Стихи карамзина из школьной программы

Обновлено: 03.07.2024

О дар, достойнейший небес, Источник радости и слез, Чувствительность! сколь ты прекрасна, Мила, — но в действиях несчастна. Внимайте, нежные сердца!

Сельская драма с песнями в одном действии ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Палемон, старый пастух. Лизиас, молодой спартанец. Эвфемон, аркадский пастух.

Зефир прохладный веет, И, Флору оставляя, Зефир со мной играет, Меня утешить хочет; Печаль мою развеять Намерен непременно. Зефир! напрасно мыслишь Меня

Я неволен, Но доволен И желаю пленным быть. Милы узы Ваши, музы: Их не тягостно носить. Что мне в воле? Я в неволе Весел, счастлив и блажен.

IMPROMPTU ДВУМ МОЛОДЫМ ДАМАМ, КОТОРЫЕ В МАСКАХ ПОДОШЛИ К АВТОРУ И ХОТЕЛИ УВЕРИТЬ ЕГО, ЧТО ОН ИХ НЕ УЗНАЕТ Ничто, ничто сокрыть любезных не могло!

Напрасно говорят, что случай есть слепец: Сию минуту он вручил тебе венец, Тебе, рожденной быть царицею сердец. Сей выбор доказал, что случай не слепец.

Читайте все стихи русского поэта Николая Карамзина на одной странице.

Веселый час

Братья, рюмки наливайте! Лейся через край, вино! Все до капли выпивайте! Осушайте в рюмках дно! Мы живем в печальном мире; Всякий горе испытал - В бедном рубище, в порфире - Но и радость бог нам дал. Он вино нам дал на радость,- Говорит святой Мудрец,- Старец в нем находит младость, Бедный - горестям конец. Кто все плачет, все вздыхает, Вечно смотрит сентябрем - Тот науки жить не знает И не видит света днем. Все печальное забудем, Что смущало в жизни нас; Петь и радоваться будем В сей приятный, сладкий час! Да светлеет сердце наше, Да сияет в нем покой, Как вино сияет в чаше, Осребряемо луной!

Выздоровление

Нежная матерь Природа! Слава тебе! Снова твой сын оживает! Слава тебе! Сумрачны дни мои были. Каждая ночь Медленным годом казалась Бедному мне. Желчию облито было Все для меня; Скука, уныние, горесть Жили в душе. Черная кровь возмущала Ночи мои Грозными, страшными снами, Адской мечтой. Томное сердце вздыхало Ночью и днем. Тронули матерь Природу Вздохи мои. Перст ее, к сердцу коснувшись, Кровь разжидил; Взор ее светлый рассеял Мрачность души. Все для меня обновилось; Всем веселюсь: Солнцем, зарею, звездами, Ясной луной. Сон мой приятен и кроток; Солнечный луч Снова меня призывает К радости дня.

Граф Гваринос

Древняя гишпанская историческая песня Худо, худо, ах, французы, В Ронцевале было вам! Карл Великий там лишился Лучших рыцарей своих. И Гваринос был поиман Многим множеством врагов; Адмирала вдруг пленили Семь арабских королей. Семь раз жеребей бросают О Гвариносе цари; Семь раз сряду достается Марлотесу он на часть. Марлотесу он дороже Всей Аравии большой. "Ты послушай, что я молвлю, О Гваринос!- он сказал,- Ради Аллы, храбрый воин, Нашу веру приими! Все возьми, чего захочешь, Что приглянется тебе. Дочерей моих обеих Я Гвариносу отдам; На любой из них женися, А другую так возьми, Чтоб Гвариносу служила, Мыла, шила на него. Всю Аравию приданым Я за дочерью отдам". Тут Гваринос слово молвил; Марлотесу он сказал: "Сохрани господь небесный И Мария, мать его, Чтоб Гваринос, христианин, Магомету послужил! Ах! во Франции невеста Дорогая ждет меня!" Марлотес, пришедши в ярость, Грозным голосом сказал: "Вмиг Гвариноса окуйте, Нечестивого раба; И в темницу преисподню Засадите вы его. Пусть гниет там понемногу, И умрет, как бедный червь! Цепи тяжки, в семь сот фунтов, Возложите на него, От плеча до самой шпоры".- Страшен в гневе Марлотес! "А когда настанет праздник, Пасха, Святки, Духов день, В кровь его тогда секите Пред глазами всех людей". Дни проходят, дни проходят, И настал Иванов день; Христиане и арабы Вместе празднуют его. Христиане сыплют галгант*; Мирты мечет всякий мавр**. В почесть празднику заводит Разны игры Марлотес. Он высоко цель поставил, Чтоб попасть в нее копьем. Все свои бросают копья, Все арабы метят в цель. Ах, напрасно! нет удачи! Цель для слабых высока. Марлотес велел во гневе Чрез герольда объявить: "Детям груди не сосати, А большим не пить, не есть, Если цели сей на землю Кто из мавров не сшибет!" И Гваринос шум услышал В той темнице, где сидел. "Мать святая, чиста дева! Что за день такой пришел? Не король ли ныне вздумал Выдать замуж дочь свою? Не меня ли сечь жестоко Час презлой теперь настал?" Страж темничный то подслушал. "О Гваринос! свадьбы нет; Ныне сечь тебя не будут; Трубный звук не то гласит. Ныне праздник Иоаннов; Все арабы в торжестве. Всем арабам на забаву Марлотес поставил цель. Все арабы копья мечут, Но не могут в цель попасть; Почему король во гневе Чрез герольда объявил: "Пить и есть никто не может, Буде цели не сшибут". Тут Гваринос встрепенулся; Слово молвил он сие: "Дайте мне коня и сбрую, С коей Карлу я служил; Дайте мне копье булатно, Коим я врагов разил. Цель тотчас сшибу на землю, Сколь она ни высока. Если ж я сказал неправду, Жизнь моя у вас в руках". "Как!- на то тюремщик молвил, Ты семь лет в тюрьме сидел, Где другие больше года Не могли никак прожить; И еще ты думать можешь, Что сшибешь на землю цель? - Я пойду сказать инфанту, Что теперь ты говорил". Скоро, скоро поспешает Страж темничный к королю; Приближается к инфанту И приносит весть ему: "Знай: Гваринос-христианин, Что в тюрьме семь лет сидит, Хочет цель сшибить на землю, Если дашь ему коня". Марлотес, сие услышав, За Гвариносом послал; Царь не думал, чтоб Гваринос Мог еще конем владеть. Он велел принесть всю сбрую И коня его сыскать. Сбруя ржавчиной покрыта, Конь возил семь лет песок. "Ну, ступай!- сказал с насмешкой Марлотес, арабский царь,- Покажи нам, храбрый воин, Как сильна рука твоя!" Так, как буря разъяренна, К цели мчится сей герой; Мечет он копье булатно - На земле вдруг цель лежит. Все арабы взволновались, Мечут копья все в него; Но Гваринос, воин смелый, Храбро их мечом сечет. Солнца свет почти затмился От великого числа Тех, которые стремились На Гвариноса все вдруг. Но Гваринос их рассеял И до Франции достиг, Где все рыцари и дамы С честью приняли его. * Индейское растение. (Прим. автора.) ** В день св. Иоанна гишпанцы усыпали улицы галгантом и миртами. (Прим. автора.)

(Песня из повести "Остров Борнгольм") Законы осуждают Предмет моей любви; Но кто, о сердце, может Противиться тебе? Какой закон святее Твоих врожденных чувств? Какая власть сильнее Любви и красоты? Люблю - любить ввек буду. Кляните страсть мою, Безжалостные души, Жестокие сердца! Священная Природа! Твой нежный друг и сын Невинен пред тобою. Ты сердце мне дала; Твои дары благие Украсили ее,- Природа! ты хотела, Чтоб Лилу я любил! Твой гром гремел над нами, Но нас не поражал, Когда мы наслаждались В объятиях любви. О Б о рнгольм, милый Б о рнгольм! К тебе душа моя Стремится беспрестанно; Но тщетно слезы лью, Томлюся и вздыхаю! Навек я удален Родительскою клятвой От берегов твоих! Еще ли ты, о Лила, Живешь в тоске своей? Или в волнах шумящих Скончала злую жизнь? Явися мне, явися, Любезнейшая тень! Я сам в волнах шумящих С тобою погребусь.

К Милости

Что может быть тебя святее, О Милость, дщерь благих небес? Что краше в мире, что милее? Кто может без сердечных слез, Без радости и восхищенья, Без сладкого в крови волненья Взирать на прелести твои? Какая ночь не озарится От солнечных твоих очей? Какой мятеж не укротится Одной улыбкою твоей? Речешь — и громы онемеют; Где ступишь, там цветы алеют И с неба льется благодать. Любовь твои стопы лобзает И нежной Матерью зовет; Любовь тебя на трон венчает И скиптр в десницу подает. Текут, текут земные роды, Как с гор высоких быстры воды, Под сень державы твоея. Блажен, блажен народ, живущий В пространной области твоей! Блажен певец, тебя поющий В жару, в огне души своей! Доколе Милостию будешь, Доколе права не забудешь, С которым человек рожден; Доколе гражданин довольный Без страха может засыпать И дети — подданные вольны По мыслям жизнь располагать, Везде Природой наслаждаться, Везде наукой украшаться И славить прелести твои; Доколе злоба, дщерь Тифона, Пребудет в мрак удалена От светло-золотого трона; Доколе правда не страшна И чистый сердцем не боится В своих желаниях открыться Тебе, владычице души; Доколе всем даешь свободу И света не темнишь в умах; Пока доверенность к народу Видна во всех твоих делах,— Дотоле будешь свято чтима, От подданных боготворима И славима из рода в род. Спокойствие твоей державы Ничто не может возмутить; Для чад твоих нет большей славы, Как верность к Матери хранить. Там трон вовек не потрясется, Где он любовию брежется И где на троне — ты сидишь.

Николай Карамзин. Полное собрание стихотворений. Библиотека поэта. Большая серия, 2-е изд. Ленинград: Советский писатель, 1966.

К соловью

Пой во мраке тихой рощи, Нежный, кроткий соловей! Пой при свете лунной нощи! Глас твой мил душе моей. Но почто ж рекой катятся Слезы из моих очей, Чувства ноют и томятся От гармонии твоей? Ах! я вспомнил незабвенных, В недрах хладныя земли Хищной смертью заключенных; Их могилы заросли Все высокою травою. Я остался сиротою. Я остался в горе жить, Тосковать и слезы лить. С кем теперь мне наслаждаться Нежной песнию твоей? С кем Природой утешаться? Все печально без друзей! С ними дух наш умирает, Радость жизни отлетает; Сердцу скучно одному - Свет пустыня, мрак ему. Скоро ль песнию своею, О любезный соловей, Над могилою моею Будешь ты пленять людей?

Кладбище

Один голос Страшно в могиле, хладной и темной! Ветры здесь воют, гробы трясутся, Белые кости стучат. Другой голос Тихо в могиле, мягкой, покойной. Ветры здесь веют; спяшим прохладно; Травки, цветочки растут. Первый Червь кровоглавый точит умерших, В черепах желтых жабы гнездятся, Змии в крапиве шипят. Вторый Крепок сон мертвых, сладостен, кроток; В гробе нет бури; нежные птички Песнь на могиле поют. Первый Там обитают черные враны, Алчные птицы; хищные звери С ревом копают в земле. Вторый Маленький кролик в травке зеленой С милой подружкой там отдыхает; Голубь на веточке спит. Первый Сырость со мглою, густо мешаясь, Плавают тамо в воздухе душном: Древо без листьев стоит. Вторый Тамо струится в воздухе светлом Пар благовонный синих фиалок, Белых ясминов, лилей. Первый Странник боится мертвой юдоли; Ужас и трепет чувствуя в сердце, Мимо кладбища спешит. Вторый Странник усталый видит обитель Вечного мира — посох бросая, Там остается навек.

Меланхолия

Подражание Делилю Страсть нежных, кротких душ, судьбою угнетенных, Несчастных счастие и сладость огорченных! О Меланхолия! ты им милее всех Искусственных забав и ветреных утех. Сравнится ль что-нибудь с твоею красотою, С твоей улыбкою и с тихою слезою? Ты первый скорби врач, ты первый сердца друг: Тебе оно свои печали поверяет; Но, утешаясь, их еще не забывает. Когда, освободясь от ига тяжких мук, Несчастный отдохнет в душе своей унылой, С любовию ему ты руку подаешь И лучше радости, для горестных немилой, Ласкаешься к нему и в грудь отраду льешь С печальной кротостью и с видом умиленья. О Меланхолия! нежнейший перелив От скорби и тоски к утехам наслажденья! Веселья нет еще, и нет уже мученья; Отчаянье прошло. Но слезы осушив, Ты радостно на свет взглянуть еще не смеешь И матери своей, печали, вид имеешь. Бежишь, скрываешься от блеска и людей, И сумерки тебе милее ясных дней. Безмолвие любя, ты слушаешь унылый Шум листьев, горных вод, шум ветров и морей. Тебе приятен лес, тебе пустыни милы; В уединении ты более с собой . Природа мрачная твой нежный взор пленяет: Она как будто бы печалится с тобой. Когда светило дня на небе угасает, В задумчивости ты взираешь на него. Не шумныя весны любезная веселость, Не лета пышного роскошный блеск и зрелость Для грусти твоея приятнее всего, Но осень бледная, когда, изнемогая И томною рукой венок свой обрывая, Она кончины ждет. Пусть веселится свет И счастье грубое в рассеянии новом Старается найти: тебе в нем нужды нет; Ты счастлива мечтой, одною мыслью - словом! Там музыка гремит, в огнях пылает дом; Блистают красотой, алмазами, умом: Там пиршество. но ты не видишь, не внимаешь И голову свою на руку опускаешь; Веселие твое - задумавшись, молчать И на прошедшее взор нежный обращать.

Опытная Соломонова мудрость

Осень

Веют осенние ветры В мрачной дубраве; С шумом на землю валятся Желтые листья. Поле и сад опустели; Сетуют х о лмы; Пение в рощах умолкло - Скрылися птички. Поздние гуси станицей К югу стремятся, Плавным полетом несяся В горних пределах. Вьются седые туманы В тихой долине; С дымом в деревне мешаясь, К небу восходят. Странник, стоящий на х о лме, Взором унылым Смотрит на бледную осень, Томно вздыхая. Странник печальный, утешься! Вянет природа Только на малое время ; Все оживится, Все обновится весною; С гордой улыбкой Снова природа восстанет В брачной одежде. Смертный, ах! вянет навеки! Старец весною Чувствует хладную зиму Ветхия жизни.

Ответ моему приятелю

Мне ли славить тихой лирой Ту, которая порфирой Скоро весь обнимет свет? Лишь безумец зажигает Свечку там, где Феб сияет. Бедный чижик не дерзнет Петь гремящей Зевса славы: Он любовь одну поет; С нею в рощице живет. Блеск Российския державы Очи бренные слепит: Там на первом в свете троне, В лучезарнейшей короне Мать отечества сидит, Правит царств земных судьбами, Правит миром и сердцами, Скиптром счастие дарит, Взором бури укрощает, Словом милость изливает И улыбкой всё живит. Что богине наши оды? Что Великой песнь моя? Ей певцы - ее народы, Похвала - дела ея; Им дивяся, умолкаю И хвалить позабываю.

Прости

Кто мог любить так страстно, Как я любил тебя? Но я вздыхал напрасно, Томил, крушил себя! Мучительно плениться, Быть страстным одному! Насильно полюбиться Не можно никому. Не знатен я, не славен,- Могу ль кого прельстить? Не весел, не забавен,- За что меня любить? Простое сердце, чувство Для света ничего. Там надобно искусство - А я не знал его! (Искусство величаться, Искусство ловким быть, Умнее всех казаться, Приятно говорить.) Не знал - и, ослепленный Любовию своей, Желал я, дерзновенный, И сам любви твоей! Я плакал, ты смеялась, Шутила надо мной,- Моею забавлялась Сердечною тоской! Надежды луч бледнеет Теперь в душе моей. Уже другой владеет Навек рукой твоей. Будь счастлива - покойна, Сердечно весела, Судьбой всегда довольна, Супругу - ввек мила! Во тьме лесов дремучих Я буду жизнь вести, Лить токи слез горючих, Желать конца - прости!

Раиса

Странность любви, или Бессонница

Notes: 1. Эхо — То есть Нимфа, которая от любви к Нарциссу превратилась — в ничто и которой вздохи слышим мы иногда в лесах и пустынях и называем — эхом. Обратно 2. Бедлам — Дом сумасшедших в Лондоне. Обратно 3. И с Титанией люблю. — Любопытные могут прочитать третие действие, вторую сцену Шекспировой пиэсы "Midsummer-night's dream" [Сон в летнюю ночь]. Обратно

Тацит

Тац и т велик; но Рим, описанный Тац и том, Достоин ли пера его? В сем Риме, некогда геройством знаменитом, Кроме убийц и жертв не вижу ничего. Жалеть о нем не должно: Он стоил лютых бед несчастья своего, Терпя, чего терпеть без подлости не можно!

Эпитафии (Небесная душа. )

Одна нежная мать просила меня сочинить надгробную надпись для умершей двулетней дочери ее. Я предложил ей на выбор следующие пять эпитафий; она выбрала последнюю и приказала вырезать ее на гробе.

1 Небесная душа на небо возвратилась, К источнику всего, в объятия Отца. Пороком здесь она еще не омрачилась; Невинностью своей пленяла все сердца. 2 И на земле она, как ангел, улыбалась: Что ж там, на небесах? 3 В объятиях земли покойся, милый прах! Небесная душа, ликуй на небесах! 4 Едва блеснула в ней небесная душа, И к Солнцу всех миров поспешно возвратилась. 5 Покойся, милый прах, до радостного утра!

Лучшие стихи Николая Карамзина

NB. Говорят, что поэты нередко сами себе
противоречат и переменяют свои мысли о вещах.
Сочинитель отвечает:
Ты хочешь, чтоб поэт всегда одно лишь мыслил,

Блажен не тот, кто всех умнее —
Ах, нет! он часто всех грустнее, —
Но тот, кто, будучи глупцом,
Себя считает мудрецом!

«Многие барды, лиру настроив,
Смело играют, поют;
Звуки их лиры, гласы их песней
Мчатся по рощам, шумят.

Мы сделаем царю и другу своему
Лишь снежный монумент; милее он ему,
Чем мрамор драгоценный,
Из дальних стран за счет убогих привезенный.

Как странник, зноем утомленный,
В тени желает отдохнуть, —
Так бедный, скорбью изнуренный,
Желает вечным сном заснуть.

Нет, полно, полно! впредь не буду
Себя пустой надеждой льстить
И вас, красавицы, забуду.
Нет, нет! что прибыли любить?

Луиза! Прийми дар искренней любви.
Твой ум, твоя душа питается прекрасным:
Ты ангел горестных, мать сирым и несчастным;
Живешь для счастия других. И так живи!

Месяц восходит, месяц прекрасный,
Тихий, любезный спутник земли;
Сребряный, ясный свет изливает,
Нежно блистает в чистых водах.

Почто, о бог любви коварный,
Ты грудь мою стрелой пронзил?
Почто Фаон неблагодарный
Меня красой своей пленил?

Ты хочешь быть, Глупон, Шекспиров.
Выводишь для того на сцену мясников,
Башмачников, портных, чудовищ и духов.
Великий Александр, земли завоеватель,

Богатырская сказка[1]
Le monde est vieux, dit on: je
le crois; cependant
Il le faul arnuser encore comme

Но что же скажем мы о времени прошедшем?
Какими радостьми, мой друг, питались в нем?
Мы жили, жили мы — и более не скажем,
И более сказать не можем ничего.

Хотел я не любить: что ж делаю? люблю!
Любя терзаюся, крушу себя, гублю…
Но пользы нет в слезах; слезами я не смою
Того, что злой судьбе железною рукою

ХОР И КУПЛЕТЫ,
ПЕТЫЕ В МАРФИНСКОЙ РОЩЕ
ДРУЗЬЯМИ ПОЧТЕННОГО ХОЗЯИНА, В ДЕНЬ ИМЕНИН.
(Село Марфино, в 30 верстах от Москвы)

ПОСЛАНИЕ К ДМИТРИЕВУ
В ОТВЕТ НА ЕГО СТИХИ, В КОТОРЫХ ОН ЖАЛУЕТСЯ.
СКОРОТЕЧНОСТЬ СЧАСТЛИВОЙ МОЛОДОСТИ
Конечно так, — ты прав, мой друг!

Сельская драма с песнями в одном действии
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Палемон, старый пастух.
Лизиас, молодой спартанец.

В сей день тебя любовь на свет произвела,
Красою света быть, владеть людей сердцами;
Осыпала тебя приятностей цветами;
Сказала: будь мила.

Господь есть бедных покровитель
И всех печальных утешитель;
Всевышний зрит, что нужно нам,
И двум тоскующим сердцам

Прости, надежда. и навек.
Исчезло всё, что сердцу льстило,
Душе моей казалось мило;
Исчезло! Слабый человек!

Я в бедности на свет родился
И в бедности воспитан был;
Отца в младенчестве лишился
И в свете сиротою жил.

Подражание Делилю
Страсть нежных, кротких душ, судьбою.
Несчастных счастие и сладость огорченных!
О Меланхолия! ты им милее всех

Любезные душе чувствительной и нежной,
Богини дружества***, утехи безмятежной!
Вы, кои в томну грудь — под мраком.
Ужасныя грозы, носящейся над нами

Одною нежностью богат,
Как Правда сердцем обнаружен,
Как Непорочность безоружен,
Как Постоянство некрылат,

Как беден человек! нам страсти — горе.
Без страсти жизнь не жизнь, а скука:
Люби — и слезы проливай;
Покоен будь — и ввек зевай!

Усердно с праздником я друга поздравляю;
Честнейшим образом ему того желаю,
Чего себе едва ль он может пожелать.
Желание сие я вздумал отослать

[1]Пора, друзья, за ум нам взяться,
Беспутство кинуть, жить путем.
Не век за бабочкой гоняться,
Не век быть резвым мотыльком.

Пришла весна — цветет земля,
Древа шумят в венцах зеленых,
Лучами солнца позлащенных,
Красуются луга, поля,

Вчера здесь роза расцветала,
Собою красила весь луг;
Но ныне роза в зной увяла —
Краса ее исчезла вдруг.

О дар, достойнейший небес,
Источник радости и слез,
Чувствительность! сколь ты прекрасна,
Мила, — но в действиях несчастна.

Тацит велик; но Рим, описанный Тацитом,
Достоин ли пера его?
В сем Риме, некогда геройством знаменитом,
Кроме убийц и жертв не вижу ничего.

«Взгляните на меня: я в двадцать лет.
Весь высох как скелет, едва таскаю ноги;
Смотрю в очки, ношу парик;
Был Крезом год назад, теперь я Ир.

Плавай, Сильфида, в весеннем эфире!
С розы на розу в весельи летай!
С нежного мирта в кристальный источник
На испещренный свой образ взирай!

9 майя он обедал у меня в деревне и провел.
Вчера в моем уединеньи
Я с ним о жизни рассуждал,
О нашем горе, утешеньи;

Il en est des grands Souverains
comme des Dieux. Combles de leurs
bienfaits, nous n’avons pas pour eux
des recompenses, mais nous avons

Бог дал мне свет ума: я истины искал,
И видел ложь везде — светильник.
Бог дал мне сердце: я страдал,
И богу сердце возвращаю.

Никандр! ты хвалишь мне свой нежный вкус.
Скажу я беспристрастно,
Что вкус и груб и дурен у тебя:
Ты любишь самого себя!

Владыко мира и судьбины!
Дай видеть нам луч солнца твоего
Хотя на час, на миг единый,
И новой тьмой для нас покрой его,

Во цвете пылких, юных лет
Я нежной страстью услаждался;
Но ах! увял прелестный цвет,
Которым взор мой восхищался!

Кто ж милых не терял? Оставь холодный свет
И горесть разделяй с унылыми древами,
С кристаллом томных вод и с нежными цветами;
Чувствительный во всем себе друзей найдет.

Когда бледнеет всё в подлунном мрачном мире
И жертвы плавают в дымящейся крови,*
Тогда, о Мелодор! на кроткой, нежной лире
Играя, ты поешь о сладостях любви?

Пусть свет злословный утверждает,
Что в Хлое постоянства нет;
Что Хлоя всякий день меняет
Любви своей предмет!

России император новый!
На троне будь благословен.
Сердца пылать тобой готовы;
Надеждой дух наш оживлен.

Древняя гишпанская историческая песня
Худо, худо, ах, французы,
В Ронцевале было вам!
Карл Великий там лишился

Подруга милая моей судьбы смиренной,
Которою меня бог щедро наградил!
Ты хочешь, чтобы я, спокойством усыпленный
Для света и для муз, талант мой пробудил

Благодарю судьбу, что грамоте умею!
Писатель для других, я для тебя писец,
В изображеньи букв совсем не образец,
Но, криво ставя их, я не кривлю душею:

Для Нисы то бывает мило,
Что прежде было ей постыло;
А что теперь для Нисы мило,
То скоро будет ей постыло.

Настал разлуки горький час.
Прости, мой друг! В последний раз
Тебя я к сердцу прижимаю;
Хочу сказать: не плачь! — и слезы.

Читайте также: