Дело пусси райот кратко
Обновлено: 02.07.2024
Полное досье
17 августа 2012 г., после сопровождавшегося многочисленными нарушениями процесса, девушки были осуждены сульёй Хамовнического районного суда Мариной Сыровой к 2 годам лишения свободы в исправительной колонии общего режима каждая. 10 октября 2012 г. Мосгорсуд заменил Екатерине Самуцевич реальный срок заключения на 2 года лишения свободы условно, оставив без изменений наказание двум другим участницам группы. 26 апреля 2013 г. судья Зубово-полянского районного суда Республики Мордовии Лидия Яковлева отказала Надежде Толоконниковой в условно-досрочном освобождении. После голодовки в октябре 2013 года Н. Толоконникову перевели в ИК-2 в тюремную больницу в Красноярске. 10 декабря 2013 года Верховный Суд РФ в порядке надзора направил дело на пересмотр в Президиум Мосгорсуда. 23 декабря 2013 года участницы панк-группы были амнистированы, Толоконникова и Алёхина были освобождены из-под стражи.
На момент освобождения содержались:
603041, Нижегородская область, г. Нижний Новгород, ул. Коломенская, д. 20, ФКУ ИК-2 ГУФСИН России по Нижегородской области;
660048, Красноярский Край, г. Красноярск, ул. Маерчака, д. 48, ФКЛПУ КТБ-1 ГУФСИН по Красноярскому краю.
Во вторник в Хамовническом суде прошли прения сторон по делу Pussy Riot. Обвинение вспомнило термин "богохульство", который не использовался в российских судах с 1917 года, один из адвокатов потерпевших выступил с резко клерикальных позиций, а другой помянул "информационную гражданскую войну" и высказался в том смысле, что и экспертиза не нужна — достаточно ощущений потерпевших. А выступление защиты запомнились риторическим приемом, скопированным у Федора Плевако, и аплодисментами после слов, что обвинительный приговор общество не простит.
Доводы обвинения
Во вторник судебное следствие по делу Pussy Riot продолжилось обвинительной речью прокурора Александра Никифорова, в которой он отметил, что подсудимые "вульгарно и цинично" передвигались по солее и амвону в "крайне непристойной" для этого места одежде и в "масках вызывающе яркой расцветки", что, по его словам, было правильно квалифицировано органами следствия по ст.213 УК РФ (хулиганство). "Их действия явно и недвусмысленно выражали ненависть и вражду, они глубоко оскорбили верующих. Танцы на солие являются более чем злостным нарушением, — подчеркнул прокурор, а затем вспомнил термин "богохульство", под которым понимается "оскорбительное, непочтительное высказывание в отношении бога или святых". "Имело место фактическое глумление, издевательское отношение к людям, находившимся в храме", — сказал Никифоров.
Затем он попытался, с одной стороны, придать всемирно-историческое значение акции Pussy Riot, а, с другой, лишить ее политического звучания. О первом говорили такие его слова и выражения, как "противопоставили себя православному миру, посягнув на его равноправие и самобытность" и "подобная вакханалия наносит урон многовековым устоям нашей страны и громогласно заявляет об упадке духовности". Для обоснования второго он подчеркнул, что в Храме Христа Спасителя не была упомянута фамилия ни одного из политиков, а вклеенный [в ролик] фрагмент "богодица, Путина прогони" логически необоснован и выглядит искусственно" (в ХXС текст прозвучал не полностью — девушек вывели из храма). Затем государственный обвинитель заявил, что панк-молебен 21 февраля является тяжким преступлением, исправление Надежды Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерины Самуцевич может быть достигнуто "только в изоляции от общества", и попросил суд признать их виновными и приговорить каждую из подсудимых к трем годам лишения свободы.
Выступавшая следом адвокат потерпевших Лариса Павлова выступила с резко клерикальных позиций. "Защита пыталась вписать действия Русской православной церкви в рамки светского законодательства, давала трактовку исключительно светского законодательства в отношении РПЦ, но со своим уставом в чужой монастырь не ходят", — обратилась она к суду, после чего озвучила тезис о том, что "русская православная вера является наиболее свободной верой", а также посетовала на то, что не услышала со стороны защиты "понимания канонов Русской православной церкви". Что касается подсудимых, то, по мнению Павловой, их "нежелание знать вековую культуру страны не дало им возможность понять всю красоту и все величие" РПЦ. Павловой не понравилось то, что "две из подсудимых [Алехина и Самуцевич] крещены", но "имели силу духа задавать в суде вопросы о том, как правильно креститься", а Толоконникова "дерзко и цинично сказала, что произносила слова "срань Господня" в храме".
Недовольство Павловой также вызвало замечание о том, что феминизм допускается РПЦ. "Это не соответствует действительности: все неестественные проявления человека, связанные с его жизнью, являются смертным грехом", — заявила она, вероятно, перепутав феминизм с гомосексуализмом, затем так же, как и прокурор отвергла политический мотив акции 21 февраля, а потом заявила, что "патриарх — не просто гражданин, это лицо, имеющее признаки сакральности, и его оскорбление, в том числе и в суде – оскорбление всех верующих". А напоследок призвала суд дать вузам подсудимых частные определения, чтобы "предупреждать подобные действия студентов".
Алексей Таратухин — второй адвокат потерпевших, в свою очередь, попытался проанализировать ст.213 УК, чтобы "исключить какое-то административное нарушение". "Подсудимые отрицают мотив ненависти – в уголовном процессе этого и не требуется, в уголовном процессе мотив подтверждается совокупностью действий: беготней и выкрикиваниями "срань господня", я извиняюсь. Они понимали, что говорят что-то неприемлемое, что людям больно, но продолжали", — заявил Таратухин, а затем привел мнение своих доверителей, которые считают, что они столкнулись с уголовным преступлением, а все действия подсудимых "в совокупности свидетельствует о религиозной ненависти".
После этого Таратухин поспорил с доводами о том, что поддержка главой церкви одного из действующих политиков может быть осуждена. Патриарх Кирилл (он призывал голосовать на президентских выборах за Владимира Путина и высказывался против посещения верующими оппозиционных митингов), по его словам, "такой же гражданин Российской Федерации", "имеет право высказывать свое мнение" и обращаться к пастве, а то "это какая-то дискриминация получается". Из этого утверждения адвокат сделал вывод, что повод к политической акции Pussy Riot именно в ХХС является незначительным и надуманным, и "это уже подпадает под уголовное право". "Указы у нас подписывает президент, Госдума у нас светская. О каком сращивании церкви и власти вы можете говорить?" — задал риторический вопрос Таратухин.
Затем он произнес пассаж, за который судья Марина Сырова должна быть ему особенно благодарна. Он раскритиковал обращение деятелей культуры в адрес председателей Верховного Суда РФ Вячеслава Лебедева и Мосгорсуда Ольги Егоровой, в котором они говорили о необходимости переквалифицировать уголовное дело в административное. "Нас хотят вернуть во времена телефонного права? — спросил он, немедленно вызвав смех в зале. — Ваша честь, Егорова должна была вам дать указание?" А когда речь зашла о наказании для подсудимых, то Таратухин заявил, что один из его подзащитных (позднее в перерыве он отказался назвать корреспонденту "Право.Ru" его имя) считает условный срок достаточным наказанием и хочет, чтобы "матери вернулись к детям".
После него с краткой речью, насыщенной пословицами, поговорками, а также отсылками к притче о Каине и Авеле, выступил третий адвокат потерпевшей стороны - Лев Лялин. Он сообщил, что после вступления в процесс "понял, что такое гражданская война – информационная". По его словам, сейчас стало "модно считать подсудимых безвинно пострадавшими", в то время как в их акции "не было никакой политики", а "была грязь, паника и шок у верующих", которым даже "пытались отказать в праве быть потерпевшими" и ловили на мелочах. Высказался он и по поводу спорной экспертизы, которая легла в основу обвинения (только третья по счету экспертиза нашла в действиях девушек из Pussy Riot признаки религиозной ненависти). Судя по его словам, ее и не нужно было проводить. "Человек два месяца не мог зайти в оскверненную святыню, он сам выражает свою точку зрения – и ему не нужны никакие экспертизы, вот вам сказано лучше любого эксперта", — так охарактеризовал Лялин слова одного из потерпевших — охранников ХХС. Что касается, отсылок к христианскому милосердию, которое могли бы продемонстрировать потерпевшие, то это, по его словам, "такая категория, которую можно просить, но нельзя требовать". "Если требуют, то потерпевшие имеют право не быть милосердными", — резюмировал он.
Доводы защиты
Начало речи защитника подсудимых Виолетты Волковой не могло не напомнить то ли реальную историю, то ли анекдот про знаменитого адвоката Федора Плевако. Звучит он так: "Однажды Плевако участвовал в защите старушки, вина которой состояла в краже жестяного чайника стоимостью 50 копеек. Прокурор, зная, кто будет выступать адвокатом, решил заранее парализовать влияние речи защитника, и сам высказал все, что можно было сказать в пользу подсудимой: бедная старушка, нужда горькая, кража незначительная, подсудимая вызывает не негодование, а только жалость. Но собственность священна, и, если позволить людям посягать на нее, страна погибнет. Выслушав прокурора, поднялся Плевако и сказал: Много бед и испытаний пришлось перетерпеть России за ее более чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двенадцать языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь… старушка украла чайник ценою в пятьдесят копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно".
По ее словам, ей "безумно стыдно" слушать речь государственного обвинителя, поскольку она вызывает "ощущение, что мы не в России ХХI века, а в Зазеркалье". "В каком законе государственное обвинение взяло все эти термины: богохульство, кощунство, похабно поднятые ноги?" — она говорила на удивление спокойно. — Что им вменяют? Не та одежда, не там стояли, [не туда] повернулись попами, и всем этим просто обвалили вековые устои православной веры".
Адвокат Марк Фейгин начал с того, что "никакого уголовного преступления не было, имело место административное правонарушение по ст.5.26 КоАП (нарушение законодательства о свободе совести). Он отметил, что для того, чтобы судить за хулиганство по уголовной статье, "совершенное деяние должно быть общественно опасным в любом месте, а не только в храме". А тот факт, что охранники ЧОП "Колокол", охранявшие ХХС, отпустили девушек и не стали вызывать полицию также говорит о том, что "никакого преступления не было". Что касается моральных страданий потерпевших, то выяснить ее степень не удалось: "Никто из них не обращался к врачу". А по поводу трехкратной экспертизы Фейгин заявил, что результаты первых двух не устраивали следователя Рынченкова (213-я статья не получалась), и он нашел "своих экспертов", связанных с адвокатами потерпевших.
"Нет такого состава богохульство, нет такого состава кощунство. Опираться на эти понятия в обвинительном заключении недопустимо в принципе. Но раз задача сверху поставлена посадить – значит будут сажать, — сделал вывод Фейгин. — Многие увидели беззаконие на этом процессе, потому что в России нет правосудия. Принято, что если ты подсудимый, ты должен не просто извиниться, а признаться во всем, плакать, унижаться, раздавить себя как личность, превратиться в полное ничто. Но у государства ничего не вышло, им не удалось раздавить личность наших подзащитных. У них христианства больше, чем у тех, кто призывает их покаяться".
А следующая его фраза вызвала аплодисменты в зале. "Обвинительный приговор общество не простит. Это окончательно разорвет отношения общества и государства", — сказал он.
Адвокат Николай Полозов также назвал процесс над Pussy Riot точкой невозврата. "Феминизм – это не кощунственное ругательство, это идеология, которая по Конституции имеет абсолютно равные права с православием. А Конституция действует на всей территории России, значит и в храме действовала", — сказал он, добавив, что "оскорбление чувств верующих – это не уголовная статья, за это не дают три года. "Почему группе "Boney M" не дают 3 года за то, что они в 10 метрах от алтаря бесовски дрыгаются?" — добавил он, по-видимому, имея в виду ее майский концерт в Зале церковных соборов ХХС (он предназначен для заседаний соборов РПЦ, но по благословению патриарха может использоваться для проведения светских мероприятий).
Доводы подсудимых
Первой из участниц Pussy Riot слово взяла Надежда Толоконникова, заявившая, что обвинение не представило адекватных доказательств и не услышало подсудимых. "Такое чувство, что нас не хотят слышать. Мы ходатайствовали о вызове экспертов. Если бы все отдавали себе отчет, что такое панк и художественная форма акционизма, было бы гораздо легче и проще, в том числе прокурору", — сказала Толоконникова, а затем обратила внимание на тот факт, что в текстах группы следствию так и не удалось обнаружить слов и выражений, которые свидетельствовали бы о существовании у них религиозной ненависти к православным — мотив так и не был установлен. Упомянула она и фальсификацию показаний потерпевших следователем Ранченковым. "В них повторяются одни и те же обороты, но не могут люди говорить одинаковыми фразами", — сказала она.
Мария Алехина отметила, что следователи заранее знали исход судебного заседания и говорили, что подсудимые получат реальные сроки: от двух до четырех лет. "Для меня до сих пор непонятно, откуда они могли это знать", — сказала она и добавила, что отец Самуцевич дал свои показания фактически под угрозой шантажа, опасаясь, что ему не дадут свидание с дочерью. "Нас всех лишили общения с родными. Я считаю, что шантаж не может и не должен являться следственным действием", — сказала подсудимая. – Все это просто нелегитимно. Я настаиваю, что мы должны быть оправданы раз и навсегда".
А Екатерина Самуцевич заявила, что не Pussy Riot "сделали Храм Христа Спасителя политической трибуной, это сделал патриарх Кирилл. Если бы мы спели в храме "богородица, Путина сохрани" – мы бы здесь не сидели".
Прокурор от реплики отказался. Видимо, не нашел нужным прокомментировать ничего из сказанного после завершения его обвинительной речи.
В христианстве (и ряде других религий) место, куда попадают грешники после смерти. Согласно показаниям свидетеля обвинения Олега Угрика на процессе по делу Pussy Riot, место, столь же реальное, как Московский метрополитен. И, видимо, столь же тесное.
Адвокаты
Адвокаты Pussy Riot — Николай Полозов, Виолетта Волкова и Марк Фейгин
Баланда-пропаганда
Бесовские дрыгания
Бывшая б.
Мадонна так или иначе высказывалась в поддержку Pussy Riot практически на всех концертах европейского турне 2012 года
Великий ум
Война б…дей
Гвоздь
Господь осуждает Pussy Riot
Протоиерей Всеволод Чаплин
Двушечка
Документалочка
Полную версию спорного фильма можно посмотреть на YouTube
Жижек
Кока-кола
Напиток, которым защитники православия облили группу верующих, пытавшихся 8 марта 2012 года пройти в храм Христа Спасителя, чтобы помолиться там о защите задержанных участниц Pussy Riot. Поскольку об акции было объявлено заранее, ее участники, придя к храму, обнаружили, что он закрыт, а рядом стоит ОМОН и группа православных активистов, некоторые из них и облили оппонентов кока-колой — видимо, имея в виду, что это бесовский напиток, посланный к нам из Америки.
Кощунницы
Мичеть
Молебен в защиту православной церкви
Подлинные деятели русской культуры
Путин зажигает костры революций
Самая совершенная с музыкальной точки зрения запись Pussy Riot, впервые обнародованная в день оглашения приговора в Хамовническом суде, 17 августа 2012 года. Пока судья Сырова зачитывала приговор, на балконе здания напротив суда появилась девушка в балаклаве и попыталась исполнить песню под гитару. Когда в дело вмешался хозяин квартиры, она бросила в толпу несколько компакт-дисков с записью песни, после чего была выведена полицейскими. Примерно в то же время активистка Татьяна Романова забралась на решетку турецкого посольства — и к восторгу толпы, собравшейся перед судом, некоторое время успешно уходила от преследования полицейских; впрочем, в конце концов и она была доставлена в автозак. Всего перед судом было задержано более 50 человек. Через несколько часов клип с записью песни появился в ЖЖ Pussy Riot.
Смешанное расстройство личности в виде активной жизненной позиции
Заключение психолого-психиатрической экспертизы, проведенной в отношении подсудимой по делу Pussy Riot Надежды Толоконниковой. И что с этим делать, непонятно.
Трулльский собор
Укус полицейского
Гарри Каспаров в момент задержания у Хамовнического суда 17 августа 2002 года
Феминистка
Хоругвеносцы
Отряд православных хоругвеносцев во главе с Леонидом Симоновичем-Никшичем (слева)
Первый вопрос, заданный прокурором первой свидетельнице обвинения по делу Pussy Riot — свечнице храма Христа Спасителя Любови Сокологорской. Возможно, первый прецедент такого рода в российском судопроизводстве. Об ответе Сокологорской СМИ, к сожалению, не сообщили.
Швейный цех
Поймите-то наконец не было ни какого молебна в Храме, эта фонограмма, для разводки "защитников". На растиражированных в сети роликах, вы видите лишь картинку, слова же наложены отдельно, и совсем не те, которые в действительности выкрикривались в Храме.
О кощунственной выходке, произошедшей 21 февраля в Храме Христа Спасителя, знает, наверное, вся Россия. Телевидение, радио, пресса и интернет-ресурсы постарались донести известие о случившемся практически в каждый дом. Но, оказывается, общество дезинформировано. Все, как говорится, было так да не так. Даже само событие выглядело иначе, нежели нам его показывали! Впрочем, удивляться не приходится. Разве нас впервые пытаются ввести в заблуждение? Манипуляция общественным мнением (а для этого намеренное сокрытие и искажение фактов) — одно из главных оружий современной информационной войны. Оружие это мощное, потому и применяется столь упорно. Однако у него есть существенный изъян: оно не выдерживает натиска правды. Поэтому сегодня мы постараемся выяснить правду в беседе с известным московским адвокатом ЛАРИСОЙ ОКТЯБРИСТОВНОЙ ПАВЛОВОЙ, которая представляет в суде интересы трех православных людей, признанных потерпевшими по этому делу.
Корр.: Лариса Октябристовна, что же на самом деле случилось в Храме Христа Спасителя?
Корр: Как не было? На записи же все это есть!
Корр.: Некоторые юристы утверждают, что в действиях этих особ нет состава преступления. Якобы они совершили лишь административное правонарушение, и судить их по уголовной статье нельзя. Как бы Вы прокомментировали такое мнение?
Л.П.: Да, такое мнение есть, и порой его высказывают достаточно квалифицированные юристы. Но они просто не знают материалов дела и фактических обстоятельств. Их выводы основаны на содержании интернет-ролика, в котором действительно присутствует политический акцент: ругательства в адрес Путина, нелицеприятные слова в адрес Патриарха. Но содержание дела гораздо больше. На сегодняшний день оно составляет 8 томов, обвинительное заключение содержит более 140 страниц, где перечислены доказательства по делу. 9 человек очевидцев привлечены в качестве потерпевших. Потерпевшие — люди разных возрастов и профессий, в том числе с двумя высшими образованиями, есть и кандидат технических наук. Их объединяет одно: все они верующие, православные, почитают православные святыни и ходят в храм помолиться. А часть из них даже пришла работать в храм, желая быть рядом со святынями.
Корр.: Опознали всех участниц?
Л.П.: Нет. Двух женщин в масках не опознали, потому что сообщники не давали снять с них маски, отталкивали прихожан, которые пытались это сделать, помогли им выйти неопознанными. Все произошло стремительно. У присутствующих было сильное шоковое состояние, и люди не сразу смогли сориентироваться. Они не верили своим глазам: неужели такое безобразие возможно в храме? И не просто в храме, а в центральном кафедральном соборе!
Л.П.: Это попытка вывести хулиганок из-под уголовной ответственности, скрыть настоящий состав преступления. Дескать, девушки выражали политический протест, за это сажать нельзя. В реальности же действия обвиняемых совершенно очевидно имели религиозную подоплеку и были направлены против православных верующих. В этом нет никаких сомнений: на святом месте, перед Святыми Вратами произносилась нецензурная брань в адрес Господа. Каждому, надеюсь, понятно, что если ты оскорбляешь человека нецензурной бранью, да еще сопровождаешь брань телодвижениями, выражающими неприязнь, это говорит вовсе не о любви, а о вражде, ненависти, о враждебном внутреннем настрое, вызывающем такое поведение. Так что поведение участниц акции было, безусловно, антирелигиозного толка. Религиозный мотив налицо, а это — уголовная статья 213 часть 2. Преступление по данной статье является тяжким преступлением, так как мера наказания по нему свыше пяти лет лишения свободы, а именно и до семи лет лишения свободы.
Корр.: Значит, когда журналисты и эксперты уверяют нас, что совершено МЕЛКОЕ хулиганство, это неправда?
Л.П.: Да, это искажение фактов и высказывание не связанное с конкретными событиями, имевшими место. Преступление правильно квалифицировано по статье 213 ч.2 — это ТЯЖКОЕ преступление. Кроме того из настоящего дела выделены материалы и направлены в прокуратуру, касающиеся возможного совершения преступления по ст.282 УК РФ — возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства. Но это уже за рамками хулиганства и более связано с интернет-роликом: Богородица — прогони Путина, да и состав участников преступления другой. Однако об этом можно говорить тогда, когда дело по данной статье будет хотя бы возбуждено прокуратурой, а такой информации у меня нет.
Л.П.: Да. Можно только сожалеть, что они по-прежнему считают себя правыми. Вообще, в поведении обвиняемых — а теперь уже и подсудимых — есть необычность.
Корр.: В чем она выражается?
Корр.: Сами затягивают? Но в публикациях все выглядит ровно наоборот!
Л.П.: Информация искажается. Это потерпевшие настаивают на скорейшем рассмотрении дела, а обвиняемые наоборот затягивают. Заявляя о незаконно долгом их содержании под стражей и возражая против ареста, обвиняемые сами затягивали расследование. Например, им был дан месяц на то, чтобы ознакомиться с делом. Их адвокат Волкова отсканировал все, ей дали возможность отснять дело, в том числе сделать копии вещественных доказательств. В архиве у адвокатов подсудимых имелся полный объем дела, но они отказывались с ним знакомиться, просили отложить ознакомление на сентябрь. Суд устанавливает им срок ознакомления, тогда — они отказываются подписывать протоколы. Но когда началось предварительное слушание дела в суде 20.07.2012 г., они сразу же заявили ходатайство о возвращении дела прокурору и настаивали на продолжении расследования даже после того, как им продлили срок содержания под стражей до января 2013 г.! То есть они не хотят суда. Им важно, чтобы дело опять застряло в прокуратуре. При этом подсудимые постоянно говорят о нарушении своих прав, хотя все проволочки создают сами. Поэтому суд вполне обоснованно отказался вернуть дело в прокуратуру, указав на то, что это нарушает права подсудимых на судебное рассмотрение дела. Каких-то веских оснований, связанных с Уголовно-процессуальным Кодексом для возвращения дела в прокуратуру, нет. Кроме того, потерпевшие обращали внимание суда на то, что со стороны подсудимых не принято никаких мер к заглаживанию вреда.
Корр.: А какие меры они могли бы принять?
Л.П.: Например, извиниться. Или хотя бы продемонстрировать своим поведением, что не намерены так поступать впредь…
Корр.: Раз уж мы заговорили о потерпевших… Как они себя чувствуют в обстановке либерального ажиотажа вокруг этого дела?
Л.П.: Им непросто, фактически они защищают свое право на свободное отправление своей веры. Пресса искажает информацию. Защитники хулиганок стоят у здания суда с оскорбительными плакатами. Православных называют стадом. Стоит толпа, 30—50 человек с видеокамерами, которые, как автоматы, направлены на идущих в суд. Потерпевшие входят в зал буквально под конвоем прессы. Каждый взмах ресниц, каждый жест может быть заснят и затем осмеян. В зале суда также были оскорбления в их адрес. Конечно, это очень большое моральное давление, и я, как адвокат потерпевших, буду настаивать на том, чтобы суд максимально защитил моих подопечных от насмешек над их верой и убеждениями. Кроме того, потерпевшие уже обратили внимание суда на то, что идет массовая атака на общественное сознание. Содержание под стражей и сам судебный процесс используются подсудимыми и их защитниками для популяризации кощунственных, хулиганских действий, как возможность привлечения публики к этой истории.
Корр.: Может, они для этого и затягивают?
Корр.: Либералы уверяют, что уголовное преследование участниц группы только поднимет их рейтинг, они станут героинями.
Корр.: В какой стадии находится сейчас дело?
Л.П.: 30 июля начало рассмотрения дела по существу: вначале зачитывается обвинительное заключение, потом установлен порядок исследования доказательств. Адвокаты подсудимых уже заявили, что им отказывают во всех ходатайствах, поэтому суд уже несправедлив. Но объективности ради следует сказать, что их ходатайства не были должным образом оформлены, они не соответствуют нормам нашего Уголовно-процессуального Кодекса, и на это было обращено внимание суда. Кроме того, адвокаты заявили ходатайства в той стадии процесса, в которой такие ходатайства не рассматриваются.
Корр.: Как же так?! Они что, не знают порядка? Неужели это такой вопиющий непрофессионализм?
Корр.: Как Вы относитесь к тому, что подсудимые просили вызвать на процесс Патриарха Кирилла и Путина?
Л.П.: Это уже фарс. В ответ, со стороны потерпевших было предложено вызвать в суд — раз уж речь идет о правах человека — Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна. Короче, это фарс, рассчитанный на несерьезную аудиторию. Ясно же, что Президенту незачем ходить к хулиганкам, которых судят по статье 213 п.2 УК РФ, и о чем-то с ними объясняться. Он не присутствовал при их хулиганстве в храме и не является очевидцем.
Корр.: А то, что они в интернете распространили ролик против Президента?
Л.П.: Вот когда его признают потерпевшим, тогда, наверное, будут основания его опросить. То же можно сказать и по поводу требований вызвать в суд Патриарха Кирилла. Это еще одна демонстрация неуважения к Церкви и Патриарху, потому что Патриарх тоже не является очевидцем событий, и в данном случае не вправе выражать точку зрения за тех или иных верующих. У Патриарха свои обязанности и свое место в мире. Никаких оснований для вызова глав государства и Церкви на судебный процесс нет.
Корр.: Подсудимые еще хотят вызвать в суд художников, культурологов и поговорить о силе искусства. Дескать, акция в храме — это перформанс, продукт самореализации творческих личностей…
Корр.: А, может быть, затягивание подсудимыми процесса преследует еще одну цель: создать на Западе образ страшного полицейского государства в России и жестокой Церкви, которая притесняет свободу? Ведь такая схема всегда использовалась при разжигании бунтов и революций.
Л.П.: Я далека от политики, поэтому мне трудно что-то сказать об этих политтехнологиях. Я знаю одно: если даже у нас, в России, нет достоверной информации о совершенном преступлении и о ходе рассмотрения дела, то на Западе такой информации еще меньше.
Беседовала Т.Л.ШИШОВА
З.Ы. Так что же кричали в Храме эти . Можно судить по материалам судебных заседаний и показаниям очевидцев. Мы уже знаем из рассказа адвоката г-жи Павловой, что это была нецензурная брань в адрес Христа и Богородицы.
Используем пояснения Андрея Кураева, все-таки человека более сведущего в вопросах богословия, нежели мы с вами.
Когда же в ленте друзей я перестану видеть посты в поддержку этих жидовских шлюх. А ведь вроде ленту собирала из людей неглупых.
Читайте также: