Защитительная речь адвоката пример кратко

Обновлено: 05.07.2024

Вы нашли информацию, посвященную судебным речам адвоката в гражданском процессе. Если Вы пытаетесь сами написать для себя речь, то, возможно, прочитав представленные ниже судебные выступления адвоката Марии Ярмуш по различным судебным спорам, выигранным в суде, Вы сможете понять главное в успешном завершении дела. А главным являются две вещи: детальный анализ обстоятельств, имеющих значение для спора, и убеждение суда в справедливости своей правовой позиции.

Если же Вы выбираете себе защитника в суде и перед тем, как сделать выбор изучаете практику адвоката и его квалификацию, то изучение речей адвоката наилучшим образом познакомит Вас с будущим поверенным и его отношением к своей профессиональной деятельности. Именно судебные речи адвоката, если они конечно адвокатом готовятся, являются истинным источником знаний о нем самом, его опыте и таланте.

Важно помнить, что наиболее важным моментом каждого судебного разбирательства является начало судебных прений, которые состоят из речей лиц, участвующих в деле, их представителей. На этом этапе Вы или Ваш адвокат обращаете внимание суда на важные обстоятельства дела, предлагаете суду применить необходимые нормы права к создавшимся правоотношениям, детально разбираете доказательства, имеющиеся в материалах дела, обосновываете правоту своей позиции.

Незыблемое правило хорошего адвоката – тщательно готовить защитительную речь.

Используя план и перенося свои мысли на бумагу. Выступать экспромтом – серьезный риск. А ведь на кону стоит не столько профессиональная репутация, сколько судьба человека - клиента. Об этом нужно всегда помнить.

Подготовка защитительной речи адвоката включает 4 этапа:

Анализ, оценка перспектив судебного процесса и выступления защитника исходя из личности судьи (коллегии судей), подходов к рассмотрению дел, социальных характеристик состава присяжных.
Анализ предшествующего хода процесса, исследованных доказательств стороны обвинения и стороны защиты, в том числе в противовес и опровержение позиции и доводов обвинения.

Подготовка детализированного плана на основе главных его составляющих:

вступление;
фактические обстоятельства уголовного дела и их анализ;
правовая позиция стороны защиты в зависимости от поставленных целей – оправдание подсудимого (полное, частичное), переквалификация содеянного, применение смягчающих вину обстоятельств; доводы защиты по каждому из предъявленных эпизодов; рассмотрение и анализ (аналитический разбор) представленных обвинением доказательств с указанием по каждому из них (при наличии) оснований признания недопустимыми, сомнительными с точки зрения убедительности, с приведением имеющихся опровержений;

анализ доказательств стороны защиты; характеристика личности подсудимого с акцентом на ее положительные черты;
анализ условий и причин совершения преступления, которые несут в себе смягчающие обстоятельства;
заключение – выводы и итоговое обращение к суду.

Составление, проверка и корректировка речи.

По уровню и особенностям воздействия речи адвоката по уголовному делу задача вступления – вызвать внимание и интерес, основной части – побудить суд усомниться в доводах обвинения и убедить в своей правовой позиции, заключения – усилить эффект воздействия ранее сказанного и подвести к нужному решению.

Seth P. Waxman for petitioner

Наиболее значимая роль отводится основной части – аналитической.

Именно здесь уместно применение психологических приемов воздействия, но важно избегать пафоса, надменности, перехода на личности. Все должно быть по существу, без рассмотрения очевидных фактов, убедительно, логически последовательно и ненавязчиво подводя суд к нужному адвокату результату. Заключение целесообразно делать кратким и точным, но выразительным и запоминающимся для суда.

Чего следует избегать в речи защитника? Нередко даже самая сильная речь адвоката утрачивает свою эффективность из-за допущенных ошибок.

Итак, 10 главных правил составления защитительной речи адвоката:

не надо доказывать очевидное – это отвлекает внимание от главного и действительно важного;

в выступлении не должно быть противоречий;

речь должна содержать только нужное и полезное,

поддерживать внимание и интерес аудитории;

анализ и заключения по доказательственной базе должны приводиться в заданном логическом порядке, а не хаотично;

любая информация не в пользу подсудимого – серьезная ошибка;

любой довод должен быть конкретизирован, а не носить общий характер;

слабые, спорные места в речи должны быть исключены – их могут обратить против стороны защиты;

глупо выглядят попытки объяснить что-то, в чем защитник сам плохо разбирается, не будучи специалистом или не владея всей полнотой информации;

в приоритете – не количество, а качество аргументов;

одна заведомая ложь, разоблаченный блеф – мощный удар по всей правовой позиции и доказательственной базе защиты.

Все ошибки, спорные, сомнительные моменты удаляются еще на стадии планирования и подготовки речи. Молодым, недостаточно опытным адвокатам стоит показать речь более старшим коллегам.

Хорошее подспорье для подготовки плана и содержания защитительной речи адвоката – изучение выступлений по аналогичным или сходным уголовным процессам. К ним обращаются даже опытные адвокаты, потому что всегда можно почерпнуть что-то новое, более весомое в доказательственном плане. Особенно эффективны опубликованные речи адвокатов, благодаря которым судебный процесс был выигран или удалось добиться существенного снижения наказания. Но важно помнить: выступление всегда готовится индивидуально, шаблоны – лишь помощники, но действительно полезные.

Ознакомьтесь с примерами выступлений адвокатов по уголовным делам>>>

Не знаю, насколько написанные ниже истории достоверны, но то, что Ф.Н.Плевако был одним из самых известных адвокатов в нашей истории - это факт.

Примеры его блистательных выступлений в суде.
1. Туфли я сняла!

Защищает он мужика, которого проститутка обвинила в изнасиловании и пытается по суду получить с него значительную сумму за нанесенную травму. Обстоятельства дела: истица утверждает, что ответчик завлек ее в гостиничный номер и там изнасиловал. Мужик же заявляет, что все было по доброму согласию. Последнее слово за Плевако.
"Господа присяжные," - заявляет он. "Если вы присудите моего подзащитного к штрафу, то прошу из этой суммы вычесть стоимость стирки простынь, которые истица запачкала своими туфлями".
Проститутка вскакивает и кричит: "Неправда! Туфли я сняла. "
В зале хохот. Подзащитный оправдан.

Однажды к Плевако попало дело по поводу убийства одним мужиком своей бабы. На суд Плевако пришел как обычно, спокойный и уверенный в успехе, причeм безо всяких бумаг и шпаргалок. И вот, когда дошла очередь до защиты, Плевако встал и произнес:
- Господа присяжные заседатели!
В зале начал стихать шум. Плевако опять:
- Господа присяжные заседатели!
В зале наступила мертвая тишина. Адвокат снова:
- Господа присяжные заседатели!
В зале прошел небольшой шорох, но речь не начиналась. Опять:
- Господа присяжные заседатели!
Тут в зале прокатился недовольный гул заждавшегося долгожданного зрелища народа. А Плевако снова:
- Господа присяжные заседатели!
Тут уже зал взорвался возмущением, воспринимая все как издевательство над почтенной публикой. А с трибуны снова:
- Господа присяжные заседатели!
Началось что-то невообразимое. Зал ревел вместе с судьей, прокурором и заседателями. И вот, наконец, Плевако поднял руку, призывая народ успокоиться.
- Ну вот, господа, вы не выдержали и 15 минут моего эксперимента. А каково было этому несчастному мужику слушать 15 лет несправедливые попреки и раздраженное зудение своей сварливой бабы по каждому ничтожному пустяку?!
Зал оцепенел, потом разразился восхищенными аплодисментами.
Мужика оправдали.

3. 20 минут

Очень известна защита адвокатом Ф.Н.Плевако владелицы небольшой лавчонки, полуграмотной женщины, нарушившей правила о часах торговли и закрывшей торговлю на 20 минут позже, чем было положено, накануне какого-то религиозного праздника. Заседание суда по ее делу было назначено на 10 часов. Суд вышел с опозданием на 10 минут. Все были налицо, кроме защитника - Плевако. Председатель суда распорядился разыскать Плевако. Минут через 10 Плевако, не торопясь, вошел в зал, спокойно уселся на месте защиты и раскрыл портфель. Председатель суда сделал ему замечание за опоздание. Тогда Плевако вытащил часы, посмотрел на них и заявил, что на его часах только пять минут одиннадцатого. Председатель указал ему, что на стенных часах уже 20 минут одиннадцатого. Плевако спросил председателя: - А сколько на ваших часах, ваше превосходительство? Председатель посмотрел и ответил:
- На моих пятнадцать минут одиннадцатого. Плевако обратился к прокурору:
- А на ваших часах, господин прокурор?
Прокурор, явно желая причинить защитнику неприятность, с ехидной улыбкой ответил:
- На моих часах уже двадцать пять минут одиннадцатого.
Он не мог знать, какую ловушку подстроил ему Плевако и как сильно он, прокурор, помог защите.
Судебное следствие закончилось очень быстро. Свидетели подтвердили, что подсудимая закрыла лавочку с опозданием на 20 минут. Прокурор просил признать подсудимую виновной. Слово было предоставлено Плевако. Речь длилась две минуты. Он заявил:
- Подсудимая действительно опоздала на 20 минут. Но, господа присяжные заседатели, она - женщина старая, малограмотная, в часах плохо разбирается. Мы с вами люди грамотные, интеллигентные. А как у вас обстоит дело с часами? Когда на стенных часах - 20 минут, у господина председателя - 15 минут, а на часах господина прокурора - 25 минут. Конечно, самые верные часы - у господина прокурора. Значит, мои часы отставали на 20 минут, и поэтому я на 20 минут опоздал. А я всегда считал свои часы очень точными, ведь они у меня золотые, мозеровские.
Так если господин председатель, по часам прокурора, открыл заседание с опозданием на 15 минут, а защитник явился на 20 минут позже, то как можно требовать, чтобы малограмотная торговка имела лучшие часы и лучше разбиралась во времени, чем мы с прокурором?
Присяжные совещались одну минуту и оправдали подсудимую.

4. Знамение.

Великому русскому адвокату Ф.Н. Плевако приписывают частое использование религиозного настроя присяжных заседателей в интересах клиентов. Однажды он, выступая в провинциальном окружном суде, договорился со звонарем местной церкви, что тот начнет благовест к обедне с особой точностью.
Речь знаменитого адвоката продолжалось несколько часов, и в конце Ф. Н. Плевако воскликнул: Если мой подзащитный невиновен, Господь даст о том знамение!
И тут зазвонили колокола. Присяжные заседатели перекрестились. Совещание длилось несколько минут, и старшина объявил оправдательный вердикт.

Это образец. Он не может быть применен ко всем делам.

Пришла пора подвести итог судебному разбирательству по уголовному делу, которое я, к сожалению, не могу назвать ни объективным, ни беспристрастным, ни справедливым. Все происходившее в рамках настоящего уголовного дела, нельзя оценивать иначе, чем провокацию, призванную оправдать само существование секретной службы её спланировавшей, и придавшей ей видимость борьбы с преступностью.

Видя перед собой столь заинтересованного и благодарного слушателя, который с первой встречи, сам предлагал вознаграждение за содействие, Г. решил, что это его шанс заработать, именно заработать, а не украсть, не присвоить, и не отобрать.

Наведя справки о продаваемых объектах муниципального имущества, причем из совершенно открытых источников, Г. позвонил Ж., предложил встретиться, и обсудить возможности сотрудничества.

Ж. сразу же согласился, и назначил встречу, а сам немедленно (а может быть и загодя) побежал в ФСБ писать заявление о предполагаемом вымогательстве, хотя к тому времени разговора о деньгах даже еще не было, а заодно получать микрофон, диктофон, или что-то еще из разряда шпионской техники, чтобы записывать разговоры с Г.

Вполне возможно, что на самом деле все было не совсем так, или совсем не так. Я вполне допускаю, что Ж. всегда носит с собой специальную аппаратуру, и ему не было нужды даже приходить в ФСБ, т.к. он вполне мог уже давно негласно сотрудничать с ФСБ на постоянной основе. Ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение невозможно, т.к. все покрыто завесой государственной тайны.
Тем не менее, эта версия не лучше и не хуже любой другой, но она лучше всего объясняет очень странное поведение псевдопотерпевшего.

Странная логика – еще ничего не зная об условиях сотрудничества с Г., Ж.был абсолютно уверен в том, что его собираются обмануть и причинить материальный ущерб.

Все дальнейшее поведение Ж., еще более странно и нелогично, т.к. используемые им средства, абсолютно не согласуются с целями, которые он якобы желает достигнуть:

Чтобы не дать себя обмануть, Ж., после снятия с торгов помещения по ул. В-кой, вместо того, чтобы просто прекратить общение с Г., самолично передал ему целый список других объектов, которые Ж. якобы желает приобрести, и предлагает заплатить заранее, т.е. просто из кожи вон старается всучить деньги Г.. Очень странный способ не дать себя обмануть, и не понести материальный ущерб!

Однако, полгода как безработный Г., все же от денег отказывается, и наживку не заглатывает, чем видимо сильно огорчает и самого Ж., и его кураторов, а вместо этого тоже из кожи вон лезет: пытается рассказывать Ж. об общих тенденциях на рынке недвижимости, учит тонкостям участия в аукционах, показывает ворох газет, распечатки с официального сайта КУМИ, выдает свои аналитические заключения и дает вполне разумные советы.
Ничего этого Ж. не нужно, он методично задает провокационные вопросы, интересуется покровителями, просит помочь приобрести все новые и новые объекты, снова и снова предлагает деньги – за что? Тоже видимо, чтобы уменьшить риск обмана.

Всё. На этом факты заканчиваются, т.к. больше Г. ничего не делал, не мог сделать, да и не собирался делать.

Достаточно ли этих фактов для того, чтобы признать Гладкова виновным в покушении на мошенничество в крупном размере? Я считаю – нет!

Всё обвинение построено на недопустимых доказательствах, т.к. все аудио и видео записи, имеющиеся в уголовном деле, являются лишь набором произвольно выхваченных из общего контекста фрагментов разговоров, подобранных исключительно для того, чтобы создать видимость того, что подсудимый обманывал потерпевшего. При этом, объективные свойства всех аудио и видеозаписей имеют явные несоответствия событиям, якобы на них запечатленным, а так же имеют не менее явные признаки редактирования, монтажа и компилирования, которые признают даже сами сотрудники ФСБ.
Более того, допрошенные в судебном заседании сотрудники ФСБ Т., Ш. и Р. единодушно подтвердили, что все приобщенные к материалам уголовного дела носители информации являются вторичными, при этом, первичные носители (т.е. собственно вещдоки) являются секретными и недоступными, на диски, приобщенные к материалам дела, выборочно перенесена только часть записей, записи подвергались редактированию, компиляции и монтажу, и все это осуществлялось секретными сотрудниками, без участия понятых.

В любом случае, все эти записи не соответствуют тем требованиям, предъявляемым к вещественным доказательствам, которые установлены нормами УПК, вследствие чего доказательствами не являются, и ничего не доказывают.

Так же, не может являться доказательством и заключение психолого-лингвистической экспертизы, т.к. мало того, что эксперты исследовали не реальные события, запечатленные на материальном носителе, а специально подготовленную для них эрзац-подборку разговоров неизвестного происхождения, причем далеко не полную.

