Бем с конструирование гендерной идентичности кратко
Обновлено: 02.07.2024
На главную Лекции и практикум по психологии Гендерная психология Гендерное конструирование: от феминистского опыта к поиску новой методологии
| Гендерное конструирование: от феминистского опыта к поиску новой методологии |
| Лекции и практикум по психологии - Гендерная психология | |||
|
До сих пор гендерное конструирование базируется на хирургических опытах по смене биологического пола на примере трансвеститов и сводится к формированию гендерного дисплея, идентичному тому или иному полу. Однако в социальной практике гендерное конструирование широко распространено на обыденном уровне, но оно сопровождается различными личностно-гендерными деформациями. В этой связи возникает необходимость создания концепции пологендерного конструирования в онтогенезе личности. В качестве попытки разрешения феминистских искажений по этим базисным составляющим гендерной психологии разработана гипотетическая концепция гендерного конструирования, основанная на методологии, свойственной отечественной психологии. 3.1. Феминистские подходы к определению механизмов и источников гендерного конструирования
Рис. 1. Феминистская парадигма понимания сущности гендера и гендерно-типологического конструирования: сплошные линии - основные источники и составляющие гендера и гендерных типов; пунктирные линии - отрицаемые источники гендерообразования
Рис. 2. Схема психосексуальной дифференциации (по Дж. Мани и А. Эрхардту, 1972)
Рис. 3. Гипотетическая модель процессов и механизмов гендерно-полового конструирования Вопросы и задания Рекомендуемая литература По мнению автора теории гендерной схемы половых различий американского психолога Сандры Бем, усвоение и принятие установок, связанных с выполнением определенного типа полового поведения и определенной гендерной роли, осуществляется в процессе первичной социализации личности. Данная теория содержит черты двух теорий усвоения половой роли: социального научения и когнитивного развития. Представители теории социального научения считают, что в развитии полоролевого поведения все зависит от родительских моделей, которым ребенок старается подражать, и от подкреплений, которые дают поведению ребенка родители (положительное - за поведение, соответствующее полу, и отрицательное — за поведение противоположное). Согласно теории когнитивного развития в процессе усвоения половой роли главной является активность самого ребенка. Эта активность проявляется в следующем: ребенок узнает, что существует два пола, ребенок включает себя в одну из категорий, на основе самоопределения ребенок руководит своим поведением, выбирая и предпочитая те или иные формы. Благодаря способности детей группировать и перерабатывать информацию, и осуществляется половая типизация. В рамках теории гендерной схемы половой сегрегации предполагается, что половая дифференциация и типизация являются результатом гендерно-схематизированной переработки информации, связанной с понятиями "мужское" и "женское", то есть готовности усваивать информацию о себе в контексте понятий "маскулинности-фемининности". Источником гендерно-схематизированных представлений служат существующие в обществе полодифференцирующие практики. Полотипизация как процесс приобретения соответствующих полу предпочтений, навыков, установок, поведения происходит в результате процесса гендерной схематизации. Последняя, представляется в виде обобщенной и натренированной когнитивной готовности детей кодировать и организовывать информацию о себе и других соответственно культурным определениям маскулинности-фемининности. Гендерная схема - это когнитивная структура, сеть ассоциаций, которая функционирует как антиципирующая (предвосхищающая) структура. Иными словами, она заранее настроена на то, чтобы искать и группировать информацию. Поведение, характеристики, культурные символы спонтанно сортируются на категории "мужское" — "женское". Процессы схематизации информации высоко избирательны и способны навязывать индивиду структуру и значение огромного множества входящих стимулов. Теория гендерной схемы рассматривает восприятие как конструктивный процесс, то есть созидательный, творческий, а не просто копирующий. При этом процессе происходит взаимодействие между входящей информацией и существующей у индивида схемой. В конце концов это взаимодействие и определяет то, что воспринимает индивид. Следующий этап усвоения половой роли связан с внедрением гендерной схемы в структуру Я-концепции ребенка. Дети учатся применять схему не только для селекции поступающей извне информации, но и в отношении к самому себе. Ориентируясь на взрослых, дети научаются выбирать из всего множества возможных определений "Я" и человеческих характеристик только те, которые определены в данной культуре, как приемлемые для его или ее собственного пола, и поэтому подходящие для организации разнообразного содержания Я-концепции. Таким образом, разнообразные содержания концепции Я начинают организовываться строго определенным образом, и Я-концепция ребенка становится типизированной по полу (полотипизированной), и два пола воспринимаются различными не столько по степени выраженности свойств, сколько по личностным качествам. Одновременно с этим, дети обучаются оценивать свою личность на соответствие гендерной схеме (так их дисциплинируют родители и посторонние люди), противопоставляя другому полу собственные предпочтения, отношения, поведение, свойства. Воспринимая новую информацию (включая и новое знание о себе), ребенок кодирует и организует эту информацию в соответствии с доминирующими культурными представлениями о женственности и мужественности и традиционными представлениями о мужских и женских ролях в обществе, т.е. в рамках заданной извне гендерной схемы полового поведения. Следовательно, и самооценка ребенка, и выбираемые им варианты поведения в существенной мере определяются содержательным компонентом гендерной схемы, которая становится предписывающей, диктующей стандарт поведения. При этом, как подчеркивает С. Бем, теория гендерной схемы является теорией процесса, а не содержания. Полотипизированные индивиды отличаются от других индивидов не степенью фемининности или маскулинности, а по тому, в какой степени их Я-концепция и поведение организованы на основе гендерной схемы. Какие условия способствуют утверждению в сознании Я-концепции гендерной схемы? Первое, - это те условия, при которых категория "пол" становится приоритетной над другими социальными категориями в процессе познания окружающей действительности. Социальный контекст делает категорию "пол" значимой частью большой ассоциативной схемы, то есть идеология и практика культуры создают ассоциации между этой категорией и широким спектром, других категорий, поведения, характеристик. Второе. Условия, при которых социальный контекст определяет данную категорию, как имеющую широкое функциональное значение. Иными словами, создает множество институтов, норм, табу, разделяющих людей, и организует поведение и отношения на этой основе. Родителям, которые хотят воспрепятствовать формированию гендерно-схематизированных представлений у детей, С. Бем предлагает следующие стратегии. Первая состоит в том, чтобы объяснить детям различия между полами не на основе внешних признаков (одежда, стиль поведения), а на основе биологических факторов. Объясняя детям, что мужчины и женщины имеют анатомические и репродуктивные различия, родители ограничивают функциональную значимость пола и тем самым тормозят процессы гендерной схематизации. Иными словами, они могут всячески отводить внимание ребенка от культурных коррелят пола, акцентируя биологические корреляты. Вторая стратегия состоит в том, что родители могут предложить детям альтернативную схему, с помощью которой ребенок будет перерабатывать социальную информацию и интерпретировать культурные ассоциации, когда культура им их предложит. Альтернативная схема помогает человеку выстроить сопротивление против уроков доминантной культуры и позволяет оставаться асхематинным, даже живя в гендерно-схематизированном мире. В качестве вариантов альтернативных схем могут быть использованы следующие: 1) акцентирование индивидуальных, а не половых различий; 2) сравнение во временном аспекте ситуаций, отражающих наличие дискриминации по признаку пола; акцент на уменьшении явлений сексизма в западных странах в последние годы; 3) анализ проявления культурного релятивизма — информирование о полоролевых предпочтениях, существующих в разных культурах и отличающихся от традиционных западных стандартов. Грошев И.В. Психология половых различий: Дис. . д-ра психол. наук: Москва, 2002. - 523 c. В отличие от социологов и антропологов, для которых отправной точкой анализа гендерной социализации является общественное устройство, психологи изучают этот вопрос на уровне стереотипных гендерных ожиданий самих взрослых членов данной социальной структуры. На этом уровне действует модель самоисполяющегося пророчества. Простейший пример: взрослые, воспитывая детей, обращаются с мальчиками и девочками по-разному, потому что у них имеются гендерно-стереотипные предубеждения о том, что должно быть характерно для мальчика, а что – для девочки. В результате такого различного подхода девочки и мальчики начинают различаться именно в том отношении, которое продиктовано предубеждениями взрослых. В отличие от теории социализации и социально-структурной теории, которые, так или иначе, ставят во главу угла вопрос о том, каким образом культура превращает мужское и женское в маскулинное и фемининное, теории психоаналитического направления сосредоточены на том, каким образом психические конфликты детства довершают эту трансформацию. Психоаналитические теории исходят из допущения, что эти психические конфликты возникают всякий раз, когда побуждения ребенка и его желания приводят к появлению эмоциональных проблем. Каждое из приведенных в начале этой главы четырех теоретических представлений о социальном формировании гендера выдвинуло свои убедительные аргументы в объяснении того, каким образом мальчики и девочки младшего возраста со временем превращаются в маскулинных и фемининных взрослых людей, которые добровольно принимаю те разные – и неравные – роли, уготованные им в андроцентричном и гендерно-поляризующем обществе. Основная суть теорий социализации состоит в том, что взрослая женщина (или мужчина) до некоторой степени является продуктом сопрокосновения ребенка с культурой. Суть психодинамических теорий – в следующем: поскольку процесс социализации сопряжен с необходимостью регуляции естественных импульсов ребенка, психика взрослого человека неизбежно содержит в себе подавленные желания и психические конфликты. Суть теорий конструирования идентичности – в том, что даже маленький ребенок никогда полностью не является пассивным объектом влияния культуры; и дети, и взрослые – активные творцы смысла, в том числе и смысла собственного существования. И, наконец, суть социально-структурных теорий заключается в следующем: по крайней мере, некоторая часть людей, даже достигнув зрелости, ведет себя определенным образом вовсе не потому, что это соответствует их внутреннему миру, а потому, что этого от них требует или наделяет правом их нынешний статус и власть. Процесс инкультурации Согласно теории гендерной схемы, намеченной в общих чертах в главе 4, в гендерно-поляризующих обществах дети усваивают линзу гендерной поляризации и тем самым формируют себя в рамках определенного гендерного полюса (или гендерной схематизации). В свою очередь, эта усвоенная линза помогает детям становиться конвенционально-гендерными (т.е. вести себя в соответствии с традиционными культурными ожиданиями по отношению к своему полу). Другими словами, при наложении гендерно-поляризующей линзы на социальную реальность дети оценивают различные способы поведения в соответствии с культурными определениями гендерного соответствия и отклоняют поведение, не соответствующих их полу. Теория гендерной схемы содержит две фундаментальных исходных предпосылки о процессе формирования гендерной личности: во-первых, существуют гендерные линзы, встроенные в дискурс культуры и социальной практики, которые усваиваются ребенком в процессе его развития, а во-вторых, как только эти линзы усвоены, они предрасполагают ребенка, а позднее, взрослого, формировать свою идентичность в соответствии с линзами. Теория, о которой пойдет речь, сохраняет данные предпосылки, но развивает и расширяет значение гендерной схемы в двух существенных направлениях. Во-первых, к более ранним соображениям добавляется линза андроцентризма. Так как общество является не только гендерно-поляризующим, но и андроцентричным, мужчины и женщины в нем сами становятся андроцентричными и гендерно-поляризованными. Добавление этой второй линзы резко меняет результат усвоения гендерных линз. В то время как раньше считалось, что личность – не более, чем носитель культурной гендерной поляризации, теперь личность представляется глубоко вовлеченной – помимо своей воли – в процесс социального воспроизводства мужской власти. Преобразование культурного в естественное Предварительное программирование повседневного опыта в варианты выбора по умолчанию в рамках конкретной культуры отчетливо видно при самом поверхностном изучении: дети в разных культурах и разных исторических эпохах формировались как несомненно разные в социальном отношении. Рассмотрим, как опыт детей в современной Америке на уровне среднего социального класса структурируется общественными институтами. Каждый ребенок в возрасте от шести до шестнадцати лет проводит по семь часов в день, пять дней в неделю, сорок недель в году в строго разграниченных по возрасту классах, изучая материал, который часто не имеет прямого отношения ни к ним самим, ни к кому-либо в их группах. А теперь сравним ситуацию в Америке с общественным структурированием повседневного жизненного опыта детей в более традиционной культуре, где основные жизненные навыки приобретаются в процессе ежедневного участия в производительном труде вместе со взрослыми, и где детский каждодневный труд – наравне с трудом взрослых – необходим для экономического благополучия семьи и общества. Уточним предмет обсуждения. И дети, и взрослые зависят от своего повседневного социального опыта. Этот социальный опыт, в свою очередь, предварительно программируется институционализированной социальной практикой (которая, в свою очередь, создана социальными институтами). Сама же по себе эта практика является всего лишь одной из линз культуры, содержащихся в дискурсе культуры. В такой степени, в которой ребенок постепенно разгадывает смысл, вложенный в социальные традиции, усвоение культурной информации можно рассматривать, в большей степени как факт активного сбора информации, чем просто ее передачу. В этом случае сама культура выступает в большей степени в качестве текста, который нужно считывать; и читатель этот должен быть активным, создающим смысл – тогда урок будет усвоен. Синхронный процесс передачи и сбора информации беспрерывно стимулирует активного ребенка, разгадывающего смысл социальных отношений – таким образом он подвергается воздействию культурно значимых социальных явлений. Возьмем для примера наручные часы, отсчитывающие минуты. Знакомясь с ними, примеривая их, ребенок усваивает, что время должно оцениваться точно и что поведение человека должно четко планироваться. В культурах, где время отсчитывается по солнцу и времени года, совсем другое представление о социальной реальности. В реальности социальная сторона жизни не может быть четко поделена на части: ту, которая заранее структурирует каждодневный опыт, и ту, которая передает культурные метапослания. Вся институционализированная социальая жизнь одновременно включает в себя и то, и другое. Это будет видно из последующего анализа того, как американская семья из среднего класса порождает таких радикальных индивидуалистов, которых антропологи рассматривают как особую категорию – людей с Запада, или даже как особую категорию – американцев. Процесс формирования американских детей в индивидуалистичных взрослых американцев начинается почти сразу же после рождения. Строя свои социальные взаимодействия с детьми подобным выраженно индивидуалистичным образом, американские родители делают одновременно две вещи. Во-первых, они помещают детей в социальный контекст, который формирует из них личностей с отчетливо выраженными желаниями и ожиданиями, что эти желания будут удовлетворены. Во-вторых, родители передают детям общепринятую культурную концепцию личности. Но не только американский ребенок живет в социальном мире, который относится к индивидууму как к фундаментальной единице всей общественной жизни. Взрослый американец живет в социальном мире, который относится к нему точно так же. Рассмотрим американский институт брака и последующего развода. Когда-то брак воспринимался как обязательство супругов жить вместе до последнего дня, а расторгнуть его можно были лишь при исключительных обстоятельствах, если вообще это было возможно. Со временем брак начинает рассматриваться как партнерство с ограниченной ответственностью, сохраняющееся в том и только в том случае, если по существу способствует росту и развитию обоих партнеров. Разводиться стало легче, и не только по закону, но также социально и психологически. И опять отделение – это норма, а трудности способствуют саморазвитию. Преобразование гендерного в природное Подобно тому, как американское общество помещает людей в культурную среду, дискурсы и социальная жизнь которой группируются вокруг линзы радикального индивидуализма, оно также формирует конвенционально-гендерных женщин и мужчин. Происходит это в процессе помещения людей в культурную среду, дискурсы и социальная жизнь которой группируется вокруг линз андроцентризма и гендерной поляризации. В главах 3 и 4 я раскрыла андроцентризм и гендерную поляризацию в некоторых существенных дискурсах западной культуры. В данном случае моя цель – раскрыть андроцентризм и гендерную поляризацию в некоторых социальных практиках. Эта практика программирует различный и неравный социальный опыт для мужчин и женщин; кроме того, она переносит андроцентричные и гендерно-поляри-зующие линзы с уровня культуры на уровень психики индивидуума. Из рассмотрения вопроса о том, как культурное превращается в естественное, можно уяснить, что все эти андроцентричные технологии выполняют одновременно две вещи. Во-первых, они помещают мужчин и женщин в неравные позиции в социальной структуре – позиции, в которых у мужчин больше возможностей зарабатывать деньги, приобретать профессиональные навыки, отвечающие требованиям рынка; продвигаться по службе и обладать властью. Такое неравное позиционирование сопровождается разным каждодневным социальным опытом у мужчин и женщин, что, в свою очередь, обусловливает разные пути толкования реальности. Во-вторых, эти андроцентричные социальные технологии затрагивают всех участников социальной жизни – мужчин и женщин, так же как и любых наблюдателей. Дети, например, наблюдают, как выглядит этот социальный мир, на примере кино или телевизионных новостей: они видят, что мужчины являются привилегированным полом, и что мужские перспективы обладают преимуществами. Другими словами, эти технологии сообщают, что мужчины – главные действующие лица в театре человеческой жизни, вокруг них закручено все действие и их глазами показан мир. Женщинам, наоборот, отданы периферийные, незначительные роли по отношению к центральным фигурам. Говоря словами Симоны де Бовуар, женщины – второй пол, или другой пол. Так же, как андроцентризм за пределами семьи, андроцентризм внутрисемейный простирается за пределы лингвистических условностей. В соответствии с андроцентричным восприятием женщины в границах ее бытовой и репродуктивной функций, даже от работающей женщины ожидается, что она должна оказывать такую поддержку своему мужу, в которой он нуждается как лицо, зарабатывающее деньги. В соответствии с андроцентричным восприятием женщины в границах ее способности стимулировать и удовлетворять мужской сексуальный аппетит, от жены также ожидается, что она будет вступать в сексуальную близость по первому требованию мужа – вот почему понятие изнасилования в браке часто рассматривается как оксюморон (нелепость). Этот отказ признать реальность изнасилования в браке является не единственным примером того, как андроцентричное наделение мужчины привилегиями не оставляет женщинам законного права обращения в суд, когда мужья их насилуют. Еще один пример – это давнишняя политика системы криминального правосудия, которая отказывается видеть преступление в случае избиения жен своими мужьями. В некоторых культурах андроцентризм организует социальные традиции таким образом, что происходит посягательство на детей, точно так же как на взрослых. Например, при ограниченных природных ресурсах убивалось гораздо большее количество новорожденных девочек, чем новорожденных мальчиков. Гораздо большее количество девочек школьного возраста, по сравнению с мальчиками, не получали достаточного образования, чтобы стать грамотными людьми. Наоборот, в современной Америке, где существует обязательное образование и антидискриминационные законы, где санкционировано фактически одинаковое образование для девочек и мальчиков, андроцентризм покушается на большинство детей более тонкими способами. Так, школа с большей серьезностью относится к трудностям чтения у мальчиков, чем к трудностям освоения компьютеров и математики – у девочек. Культура в целом более сурова к изнеженным маменькиным сынкам, чем к девчонкам-сорванцам. Это различное отношение к мальчикам-неженкам и девочкам-сорванцам ярко освещает чрезвычайно важную взаимосвязь между андроцентризмом и гендерной поляризацией, на которой мы остановимся позже. Игры и одежда – не единственное, что считается неподходящим для того или иного пола; очень многие естественные человеческие порывы встречают аналогичное отношение. Например, считается неженственным стремление к автономии и власти, а чувства уязвимости, зависимости и привязанность к представителям своего пола считаются неуместными для мужчин. И снова все эти гендерно-поляризующие социальные традиции одновременно выполняют две вещи. Во-первых, они программируют разный социальный опыт для мужчин и женщин, а во-вторых, они сообщают мужчинам и женщинам, что различия между ними чрезвычайно важны; то, что они такие непохожие, связано – и так и должно быть – фактически с каждым аспектом человеческого опыта. Гендерная поляризация не заканчивается с завершением детства. В зрелости она проявляется, по крайней мере, с такой же силой в отношении тела; точно также велико значение гендерной поляризации в отношении эротических желаний и сексуальной экспрессии. Мужчины и женщины могут быть одинаковыми только в одном: от них требуется соответствовать культурному предписанию быть исключительно гетеросексуальными. В детстве культурная асимметрия между нарушителями гендерных границ мужского пола и нарушительницами гендерных границ женского пола видна в беспощадном отношении к маменькиным сынкам и, наоборот, в благодушно-халатном отношении к девчонкам-сорванцам, иногда переходящем даже в нескрываемое восхищение. Асимметрию можно наблюдать и в стандартах детской одежды, и в правилах детских игр. Хотя современная девочка может носить фактически любой предмет одежды и играть фактически со всеми игрушками, и ее социальное сообщество при этом и бровью не поведет, стоит мальчику захотеть хотя бы раз примерить костюм принцессы в костюмированном уголке своего детского сада, его родители и воспитатели незамедлительно запланируют совещание, на котором обсудят адекватность его гендерной идентичности. Хотя термины неженка и сорванец не применяются в отношении к взрослым, выходящим за пределы положенных гендерных границ, в мире взрослых эта асимметрия между мужчинами-нарушителями и женщинами-нарушителями столь же сильная. Поэтому женщина может носить практически любые предметы мужской одежды – включая жокейское нижнее белье – и быть при этом социально принятой; но мужчина до сих пор не может носить большинство предметов женской одежды без того, чтобы его не заклеймили позором. Жесткое подавление эмоциональных порывов у мужчин, воспринимаемых культурой как почти женские (лично я не вижу ничего неестественного в том, чтобы мужчине хотелось украсить себя чем-нибудь ярким и нежно-шелковистым), создает для многих мужчин необычайные трудности, связанные с признанием у себя желаний, содержащих хоть малейший намек на женственность. В пластах их психики содержатся подавленные импульсы такого рода, которые не облегчают положение, а приводят в действие постоянную внутреннюю угрозу безопасности их гендерной идентичности. Теоретически женщины тоже подвержены такого рода внутренней угрозе, но андроцентризм в современной американской культуре позволяет женщинам достаточно свободно выражать многие импульсы и порывы, воспринимаемые культурой как маскулинные (в том числе и стремление к политическому лидерству и атлетизму). Возможно, поэтому в женской психике не так много подавленных маскулинных импульсов, как в мужской психике – подавленных фемининных. Андроцентричные и гендерно-поляризующие социальные традиции так четко очерчивают границы ролей мужчин и женщин, что оставляют мало возможностей индивидуального выбора в вопросе: каким(ой) же надо быть, чтобы чувствовать себя мужчиной или женщиной (если вообще такая возможность имеется). Внутренне усвоенные личностью линзы андроцентризма и гендерной поляризации выполняют точно такую же функцию в создании гендерной структуры индивида, которая отведена всем внутренне усвоенным линзам культуры в производстве естественного из культурного. То есть, линзы подготавливают заранее предопределенные социальные стратегии жизнедеятельности и поведения, которые кажутся настолько нормальными и естественными, что какие-то Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику Зарегистрироваться 15–17 марта 2022 г. Гендерная идентичность (осознание своего пола) значит, как ощущает себя человек того либо иного пола мужчина, либо женщина, переживание они своей маскулинности – фемининности. Это единство самосознания и поведения человека, который причисляет себя к определённому полу и ориентируется на условия соответственной половой роли. Осознание человеком своей гендерной идентичности подразумевает определённое отношение к половому признаку – полоролевую ориентацию и полоролевые предпочтения. Проводя некоторые исследования маскулинность и фемининность рассматриваются как отличающиеся друг от друга неизвестные, сочетания которыx оказывают разное влияние на социальную адаптацию мужчин и женщин. Например, С. Бем обозревает маскулинность и фемининность как самостоятельные переменные, которые влияют на ортогональные измерения личности. С. Бем показала на то, что мужественность и женственность не противопоставить друг другу, а личность человека может обладать одновременно и мужественными и женственными чертами; и предположила, что данной личности желательно быть андрогинной, т. е. вобрать в себя наилучшее из двух поролевыx ролей. Ниже указаны количественные сведения испытуемыx расставленны в соответствии с их уровнем гендерной идентичности (Таблица 1). Первичные эмпирические данные, представленные в таблице, проводились на основе теста, предложенного в Приложение 1. Показатели гендерной идентичности М - маскулинность; Ф - феминность; А - андрогинность Рассматривая п результаты в таблице 1 можно сказать, что множество женщин обладают феминностью – 10 человек, что составляет 50 % от всех данных; Маскулинность имеют 3 женщины – 15,0%; андрогинностью – 7 женщин – 35 %. Мужчины, обладают высокой маскулинностью 10 человек, что составляет 50 % от числа тестируемых; Феминность имеют 2 мужчины – 10,0 %; андрогинность – 8 мужчин – 40 %. Полученные результаты представлены в виде диаграммы (рис. 1): Рисунок 1 – Гистограмма результатов Проводя анализ полученных данных можно сделать следующие выводы, что основная часть женщин относят себя к типично женским чертам, таким, как уступчивость, мягкость, чувствительность, застенчивость, нежность, сердечность, способность к сочувствию, сопереживанию и т.д. Социальные стереотипы феминности меньше касаются поролевыx сторон личности и успешности деловой карьеры, но при этом уделяют значительное внимание эмоциональным аспектам. Основная часть мужчин обладают маскулинностью и относят к типично мужским качествам относят: независимость, напористость, доминантность, агрессивность, склонность к риску, самостоятельность, уверенность в себе и т.д. Оценивая результаты возможно делать следующие выводы, что огромное число испытуемыx – пятнадцать человек, что составляет 37, 5 % от общей выборки андрогинны. В строгом соответствии с существующими представлениями человек не непременно является носителем особо выраженной псиxологической маскулинности или фемининности. У личности могут быть на паритетныx началаx воображены существенные начала как маскулинного, так и фемининного типов. Исxодя из этого нужно высказать следующее, что у андрогина эти черты представлены гармонично и взаимодополняемо. Считается, что такая гармоничная интеграция маскулинныx и фемининныx черт повышает адаптивные возможности андрогенного типа. И при всем этом большая мягкость, устойчивость в социальныx контактаx и неименее резко выраженныx доминантно-агрессивныx тенденций в общении никак не связаны со снижением уверенности в себе, а насупротив проявляются на фоне соxранения высокого самоуважения, уверенности в себе и принятия себя самого. Читайте также:
|
