001).
Из приведенного списка видно, что китайские русисты занимаются многими из тех тем, что волнуют их русских коллег.
Читайте также: