Жорж кутон роль в французской революции кратко

Обновлено: 02.07.2024

Так пустились они в плаванье без руля и ветрил по этому кровавому морю, где террор вечно порождал террор.

Однако после смерти история уготовила им разные судьбы. Робеспьер и Сен-Жюст все двести лет, минувших с той поры, неизменно привлекали внимание историков и литераторов. Каталог их жизнеописаний насчитывает десятки, если не сотни названий. Хорошо известны их портреты: на страницах едва ли не каждого учебника о том времени мы видим строгое лицо чопорного провинциального адвоката с холодным взглядом диктатора и чеканный профиль юного красавца, не знающего сомнений и жалости. Их сочинения неоднократно издавались на родине и были переведены во многих странах.

На фоне столь активного интереса к делам и мыслям Робеспьера и Сен-Жюста посмертная судьба Кутона кажется удивительно несправедливой. На протяжении более чем двухсот лет, миновавших после Революции, о нём не было написано ни одной монографии, хотя таковых удостаивались даже гораздо менее значительные деятели той эпохи. Его жизнеописания сводились к ряду довольно кратких биографических очерков, два из которых, правда, принадлежали классикам историографии Французской революции — А. Олару и А. Собулю[634]. И даже появление в 1996 г. первой монографии о Кутоне ничуть не улучшило ситуации, поскольку эта, выполненная крайне небрежно, работа Мартины Браконье изобилует огромным количеством грубых ошибок, если не прямых фальсификаций[635].

И всё же без знания произведений Кутона — произнесенных им речей и докладов, вышедших из под его пера постановлений, декретов и писем, — явившихся своего рода мостиком между высокой теорией и повседневной политикой, наши представления о феномене робеспьеризма, о первой попытке осуществить утопический идеал в масштабах целой страны средствами революционного насилия, безусловно, останутся неполными. Тем более что постоянное участие в практической деятельности побуждало Кутона более конкретно и откровенно излагать то, что его коллеги облекали в туманные покровы абстрактной метафизики. Обратившись к словам и делам героя давно прошедших дней, мы можем увидеть, как проступают сквозь дымку времени неповторимые черты его личности, а на смену имени-символу приходит образ реального человека, сыгравшего одну из главных ролей в великой трагедии Французской революции.

Жорж Кутон — четвертый ребенок нотариуса Жозефа Кутона и дочери купца Марии Лафон — родился 22 декабря 1755 г. в местечке Орсе провинции Овернь. Профессия юриста передавалась в семье из поколения в поколение, и неудивительно, что Жорж вступил на ту же стезю. Юношей он изучал право в Риоме и Клермоне, работая клерком у местных прокуроров, затем был принят на факультет права в Реймсе. Здесь давали далеко не самое лучшее образование, а потому сюда попадали те, кто не имел возможности учиться в более престижных университетах.

Когда наступила пора выборов в Законодательное собрание, ассамблея выборщиков департамента Пюи-де-Дом (так в соответствии с новым административным делением стала называться Нижняя Овернь) поначалу даже не рассматривала его в качестве возможного кандидата, считая, что он просто физически не способен выполнять обязанности депутата. Тогда Кутон выдвинул себя сам и убедил присутствующих проголосовать за него. Так начался парижский период его деятельности.

Любопытно, что Кутон был единственным депутатом, которого никогда не перебивали. Коллеги, в том числе политические противники, выражали таким образом сочувствие человеку, ставшему инвалидом в столь молодом возрасте. Справедливости ради, однако, надо заметить, что сам он злоупотреблял подобным к нему отношением и не упускал возможности лишний раз напомнить о болезни для придания вящей убедительности своим словам. Во время дискуссии он, не находя, видимо, других аргументов, не раз заявлял: вы спорите с тем, кто одной ногой уже в могиле! Разумеется, это действовало безотказно: оппонентам ничего не оставалось, как уступить.

В целом за год работы в Законодательном собрании Кутон приобрел репутацию решительного противника королевской власти. Однако ему были чужды ультрареволюционный экстремизм левых якобинцев и кордельеров.

Будучи одним из идеологов ниспровержения монархии, Кутон, тем не менее, не смог воочию увидеть плоды своих усилий: в день восстания 10 августа 1792 г. его не было в Париже, так как он находился на лечении в курортном местечке Сент-Аман. Впрочем, данное обстоятельство неожиданно обернулось для него своеобразной выгодой: в отличие от ряда видных деятелей Революции, он не скомпрометировал себя растерянностью и колебаниями в решающие часы борьбы и в то же время незримо участвовал в восстании как идейный вдохновитель. Неудивительно, что в дальнейшем молва отвела ему важную роль в происшедших событиях. Например, знаменитый журналист Прюдом позднее сообщит, что якобы именно на квартире Кутона собирались для подготовки восстания революционные вожди — Робеспьер, Марат, Дантон, герцог Орлеанский, Петион и др.[650] На самом деле нечто подобное было маловероятным, ибо в ту пору Кутон держался на расстоянии от всех политических группировок, занимая довольно независимую позицию. Впрочем, его республиканизм ни у кого сомнений не вызывал, а потому по возвращении 28 августа в Париж он был встречен с почестями как истинный триумфатор.

Главной целью созыва Конвента было принятие новой Конституции. Выработка этого документа возлагалась на конституционную комиссию. Её члены, таким образом, получали шанс остаться в истории творцами нового, невиданного дотоле по совершенству государственного порядка. А ведь именно этой роли жаждал для себя Кутон. Он даже сделал кое-какие наброски к будущему проекту Основного закона. Но такое назначение не могло состояться без согласия Жиронды, доминировавшей тогда в Конвенте, а потому Кутон попытался заручиться поддержкой её лидеров. Однако они не оценили его доброй воли и тем самым опрометчиво подтолкнули в лагерь своих противников. Среди девяти членов комиссии места для Кутона не нашлось, и жестоко обиженный он открыто принял сторону монтаньяров.

12 октября на заседании Якобинского клуба Кутон фактически объявил войну жирондистам, став с тех пор одним из наиболее решительных их противников. Благодаря авторитету и бьющей через край энергии, он сразу же оказался на первых ролях в стане монтаньяров. Уже 19 октября его включили в состав так называемой вспомогательной конституционной комиссии, созданной монтаньярами в противовес основной, где доминировали жирондисты. Таким образом, новые союзники Кутона охотно предоставили ему возможность испытать свои силы в качестве отца-основателя нового строя.

В ходе процесса над Людовиком XVI Кутон занял самую жесткую и бескомпромиссную позицию. При поименном голосовании он без колебаний заявил о виновности короля, о необходимости предания его смертной казни и отверг предложение обратиться по данному вопросу к мнению народа.

Мы подошли к последнему году жизни Жоржа Кутона, ставшему вершиной его политической деятельности и одновременно — последней ступенью перед эшафотом. Именно в этот период он входил в узкий круг избранных, безраздельно управлявших судьбой целой страны. Хотя, как мы видим, Кутон стремился к вершинам власти с самого начала Революции, но, похоже, даже весной 1793 г. он ещё не представлял, как скоро сбудутся его мечты. Плечом к плечу с соратниками-монтаньярами он пытался вытеснить жирондистов с господствующих позиций в Конвенте, с боем беря каждый шаг. И вдруг стихия народного восстания всего за три дня смела его противников и привела якобинцев к заветной цели. Это произошло 31 мая — 2 июня 1793 г.

Изгнание из Конвента и арест депутатов вызвали весьма негативную реакцию в департаментах. Администрации большинства из них выразили свои протесты, в ряде провинций началось вооруженное движение против новых парижских властей. Часть скрывшихся из столицы депутатов нашла убежище в департаменте Кальвадос, ставшем центром так называемого федералистского мятежа. В Лионе, втором по величине городе Франции, большинство населения ещё в конце мая приняло участие в успешном восстании против местных якобинцев, измучивших горожан откровенным произволом. В Вандее всё жарче разгоралось пламя крестьянской войны под роялистскими лозунгами.

Предметом особой заботы Кутона было положение у него на родине, в Пюи-де-Доме. Парижские события не вызвали там поначалу ни поддержки, ни протеста: администрация и политически активная часть населения не решались принять чью-либо сторону из-за недостатка информации. Из Парижа от депутатов этого департамента поступали противоречивые сведения: если Кутон полностью одобрял случившееся, то Дюлор, чье мнение пользовалось у земляков не меньшим авторитетом, резко осуждал переворот. Только после того как специальные уполномоченные Пюи-де-Дома посетили Париж и ознакомились с ситуацией, администрация департамента выступила в июле с протестом против посягательств парижского плебса на неприкосновенность депутатов Конвента.

Конец августа — начало сентября отмечены бурной деятельностью Кутона по организации похода на Лион. Его письма и постановления за этот период свидетельствуют, что ни одна из сторон будущего предприятия не осталась без внимания. Люди, финансы, боеприпасы, продовольствие, медикаменты — все ресурсы были мобилизованы для предстоящей экспедиции. Правда, выполнение поставленной задачи неожиданно осложнилось крупной военной неудачей. Собранные в Клермон-Ферране и с таким трудом отправленные войска, не успев покинуть пределов департамента, лишились командира — генерала Николя, захваченного в плен лионцами в результате смелого набега. Весть об этом вызвала уныние в стане якобинцев. Требовались энергичные меры, чтобы переломить ситуацию.

Кутон и его коллеги объявили всеобщую мобилизацию. Повсюду били в набат. Всех мужчин, способных носить оружие, призывали в ополчение. Они стекались к местам сбора с запасом продовольствия и собственным снаряжением. Ружей не хватало и многие несли топоры, косы, вилы, пики. Однако скопившиеся в городах недисциплинированные новобранцы представляли собой взрывоопасную массу. В Риоме призванные в армию крестьяне учинили беспорядки, разграбив дом зажиточного горожанина. Только решительность жителей этой коммуны, открывших огонь по разъяренной толпе, предотвратила более тяжкие последствия. 5 сентября сюда примчался Кутон. Расправа была коротка: рекрутов отправили на фронт, хозяина разграбленного дома — в тюрьму. И в столь странном решении, и в описании происшедшего в письме Конвенту ярко проявилась характерная черта мировоззрения Кутона — недоверие к зажиточным слоям общества. Согласно его логике, в споре бывшего юриста Старого порядка и крестьян последние всегда правы[669].

Жорж Огюст Кутон (22 декабря 1755 г. - 28 июля 1794 г.) был французским политиком и юристом, известным своей службой депутатом в Законодательное собрание в течение французская революция. Кутон был избран в Комитет общественной безопасности 30 мая 1793 г. и служил близким соратником Максимилиан Робеспьер и Луи Антуан де Сен-Жюст до его ареста и казни в 1794 году в период Террор. Кутон сыграл важную роль в развитии Закон 22 прерии, что привело к резкому увеличению числа казней обвиняемых контрреволюционеров.

Содержание

Задний план

Кутон родился 22 декабря 1755 г. в г. Орсет в провинции Овернь. Его отец был нотариусом, мать - дочерью лавочника. Кутон, как и поколения его семьи до него, был членом низшей буржуазии. Следуя по стопам отца, Кутон стал нотариусом. Приобретенные им навыки позволили ему работать в провинциальном собрании Оверни в 1787 году, что стало его первым опытом в политике. [1] Другие уважали его как честного, воспитанного человека. [2]

Заместитель


Закон 22 прерии


После отъезда из Лиона Кутон вернулся в Париж и 21 декабря был избран президентом Конвента. Он участвовал в судебном преследовании Эбертисты и продолжал работать в Комитете общественной безопасности в течение следующих нескольких месяцев. 10 июня 1794 г. (22 прерия года II на Французский республиканский календарь), Кутон разработал проект Закон 22 прерии с помощью Робеспьера. Под предлогом сокращения сроков судебного разбирательства закон лишил обвиняемых помощи адвоката и свидетелей для их защиты в случае судебных разбирательств в суде. Революционный трибунал. [18] Революционным трибуналам были предъявлены быстрые приговоры о невиновности или смерти обвиняемых, представленных им.

Робеспьер помог Кутону в его аргументах, тонко намекая, что любой член Конвенции, возражающий против нового законопроекта, должен опасаться быть разоблаченным как предатель республики. [21] И Кутон, и Робеспьер будут рассматриваться как аморальные и кровожадные диктаторы из-за их яростной защиты Закона 22 прериаля, и общественное мнение восстанет против них в ближайшие недели.

Закон был принят, и количество казней быстро увеличилось. Только в одном Париже, по сравнению со средним числом казней 5, которое было нормой двумя месяцами ранее (Жерминаль), 17 казней будут происходить ежедневно во время прериала, а 26 - ежедневно в течение следующего месяца Мессидора. [22] В период между принятием Закона о 22 прериях (10 июня 1794 г.) и концом июля 1794 г. на площади Трон-Ренверсе, в настоящее время Place de la Nation, более половины из 2639 казней, которые произошли с марта 1793 по август 1794 года. [23]

Термидор

Во время кризиса, предшествовавшего Термидорианская реакцияКутон проявил немалое мужество, отказавшись от поездки в Овернь, чтобы, как он писал, либо умереть, либо одержать победу вместе с Робеспьером и свободой. Робеспьер пропал с политической арены на целый месяц из-за предполагаемого нервного срыва и поэтому не осознавал, что ситуация в Конвенте изменилась. Его последняя речь, казалось, указала на необходимость еще одной чистки в Конвенции, хотя он отказался назвать имена. В панике самосохранения Конвент призвал к аресту Робеспьера и его партнеров, включая Кутона, Сен-Жюста и собственного брата Робеспьера, Огюстен Робеспьер. [24] Кутон был гильотинированный на 10 Термидор рядом с Робеспьером, хотя палачу потребовалось пятнадцать минут (среди криков боли Каутона), чтобы правильно расположить его на доске из-за его паралича. [25]

Наследие


Кутон в ходе Французской революции превратился из нерешительного молодого депутата в твердо убежденного депутата. Помимо его действий в Лионе, это, возможно, создание Закона 22 прериаля и количество людей, которые будут казнены в соответствии с законом, стали его непреходящим наследием. После принятия нового указа Кутона количество казней увеличилось со 134 человек в начале 1794 года до 1376 человек в период с июня по июль 1794 года. Закон 22 прериаля также разрешал трибуналам безрассудно преследовать дворян и членов духовенства, поскольку обвиняемые больше не могли вызывать свидетелей персонажей от своего имени. Из числа казненных в июне и июле 1794 года 38 процентов были дворянами, а 26 - представителями духовенства. Более половины жертв были из более богатых слоев буржуазии. Законодательство Кутона не только значительно увеличило количество казней по всей Франции, но и отвратило террор от простых контрреволюционных действий и приблизило его к социальной дискриминации, чем когда-либо прежде. [26]

использованная литература

  • 1911 год Британская энциклопедия, в свою очередь, дает следующие ссылки:
    • Франциск Меже, Correspondance de Couthon . suivie de l'Aristocrate converti, comédie en deux actes de Couthon, Париж: 1872.
    • Nouveaux Documents sur Georges Couthon, Клермон-Ферран: 1890.
    • Ф. А. Олар, Les Orateurs de la Legislative et de la Convention, (Париж, 1885–1886), II. 425-443.

    В эту статью включен текст из публикации, которая сейчас находится в всеобщее достояние: Чисхолм, Хью, изд. (1911). "Кутон, Жорж". Британская энциклопедия. 7 (11-е изд.). Издательство Кембриджского университета. п. 337.

    Кутон, Жорж, деятель французской революции (1755—1794). В 1791 г. был избран в Законодательное Собрание и, будучи сперва конституционным монархистом, стал противником монархии после попытки бегства короля. В Конвенте Кутон примкнул к Робеспьеру и стал горячим сторонником политики террора, с одной стороны, и стремлений Робеспьера ввести культ Верховного Существа — с другой. В 1793 г., избранный членом комитета общественного спасения, был послан Конвентом в качестве комиссара в армию, осаждавшую Лион. После взятия его Кутон не привел в исполнение декрета Конвента о разрушении города и ограничился сравнительно легкой экзекуцией, превратившейся в бойню лишь после назначения Колло д’Эрбуа. В том же году Кутон был избран президентом Конвента. По его настоянию проведен был закон, лишавший обвиненных перед революционным трибуналом права иметь защитников и свидетелей. Арестованный вместе с Сен-Жюстом и Робеспьером, Кутон был гильотинирован.

    Став очень популярным, он был избран президентом Клермонского двора в 1791 году, а в сентябре того же года был избран депутатом Национального Законодательного собрания . Между тем его взгляды были радикализованы из-за попытки побега Людовика XVI , которая сделала его враждебным монарху. Поездка во Фландрию по состоянию здоровья привела его к контакту с Дюмурье , к которому он испытывал настоящую симпатию.


    В сентябре 1792 года он был избран депутатом Национального собрания и во время судебного процесса над королем проголосовал за смертный приговор без возможности обжалования. Некоторое время он колебался, к какой стороне Конвенции присоединиться. В конце концов он остановился на взгляде Робеспьера , с которым у него было много мнений, особенно в вопросах религии. Он первый призвал к аресту жирондистов . 30 мая 1793 года он был назначен членом Комитета общественного здравоохранения , а в августе он был послан Конвентом в качестве одного из своих уполномоченных, прикрепленных к армии, осадившей город Лион . . Нетерпеливый к медленному прогрессу революционных сил, он сам руководил набором армии из 60 000 человек в Пюи-де-Дом , которую он привел в Лион, который был взят в октябре того же года. Несмотря на то, что Конвент постановил, что город будет снесен, Каутон действовал сдержанно, чего не сделал его преемник Колло д'Эрбуа , что спровоцировало кровавые репрессии в городе.

    Читайте также: