Бродель структуры повседневности кратко
Обновлено: 28.04.2024
Большая часть нашей истории - это история аграрных обществ; по сути, история крестьян и фермеров. Даже сейчас половина людей живут в деревне; а совсем недавно таких было 95%. И, тем не менее, историки повально занимаются не историей крестьян, а историей государств, историей войн, биографиями выдающихся личностей. Жизнь обычного человека, такого как я или вы, читатель, до сих пор - страна неведомая.
Фернан Бродель в своей книге " Структура повседневности " первым смог донести до нас жизнь обывателя: что он ел, что он пил, как работал, как веселился. История, рассказанная им, оказалась на удивление насыщенной и изменчивой.
Структура. да, это действительно структура - ткань нашей жизни, переплетение нитей, событий, явлений. Из неё, из повседневности - как колос из земли, - растёт политика и экономика, культура и искусство. Если исходить из этого принципа, то выходит, что истории-то мы и не знаем: слепо щупаем ноги или уши слона, с умным видом рассуждая о его внешности.
С Броделем трудно спорить - да и не хочется. Земледельческие цивилизации действительно формируются вокруг титульных культур, которые в определенный момент становятся системообразующим фактором. Рожь для России так же важна, как рис для Китая и кукуруза для Мексики. Однако, прежде русский крестьянин прошел сложный и витиеватый путь от примитивной агротехники до классического трехполья.
А собственно, что мы знаем о жизни наших предков? Полез я в один ВУЗовский учебник , и вот что нашёл:
Судя по сохранившимся литературным памятникам и археологическим находкам, славяне еще до своего расселения по Восточно-Европейской равнине занимались как хлебопашеством и скотоводством, так и охотой и бортничеством. Заселяя новые места, они продолжали свои прежние занятия, хотя их пришлось приспосабливать к новым условиям. У славян лесостепной полосы господствовала пашенная система земледелия – перелог, когда участок земли засевали несколько лет до его истощения, а затем переходили на новый. В лесной зоне использовали подсечно-огневую систему земледелия: вырубали и раскорчевывали участок леса, деревья сжигали, золой удобряли землю и также использовали два-три года, а затем расчищали новый участок. На расчищенных землях выращивали рожь, пшеницу, ячмень, просо, овес; из огородных культур – репу, капусту, свеклу, морковь, редьку, огурцы, занимались и скотоводством: разводили лошадей, крупный рогатый скот, свиней, овец, коз.
Ну и так далее. Если вы думаете, что в серьёзных монографиях можно накопать что-то более существенное, то ошибаетесь. Набившие оскомину фразочки гуляют из одной книжки в другую, вызывая дикие судороги в челюсти. Хлебопашество. скотоводство. перелог. подсека. А хоть кто-нибудь когда-нибудь озаботился написать, например, историю РЕПЫ? Поверьте, эта история не менее захватывающая, чем история какой-нибудь войны.
Ну, конечно, кое-кто озаботился. Например, в XIX веке повседневной жизнью крестьянства занимался В. О. Ключевский. На исходе XX века замечательную книгу написал Л. В. Милов: " Великорусский пахарь ". Немало сделано Вильямом Похлёбкиным, знатоком русской кухни. Но все эти исследователи начинают свою историю где-то с XV века, - то есть с того времени, когда появляется масса письменных источников. Повседневность Древней Руси освещена несравненно скуднее; можно выделить разве что Б. А. Рыбакова " Ремесло Древней Руси ". А что касается догосударственной эпохи. в общем, тьма египетская.
В условиях информационного вакуума пышным цветом расцвела асовщина: так я называю жанр, в котором работают Асов, Чудинов, Задорнов. Любочная картинка заслонила реальную историю нашей Родины. Конечно, это:
В центре нашего обсуждения – проблема, которая является весьма важной не только для истории литературы и философии, но и для современной культурной ситуации в целом. Каким образом могут (и могут ли?) – без антагонизма и эпигонства – сосуществовать вековые традиции и порожденные эпохой модерна (и постмодерна) попытки кардинального изменения исторически сложившейся культурной парадигмы.
Ментальная модель исторической реальности (в ее европейском варианте) может быть представлена тремя фазами.
Так, является ли дискретность перехода от Киевской Руси к Московскому царству разрушением структур повседневности (а также форм культуры), либо же может идти речь о континуальности? Раскол? Петровские реформы? В докладе будут представлены ответы на эти вопросы (разумеется, в авторской интерпретации, предполагающей дискуссию).
В большом времени русской культуры с ее “структурами повседневности” совершенно иначе могут истолковываться, нежели интерпретировались до сих пор, и другие знаковые противостояния (например, Ф.М. Достоевского и К.Н. Леонтьева, либо же общества “Арзамас” и “Беседы любителей русского слова”). Если, к примеру, сегодня нет нужды в “реабилитации” арзамасцев (симпатии к ним настолько очевидны, что не нуждаются в особой аргументации), то литературоведу XXI века все-таки странно так ограничивать свое ведение “малым временем” рассматриваемого противостояния, что не замечать и известной правоты “беседчиков”. Эти – и подобные им – противостояния на самом деле свидетельствуют о многомерности и многосложности единого русского мира, порожденного пасхальной ветвью кирилло-мефодиевского типа культуры. Во всяком случае, совершенно ясно, что позиция Шишкова, согласно которой христианская традиция – это не старая ветошь, место которой – в давнопрошедшем историческом времени, а такая заданность, которую “еще предстоит создать”, не только была близка Ап. Григорьеву, отстаивавшему “архаические новаторства” молодой редакции “Москвитянина”, как это справедливо подчеркнул Б.А. Успенский [11, 423-424; 504], но и оказалась созвучна русской религиозной и художественной мысли начала XX в. (достаточно вспомнить здесь “архаические новаторства” Вяч. Иванова).
Сама же полемика “Арзамаса” и “Беседы любителей русского слова” (как и спор Достоевского с Леонтьевым) могут быть поняты как весьма продуктивный для русской культуры диалог различных голосов, который лишь в “малом времени” их современности представлялся как враждебный. Такого рода диалог (предложенный мною контекст его понимания не был доступен – и не мог быть доступен – самим непосредственным участникам литературного спора) становился катализатором мощного развития русской литературы, позволившей ей избежать той или иной “односторонности” и – в итоге – не утеряв своего православного духовного основания, обрести и вселенское, а не только “местное” звучание.
Является ли репликой такого же “диалога” культурная продукция наиболее радикальных художественных течений “Культуры 1″ советского ХХ века, таких, например, как ОПОЯЗ или ЛЕФ? Тех, кто, согласно Вл. Паперному, “ведут борьбу с Порядком во имя Хаоса”? Ср.: “В живописи борьбу со словом ведут Кандинский и Малевич. В театре – Мейерхольд и Таиров В христианской традиции за Словом стоит “В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог” Поэтому борьбу Культуры 1 со словом можно рассматривать в одном ряду с другими ее антихристианскими акциями – разрушением церквей, икон, снятием крестов, вскрытием мощей – и т.д.” [7, 221-222]. Может ли тыняновское словосочетание “борьба и смена” (т.е. представление о творческом процессе как о перманентных “культурных взрывах”), в гораздо большей степени характеризующее именно “революцию”, а отнюдь не “литературную эволюцию”, быть продуктивно для поступательного развития национальной культуры? Либо же стремление “взорвать” структуры повседневности, акцентуация скачкообразности (“хода конем”, согласно В.Б. Шкловскому) и в целом резко негативное отношение к культурной стабильности оттого и оказалось столь созвучным “левым” западным интеллектуалам – от довоенных, до послевоенных, вроде М. Фуко (с выдвинутым им категорией “эпистемологического разрыва”), что базируется на дискретности исторического процесса, поскольку имеет общий знаменатель: негативное отношение к национальным, религиозным и культурным традициям, продолжая тем самым упомянутые выше “битвы за историю”?
Во всяком случае, теория и практика “левых” течений свидетельствует о невозможности абсолютного отказа от той или иной континуальности. Так, после радикального разрыва с “чужим” культурным прошлым, авторы, создающие “свою” художественную культуру, как правило, стремятся обосновать свою “линию” опорой на предшественников (к примеру, тот же М. Фуко опирается на тексты де Сада, Нерваля, Арто, Батая, декларируя как главный критерий “цивилизованности” общества его отношение к маргинальному меньшинству: безумцам, извращенцам и так далее). Поэтому зачастую за критикой традиционных “структур повседневности” скрывается неприятие “чужого” в этих структурах (и зачастую этим “чужим” является как раз христианская корневая система европейской культуры). В целом же, это тенденция интерпретировать маргинальные культурные явления как подлинно “новаторские”, а то, что питается глубинными духовными токами, стараться вытеснять на периферию культуры.
Однако следует учитывать и то, что “дискретируемая” национальная культура – для последующей трансформации и адаптации “под себя” отдельных ее сегментов – все-таки (до момента полного ее уничтожения или замещения) обладает многовековым корневым потенциалом, а потому способна к “регенерации” собственной культурной памяти. Будущее все еще не предрешено, поэтому каждому предоставляется выбор: способствовать ли “празднику возрождения” (М.М. Бахтин) подлинных смыслов этой культуры, либо становиться соучастником процесса ее дискретирования.
Фернан Бродель - Структуры повседневности: возможное и невозможное краткое содержание
Структуры повседневности: возможное и невозможное - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Структуры повседневности: возможное и невозможное - читать книгу онлайн бесплатно, автор Фернан Бродель
Фернан Бродель и его видение истории
Именно этим, очевидно, и объясняется все нарастающий в последние годы интерес к нему во многих странах мира: его труды переводятся на многие языки и издаются большими тиражами, а критическая литература о нем исчисляется на сегодня сотнями названий. В советской историографии работы Ф. Броделя, его историческая концепция были проанализированы с марксистских позиций, дана оценка его изысканиям как в области методологии истории, так и конкретно-исторических вопросов.
Становление Ф. Броделя как историка происходило в период глубоких перемен в представлениях о социальной сущности современного мира и о физических его свойствах. Прошло совсем немного времени после первой мировой войны и потрясшей весь мир в 1917 г. величайшей в истории революции. В 1929 г. на Западе разразился жесточайший экономический кризис. Устоявшаяся в веках система ценностей стала пересматриваться. Под воздействием открытий, с одной стороны, Бора-Резерфорда, с другой — Лоренца-Пуанкаре-Эйнштейна рухнули вековые представления о микро- и макромире, о способах познания.
В студенческие годы трехтомная работа французского ученого Фернана Броделя "Материальна,я цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.", благодаря нашим преподавателям, стала для нас открытием. Особенно запомнились занятия, на которых знакомились с первым томом работы - "Структура повседневности: возможное и невозможное".
Эта книга - кладезь интересных сведений о развитии цивилизации потребления. Факты, изложенные в книге, вызывают повышенный интерес, - их включение в содержание учебного материала позволят существенно повысить информативность современного урока. Постараюсь в этом блоге размещать интересные отрывки из книги.
Оставьте свой комментарий
40%
Автор в друзьях: 1
У автора в друзьях: 1
Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако администрация сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов, связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.
Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение администрации может не совпадать с точкой зрения авторов.
Читайте также: