Езда в остров любви кратко
Обновлено: 08.07.2024
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 631
- КНИГИ 671 292
- СЕРИИ 25 853
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 711
СТИХИ НА РАЗНЫЕ СЛУЧАИ
Песенка, которую я сочинил,
еще будучи в московских школах,
на мой выезд в чужие краи[9]
Сюжетная схема произведения сводится к тому, что Тирсис — главный герой романа — влюбляется в некую Аминту, пользуется некоторое время ее взаимностью, но затем узнает, что любовница ему изменила.
Желая избавить себя от превратностей любовной страсти, он начинает ухаживать одновременно за двумя красавицами — за Сильвией и Ирисой. В конце романа герой разочаровывается в женской любви и посвящает себя служению славе. Роман написан в условно-аллегорической форме: каждой фазе любовного чувства героя соответствует некое условное место (остров Любви, пещера Жестокости и т. п.).
Счастию небо чиня все зависно… — заставляя небо завидовать своему счастью.
Без свару — без спора, без ссоры.
Не кажи — не доказывай.
Филис — девчонок (от франц. fille).
Знатны нам походы — знакомы нам походы (здесь: морские).
Приставят — приведут к пристани.
Морску скуку — здесь: морскую болезнь.
Держись черней — держись берега.
Знай штуку — знай искусство (от польск. sztuka — искусство), здесь: лоцманское.
Стать отишно и не пышно — стать в затишье со свернутыми парусами.
В бурю корабль Тирсиса пристал к острову Любви. Тирсис влюбляется в Аминту. Она скрывается в пещере Жестокости. Тирсис захватывает ее, но она изменяет ему. Юноша утешается в обществе Ирис и Филис.
За минуту
Перевод с французского романа Поля Таллемана. Написан в эпистолярном жанре – в форме 2 писем главного героя Тирсиса своему другу Лициду.
В первом письме рассказывается, как Тирсис отправился в землю Роскоши. Но его спутником был Купидон. Бог Любви так захотел, чтобы поднялась страшная буря. Не в силах совладать с волнами, корабль Тирсиса причалил к первой же суше. Это оказался остров Любви.
Тирсис повстречал красавицу Аминту. Страсть, внушенная юноше Купидоном, пугает девушку, и она скрывается в пещере Жестокости.
На протяжении всего романа Тирсис встречается с аллегорическими персонажами – Ревность, Смерть, Страсть, разум и т.д., которые всегда сопутствуют влюбленности. Тирсис домогается Аминты.
Во втором письме Лициду герой рассказывает о том, что влюбленная ему изменила. Поскольку он находится на острове Любви, Тирсис пробует искать утешения в обществе других красавиц – Ирис и Филис. Но его сердце они не услаждают. Тирсис покидает остров.
В 1730 году в Россию вернулся молодой поэт, писатель и переводчик Василий Тредиаковский . Ему было 27 лет и два последних года он провел во Франции, учась в Сорбонне. На Родину он привез сделанный им, как он сам выразился, "со скуки" перевод известного французского романа " Le voyage a l’ilе d’Amour " сочинения господина Поля Тальмана.
Его публикация в России под названием "Езда в остров Любви" стала настоящей вехой - это был первый светский роман, напечатанный в нашей стране и на русском языке.
О чем там шла речь?
"Езда. " относится к жанру так называемых аллегорических романов, целиком посвященных любовным отношениям. Сюжетная линия такова: главный герой по имени Тирсис приплывает на остров Любви , где влюбляется красавицу Аминту . Разум советует ему покинуть это место и не ввязываться в безнадежную амурную интригу. Но чувства говорят противоположное, и начинаются попытки героя добиться взаимности.
Тирсис предпринимает все возможные способы - любовные записки, ухаживания, тайные встречи и т.д. И все это представляется читателю в виде посещения разных географических пунктов на острове с соответствующими названиями.
Для примера: первым делом Тирсис отправляется в город Малых Прислуг (говоря современным языком, город Ухаживаний ). Там он собственно и видит сон об Аминте, после чего никак не может выкинуть ее из головы и решает поститься на ее поиски.
Затем его ждет ночевка в городе Надежда , который стоит на реке Претенция (сейчас бы мы сказали - на реке Притязание ). Проводником Тирсису служит сам Купидон . По пути героя встречает старец Почтение , который объясняет, что Аминта живет в замке Молчаливости , которым правит его дочь Предосторожность .
Тирсис добирается до замка, встречает красотку и она моментально догадывается о его чувствах, после чего в слезах бежит к пещере Жестокости . Возле этой пещеры струится поток Любовных Слез , впадающий в озеро Отчаяния . Герой хочет броситься в это озеро, но встречает деву Жалость , которая все-таки выводит Аминту из пещеры.
Роман состоит из двух частей, причем во второй герою предстоит пережить измену коварной Аминты и увлечься новой гордой красоткой. Это богиня Слава . Здесь уже Разум целиком поддерживает устремления Тирсиса.
Вообще, персонажей в этом произведении великое множество. Там действуют Досада, Честь, Стыд, Рок, Презор (Гордость) и Глазолюбность (Кокетство) . Для России, как раз вступающей в куртуазную эпоху, такой роман оказался как нельзя кстати.
А напоследок оставим вам ссылку на еще одну нашу заметку о Василии Кирилловиче Тредиаковском: Как Тредиаковский все названия стран вывел из русского языка
ТВОРЧЕСТВО В. К. ТРЕДИАКОВСКОГО (1703—1769)
| Начну на флейте стихи печальны, Зря на Россию чрез страны дальны: Ибо все днесь мне ее доброты Мыслить умом есть много охоты (60). Красное место! Драгой берег Сенеки! Кто тя не любит? разве был дух зверски! А я не могу никогда забыти, Пока имею здесь на земле быти (77). |
| Весна катит Зиму валит, И уж листик с древом шумит. Поют птички Со синички Хвостом машут и лисички (94). Смутно в воздухе! Ужасно в ухе! Набегай тучи, Воду несучи, Небо закрыли, В страх помутили (95). |
| К чему нас ранить больше? Себя лишь мучишь дольше Кто любовью не дышит? Любовь всем нам не скучит, Хоть нас тая и мучит. Ах, сей огнь сладко пышет! (74). Так в очах ясных! Так в словах красных! В устах сахарных, Так в краснозарных! Милости нету, Ниже привету? (76). |
| Бой у черного с белым, У сухого есть с влажным. Младое? Потом спелым, Бывает легко важным, Низким — высоко (78). |
Эта ода Тредиаковского — своеобразный концентрат мироощущения, свойственного ему и всем его современникам, людям той исторической эпохи, когда стремительно меняющаяся действительность создавала и представления о неограниченных возможностях в преобразовании реальности, и ощущение зыбкости и непрочности мира, в котором нет ничего постоянного, включая и самого человека.
Подлежащее, разрывающее ряд однородных членов (О Аполлин, начальник девяти парнасских сестр, купно Геликона и пермесска звона), инверсия подлежащего и сказуемого ([Я] посылаю ти, Росска поэзия, сию [эпистолу]), разрыв определяемого слова и определения обстоятельством образа действия, которое относится к сказуемому (кланяясь, что должно, до самыя земли) — все это типичные приемы инверсии в поэтической речи Тредиаковского, которая из-за них приобретает вид почти что иностранного текста, требующего перевода на обычный разговорный язык. Но именно это — максимальное отделение стихотворной речи от прозаической — и было целью Тредиаковского: его синтаксис — это полная стилевая аналогия его ритмической реформе стихосложения, преследовавшей цель принципиального расподобления стихотворного ритма и ритма прозы. Приметой латинской нормы стихотворной речи была и исключительная любовь Тредиаковского к восклицательным междометиям, которые могли появляться в его стихах в любом месте, независимо от смысла стиха:
| Не возможно сердцу, ах! не иметь печали; Очи такожде еще плакать не престали (Элегия I, 397) Неисцельно поразив в сердце мя стрелою, Непрестанною любви мучим, ах! бедою (Элегия II, 399) Счастлив о! де ла Фонтен басен был в прилоге! (Эпистола. 391). |
| Тако дерзостный корабль море на пространном, Вихрями со всех сторон страшно взволнованном Отдается наконец вихрей тех на волю И в известнейшу корысть жидкому весь полю (Элегия I, 397). Милосердия на мя сын богини злится, Жесточайшим отчасу тот мне становится (Элегия II, 399). |
И уже здесь, в этой ранней силлабо-тонике Тредиаковского, обозначилась, может быть, главная особенность его поэтического стиля, сослужившая ему как литератору самую плохую службу: безграничной свободе инверсии и безграничной свободе в обращении со смыслом и звуковым составом слова соответствует такая же безграничная свобода в словосочетаниях. Тредиаковскому ничто не мешает совместить в пределах стиха самый архаический славянизм с самым просторечным и даже грубым словом. Это свойство индивидуальной стилевой нормы Тредиаковского стало особенно заметно после того, как Ломоносов систематизировал открытия Тредиаковского в области русского стихосложения, и Тредиаковский, освоив ломоносовские метры, стал писать стихи в обеих поэтических системах — своей и ломоносовской. В том случае, когда Тредиаковский пишет в системе ломоносовской метрики, он свободно и спокойно держится в пределах общепоэтических стилевых норм; так могли бы писать и Ломоносов, и Сумароков; это хороший усредненный поэтический стиль эпохи:
| Воззрим сначала мы на всю огромность света, На весь округ его, достигнет коль примета. Воззрим на дол земли, на коей мы живем, По коей ходим все, где смертными слывем (213). |
Но как только Тредиаковский начинает писать стихи своим метром, так сразу появляются все характерные приметы его индивидуальной стилевой нормы: инверсии, многословие, вспомогательные слова, стилевые диссонансы в словосочетаниях:
| Всем известно вещество грубых тел тримерньгх, Нет о бытности его сцептиков неверных. В веществе том самом, из которого весь свет, Праздность токмо грунтом, действенности сроду нет (199). От рамен произросли по странам две руки. Сими каковы творим и колики штуки! (269). |
Именно эта полемическая тенденция определяет своеобразие силлабо-тонической лирики Тредиаковского, усваивающей ломоносовские метры. Тредиаковский не мог не видеть, что за Ломоносовым, а не за ним пошла русская поэзия, что он и сам должен был освоить ломоносовские метры, чтобы остаться в литературе. И о том, что поэтического дарования Тредиаковскому на овладение ломоносовской системой вполне хватало, свидетельствует целый ряд силлабо-тонических текстов, относящихся к началу 1750-х гг. Будучи с формальной точки зрения безупречными силлабо-тоническими текстами, эти стихи предлагают вместе с тем и оригинальные жанровые варианты торжественной и духовной оды:
| Ода благодарственная Монархиня велика! Зерцало героинь! Не оных общих лика — Ты всех верьх благостынь. Тебе, с тимпаны стройно Гласят трубы достойно (181). Парафразис вторыя песни Моисеевы Вонми, о! небо, и реку, Земля да слышит уст глаголы: Как дождь я словом потеку; И снидут, как вода к цветку Мои вещания на долы (185). |
| Исшел и пастырь в злачны луги Из хижин, где был чадный мрак; Сел каждый близ своей подруги, Осклабенный склонив к ней зрак (353). |
| Сей, что ты видишь так важна, Назван от всех Почтение; Мать его есть Любовь кажна; Отец — само Любление Сия ж, что видишь, другая, Предосторожность драгая (103). |
В крепости Молчаливости Тирсис видит Аминту, и она догадывается о его любви, потому что на этой стадии любовного чувства влюбленные объясняются не словами, а глазами и вздохами:
| В сей-то крепости все употребляют Языком немым, а о всем все знают: Ибо хоть без слов всегда он вещает, Но что в сердце есть, все он открывает (106). |
| Не кажи, мое сердце, надобно, чтоб Слава Больше тысячи Филис возымела права Ты выграшь сей пременой: Слава паче красна, Нежель сто Аминт, Ирис, Сильвий и всем ясна (123). |
| Куды всякой человек в свое время шлется. Стары и молодые, князья и подданны, Дабы видеть сей остров, волили быть странны Разно сухой путь «оды ведет, также водный, И от всех стран в сей остров есть вход пресвободный (101). |
| Я спросил у него, состоит в чем царска державность? Он отвещал: царь властен есть во всем над народом; Но законы над ним во всем же властны конечно. Мощь его самодержна единственно доброе делать; Связанны руки имеет он на всякое злое Боги царем его не ему соделали в пользу; Он есть царь, чтоб был человек всем людям взаимно (341). |
| Я никого не учила из смертных с радением большим Я показала тебе, чрез чувствительны опыты сами, Истинны правила, купно и ложны, как царствуют в людях Будешь когда если царствовать ты на престоле державно, Твой народ люби, и тщись от него быть любимым (352—353). |
Василий Тредиаковский
Василий Кириллович Тредиаковский (Тредьяковский)
(22 февраля (5 марта) 1703 года, Астрахань — 6 августа 1769 года, Санкт-Петербург) —
известный русский поэт и учёный XVIII века.
Перестань противляться сугубому жару:
Две девы в твоем сердце вмястятся без свару,
Ибо ежель без любви нельзя быть счастливу,
То кто залюбит больше,
Тот счастлив есть надольше.
Люби Сильвию красну, Ирису учтиву,
И еще мало двух, быть коли надо чиву.
Мощной богини любви сладость так есть многа,
Что на ста олтарях жертва есть убога.
Ах! Коль есть сладко сердцу на то попуститься!
Одна любить не рада?
То другу искать надо,
Дабы не престать когда в похоти любиться
И не позабыть того, что в любви чинится.
Не печалься, что будешь столько любви иметь:
Ибо можно с услугой к той и той поспеть.
Льзя удоволить одну, так же и другую;
Часов во дни довольно,
От той с другой быть вольно.
Удоволив первую, доволь и вторую,
А хотя и десяток, немного сказую!
Не кажи больше моей днесь памяти слабкой,
Что невозможно в свете жить без любви сладкой,
Не кажи, мое сердце, надобно, чтоб Слава
Больше тысячи Филис возымела права.
Ступай и не противься куды ведет тая:
Сей любви не может быть лучше иная.
Ты выграшь сей пременой: Слава паче красна,
Нежель сто Аминт, Ирис, Сильвий, и всем ясна.
1730
Перевод был сделан Тредиаковским во время пребывания за границей и закончен не позднее лета 1730г. (в сентябре поэт был уже в России). В предисловии Тредиаковский объясняет обстоятельства перевода:
«Когда я был в Гамбурге по случаю чрез несколькое время, где не имея никакого дела со скуки я пропадал.
Роман Тальмана представляет собой аллегорическое изображение различных фаз любовного чувства и поведения любящих.
Герой романа Гирсис, очутившись на острове Любви, влюбляется в Аминту и, предводительствуемый Купидоном, странствует по острову, попадая тo в поместье Беспокойности, то в город Надежды, около которого расположена пещера Жестокости, то в замок Искренности и в замок Прямыя Роскоши, знаменующий апофеоз любовного чувства.
Первая часть романа, посвященная искренней, страстной любви к Аминте, завершается описанием страданий от роковой разлуки с возлюбленной.
Во второй части (роман написан в форме двух писем Тирсиса к другу Лициде) описываются любовные похождения Тирсиса, разочаровавшегося в Аминте и волочащегося за разными красавицами. В заключение Тирсис, познавший любовь, покидает остров Любви, посвятив себя отныне делам славы.
Первые песенные сочинения Тредиаковского датируют 1725—1727 годами, то есть временем учёбы в Славяно-греко-латинской академии, однако наиболее интересными произведениями, созданными в этом жанре следует считать русские любовные стихи, зародившиеся под влиянием французских салонных песен в 30-е годы XVIII века, т.е во время учёбы Тредиаковского в Париже.
По мнению Н. П. Большухиной, в начале XVIII века "Любовная (и шире — светская) песня находилась … за пределом представлений о стихотворстве, поэзии. Только в 30-е годы XVIII века она будет осознана в качестве определённого жанра и … включена Тредиаковским в систему национальных лирических жанров.
Читайте также: