Эпидемии в древней руси и меры их пресечения кратко
Обновлено: 02.07.2024
О событиях тех веков информацию для нас сохранили летописи. Как рассказала Алла Челнокова, основной массив информации об эпидемиях того времени содержится в новгородском, псковском, тверском и московском летописных сводах.
Несколько локальных вспышек неизвестных болезней, по данным исследования "Голодные годы в древней Руси" историка Владимира Пашуто, были уже в XII веке, но особенно частыми эпидемии были в промежуток с конца XIII до середины XV века. После вспышки 1278 года псковские летописи фиксируют мор в среднем раз в 15 лет, новгородские — раз в 17.
"Летописи не содержат надежных сведений о конкретном виде заболеваний. Принято считать, что Русь страдала от той же чумы, что бушевала и в Европе. Однако летописцы различали болезни и зачастую описывали разные симптомы, определяя недуг иногда как "мор", иногда как "язву" или даже "прыщ". Если болезнь оказывалась уже знакомой, то летописец указывал, когда она приходила прежде, и не описывал симптомы. Если же болезнь была новой, то ее так и называли – "мор безымянный", – рассказала Челнокова.
Археология могла бы помочь в изучении точного характера инфекций, но пока достоверных исследований в этой области мало, заявила эксперт.
По ее словам, Новгород и Псков чаще других подвергались заражению, так как имели постоянные торговые связи на Западе. Был и другой путь: одна из наиболее тяжелых эпидемий, бушевавшая в 1351-1353 годах, пришла, согласно псковской летописи (ПСРЛ. Т. V. Псковская и Софийская летописи. СПб., 1851 - прим. ред.), "из Индейския земли", то есть по Волге вместе с персидскими и астраханскими купцами.
Через Нижний Новгород пришел и мор 1364 года, опустошивший Москву, Владимир, Тверь, Переславль-Залесский и другие города. Как отметил историк Михаил Тихомиров в книге "Средневековая Москва в XIV-XV веках", этот мор "надолго оставил память по себе у русских людей и служил своего рода памятной датой".
Длительность эпидемий того времени не может быть точно установлена современной наукой, об этом сохранились лишь отдельные свидетельства. Так, в 1352 году новгородский летописец сообщает (ПСРЛ. Т. III. Ч. 4. Новгородская вторая и третья летописи. СПб., 1841 - прим. ред.), что эпидемия продолжалась с "от августа до Пасхи", а псковский летописец годом ранее отметил, что мор тянулся "чрес все лето".
Эпидемия, как уточнила Челнокова, никогда не была единственной проблемой – ее постоянными спутниками были жестокий голод и эпизоотии (массовый падеж скота – прим. ред.). По ее словам, подорванный голодом иммунитет людей не мог сопротивляться инфекции, а из-за мора поля становилось некому возделывать. При этом положение усугубляли спекулянты, поднимавшие цены на зерно.
Летописцы сообщают о случаях людоедства в тяжелые годы. "Таким же отчаянным шагом для крестьян было съесть лошадь: среди другой вынужденной пищи, наподобие мха, листвы или древесной коры, конина упоминается летописцами в последнюю очередь. Причина этого в том, что с потерей коня – труженика и кормильца – крестьян, лично свободных в основной массе, ждало только закупничество или даже холопство, то есть зависимость от местной знати и купечества, граничащая с рабством", – отметила Алла Челнокова.
Пятеро в один гроб
В периоды самых острых эпидемий смертность была такой, что приходилось хоронить в одном гробу сразу целые семьи, либо прибегать к захоронению в огромных братских могилах – скудельницах. По оценке Владимира Пашуто из статьи "Голодные годы в древней Руси", инфекция в среднем убивала от трети до половины населения зараженных территорий.
Средневековая картина мира не позволяла рассматривать природу как некую самостоятельную реальность, а все происходящее в жизни воспринималось как результат божественной воли, объяснила эксперт. Болезнь была, по словам псковского летописца, "небесной карой за грехи народа" – поэтому бороться с ней иначе, кроме как постом, молитвой и духовным подвигом, никому не приходило в голову.
Отдельные свидетельства указывают на то, что эпидемии могли и вовсе не оцениваться как угроза народному благосостоянию. Так, митрополит Киевский и всея Руси Фотий – главный церковный иерарх – в послании псковичам ("Акты Исторические", Том 1, Спб,1841 – прим. ред.) от 1426 года писал, что он "духовно обрадовался" новой эпидемии, так как уверен, что божественное наказание может привести только к "исправлению и улучшению" города.
Многие воспринимали обострение тягот как призыв к духовной ответственности и отречению от земного мира, отметила эксперт. Летописи рассказывают, что массовым явлением становилась передача имущества в церковное распоряжение, причем чаще всего это было вызвано не смертью владельца, а решением уйти в монахи. Немногочисленные еще в то время обители становились центрами помощи всем обездоленным.
"Большие массы людей бежали от инфекции, покидая богатые и населенные ополья (долины крупных рек), чтобы обосноваться где-нибудь в лесной глуши, в незаселенных землях северо-востока. Города при этом пустели настолько, что некому было погребать мертвых", – рассказала Алла Челнокова.
Но, по ее словам, смирение не было единственной возможной реакцией на страшные невзгоды. Волоколамский патерик свидетельствует, что нередкой была и обратная позиция – близкая, как отметила эксперт, той, что описана в "Декамероне" европейским современником этих событий, свидетелем "черной смерти" Джованни Боккаччо. Сообщая о бесчинствах в обезлюдевших поселениях, волоколамский летописец отмечает, что "иные в такое бесчувствие впадали из-за злостного пьянства, что, когда один из пьющих внезапно падал и умирал, они, запихав его ногами под лавку, продолжали пить" (БЛДР. Т.9, СПб, 2000 – прим. ред.).
Особый интерес для истории эпидемий в России, по мнению эксперта, представляет дошедшая до нас переписка между псковским дьяком (чин государственного служащего — прим. ред.) Михаилом Мунехиным и старцем Спасо-Елизарова монастыря Филофеем – автором знаменитой формулы "Москва – третий Рим" ("Чума при Алексее Михайловиче", Казань, 1879 – прим. ред.).
Дьяк, управлявший тогда делами псковского наместника, был человеком образованным и знакомым с европейской ученостью. Благодаря переписке мы знаем, что в эпидемию 1520 года по приказу Мунехина впервые был принят целый комплекс жестких мер: на карантин закрывали отдельные улицы, дома больных запечатывали, а священникам запретили посещать их. Умерших было запрещено хоронить на церковных кладбищах в черте города, что вызывало негативную реакцию, и, как сообщила эксперт, для того, чтобы обойти запрет, родственники умерших пытались скрыть факт болезни.
Другим документом, описывающим борьбу с инфекциями в XVI веке, является грамота Ивана Грозного ("Труды отдела древнерусской литературы" ИРЛ РАН, т. 14, 1958 – прим. ред.), в которой он ругает костромские власти за неспособность организовать карантин. Документ повествует о том, что служилые люди в страхе перед болезнью отказывались нести службу на заставах, так что решать эту проблему пришлось лично царю.
Из замкнутого круга массовых смертей и экономических кризисов наши предки выходили больше 200 лет, до конца XV века, пока, наконец, эпидемии не стали происходить реже, а идея о возможности борьбы с ними не стала укрепляться среди правящих слоев, отметила Челнокова. Лишь в XVI - XVII веках, по ее словам, строгий карантин начал становиться привычной мерой.
Размышления о пандемиях, карантинах, страхах и Божием Промысле. Часть 2
Пандемии возникают в мире постоянно – с интервалом от 10 до 50 лет. Регулярность же эпидемий не счесть. Читая в летописях сведения о многочисленные морах, диву даешься, как всё это выдержал наш многострадальный народ. Как он не вымер? Как на Руси продолжали рождаться дети, развиваться ремесла, строиться храмы, выигрываться сражения, а сама Русь невероятно разрасталась границами?
Моры прошлых веков
Первая отраженная в летописях эпидемия случилась на Руси в 1092 году. Охватив Полоцк, перекинулась на Киев. По-своему понятая и по-своему запечатленная в летописи эпидемия вызвала немалое смятение среди людей. Вот что читаем в Лаврентьевской летописи:
Как видим, многие отсиживались по домам, надеясь спастись от мора. Летопись отражает духовное толкование эпидемии:
Подлинная же катастрофа разразилась в XIV веке – чума.
Удивителен Промысл Божий. Вспыхнув возле монголо-китайской границы примерно в 1320 году, черная смерть, подобно пожару в сухом лесу, распространилась по миру, Руси же коснулась не сразу. Центральная Азия и Золотая Орда, Ближний Восток и Константинополь, Египет и Восточное Средиземноморье, вся Европа и Англия, Скандинавия и Ирландия – все оказались подобны маленькой мышке в лапах у хитрой кошки. Уже как 30 лет гуляла по миру пандемия, описывая полный круг возле Руси. Восток, юг, запад, север – все страны сдались, а в центре держалась Русь. И только в 1352 году черная смерть нанесла свой удар.
Поветрие началось со Пскова. Напуганные жители обратились за помощью к Новгородскому архиепископу святителю Василию. Прежде псковичи не раз досаждали ему своим непослушанием, однако в постигшей беде он немедленно проявил участие. Прибыв во Псков, совершил богослужение в трех церквах, крестным ходом обошел город и, как мог, утешал местных жителей. Он заразился и умер на обратном пути. А безжалостная чума бушевала в Новгороде.
Точных данных об эпидемии в Москве нет, но известно, что в это время умер великий князь Симеон, прозванный Гордым. Перед этим он оплакал двух малолетних своих сыновей, похищенных неизвестной болезнью. Умер и его младший брат Андрей Серпуховской. И прославленный в лике святых Московский митрополит Феогност умер в то же самое время.
Чума отступала и приходила опять. А в перерывах – другие поветрия. Иной раз летописи рисуют страшную картину: поля наполнены урожаем, а собирать его некому – сами люди стали обильным урожаем смерти.
В XV веке – оспа.
В XVI-м – зверствовал сыпной тиф.
Маленьким язычком пламени чума вновь обнаружила себя на одном из московских дворов и возгорелась могучим пожаром в августе 1654 года. Спасти столицу от поветрия не способны были ни врачи, ни государственная власть. Царь с войсками находился в Смоленске: шла война с Польшей. А патриарх Никон едва успел вывезти из Москвы царицу и детей царя.
Князь Пронский, исполнявший в Москве должность царского наместника, сообщал царю в челобитной:
Царь послал для охраны ворот 600 стрельцов, но они все умерли, посылал еще дважды по столько же, и опять-таки все умирали.
И вот здесь возникает очень важный вопрос о мерах борьбы с пандемией. Как бы мы того не хотели, но на протяжении многих печальных опытов человечество пришло к одной более-менее устойчивой мере – карантин.
Карантины
Моровые поветрия предполагали серьезные ограничения. Во время эпидемии чумы в 1666 году во Франкфурте было издано постановление, в котором среди прочего значилось:
Так было в Европе, а что же у нас?
Храм начинали строить еще затемно всем миром, но до заката его уже завершали и в нем молились Богу о прекращении мора
Так объединялись люди в покаянии и молитве, в едином деле, прося у Бога особой помощи.
Но принимались и меры естественного характера. К XIV веку на Руси прекрасно знали, что многие поветрия, в частности чума, заразны. И что вылечить их нельзя, тоже знали. Поэтому город, в котором развивалась эпидемия, полностью изолировался. Всюду выставлялись заставы, кордоны, возвращавшие бегущих из города обратно. В 1387 году случился мор в Смоленске. Из города успели выйти пять человек, и город затворили. Изоляция неизбежно влекла неудобства. Здоровые жители вынуждены были оставаться с зараженными. А продовольствие в блокированных селениях истощалось.
Встречающиеся в летописях указы бывали крайне строги. Новгородская II летопись сообщает о чуме, охватившей Новгород в 1572 году:
На заставах велено было без всякой пощады гнать всех обратно, а пытающихся обойти заставы тайными тропами ловить и казнить. Но народ старался бежать из Москвы всеми возможными способами. Чума попала в другие города.
Предполагается, что в одной только Москве от эпидемии умерло более половины жителей (к примеру, в Чудовом монастыре из 208 монахов в живых осталось лишь 26). Оставшиеся очаги дали новую вспышку эпидемии в 1656 году. Патриарх Никон обратился с особым указом: всем наложить на себя пост, исповедоваться, раскаявшись во грехах своих, причаститься Святых Таин и так умолять Бога о прекращении поветрия. Москву эпидемия уже не затронула.
Духовное делание и естественное врачевание – вот два крыла для преодоления морового поветрия
Духовное делание и естественное врачевание – вот два крыла для преодоления морового поветрия. Священники молятся, врачи лечат, а люди слушаются тех и других – вот идеал, который бы соблюсти при любой эпидемии.
Молитва и пост понятны православному человеку. Понятны крестные ходы и возведение всем миром в течение дня обыденных храмов во избежание мора. Но не всегда были понятны меры естественной предосторожности. Карантины, заставы, запреты – это всегда неудобство. А где неудобство, там и недовольство людей. Независимо от вида и меры запрета. Всякий запрет сопровождается недовольством. Недовольство выражается в слухах и сплетнях. Последние же способны привести к самым неожиданным последствиям.
Бунты ради… благочестия
К иконе самочинно приставили лестницу. Вокруг царило страшное столпотворение. Во избежание распространения заразы Московский архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский) пытался убрать лестницу и запретить массовые скопления людей, а короб для приношений перед иконой запечатать. Всё это было истолковано как богоборчество. Толпа взяла приступом Донской монастырь, выволокла архиерея за ворота и растерзала.
Мятежники громили монастыри, где обустраивались карантины; избивали врачей
Стихийно возникший бунт обернулся погромами. Мятежники громили монастыри, где обустраивались карантины. Избивали врачей. Чудом остался жив известный ученый, основатель эпидемиологии в России Даниил Самойлович. Он добровольно приехал в Москву бороться с чумой, заведовал чумными госпиталями. Жестоко избитый бунтовщиками, он спасся только лишь потому, что заверил толпу: он не доктор, а подлекарь (то есть помощник лекаря).
К слову, убиенный архиепископ Амвросий предписывал священникам увещать прихожан поститься, по двухдневном приготовлении исповедоваться и приобщиться Святых Таин. Но он же предложил и некоторые новые меры: исповедовать зараженных людей без личного соприкосновения с ними, по возможности через дверь или окошко, стоя поодаль. Умерших он предписал хоронить в тот же день, не завозя в церковь, а в храме совершать заочное отпевание. Массовых скоплений для молений он не одобрял. Всех этих новшеств ему не простили.
Где присутствовали элементарные меры предосторожности, там мерещился какой-то заговор вышестоящих, мерещилось нечто богоборческое и антицерковное.
С 1817 года начались пандемии холеры. России они достигли в 1830 году. Соответственно, вспыхнули холерные бунты. Распространялись слухи, что в карантинах специально отравляют людей, что доктора и начальство рассыпают по дорогам яд, отравляют хлеб и воду. Кажется невероятным, но в Петербурге для спасения от разгрома центральной холерной больницы понадобилось не только вводить войска, но и императору Николаю I лично обращаться с речью к бунтующей толпе.
Инъекции и вакцины
К сожалению, в наши дни приходится слышать подчас самые чудовищные версии. В том числе и такие, что врачи специально заражают священников и монахов, когда берут у них тесты. Утверждается, что таким образом Минздрав пытается вывести из строя служителей Церкви. И так объясняется повальное заболевание священнослужителей и монахов.
Когда-то святитель Иннокентий Московский проповедовал народам, жившим на Аляске и прилегающих островах. Веру во Христа усердно принимали алеуты. А вот жившие рядом с ними колоши (тлинкиты) оказались воинственны и подозрительны. Проповедовать им было практически невозможно. Но на острове началась эпидемия оспы, колоши гибли один за другим, а русские и алеуты, которым оспа была привита, оказались невредимыми. Тогда колоши согласились принять помощь от русских, им привили оспу, и смерть отступила. После этого они перестали смотреть на русских как на врагов и постепенно начали принимать православную веру. Святитель Иннокентий затем научил их самих прививать себе оспу.
Святитель Иннокентий научил алеутов и колошей прививаться от оспы
Мы живем в уникальное время, когда можно вакцинироваться, а можно и нет. Потому что основные мучившие человечество пандемии отступили. Родители добровольно выбирают, ставить ли детям прививки или не ставить. Но ситуация бывает иной.
Мы не оставлены Богом
Споры, смущения, страхи – это всё естественно для всякого нестабильного времени. Понятны недоумения и вопросы, попытки выяснить, откуда пошла вся эта напасть. Понятны и всевозможные опасения. Но над всем нашим испорченным, погрязшим во грехах миром есть Божий Промысл. Разве же Господь попускает пандемии для того, чтобы погубить человечество?
Мы задаемся вопросом: где же путь спасения от скорбей? Тогда как, может быть, скорби – это и есть путь спасения.
Мы задаемся вопросом: где же путь спасения от скорбей? А ведь скорби – это и есть путь спасения
В целом же на момент текущего XXI века Господь открывает нам ненадежность и обманчивость мира земного. Мы не можем создать рай на земле. Побеждаем одни болезни – появляются новые. Потому что научно-технический прогресс не всесилен. Он, собственно, представляет собой попытку создать иллюзию бессмертия при тирании смерти. Смертные разве создадут здесь что-то бессмертное? Цивилизация – конструкция комфорта, выстроенная из обломков порушенного райского мира. Попуская пандемии, Господь дает нам увидеть правду: райского счастья здесь нет, здесь – борьба.
Но испытания приходят и уходят, а Церковь останется. Она пройдет сквозь века, ведомая Духом Святым, до самой встречи с Господом, Который явится с Небес, чтобы забрать Своих с Собою.
Разве пандемии запомнились нам от XIV века? Широкие взмахи косы черной смерти опустошали селения, но в то же самое время в тихой, безвестной на тот момент обители преподобного Сергия Радонежского затеплялась лампада духовного возрождения Руси. Пред нами – святители Петр и Алексий и собирание земель вокруг Москвы. Пред нами благоверный князь Димитрий Донской и победа на поле Куликовом.
Разве холерные эпидемии хранятся в нашей памяти от XIX века? Пред нами преподобный Серафим Саровский, который стяжал дух мирен, и тысячи вокруг него спаслись. Пред нами святители Игнатий (Брянчанинов), Феофан Затворник, Филарет Московский и целый сонм Оптинских старцев.
Кстати, Пушкин, запертый в то же самое время карантинами в Болдино, творил свои литературные шедевры. Пандемии – всего лишь фон главных событий в истории, так же как и в жизни каждого из нас есть болезни, но есть то главное, чему мы посвящаем себя.
В каждую эпоху есть свои святые, свои гении и герои. Но есть и испытания, которые предстоит пройти. И кто-то впадает в отчаяние, потому что не имеет упования на Бога. А кто-то впадает в беспечность, потому что слишком уверен в себе.
Из историй общения паломников с преподобным Паисием Святогорцем мне запомнился один случай. Как-то к нему пришел человек, который из-за многолюдства не успел задать свой вопрос. Отпуская всех вечером, старец сказал паломнику, чтобы он шел ночевать в обитель, а назавтра он будет принят первым. Но человек решил остаться ночевать рядом с каливой преподобного Паисия. Здесь же он увидел змею, но посчитал, что Бог сохранит его невредимым ради молитв старца. Действительно, змея даже не прикоснулась к нему. А утром вышел преподобный Паисий и упрекнул паломника. Старец сказал, что Бог нас несомненно хранит, но упованием на Бога мы не должны оправдывать свою беспечность.
Бог даровал нам руки и ноги, а еще и голову на плечах, чтобы мы принимали естественные меры предосторожности.
Конечно, стоит прямо сказать, что в жизни самого преподобного Паисия Святогорца благодать преобладала над естеством. Старец сторонился цивилизации со всеми ее изобретениями и жил, ведомый Духом Святым. Но также прямо стоит признать, что сами мы очень и очень далеки от уровня жизни преподобного Паисия. А потому естественные средства предосторожности нам игнорировать никак нельзя.
Дай Боже всем нам рассудительности, а еще дух терпения, любви и прощения друг друга! Коронавирус уйдет, но останется ли у нас после этого взаимное единение? Не будем ли мы делить друг друга на друзей и врагов, на стойких и трусов, на верных и предателей? Сохранить любовь, единение и прощать друг друга – вот куда более значимая духовная задача для нашего времени.
Одним из главных качеств русского характера считается надежда на авось. Но если бы это соответствовало действительности, никакой национальный характер просто не успел бы сложиться за неимением его носителей. Потому что эпидемии выкашивают в первую очередь тех, кто надеется на авось.
Невыученные уроки
Эпизод из древней истории не случаен. В идеале изучение Античности со всеми её войнами входило в обязательный курс образования правителей средневековых европейских государств. В реальности же экзамен выдержали не все.
В 1346 г. в низовьях и среднем течении Дона и Волги появилась чума. Тогда это была территория Золотой Орды, непосредственного соседа Руси. По логике распространения подобного рода заболеваний чёрная смерть просто обязана была поразить русские княжества в течение ближайших месяцев. Послы, перевозчики дани, торговые связи и миллион других контактов с рассадником чумы не оставляли русским ни единого шанса.
Тем не менее болезнь не переступила невидимой границы. Она пошла кружным путём. Точно по часовой стрелке — с Востока на Запад и снова на Восток. Крым, Генуя, Венеция, Марсель, Милан, Париж, Лондон, Дублин, Гамбург. На этот путь ушло 7 лет и почти 60 млн смертей.
Русский ответ
В результате чума, хоть и затрагивала русские княжества, но на территорию, прямо подвластную Москве, не приходила почти 200 лет. Очередная вспышка была уже при Иване Грозном. Но справились и с ней. Впоследствии новая династия, Романовы, вели себя перед лицом эпидемии ничуть не хуже. Моровые поветрия хоть и случались, но гораздо реже, чем в Европе.
С тех пор утекло много воды. Но над безалаберностью и подозрительностью русских смеются по-прежнему. Возможно, мы сами даём тому повод. Но история наглядно демонстрирует: русские редко когда делают что-либо просто так.
За всю свою историю человечество неоднократно сталкивалось с различными эпидемиями. Не обошли они стороной и Русь-матушку. Но стоит отметить, что их было значительно меньше, чем в Европе, при этом центрами эпидемий чаще других становились пограничные города.
Первые сведения о массовом распространении страшных недугов можно найти уже в рукописи XI века. Что касается лечения, то можно сказать, что его не было. Больных людей просто изолировали от здоровых и ждали, пока болезнь отступит.
Если эпидемия охватывала целый город, его жители бросали дома, имущество и больных и уходили в лес. И только к XIX веку стало понятно, как противостоять эпидемиям, которые становились более коварными и все равно не щадили население.
Главные средства дезинфекции во время эпидемии чумы 1654 года
В 1654 году на Россию обрушилась сильнейшая эпидемия чумы. Если сначала заболевших часто бросали без ухода, а предписания хоронить умерших за чертой города постоянно нарушались, то в конце концов в зараженных зонах стали устанавливать карантин.
Территорию обносили заставами и блокировали солдатами, при этом сжигая дома и дворы погибших от чумы. Главными средствами дезинфекции были огонь, вода и мороз. Дома, предметы быта и одежду окуривали дымом горящего можжевельника и полыни, но это не избавляло от болезни.
Что заставило задуматься о более эффективных методах борьбы с эпидемией чумы в 1771 году
Чумной бунт, который произошел в Москве в 1771 году, заставил правительство задуматься о более эффективных методах борьбы с эпидемией.
По распоряжению графа Орлова на зараженной территории открывались новые больницы и бани, а все дома подлежали дезинфекции. Москва была разделена на 27 участков для более строгого учета больных.
Причем тем, кто добровольно отправлялся на карантин и соглашался лечь в больницу, полагалось щедрое вознаграждение. Жалование докторов также было увеличено. И к сентябрю 1771 года эпидемия пошла на убыль.
Кто положил конец эпидемии оспы в России в 1768 году
Конец эпидемии положила Екатерина II, которая в 1768 году выписала из Англии врача Димсдейла. Он провел первую противооспенную вакцинацию в России.
А подопытной стала сама Екатерина II, которая в 1768 году тайно сделала прививку от оспы. Эксперимент закончился удачно, и вторым испытуемым стал наследник российского престола Павел Петрович.
После удачной вакцинации сына Екатерина II настоятельно рекомендовала всем подданным последовать их примеру.
Дело в том, что мало кто имел представление о том, как лечить эту болезнь. Современник тех событий А.С. Пушкин писал, что с холерой пытались бороться, как с простудой или отравлением, для чего пили молоко с маслом.
Меры же предосторожности оставались прежними: больницы, карантины, заставы, обеззараживания воды и воздуха, дезинфекция помещений и предметов одежды.
Вот так наши предки боролись с эпидемиями. И наш мир не первый раз сталкивается с угрозой эпидемии и пандемии, смертельными болезнями и их последствиями. Кстати, врачи с ними смогли справится в прошлом, а значит, что и коронавирус смогут победить!
Читайте также: