Два тела короля кратко
Обновлено: 30.06.2024
Эта книга, сразу же одобренная академическими критиками, в разных странах была переведена с опозданием. Тем не менее, она остается одной из работ истории самый популярный XX - го века , почти столько же привел в Средиземноморье и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II из Броделя , который может обеспечить до вдохновению от эпических фэнтезийных произведений ( Уго Беллагамба и Томас Дэй , 2003 г.).
Резюме
Главный тезис
«Поскольку он по своей природе смертный человек, король страдает, сомневается, иногда совершает ошибки: он не непогрешим, ни неприкасаемым, и ни в коем случае не тень Бога на Земле, поскольку суверен может быть в теократическом режиме . Но в этом смертном теле царя находится бессмертное тело царства, которое царь передает своему преемнику. "
Британская концепция этого двойного тела короля, аналогичная некоторым христологическим теориям , может привести к внутреннему противодействию ему: таким образом, король может противостоять королю. В частности, король в своем совете , то есть парламенте, может заявлять, что выступает против короля, выступая от имени самого короля. Эта специфическая для Великобритании интерпретация отличает ее от абсолютистских версий, действующих на континенте.
Предисловие
Спасибо
Приветствуя критику
Перевод и потомство
Несмотря на такой прием, книга "Два тела короля" стала известна во всем мире лишь спустя некоторое время, особенно благодаря работе по культурной антропологии 1970-х и 1980-х гг., Опубликованной в 1957 г., она была переведена на испанский язык в 1985 г .; на итальянском и французском языках в 1989 году ( Жан-Филипп и Николь Жене); на немецком языке в 1990 году; на польском и португальском языках в 1997 году. Во Франции он был переиздан Gallimard в январе 2020 года в коллекции Folio histoire (№ 293).
Обычные преподаватели-историки игнорируют сей глубинный факт, что никак не отменяет его наличия.
В красивом 1399 году Англию потряс государственный переворот. Поводом для него послужила ссора между озорным Плантагенетом Ричардом II и его дядей Генрихом Болингброком — наследным герцогом Ланкастерским и просто хорошим странствующим рыцарем. Дядя пребывал на тот момент во Франции. Он стал активно подавать признаки протеста касательно захватнических амбиций племянника, но процесс был запущен. Очень хотел Ричард присоединить эту фактически освободившуюся доходную землю к своей короне. Учитывая, что могущество короля в феодальную эпоху прямо пропорционально зависело от его богатства, Ричарда стоило понять и простить. Но, конечно, не в том случае, если вы его оскорблённый наглым грабежом дядя. Генрих примчался с войском, скорее всего, выяснить, правильно ли он понял намеренье племяша, — всё-таки то было время умевших договариваться людей. Увы! Действия Ричарда оказались слишком однозначными для возможного компромисса, что и вынудило Генриха в срочном порядке очистить свою землю, а заодно и землю королевства (до именования государством Англии оставалось около двух веков) от скверны невротического беспредела, способного прибить всё нажитое непосильным многовековым трудом нации к обочине королевства соседнего (и это в лучшем случае!). Либо у него просто не осталось выбора. Знать расщедрилась на поддержку изгнанного лорда-апеллянта, и тем самым повысила его до узурпатора пока не подозревая, что обеспечила спусковым крючком карающий перст тридцатилетней войны, которая, спустя ещё два генриха, истощит запасы знати Английского королевства (до сих пор высказывают мнение, что экономику тоже истощила). Новоиспечённый король Генрих IV направил племянника сперва в Тауэр, затем в замок Понтефракт, откуда тот уже сам последовал в лучший из миров, при помощи одного из нескольких предложенных добрыми историками способов (удушья, истощения или зарубания топором).
Кому как не Генриху IV было знать уникальную королевскую физиологию, при которой дееспособность тела физического порой легко отстаёт от дееспособности тела политического! Он наблюдал это воочию, на примере несчастного Ричарда II. Поэтому Генрих просил парламент различать его как владельца земли, прилагавшейся к английской короне, и как герцога Ланкастерского, в случае потери короны сохранявшего хотя бы свои первичные признаки феодала.
Стоит отметить побочное действие этой доктрины, обнаруженное англичанами по причине недостаточного осознания её серьёзности: в ходе Гражданской Войны середины XVII века было казнено несовершенное тело короля Карла I. Дело в том, что 23 августа 1642 года, он, водрузив штандарт, изменил государству физически (парламентарии ручались, что тело политическое никогда не покидало парламента). Его сын отсутствовал в Англии в период республики, затем протектората Кромвеля, а когда в 1660 году вернулся, то оказалось, что он король Англии с 30 января 1649-го, и даже в парламенте заседал (ведь вернувшись, он признал некоторые принятые в своё отсутствие акты действующими).
Применительно к средневековой европейской истории нас более всего волнует проблема определения понятия публичной власти как явления общественной жизни на территориях, ранее составлявших часть Западно-Римской империи и впоследствии превратившихся в феодальные монархии.
Если власть короля носит не частно-правовой, но публично-правовой характер, а королевство – не единоличная собственность отдельно взятого правящего монарха, смертного человека, но вверенное королю всеобщее достояние, которое тому надлежит блюсти в целости, распоряжаться разумно и не по своей прихоти, то как объяснить феномен неизбежной смерти короля и восшествия на престол его наследника? Публичная власть не может умереть, в отличие от живого человека, пусть он даже и король.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Исторические прецеденты
Что стало решающим фактором, приведшим Англию к разразившейся буре военного противостояния Карла I и парламента, навсегда изменившего политическую систему королевства? Корни ответа на этот вопрос лежат гораздо глубже идеологической полемики XVII в., явившейся лишь выражением бытовавших в то время идейных воззрений отдельно взятых акторов английской политической сцены. Хотя характерные идеи как роялистов, так и сторонников парламента накануне Гражданской войны будут рассмотрены нами ниже, в рамках данного раздела нам следует сконцентрироваться на глубинных процессах, изменивших самое английское общество и сделавших его готовым как в моральном, так и в материальном смысле к событиям Английской революции.
Результатом конфликта с баронами стало военной поражение короля Иоанна Безземельного, послужившее главной причиной того, что победители смогли навязать проигравшему монарху свои политические требования, обличенные в правовую форму. Так появилась Великая хартия вольностей (Magna Carta) – политико-правовой документ, содержавший в себе ряд юридических прав и гарантий свободного населения королевства, ставший писаным фундаментом существующей и поныне неписаной конституции Англии.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Сельские джентльмены и Английская Реформация
Одна из главных (и, возможно, основная) причина конфликта между Карлом I и парламентом кроется за вопросом о социальном составе парламентской оппозиции королю. Что за люди бросали вызов за вызовом сакральной фигуре короля Карла сначала на страницах печати и в парламентских дискуссиях, оспаривая объем королевской прерогативы, а позже обнажив меч на полях сражений Гражданской войны?
Ответом на поставленный нами вопрос будет описание личности самого известного из сторонников парламента и по совместительству одного из вождей этой партии, будущего лорда-протектора Англии, Шотландии и Ирландии Оливера Кромвеля. Он происходил из семьи небогатого джентри пуританского вероисповедания из графства Хантингдоншир, владел землей, которая и в середине XVII в., как и столетия до этого, являлась главным средством производства, поскольку фундаментом богатства по-прежнему оставалось сельское хозяйство.
Возросшая экономическая сила джентри открывала дорогу к многообещающим политическим перспективам. Генрих VIII, устранив Церковь на пути к идеалу абсолютистской власти монарха, сам того не желая создал питательную среду для усиления экономического и политического могущества английского дворянства. Правда, последствия этого шага ощутят на себе уже не монархи из династии Тюдоров, но сменившие их в начале XVII столетия Стюарты.
Помимо увеличившегося материального благосостояния провинциальных землевладельцев важную роль играло также особое значение джентри для нужд королевской власти внутри страны. В силу военно-административной слабости, свойственной феодальным монархиям, Корона – что при Тюдорах, что при Стюартах – не могла себе позволить разветвленный бюрократический аппарат, корни которого достигали и уверенно держали бы под контролем хотя бы административные центры графств, не говоря уже о селах и деревнях.
В Английском королевстве второй половины XVI – первой половины XVII вв. ситуация кардинально отличалась от наметившихся к тому времени централизационных тенденций на континенте. Корона не имела в своем распоряжении столь мощных финансовых потоков, которые были, например, у королей Испании или Франции, и за счет которых королевская власть в этих странах довела монарший абсолютизм до логического завершения, подавив или нивелировав политический вес старых феодальных сословно-представительных органов. На английской земле главный сословно-представительный орган королевства, двухпалатный парламент, был по-прежнему силен, не давая королевской власти достигнуть угрожающих пределов. Парламентарии также держали в своих руках доходы государственной казны, одобряя бюджет и введение новых налогов. Как отмечал М. Вебер о характере английского абсолютизма, короли, полностью зависевшие в финансовом отношении и в деле управления от привилегированных сословий, боялись их. Монарх стремился избавиться от финансовой опеки парламента, изыскивая новые источники доходов, такие как продажа титулов и участие в коммерческие предприятиях, в то время как парламент по понятным причинам всячески препятствовал таким поползновениям со стороны королевской власти.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Религиозный фактор
Последним по счету, но не по значению мы упомянем религиозный фактор, оказавший сильное влияние на переоценку прежних этических ценностей английского общества и формирование новой ценностной системы.
С началом Реформации прежде единое христианское сообщество Европы раскололось на католиков и их антагонистов, протестантов, однако следует помнить, что протестантизм и тогда, и сейчас не является единым течением в христианском вероучении. Сущностно протестантизм представляет собой конгломерат различных сект, подчас серьезно отличающихся друг от друга в догматическом смысле. Упомянутая иная система нравственных координат, отличавшая протестантов от католиков, нашла свое наиболее яркое выражение в кальвинизме – учении, получившем название по имени своего основателя Жана Кальвина.
Пуританская мораль за сто лет разрыва с Римом пустила в Англии крепкие корни, найдя на английской земле много последователей. Одним из адептов кальвинистского учения был и Оливер Кромвель, исповедовавший одну из разновидностей учения Кальвина – конгрегационализм.
Ничего удивительного, что протестантские секты, проповедовавшие различные варианты пуританского аскетизма, стали так популярны в Англии на волне Реформации, секуляризации церковных земель, зари капитализма и обогащения джентри. Именно в среде сельского дворянства пуританизм нашел своих самых ярых и убежденных адептов, чей религиозный пыл еще сыграет свою роль в революционных событиях XVII в.
Религиозный фанатизм, подкрепленный материальной заинтересованностью и жаждой власти, дал взрывоопасную смесь, ставшую неотъемлемой частью идеологического фундамента сторонников парламента в ходе политического кризиса и последовавшей за ним Гражданской войны.
Политическая риторика и правовая аргументация противоборствующих сторон
Естественно, что король Карл I был заинтересован в как можно более широкой трактовке королевской прерогативы, жаркие дискуссии вокруг которой шли еще задолго до начала его царствования. Не менее очевидно, что парламентарии всеми силами стремились свести королевскую прерогативу к минимуму, максимально четко и недвусмысленно ограничив ее не посредством абстрактной английской политической традиции, но при помощи нормативных документов, заключающих в себе исчерпывающий и незначительный перечень как можно более безобидных церемониальных функций.
Противоборство Карла I Стюарта с коммонерами – это противостояние двух сил, чьи насущные политические интересы были различны и взаимоисключающи до такой степени, что с неизбежностью привели к кровавой братоубийственной войне, продолжавшейся несколько лет и принесшей победу, как и предполагалось, одной из сторон. Ею оказался парламент.
Применительно к теме настоящего исследования нас интересует в первую очередь роль политико-правовой доктрины Двух тела короля в контексте полемики, предшествовавшей боевым действиям между сторонами. Статья не имеет своей целью исчерпывающим образом объяснить все процессы, происходившее в то время в английском обществе, и изложить взгляды всех английских полемистов того времени на сущность конституции Англии и природу королевской власти. При анализе политической риторики и правовой аргументации сторон спора мы вынуждены сконцентрироваться исключительно на различиях в трактовке доктрины Двух королевских тел.
Король и роялисты
За исключением абсолютистических построений, воззрения шотландца Якова I Стюарта в целом вполне вписывались в английскую политическую традицию, во всяком случае, теоретически.
С началом парламентского кризиса первую скрипку играла Палата Общин. Парламентарии заявляли, что у короля нет абсолютной власти, что он делит власть с парламентом, а когда короля в начале парламентской сессии просят признать вольности парламента, то это есть не более чем ритуальная формальность, поскольку старинные вольности парламента являются древним наследственным достоянием английского народа, которое король обязан уважать. Обе стороны обвиняли друг друга в революционных нововведениях, пагубных для государственного здания, обе стороны апеллировали к древней традиции и стародавним обычаям.
Применительно к средневековой европейской истории нас более всего волнует проблема определения понятия публичной власти как явления общественной жизни на территориях, ранее составлявших часть Западно-Римской империи и впоследствии превратившихся в феодальные монархии.
Если власть короля носит не частно-правовой, но публично-правовой характер, а королевство – не единоличная собственность отдельно взятого правящего монарха, смертного человека, но вверенное королю всеобщее достояние, которое тому надлежит блюсти в целости, распоряжаться разумно и не по своей прихоти, то как объяснить феномен неизбежной смерти короля и восшествия на престол его наследника? Публичная власть не может умереть, в отличие от живого человека, пусть он даже и король.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Исторические прецеденты
Что стало решающим фактором, приведшим Англию к разразившейся буре военного противостояния Карла I и парламента, навсегда изменившего политическую систему королевства? Корни ответа на этот вопрос лежат гораздо глубже идеологической полемики XVII в., явившейся лишь выражением бытовавших в то время идейных воззрений отдельно взятых акторов английской политической сцены. Хотя характерные идеи как роялистов, так и сторонников парламента накануне Гражданской войны будут рассмотрены нами ниже, в рамках данного раздела нам следует сконцентрироваться на глубинных процессах, изменивших самое английское общество и сделавших его готовым как в моральном, так и в материальном смысле к событиям Английской революции.
Результатом конфликта с баронами стало военной поражение короля Иоанна Безземельного, послужившее главной причиной того, что победители смогли навязать проигравшему монарху свои политические требования, обличенные в правовую форму. Так появилась Великая хартия вольностей (Magna Carta) – политико-правовой документ, содержавший в себе ряд юридических прав и гарантий свободного населения королевства, ставший писаным фундаментом существующей и поныне неписаной конституции Англии.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Сельские джентльмены и Английская Реформация
Одна из главных (и, возможно, основная) причина конфликта между Карлом I и парламентом кроется за вопросом о социальном составе парламентской оппозиции королю. Что за люди бросали вызов за вызовом сакральной фигуре короля Карла сначала на страницах печати и в парламентских дискуссиях, оспаривая объем королевской прерогативы, а позже обнажив меч на полях сражений Гражданской войны?
Ответом на поставленный нами вопрос будет описание личности самого известного из сторонников парламента и по совместительству одного из вождей этой партии, будущего лорда-протектора Англии, Шотландии и Ирландии Оливера Кромвеля. Он происходил из семьи небогатого джентри пуританского вероисповедания из графства Хантингдоншир, владел землей, которая и в середине XVII в., как и столетия до этого, являлась главным средством производства, поскольку фундаментом богатства по-прежнему оставалось сельское хозяйство.
Возросшая экономическая сила джентри открывала дорогу к многообещающим политическим перспективам. Генрих VIII, устранив Церковь на пути к идеалу абсолютистской власти монарха, сам того не желая создал питательную среду для усиления экономического и политического могущества английского дворянства. Правда, последствия этого шага ощутят на себе уже не монархи из династии Тюдоров, но сменившие их в начале XVII столетия Стюарты.
Помимо увеличившегося материального благосостояния провинциальных землевладельцев важную роль играло также особое значение джентри для нужд королевской власти внутри страны. В силу военно-административной слабости, свойственной феодальным монархиям, Корона – что при Тюдорах, что при Стюартах – не могла себе позволить разветвленный бюрократический аппарат, корни которого достигали и уверенно держали бы под контролем хотя бы административные центры графств, не говоря уже о селах и деревнях.
В Английском королевстве второй половины XVI – первой половины XVII вв. ситуация кардинально отличалась от наметившихся к тому времени централизационных тенденций на континенте. Корона не имела в своем распоряжении столь мощных финансовых потоков, которые были, например, у королей Испании или Франции, и за счет которых королевская власть в этих странах довела монарший абсолютизм до логического завершения, подавив или нивелировав политический вес старых феодальных сословно-представительных органов. На английской земле главный сословно-представительный орган королевства, двухпалатный парламент, был по-прежнему силен, не давая королевской власти достигнуть угрожающих пределов. Парламентарии также держали в своих руках доходы государственной казны, одобряя бюджет и введение новых налогов. Как отмечал М. Вебер о характере английского абсолютизма, короли, полностью зависевшие в финансовом отношении и в деле управления от привилегированных сословий, боялись их. Монарх стремился избавиться от финансовой опеки парламента, изыскивая новые источники доходов, такие как продажа титулов и участие в коммерческие предприятиях, в то время как парламент по понятным причинам всячески препятствовал таким поползновениям со стороны королевской власти.
Предпосылки политического кризиса середины XVII в. Религиозный фактор
Последним по счету, но не по значению мы упомянем религиозный фактор, оказавший сильное влияние на переоценку прежних этических ценностей английского общества и формирование новой ценностной системы.
С началом Реформации прежде единое христианское сообщество Европы раскололось на католиков и их антагонистов, протестантов, однако следует помнить, что протестантизм и тогда, и сейчас не является единым течением в христианском вероучении. Сущностно протестантизм представляет собой конгломерат различных сект, подчас серьезно отличающихся друг от друга в догматическом смысле. Упомянутая иная система нравственных координат, отличавшая протестантов от католиков, нашла свое наиболее яркое выражение в кальвинизме – учении, получившем название по имени своего основателя Жана Кальвина.
Пуританская мораль за сто лет разрыва с Римом пустила в Англии крепкие корни, найдя на английской земле много последователей. Одним из адептов кальвинистского учения был и Оливер Кромвель, исповедовавший одну из разновидностей учения Кальвина – конгрегационализм.
Ничего удивительного, что протестантские секты, проповедовавшие различные варианты пуританского аскетизма, стали так популярны в Англии на волне Реформации, секуляризации церковных земель, зари капитализма и обогащения джентри. Именно в среде сельского дворянства пуританизм нашел своих самых ярых и убежденных адептов, чей религиозный пыл еще сыграет свою роль в революционных событиях XVII в.
Религиозный фанатизм, подкрепленный материальной заинтересованностью и жаждой власти, дал взрывоопасную смесь, ставшую неотъемлемой частью идеологического фундамента сторонников парламента в ходе политического кризиса и последовавшей за ним Гражданской войны.
Политическая риторика и правовая аргументация противоборствующих сторон
Естественно, что король Карл I был заинтересован в как можно более широкой трактовке королевской прерогативы, жаркие дискуссии вокруг которой шли еще задолго до начала его царствования. Не менее очевидно, что парламентарии всеми силами стремились свести королевскую прерогативу к минимуму, максимально четко и недвусмысленно ограничив ее не посредством абстрактной английской политической традиции, но при помощи нормативных документов, заключающих в себе исчерпывающий и незначительный перечень как можно более безобидных церемониальных функций.
Противоборство Карла I Стюарта с коммонерами – это противостояние двух сил, чьи насущные политические интересы были различны и взаимоисключающи до такой степени, что с неизбежностью привели к кровавой братоубийственной войне, продолжавшейся несколько лет и принесшей победу, как и предполагалось, одной из сторон. Ею оказался парламент.
Применительно к теме настоящего исследования нас интересует в первую очередь роль политико-правовой доктрины Двух тела короля в контексте полемики, предшествовавшей боевым действиям между сторонами. Статья не имеет своей целью исчерпывающим образом объяснить все процессы, происходившее в то время в английском обществе, и изложить взгляды всех английских полемистов того времени на сущность конституции Англии и природу королевской власти. При анализе политической риторики и правовой аргументации сторон спора мы вынуждены сконцентрироваться исключительно на различиях в трактовке доктрины Двух королевских тел.
Король и роялисты
За исключением абсолютистических построений, воззрения шотландца Якова I Стюарта в целом вполне вписывались в английскую политическую традицию, во всяком случае, теоретически.
С началом парламентского кризиса первую скрипку играла Палата Общин. Парламентарии заявляли, что у короля нет абсолютной власти, что он делит власть с парламентом, а когда короля в начале парламентской сессии просят признать вольности парламента, то это есть не более чем ритуальная формальность, поскольку старинные вольности парламента являются древним наследственным достоянием английского народа, которое король обязан уважать. Обе стороны обвиняли друг друга в революционных нововведениях, пагубных для государственного здания, обе стороны апеллировали к древней традиции и стародавним обычаям.
Читайте также: