Современные культурологические теории кратко

Обновлено: 04.07.2024

Формирование культурологии как особой сферы гуманитарного знания тесно связано не только с достижениями этнографии, религиоведения, искусствоведения и т. д., но и с генезисом современной философии. Это объясняется прежде всего той ролью, которую эта наука всегда играла в европейской культуре, опробуя новые методы познания, вычленяя ранее неизвестные его области. В данной главе попытаемся рассмотреть культурологические концепции, отталкиваясь от проблем философии. При этом ограничимся во времени концом XIX — второй половиной XX в., так как именно тогда произошли и в ней важнейшие перемены и началось становление культурологии.

Мы не ставим своей целью увидеть то, как преломилась проблематика философии культуры и культурологии во всех новых и новейших философских учениях. Наше внимание привлекут изменения,

обозначившиеся внутри самой этой науки. Суть их — в переходе от рефлексивных форм осознания к дескриптивным, от абстракции к описанию, от символики культуры к ее систематике, от критики ее оснований и размышлений о кризисе к проблемам функционирования культуры, к моделированию и проектированию культурного процесса. И само философствование, как мы убедимся, осуществляется в форме философии культуры.

В XX в. культурология, теория культуры стала утверждаться в качестве самостоятельной науки, тесно связанной с философией культуры. Связь эта носит характер сложного взаимодействия и взаимовлияния. Проблематика теории культуры сформировалась как часть философского знания или же под сильным его воздействием. С другой стороны, методы и результаты культурологических исследований воспринимаются философией и используются в решении чисто философских вопросов, как мы

это видим в структуралистских и постструктуралистских течениях последних десятилетий, активно обращающихся к материалам антропологии, литературоведения, лингвистики. Философия и культурология часто соприсутствуют и тесно переплетаются в творчестве многих ученых (например, у французского этнолога К. Леви-Стросса).

и т. п. Вслед за романтиками Ницше подчеркивает роль другого культурного образования — искусства. Это

Существенно иной в сравнении с ницшевским фикционализмом вариант философии культуры, исходящей

метода понимания письменно фиксированных проявлений жизни, т. е. духовной культуры в ее исторических образцах.

культуре осуществляется борьба жизни против принципа формы как такового, то есть против всякой культуры.

индийскую, вавилонскую, китайскую, греко-римскую (аполлоновскую), майя, византийско-арабскую.

Ныне существует западноевропейская, или фаустовская, а также просматриваются признаки зарождения русской культуры.

«зафиксировал весьма драматическое положение западного человека, так сказать, между небом и землей

упорядоченных в соответствии со своими функциональными ролями в систему модусов и уровней, каждый из которых (язык, миф, наука) не сводим к другому и равноправно существует в ее мире . Сама

символических форм, что позволяет понять своеобразие, например, пространства и времени в контексте науки, мифа или языка. Труд Кассирера явился попыткой преодолеть кризис неокантианства путем вывода его в новое, культурологическое проблемное поле. Подобный путь характерен и для других направлений в западной философии XX в.

Феноменология явилась одним из наиболее авторитетных течений философии XX в. Интерес к ее достижениям обусловлен фундаментальным характером основного вопроса феноменологии — проблемы сознания. Феноменология утверждает бытийную самоценность сознания, нередуцируемость сознания и мира во всех его многообразных предметных, социальных и культурных ипостасях. В основе феноменологического анализа лежит не некое данное отношение (например, субъектно-объектное), а не имеющая других предпосылок возможность описания жизни сознания, его смыслообразующей деятельности.

Такое изменение жизненных ориентиров не могло не привести носителей новой культурной традиции к дистанцированию от традиции мифологической. Возникает угроза конфликта между философом и его согражданами (пример — казнь Сократа). Но

По-своему эту же проблему (общую, как мы уже отмечали, для всей философии культуры) решает виднейший ученик Гуссерля М. Хайдеггер (1889—1976). В его весьма сложном и многоаспектном

Декартовская концепция субъекта основана на отождествлении человеческого существа с объектом представления и на включении Я во всякое представление. Пред-ставленность Я в акте представления становится универсальным способом существования человека. Представляющее Я постоянно при-ставлено и к самому себе. Человек в качестве под-лежащего (subiectum) есть самость человека как лежащего-в-основе каждого представления.

Тема языка становится, в сущности, центральной в философствовании Хайдеггера. Это неудивительно. Отвергнув бытийную истинность отношения субъекта к предметно-объективному миру, философ в языке находит связующее бытия и мысли, бытия и экзистирующего человека. Мысль дает бытию слово: в жили-

Как же достигается постижение истины бытия в языке ? Оно может осуществляться в художественном творении, где с вещью совмещено и сведено воедино (symballein) еще нечто другое. Из совмещения разгорается спор и борьба (гераклитовский polemos) между совмещаемым, что составляет сущность одновременно поэзии, трагедии и истины. Сущность истины есть в себе самой первозданный спор за открытую средину, куда вступает и откуда выступает все сущее. Но и поэзия есть глагол несокрытости сущего, глагол мира и земли, сказание о просторах их спора. И так как поэзия (наряду с философией) хранит этот спор, сам язык в существенном смысле есть поэзия. Такое его понимание закрыто для субъективизма. Истина и язык зависят для него от самовластного субъекта 4 .

Философия Хайдеггера ярко отразила кризис человеческой субъективности и гуманизма в современной культуре. Выход

установками этих философов. Хайдеггер показывает, что это может быть достигнуто только путем истолкования греческих слов в другом их смысле.

Как же достигается постижение истины бытия в языке? Оно может осуществляться в художественном творении, где с вещью совмещено и сведено воедино (symballein) еще нечто другое. Из совмещения разгорается спор и борьба (гераклитовский polemos) между совмещаемым, что составляет сущность одновременно поэзии, трагедии и истины. Сущность истины есть в себе самой первозданный спор за открытую средину, куда вступает и откуда выступает все сущее . Но и поэзия есть глагол несокрытости сущего, глагол мира и земли, сказание о просторах их спора. И так как поэзия (наряду с философией) хранит этот спор, сам язык в существенном смысле есть поэзия. Такое его понимание закрыто для субъективизма. Истина и язык зависят для него от самовластного субъекта 4 .

виделся Хайдеггеру в новом опыте мышления, исходящего из несокрытости истины бытия, мышления, возвращающегося к своим греческим первоистокам. Свершится ли такая мысль и как это произойдет — от этого зависит судьба европейской духовности.

Философская традиция, связанная с феноменологией, постижение вот-бытия как бытия человека в своей сущности соединяет с описаниями сознания. Альтернативным направлением является психоанализ, ставящий перед западной культурой проблему бессознательного.

Основоположником психоанализа был венский психиатр Зигмунд Фрейд (1856—1939). Исходный пункт его доктрины — гипотеза о существовании бессознательного как особого уровня человеческой психики, отличающегося от сферы сознания и оказывающего на нее мощное, порой скрытое воздействие. Психика состоит из трех слоев: Оно, Я и Сверх-Я.

Сознательное Я — посредник между бессознательным и внешним миром, содействующий влиянию этого мира на бессознательную деятельность индивида.

Сверх-Я — инстанция, олицетворяющая собой запреты и нормы социокультурного характера.

Я пытается подчинить себе Оно; если это не удается, то Я подчиняется Оно, создавая лишь видимость своего превосходства над ним. Сверх-Я тоже может господствовать над Я, выступая в роли совести или смутного чувства вины.

Сообразуясь с реальностью внешнего мира, Я вытесняет обратно в бессознательное неприемлемые желания и идеи (сексуальные, агрессивные, антисоциальные), сопротивляется их попыткам проникнуть в сознание. Сохраняющие активность неразряженные желания все же пытаются сделать это, маскируясь посредством механизмов бессознательного и обманывая бдительность Я. Прежде всего это происходит через сновидения, а также обнаруживается в ошибках, обмолвках и т. п.; в отдельных случаях столкновения бессознательных импульсов с Я принимают характер неврозов и душевных болезней, с которыми Фрейд встретился на раннем этапе своей деятельности как психиатр-практик.

В дальнейшем он стал рассматривать процесс психического развития человека как биологически

В основе воззрений Фрейда на культуру лежит его убежденность в противоречии между природным началом, бессознательным, сексуальностью и насилием в человеке и нормами культуры, которая основана на отказе (добровольном или принудительном) от удовлетворения желаний бессознательного и существует за счет сублимированной энергии либидо, осуществляя жесткий контроль, цензуру инстинктов. Фрейд приходит к выводу, что развитие культуры ведет к уменьшению человеческого счастья и усилению чувства вины и неудовлетворенности из-за подавления желаний, Фундаментальной предпосылкой его достаточно пессимистических размышлений было уподобление общественной психики индивидуальной, убеждение в общности личного и коллективного бессознательного.

В отличие от сознания в бессознательном человек непосредственно встречается с прошлым и будущим,

Реальное — это сфера недифференцированной потребности. Оно постоянно присутствует в психике человека, но вместе с тем абсолютно нерационально, недостижимо для научного исследования или рефлексии.

Воображение — это сфера индивидуального Я, образ самого себя, личной самотождественности. Оно призвано защитить человека от всяких потрясений, поэтому создает образ Я, который устраивает индивида и делает его устойчивым в отношениях с миром и партнерами по коммуникации. В этом смысле воображаемое есть область заблуждения человека относительно самого себя, где правит логика иллюзии. Потребность в воображаемом трансформируется в желание, управляемое принципом удовольствия (неудовольствия) и направленное на эмпирические объекты. Однако подлинное стремление человека

нацелено на слияние с миром. Достичь этого — значит получить признание с его стороны, стать объектом желания других. Здесь выявляется принципиальная зависимость индивида от окружающих его людей, обобщаемых Лаканом в понятии Другого, носителя символического.

Субъект как носитель норм символического взаимодействует с Я как носителем желания. Символическое стремится полностью подчинить себе индивида, задача Я — использовать фрагменты символического для создания собственного образа, тем самым уточняется понятие бессознательного, определяющегося как речь Другого, постоянно редактируемая воображаемым.

Однако эти образы, заимствованные из какой-либо конкретной области, зачастую могут лишь частично удовлетворять

Лиотар, Ю. Кристева.

опосредование — доксу, общепринятое мнение, стереотипы, обыденное представление. Вневластный же дискурс парадоксален, резко отграничен от взглядов большинства, принадлежит малой группе интеллектуалов. Но всякий дискурс определен, однороден и агрессивен как в отношении противников, так и сторонников. Барт подчеркивает, что попытки изменить дискурс силами отдельных индивидов не бывают успешны. Происходят, однако, мутации дискурсивного строя, и их носителями являются отдельные личности, например, Маркс, Фрейд.

Фуко описывает отличие между историчностью, сформировавшейся в XIX в., и архаическими формами истории в западной культуре, античной и христианской. В них она — единое движение всего мира вещей и

людей, подчиняющееся или божественному

1) выходы из туннеля, для того чтобы обнаружить поверхности и нетелесные события, которые распространяются на этих поверхностях;

2) сущностное родство этих событий языку;

4) способ, посредством которого эти серии организуются вокруг парадоксального момента, иногда при помощи полого слова, иногда эзотерического или составного, чьи функции заключаются в слиянии и

Для иллюстрации, этой мысли Делез ищет эти эзотерические слова и анализирует их как воплощения синтеза сосуществования, построенные на конъюнкции (или даже более того, на дизъюнкции) двух серий разнородных предложений или измерений предложения. Называя их словами-бумажниками (внешне они выделяются, прежде всего, тем, что сокращают несколько слов и сворачивают несколько смыслов), он не останавливается лишь только на их внешней парадоксальности (например, Snark = shake + snake, змеякула =

змея + акула или Jabber — wacky, Бармаглот или frumious = fuming + furious, яродымящий = дымящийся + разъяренный и т. д.) 12 .

В целом спектр постструктуралистских исследований предельно разноцветен, поскольку он отражает

Этот богатейший материал позволяет проследить противоречивое воплощение поисковой логики постструктурализма, лучше представить специфику тесно связанного с ней постмодернизма, В конце XX в. философы не только многообразно зафиксировали варианты кризиса классической западной гуманитарной культуры, но и показали: культура наших дней таит в себе возможности бесконечно богатой вариантами

Читайте также: