Ахматова и блок кратко
Обновлено: 05.07.2024
Краткий очерк жизни, этапы личностного и творческого становления известного российского поэта Александра Блока. Тематика его произведений, анализ наиболее выдающихся из них. Стихи, посвященные Ахматовой Блоку, оценка влияния его творчества на поэтессу.
| Рубрика | Литература |
| Вид | курсовая работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 12.05.2015 |
| Размер файла | 55,1 K |
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
1. Воспоминания о Блоке
блок ахматова поэт стих
В черновых планах статьи перечислены все встречи Ахматовой с поэтом, они даже пронумерованы (девять номеров, однако список не доведен до конца).
В образной форме эта мысль воплощена в одном из более поздних стихотворений Ахматовой (1946), посвященных исторической роли поэта, ее современника: Как памятник началу века, Там этот человек стоит…
2. Начало. Десятые годы
В дальнейшем, как мы увидим, тема глаз станет лейтмотивом в стихотворной перекличке Блока и Ахматовой.
Муза - сестра заглянула в лицо,
Взгляд ее ясен и я р о к.
И отняла золотое к о л ь ц о,
Первый весенний п о д а р о к… (№3, стр. 67)
заставляет вспомнить стихи Блока:
… Я бросил в ночь заветное кольцо
Ты отдала свою судьбу другому,
И я забыл прекрасное л и ц о… (1908) (№5, стр. 162)
… Открой, ответь на мой вопрос:
Твой день был я р о к?
Я саван царственный принес
Тебе в п о д а р о к! (1909) (№5, стр. 265)
Первая строфа блоковского стихотворения:
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о г и б е л и весть,
Есть проклятье заветов священных,
П о р у г а н и е с ч а с т и я есть… (№5, стр. 233)
в свою очередь заставляет вспомнить ахматовское:
Муза! ты видишь, как с ч а с т л и в ы в с е
Девушки, женщины, вдовы…
Лучше п о г и б н у н а колесе,
Только не эти оковы… (№5, стр. 67)
Вместе с тем блоковское:
Так за что ж п о д а р и л а мне ты
Луч с цветами и твердь со звездами
Все проклятье твоей красоты? (№5, стр. 233)
И т а к а я м о г у ч а я с и л а
Зачарованный голос влечет,
Б у д т о там впереди не могила,
А таинственной лестницы взлет.
И т а к а я в л е к у щ а я с и л а,
Что готов я твердить за молвой,
Б у д т о ангелов ты низводила,
Соблазняя своей красотой… (№5, стр. 233)
… Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся… (№5, стр. 56)
… Любовь покоряет обманно… (там же, стр. 54).
Я о б м а н у т, слышишь, унылой,
Переменчивой злой судьбой… (там же, стр. 58)
О б м а н у ли его, о б м а н у ли? - не знаю.
Только ложью живу на земле… (там же, стр. 56)
… Мой друг - влюблен в луну - живет ее обманом… «(№3, стр. 168)
… Этот воздух так гулок,
Так заманчив о б м а н.
В дымно-сизый туман… (№3, стр. 168)
«От тебя приходили ко мне тревога
И уменье писать стихи. " (№10, стр. 328)
Двустишие, вставленное в кавычки, представляет, очевидно, цитату, - однако трудно сказать, откуда: из неизвестного нам стихотворения самой Ахматовой или из другого источника, также пока не разысканного. Первое более вероятно, так как стихи имеют метрическую форму дольника, неупотребительную в классической поэзии; кавычки встречаются у Ахматовой и в автоцитатах. Стихотворение говорит о старшем поэте как об учителе и вдохновителе младшего.
К кому могли быть обращены эти стихи, открывающие новый поэтический сборник Ахматовой?
К В.В. Голенищеву-Кутузову, предмету первой любви Ани Горенко, с которым Ахматова рассталась в 1905 г. и могла встретиться вновь, вернувшись в Петербург в 1910?
К Н.В. Недоброво, с которым она познакомилась в начале 1913?
Или, может быть, все-таки к А. Блоку?
В пользу последнего предположения можно высказать ряд соображений.
1. Некоторые строки цикла звучат как реплики в начавшемся двумя годами раньше диалоге Блока и Ахматовой. Вторая строчка второго стихотворения:
…. Я поглядела в глаза его… (№3, стр. 94)
…. Лишь смех в глазах его спокойных,
Под легким золотом ресниц… (там же, стр. 95)
…. На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза. (там же, стр. 95)
… Ах, не трудно угадать мне вора,
Я его узнала по глазам. (там же, стр. 96)
…. И дал мне три гвоздики,
Не подымая глаз… (там же, стр. 96)
…. Безвольно пощады просят Глаза.
Что мне делать с ними… (там же, стр. 97)
…. Покорно мне воображенье
В изображеньи серых глаз… (там же, стр. 97)
…. Словно тронуты черной, густой тушью
Тяжелые веки твои… (там же, стр. 98)
…. Как я знаю эти упорные.
Несытые взгляды твои… (там же, стр. 99)
…. Но мне понятен серых глаз испуг… (там же, стр. 99)
…. И со мной сероглазый жених… (там же, стр. 100)
3. Поэма без героя
У шкатулки тройное дно…
… Я согласна на неудачу
И смущенье свое не прячу…
У шкатулки ж тройное дно.
Но сознаюсь, что применила
Я зеркальным письмом пишу,
И другой дороги нету -
Чудом я набрела на эту
И расстаться с ней не спешу.
Из года сорокового
Как с башни, на все гляжу…
В ее ушах - нездешний, странный звон:
То кости лязгают о кости.
Вижу танец придворных костей…
И всегда в духоте морозной,
Предвоенной, блудной, грозной,
Жил какой-то будущий гул,
Но тогда он был слышен глуше,
Он почти не потревожил души
И в сугробах невских тонул.
А по набережной легендарной
Приближался не календарный
Настоящий Двадцатый Век.
Ср. у Блока в начале его поэмы проникнутую глубокой безнадежностью, характерной для него в годы безвременья, философскую и социально-историческую картину смены тех же двух веков: Век девятнадцатый, железный, Воистину жестокий век!
Еще страшнее бури мгла.
(Еще чернее и огромней
Тень Люциферова Крыла).
Пейзажным фоном поэмы Ахматовой, образный смысл которого вполне очевиден, являются зимний заснеженный Петербург, снежная вьюга за тяжелыми портьерами шереметьевского дворца (Фонтанного дома), где происходит новогодний маскарад. В первой главе эта тема едва намечена:
За окошком Нева дымится,
Ночь бездонна - и длится, длится
В черном небе звезды не видно,
Гибель где-то здесь, очевидно,
Но беспечна, пряна, бесстыдна
Видишь, там, за вьюгой крупчатой
Затевают опять возню?
В главе третьей занавес наконец раздвигается и открывается картина морозной зимней ночи с характерными для дореволюционного Петербурга кострами, разведенными на площадях:
Были святки кострами согреты,
И валились с мостов кареты,
И весь траурный город плыл
По неведомому теченью
По Неве иль против теченья…
Ветер, полный балтийской соли,
Бал метелей на Марсовом поле
И невидимых звон копыт…
Следует сцена самоубийства.
В первоначальной версии не ясно даже, является ли он счастливым соперником драгуна - Пьеро, Сцена их встречи до 1959 г. читалась так:…
с улыбкой жертвы вечерней
И бледней, чем святой Себастьян,
Весь смутившись, глядит он сквозь слезы,
Как тебе протянули розы,
Как соперник его румян.
Однако лишь в 1962 г. появились опознавательные строчки:
Это он в переполненном зале
Слал ту черную розу в бокале…
Как соперник его знаменит.
Отрывок о Блоке в окончательной редакции расширен добавлением восемнадцати стихов, слагавшимся постепенно: 1956:
Но такие таятся чары
В этом страшном дымном лице:
Плоть, почти что ставшая духом,
И античный локон над ухом-
Все таинственно в пришельце.
Это он в переполненном зале
Слал ту черную розу в бокале,
Или все это было сном?
С мертвым сердцем и мертвым взором
Он ли встретился с Командором,
В тот пробравшись проклятый дом?
И его поведано словом,
Как вы были в пространстве новом,
Как вне времени были вы,
И в каких хрусталях полярных,
И в каких сияньях янтарных
Там у устья Леты Невы.
Словно мы- в пространстве новом,
Словно- в новых временах.
Там, у устья Леты-Невы.
Из страны блаженной, незнакомой, дальней
Слышно пенье петуха.
Что изменнику блаженства звуки?
Миги жизни сочтены…
Ср. неслучайный отголосок этого мотива в поэме Ахматовой:
Крик петушиный нам только снится,
За окошком Нева дымится
Ночь бездонна и длится, длится
Настежь дверь. из непомерной стужи,
Словно круглый бой ночных часов
Бой часов: «ты звал меня на ужин.
Я пришел. А ты готов?
Я, к стеклу приникшая стужа…
Вот он, бой, крепостных часов
Выходи ко мне смело навстречу
Гороскоп твой давно готов…
У Блока: бьют часы в последний раз
Не последние ль близки сроки…
А часы все еще не бьют…
В час рассвета холодно и странно
В час рассвета - ночь мутна.
Не предчувствием ли рассвета
По рядам пробежал озноб…
В пышной спальне страшно в час рассвета…
Холодно и пусто в пышной спальне
Настежь дверь из непомерной стужи
В зеркалах отражены?
Скоро ль видеть неземные сны…
Нет ответа - тишина.
Анна! Анна! - Тишина.
За ночным окном туман.
Спальню ты убрала как беседку…
В дверь мою никто не стучится,
Только зеркало зеркалу снится,
Тишина тишину сторожит.
А часы все еще не бьют
Дева Света! Где ты, Донна Анна?
Анна! Анна! Тишина.
Далее хотелось бы отметить ряд не отмеченных до сих пор приемов, перекличек и цитации блоковских текстов в поэме.
С детства ряженых я боялась,
Мне всегда почему-то казалось,
Что какая-то тень
Затесалась. (3, стр. 39).
И дождался он. Стройная маска
Возвратилась домой… не одна!
Сквозь косое пламя костра
Он увидел… (№3, стр. 49)
Мимо, тени! - Он там один.
На стене его профиль.
Гавриил или Мефистофель
Твой, красавица, паладин?
Демон сам c улыбкой Тамары,
Но также таятся чары
В этом страшном дымном лице
Плоть, почти что ставшая духом,
И античный локон над ухом,
Все таинственно в пришельце.
Это он в переполненном зале
Слал ту черную розу бокале
Или все это было сном?
С мертвым сердцем и мертвым взором
Он ли встретился с Командором,
В тот пробравшись проклятый дом?
И его поведаным словом,
Как вы были в пространстве новом,
Как вы были в пространстве новом,
Как вне времени были вы,
И в каких сияньях янтарных
Там. у устья Леты - Невы.
Окончательное уточнение содержится в стихах:
Побледнев, он глядит сквозь слезы,
Как тебе протянули розы
И как враг его знаменит. (№3, стр. 47)
Лето 1914 года оправдало все дурные предчувствия Блока. Началась война. Это печальное событие застало поэта в любимом Шахматове, где он занимался перестройкой имения. Но, как ни странно, известие о вступлении России в военные действия против Германии не повергло Блока в депрессию, как того можно было ожидать. Скорее для него это было досадной нелепостью. Именно нелепостью, а не трагедией. Блок не верил в настоящую вражду между двумя странами. Возможно потому, что сам очень любил Германию. Ее литературу, философию, университеты, весь уклад жизни. Он искренне не понимал, почему два народа, у которых столько всего общего, должны воевать друг с другом в угоду своим правителям.
Блок пишет жене нежные и теплые письма, а еще рассказывает, что сейчас в Петербурге как никогда сильны акмеисты с их лидером Николаем Гумилевым. Мы подошли, пожалуй, к одной из самых загадочных страниц в жизни Блока. А именно – к его отношениям с Анной Ахматовой.
Была ли любовь? Может, все придумано? Гумилев был уверен в последнем. Конечно, это можно было бы объяснить иллюзией мужа, не желавшего верить в чувства жены к другому мужчине. Или упрямством, столь свойственным Гумилеву, не желавшему признавать неумолимых фактов. Тем более что и сами отношения Гумилева с Ахматовой были весьма непростыми. Действительно, они давали друг другу свободу, характерную для того времени, и старались быть выше мимолетных романов с одной и с другой стороны. Гумилев мирился со многими увлечениями Ахматовой, но не мог простить ей платонического чувства к Блоку. Хотя речь о физической близости не заходила никогда. Возможно, именно тщательно скрываемая и загоняемая как можно глубже ревность породила сложное отношение Гумилева к Блоку. Однажды он признался Ирине Одоевцевой: «Только не подумайте, что я хочу хоть как-то умалить Блока. Я отлично понимаю, какой это огромный талант. Возможно, лучший поэт нашего века. Он, а не как большинству кажется, Сологуб. Ни у кого со времен Лермонтова „звуки небес“ не звучали так явственно.
Блок – загадка. Его никто не понимает. О нем судят превратно. Не только враги и хулители, у него их немало, но и самые пламенные его поклонники. Мне кажется, я разгадал его. Блок совсем не декадент, не „кошкодав-символист“, как его считают. Блок романтик. Романтик чистейшей воды, и к тому же немецкий романтик.
И все-таки у Гумилева и Блока было гораздо больше общего, чем различного. Они оба были рыцарями своей эпохи. Поэтому Ахматова в итоге и ответила на любовь Гумилева и… через всю жизнь пронесла чувство к Блоку.
Под беломраморным обличьем андрогина
Он стал бы радостью, но чьих-то давних грез.
Стихи его горят – на солнце георгина,
Горят, но холодом невыстраданных слез.
Ведь недаром мать Блока написала письмо, которое мы приведем полностью. Письмо о прелестной девушке, влюбленной в ее сына.
«Я все жду, когда Саша встретит и полюбит женщину тревожную и глубокую, а стало быть, и нежную… И есть такая молодая поэтесса, Анна Ахматова, которая к нему протягивает руки и была бы готова его любить. Он от нее отвертывается, хотя она красивая и талантливая, но печальная. А он этого не любит. Одно из ее стихотворений я Вам хотела бы написать, да помню только две строки первых:
Слава тебе, безысходная боль, —
Умер он – сероглазый король.
На самом деле отношения и Блока к Ахматовой, и Ахматовой к Блоку совершенно не укладываются ни в одну схему. И уж тем более в такую простенькую и банальную.
В комнате моей живет красивая
Медленная черная змея;
Как и я, такая же ленивая,
И холодная, как я.
Вдобавок ко всему Чулков славился тем, что с энтузиазмом продвигал новые дарования в печать. Все это в совокупности явно не украшало биографию начинающей поэтессы… И все же Ахматова не скрывала эту связь. Она вообще не терпела, когда из нее пытались сделать живую икону:
Оставь, и я была как все,
И хуже всех была,
Купалась я в чужой росе,
И пряталась в чужом овсе,
В чужой траве спала.
А потом между ними случилось нечто. О чем оба не очень-то любили и хотели говорить. И уж тем более писать. Судите сами… О том, как Блок провожал ее после вечера на Бестужевских курсах, Ахматова охотно рассказывала. А вот о том, что произошло после – молчала. Но… Исходя из характера Блока, вполне можно предположить, что он не отпустил молодую женщину ночью в непогоду, а пригласил к себе.
Как мальчик, шаркнула; поклон
И звякнул о браслет жетон
В общем, между ними возникло не взаимное притяжение, а напротив, взаимное замешательство. И тогда Блок решил воспользоваться давно отработанным сценарием для начинающих поэтов. Заключался он в том, что Александр Александрович, не умевший и не любивший проявлять себя в разговоре, сначала предлагал визитерам что-нибудь почитать, затем следовало предложение рассказать о себе.
Прикинувшись солдаткой, выло горе,
Как конь, вставал дредноут на дыбы,
И ледяные пенные столбы
Взбешенное выбрасывало море
До звезд нетленных из груди своей,
И не считали умерших людей…
Словом, несмотря на тень великого старца, беседа состоялась. И домой Ахматова возвращалась явно в воодушевленном настроении. Она даже твердо решила попробовать написать поэму.
И в Киевском храме Премудрости Бога,
Припав к солее, я тебе поклялась,
Что будет моею твоя дорога.
Где бы она ни вилась.
То слышали ангелы золотые
И в белом гробу Ярослав.
Как голуби, вьются слова простые
И ныне у солнечных глав.
И если слабею, мне снится икона
И девять ступенек на ней.
И в голосе грозном софийского звона
Мне слышится голос тревоги твоей.
10 июля Ахматова была уже в Слепневе. Теперь она уже точно напишет о своем Херсонесе, о дикой девочке, которая знает о море все, и напишет так, как хочет… Завтра! Но завтра уже была ВОЙНА.
Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один:
Короткое уже кончалось лето,
Дымилось тело вспаханных равнин.
Вдруг запестрела тихая дорога,
Плач полетел, серебряно звеня…
Закрыв лицо, я умоляла Бога
До первой битвы умертвить меня.
Из памяти, как груз отныне лишний,
Исчезли тени песен и страстей.
Ей – опустевшей – приказал Всевышний
Стать страшной книгой грозовых вестей.
Но и Блок, должно быть, все-таки заподозрил что-то неладное. Через два дня после визита Ахматовой были написаны более чем странные стихи:
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
Не корысть – не влюбленность, не месть;
Так – игра, как игра у детей:
И в собрании каждом людей
Эти тайные сыщики есть.
Ты и сам иногда не поймешь,
Отчего так бывает порой,
Что собою ты к людям придешь,
А уйдешь от людей – не собой.
На стене его твердый профиль.
Гавриил или Мефистофель
Твой, красавица, паладин?
Демон сам с улыбкой Тамары,
Но такие таятся чары
В этом страшном дымном лице:
Плоть, почти что ставшая духом,
И античный локон над ухом -
Все – таинственно в пришельце.
Это он в переполненном зале
Слал ту черную розу в бокале,
Или все это было сном?
С мертвым сердцем и мертвым взором…
Вот, пожалуй, и ответ на вопрос, что же было между Блоком и Ахматовой. А было необъяснимое притяжение между двумя великими поэтами. Притяжение, которое, возможно, могло бы привести к сильному глубокому чувству, настолько не похожему на то, что было у них до и после, что они оба предпочли не переступать черту… И еще… Вопреки расхожему мнению, последняя запись Блока говорит о том, что он как раз таки видел в Ахматовой недюжинный талант и предъявлял к ней соответственно куда более высокие требования.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Глава восьмая. Ташкент. Ахматова
Глава восьмая. Ташкент. Ахматова Почти от залетейской тени В тот час, как рушатся миры, Примите этот дар весенний В ответ на лучшие дары, Чтоб та, над временами года, Несокрушима и верна, Души высокая свобода, Что дружбою наречена, — Мне улыбнулась так же кротко, Как
17. Анна Ахматова
17. Анна Ахматова Я разговаривала с Ахматовой по телефону. Минимум необходимых слов. Очень холодно.Н. В., приехав в Ленинград, зашла к Ахматовой передать привет из Москвы и письмо. Она была принята так, что, неловкая и смущенная, поспешила удалиться.Раиса Гинцбург[186] давала
Глава восьмая ТАШКЕНТ. АХМАТОВА
Глава восьмая ТАШКЕНТ. АХМАТОВА Почти от залетейской тени В тот час, как рушатся миры, Примите этот дар весенний В ответ на лучшие дары, Чтоб та, над временами года, Несокрушима и верна, Души высокая свобода, Что дружбою наречена, - Мне улыбнулась так же кротко, Как тридцать
Глава ХIX В зеркалах: Блок
Глава ХIX В зеркалах: Блок Бродили ночью со Спекторским по Варшаве. А. Блок. Записные книжки; 1 декабря 1909 г. 1 Личного общения между ними почти не было, если не считать единственной краткой встречи в Политехническом музее 5 мая 1921 года. Пастернак хотел познакомиться еще на
Глава XLVI В зеркалах: Ахматова
Глава XLVI В зеркалах: Ахматова 1 Рассмотреть отношения Пастернака с Ахматовой мы решили именно сейчас, когда зашел разговор о последних годах Пастернака. Именно тут выявились различия, которые в тридцатые и даже сороковые годы еще затушеваны; именно тут обнажилось все
Ахматова и власть
Ахматова и власть Виктор Топоров в статье 2003 года пишет:Сталин писал стихи. <…> Но и чужие стихи он любил. А уж прозу… А уж драматургию… Сталин знал русскую, создаваемую им в колбе советскую литературу с точностью и дотошностью академика отечественной словесности.
АХМАТОВА Анна
АХМАТОВА Анна АХМАТОВА Анна (поэтесса; скончалась 5 марта 1966 года на 77-м году жизни). У Ахматовой было больное сердце, и в последние годы ее жизни у нее случилось четыре инфаркта. Последний – в январе 66-го, после чего она угодила в Боткинскую больницу в Москве. Пробыв там
Глава восьмая Ташкент. Ахматова
Глава восьмая Ташкент. Ахматова Почти от залетейской тени В тот час, как рушатся миры, Примите этот дар весенний В ответ на лучшие дары, Чтоб та, над временами года, Несокрушима и верна, Души высокая свобода, Что дружбою наречена, – Мне улыбнулась так же кротко, Как
Анна Ахматова
Глава 14 Анна Ахматова, Татьяна Ларина и дочь Мельника
Глава 14 Анна Ахматова, Татьяна Ларина и дочь Мельника При мысли о всяком поэте представляется больше или меньше личность его самого… У одного Пушкина ее нет. Что схватишь из его сочинений о нем самом? Поди улови его характер как человека! Н. В. Гоголь Многие биографы
АННА АХМАТОВА
АННА АХМАТОВА Я не была близко знакома с Ахматовой. Я видела ее один раз, но она цельно и художественно раскрылась даже в этой единственной встрече. Не помню, кто меня к ней привел или замолвил словечко, но было мне позволено переступить порог сумрачно-петербургской
Ахматова
Ахматова Придя на могилу Ахматовой в Комарове, я вспоминала о встречах с этим неповторимым человеком. В последний раз я ей звонила по телефону Д30743 в Москве, когда приехала из Англии и привезла сувениры от председателя Пушкинского комитета. Сувениры были присланы
АХМАТОВА
АХМАТОВА Ахматова заболела скарлатиной, и шлейф из дам около ее дома исчез. Я скарлатиной болела в детстве. Я скарлатины не боялась, и из-за этой скарлатины я перестала бояться и Ахматову. Каждый вечер в назначенный час, когда темнело, Надя Мандельштам кричала сверху:
Ахматова. Отражение
АННА АХМАТОВА
АННА АХМАТОВА Однажды Есенин в компании ленинградских имажинистов неожиданно забрел в Фонтанный дом, в гости к Анне Ахматовой.Они никогда не были особенно близки. Личного контакта между ними не возникало. Есенин хорошо помнил свой первый приезд в Царское Село,
Анна Ахматова
Внимательный читатель обязательно увидит ту самую связующую нить в стихотворениях двух великих современников — поэтов Серебряного века Александра Блока и Анны Ахматовой.
Юрий Анненков. Портрет Анны Ахматовой. 1921
Однако, по словам самой Ахматовой, её встречи с Блоком были немногочисленны и всегда происходили в присутствии посторонних. Но при всей мимолетности этих встреч для поэтессы они всегда были чем-то очень важным, значительным. Таким, что все детали, даже, на первый взгляд, самые незначительные, глубоко отпечатывались в памяти.
Юрий Анненков. Портрет Анны Ахматовой. 1921
Я пришла к поэту в гости.
Ровно в полдень. Воскресенье.
Тихо в комнате просторной,
А за окнами мороз
И малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом…
Как хозяин молчаливый
Ясно смотрит на меня!
У него глаза такие,
Что запомнить каждый должен;
Мне же лучше, осторожной,
В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,
Дымный полдень, воскресенье
В доме сером и высоком
У морских ворот Невы
Второе стихотворение было написано уже после смерти Блока, в августе 1921 года. Если точнее, после его похорон на Смоленском кладбище. Три последних стихотворения были написаны в 1944—1960 гг.
Константин Сомов. Портрет Александра Блока. 1907
Блок не любил Ахматову. Вся история их личных отношений — а они были знакомы друг c другом около десяти лет и жили в одном городе — Петербурге — представляет собой историю уклонения Блока от всякого более короткого знакомства. Когда через 40 лет после смерти Блока Ахматова обратилась к своей памяти, оказалось, что ей нечего сказать o Блоке. И это не случайно, и возникло по причине самого Блока, а не Ахматовой. Историки литератypы и литературоведы пытаются затушевать это обстоятельство биографии двух поэтов и совершенно напрасно.
Почему Надежда Яковлевна c такой настойчивостью заставляет думать о старческом склерозе, считая нужным упомянуть c первой фразы знакомства:
— Вы знаете, конечно, что существует два акмеизма: один Гумилева и Городецкого, другой — Ахматовой и Мандельштама. Так вот мы — из этого второго течения.
Девяносто процентов русских лирических стихотворений написано ради последней строфы.
Возвращается сила Блока в мое сердце, которое не могли отравить никакие акмеистические яды.
Читайте также: