Дело хорошенко против рф кратко

Обновлено: 06.07.2024

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, А.И. Бойцова, Г.А. Гаджиева, Ю.М. Данилова, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, О.С. Хохряковой, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев по требованию гражданина А.А. Хорошенко вопрос о возможности принятия его жалобы к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

1. В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации гражданин А.А. Хорошенко, отбывающий наказание в виде пожизненного лишения свободы, оспаривает конституционность пункта "б" части третьей статьи 125 "Условия отбывания лишения свободы в исправительных колониях особого режима" и части третьей статьи 127 "Условия отбывания лишения свободы в исправительных колониях особого режима для осужденных, отбывающих пожизненное лишение свободы" УИК Российской Федерации. По мнению заявителя, оспариваемые нормы, устанавливая абсолютный запрет на длительные свидания для осужденных к пожизненному лишению свободы, что является жестким и бесчеловечным обращением и наказанием, нарушением права на семейную жизнь, противоречат статьям 15 (часть 4), 21 и 23 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи со статьями 3 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их истолковании Европейским Судом по правам человека по делу "Хорошенко против России".

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Как следует из жалобы, А.А. Хорошенко, по сути, ставит перед Конституционным Судом Российской Федерации вопрос об исполнении решения Европейского Суда по правам человека, вынесенного 30 июня 2015 года по его делу в его пользу. Между тем порядок пересмотра конкретного дела на основании решений Европейского Суда по правам человека определяется соответствующим процессуальным законодательством (пункт 4 части четвертой статьи 392 ГПК Российской Федерации, пункт 4 части 3 статьи 311 АПК Российской Федерации, пункт 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункт 2 части четвертой статьи 413 УПК Российской Федерации), при этом осуществление такого пересмотра не относится к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации.

Следовательно, жалоба заявителя, как не отвечающая критерию допустимости, закрепленному в Федеральном конституционном законе "О Конституционном Суде Российской Федерации", не может быть принята Конституционным Судом Российской Федерации к рассмотрению.

Исходя из изложенного и руководствуясь частью второй статьи 40, пунктом 2 статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Хорошенко Андрея Анатольевича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.

Слишком жесткий режим содержания в российских тюрьмах для преступников, отбывающих срок за тяжкие и особо тяжкие преступления, – неуважение к частной и семейной жизни заключенных. Такой вывод сделали судьи Большой палаты ЕСПЧ, рассмотрев дело Хорошенко против России (41418/04). В том, что отбывающий пожизненный срок россиянин не смог построить отношения с трехлетним сыном, стоит винить государство, заключили они, присудив заявителю €6000 компенсации.

Заявитель Андрей Хорошенко 1968 года рождения, в настоящее время отбывающий тюремный срок в г. Соликамске Пермской области, был арестован в ноябре 1994 года по обвинению в бандитизме, грабеже и убийстве. До октября 1995 года, когда Пермский облсуд приговорил его к пожизненному заключению, он содержался в тюрьмах в Екатеринбурге, Перми, Ижевске и Пермской области. После он находился в пермской тюрьме № 1 в камере для ожидающих исполнения смертного приговора. Однако в мае 1999 года наказание было заменено на пожизненное заключение, и Хорошенко оказался в Исправительной колонии особого режима в Пермской области, где 11 октября 1999 года и начал отбывать свою первую "10-летку". Годы, проведенные в заключении до этого момента, при подсчете не приняли во внимание (подобное исключение возможно в случае с особо опасными преступниками), и в итоге в обычные условия Хорошенко попал только после 2009 года.

В тюрьме особого режима условия контактам с семьей не способствовали – Хорошенко, который на момент ареста был женат, имел трехлетнего сына, родителей, брата и с десяток других родственников, с которыми он "хотел поддерживать тесную связь", мог видеть родных только раз в полгода в течение четырех часов, причем разговаривая только через стекло или решетки, без возможности физического контакта, в присутствии охраны. За одно посещение к заявителю допускали максимум двоих взрослых людей.

"Облегчать процесс интеграции в общество" также никто не собирался – Хорошенко было разрешено находиться в камере не более чем с одним человеком, и наказание он отбывал отдельно от других заключенных.

Из-за слишком жестких, на взгляд Хорошенко, ограничений он потерял связь с некоторыми родственниками, в том числе с сыном, который отказывался его видеть.

На условия содержания заявитель пожаловался и в Конституционный суд России, попытавшись оспорить законность 10-летнего запрета на длительные визиты родных для отбывающих пожизненный срок. Подобная норма, по мнению истца, является дискриминационной и нарушает принцип уважения к частной жизни.

После того, как суд жалобу отклонил, он направил следующую жалобу – в ней говорилось о незаконности разделения на категории заключенных, отбывающих длительные сроки в исправительных учреждениях особого режима, в зависимости от наличия или отсутствия нарушений в период предварительного заключения (для нарушавших режим 10-летний срок отсчитывается с момента прибытия в тюрьму особого режима). Вторая жалоба также была отклонена. Безуспешными оказались и попытки Хорошенко засудить собственного адвоката и прокуратуру. Тогда в 2004 году он пожаловался в Страсбург на нарушение российскими властями ст. 8 и 14 Конвенции о правах человека.

В Хорватии, Германии, Швеции и Швейцарии посещения заключенных членами семьи проходят без наблюдения охраны (кроме случаев, когда это небезопасно).

Незначительный физический контакт между заключенным и посетителем допускается в Бельгии, Франции, Германии, Ирландии, Италии, Черногории, Польше, Португалии, Сербии, Швеции, Швейцарии, Турции и Словении. В Финляндии физические контакты между заключенным и посетителем обычно запрещены, а в Нидерландах и Словакии строго регулируются.

Австрия, Бельгия, Финляндия, Греция, Ирландия, Мальта, Черногория, Нидерланды, Португалия, Словения, Испания и Швейцария позволяют родственникам навещать заключенного каждую неделю. В Болгарии, Хорватии, Македонии, Польше, Румынии и Великобритании визиты разрешены дважды в месяц, в Италии – шесть раз в месяц, в Турции – четыре раза. В Литве и Азербайджане количество визитов зависит от тяжести преступления (но не реже чем раз в два месяца).

Случай оказался непростым – к анализу дела даже подключились группа экспертов из Университета Суррей, Великобритания, а решение, в котором в очередной раз освещаются особенности российской пенитенциарной системы, принимала Большая палата ЕСПЧ.

В решении суда говорится, что среди стран – членов Совета Европы существуют разные практики касательно посещений заключенных – однако везде приговоренных к пожизненному сроку родные могут посещать как минимум раз в два месяца. При этом в большинстве стран различия в сфере посещений между отбывающими пожизненный срок и остальными заключенными отсутствует. Единственной страной СЕ, где приговоренных к длительному сроку заключения выделяют в отдельную группу, снижая число визитов родных, является Россия.

КС РФ в одном из дел, также касающихся ограничений на посещения для пожизненно заключенных, высказал мнение, что применяемые меры не идут вразрез самому смыслу тюремного заключения, напомнили судьи Страсбурга. Однако с аргументом российских коллег они не согласились, подчеркнув, что ограничения, наложенные на заявителя, делали его существование значительно более тяжелым по сравнению с другими заключенными.

Заключенные должны обладать теми же фундаментальными правами, что и остальные, за исключением права на свободу, говорится в решении. При этом принцип пропорциональности требует, чтобы применение жестких мер в отношении заключенного было обосновано его поведением – чего в данном случае не наблюдалось. Не было учтено и то, что все формы изоляции негативно влияют на заключенных – как на их ментальное здоровье, так и на способность к взаимодействию с людьми, напомнили судьи. Кроме того, в России во внимание не приняли ни интересы Хорошенко, ни интересы его близких, заключили в ЕСПЧ.

Хотя представители России и утверждали, что ограничения имели целью "восстановить справедливость и предотвратить новые преступления", они признали, что режим должен был не способствовать реинтеграции заключенного в обществе, а изолировать преступника. На деле же жесткость условий только сокращала шансы на реабилитацию. Режим, установленный для отбывающих длительные сроки, должен "компенсировать десоциализирующий эффект от лишения свободы", напомнили судьи рекомендации Комитета по предотвращению пыток и унижающего достоинство наказания. В России же меры по ограничению свободы заявителя никак не согласовывались с его реально исходящей от него угрозой, сочли в суде, отметив, что полный запрет на физический контакт с посетителями и постоянное присутствие на встречах охраны в значительной степени стало причиной того, что связи Хорошенко с семьей оборвались.

В особом мнении судьи Пинто де Альбукерке и Туркович еще раз подчеркнули, что пожизненное заключение не должно трактоваться как отстроченная смертная казнь. Чтобы избежать ситуации, когда власти интересует только физическое выживание заключенного, для пожизненно заключенных необходимо разрабатывать "Индивидуальный план наказания", в рамках которого будут оценены потребности заключенного – работа, физические упражнения, образование, контакты с семьей". Не следует и делать различия между заключенными, когда речь заходит о визитах близких, делают вывод судьи.

В итоге достойной компенсацией за разрушенную семью Хорошенко станут 6000 евро, решили в ЕСПЧ. Также Хорошенко компенсируют судрасходы на сумму 11 675 евро.

107. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд отмечает, что в течение первых 10 лет отбывания наказания в исправительной колонии особого режима заявитель на находился в строгих условиях отбывания наказания, на специальном режиме заключения, который предусматривал, в частности, ограничение частоты и продолжительности свиданий и количества визитеров, а также различные меры надзора за такими свиданиями. Заявитель мог переписываться с внешним миром, но действовал полный запрет на телефонные звонки, кроме исключительных обстоятельств. Он также отмечает, что в течение этого периода заявитель пытался поддерживать контакт со своими родственниками, а именно с родителями, братом и сыном, возможность которых навещать заявителя в колонии несомненно была ограничена.

108. Власти Российской Федерации не оспаривали того, что вышеупомянутые условия отбывания наказания составляли вмешательство в право на уважение личной и семейной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции.

(b) Было ли вмешательство оправданным

111. Европейский Суд отмечает, что спорные ограничения были применены к заявителю в соответствии с частью третьей статьи 125, статьей 126 и частью третьей статьи 127 УИК РФ (см. §§ 50 и 52 настоящего Постановления), которые предусматривали, что все осужденные к пожизненному заключению по прибытии в исправительную колонию особого режима помещаются в строгие условия, и устанавливали различные ограничения возможности осужденных к пожизненному лишению свободы иметь свидания с родственниками в колонии и иным образом регулировали их контакты с внешним миром в течение последующих 10 лет.

112. Европейский Суд находит, и это не оспаривается сторонами, что содержание заявителя в исправительной колонии особого режима в строгих условиях отбывания наказания было основано на законодательстве Российской Федерации, и само по себе законодательство было ясным, доступным и достаточно точным.

(ii) Законная цель

114. Учитывая доводы сторон и, в частности, объяснения властей Российской Федерации на слушании, могут возникать сомнения относительно того, преследовали ли законную цель в значении пункта 2 статьи 8 Конвенции ограничения права заявителя на свидания в колонии.

115. Европейский Суд полагает, однако, что отсутствует необходимость принимать решение по этому пункту, учитывая его выводы, приведенные ниже (см. §§ 127 — 149 настоящего Постановления).

(i) Общие принципы

(ii) Подход, принятый Европейским Судом в ранее рассмотренных аналогичных делах в отношении права на свидания

43. Осуществляя собственную оценку рассматриваемой ситуации, Европейский Суд не усматривает каких-либо конкретных и специфических обстоятельств, которые бы указывали на необходимость ограничить встречи заявителя с семьей одним свиданием в полгода на период более чем в четыре года. В контексте количественной оценки Европейский Суд также замечает, что эти редкие свидания были дополнительно ограничены их краткой продолжительностью.

(iii) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

127. В соответствии со статьей 126 УИК РФ заявитель, осужденный к пожизненному лишению свободы, отбыл первый 10-летний период заключения после осуждения, начавшийся 8 октября 1999 г., в исправительной колонии особого режима в строгих условиях отбывания наказания (см. § 16 настоящего Постановления). Заявитель был переведен в обычные условия 11 октября 2009 г. в соответствии с частью третьей статьи 127 УИК РФ (см. § 18 настоящего Постановления).

128. С 8 октября 1999 г. по 11 октября 2009 г. заявитель мог поддерживать контакт с внешним миром путем переписки, но все иные виды контактов были ограничены (см. §§ 23 — 25 настоящего Постановления). Он не мог делать телефонные звонки, кроме как в исключительных обстоятельствах, и его родственники могли навещать его лично лишь один раз каждые шесть месяцев. Свидания продолжались не более четырех часов, и количество взрослых посетителей ограничивалось двумя. Во время свиданий заявитель был отделен от посетителей стеклянной перегородкой, кроме того, в пределах слышимости постоянно присутствовал надзиратель.

129. Спорные ограничения были предусмотрены непосредственно законом и распространялись на заявителя исключительно в связи с тем, что он был приговорен к пожизненному лишению свободы и независимо от любых других факторов (см. §§ 50 и 52 настоящего Постановления). Данные условия отбывания наказания действовали в течение фиксированного 10- летнего срока, который мог быть продлен в случае ненадлежащего поведения во время отбывания наказания, но не мог быть сокращен (см. § 52 настоящего Постановления).

130. При этом имеет значение, что все вышеупомянутые ограничения одновременно применялись в рамках одного режима заключения в течение фиксированного промежутка времени и не могли быть изменены. Учитывая значение рассматриваемого вопроса для заявителя, для которого, помимо переписки, свидания в колонии были единственным средством поддержания эффективного контакта с родственниками и членами семьи и с внешним миром в целом в течение 10 лет (см. §§ 23 — 25 настоящего Постановления), Европейский Суд полагает, что данный режим заключения требует тщательной проверки.

131. Европейский Суд осведомлен, что пожизненное лишение свободы может применяться в Российской Федерации лишь за ограниченную группу крайне предосудительных и опасных деяний (см. §§ 34 и 35 настоящего Постановления) и что в настоящем деле власти были призваны, в частности, установить тонкое равновесие между рядом затронутых частных и публичных интересов.

133. Однако, признавая важность борьбы с преступностью, Европейский Суд должен определить, были ли ограничения, предусмотренные законом в деле заявителя, оправданными для достижения целей, на которые ссылались власти Российской Федерации в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции. Европейский Суд исследует этот вопрос с надлежащим учетом относимых документов Совета Европы (см. §§ 58 — 68 настоящего Постановления), закона и практики иных государств-участников (см. §§ 81 — 84 настоящего Постановления).

134. Отправной точкой в регулировании права на свидания заключенных, включая осужденных к пожизненному лишению свободы, на европейском уровне является то, что внутригосударственные власти обязаны предотвращать разрушение семейных связей и обеспечивать осужденных к пожизненному лишению свободы разумно хорошим уровнем контактов с их семьями, со свиданиями, организованными как можно чаще и в столь нормальной обстановке, насколько это возможно (см. статьи 24.1, 24.2, 24.4 и 24.5 Европейских пенитенциарных правил, § 58, и Рекомендация N Rec(2006)2 Комитета министров государствам-участникам относительно Европейских пенитенциарных правил в §§ 59 — 62 настоящего Постановления). Эти принципы, как представляется, последовательно применяются государствами-участниками в соответствии с рекомендациями Комитета министров (см. §§ 63 и 64 настоящего Постановления) и ЕКПП (см. §§ 65 — 67 настоящего Постановления).

135. Существуют значительные различия в практиках, касающихся регулирования свиданий в местах лишения свободы (см. §§ 81 — 84 настоящего Постановления). Однако среди государств-участников минимальная частота свиданий в местах лишения свободы, что касается осужденных к пожизненному лишению свободы, как представляется, составляет не менее одного раза каждые два месяца (см. § 84 настоящего Постановления). Следует отметить, что большинство государств-участников не проводит различий в этой сфере между осужденными к пожизненному лишению свободы и другими заключенными (см. § 82 настоящего Постановления) и что в этих странах общепринятый минимум, что касается частоты свиданий, составляет не менее одного раза в месяц (см. § 84 настоящего Постановления). Учитывая эти данные, Российская Федерация представляется единственной юрисдикцией в Совете Европы, которая регулирует свидания в местах лишения свободы всех осужденных к пожизненному лишению свободы как группы, устанавливая комбинацию крайне малой частоты свиданий и продолжительного действия такого режима.

136. По мнению Европейского Суда, имеющаяся ситуация указывает на сужение свободы усмотрения, предоставленной государству-ответчику при оценке допустимых пределов вмешательства в личную и семейную жизнь в данной сфере. Принимая во внимание эти соображения, Европейский Суд рассмотрит вопрос о том, имелись ли относимые и достаточные основания у условий заключения заявителя.

142. В отношении довода властей Российской Федерации о том, что оценка пропорциональности вмешательства в деле заявителя была включена в соответствующее законодательство и процедуру принятия решений во время совещания суда, выносящего приговор, Европейский Суд отмечает, что в части свиданий с родственниками статья 8 Конвенции требует, чтобы государства принимали во внимание интересы конкретного осужденного и его или ее родственников и членов семьи. По мнению Европейского Суда, относимое законодательство не учитывало адекватно эти интересы.

145. Эта цель согласуется с пунктом 3 статьи 10 Международного пакта о гражданских и политических правах, вступившего в силу в отношении Российской Федерации в 1973 году, который предусматривает, что существенной целью режима для заключенных является их исправление и социальное перевоспитание (см. § 69 настоящего Постановления). Она также присутствует в некоторых других международных документах, которые подчеркивают, что тюремная администрация должна прилагать усилия в целях реинтеграции и перевоспитания всех заключенных, включая отбывающих пожизненное лишение свободы (правила 6, 102.1 и 102.2 Европейских пенитенциарных правил 2006 года, пункты 6 и 11 Резолюции N 76 (2) Комитета министров, и §§ 2, последняя часть, 5, 22 и 33 Рекомендации N Rec2003 (23) по обращению администрации пенитенциарных учреждений с заключенными, приговоренными к пожизненному заключению и иным длительным срокам, см. §§ 58 — 64 настоящего Постановления).

147. В деле заявителя вышеупомянутые дополнительные ограничения делали особенно сложным для него поддержание контактов со своим ребенком и престарелыми родителями в период, когда поддержание контакта с семьей было особенно важно для всех заинтересованных лиц (см. §§ 23 — 25 и 97 настоящего Постановления). Полный запрет прямого физического контакта с заявителем и присутствие надзирателя в пределах слышимости в этот период способствовали тому, что заявителю не удалось установить тесную связь со своим сыном во время важнейшего периода детства последнего, а также негативно влияли на контакты заявителя с его престарелым отцом, когда отец еще мог посещать заявителя лично. Кроме того, очевидно, что, учитывая ограничение количества взрослых посетителей и малую периодичность разрешенных свиданий, некоторые из его родственников и членов его расширенной семьи могли быть просто лишены возможности посетить его в колонии в течение всего этого периода.

148. Принимая во внимание комбинацию различных длительных и суровых ограничений возможности заявителя иметь свидания в колонии и тот факт, что оспариваемые условия свиданий в колонии не придавали должного значения принципу пропорциональности и необходимости перевоспитания и реинтеграции осужденных к пожизненному лишению свободы, Европейский Суд заключает, что данная мера не устанавливает справедливого равновесия между правом заявителя на защиту личной и семейной жизни, с одной стороны, и целями, на которые ссылались власти государства-ответчика, с другой стороны, и что государство-ответчик вышло за рамки своей свободы усмотрения в этом отношении.

149. Отсюда следует, что имело место нарушение права заявителя на уважение личной и семейной жизни, гарантированного статьей 8 Конвенции, в результате применения в его деле строгих условий в исправительной колонии особого режима.

НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:

1) объявил жалобу в части различных ограничений свиданий заявителя в колонии с 8 октября 1999 г. по 11 октября 2009 г. приемлемой для рассмотрения по существу, а в остальной части — неприемлемой;

2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;

3) постановил, что с учетом ранее сделанных выводов на основании статьи 8 Конвенции не требуется обособленного рассмотрения жалобы с точки зрения статьи 14 Конвенции.

Обзор практики Верховного Суда РФ 4 (2015): решения ЕСПЧ

(утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 23 декабря 2015 года,
опубликован 13 января 2016 года)

ПРАКТИКА МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОГОВОРНЫХ ОРГАНОВ

Практика международных (межгосударственных) органов, контролирующих исполнение государствами международно-правовых обязательств в сфере защиты прав и свобод человека, которые предусматриваются в международном договоре, устанавливает соглашение участников такого договора в отношении его применения.

В целях эффективной защиты прав и свобод человека судам необходимо при рассмотрении административных, гражданских дел, дел по разрешению экономических споров, уголовных и иных дел учитывать правовые позиции, сформулированные межгосударственными договорными органами.

В сфере административно-правовых отношений, а также в сфере рассмотрения дел об административных правонарушениях