Что ещё? Да собственно ничего. Показания сотрудников КУМИ ничего не могут прояснить в отношениях Г.и Ж.

Остаются только показания самого Ж., из которых следует буквально следующее: (протокол с/з от 11.01.2010 г.)

Случаи провокаций и подстрекательства со стороны правоохранительных органов не так уж и редки, и на сегодняшний день существует множество примеров как российской, так и международной судебной практики по этим вопросам.
При этом нельзя забывать, что в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, и ч. 3 ст. 1 УПК РФ, Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство.
О необходимости соблюдения и признания норм международного права говорит и Пленум Верховного суда РФ в своем Постановлении № 5 от 10.10.2003 г.

Обратимся к практике Европейского Суда:

Я позволю себе напомнить суду, о том, что права подсудимого на защиту, состязательность сторон и справедливое судебное разбирательство, в этом процессе были грубейшим образом нарушены.

Как иначе можно расценить троекратный отказ суда в устранении недопустимых доказательств, восполнении явных пробелов следствия, и установлении истины по делу.

Даже неоднократные замечания на протокол судебного заседания, при наличии полных аудиозаписей судебных заседаний, не нашли понимания у суда.

Конституционный суд РФ, тоже не обошел стороной проблему провокаций при проведении ОРМ, указав в своем Определении № 211-О от 1.12.1999 года, буквально следующее:

В заключение, я хочу еще раз напомнить, что в соответствии с ч. 3 ст. 14 УПК РФ, все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном настоящим Кодексом, толкуются исключительно в пользу обвиняемого.
При этом, в соответствии с ч. 4 той же статьи, Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях.

Я прошу ненадолго представить, что настоящее дело рассматривается с участием присяжных заседателей, т.е. простых граждан, не связанных какими либо обязательствами и предрассудками, и не склонных верить в святость и непогрешимость версии обвинения основанной на показаниях свидетелей из секретного отдела секретной службы – ФСБ.

Я прошу суд не равнодушно утвердить обвинительное заключение, в угоду всевидящей спецслужбы, или из-за страха перед ней, а проявить гражданское мужество, и вынести справедливый приговор:

Защитник закончил свое выступление и в зале заседаний раздались аплодисменты. Это похоже на сцену из фильма, но эффектные судебные монологи встречаются не только в кино. Адвокатам и в жизни удавалось поразить присяжных заседателей и добиться победы для своего подзащитного. Большая часть известных речей относится ко второй половине XIX века, когда в результате судебной реформы суды стали по-настоящему независимыми от полицейского следствия. Но нашлась и пара дел из современности.

Речь Федора Плевако по делу Лукашевича

Многие судебные выступления Плевако вошли в сборники и публиковались. В том числе и речь по делу Лукашевича. 25 октября 1878 года в имении своего отца Николай Лукашевич застрелил мачеху Фанни Лукашевич. Его обвинили в умышленном убийстве, а защитник (Федор Плевако) настаивал на переквалификации убийства как совершенного в припадке умоисступления. Дело в том, что после появления мачехи отношения в семье разладились, происходили постоянные скандалы. Свою речь Плевако начал с того, что умышленное убийство – это самое страшное зло.

В итоге Лукашевича признали виновным в убийстве, совершенном в припадке умоисступления. Присяжные вынесли оправдательный вердикт.

Речь Петра Александрова по делу Засулич

В своем судебном выступлении адвокат провел связь между поркой Боголюбова 13 июля и выстрелами в Трепова 24 января. Он объяснил, что у подсудимой не было какого-то личного мотива, с градоначальником она была не знакома до покушения. И сразу она не собиралась совершать это преступление. Юрист рассказал о жизни и судьбе Засулич. В 17 лет она познакомилась со студентом Сергеем Нечаевым (как оказалось, государственным преступником). По его просьбе Засулич несколько раз передавала письма, ничего не зная об их содержании, а после получила обвинение в государственном преступлении и провела 2 года в заключении.

Засулич узнала о том, что случилось с Боголюбовым. Она ждала справедливости, что кто-то вступится за беспомощного каторжанина. Ее волновал и другой вопрос: кто вступится за судьбу других несчастных?

Засулич отказалась от последнего слова. Прения были объявлены оконченными. За преступление ей грозила тюрьма, но присяжные в итоге признали ее невиновной.

Речь Сергея Андреевского по делу Богачева

10 апреля 1892 года во дворе дома № 8 по Владимирской улице Петербурга студент А. Богачев нанес своей жене пять ударов ножом. Раны оказались легкими, злоумышленника задержали на месте преступления. Богачев признал себя виновным в покушении на убийство жены, но затем передумал: сказал, что нанес ранения жене в состоянии запальчивости и чрезмерной раздражительности. Защищавший Богачева адвокат Сергей Андреевский просил снисхождения для своего доверителя и уверял, что у тот не было умысла на совершение преступления.

В своих речах Андреевский всегда ставил на первый план личность подсудимого, его жизнь и условия, в которых он совершил преступление. Андреевский считал, что уголовные адвокаты должны учиться раскрывать человеческую душу, как это делают в художественной литературе. Кстати, до того, как стать адвокатом, Андреевский работал прокурором и ему даже предлагали выступать по делу Засулич с обвинением, потому что тот зарекомендовал себя как первоклассный судебный оратор. Но Андреевский отказался.

Андреевскому удалось добиться снисхождения для доверителя и доказать, что преступление не было умышленным, Богачева признали виновным в покушении на убийство жены в запальчивости и раздражении и приговорили к ссылке в Томскую губернию.

У Андреевского есть и другие известные судебные монологи. Стенографы приходили практически на все его дела, чтобы потом публиковать выступления в газетах. В 1891 Андреевский выпустил сборник своих судебных речей, а после этого молодые адвокаты начали цитировать части из его монологов в своих заседаниях.

Речь Владимира Спасовича по делу Кроненберга

В итоге коллегия присяжных заседателей оправдала Кроненберга. Общественность широко обсуждала это решение. Шли споры о законности оправдания отца, который избил дочь, и об институте адвокатуры, которая защитила виновного.

Речь Михаила Барщевского в Конституционном суде

В итоге КС обязал законодателей обеспечить жертв репрессий правом на жилье. Он признал противоречащими Конституции положения региональных законов и закона Москвы, которые не признают за детьми репрессированных право на улучшение жилищных условий.

Речь Генри Резника по делу Лебедева

Лебедев же свою вину не признал. Он заявил, что был уверен в подлинности бумаги. В отношении адвоката сначала возбудили уголовное дело по ч. 3 ст. 303 УК – фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком преступлении, а затем переквалифицировали на вмешательство в деятельность суда (ст. 294 ). Из-за истечения срока давности дело могли прекратить. Обвинение просило оштрафовать его на 200 000 руб. и освободить от уголовной ответственности в связи с истечением срока давности.

Но Лебедев ходатайствовал о том, чтобы дело продолжали слушать. Его защита настаивала на полном оправдании. В суде Резник заявил, что адвокатская деятельность основана на доверии – при получении документов от доверителя адвокат считает их подлинными и не проверяет достоверность. Резник добавил, что защитник не должен превращаться в судью для своего доверителя и сомневаться в доказательствах, которые представил подзащитный. Поэтому у представителя нет другого выбора, кроме как просить приобщить в процесс документ, который просит приобщить заявитель.

В итоге в 2019 году Тверской районный суд оправдал адвоката Лебедева. Сам адвокат рассказал, что суд не увидел в его действиях воспрепятствования правосудию. Суд не принял во внимание и факт приобщения к делу подложной справки, потому что этот документ представила доверительница.

При создании подборки использовались материалы:

И.Я. Козаченко. Истина и закон. Судебные речи известных российских и зарубежных адвокатов. Книга 2.

Читайте также: